Холт Виктория. Наследство Лэндоверов

   — Не думаю, чтобы мне понадобилась защита. У него мягкие манеры, и он будет соблюдать надлежащую вежливость, в этом я уверена. А я буду холодна и равнодушна. Все обойдется.
   — Холодной и равнодушной вы умеете представляться, это точно, — усмехнулся он. — Но не допускайте, чтобы вам причинили боль.
   — Разве это на меня похоже?
   — У всех нас, знаете ли, можно найти слабое место.
   — Даже у вас?
   — Я говорил о простых смертных. Что бы ни случилось, жизнь продолжается.
   — Какое глубокое замечание, — с иронией сказала я.
   — К тому же очень верное. Возьмите, например, принцессу Мэри, недавно лишившуюся любимого.
   Он говорил о герцоге Кларенском, старшем сыне принца Уэльского, скончавшемся от воспаления легких в начале года, вскоре после объявления о его помолвке с Мэри Текк.
   — Заметьте, — продолжал Яго, — она потеряла Эдди, а сейчас уже поговаривают о ее предстоящем браке с Джорджем. — Он поднял брови с видом почти благоговейным. — Но, конечно, нам скажут, что это настоящий брак по любви, так как любила она все время именно Джорджа.
   Я кивнула.
   — Признайте, это очень разумно. Забыть о своей утрате и уверить себя, что вы всегда мечтали об оставшемся в живых.
   — Удобная философия.
   — А знаете, это самая короткая поездка, которую мне случалось совершать.
   — Что за нелепость! Мы проехали уже много миль после Плимута, обычной цели ваших путешествий.
   — Эта поездка такая короткая, потому что я не хочу, чтобы она закончилась. Буду ловить золотые мгновения и постараюсь сохранить их навек.
   — Это лирическое настроение не очень вам к лицу, Яго.
   — Не в моем духе, не так ли? Тогда вот что я вам скажу простой будничной прозой: мне с вами весело. — Он наклонился и схватил меня за руку. — И вам со мной тоже.
   Я улыбнулась ему.
   — Да, Яго, я готова это признать. Мне с вами весело.
   — Победа! Первый шаг пройден. Теперь я быстро пойду вперед.
   — В каком направлении?
   — Сами знаете.
   — Даже не догадываюсь.
   Он засмеялся и придвинулся ко мне, но я отстранилась.
   — Если вы хотите сказать, что собираетесь действовать вашим обычным способом, то лучше вам отступить. Вам ведь не хочется испортить этот приятный тет-а-тет, правда?
   — Вы правы, — согласился он, — я буду продолжать ухаживать за вами исключительно словесно.
   — Слова зла не причиняют.
   — Вот тут вы ошибаетесь! Слова бьют сильнее ударов. Перо — более могучее оружие, чем меч, и так далее…
   — Может быть, вы и правы. Но слова все же не действия, и пока вы помните об этом…
   — Вы согласны выслушивать мои медоточивые речи.
   — Сейчас у меня как будто и выбора нет.
   Наш шутливый диалог длился до самого Лондона.
   По приезде Яго взял на себя руководство, и вскоре мы уже катили в наемной карете к моему бывшему дому.
   Я высадилась у входа. Яго позвонил в колокольчик, и незнакомая горничная отворила дверь.
   — Ведь вы мисс Кэролайн! — воскликнула она. — Входите, пожалуйста.
   Яго пожал мне руку, поклонился и уехал, а меня проводили к Оливии.
   Глубоко взволнованные, мы бросились в объятия друг друга.
   — О, Кэролайн… наконец-то. Как чудесно!
   — Дорогая моя Оливия! Ты прекрасно выглядишь.
   — Чуточку полновата, верно?
   — Да, немного, но тебе это идет. А где моя крестница?
   — Я так и знала, что ты захочешь сразу ее увидеть.
   — А можно?
   — Даже раньше, чем зайдешь в свою комнату? Ты, должно быть, страшно устала. Как ты доехала?
   — Очень хорошо. У меня был попутчик из Ланкаррона.
   — Правда? Кто именно? Я забыла, что подробно описывала ей свою жизнь у кузины Мэри.
   — Яго Лэндовер.
   — В самом деле? А где он сейчас?
   — Поехал в гостиницу.
   — Надеюсь, я познакомлюсь с ним? — Уж об этом он позаботится, можешь не сомневаться.
   — О, Кэролайн, как хорошо снова быть вместе! Как ты поживаешь? Ты изменилась, похудела…
   — В отличие от тебя. — Это из-за ребенка. Говорят, после родов всегда полнеют.
   — Так можно мне увидеть малютку?
   — Пойдем. И сказать тебе не могу, как она прелестна.
   — Ты писала об этом… по меньшей мере раз сто.
   Она выглядела счастливой. Наверное, он хорошо к ней относится, подумала я. Спасибо и за это.
   Мы поднялись в детскую. К нам навстречу двигалась знакомая фигура, приветливо кивая головой.
   — Мисс Белл!
   — Очень рада вас видеть, Кэролайн.
   — Вы уже занялись подготовкой заданий для Ливии?
   — Во всяком случае, совершенно точно знаю, с чего начать… когда она достигнет нужного возраста.
   Оливия засмеялась и сказала:
   — Мисс Белл дождаться не может того времени, когда Ливия созреет для занятий в классной комнате. А где няня Ломан? Ах, вот и вы. Няня, это моя сестра. Вы слышали о ней. Она только что приехала и первым делом хочет взглянуть на Ливию.
   Ливия лежала в колыбели, завешанной плотным голубым шелком. Мне показалось, что я узнаю в очаровательном пухлом младенце Джереми с его синими глазами и белокурыми волосами.
   — Она не спит, — сказала няня Ломан.
   — Можно, я возьму ее? — спросила Оливия.
   Вместо ответа няня Ломан подняла ребенка и показала мне. Девочка открыла глазки и посмотрела на меня. Я вся затрепетала. Протянув руку, я коснулась нежной щечки. Она не отрывала от меня глаз. Я взяла ее ручку и с волнением разглядывала маленькие пальчики с миниатюрными ноготками. Пальчики сомкнулись на моей руке.
   — Ты ей понравилась, Кэролайн, — решила Оливия.
   — Она любит, когда ее берут на руки, — трезво пояснила няня.
   — Присядь, — предложила Оливия.
   Я села, и ребенка положили мне на руки.
   Подняв глаза на Оливию, я увидела на ее лице такое выражение счастья, в котором ошибиться было невозможно.
   После этого я направилась в свою комнату.
   — Я подумала, — сказала Оливия, — что тебе приятно будет находиться в твоей прежней комнате.
   Минуту я постояла, осматриваясь, потом заметила:
   — Как странно снова быть здесь.
   Я обернулась, и Оливия бросилась ко мне в объятия.
   — О, Кэролайн, — прошептала она. — Я так беспокоилась… обо всем.
   — Что-нибудь не так?
   — Для меня все сложилось идеально… Но тебе пришлось так страдать. Мне это кажется несправедливым. Я часто думаю об этом. Не будь этого, мое счастье было бы полным.
   — Ты и должна наслаждаться полным счастьем, Оливия. Я хочу этого. Не беспокойся, со мной все в порядке. Мне прекрасно живется в Корнуолле, я тебе обо всем расскажу. Нам о стольком нужно поговорить.
   — Да, да, конечно. Как я рада, что ты здесь, Кэролайн.
 
   В тот вечер Джереми не появился.
   — Он поздно вернется, — объяснила Оливия. — Ему нужно иногда встречаться с людьми… по делам. Ты увидишь его завтра.
   Я почувствовала облегчение. Не придется, по крайней мере, сразу оказаться в его присутствии. Я не могла предвидеть, какое впечатление он произведет на меня, но уже немного смягчилась по отношению к нему, потому что он сделал Оливию счастливой.
   Во время обеда мы говорили о многом.
   — Нам столько нужно наверстать, — заметила Оливия. — Письма — вещь прекрасная, а твои так ярко рассказывают о людях и о том, что их окружает. Я прямо вижу Корнуолл с его обитателями. Но это ведь не то же самое, что непосредственное общение, правда?
   — Безусловно. Такое счастье снова быть вместе.
   — Мы не должны больше расставаться на такой длительный срок.
   — Ни в коем случае. Так трудно было решиться на встречу. К тому же я столько времени провела с мамой.
   — О да. Разве не замечательно, что она встретилась с этим человеком… с Альфонсом!
   — Она все еще очень красива, и он так ею гордится.
   — Помнишь, мы раньше думали, что она не совсем реальное существо. Когда она приходила в детскую, чтобы взглянуть на нас.
   — Чтобы показаться нам, — поправила я.
   Оливия не обратила внимания на мой насмешливый тон. Я ожесточилась, подумала я, тогда как Оливия осталась простой, доброй девочкой, наделяющей всех собственными качествами. Что она знает о мире? Может быть,
   и лучше, что не знает, а продолжает жить в счастливом неведении, глядя на все через розовые очки? Возможно, когда видишь мир в таком свете, он кажется вполне приемлемым…
   — Мисс Белл не изменилась, — заметила я.
   — Видишь ли, некоторое время она очень беспокоилась — боялась, что ей придется уйти от нас. Но потом все же осталась. Я сказала, что нуждаюсь в ее помощи, и ты ведь знаешь, тетя Имоджин относится к ней одобрительно.
   — О, так тетя Имоджин все еще заправляет здесь?
   — В общем, нет… с тех пор, как я вышла замуж. Джереми ей очень нравится, она была так довольна, когда мы поженились. Однако, как она говорит, ее долг продолжать присматривать за мной. Это смешит Джереми, но они прекрасно ладят.
   — Значит, мисс Белл в своей стихии?
   — Она была так добра к нам.
   — Может быть, скорее, хороша для нас. Она, несомненно, держала меня в руках. Ты всегда была примерной ученицей, Оливия.
   — Ах, нет. Умной была ты. Такими и должны быть ученики, чтобы делать честь своим наставникам.
   — Они должны быть добрыми, послушными и с хорошими манерами. Ты обладала всеми этими качествами…
   — Ты смеешься надо мной.
   — Я никогда бы не стала смеяться над тобой, дорогая Оливия. Я могу только смеяться вместе с тобой.
   — Это разные вещи, я понимаю. О, мне сейчас пришло на ум… ты ведь еще не знаешь… Помнишь Рози Ранделл… или Рози Рассел, как она теперь называется?
   — Конечно, помню.
   — Она стала богатой женщиной, открыла магазин модных дамских шляп. Рози написала мне, попросила поддержать ее предприятие, и я, конечно, согласилась. Она все,та же Рози, которую мы знали, но стала теперь очень важной. В ее магазине есть салон, там она и принимает посетителей. Впрочем, это не магазин, а настоящее предприятие. Она продает богатым дамам самые экстравагантные шляпки в мире. Чтобы считаться настоящей модницей, нужно носить шляпу «от Рози». Их можно увидеть на скачках, во время приемов, в саду, везде.
   — Я очень рада за нее. Ведь она часто помогала нам, верно?
   — О да. Кроме одного случая, когда она должна была впустить тебя в дом после бала. Ты еще была в костюме Клеопатры, помнишь?
   — Помню.
   Тогда я в первый раз встретилась с Джереми. Руперт Рейнский… Мое радостное возбуждение… Как отчетливо все это вспомнилось сейчас. В этом доме слишком много воспоминаний. Оливия тоже думала о той ночи.
   — Она покинула нас так неожиданно, — сказала Оливия. — Что-то заставило ее уйти без отлагательств… По ее словам, у нее не оставалось времени даже на то, чтобы объяснить причину. Ну что ж, могу тебе сказать, что теперь она очень важная дама. Кажется, у нее не одно такое… э-э… предприятие.
   — Она очень умна. Вышла она замуж?
   — Нет. Мне, по крайней мере, это неизвестно. Навести ее, пока ты здесь. Я заезжала к ней перед самым рождением Ливии и сказала, что ты приедешь на крестины. Ей очень хочется повидаться с тобой, и она с нетерпением будет ждать этой встречи.
   — Конечно, я навещу Рози.
   — Я поеду с тобой.
   Мы продолжали разговаривать. Хотелось бы мне не чувствовать себя такой взволнованной, но, видно, это было невозможно: я собиралась с духом перед встречей с Джереми, которая, без всякого сомнения, должна была скоро состояться.
   Я не очень хорошо спала в ту ночь — меня мучили воспоминания. Иначе и не могло быть в этом доме, где произошло столько событий. Я думала о Яго, спокойно спавшем, должно быть, в гостиничном номере, об Оливии, замкнувшейся в своем счастливом прибежище, куда не допускалось ничего неприятного. Я спрашивала себя, о чем думает Джереми перед неизбежной встречей со мной. Главное место в моих мыслях, как обычно, занимал Поль. Я спрашивала себя, как он переносит присутствие Гвенни. Старается ли он превратить в нормальный брак то, что не может не рассматривать, как пародию на семейную жизнь?
   Как постелишь, так и поспишь. Оливии удалось соорудить для себя уютную перинку. Постель Поля была усеяна острыми шипами.
   А моя? Она не была еще готова. Какой-то она окажется?
   Оливия зашла ко мне, когда я одевалась.
   — Не могла дождаться, пока ты спустишься вниз, — сказала она. — Как тебе спалось? У нас все по-прежнему. Завтрак от восьми до девяти. Еду каждый берет себе сам из блюд на серванте. Помнишь?
   — Да. Только в мое время мы чаще ели в детской.
   — Джереми поздно вернулся вчера, ты уже ушла спать. Он много расспрашивал о тебе, и я рассказала, как тебе хорошо в Корнуолле и как ты его полюбила. Ему это было очень приятно.
   — Очень мило с его стороны, — заметила я, но и на этот раз Оливия не обратила внимания на иронию.
   — Он очень хорошо к тебе относится, Кэролайн. Когда вы расстались, он был так расстроен. Я иногда думаю об этом. Видишь ли, если бы у вас тогда наладились отношения… а так оно и было бы, вероятно…
   — Ерунда! Все получилось просто замечательно. На мой взгляд, лучше и быть не могло.
   — Ты в самом деле так думаешь?
   — В самом деле.
   — Тогда я счастлива. Я, правда, сильно беспокоилась.
   Я прикоснулась рукой к ее лбу.
   — Мне не нравится, когда здесь появляются морщинки. Ты должна быть счастлива, у тебя есть все для этого. Все. А теперь еще и Ливия.
   — Но я хочу, чтобы и ты была счастлива. Есть у тебя… кто-нибудь?
   — С вами, замужними женщинами, беда — вам нужно, чтобы и все попали в такую же ловушку.
   — Как ты можешь так говорить, Кэролайн? Наоборот, это очень счастливое состояние.
   — Если ты такого мнения, то я страшно за тебя рада… Кстати, тебе придется присматривать за Ливией: она так мне нравится, что я способна увезти ее в Корнуолл… похитить ее, когда ты будешь смотреть в другую сторону.
   — О, Кэролайн, как мне приятно, что она тебе понравилась!
   Мы позавтракали вместе, а когда собирались уже встать из-за стола, появился Джереми.
   Казалось, он не испытывает ни малейшей неловкости, и я постаралась сделать вид, что взволнована не больше, чем он, но тут же почувствовала, как во мне закипает гнев. Мне хотелось бы забыть вечер бала, все наши встречи… и, наконец, то жестокое письмо.
   Он остался стройным.
   — Вы хорошо выглядите, Джереми, — сказала я. — Все это, — я обвела рукой окружающую обстановку, — вам к лицу.
   — Мы счастливы, — сообщил он. — Правда, Оливия?
   Она улыбнулась ему. Я понимала, что ее чувства слишком сильны для слов, и подумала: он недостоин ее. Тем не менее она любит его, и он сделал ее счастливой — этого у него не отнимешь.
   — Оливия твердо решила, что вы должны быть крестной матерью кашей девочки, — произнес он.
   — Ты ведь тоже хотел этого.
   — Я уверен, что Кэролайн будет идеальной крестной.
   — Как любезно с вашей стороны быть такого высокого мнения обо мне.
   — Надеюсь, вы побудете с нами подольше, а не уедете сразу.
   Я подумала: мне нельзя здесь задерживаться, я в конце концов выскажу ему, что думаю о нем, не сумею скрыть своей горечи. Нужно уезжать как можно скорее.
   — В Корнуолле, — ответила я, — я учусь управлять поместьем. — Это так интересно. Мне нельзя долго отсутствовать.
   — В таком случае мы будем настаивать, чтобы она вернулась поскорее, правда, Джереми?
   — Да, так и сделаем, дорогая.
   — Она уже обожает Ливию.
   — А кто мог бы устоять перед ней? — воскликнула я. — Ливия очаровательна, тут и говорить больше нечего.
   Мы еще немного поговорили, потом Джереми — он, по-видимому, все-таки тоже ощущал напряжение — сказал, что ему нужно уходить. Дела…
   После его ухода, Оливия спросила, чем бы я хотела заняться, и я ответила, что хорошо бы навестить Рози.
   — Но, — добавила я, — я отнюдь не собираюсь покупать у нее шляпу. В Ланкарроне произведения лондонских модисток совершенно ни к чему.
   — Рози и в голову не придет, что ты пришла покупать шляпу. Ей хочется только повидаться с тобой. Поверь, она будет вне себя от радости. Я, однако, хотела преподнести тебе шляпу… для крестин. Ты ведь всегда любила неожиданно получать подарки.
   — О, Оливия… нет!
   — Пожалуйста, да! Почему я не могу сделать тебе подарок? Мне так хочется этого.
   — Я понимаю, — признала я, — что это будет такое событие светской жизни, где мои собственные шляпы будут совсем не к месту.
   — Какое это имеет значение? Прошу тебя, Кэролайн, не надо спорить. Это доставит мне такое удовольствие!
   В дверь постучали. Вошла горничная и доложила, что какой-то джентльмен спрашивает мисс Трессидор.
   Я не сомневалась в личности визитера.
   — Мистер Яго Лэндовер, — представила я его.
   — А вы высокочтимая миссис Оливия, — сказал Яго. — Я так много слышал о вас.
   — И я о вас слышала, — ответила Оливия.
   — Надеюсь, ваша сестра не очернила меня?
   — Мне кажется, я нарисовала очень достоверный портрет, — улыбнулась я.
   — В самом деле? Это внушает мне серьезные опасения.
   Оливия рассмеялась. Приятная внешность и шутливая манера Яго явно пришлись ей по душе.
   — Кэролайн представила вас в очень привлекательном свете, — заверила она его.
   — Значит, умолчала о моих прегрешениях. Я недооценивал вас, Кэролайн.
   — Не обращай внимания на то, что он говорит, предупредила я Оливию. — Это его обычная манера.
   — Но я не вызвал у миссис Оливии недовольства?
   — О нет, совсем наоборот.
   — А где благословенное дитя? — спросил Яго.
   — В этот час, — объяснила я, — все дети, благословенные или нет, находятся в детской.
   — А я-то надеялся взглянуть на младенца хоть одним глазком.
   Я сердито посмотрела на него, прекрасно понимая, что ребенок его нисколько не интересует — просто он старается завоевать расположение Оливии.
   — Если вы в самом деле хотите… — начала Оливия.
   — Покинуть этот дом, не увидев чудо-ребенка?! Это было бы слишком жестоко. — Следуйте за мной, — предложила Оливия и направилась в детскую.
   — Вы просто смешны; — упрекнула я его.
   — Знаю, — прошептал он. — Зато я такой обаятельный.
   Мы вошли в детскую, и Яго умело изобразил восхищение. Он даже подержал Ливию на руках, и ей, кажется, это понравилось.
   — Видите, она меня одобряет. Способна уже оценить мое мужественное обаяние.
   Оливия нашла его очень забавным. Когда мы вышли из детской, я сказала:
   — Мы собирались уйти.
   — Позвольте мне сопровождать вас.
   — Я распорядилась заложить карету, — сообщила Оливия.
   — В таком случае, можно мне к вам присоединиться?
   — Я была бы очень рада, но мы едем к модистке.
   — Чтобы купить шляпу для крестин? Поверьте, моя помощь будет для вас неоценима. Я большой знаток по этой части.
   — Речь идет о шляпке для Кэролайн.
   — Как интересно!
   — Вероятно, Рози делает шляпы на заказ. Ей не успеть до крестин, — предупредила я.
   — У Рози обязательно найдутся и готовые шляпы, — возразила Оливия. — Она действительно делает их на заказ, но и в магазине всегда большой выбор, а тебе, насколько мне известно, угодить нетрудно.
   — Утро у модистки! — воскликнул Яго. — Прекрасный способ провести время! — Можно предложить вам что-нибудь до того, как мы уедем, мистер…
   — Зовите меня Яго, а я буду звать вас Оливией, хорошо? Ведь мы, в конце концов, не чужие, и познакомила нас наша милая Кэролайн. Мне кажется, я уже давно вас знаю.
   — Мне очень приятно видеть вас у себя, — сердечно отозвалась Оливия. — Я давно хотела познакомиться с теми, о ком писала мне Кэролайн. Вы оказались почти точно таким, каким я вас себе представляла.
   — Почти, значит, Не совсем. Лучше или хуже?
   — Вы гораздо более интересны и занимательны.
   — О, Кэролайн, выходит, в конечном счете, вы все-таки представили меня в ложном свете!
   — Ты еще не знаешь его, Оливия. — Ну и язычок у вашей сестры, однако.
   — Она всегда была очень находчива. Мне это совершенно недоступно.
   — «Будь добродетельна, любезная девица, а остроумие оставь другим». Ваша сестра пробуждает мою эрудицию, весьма ограниченную, по правде сказать.
   — Оливия спросила, не хотите ли вы закусить, — напомнила я. — Мы только что позавтракали.
   — Я тоже. Отправимся поскорее и выберем для вас шляпу. Я сгораю от нетерпения.
   Оливия выглядела очень хорошенькой в голубом платье и шляпе того же цвета. Она уже начала напоминать матрону, но это ей очень шло. Счастье преобразило ее и даже до некоторой степени придало ей ту уверенность в себе, которой раньше ей так недоставало. Удивительно, что все это произошло благодаря такому человеку, как Джереми. Хотелось бы мне знать, раздражает ли она его так же, как Гвенни раздражает Поля. Конечно, у нее совсем другой характер, она начисто лишена самоуверенности, действующей на мужчин, по моему убеждению, как красная тряпка на быка. Они ведь привыкли считать себя высшими существами. За то короткое время, что мы провели вместе, я успела заметить, что Оливия полностью подчиняется Джереми, несмотря на то, что никто иной, как она, обеспечивает ему жизнь в роскоши. С Гвенни дело обстоит иначе — она беспрестанно напоминает мужу, что, не будь ее доброй воли, он не мог бы жить в доме своих предков.
   Карета остановилась у магазина Рози. Служащий в ливрее открыл дверь и проводил нас внутрь. Навстречу нам поспешно вышла женщина в черном с белым платье.
   — О, миссис Брендон, сударыня, доброе утро!
   — Добрее утро, Этель, — ответила Оливия. — Haм нужно выбрать шляпу для моей сестры, мисс Трессидор. Этель всплеснула руками и восторженно посмотрела на меня. Можно было подумать, что подобрать для меня шляпку составляло цель ее жизни.
   — Но сначала, — продолжала Оливия, — мы хотели бы повидать миссис Рассел.
   — Входите, пожалуйста, — пригласила Этель, — я скажу мадам. Джентльмен тоже войдет?
   — О да, мисс Этель. Он хочет присутствовать, — сказал Яго.
   Наметанным глазом он окинул прелести мисс Этель, весьма существенные, надо сказать. Я заметила, что в его глазах промелькнуло раздумье. Этель тоже заметила это и приосанилась. Она, несомненно, привыкла к взглядам мужчин, сопровождающих дам при посещении магазина. Мы прошли с ней в небольшую, элегантно обставленную комнату. Занавеси и ковер были там лазурного цвета с золотыми прожилками.
   Когда Этель вышла, я прошептала:
   — Подумать только! Вся эта роскошь принадлежит Рози!
   — Рози очень умна, — заметила Оливия.
   — Кто же является жрицей этого священного храма? — спросил Яго.
   — Это Рози, она очень преуспела в жизни.
   Вернулась Этель, попросила нас следовать за ней и провела в другую комнату, богато отделанную в тех же тонах. Позже я заметила, что голубой с золотом узор повторяется во всем помещении.
   При нашем появлении сидевшая за письменным столом женщина поднялась к нам навстречу. На ней было черное платье, а высокая прическа и каблуки увеличивали ее рост и придавали ей элегантный вид. Но глаза ее смотрели так же лукаво, как и раньше.
   — Господи, помилуй! — воскликнула она. — Да ведь это мисс Кэролайн!
   Я подошла и сердечно обняла ее.
   — О, Рози, — сказала я, — я с трудом узнала вас среди всего этого великолепия.
   — Я все та же Рози. Ну, не совсем та же… Немного старше и значительно умнее. Так ведь и должно быть, верно? А джентльмен?
   — Это мистер Яго Лэндовер. Он приехал из Корнуолла.
   Яго поклонился.
   — Очень любезно с вашей стороны допустить меня в святая святых.
   — Хорошо сказано, — одобрила Рози. — Святая святых, значит? Жаль, что я раньше об этом не подумала.
   — Он считает, что сможет помочь мне выбрать шляпу, — улыбнулась я.
   — Для крестин, должно быть? — спросила Рози.
   Я кивнула.
   — У меня есть как раз то, что вам нужно.
   — Я знала, что так и будет! — обрадовалась Оливия. — Как чудесно видеть ее здесь, правда, Рози?
   — Да, я страшно рада.
   — Какое у вас замечательное заведение! — восхитился Яго. — Хотелось бы и мне носить шляпы е кудрявыми перьями.
   — Для этого вам пришлось бы вернуться на несколько столетий назад, — засмеялась я. — Такие шляпы были бы вам очень к лицу.
   — Не сомневаюсь. Обидно, что мы живем в таком скучном веке. Я имею в виду одежду.
   — Едва ли все остальное кажется вам скучным, мистер Лэндовер, — предположила Рози. — А теперь я пошлю за шампанским. Приезд мисс Кэролайн нужно отпраздновать. Как долго мы с вами не виделись?
   — Порядочно.
   — А сейчас вы приехали на крестины. Ливия прелестный ребенок, правда? Крестная мать может ею гордиться.
   — Да, это для меня большая радость и большая честь.
   — Вполне понятно, что я захотела видеть Кэролайн в роли крестной матери моей крошки, — сказала Оливия.
   Принесли шампанское. Рози попросила Яго разлить его по бокалам. Его глаза сверкали от удовольствия, когда он подошел к каждой из нас с бокалом. Ему все это очень нравилось.
   Я шепнула ему:
   — Не жалеете, что поехали с нами?
   — О нет! — ответил он. — Спасибо, что позволили мне сопровождать вас.
   — А я не позволяла. Вы поехали незванным.
   — Тем не менее я буду присутствовать на крестинах.
   Я уже попросил Оливию пригласить меня.
   — И она согласилась?
   — С радостью.
   Рози сама занялась выбором моей шляпы. Меня уса дили перед зеркалом и предлагали примерить одну шляпу за другой. Рози спросила, какое на мне будет платье. Я собиралась надеть то же, которое надевала на мамину свадьбу и один раз к Лэндоверам. Оно кремовое, объяснила я, и я прикалываю к нему изумрудную брошь, пода ренную мамой.
   Рози выбрала для меня очаровательную шляпу изумрудно-зеленого цвета, и все решили, что она мне удивительно к лицу. Шляпа была украшена большим страусовым пером, наполовину зеленым, наполовину кремовым,