Холт Том. Граальщики

   – С тех пор, – холодно произнес Диомед, – прошло много лет.
   Позднее Бедевер не мог припомнить, чтобы он покидал свое сиденье, но в тот момент он мог бы поклясться, что подпрыгнул в воздух не меньше, чем на милю.
   – Бар Перри? – переспросил он.
   – У нас большая организация, – сказал Диомед. – У нее много офисов. – Что-то во взаимном расположении его бровей и переносицы посылало незримые сигналы в мозг Туркина.
   – Как бы то ни было, – произнес Туркин, – давненько не виделись. Прости, ты что-то говорил?
   Диомед расслабил брови.
   – Деньги, – сказал он. – Что такое деньги?
   Прежде, чем Туркин успел ответить, Бедевер осмотрительно ткнул его в голень носком ботинка. Затем приподнял одну бровь и произнес:
   – Ага!
   Это было как раз то, что надо.
   – Я хочу сказать, – продолжал Диомед, – все мы знаем, что они делают. Прекрасно. Точно так же Сын Человеческий был вполне способен сколотить для вас довольно приличный валлийский кухонный шкаф. Но этим отнюдь не исчерпывалась его сущность, не правда ли?
   Туркин, к огромному облегчению Бедевера, по-видимому, вполне уловил суть игры: он поскреб за ухом, кивнул и произнес: «Именно». Правда, он немного испортил дело, непосредственно вслед за этим подмигнув Бедеверу, но к счастью, Диомед ничего не заметил.
   – Золото-337, – провозгласил Диомед. Он протянул руку через стол и ухватил стоявшую там "ньютонову колыбельку". – Этот континент построен на нем. Оно антимагнетично. Благодаря антимагнетизму вертится мир. Пока все понятно?
   Бедевер кивнул.
   – Разумеется, – сказал он, небрежно пожав плечами. – Это все знают. Расскажите нам лучше что-нибудь, о чем не пишут в воскресных приложениях.
   – Хорошо, – произнес Диомед, и в этот момент Бедевер осознал, что действительно, этот человек вполне мог зваться Тревором. То есть, вполне возможно, он им и был. – Так что золото – это деньги, так?
   – Верно.
   – А деньги – это магия.
 
   В другой части здания прозвенел звонок, возвещая начало вечернего урока истории.
   Два юных атланта заняли места за задними партами. У одного из них в кармане сидела мышь. Подобно тому, как цветы умудряются прорастать в траншеях Фландрии, некоторые школьники в Атлантиде носят в карманах мышей.
   Они ловят их. Они строят для них домики из обувных коробок. Они кормят их хлебными крошками и яблочной кожурой. Потом они продают их.
   Ко времени поступления в шестой класс некоторые из молодых атлантов успевают сделать свой первый миллион только на операциях с мышами.
   Учительница, высокая худая женщина с обманчиво тонкими руками, постучала по столу.
   – Здравствуйте, дети! – сказала она.
   – Здравствуйте, учитель!
   – Возьмите ваши учебники, – сказала учительница, – и откройте на странице 58.
   Она испустила глубокий вздох и мгновение помедлила. Двадцать лет она учительствовала, но эта тема каждый раз заново приводила ее в трепет.
   – Итак, – продолжала она. – Кто из вас может рассказать мне, что такое деньги?
   Как обычно, смущенное молчание. Как обычно, шорох на задних партах, обозначающий переход мыши из рук в руки под прикрытием столешницы. Как обычно, лица, лишенные выражения.
   – Ну?
   – Разрешите мне, мисс!
   Изократ Младший, отметила учительница. Мальчишке десять с половиной лет, а на руле его велосипеда уже болтается сотовый телефон. Учительница одобрительно кивнула ему, делая себе зарубку расспросить его после урока относительно способов работы с краткосрочными вкладами.
   – Можно мне, мисс, – тянул руку Изократ Младший, – деньги – это магия, мисс!
   – Хорошо, Изократ Младший. А теперь…
   – Мисс!
   Учительница нахмурилась. Существует такая вещь, как выставление себя напоказ.
   – Попрошу, – сказала она. – Вопросы потом.
   – Но мисс…
   – Потом! Итак, деньги – это магия. А что делает магия, может кто-нибудь сказать?
   – Мисс!
   – Нет, пусть теперь попробует кто-нибудь другой. Диоген, давай послушаем, что ты нам скажешь, для разнообразия.
   Маленькое личико в конце класса съежилось и опало; сладкое видение всеатлантической сети брокерских контор, вовлеченных в мышиный бизнес, растаяло, сменяясь паническим ужасом.
   – Я не знаю, мисс.
   – Еще кто-нибудь? Лаодицея?
   Маленькая девочка встала с места и самодовольно ухмыльнулась.
   – Магией, – продекламировала она, – обычно называются технологии, основанные на использовании некоторых свойств одного из изотопов золота, а именно золота-337. Золото-337 было впервые обнаружено Симоном Магом…
   – Достаточно, спасибо, милая.
   – …в четырехтысячном году до рождества Христова, – продолжала Лаодицея, – когда он мотыжил репу в своем огороде. Он сразу же осознал огромные возможности, лежащие…
   – Спасибо, милая, – прервала учительница. – Итак, как только древние атланты поняли, насколько драгоценно золото, они начали добывать его и делать из него магические предметы. Может ли кто-нибудь привести нам пример такой вещи… да, Ликофрон?
   Все пространство на лице мальчика, не занятое веснушками, залилось краской.
   – Пуговицы, мисс? – предположил он.
   Учительница вздохнула.
   – Нет, Ликофрон, не пуговицы.
   – Мусорные корзины.
   – Катапульты.
   – Космические корабли.
   – У моего дяди, мисс, на куртке золотые пуговицы. Он мне показывал…
   – Древние атланты, – авторитетно произнесла учительница, – делали монеты из того золота, которое находили в земле. Когда у них накопилось много этих монет, они положили их в банк…
   Чья-то рука взвилась в воздух.
   – Можно, мисс?
   – Да, Никомед?
   – Зачем, мисс?
   Учительница попыталась взять себя в руки.
   – Чтобы они никуда не делись, разумеется. А теперь…
   – А почему они просто не положили их под кровать, мисс?
   – Ну, это не так уж надежно, как ты думаешь, милый? А теперь…
   – А мой папа все свои деньги держит под кроватью, мисс.
   Учительница почувствовала, как у нее сжимаются кулаки.
   – Что ж, я не думаю, что это самый разумный способ, милый. А теперь…
   – Мой папа говорит, что он не доверяет банкам. Он говорит, что если он положит деньги в банк, мама сможет посмотреть бюллетени и будет знать, сколько денег у него есть. А что такое бюллетень, мисс?
   – Они положили их в банк, – твердо продолжала учительница. – И тогда банки начали ссужать деньги людям, чтобы они смогли начать собственный бизнес, и таким образом деньги были вовлечены в оборот, и страна начала процветать. Но затем стало происходить кое-что очень странное. Может ли кто-нибудь сказать нам, что это было?
   Опять тишина. На этот раз, решила учительница, нужно просто сказать им. Тогда мы все как раз успеем домой к ужину.
   – Произошло то, – объяснила она, – что вся магия, которая была в монетах, лежащих в банке, начала утекать из них… – Она произнесла это так, как надо. Лица у некоторых наиболее впечатлительных и нервных ребятишек побледнели. – …утекать из них, пропитывая все вокруг. Дошло до того, что банковские помещения, где содержались монеты, потеряли прямоугольную форму и стали круглыми.
   Несколько рук взлетело в воздух, но она не обратила на них внимания. Ей не хотелось ничего объяснять; это был не тот предмет, о котором приятно думать. Когда она была студенткой, ей довелось прочесть отчет одного клерка, проведшего ночь взаперти в подвале банка. Она до сих пор чувствовала дурноту, когда вспоминала то место, где он описывал, что делают друг с другом золотые слитки, когда считают, что никто не смотрит.
   – Совершенно круглыми, – продолжала она. – И это еще далеко не все, что происходило там. Поэтому мудрые старейшины атлантов решили, что с этим необходимо что-то делать. Может ли кто-нибудь…
   Ошибка. Но теперь было уже поздно исправлять ее.
   – Можно мне, мисс?
   – Да, Ипполита.
   Ипполита откашлялась.
   – Атланты основали Центральный Исследовательский Институт (477 г до Р.Х.), основной задачей которого являлось рассмотрение взаимосвязей между мощным антимагнетическим полем золота и окружающим миром, который, разумеется, склонен к положительному магнетизму, мисс. Исследования института показали, что если достаточное количество антимагнетического вещества будет высвобождено в обычном пространстве, это окажет необратимое воздействие на стабильность планеты, мисс. И тогда они…
   Бог мой, подумала учительница, эта девочка когда-нибудь, наверное, станет Главным Кассиром! Она содрогнулась.
   – Очень хорошо, Ипполита, – сказала она. – Другими словами, если бы еще какое-то количество золота покинуло Атлантиду, это повлекло бы за собой большие неприятности. Поэтому было решено, что золото должно оставаться там, где оно есть, под землей, а все то золото, которое они выкопали и превратили в монеты, должно быть возвращено. Алкивиад, что ты там делаешь с этой мышью? Принеси ее сюда немедленно!
   Надежно заперев мышь в своем столе, учительница вновь взяла себя в руки и постаралась побыстрее изложить оставшуюся часть материала…
   О том, как атланты поняли, что уникальная взаимосвязь между их золотыми накоплениями и соответствующими накоплениями на Луне находится под угрозой из-за дальнейшего вывоза золота из страны…
   О том, как сложно было справиться с этой проблемой, поскольку вся атлантическая цивилизация основывалась теперь на использовании денег. О том, как атланты в результате долгих размышлений нашли способ торговать, используя деньги, но так, чтобы деньги в действительности не покидали недр земли; способ получать огромные суммы денег, но никогда не выплачивать их…
   О том, как золото назвали «капиталом» и изобрели финансовые учреждения…
   – Ну что ж… – сказала учительница, взглянув на часы. Ровно через пять секунд прозвонит звонок, ребятня высыпет из класса на площадку и станет играть в футбол, качаться на качелях и организовывать мышиные синдикаты, а она сможет удалиться в учительскую, чтобы выкурить сигаретку и глотнуть двойного шерри.
   – …у кого есть вопросы? – спросила она.
 
   Секунд, наверное, двадцать – а это довольно долго – никто не произносил ни слова. В конце концов Туркин закрыл глаза, откинул голову назад и расхохотался.
   – Ну ты даешь, – выговорил он, – это же просто блеск! Ты всегда был горазд на подначки, Трев, как тогда, помнишь, – когда ты подговорил эту девчонку у себя на входе поклясться всем чем угодно, что ты заказал двойной «чиз-банкет» с двойным пепперони, а…
   Теперь была очередь Диомеда выглядеть обескураженным. Он нахмурился с таким видом, словно ему сообщили, что солнце представляет собой всего-навсего чей-то огромный розыгрыш.
   – Ты хочешь сказать, что думаешь, что я все это придумал? – спросил он.
   – Ну, – сказал Туркин, все так же благодушно улыбаясь, – а разве не так, признайся? Вся эта чепуха о том, что Луна целиком состоит из золота…
   – Это, – холодно произнес Диомед, – не чепуха.
   – То есть, – продолжал Туркин, не обращая внимания на сигналы опасности, – если бы ты сказал, что она состоит из серебра, или, допустим, если бы ты сказал, что солнце состоит из золота, – тогда конечно, тогда бы ты смог поймать меня хотя бы на минутку. Но…
   Голос Туркина имел примерно такое же действие, какое имела бы пинта воды, вылитая на землю посреди пустыни Калахари.
   – Трев? – позвал он.
   – Я должен попросить тебя, – произнес Диомед, – не называть меня «Трев».
   – А почему бы и нет? – ощетинился Туркин. – Это же твое имя, разве нет?
   – Было.
   – И это было чертовски хорошее имя, – настаивал Туркин. – Если я когда-нибудь и видел прирожденного Трева, то это ты. Всех молодых парней с большими носами и галстуками, кошмарными как автокатастрофа, которые работают в строительных корпорациях, зовут Трев; это общеизвестный факт. Точно так же, как всех псов зовут Ровер, – знающе добавил он.
   – Я бы попросил… – начал Диомед. Красные пятнышки возникли по контуру его губ, и Бедевер пришел к заключению, что настало время ему вмешаться. Идиоты бывают очень неплохи на своем месте, но нельзя позволять ситуации ускользать из-под контроля.
   – Мы просто немного… э-э, немного в замешательстве, – произнес он. – Сами понимаете, это стало для нас в некотором роде шоком – внезапно обнаружить, что мир вращается благодаря деньгам на Луне, и… – Кое-что пришло ему в голову. – Погодите, но это же многое объясняет, не так ли? Не связаны ли процентные ставки с приливами, или что-нибудь в этом роде? А как насчет инфляции?
   Диомед вздохнул.
   – Послушайте… – начал он.
   Но он не закончил, поскольку Бедевер, усыпив его бдительность своими вопросами, посчитал, что наступил самый удобный момент, чтобы ударить его со всей силы подставкой настольной лампы. Диомед издал слабый булькающий звук и упал лицом в стол.
   – Вот видишь, – спокойно произнес Бедевер, вставая и протягивая через стол руку за связкой ключей, которые он заметил некоторое время назад, – весь вопрос в том, чтобы действовать с умом. Спору нет, мы можем раздробить ублюдку челюсть. Но при этом мы используем и голову.
   Туркин фыркнул.
   – Говори за себя, – ответил он. – Я пару раз пробовал, и только заработал головную боль на несколько недель да рассек себе лоб. Вон, посмотри, шрам еще виден, – он показал. – Правда, – признал он, – на одном из этих дохляков был шлем. – Он спихнул бесчувственного атланта со стола, откатил свое вращающееся кресло в сторону и принялся рыться в ящиках стола.
   – Калькулятор, – произнес он, – еще калькулятор, еще калькулятор… Эй, а это что такое?
   – Что? – Бедевер просматривал диомедовский портфель. – Ах, это. Это маленький калькулятор на солнечных батареях в виде кредитной карточки, – он нахмурился. – Погоди-ка, ты даже еще не знаешь, что именно мы ищем.
   – Почему же, знаю, – отвечал Туркин. – Мы ищем Персональный Органайзер Зна…
   – Но не здесь же его искать! – нетерпеливо сказал Бедевер.
   Туркин сердито взглянул на него.
   – А почему нет? – сказал он. – Он находится в Атлантиде, малыш Сопливчик так и сказал. Здесь Атлантида. Эрго…
   Бедевер был поражен.
   – Где ты мог подцепить такое выражение, как «эрго», Тур? – спросил он.
   – В фургоне есть радио, – напомнил Туркин. – А что же мы тогда ищем здесь?
   – Еду, – ответил Бедевер. – Я умираю от голода.
 

***

 
   Когда они вышли в коридор, так и не найдя, чего бы поесть, и выглядя как опасные рыцари-дезертиры, они услышали, как надрывается один из помощников: «Внимание! Внимание! Недозволенное вторжение! Не принимайте чеков, не подтвержденных банковской картой!» Это сначала беспокоило их, но потом они обнаружили, что от шума можно избавиться, сорвав динамик со стены и раздавив его ногой.
   Между нами говоря, это придумал Туркин. Одна из его лучших идей.
   – Мы, кажется, не пользуемся здесь большой популярностью, тебе не кажется? – пробормотал Бедевер, когда они пробегали еще по одному коридору, похожему на предыдущие как две капли воды.
   – Они все какие-то чертовски нервные, – согласился Туркин. – Ты был прав, когда говорил, что к ним нужен очень мягкий подход.
   Он прервался, чтобы столкнуть головами двух проходящих мимо статистиков, и затем добавил:
   – Но кажется, это не очень-то помогло.
   – Верно, – ответил Бедевер и лягнул в пах третьего статистика. – Знаешь, у меня такое чувство, словно мы взялись за это дело не с того конца.
   Туркин кивнул.
   – Ручаюсь, что…
   Но его прервали. В стене открылась потайная дверь, из нее материализовалось чье-то лицо и приветливо осклабилось.
   – Сюда, – произнесло лицо. – Быстрее.
   Туркин заколебался на долю секунды.
   – Зачем? – спросил он.
   – А почему бы и нет? – ответили ему. – Давайте, входите.
   Рыцари переглянулись.
   – Это лучшее соображение, которое я слышал с тех пор, как мы попали сюда, – сказал Бедевер. – После тебя.
 
   За дверью было темно и холодно. Стены были сложены из голого камня. В темноте капала вода и слышалась крысиная возня.
   – Вот это уже что-то настоящее, – с энтузиазмом сказал Туркин. – А то это место уже начало действовать мне на нервы. Все эти ковры…
   Владелец лица сделал им знак, и они последовали за ним.
   – Ужасно действует на нервы, – продолжал Туркин, – я имею в виду ковры. Начинаешь думать: боже мой, если всех овец, которых пришлось остричь, чтобы набрать шерсти для всего этого, выстроить цепочкой носом к хвосту, они, наверное, достали бы… – он сделал широкое движение рукой, – …от Паддингтона до Юстона. А здесь все как-то более по-домашнему, что ли, – он приостановился на минутку, чтобы полюбоваться скелетом, висящим на цепях, вделанных в стену. – У моего папаши был такой, – сказал он. – Он купил его на распродаже с фургона. Говорил, что чувствует себя с ним настоящим бароном.
   Бедевер ускорил шаг и догнал их проводника.
   – Где мы находимся? – спросил он. Проводник хохотнул; звук эхом укатился куда-то в темноту, где кто-то, по всей видимости, съел его.
   – Как раз под главным биржевым комплексом, – ответил он, – на полпути между Старой Биржей и Риальто. Мы идем на пятьсот футов ниже биржевого курса. У вас нет проблем с дыханием?
   – Нет, – ответил Бедевер.
   Проводник пожал плечами.
   – Что ж, – сказал он. – Бывает по-всякому. Нам сюда.
   Он исчез в низком сводчатом проходе – что-то подобное мог бы соорудить мышонок Джерри, если бы имел доступ к взрывчатым веществам. Туркин, который был слишком занят тем, что глазел по сторонам и испускал счастливые вздохи, чтобы смотреть, куда идет, ударился головой и выругался.
   – Сейчас, – сказал проводник, – мы проходим непосредственно под самим зарегистрированным офисом, так что смотрите, куда ступаете. Реальность тут может быть немного неопределенной…
   Пока он говорил, пол и потолок исчезли. Когда они несколько секунд спустя вернулись на место, у Бедевера возникло странное впечатление, что все вещи сдвинулись вправо примерно на ярд.
   – Так это действует, – объяснил проводник. – Это влияние основной релокационной матрицы зарегистрированного офиса.
   – Ах, ну да, – сказал Бедевер, – разумеется.
   Проводник ухмыльнулся, глядя на него.
   – Она так и работает, – сказал он. – Поскольку, видите ли, Атлантида – это то, что можно назвать безопасной гаванью – оффшорной зоной для укрытия от налогов. Фактически, она и используется, как такая безопасная гавань.
   – Черт побери!
   – Вот именно. Полагаю, – сказал проводник, – у вас часто возникала мысль: что будет, если тем или иным образом все деньги в мире будут понемногу утекать и ускользать за границу, пока под рукой совсем ничего не останется. Возникала? Я так и думал. Так вот, это уже произошло. Причем давно.
   – Ага.
   – Фактически, – говорил проводник, – это и есть Атлантида. Видите ли, Атлантида – это прародина денег…
   – Э-э, да, – сказал Бедевер, – нам об этом уже кто-то говорил.
   – Это меня ничуть не удивляет, – сказал проводник. – Они очень любят об этом рассказывать, вы заметили? Берегите головы, опять начинается.
   На две или три секунды все измерения ушли за покупками; Туркин взревел и произнес нечто весьма грубое. Причина была в том, что он не успел присесть, когда присело все остальное. Теперь они находились на четыре с половиной метра ниже, чем прежде.
   – Зарегистрированный офис, – объяснял проводник, – это не просто оффшорный офис; он еще и постоянно перемещается. На самом деле, это блестяще. Как можно обложить тебя налогом, если ты не стоишь на месте дольше тридцати секунд?
   – И действительно, – согласился Бедевер. – Но мы вроде бы уже выбрались с этого участка, поскольку…
   Проводник рассмеялся.
   – Никогда не скажешь наверняка, – ответил он. – Бывают дни, когда зарегистрированный офис чуть ли не преследует тебя. Ага, вот так-то лучше, теперь мы от него избавились.
   Они вышли на открытое пространство, очутившись под огромным куполом; такой купол Юстиниан мог бы соорудить на Святой Софии, если бы имел достаточно смелое воображение и много денег. Высоко над ними пробивался тоненький лучик света.
   – Это отдушина, – пояснил проводник. – Тут прямо под нами столько магического золота, да еще и зарегистрированный офис шныряет вокруг, как мышь в лабиринте, – при этом создается такое напряжение, что где-то оно должно найти себе выход. Это единственное место, где Атлантида открывается к дневному свету. Нам здесь нравится.
   – Прошу прощения за навязчивость, – сказал Бедевер, – но кто это – «мы»?
   Проводник ухмыльнулся.
   – Я уж думал, вы никогда не спросите, – сказал он. – Мы – хакеры. Атлантический андеграунд, так сказать.
   – Ага! – сказал Туркин. – Так вы тоже ненавидите этих ублюдков?
   – Вот именно, – отвечал хакер. – Поэтому мы и решили вам помочь.
   Туркин протянул мощную лапищу.
   – Давай пять! – воскликнул он. – Скликай народ, пойдем покажем этим…
   Хакер печально улыбнулся.
   – Хорошая идея, – сказал он, – но, боюсь, совершенно непрактичная. Наоборот, нам следует как можно скорее убираться у них из-под носа.
   Туркин пожал плечами.
   – Так почему же тогда вы зовете себя хакерами? – спросил он.
   – Частично потому, – отвечал хакер, – что мы взламываем каналы, по которым течет естественная энергия, выделяемая денежными накоплениями, откачиваем ее и превращаем в пищу. А частично потому, что когда мы ловим у себя внизу кого-нибудь из Капитанов, мы ломаем ему…
   – Все это прекрасно, – прервал Бедевер, – мы уловили суть. Но ты начал объяснять…
   – Разве?
   Бедевер кинул быстрый взгляд на Туркина, на которого весь этот разговор о взломах мог оказать неблагоприятное действие.
   – Да, – твердо сказал он. – Так как все это работает? – продолжал он. – Как получилось, что Атлантиду невозможно найти снаружи?
   – Нам сюда, – хакер показал рукой. – Это на самом деле очень просто. Атлантида – это корпорация, так? А адресом корпорации является ее зарегистрированный офис. Туда присылаются все адресованные ей официальные письма и факсы, там хранятся ее учетные книги, и место, где находится зарегистрированный офис корпорации, определяет, под чью налоговую юрисдикцию она подпадает. Пока понятно?
   – Вроде бы да.
   – Так вот, – продолжал хакер, – зарегистрированный офис Атлантиды перемещается каждые тридцать секунд, из чего следует, что Атлантида не существует нигде, или по крайней мере, нигде в частности. Она мобильна. Она перескакивает с места на место, из чего следует, что она не имеет географической реальности – только номер факса. Вы ведь именно так попали сюда, не правда ли?
   Они стояли перед огромной стальной колонной, возвышавшейся от земли до самой крыши. Она еле слышно гудела, и когда Туркин попробовал дотронуться до нее, он тут же отдернул руку, вскрикнул и сунул пальцы в рот.
   – Это, – сказал хакер, – основная катушка матрицы. Она контролирует перемещения зарегистрированного офиса – вроде как генерирует поле, благодаря которому он движется с места на место. Если бы нам только удалось прорубиться через нее…
   – И что? – с жадностью спросил Туркин.
   – Но нам это не под силу, – продолжал проводник. – Это никому не под силу. Эта штуковина заглублена на пять километров в слой расплавленного золота-337, и она как бы выкачивает оттуда магию через сеть проводников, которые проходят сквозь всю конструкцию. Мы пробовали динамит, мы пробовали сверла с алмазными головками, мы пробовали молотить ее большими кувалдами, но все, что нам удалось, – это приятно провести время и переломать кучу инструмента. Тут магия, понимаете? С ней ничего не поделаешь, если у вас нет собственной магии.
   – Понимаю, – задумчиво сказал Бедевер. – А что произойдет, если вам все же удастся…
   Хакер усмехнулся.
   – А бог его знает, – ответил он. – Может, настанет конец света. Кому какое дело? Пошли, выпьем кофейку.
   Он подвел их к небольшому навесу, подпертому колонной, под которым кучка людей – по-видимому, другие хакеры, – кипятили чайник на костерке, сложенном, как обнаружил Бедевер, из тысячедолларовых банкнот. Хакеры заулыбались им и приглашающе замахали руками.
   – Хай! – сказал один. – Хватайте чашки, присаживайтесь, будем вместе пускать мир на воздух.
   Отхлебывая совершенно ужасный кофе – он узнал позднее, что это был вообще не кофе, а эрзац, который делался из дойчмарок, вымоченных в радиаторной смазке, – Бедевер пытался выяснить немного больше о людях, приютивших их.
   Хакеры, как обнаружилось, были здесь почти с самого начала. Это, фактически, были акционеры-раскольники, отказавшиеся принимать предложенные цены, когда компания «Атлантикорп» была поглощена существующей ныне холдинговой компанией «Лионесс (Атлантида) plc»…
   – Лионесс? – внезапно переспросил Бедевер.
   – А кто же еще? – дружелюбно ответила краснолицая хакерша. – Они тут всем распоряжаются уже… да прошло уже, почитай, восемнадцать веков со времен Большого Слияния. Мы все были, конечно, в оппозиции. Мы голосовали за страховой пакет, предложенный «Белым Рыцарем»…
   – Мы уж думали, что они у нас в кармане, – прервал огромный волосатый хакер со множеством шрамов на шее. – Направили все бумаги в Монополию, на всестороннее изучение. Но тут они устроили рейд… – он содрогнулся.