Страница:
Мне почти хочется забрать ее с собой, домой. Было бы прекрасно смотреть, как она растет, возиться с ней, прикасаться… Она меняется так быстро, что я многое теряю. Но все это — работа Робин, и она отлично с ней справляется. Когда Сандре исполнится восемь, я смогу брать ее на какое-то время домой. Какой она станет тогда?
Мы с Чарли устроили себе ленч в пикниковой зоне на агро-уровне. Там подают только сырые овощи, но место чудесное. Приближается ее день рождения, осталось всего две недели. Мы поболтали об этих вехах нашей жизни и всяком таком. Пару лет назад из-за сильных болей и судорог она решила прервать свои циклы. Лично я решила: пусть все идет как идет. Хотя тело попросту дурачит себя — в нем нет яйцеклетки, и нечему созревать ежемесячно. Я сказала Чарли, что смена циклов помогает мне ощутить свою женственность, и я бы скучала по этим ощущениям. Она ответила, что я просто лунатик. Может, и так, если углубиться в этимологию этого слова.
Все наши женщины унесли с собой память о земной Луне в другой мир. Период обращения Луны у Эпсилона на два дня короче. Интересно, как это отразится на следующих поколениях?
После морковки и турнепса мы почувствовали себя такими окрепшими, что решили выпить. Диспенсарий был закрыт, но я знала, что у Дэна всегда найдется что-нибудь бодрящее. Я позвонила ему на работу и предупредила о нашем намерении совершить набег на его запасы. Мне не требовалось его разрешение, просто я хотела убедиться, что он не трахается у себя в комнате со своей красоткой — как ее там, Рода, Ронда? Ванда. Они часто используют время ленча для этой цели.
Мы перехватили по глотку, и Чарли вернулась на работу. Я же собралась немного попечатать и разобраться со всякой чепухой. Мы восстановили дневники многих знаменитостей; я подумала, неплохо бы взглянуть, что они писали в день своего сорокалетия. Это серьезная веха для тех, кто рассчитывал дотянуть едва ли до семидесяти.
С женщинами мне не особенно повезло. Маргарет Мид, Лесли Моррис, Дороти Вордсворт и Анаис Нин в свои сорок были слишком заняты, чтобы тратить время на ведение дневника. Как это меня характеризует?
Даже терпеливый господин Бодсуэлл разродился одной-единственной строчкой: «Надеюсь жить счастливей с этого дня». Клянусь Богом, сэр, я тоже. Духовность. Продуктивность. Скромность. Хотя трудно быть скромной, когда мечтаешь войти в историю в качестве Женщины, Ведущей Самую Длинную Запись в Дневнике в День Своего Сорокалетия на куцем жаргоне, оставшемся от английского языка.
Итак, мы уже шесть лет движемся в этой «жестянке»; порядка пятидесяти восьми земных лет. Я буду еще не такой старой, чтобы оказаться совсем бесполезной, когда мы наконец прилетим.
Конечно, люди из Продвижения поговаривают о повышении эффективности, но после перепуга в последнее время я не думаю, чтобы им удалось получить разрешение даже от инженеров.
Прайм сосчитала: мы в 1 850 000 000 000 километрах от Земли — это примерно семьдесят три световых дня. Так что если кто-нибудь захочет поздравить меня с днем рождения, поздравление будет лететь ко мне семьдесят три дня — к этому времени, по словам Прайм, мы пройдем еще четыре миллиона километров. Это еще три часа и сорок одна минута. Готова спорить, Зенон мог бы доказать, что поздравление вообще не догонит адресата.
На Земле сейчас июнь — незнакомое мне время года, ведь я провела на Земле только несколько месяцев, с сентября до марта.
Что еще, стоит увековечить в этот эпохальный день? Ну, как уже отмечено раньше, мой муж Дэниел избран на должность координатора-электора с 4 января. Так что он будет координатором в 2106-м, старшим координатором в 2108-м и историком в 2110-м. Мы договорились, что с моей стороны будет вполне достойно подождать 2110-го, а потом уж выставлять свою кандидатуру от Политики. ' Предполагается, что держать мужа и жену на таких должностях по меньшей мере вызывающе. Я не вижу тут логики, мы с Дэном так и не утрясли это окончательно на повседневной основе, но не возражаю подождать шесть лет. Такие вещи волновали меня, когда мне было тридцать.
Не теряю ли я самолюбие? Не думаю. Наверное, частично это оттого, что сейчас я занята гораздо более важными вещами. И это часть урока, который дали мне Парселл и Сандра. Наблюдение за процессом с уровня Кабинета будет крестовым походом за шестилетней мигренью. (Некоторые люди, между прочим, привыкают к головной боли. Элиот дезертировал в этом году, но сказал, что намеревается «наказать себя» года на два — четыре и попробовать снова. Таня возвращается в отдел труд-занятости и сказала, что больше не высунется из своего офиса, даже если на борту в живых останется трое — двоих достаточно, чтобы проголосовать за нее.)
Я чувствую себя лучше, общаясь с начальством, а не околачиваясь все время среди подчиненных. Видно, дело не только в том, что ты умеешь и хочешь — просто, когда можно передоверить другим часть своих обязанностей, остается время строить проекты и заниматься музыкой.
Пока предпочитаю клавишные и кларнет. Пройдет еще много времени, прежде чем я смогу взяться за арфу.
Наверняка больше двух лет. Думаю, тогда я снова возьму ее в руки и настрою… Посмотрим.
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
I. Необходимые для физического жизнеобеспечения «Нового дома» — 813.
II. Необходимые для восстановления данных — 947.
III. Необходимые для ведущихся исследований — 748.
IV. Необходимые для здоровья и морали — 183.
V. Избыточные, но слишком юные, старые или больные для криптобиоза — 289.
Были также 344 человека из категории избыточных, но имеющих детей в категории V. Этим был предоставлен выбор — погрузиться в криптобиоз или остаться, если им, как О'Хара, претит идея, что их дети окажутся старше их самих. За исключением сорока восьми, эти люди предпочли криптобиоз. Примерно треть населения первых трех категорий должна была погрузиться в спячку в течение следующего года. Конечно, каждый департамент считал необходимым сохранить хотя бы свой костяк, что вызывало множество споров и раздоров.
Мы с Чарли устроили себе ленч в пикниковой зоне на агро-уровне. Там подают только сырые овощи, но место чудесное. Приближается ее день рождения, осталось всего две недели. Мы поболтали об этих вехах нашей жизни и всяком таком. Пару лет назад из-за сильных болей и судорог она решила прервать свои циклы. Лично я решила: пусть все идет как идет. Хотя тело попросту дурачит себя — в нем нет яйцеклетки, и нечему созревать ежемесячно. Я сказала Чарли, что смена циклов помогает мне ощутить свою женственность, и я бы скучала по этим ощущениям. Она ответила, что я просто лунатик. Может, и так, если углубиться в этимологию этого слова.
Все наши женщины унесли с собой память о земной Луне в другой мир. Период обращения Луны у Эпсилона на два дня короче. Интересно, как это отразится на следующих поколениях?
После морковки и турнепса мы почувствовали себя такими окрепшими, что решили выпить. Диспенсарий был закрыт, но я знала, что у Дэна всегда найдется что-нибудь бодрящее. Я позвонила ему на работу и предупредила о нашем намерении совершить набег на его запасы. Мне не требовалось его разрешение, просто я хотела убедиться, что он не трахается у себя в комнате со своей красоткой — как ее там, Рода, Ронда? Ванда. Они часто используют время ленча для этой цели.
Мы перехватили по глотку, и Чарли вернулась на работу. Я же собралась немного попечатать и разобраться со всякой чепухой. Мы восстановили дневники многих знаменитостей; я подумала, неплохо бы взглянуть, что они писали в день своего сорокалетия. Это серьезная веха для тех, кто рассчитывал дотянуть едва ли до семидесяти.
С женщинами мне не особенно повезло. Маргарет Мид, Лесли Моррис, Дороти Вордсворт и Анаис Нин в свои сорок были слишком заняты, чтобы тратить время на ведение дневника. Как это меня характеризует?
Даже терпеливый господин Бодсуэлл разродился одной-единственной строчкой: «Надеюсь жить счастливей с этого дня». Клянусь Богом, сэр, я тоже. Духовность. Продуктивность. Скромность. Хотя трудно быть скромной, когда мечтаешь войти в историю в качестве Женщины, Ведущей Самую Длинную Запись в Дневнике в День Своего Сорокалетия на куцем жаргоне, оставшемся от английского языка.
Итак, мы уже шесть лет движемся в этой «жестянке»; порядка пятидесяти восьми земных лет. Я буду еще не такой старой, чтобы оказаться совсем бесполезной, когда мы наконец прилетим.
Конечно, люди из Продвижения поговаривают о повышении эффективности, но после перепуга в последнее время я не думаю, чтобы им удалось получить разрешение даже от инженеров.
Прайм сосчитала: мы в 1 850 000 000 000 километрах от Земли — это примерно семьдесят три световых дня. Так что если кто-нибудь захочет поздравить меня с днем рождения, поздравление будет лететь ко мне семьдесят три дня — к этому времени, по словам Прайм, мы пройдем еще четыре миллиона километров. Это еще три часа и сорок одна минута. Готова спорить, Зенон мог бы доказать, что поздравление вообще не догонит адресата.
На Земле сейчас июнь — незнакомое мне время года, ведь я провела на Земле только несколько месяцев, с сентября до марта.
Что еще, стоит увековечить в этот эпохальный день? Ну, как уже отмечено раньше, мой муж Дэниел избран на должность координатора-электора с 4 января. Так что он будет координатором в 2106-м, старшим координатором в 2108-м и историком в 2110-м. Мы договорились, что с моей стороны будет вполне достойно подождать 2110-го, а потом уж выставлять свою кандидатуру от Политики. ' Предполагается, что держать мужа и жену на таких должностях по меньшей мере вызывающе. Я не вижу тут логики, мы с Дэном так и не утрясли это окончательно на повседневной основе, но не возражаю подождать шесть лет. Такие вещи волновали меня, когда мне было тридцать.
Не теряю ли я самолюбие? Не думаю. Наверное, частично это оттого, что сейчас я занята гораздо более важными вещами. И это часть урока, который дали мне Парселл и Сандра. Наблюдение за процессом с уровня Кабинета будет крестовым походом за шестилетней мигренью. (Некоторые люди, между прочим, привыкают к головной боли. Элиот дезертировал в этом году, но сказал, что намеревается «наказать себя» года на два — четыре и попробовать снова. Таня возвращается в отдел труд-занятости и сказала, что больше не высунется из своего офиса, даже если на борту в живых останется трое — двоих достаточно, чтобы проголосовать за нее.)
Я чувствую себя лучше, общаясь с начальством, а не околачиваясь все время среди подчиненных. Видно, дело не только в том, что ты умеешь и хочешь — просто, когда можно передоверить другим часть своих обязанностей, остается время строить проекты и заниматься музыкой.
Пока предпочитаю клавишные и кларнет. Пройдет еще много времени, прежде чем я смогу взяться за арфу.
Наверняка больше двух лет. Думаю, тогда я снова возьму ее в руки и настрою… Посмотрим.
Глава 2
НОЧЬ ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
Было семь утра, 10 сентября 2103. О'Хара спала в кровати Джона; сам он проснулся около часа назад и читал Внезапно экран на консоли связи мигнул, и загудел зуммер.
О'Хара села в кровати и протерла глаза:
— Что это?
— Неприятности, — отозвался Джон.
Марианна высвободилась из скомканных простыней и подползла к нему, читая через его плечо сообщение. Оранжевые буквы на зеленом поле экрана:
«10 сент 03
9 Конф 304
СРОЧНОЕ ОБЪЕДИНЕННОЕ ЗАСЕДАНИЕ
КАБИНЕТА 0800
КОМНАТА 4004
НИКОМУ НЕ СООБЩАТЬ»
— Ох, черт. Что на этот раз?..
— Ничего хорошего, как я полагаю.
— У тебя нет никаких соображений? — Она слезла с кровати и неуверенно покачнулась
— Ты спишь не с тем парнем, чтобы рассчитывать на внутреннюю информацию. — Джон набрал четыре цифры, и на экране появилась заспанная физиономия Дэна, небритого, моргающего с похмелья.
— Ну как, ясные глазки? Ты ожидал чего-нибудь в этом роде?
— Нет… кое-что тревожило… пожалуй — нет. Ладно. Слушай, я не один. — Дэн посмотрел через правое плечо и кивнул кому-то. Женский голосок отчетливо произнес:
— Я никому ничего не скажу.
Дэн продолжал смотреть в ту же сторону, видимо, ожидая, когда закроется дверь.
О'Хара провела по волосам щеткой с большим усилием, чем требовалось.
— Ладно, — произнес Дэн. — Вчера Барретт из отдела организации труда сказала Митрионе, что она запросто может устроить генеральную забастовку подсобных рабочих.
— Конечно может. Любой может. Половина этих ребят ведет себя на работе так, будто уже бастует. Что еще?
— Ну, речь шла о пайках риса. Что их нужно ограничить, если не будет вырабатываться норма. Но я думал, все это начнется не раньше следующего месяца.
— Ага. Слушай, я проверю всеобщие стандартные системные процедуры — именно этим я и занимался с утра. Если замечу какие-нибудь отклонения, сразу же перезвоню тебе.
— О'кей. — Дэн исчез с экрана, а Джон нажал кнопку и запустил стандартные процедуры. Экран заполнили цифры и символы.
О'Хара закончила умываться и натянула помятый спортивный костюм.
— Похоже, придется обойтись без завтрака. Я спущусь в 202-ю; хочешь батончик?
— Пожалуйста, шоколадный. Возьми мою карточку; я пойду купаться через минуту.
— Ладно. Можешь проверять свои замшелые системы.
— Люблю, когда ты начинаешь грубить, — сказал он, не оборачиваясь, без улыбки.
Она вернулась через несколько минут с парой батончиков и пакетом апельсинового сока. Джон проверял системы данных по второму кругу.
— Ничего не поймал. Ничего необычного. Только вот это. — Он пять или шесть раз ткнул в клавишу, листая списки данных.
— Шоколадных не было. Выбирай — с яблочной или вишневой начинкой.
— Любой. — Он взял батончик и ткнул им в экран. — Дрожжевые фермы просят добавить пятьдесят процентов мощности и воды. Но это не событие, так как мы знаем, что риса не хватает.
— Ох, ясно. Больше синтетической дряни…
— Лично мне это нравится больше, чем рис. — Он взял у нее стакан апельсинового сока. — Знай я, что нас будут закармливать рисом целый век, я бы лучше остался. И обжирался бифштексами до самой своей смерти от холестеринового отравления.
Пока Джон умывался, О'Хара спустилась в прачечную за чистой одеждой. Половина членов Кабинета выстроилась в очередь; высокая секретность, как же.
2103 год положил начало двухлетнему «японскому перевороту»; координаторами стали Ито Нагасаки (Уголовное право) и Такаси Сато (Продвижение). Они вместе вошли в комнату 4004 с опозданием, серьезные и молчаливые, с усталыми лицами. Когда последний член Кабинета нашел себе место и дверь с шипением опустилась, Сато начал безо всякой преамбулы:
— Как многим из нас известно, последние несколько месяцев из-за грибкового налета, поразившего все имеющиеся сорта, снизился урожай риса. Специально для уничтожения этого грибка в агро-уровне вывели вирус, проверили его в течение нескольких недель в лаборатории — и вирус сработал. Они опылили урожай. Это стандартная процедура, применяющаяся на протяжении веков.
— Вот черт, — охнул Элиот Смит. — Мы потеряли весь рис.
— Боюсь, дело обстоит хуже, Элиот. Все растения, участвующие в фотосинтезе. Все, что сложнее грибов.
На секунду воцарилось молчание.
— Что же, мы все погибнем? — спросила Энк Севен.
— Нет, если будем действовать быстро, — сказала Нагасаки. — Доктор Мандель?
Поднялась Мария Мандель.
— Мы пока не уточнили, что произошло. Какой-то синергистический мутаген, присутствовавший в почве, которого не было и при лабораторных испытаниях. Что произошло — не так важно по сравнению с тем, что предстоит сделать. Мне нужны все рабочие команды с 0800 и каждый грамотный подсобник, чтобы убрать и уложить в хранилища урожай.
— Так что к моменту, когда мы покинем эту комнату, — заметил Тэйлор Гаррисон, — каждый на борту будет знать, в какое дерьмо мы вляпались.
— Верно, — согласилась Мария Мандель. — Все будут знать к полудню, когда начнутся работы.
— Как обстоит дело с количеством? — спросил Ожелби. — По-моему, дрожжевые фермы не смогут поддержать прежний уровень снабжения.
— Учитывая нынешний урожай и то, что находится в хранилищах, можно рассчитывать на сто шестьдесят килодней растительной пищи на человека. Это помогло бы населению продержаться восемнадцать дней на сокращенном рационе. Два месяца — на диете крайнего истощения. Примерно такое же количество калорий могут дать животные, если забить всех разом.
Дрожжевые фермы могут произвести достаточно пищи, чтобы поддержать две тысячи человек на грани выживания. Если б мы могли взмахнуть волшебной палочкой и создать еще восемь дрожжевых чанов, проблема сводилась бы к тому, что нам всем придется питаться производными дрожжей, пока не восстановим растения. Но мы, конечно, не сможем это сделать. Будь у нас чертежи, опытные строители и необходимые материалы, мы бы решили вопрос за несколько недель. К сожалению, ничем подобным мы не располагаем.
Кроме того, мы не можем точно сказать, сколько времени потребуется на восстановление почвы. Вся информация о видах растений, что возделывались на агро-уровне, и нескольких тысячах видов других растений, имеющихся в генетической памяти, запечатана в хранилище данных на случай возможной катастрофы до прибытия на Эпсилон. Но мы до сих пор еще не восстановили тексты, как продвинуться от генетического кода к настоящему растению.
Естественно, пища — не единственная наша забота. Дыхание. Вирус убьет все растения в нашем парке. Не будет фотосинтеза, не будет кислорода, кроме того, который производим мы сами. Мы можем, вернее, мы должны запустить процесс обращения двуокиси углерода в обогащенный раствор для дрожжей. Но мы не способны произвести его в количестве, необходимом для всего населения.
У нас есть контрольные наборы семян для всех видов растений. После того как мы вычистим гидропонические ванны, стерилизуем вирус, можно будет начать снова, с небольшого количества сортов. Потребуется больше двух лет, возможно, три года, пока мы вернемся к прежнему, нормальному уровню производства.
Поэтому семь тысяч человек должны добровольно отправиться в суспендированную анимацию. Возможно, слово «добровольно» не вполне уместно. Есть люди, которые обязаны остаться среди «бодрствующих», чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных. Сначала поговорим об анимации. Криптобиозе. Сильвина?
Сильвина Хэйген медленно встала.
— Хм… Я не готова к такому разговору…
— Сожалею, — произнесла Нагасаки. — Нет времени.
— Ну… Я выступала на презентации пару лет назад. С тех пор мало что изменилось. Все есть у вас на кристаллах; я напечатала и заложила в банк, код «Крипто». Основные данные таковы: у нас достаточно места для семи тысяч человек, но процент восстановления из криптобиоза не вполне удовлетворительный: от семидесяти пяти до восьмидесяти. Мы не располагаем большим количеством экспериментальных данных, но похоже, что анимация проходит успешно в возрастной группе от двадцати до сорока пяти лет. Угроза резко возрастает после шестидесяти. Криптобиоз очень опасен для людей старше восьмидесяти — восьмидесяти пяти и наверняка убьет растущий организм — всех моложе девятнадцати — двадцати лет. Отправляясь в боксы, мы должны отдавать себе отчет в том, что не придем в сознание в течение ближайших сорока восьми лет, то есть не раньше, чем за десять лет до прибытия на Эпсилон.
— Нет способа ускорить процесс или прервать его? — спросил Сато. — К примеру, если мы сможем восстановить наши фермы?
— По имеющимся методикам — нет. Но мы продолжим исследования.
— «Мы»? Сами вы не собираетесь подвергаться криптобиозу? — поинтересовалась Мандель.
Сильвина покраснела.
— Я бы очень хотела. Мне интересно. И мне пятьдесят — то есть скоро я буду слишком стара, чтобы принять участие в эксперименте. Но мне придется остаться на несколько лет.
— Достаточно, — вмешался Элиот. — Мы должны проявить известную гибкость. Сколько времени нужно, чтобы согреть — или охладить — эти ваши гробы?
— Немного — несколько часов. Все предусмотрено на случай опасности.
— Значит, мы должны собрать всех, кто находится в промежутке между смертельно необходимыми и определенно бесполезными, скажем — пять тысяч человек, и отправить сегодня к полудню к вам. Нам хватит одних дрожжей, чтобы накормить половину оставшихся, те две тысячи, которым раньше или позже придется отправиться в боксы. Мы располагаем продовольствием примерно от 160 до 320 килочеловекодней, как говорит Мандель. Если все оставшиеся будут потреблять обычный рацион, они смогут продержаться от 80 до 160 дней. Другими словами, не прибегая к цифрам, те, кто не отправится в гробы, начнут к вечеру питаться дрожжами.
— Количество остающихся будет изменяться по экспоненте. Примерно половина, получая собственное перебродившее дерьмо в течение недели, захочет отправиться в заморозку. Оставшаяся тысяча поработает челюстями активней. Если у меня все хорошо с арифметикой, мы можем обеспечить им от 146 до 306 дней. Через месяц — еще половина откланяется. Пятьсот оставшихся протянут от 232 до 552 дней. И так далее. Может, цифры не совсем точные, но картина ясна.
— Отлично изложено, Элиот, — сказал Сато. — Некоторые люди получат возможность остаться на десять лет.
— Это вызовет споры, — заметила Нагасаки. — Возможно, придется оказать большое давление, чтобы найти те две тысячи человек, которые согласятся остаться бодрствовать. В какой степени мы санкционируем добровольность? Как заметила доктор Мандель, некоторые люди обязаны остаться, чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных.
— Они должны остаться на такое время, чтобы, по меньшей мере, подготовить себе замену, — сказал Сато. — Моралес, это ваша вотчина. Проблема пограничная, разделим ее между Здравоохранением и Пропагандой. Понимаете меня?
Индисио Моралес отвечал за Здравоохранение.
— Думаю, да. У нас получится две группы — те, кто должен погрузиться в криптобиоз, и те, кого мы обязаны оставить. Но в каждой из этих групп образуются еще две — те, кто хочет, и те, кто не хочет. Нужна разъяснительная работа; мы должны втолковать населению, что истинные герои беспрекословно будут делать то, что от них потребуется. Спать или не спать, так сказать.
— Именно.
— Ну, люди у нас есть. Специалисты по психологии толпы. Но насчет пропагандистов обращайтесь к Камалю.
— У нас нет пропагандистов, — сказал Камаль Мухаммед, заведующий Внутренними связями. — У нас есть инженеры общественного мнения. — В зале захихикали. — Выпускайте свору своих мозгокопателей, мои манипуляторы им помогут — и мясо к ленчу готово. — Он взглянул на часы. — Первая студия, одиннадцать тридцать?
Моралес кивнул.
— Хорошо, — сказала Нагасаки. — Тем временем — я имею в виду, прямо сейчас — вы возьмете с собой Мандель и Хэйген и подготовите короткое сообщение для общественности. Очень простое — об урожае и необходимых срочных мерах. Мы с Сато присоединимся к вам через несколько минут.
Названные ею двинулись к двери, неожиданно распахнувшейся, впуская бормочущую толпу, включавшую двух полицейских и двух репортеров Мухаммеда. Он примирительно помахал им:
— Позже, мальчики. Заявление для общественности внизу в студии.
Дверь закрылась на удивление тихо.
— Теперь, — сказал Сато, — мы должны разработать критерии — кому остаться, кому уснуть. Для наших собственных специалистов и остальных.
Неожиданно заговорила О'Хара:
— Женщины, имеющие детей, должны остаться. Проснуться и увидеть своего ребенка старше себя — это ужасно.
Дэниел взглянул на нее и медленно кивнул, очевидно раздумывая.
О'Хара села в кровати и протерла глаза:
— Что это?
— Неприятности, — отозвался Джон.
Марианна высвободилась из скомканных простыней и подползла к нему, читая через его плечо сообщение. Оранжевые буквы на зеленом поле экрана:
«10 сент 03
9 Конф 304
СРОЧНОЕ ОБЪЕДИНЕННОЕ ЗАСЕДАНИЕ
КАБИНЕТА 0800
КОМНАТА 4004
НИКОМУ НЕ СООБЩАТЬ»
— Ох, черт. Что на этот раз?..
— Ничего хорошего, как я полагаю.
— У тебя нет никаких соображений? — Она слезла с кровати и неуверенно покачнулась
— Ты спишь не с тем парнем, чтобы рассчитывать на внутреннюю информацию. — Джон набрал четыре цифры, и на экране появилась заспанная физиономия Дэна, небритого, моргающего с похмелья.
— Ну как, ясные глазки? Ты ожидал чего-нибудь в этом роде?
— Нет… кое-что тревожило… пожалуй — нет. Ладно. Слушай, я не один. — Дэн посмотрел через правое плечо и кивнул кому-то. Женский голосок отчетливо произнес:
— Я никому ничего не скажу.
Дэн продолжал смотреть в ту же сторону, видимо, ожидая, когда закроется дверь.
О'Хара провела по волосам щеткой с большим усилием, чем требовалось.
— Ладно, — произнес Дэн. — Вчера Барретт из отдела организации труда сказала Митрионе, что она запросто может устроить генеральную забастовку подсобных рабочих.
— Конечно может. Любой может. Половина этих ребят ведет себя на работе так, будто уже бастует. Что еще?
— Ну, речь шла о пайках риса. Что их нужно ограничить, если не будет вырабатываться норма. Но я думал, все это начнется не раньше следующего месяца.
— Ага. Слушай, я проверю всеобщие стандартные системные процедуры — именно этим я и занимался с утра. Если замечу какие-нибудь отклонения, сразу же перезвоню тебе.
— О'кей. — Дэн исчез с экрана, а Джон нажал кнопку и запустил стандартные процедуры. Экран заполнили цифры и символы.
О'Хара закончила умываться и натянула помятый спортивный костюм.
— Похоже, придется обойтись без завтрака. Я спущусь в 202-ю; хочешь батончик?
— Пожалуйста, шоколадный. Возьми мою карточку; я пойду купаться через минуту.
— Ладно. Можешь проверять свои замшелые системы.
— Люблю, когда ты начинаешь грубить, — сказал он, не оборачиваясь, без улыбки.
Она вернулась через несколько минут с парой батончиков и пакетом апельсинового сока. Джон проверял системы данных по второму кругу.
— Ничего не поймал. Ничего необычного. Только вот это. — Он пять или шесть раз ткнул в клавишу, листая списки данных.
— Шоколадных не было. Выбирай — с яблочной или вишневой начинкой.
— Любой. — Он взял батончик и ткнул им в экран. — Дрожжевые фермы просят добавить пятьдесят процентов мощности и воды. Но это не событие, так как мы знаем, что риса не хватает.
— Ох, ясно. Больше синтетической дряни…
— Лично мне это нравится больше, чем рис. — Он взял у нее стакан апельсинового сока. — Знай я, что нас будут закармливать рисом целый век, я бы лучше остался. И обжирался бифштексами до самой своей смерти от холестеринового отравления.
Пока Джон умывался, О'Хара спустилась в прачечную за чистой одеждой. Половина членов Кабинета выстроилась в очередь; высокая секретность, как же.
2103 год положил начало двухлетнему «японскому перевороту»; координаторами стали Ито Нагасаки (Уголовное право) и Такаси Сато (Продвижение). Они вместе вошли в комнату 4004 с опозданием, серьезные и молчаливые, с усталыми лицами. Когда последний член Кабинета нашел себе место и дверь с шипением опустилась, Сато начал безо всякой преамбулы:
— Как многим из нас известно, последние несколько месяцев из-за грибкового налета, поразившего все имеющиеся сорта, снизился урожай риса. Специально для уничтожения этого грибка в агро-уровне вывели вирус, проверили его в течение нескольких недель в лаборатории — и вирус сработал. Они опылили урожай. Это стандартная процедура, применяющаяся на протяжении веков.
— Вот черт, — охнул Элиот Смит. — Мы потеряли весь рис.
— Боюсь, дело обстоит хуже, Элиот. Все растения, участвующие в фотосинтезе. Все, что сложнее грибов.
На секунду воцарилось молчание.
— Что же, мы все погибнем? — спросила Энк Севен.
— Нет, если будем действовать быстро, — сказала Нагасаки. — Доктор Мандель?
Поднялась Мария Мандель.
— Мы пока не уточнили, что произошло. Какой-то синергистический мутаген, присутствовавший в почве, которого не было и при лабораторных испытаниях. Что произошло — не так важно по сравнению с тем, что предстоит сделать. Мне нужны все рабочие команды с 0800 и каждый грамотный подсобник, чтобы убрать и уложить в хранилища урожай.
— Так что к моменту, когда мы покинем эту комнату, — заметил Тэйлор Гаррисон, — каждый на борту будет знать, в какое дерьмо мы вляпались.
— Верно, — согласилась Мария Мандель. — Все будут знать к полудню, когда начнутся работы.
— Как обстоит дело с количеством? — спросил Ожелби. — По-моему, дрожжевые фермы не смогут поддержать прежний уровень снабжения.
— Учитывая нынешний урожай и то, что находится в хранилищах, можно рассчитывать на сто шестьдесят килодней растительной пищи на человека. Это помогло бы населению продержаться восемнадцать дней на сокращенном рационе. Два месяца — на диете крайнего истощения. Примерно такое же количество калорий могут дать животные, если забить всех разом.
Дрожжевые фермы могут произвести достаточно пищи, чтобы поддержать две тысячи человек на грани выживания. Если б мы могли взмахнуть волшебной палочкой и создать еще восемь дрожжевых чанов, проблема сводилась бы к тому, что нам всем придется питаться производными дрожжей, пока не восстановим растения. Но мы, конечно, не сможем это сделать. Будь у нас чертежи, опытные строители и необходимые материалы, мы бы решили вопрос за несколько недель. К сожалению, ничем подобным мы не располагаем.
Кроме того, мы не можем точно сказать, сколько времени потребуется на восстановление почвы. Вся информация о видах растений, что возделывались на агро-уровне, и нескольких тысячах видов других растений, имеющихся в генетической памяти, запечатана в хранилище данных на случай возможной катастрофы до прибытия на Эпсилон. Но мы до сих пор еще не восстановили тексты, как продвинуться от генетического кода к настоящему растению.
Естественно, пища — не единственная наша забота. Дыхание. Вирус убьет все растения в нашем парке. Не будет фотосинтеза, не будет кислорода, кроме того, который производим мы сами. Мы можем, вернее, мы должны запустить процесс обращения двуокиси углерода в обогащенный раствор для дрожжей. Но мы не способны произвести его в количестве, необходимом для всего населения.
У нас есть контрольные наборы семян для всех видов растений. После того как мы вычистим гидропонические ванны, стерилизуем вирус, можно будет начать снова, с небольшого количества сортов. Потребуется больше двух лет, возможно, три года, пока мы вернемся к прежнему, нормальному уровню производства.
Поэтому семь тысяч человек должны добровольно отправиться в суспендированную анимацию. Возможно, слово «добровольно» не вполне уместно. Есть люди, которые обязаны остаться среди «бодрствующих», чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных. Сначала поговорим об анимации. Криптобиозе. Сильвина?
Сильвина Хэйген медленно встала.
— Хм… Я не готова к такому разговору…
— Сожалею, — произнесла Нагасаки. — Нет времени.
— Ну… Я выступала на презентации пару лет назад. С тех пор мало что изменилось. Все есть у вас на кристаллах; я напечатала и заложила в банк, код «Крипто». Основные данные таковы: у нас достаточно места для семи тысяч человек, но процент восстановления из криптобиоза не вполне удовлетворительный: от семидесяти пяти до восьмидесяти. Мы не располагаем большим количеством экспериментальных данных, но похоже, что анимация проходит успешно в возрастной группе от двадцати до сорока пяти лет. Угроза резко возрастает после шестидесяти. Криптобиоз очень опасен для людей старше восьмидесяти — восьмидесяти пяти и наверняка убьет растущий организм — всех моложе девятнадцати — двадцати лет. Отправляясь в боксы, мы должны отдавать себе отчет в том, что не придем в сознание в течение ближайших сорока восьми лет, то есть не раньше, чем за десять лет до прибытия на Эпсилон.
— Нет способа ускорить процесс или прервать его? — спросил Сато. — К примеру, если мы сможем восстановить наши фермы?
— По имеющимся методикам — нет. Но мы продолжим исследования.
— «Мы»? Сами вы не собираетесь подвергаться криптобиозу? — поинтересовалась Мандель.
Сильвина покраснела.
— Я бы очень хотела. Мне интересно. И мне пятьдесят — то есть скоро я буду слишком стара, чтобы принять участие в эксперименте. Но мне придется остаться на несколько лет.
— Достаточно, — вмешался Элиот. — Мы должны проявить известную гибкость. Сколько времени нужно, чтобы согреть — или охладить — эти ваши гробы?
— Немного — несколько часов. Все предусмотрено на случай опасности.
— Значит, мы должны собрать всех, кто находится в промежутке между смертельно необходимыми и определенно бесполезными, скажем — пять тысяч человек, и отправить сегодня к полудню к вам. Нам хватит одних дрожжей, чтобы накормить половину оставшихся, те две тысячи, которым раньше или позже придется отправиться в боксы. Мы располагаем продовольствием примерно от 160 до 320 килочеловекодней, как говорит Мандель. Если все оставшиеся будут потреблять обычный рацион, они смогут продержаться от 80 до 160 дней. Другими словами, не прибегая к цифрам, те, кто не отправится в гробы, начнут к вечеру питаться дрожжами.
— Количество остающихся будет изменяться по экспоненте. Примерно половина, получая собственное перебродившее дерьмо в течение недели, захочет отправиться в заморозку. Оставшаяся тысяча поработает челюстями активней. Если у меня все хорошо с арифметикой, мы можем обеспечить им от 146 до 306 дней. Через месяц — еще половина откланяется. Пятьсот оставшихся протянут от 232 до 552 дней. И так далее. Может, цифры не совсем точные, но картина ясна.
— Отлично изложено, Элиот, — сказал Сато. — Некоторые люди получат возможность остаться на десять лет.
— Это вызовет споры, — заметила Нагасаки. — Возможно, придется оказать большое давление, чтобы найти те две тысячи человек, которые согласятся остаться бодрствовать. В какой степени мы санкционируем добровольность? Как заметила доктор Мандель, некоторые люди обязаны остаться, чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных.
— Они должны остаться на такое время, чтобы, по меньшей мере, подготовить себе замену, — сказал Сато. — Моралес, это ваша вотчина. Проблема пограничная, разделим ее между Здравоохранением и Пропагандой. Понимаете меня?
Индисио Моралес отвечал за Здравоохранение.
— Думаю, да. У нас получится две группы — те, кто должен погрузиться в криптобиоз, и те, кого мы обязаны оставить. Но в каждой из этих групп образуются еще две — те, кто хочет, и те, кто не хочет. Нужна разъяснительная работа; мы должны втолковать населению, что истинные герои беспрекословно будут делать то, что от них потребуется. Спать или не спать, так сказать.
— Именно.
— Ну, люди у нас есть. Специалисты по психологии толпы. Но насчет пропагандистов обращайтесь к Камалю.
— У нас нет пропагандистов, — сказал Камаль Мухаммед, заведующий Внутренними связями. — У нас есть инженеры общественного мнения. — В зале захихикали. — Выпускайте свору своих мозгокопателей, мои манипуляторы им помогут — и мясо к ленчу готово. — Он взглянул на часы. — Первая студия, одиннадцать тридцать?
Моралес кивнул.
— Хорошо, — сказала Нагасаки. — Тем временем — я имею в виду, прямо сейчас — вы возьмете с собой Мандель и Хэйген и подготовите короткое сообщение для общественности. Очень простое — об урожае и необходимых срочных мерах. Мы с Сато присоединимся к вам через несколько минут.
Названные ею двинулись к двери, неожиданно распахнувшейся, впуская бормочущую толпу, включавшую двух полицейских и двух репортеров Мухаммеда. Он примирительно помахал им:
— Позже, мальчики. Заявление для общественности внизу в студии.
Дверь закрылась на удивление тихо.
— Теперь, — сказал Сато, — мы должны разработать критерии — кому остаться, кому уснуть. Для наших собственных специалистов и остальных.
Неожиданно заговорила О'Хара:
— Женщины, имеющие детей, должны остаться. Проснуться и увидеть своего ребенка старше себя — это ужасно.
Дэниел взглянул на нее и медленно кивнул, очевидно раздумывая.
Глава 3
ЖЕРТВЫ ДИСКРИМИНАЦИИ
10 сентября 2103 года (9 Конфуция 304).
Итак, завершились самые лихорадочные дни в моей жизни, в жизни всего населения «Дома». Я должна была сегодня к полудню подготовить список, разделив персонал на спящих и бдящих, придерживаясь отношения четыре к одному. Я опросила своих сотрудников вчера утром, и вот что вышло (это просто копия для памяти).
Внутренняя переписка Марианна О'Хара, Развлечения
10. 36 10 сент 03 (9 Конфуция 304)
Кому: Сильвине.
Содержание: список
Ладно, хочешь предварительный список — получай. Для меня это сплошные неприятности. Вот что у меня вышло в сыром виде:
=============================
Хотят подвергнуться криптобиозу
Белская
Кристинсен*
Дрейк
Гюнтер*
Хартманн
Хермос*
Хаббард
Лапишко
Макмиллиан
Паоличчи*
Пилчер
Сайджо*
Шумейкер
Цой
=============================
Хотят остаться
Белл
Дейвис**
Гейфей
Грейди**
Льюис
Масахика
Тейлор**
Зденек
=============================
Все равно
Крукшейн
Эберхара
Лебовски*
Вилкенинг
=============================
* Люди, которых я хочу сохранить.
** Люди, которых можно спокойно отправить на заморозку.
Руководство разрешило мне сохранить семь человек, включая себя. Мне особенно не хватало бы Хермоса, Лебовски и Сайджо, и я ужасно не хочу провести ближайшие полвека в обществе Тейлора и Грейди. Поэтому весь день у меня ушел на споры. Надеюсь к вечеру представить окончательный список.
Когда все уляжется, как насчет того, чтобы раздавить по пахучему дрожжевому бутерброду на пару? Еще играешь в гандбол?
Когда мне было шестнадцать (а Сильвине — двадцать шесть), она учила меня играть в гандбол. Это совсем не тот вид спорта, что на Земле. Привыкнув играть при вращающихся воротах, вы ожидаете, что мяч начнет дрейфовать вправо или влево. На Земле с непривычки я однажды едва не вывихнула себе кисть.
В общем, я провела день, умасливая то одного, то другого, и наконец достигла согласия, к общему удовлетворению. Конечно, я не могла никого заставить остаться, как бы мне этого ни хотелось, но зато я сумела для общей пользы уложить в спячку Тейлора и Грейди.
До меня дошло теперь, что Тейлор и Грейди наверняка переживут меня и, если этот дневник будет опубликован, будут страшно обижены.
О'кей; Тейлор, ты — самый ленивый тип, какого мне случалось встречать. Ты способен растянуть на десять часов то, что нормальный человек сделает за час. Грейди, ты самовлюбленная коварная сучка. Многие женщины спали с моим мужем, но ты одна прыгнула к нему в постель с единственной целью — разрушить наш брак. Насколько я понимаю, ты прибегла к насмешкам и лжи. Я уже видела, как ты проделывала это с Шелли Като и с треугольником Борсини. Но Дэниел знает меня слишком хорошо, чтобы поверить твоей злобной болтовне.
Каково ощущение власти! Насмехаться над людьми из могилы…
Печально было отпускать Хермоса. Он блестящий музыкант и способный ученик. Но мне удалось уговорить Сайджо, Гюнтера и Лебовски. Из остальных я отобрала Белла, Льюиса и Зденека. Все они чтецы, а Льюис и Сайджо — музыканты. У нас теперь будет больше времени — ведь заботиться придется всего о двух тысячах человек, у которых определенно прибавится работы. В худшем случае, будем сидеть в офисе и играть в дартс. (Это единственное, в чем ты был неподражаем, Тейлор: дартс. До сих пор у меня в ушах стоит стук дартов по мишени.)
Закончив отбор, я известила каждого о результатах и произвела инспекцию личного имущества отбывающих, сложенного в три запирающихся ящика в кладовой. Потом я проводила своих в 2115-ю к техникам Сильвины и попрощалась, с некоторыми — с искренней печалью. Чал расцеловал меня в обе щеки и сказал, что, когда я стану старухой, он будет играть для меня каждый день. Уж этот шанс он не упустит — он ведь будет совсем молод, когда мы начнем приближаться к Эпсилону.
Правда, у меня страшное предчувствие, что он попадет в те двадцать процентов, которым не суждено проснуться.
Итак, завершились самые лихорадочные дни в моей жизни, в жизни всего населения «Дома». Я должна была сегодня к полудню подготовить список, разделив персонал на спящих и бдящих, придерживаясь отношения четыре к одному. Я опросила своих сотрудников вчера утром, и вот что вышло (это просто копия для памяти).
Внутренняя переписка Марианна О'Хара, Развлечения
10. 36 10 сент 03 (9 Конфуция 304)
Кому: Сильвине.
Содержание: список
Ладно, хочешь предварительный список — получай. Для меня это сплошные неприятности. Вот что у меня вышло в сыром виде:
=============================
Хотят подвергнуться криптобиозу
Белская
Кристинсен*
Дрейк
Гюнтер*
Хартманн
Хермос*
Хаббард
Лапишко
Макмиллиан
Паоличчи*
Пилчер
Сайджо*
Шумейкер
Цой
=============================
Хотят остаться
Белл
Дейвис**
Гейфей
Грейди**
Льюис
Масахика
Тейлор**
Зденек
=============================
Все равно
Крукшейн
Эберхара
Лебовски*
Вилкенинг
=============================
* Люди, которых я хочу сохранить.
** Люди, которых можно спокойно отправить на заморозку.
Руководство разрешило мне сохранить семь человек, включая себя. Мне особенно не хватало бы Хермоса, Лебовски и Сайджо, и я ужасно не хочу провести ближайшие полвека в обществе Тейлора и Грейди. Поэтому весь день у меня ушел на споры. Надеюсь к вечеру представить окончательный список.
Когда все уляжется, как насчет того, чтобы раздавить по пахучему дрожжевому бутерброду на пару? Еще играешь в гандбол?
Когда мне было шестнадцать (а Сильвине — двадцать шесть), она учила меня играть в гандбол. Это совсем не тот вид спорта, что на Земле. Привыкнув играть при вращающихся воротах, вы ожидаете, что мяч начнет дрейфовать вправо или влево. На Земле с непривычки я однажды едва не вывихнула себе кисть.
В общем, я провела день, умасливая то одного, то другого, и наконец достигла согласия, к общему удовлетворению. Конечно, я не могла никого заставить остаться, как бы мне этого ни хотелось, но зато я сумела для общей пользы уложить в спячку Тейлора и Грейди.
До меня дошло теперь, что Тейлор и Грейди наверняка переживут меня и, если этот дневник будет опубликован, будут страшно обижены.
О'кей; Тейлор, ты — самый ленивый тип, какого мне случалось встречать. Ты способен растянуть на десять часов то, что нормальный человек сделает за час. Грейди, ты самовлюбленная коварная сучка. Многие женщины спали с моим мужем, но ты одна прыгнула к нему в постель с единственной целью — разрушить наш брак. Насколько я понимаю, ты прибегла к насмешкам и лжи. Я уже видела, как ты проделывала это с Шелли Като и с треугольником Борсини. Но Дэниел знает меня слишком хорошо, чтобы поверить твоей злобной болтовне.
Каково ощущение власти! Насмехаться над людьми из могилы…
Печально было отпускать Хермоса. Он блестящий музыкант и способный ученик. Но мне удалось уговорить Сайджо, Гюнтера и Лебовски. Из остальных я отобрала Белла, Льюиса и Зденека. Все они чтецы, а Льюис и Сайджо — музыканты. У нас теперь будет больше времени — ведь заботиться придется всего о двух тысячах человек, у которых определенно прибавится работы. В худшем случае, будем сидеть в офисе и играть в дартс. (Это единственное, в чем ты был неподражаем, Тейлор: дартс. До сих пор у меня в ушах стоит стук дартов по мишени.)
Закончив отбор, я известила каждого о результатах и произвела инспекцию личного имущества отбывающих, сложенного в три запирающихся ящика в кладовой. Потом я проводила своих в 2115-ю к техникам Сильвины и попрощалась, с некоторыми — с искренней печалью. Чал расцеловал меня в обе щеки и сказал, что, когда я стану старухой, он будет играть для меня каждый день. Уж этот шанс он не упустит — он ведь будет совсем молод, когда мы начнем приближаться к Эпсилону.
Правда, у меня страшное предчувствие, что он попадет в те двадцать процентов, которым не суждено проснуться.
Глава 4
САМОЕ ПОЭТИЧНОЕ ВРЕМЯ ГОДА ДЛЯ СОЗЕРЦАНИЯ
21 сентября 2103 года (23 Конфуция 304).
Когда я проснулась и вышла наружу, на первый взгляд вроде бы ничего не изменилось. Это потому, что многие люди, обычно не отрывавшиеся от своих рабочих мест, сделали то же самое.
Как мне кажется, отсутствие людей станет заметно через несколько дней. В полдень я пошла в парк — он оказался заполнен толпой незнакомцев, искавших своих друзей.
Две трети населения погрузилось в спячку, пока остальные сворачивают их дела. Дважды сегодня я искала нужных мне людей — и выяснилось, что их нет среди бодрствующих. Какое-то время с этим будешь сталкиваться постоянно.
Мои личные и деловые связи в полном разладе. Джон, Дэн и Эви. Чарли тоже немного не в себе — она не меньше меня боится войти в бокс. Большая часть моего диксиленда со мной, за одним досадным исключением — Хермос… Мои джазисты слишком стары для криптобиоза.
Я хочу сделать пополнение в музыкальной секции для древних клавишных. Кто-то должен играть на настоящем пианино, когда остальные гудят и барабанят.
Мы стараемся не говорить о спящих как о мертвых… Я не имею в виду тысячу или около того обреченных, кто наверняка не проснется. Даже счастливчики и те будут как восставшие из мертвых, некоторые воспоминания вряд ли вернутся к ним.
Лично мне будет восемьдесят восемь — наверное, стану похожа на птичий скелет, как непристойно шутит Стивен Крейн. Храни меня Господь.
На моей консоли памятка, наверное, все получили такие. Это запрос, не хочу ли я получить дополнительное помещение. Что мне там поместить? И кого?
Из любопытства я заглянула на агро-уровень. Там горит всего несколько фонарей, между которыми бродят потрясенные рабочие. Пустые контейнеры, запах гниения… Место, где я обычно сидела и наслаждалась благоуханием трав, теперь похоже на сырой квадрат свежевыкопанной могилы. Это зрелище должно вызывать отчаяние у людей, работающих тут каждый день. Интересно, был ли кто-нибудь из них на Земле зимой? Хотя сравнение не вполне точное. Я люблю зиму. Она такая странная, голая, пугающая, а воздух пахнет незнакомо, воздух чужой планеты. Помню снежные бури в Англии, над Дувром… Холод и пустота — «голые разрушенные хоры, где не скоро запоют птицы». Но в снеге чувствовалось обещание весны, возрождения. Это место тоже зазеленеет, через год или три. Я унесла с Земли еще одно воспоминание: густая зеленая трава между могилами.
Когда я проснулась и вышла наружу, на первый взгляд вроде бы ничего не изменилось. Это потому, что многие люди, обычно не отрывавшиеся от своих рабочих мест, сделали то же самое.
Как мне кажется, отсутствие людей станет заметно через несколько дней. В полдень я пошла в парк — он оказался заполнен толпой незнакомцев, искавших своих друзей.
Две трети населения погрузилось в спячку, пока остальные сворачивают их дела. Дважды сегодня я искала нужных мне людей — и выяснилось, что их нет среди бодрствующих. Какое-то время с этим будешь сталкиваться постоянно.
Мои личные и деловые связи в полном разладе. Джон, Дэн и Эви. Чарли тоже немного не в себе — она не меньше меня боится войти в бокс. Большая часть моего диксиленда со мной, за одним досадным исключением — Хермос… Мои джазисты слишком стары для криптобиоза.
Я хочу сделать пополнение в музыкальной секции для древних клавишных. Кто-то должен играть на настоящем пианино, когда остальные гудят и барабанят.
Мы стараемся не говорить о спящих как о мертвых… Я не имею в виду тысячу или около того обреченных, кто наверняка не проснется. Даже счастливчики и те будут как восставшие из мертвых, некоторые воспоминания вряд ли вернутся к ним.
Лично мне будет восемьдесят восемь — наверное, стану похожа на птичий скелет, как непристойно шутит Стивен Крейн. Храни меня Господь.
На моей консоли памятка, наверное, все получили такие. Это запрос, не хочу ли я получить дополнительное помещение. Что мне там поместить? И кого?
Из любопытства я заглянула на агро-уровень. Там горит всего несколько фонарей, между которыми бродят потрясенные рабочие. Пустые контейнеры, запах гниения… Место, где я обычно сидела и наслаждалась благоуханием трав, теперь похоже на сырой квадрат свежевыкопанной могилы. Это зрелище должно вызывать отчаяние у людей, работающих тут каждый день. Интересно, был ли кто-нибудь из них на Земле зимой? Хотя сравнение не вполне точное. Я люблю зиму. Она такая странная, голая, пугающая, а воздух пахнет незнакомо, воздух чужой планеты. Помню снежные бури в Англии, над Дувром… Холод и пустота — «голые разрушенные хоры, где не скоро запоют птицы». Но в снеге чувствовалось обещание весны, возрождения. Это место тоже зазеленеет, через год или три. Я унесла с Земли еще одно воспоминание: густая зеленая трава между могилами.
Глава 5
КАТЕГОРИИ
Прайм
Когда погибли растения, население корабля насчитывало 9012 человек, из которых 6032 классифицировались как избыточные в большей или меньшей степени на время космического полета. Оставшиеся 2980 делились на пять категорий:I. Необходимые для физического жизнеобеспечения «Нового дома» — 813.
II. Необходимые для восстановления данных — 947.
III. Необходимые для ведущихся исследований — 748.
IV. Необходимые для здоровья и морали — 183.
V. Избыточные, но слишком юные, старые или больные для криптобиоза — 289.
Были также 344 человека из категории избыточных, но имеющих детей в категории V. Этим был предоставлен выбор — погрузиться в криптобиоз или остаться, если им, как О'Хара, претит идея, что их дети окажутся старше их самих. За исключением сорока восьми, эти люди предпочли криптобиоз. Примерно треть населения первых трех категорий должна была погрузиться в спячку в течение следующего года. Конечно, каждый департамент считал необходимым сохранить хотя бы свой костяк, что вызывало множество споров и раздоров.