Холт Том. Граальщики

   Мельхиор раскачивался взад и вперед, сидя на пятках.
   – Госпожа, – повторил он, – позволено ли нам предложить дары твоему сыну?
   Женщина улыбнулась и кивнула, и тогда Мельхиор порылся в своей сумке и достал маленькую сверкающую коробочку. Женщина наклонила голову, словно ожидала этого.
   – Золото, – объяснил Мельхиор. – Золото – дар, подобающий царю.
   Женщина взяла коробочку, не взглянув на нее, и положила ее на землю рядом с яслями. Каспар сделал шаг вперед, упал на колени и протянул женщине маленький алебастровый сосуд.
   – Ладан, госпожа, – застенчиво сказал он. – Чтобы помазать Того, Который будет коронован тернием.
   Женщина кивнула и положила сосуд рядом с коробочкой. Бальтазар шагнул вперед на трясущихся ногах, преклонил колени и вытащил серебряный фиал.
   – Миро, госпожа, – прошептал он, – чтобы умастить Того, кто никогда не умрет.
   И вновь тень улыбки показалась на губах женщины. Она взяла фиал из рук Балтазара, несколько мгновений смотрела на него и затем положила рядом с другими дарами.
   Почему они не сказали мне, пробормотал Клаус про себя. Проклятые ублюдки. Почему они хотя бы не намекнули?
   Последовала минутная пауза, в течение которой остальные трое смотрели на него. Он решил действовать по вдохновению. Он вытащил первое, что попалось под руку, из своей сумки, выдрал страницу из какой-то книги, чтобы завернуть это (книга была трактатом по орнитологии, и на вырванной им странице были нарисованы малиновки), и шагнул вперед.
   – Э-э, – произнес он, суя пакет в руки женщине.
   Она пристально посмотрела на него и медленно развернула пакет.
   – Носки, – сказал он. – Как раз то, чего Ему всегда не хватало.
   Выражение ее лица говорило о многом, когда она вытаскивала на свет пару длинных, по колено, чулок. Клаус поморщился.
   – Они, возможно, сейчас немного великоваты для него, – сказал он как мог небрежнее, – но это ничего, он ведь скоро вырастет.
   Женщина снова взглянула на него пристальным, жестким взглядом; потом она скатала носки в трубочку и уронила их на землю.
   – Ты можешь идти, – сказала она.
   – Спасибо, – промямлил Клаус, пятясь задом. – О да, разумеется, поздравляю с… э-э… поздравляю с праздником, как бы то ни было.
   Он ударился головой о балку, все так же задом вышел за дверь и, повернувшись, ударился бежать.
 
   – Две недели спустя, – рассказывал граф, тяжело дыша, – я получил пакет. В нем была пара носок и письмо. Его доставил ангел.
   Он помедлил, прикрыл глаза и продолжал.
   – Письмо было не подписано, но, собственно, в этом не было нужды. Не буду утомлять вас пересказом первых трех абзацев, поскольку в них речь шла в основном обо мне. То, что можно назвать деловой частью письма, заключалось в нескольких последних строчках.
   Коротко говоря, я был проклят. До скончания времен, говорилось в письме, пока Младенец не придет вновь, чтобы судить живых и мертвых, моя работа должна будет заключаться в том, чтобы доставлять подарки всем детям в мире – каждый год, в годовщину моего… в канун Рождества. Подарки столь же несообразные, нежеланные и бесполезные, как тот, что я счел подходящим преподнести Царю Царей. И чтобы окончательно прояснить вопрос, на тот случай, если я не до конца уловил, что к чему, отныне в каждую рождественскую ночь каждый ребенок в мире будет также считать подходящим вешать в изножье своей постели самый длинный, самый грубый шерстяной носок, какой сможет найти, в качестве вечного напоминания.
   Повисло тяжелое молчание.
   – Н-да, – произнес Галахад, собираясь с мыслями. – Ну да как бы то ни было, при чем здесь эти Носки?
   – Носки? – Клаус фон Вайнахт взглянул на него и засмеялся. – До тебя еще не дошло? Те носки, за которыми ты и твой друг пришли сюда, и есть эти самые Носки. Поэтому они так и называются, – добавил он с горьким смешком. – Неужели ты всерьез веришь, что я могу отдать их тебе просто так, за здорово живешь?
   Боамунд придал своему лицу выражение, которое, как он надеялся, можно было счесть бесстрастным.
   – Для тебя лучше, чтоб ты смог, – произнес он, – иначе тебе будет только хуже.
   Фон Вайнахт повернул голову и взглянул на него.
   – Пожалуйста, – добавил Боамунд.
   – Нет. – Граф скривил губу. – Не думай, что я не был бы счастлив избавиться от них, – да я только об этом и мечтаю! Я ненавижу самый их вид. Но они мне не принадлежат, чтобы я мог отдать их кому-либо. По крайней мере, не тебе, – добавил он.
   Боамунд внезапно почувствовал, что в ребра ему что-то тычется, и взглянул вниз.
   – Что там у тебя? – спросил он. – Ты что, не видишь, что мы очень заняты?
   – Это не займет и минуты, – ответил Ноготь. – Просто отойди сюда, чтобы он нас не слышал.
   Боамунд пожал плечами и поднялся на ноги. Они отошли к очагу.
   – Он рассказал тебе не всю историю, – сказал Ноготь, – я готов поручиться за это.
   – Правда? – Боамунд приподнял бровь. – Тогда это, должно быть, действительно длинная история, поскольку…
   Ноготь покачал головой.
   – Все, что он рассказал, – истинная правда, про Носки и так далее. Но есть еще что-то. Я знаю, что есть.
   – Ты знаешь?
   – Да.
   Боамунд поразмыслил. Он всегда знал, что все вокруг, даже слуги, знают гораздо больше него обо всем, что происходит, и так оно и должно быть. У рыцаря есть гораздо более важные занятия, нежели заниматься ерундой, узнавая о разных вещах. С его точки зрения, если голова набита знаниями, она становится слишкой большой, чтобы помещаться в шлеме. Тем не менее, разве не предполагалось, что все это предприятие держится в секрете?
   – Откуда ты это знаешь? – спросил он.
   Ноготь посмотрел вокруг.
   – Я просто знаю, и все. Может быть, потому, что я карлик.
   – А это-то здесь при чем?
   – Расовая память, – объяснил Ноготь. – Это и еще то, что уши у карликов находятся ближе к земле. Слушай, просто спроси его о Граале и посмотри, как он отреагирует. Давай, попробуй.
   Боамунд кивнул. У всех великих героев, насколько ему было известно, были преданные и мудрые советчики, неизменно стоящие ниже по социальному статусу, но тем не менее ужасно умные; и самое приятное здесь было то, что их имена обычно выпадали из истории на относительно ранней стадии.
   Он повернулся к графу, сдвинул брови, чтобы отразить на лице работу мысли, и медленно пошел обратно через зал.
   – Ты чего-то не договариваешь, не так ли? – сказал он. – Давай-ка, выкладывай все начистоту.
   – Мимо кассы.
   – И не говори со мной в таком тоне, – отвечал Боамунд. – А как насчет Грааля? Ты мне об этом расскажи.
   Вместо ответа фон Вайнахт взревел как бык и яростно заметался, пытаясь разорвать кушак от халата, которым он был привязан к креслу. Галахад, нахмурившись, потянулся за скалкой, которую он нашел на кухне.
   – Ну-ка прекращай это, – прикрикнул он. – Ей-богу, некоторые люди…
   – Рыцари! – плевался фон Вайнахт. – Проклятые рыцари! Все как один. Попадись только мне в руки кто-нибудь из вас двоих…
   Галахад ударил его скалкой. Это, по-видимому, возымело некоторый терапевтический эффект, поскольку он перестал рычать и ограничился убийственными взглядами. Боамунд кивнул.
   – Спасибо, Галли, – сказал он.
   – Не стоит благодарности, Бо. Это было для меня удовольствием.
   Боамунд подвинул к себе кресло и сел.
   – Начнем сначала, – сказал он. – Итак, насчет Грааля.
   Фон Вайнахт высказал несколько предложений относительно того, что Боамунд может сделать с Граалем, когда и если он найдет его. Скалка еще раз рассекла воздух.
   – Грааль, – повторил Боамунд. – Что насчет него?
   На этот раз фон Вайнахт решительно хранил молчание, и двое рыцарей посмотрели друг на друга.
   – Не думаю, что его можно бить только за то, что он ничего не говорит, – заметил Галахад. – Наверное. Как ты думаешь?
   – Наверное, нет, – согласился Боамунд. – Жаль, но это так. Что будем делать?
   Галахад пожал плечами.
   – Искать Носки, я полагаю. Эй, ты, – сказал он, наклоняясь к графу и помещая скалку у него перед носом. – Носки. Где?
   Фон Вайнахт сделал попытку укусить скалку, и Галахад быстро отдернул ее.
   – Интересно, что он имеет против рыцарей, – задумчиво проговорил он. – Это относится только к нам или к рыцарям per se?
   – Мне кажется, что он вообще не очень-то любит людей, – отвечал Боамунд. – Довольно странно, принимая во внимание характер его работы. Казалось бы, тот, кто всю свою жизнь только и делает, что доставляет на Рождество…
   Фон Вайнахт издал волчий вой. Рыцари переглянулись.
   – Похоже, ему не нравится, когда ты произносишь это слово, – отметил Галахад.
   – Похоже, ты прав, – ответил Боамунд. – Рождество! – прошипел он графу в ухо, и тут же в испуге отскочил. Он никогда бы не поверил, что человеческое существо способно производить такой невообразимый шум.
   – Ну что ж, – сказал Галахад с нехорошей усмешкой на лице, – это сильно меняет дело, не правда ли? Не правда ли? – проорал он в ухо графу.
   – Чтоб тебя раскорячило!
   – Думается мне, – проговорил Галахад, настало время спеть песенку, ты согласен?
   Это была сцена, которую Ноготь не сможет забыть до самой смерти. Граф, корчащийся и извивающийся в своем кресле, ревущий так, что, казалось, его связки вот-вот лопнут; и по обе стороны от него – два рыцаря, поющие «Омелу и плющ», «Тихую ночь», «Там, в яслях», «Бог да пребудет» и «Рудольф, красноносый олень». Последняя песня переполнила чашу.
   – Ладно, – всхлипывая, произнес граф. – Свиньи вы, бесчеловечные свиньи. Я буду говорить.
 
   Радульф нетерпеливо схватил переносной телефон.
   – Муу, – буркнул он в трубку, со щелчком сложил антенну и наклонил рога. Три пажа, вооруженные алебардами, тотчас возникли у подножия лестницы.
   Они должны быть где-то здесь. Два рыцаря и сверхъестественное существо не могут просто так исчезнуть с лица земли…
   Думай головой, Радульф. Зачем эти рыцари здесь? Предположим – просто предположим, – что они умудрились каким-то образом взять над ним верх и вынудили его показать им тайник. Ну разумеется! Это должно быть именно так.
   Единственная проблема заключалась в том, что тайник, как бы это выразиться, – держался в тайне.
 
   – Там?
   Фон Вайнахт кивнул.
   – Желаю удачи, – добавил он.
   Боамунд не очень-то понял эту реплику, но понимание вещей никогда не было его сильным местом, если эти вещи не были гончими. В этом он был довольно силен, при условии, что на дороге попадалось не очень много препятствий.
   Он ухватил выдвижной ящик за ручки и потянул.
   Носки. Ящик был доверху полон носками…
   – Мой Бог, – сказал Галахад с тихим благоговением, – здесь, должно быть, несколько сотен пар!
   Фон Вайнахт испустил сухой смешок.
   – Одна тысяча сорок одна, – произнес он. – Неплохая идея, правда?
   – Полагаю, – сказал Галахад, – что ты не собираешься сообщить нам, какие из них те, что нам требуются?
   – Совершенно справедливо.
   Галахад ухмыльнулся.
   – А слышал ли ты песенку про Доброго Короля Венцесласа? – вопросил он. Но граф был наготове. С неожиданной силой он разорвал хватку Галахада и бросился головой на дверной косяк, после чего осел на пол в беспамятстве.
   – Эй! – воскликнул Высокий Принц. – Это не по правилам!
   Боамунд подобрал горсть носков и уронил их обратно в ящик.
   – Ты только посмотри на это, – сказал он. – Я никогда не видел такого количества носков за все время, что я живу на свете.
   – Я тоже.
   – Ну ладно, – вздохнул Боамунд, – я думаю, нам придется просто взять с собой всю кучу и попытаться разобраться в них потом. Ноготь, добудь нам какой-нибудь мешок побольше.
   Карлик покорно пожал плечами и вышел. Боамунд и Галахад вдвоем вытащили ящик и вывалили его содержимое на пол.
   – Полагаю, вот эти, у которых на ярлыке написано «Сент-Майкл», мы можем не брать в расчет, – сказал Галахад. – Правда, он мог нашить фальшивый ярлык для маскировки. Он умен, зараза, нельзя не признать.
   Боамунд кивнул.
   – Лучше мы возьмем их все, Галли, – повторил он. – Вот ведь, ей-богу! Кто бы подумал, что носки могут быть такими тяжелыми?
   – Песок тоже тяжелый, – отозвался Галахад, – когда его много. Слушай, ты уловил, в чем там суть насчет Атлантиды, и оффшорных банков, и всей этой ерунды?
   – Не очень, – признался Боамунд, – вещи такого рода как-то проскальзывают мимо меня. Но я вроде как понял, что Грааль был у него какое-то время, а потом этот, как его, Иосиф…
   – Иосиф Аримафейский.
   – А знаешь, – сказал Боамунд, – я где-то уже слышал это имя… Ну, как бы то ни было, этот Иосиф взял Грааль себе и куда-то с ним делся, так что мы в любом случае не очень-то продвинулись вперед. Ну, правда, это не имеет большого значения. Когда у нас будет Передник и Персональный Органайзер и мы разберемся со всеми этими носками, это уже не будет иметь значение, правда ведь?
   – Надеюсь, – сказал Галахад. – По мне, чем все проще, тем лучше. Куда подевался этот треклятый карлик?
   Они огляделись вокруг.
   – Заблудился, наверное, – предположил Боамунд. – С ними это случается.
   – Вряд ли это такая уж проблема – найти здесь мешок, – отозвался Галахад. – Здесь только и ждешь, что наткнешься на какой-нибудь мешок. Скорее всего, с подарками. Помню, как-то однажды у меня целый год не было работы, и я устроился дедом-морозом в один из этих больших супермаркетов. Разумеется, в мешке у меня были только старые газеты и мятые картонки.
   Боамунд взглянул на неподвижную фигуру на полу.
   – Может, попытаться привести его в чувство? Спеть ему что-нибудь, к примеру.
   – Можно попробовать, – согласился Галахад, но без большой уверенности. Не то чтобы Боамунд откровенно фальшивил, – это несомненно звучало лучше, чем пневматическая дрель, – но никто не мог гарантировать результат, а он не хотел еще раз заполучить себе головную боль. Поэтому он продолжил:
   – А может, попробовать найти еще кого-нибудь, кто посвящен в секрет? Должен же быть такой человек, – добавил он.
   – Например?
   – Ну, – робко предложил Галахад, – есть эта ужасная кровожадная девица, для начала.
   – Которая не видит смысла в Состязаниях?
   – Да, она довольно нетерпелива. Ставлю что угодно, она знает, какая пара – та самая.
   Боамунд горячо закивал.
   – Блестяще! – произнес он. – Где она?
   Галахад уже начал говорить, что не имеет об этом ни малейшего представления, когда дверь отворилась, и внутрь вошла девушка собственной персоной.
   Она была одета просто, но привлекательно: на ней была ситцевая блузка с кисейными оборочками на булавках и круглым отложным воротничком и светло-сиреневая хлопковая юбка, а в руках она держала винтовку.
 
   Автомат для пинбола совершенно вывел Аристотеля из себя.
   – Это специально так подстроено, – раздраженно бормотал он, обшаривая карманы в поисках мелочи. – Каждый раз, когда я перехожу за триста тысяч, открываются эти маленькие воротца и шарик как-то просачивается сквозь них. – Он с силой ударил по автомату ладонью.
   – Ты просто не используешь как следует свои верхние флипперы, – спокойно заметил Симон Маг.
   – А ты-то что об этом знаешь, черт побери?
   – Прости, – отвечал Симон Маг, – я просто хотел помочь. Ты нигде случайно не видел мою жену?
   – Нет, – Аристотель дернул рукоятку и пустил в игру первый шарик. В течение некоторого времени он напряженно давил на обе кнопки со скоростью около сотни раз в десять секунд, а шарик безошибочно прыгал по столу, направляемый челюстями автомата.
   – Опять где-нибудь бродит, – вздохнул Симон Маг. – Странные существа эти женщины.
   – Вот именно, – яростно фыркнул Аристотель. – К тому же я бы не сказал, что они особенно уместны в кампусе, если ты спросишь моего мнения.
   – Тогда я не буду спрашивать, – отвечал Симон Маг. – Спасибо за предупреждение.
   Аристотель пробурчал что-то себе под нос и приступил ко второй игре, а Симон Маг побрел в кафе. Но и там никто не знал, куда подевалась Машо.
   Наконец, он наткнулся на нее на балконе. Она держала в руках огромный бинокль и смотрела в него куда-то в направлении Северного Полюса.
   – Там что-то происходит, – произнесла она.
   – Да, – отвечал ее муж, – я знаю.
   Она обернулась к нему.
   – Правда? А что? Это как-то связано с тем квестом, который выполнял молодой Бедевер?
   – Можно сказать и так. Ты не одолжишь мне свой бинокль на минутку?
   Он подкрутил окуляры и некоторое время стоял неподвижно; затем опустил бинокль и в задумчивости покусал губу.
   – Ну-ну. Впрочем, я полагаю, сейчас уже слишком поздно что-либо с этим делать, – произнес он.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Очень похоже на то, что я выбрал не того человека для этой работы, – отвечал он. – Помнишь мальчика по имени Боамунд? Он из этих нортгэльских парней – такой тощий, долговязый, немного неуклюжий.
   – Разумеется, помню, – сказала Машо. – Другие ребята называли его Сопливчик. Не очень благозвучное прозвище, но вполне подходящее.
   – Ну так вот, – продолжал Симон Маг, – он был одним из моих Спящих. Это дельце, которое там сейчас разворачивается, – я сделал его ответственным за него. И он поначалу вполне неплохо справлялся, пока… Ох, боже мой!
   Машо отобрала у него бинокль.
   – Что случилось?
   – Девчонка.
   – Да ну? Никогда не думала, что он из таких, по правде говоря.
   – Такие, как он, как правило, хуже всего, – отвечал Симон Маг. – Но сейчас дело не в этом. Черт! – добавил он раздраженно.
   – Ничего, – поспешила утешить его Машо, – не всегда все получается, как этого хочешь.
   – Пожалуй, ты права, – раздумчиво ответил маг. – Но все равно очень жаль. Мне так хотелось, чтобы это дело выгорело!
   – Ты, наверное, вложил в него много труда?
   – Да, поработать пришлось, – признал Симон Маг. – И мне казалось, что я достаточно хорошо обеспечил его от идиотов. Но никогда нельзя учесть все типы идиотизма.
   Машо задумалась на минуту.
   – Однако еще не поздно, э-э… оказать некоторую помощь, что ли, – ну, ты понимаешь.
   Симон Маг взглянул на нее.
   – Но это неэтично, – сказал он. – Когда они уже начали… Совершенно не по правилам.
   – Никто не будет знать.
   – Я буду.
   – Да, разумеется. – Она постояла немного, поигрывая биноклем. – Не хочешь по-быстрому сыграть в слова?
   Симон Маг некоторое время пристально смотрел на жену.
   – Машо, – произнес он, – ты что-то задумала.
   – Чепуха.
   – Брось, я знаю это твое выражение лица. Ты не должна вмешиваться.
   – Я даже и не думала, – с невинным видом отвечала она. – Ты же знаешь меня.
   – Ну, смотри, – он взглянул на часы. – Проклятье, – произнес он, – я должен бежать. Я обещал Мерлину сыграть с ним в домино.
   – Тогда торопись, – сказала Машо. – Увидимся.
 
   Последовало минутное замешательство.
   – Э-э, привет, – произнес Галахад. – Мы как раз собирались идти вас искать.
   – Да неужели?
   – А мы тут решили помочь вашему отцу навести порядок в его носках, – продолжал Галахад.
   – Правда?
   – Но потом, – упорствовал Галахад, – он сказал, что немного устал, и лег соснуть на часок; вот мы и подумали, что неплохо бы найти вас. А тут и вы как раз появились.
   Девушка окинула его подозрительным взглядом.
   – Я вам не верю, – сказала она.
   – Не верите?
   – Не верю.
   – Хм-м…
   – Мне кажется, – сказала девушка, – что вы хотите украсть папины Особые Носки. Мне кажется, что вы грабители.
   – Что навело вас на такую мысль?
   – Это правда, не так ли? – уточнила девушка. – Я думаю, что вы обманом проникли сюда, притворяясь, что вы рыцари, а на самом деле вы просто воруете носки. Возможно, – прибавила она, вспомнив выражение из книги, которую как раз читала, – вы – интернациональная бандитская группировка.
   – Да нет, мы действительно рыцари, – вмешался Боамунд. – Здесь даже вопросов быть не может.
   Девушка фыркнула.
   – Рыцари дерутся честно, – сказала она. – Рыцари не связывают людей, чтобы вывалить их носки на пол. Так поступают грабители.
   – Рыцари тоже – иногда. Все зависит от того, что требуется в определенных обстоятельствах.
   Девушка покачала головой.
   – Папа говорил мне быть особенно бдительной в отношении грабителей. И он сказал, что если я увижу кого-нибудь из них, я должна взять из его кабинета это ружье и пристрелить их.
   – Черт! – произнес Боамунд.
   Галахад улыбнулся.
   – И вы всегда поступаете так, как говорит папа? – спросил он.
   – Всегда.
   – Какая у вас, должно быть, ужасно скучная жизнь!
   Девушка нахмурилась.
   – Что вы имеете в виду?
   Галахад приподнял бровь.
   – Я имею в виду, – сказал он, – что вы, наверное, нечасто выходите отсюда, не так ли? Не ходите на вечеринки, или что-нибудь в этом роде?
   – Разумеется, нет. – Девушка теребила предохранитель винтовки; она выглядела печальной. Печальной, но крайне опасной.
   – Здесь в округе, должно быть, не так уж много людей твоего возраста, – продолжал Галахад. Девушка кивнула.
   – Никого, – ответила она. – За исключением нескольких пажей, конечно. Некоторые из них довольно симпатичные, по крайней мере, один из них… – она замялась. – Но папа говорит, что я не должна разговаривать с пажами. Он говорит…
   Бровь Галахада приподнялась чуть выше. Жест был крайне красноречивым. Но девушка внезапно тряхнула головой.
   – Какое это имеет отношение к грабителям? – спросила она.
   – Э-э…
   – Вы просто пытаетесь сбить меня с толку, – продолжала она. – Это типичный прием грабителей – сбивать людей с толку. Рыцари бы так не стали поступать. Они бы сочли это нерыцарственным.
   Она медленно приложила винтовку к плечу, и Боамунд закрыл глаза. Это совершенно не сочеталось с его представлениями о поведении девиц, попавших в затруднительное положение.
   Мгновением позже он услышал свистящий звук и глухой удар. Сначала он решил, что звук удара был произведен падением на пол его собственного мертвого тела, но через пару секунд пересмотрел свое мнение и вновь открыл глаза.
   Девушка лежала на полу, слегка посапывая, а Ноготь засовывал обратно в свою сумку банку с аэрозолем.
   – Я так и знал, что она пригодится, – ухмыльнулся карлик. – Чудесная штука эта «Палица». И на больших собак она тоже действует безотказно. Кстати, я не смог раздобыть мешка, но я решил, что парочка наволочек тоже сгодится. Я был прав?
   Галахад, лицо которого приобрело весьма странный оттенок, извлек себя из угла комнаты, в который он было забился, и широко заулыбался.
   – Ты очень вовремя, – произнес он дрожащим голосом. – Хорошая работа.
   – Спасибо, – ответил Ноготь в легком замешательстве. Он пытался вспомнить, слышал ли он когда-нибудь до этих пор благодарность за свою работу: хороший вопрос! – Я встретил эту женщину, там, в прачечной, и она сказала мне, что я нужен здесь, вот я и поспешил.
   – Какую женщину? – спросил Боамунд.
   – А бог ее знает, – ответил Ноготь. – Просто женщину. Возникла из ниоткуда с биноклем в руке, сказала мне, что вы здесь попали… что я вам здесь зачем-то срочно нужен, и опять исчезла. Может быть, это была даже голограмма. – Он раскрыл наволочку и начал запихивать в нее носки.
   – Мы, однако, так и не разобрались, какая пара нам нужна, – заметил Боамунд. – Знаешь, мне думается, было бы неплохо, если бы мы выяснили этот вопрос. Иначе…
   Двое других посмотрели на него.
   – Бо, – произнес Галахад, – я не хочу показаться каким-нибудь торопыгой, но если тебе все равно, я бы предпочел, чтобы мы сперва унесли отсюда ноги, а уж потом занялись сортировкой белья. То есть, если это для тебя не имеет большого значения.
   – Интересно, кто была эта женщина. Может, она знает.
   – Кто? – переспросил Ноготь, поднимая лицо от наволочки. – Эта голограмма, ты имеешь в виду?
   – Ну да, если это действительно была голограмма, – ответил Боамунд. – А что такое голограмма, кстати?
   Ноготь уже приготовился объяснять, но его прервал звук с той стороны двери. Звук, если только он не очень ошибался, был похож на топот копыт. А также ног. Множества ног.
   – Черт побери, – произнес он, – да сколько их тут? – Он потряс баночку с аэрозолем и скорчил гримасу. – Осталось не так уж много, – пробормотал он. – Как вы смотрите на то, чтобы спрятаться?
   – Где?
   Ноготь кивнул на камин.
   – Попробуйте в дымоходе, – сказал он.
 
   – Надо же, – произнес Симон Маг. – Интересно, как им это удалось?
   Машо подняла голову от своих букв.
   – Удалось что, дорогой?
   – Да этот Сопливчик и тот, второй, – ответил маг, опуская бинокль. – Они все же отделались от этой безумной девицы. Очевидно, Боамунд не так прост, как мне казалось.
   – Ну и прекрасно, дорогой, – улыбнулась Машо. – Интересно, что можно сложить из этих букв?
   Она всмотрелась в кусочки картона в своей руке. Там были «О», «Б», «М», «А» и «Н».
   – Интересно, есть такое слово – «манбо»? – спросила она.
 
   На крыше было ветрено.
   – Дай-ка мне вторую наволочку, – крикнул в дымоход Боамунд. – Только осторожно, не урони ее. Так, теперь лезь сюда.
   Через мгновение рядом с ним появился Галахад. Он весь перепачкался в саже, и один ноготь у него был сломан.
   – Жаль, что пришлось оставить карлика, – сказал он. – Ну что ж, ничего не попишешь.
   – Подожди, пока мы доберемся до дому, – ответил Боамунд. – Однако досадно. Ненавижу чистить ботинки и пришивать пуговицы. Тратить время на такую ерунду!