Страница:
Я стояла и слушала. Не было слышно ни звука. Потом я повернулась и побрела обратно к тихому дому. На меня обрушилось чувство такого отчаяния, которого я не знала за всю свою жизнь.
ЧАСТЬ 3
ЧАСТЬ 3
Посещения ризницы
С той ночи, когда уехала Франсин, прошло четыре года, и с тех пор я ее не видела. Она писала мне через Эммсов, зная, что если ее письма попадут в Грейстоун, мне их не видать.
Я бы ни за что на свете не согласилась еще раз пережить то, что последовало за ее отъездом. Я так страдала от разлуки с ней, что почти не заметила дедушкиного гнева. Я не могла думать ни о чем другом, кроме потери моей любимой сестры. У меня не осталось даже Дэйзи. Через несколько недель после побега Франсин граф и графиня и все их домочадцы покинули усадьбу, и Дэйзи уехала вместе с ними, как и другие слуги.
Утром после отъезда Франсин разразился скандал. Увидев, что ее нет за завтраком, стали, естественно, допрашивать меня. Я отвечала, что не знаю, где она, и они решили, что она отправилась за раннюю прогулку и опоздала к завтраку. Я не сказала, что она не ночевала дома, поскольку не знала, как далеко она смогла к тому времени уехать, и боялась, что дедушка бросится за ней вдогонку. Он тогда был очень снисходителен к моей сестре, будучи уверен, что она с готовностью подчинится его планам, поэтому он прекратил дальнейшие расспросы и сделал вид, что ничего не произошло. Весть о ее побеге дошла до дедушки только после полудня, хотя мисс Элтон знала, что ее не было на занятиях, а тетя Грейс видела, что ее нигде нет.
После этого разразилась настоящая буря. Меня допрашивали и обвиняли в том, что я утаила, что ее не было дома всю ночь. Я с вызовом отвечала на вопросы и была слишком несчастна, чтобы заботиться о последствиях.
— Она уехала, потому что выходит замуж за барона, — сказала я.
Он орал на меня и тряс за плечи. Я совершила неслыханный проступок. Я заслужила наказание. Я обо всем знала и ничего не сделала, чтобы предотвратить случившееся. Его внучка опозорена и обесчещена.
Я спряталась у бабушки и просидела с ней весь день. Дедушка поднялся в ее комнату и начал кричать. Она подняла руку, обратила к нему свои незрячие глаза и произнесла:
— Только не здесь, Мэтью. Здесь моя территория. Ребенка винить нельзя. Будь добр, оставь ее в покое.
К моему удивлению он повиновался. Она успокаивала меня и гладила по голове.
— Твоя сестра выбрала для себя такой путь, — сказала она. — Ей необходимо было уехать. Она не могла оставаться здесь с диктатором-дедушкой. А ты, Пиппа, ты безутешна, потому что потеряла своего лучшего друга. Но придет и твое время. Вот увидишь.
Но она не могла меня успокоить, это было невозможно. Наверное, подсознательно я чувствовала, что навсегда потеряла ее, а сама осталась в Грейстоуне — в лапах у дедушки.
После отъезда графа с семейством наша жизнь потекла своим чередом.
Я имею в виду жизнь дома. Потому что моя жизнь без Франсин не могла быть прежней. Дедушка перестал упоминать ее имя. Он сразу же объявил, что она никогда больше не переступит порога этого дома, однако, он будет продолжать выполнять свой долг по отношению ко мне.
Надо мной был установлен строгий контроль. Мне запретили выходить из дому без мисс Элтон. Серьезно занялись моим религиозным воспитанием. Все было ясно, что мое детство на языческом острове ни к чему хорошему не привело, достаточно посмотреть на поведение моей сестры.
Мисс Элтон сочувствовала мне, и это мне очень помогало. Она, как и все вокруг, любила Франсин и надеялась, что у нее все будет хорошо. Мисс Элтон позволяла мне заходить к Эммсам, и там я встречалась с Дэйзи.
—Я обещала вашей сестре смотреть за вами, — говорила мне она. — Бедная мисс Пип. Невесело вам там с этим старым людоедом, как любила называть его мисс Франс.
Когда опустела усадьба и уехала Дэйзи, моя жизнь пришла в полный упадок. Однажды я упросила мисс Элтон позволить мне сбегать и заглянуть в окна. Когда я увидела накрытую от пыли мебель и высокий комод, напоминавший человеческую фигуру, мне захотелось броситься на землю и разрыдаться. Больше я к усадьбе не подходила. Это было слишком тяжело.
Я так же, как и Франсин, ненавидела кузена Артура. Я терпеть не могла уроков с ним. Он обожал молиться и подолгу заставлял меня стоять на коленях, пока упрашивал Всевышнего сделать из меня хорошую женщину, послушную своему опекуну и исполненную благодарности.
Мои мысли в это время возвращались к Франсин, и я думала, что бы с ней, стало, если бы вместо барона, она вышла замуж за кузена Артура.
Но по крайней мере, она была бы здесь.
Тетя Грейс тоже мне сочувствовала, хотя она слишком боялась дедушку, чтобы показывать это. Моей единственной отрадой в то время была бабушка. Она была моим настоящим другом, и Агнесс Уорден поощряла мои частые к ней визиты. Я знала, что она тоже горячо любит бабушку.
Говорят, что время лечит, и хотя это и не совсем так, но все же со временем боль немного утихала.
Прошел целый год — самый печальный год моей жизни, и моим единственным интересом в жизни по-прежнему оставалась надежда узнать что-нибудь о Франсин.
Однажды, когда я была в саду, я увидела одного из ребятишек Эммсов.
— Мисс Пиппа, — позвал он.
Я повернулась к нему, и он огляделся, не видит ли нас кто.
У мамы для вас что-то есть.
— Спасибо, — ответила я.
— Она сказала, чтобы вы пришли и забрали это.
— Передай ей, что я приду, как только смогу.
Мне пришлось соблюдать осторожность. Мне было запрещено выходить одной, поэтому я пошла с мисс Элтон. Я сказала, что хочу зайти к Эммсам, и она осталась ждать меня в поле.
Мисс Эммс вынула из ящика письмо.
— Клянусь, это от вашей сестры, — сказала она. — Оно пришло сюда. И еще пришло письмо от Дэйзи. Мне его прочла Дженни Брейкс. У нее все хорошо, у Дэйзи. Ох, все эти разговоры о высшем обществе. Вы можете прочесть его. Ей помогал Ганс. Она не в больших ладах с пером, наша Дэйз. Но вы, наверное, хотите прочесть, что пишет ваша сестра.
— Я прочту его дома, а завтра приду и прочитаю письмо от Дэйзи.
Мисс Эммс кивнула, и я побежала обратно к мисс Элтон. Она не спросила, зачем я ходила, но думаю, она догадалась, потому что, когда мы вернулись в Грейстоун, я сразу же поднялась к себе в комнату. Пальцы мои дрожали, когда я открывала конверт.
Письмо было написано на плотной бумаге с тяжелым золотым крестом.
«Милая моя Пиппа!
Пишу тебе при первой выдавшейся возможности. Столько всего происходит вокруг, и я очень счастлива. Рудольф очень хороший муж. Лучшего я и не могла себе пожелать. Мы поженились в церкви Берли. Помнишь, это та самая церковь, которая нам с тобой так понравилась? Из-за этого мы немножко задержались, но Рудольф здесь очень важная персона. Не поверишь, насколько важная. Мы окружены интригами; и у нас есть враги, которые хотят лишить его наследства. Конечно, это все очень трудно понять после той жизни, которую мы вели на острове, а потом в Грейстоуне. Мы ничего не знали о других странах. Уж конечно, о таком государстве, как Брюксенштейн. Здесь несколько герцогств. Есть еще несколько маркграфов и баронов, и они все хотят стать главными. Но я отвлекаюсь. Бесполезно объяснить тебе всю их политику, потому что я в ней сама плохо разбираюсь. Но это означает, что наша жизнь полна опасностей. Конечно же, тебе хочется знать все о моих приключениях.
Итак, Рудольф сказал, что мы должны пожениться еще до того, как приедем в Брюксенштейн. Это должно было быть fait accompli[3], потому что там нашлись бы люди, которые попытались бы помешать нашему браку. Итак, я стала баронессой фон Грютон Фукс. Представляешь, какое цветистое имя. Я сама себя называю миссис Фокс-Фукс[4]. Проще произносить, и это очень смешит Рудольфа.
Итак, мы поженились, пересекли Ла-Манш, проехали всю Францию и Германию, пока не попали в Брюксенштейн. Жалко, что тебя здесь нет, но ты скоро приедешь. Я заберу тебя, как только все немножко утрясется. Рудольф говорит, что пока еще не время. Могут быть неприятности. Видишь ли, он здесь, что называется, лучший parti, то есть самый избранный молодой человек. Он наследник короны… хотя это и не королевство… и его хотели женить на другой… на той, которую они выбрали для него. И эти люди пытаются вмешиваться в его жизнь… почти как наш дедушка. Поэтому у нас сейчас сложное положение. Я знаю, ты поймешь меня. Рудольфу сейчас необходимо проявлять большую осторожность.
У меня много необыкновенных новых туалетов. Мы на несколько дней остановились в Париже, и Рудольф их для меня заказал. Я по-прежнему храню бальное платье со звездами. Рудольф говорит, что он всегда будет любить это платье, потому что я была в нем в ту самую ночь. Но мои новые вещи действительно изумительны. У меня даже есть диадема, которую я иногда ношу.
Было бы так замечательно, если бы ты была тут со мной.
Рудольф говорит, что скоро. Сейчас они боятся того, что Дэйзи называет «переворотом». Помнишь? У них вечно всякие волнения… из-за ревности соперничающих членов одной и той же семьи. Некоторым хочется того же, что есть у других.
А сейчас я скажу тебе секрет. Очень многое изменится, если это будет мальчик. Да, Пиппа, я жду ребенка. Правда, замечательно? Представляешь, ты станешь теткой. Я все время говорю Рудольфу, что не могу без тебя, и он повторяет, что скоро. Он балует меня. Я так счастлива. Хотя мне хочется, чтобы они прекратили эту глупую вражду. Мне приходится держаться подальше от замка, особенно теперь, когда я беременна. Рудольф за меня боится. Видишь ли, если у нас будет сын… но я опять отвлекаюсь на их глупую политику.
Дорогая Пиппа, будь готова в любое время. Однажды ты увидишь приготовления в усадьбе. Потом приедет армия слуг, и я вслед за ними… и уж тогда, Пиппа, милая сестричка, ты вернешься сюда вместе со мной.
Люблю тебя еще больше, чем прежде.
Франсин».
Я читала и перечитывала это письмо. Я носила его на груди, чтобы чувствовать его прикосновение к моей коже. Оно оживляло мои дни, и когда мне становилось совсем плохо, я перечитывала его.
Прожить все это время мне помогала надежда, что однажды, когда я буду проходить мимо усадьбы, я увижу в ней признаки жизни.
Но каждый день был похож на предыдущий: завтрак с дедушкой, тетей Грейс и кузеном Артуром, молитвы, уроки и прогулки верхом с мисс Элтон, посещения бабушки и религиозные наставления кузена Артура. Они мне были ненавистны, и вряд ли я смогла бы их вынести, если бы не разговоры с бабушкой о Франсин и о том, как она сейчас, живет.
Следующее письмо пришло почти через год после первого. Как и в прошлый раз, мне передала его миссис Эммс.
«Дорогая моя Пиппа!
Не думай, что я о тебе забыла. Но с тех пор, как я тебе писала в последний раз, столько всего изменилось. Тогда я строила планы о твоем приезде. Но они, к сожалению, разрушены. Нам несколько раз пришлось переезжать, и сейчас мы живем почти что в ссылке. Я не знаю, писала ли ты мне, но я ничего не получала. Не знаю, получишь ли ты это письмо. Боюсь, что жизнь твоя все так же скучна и монотонна. Бедная Пиппа. Как только все наладится, ты обязательно приедешь. Я говорю Рудольфу, что моя сестричка должна жить со мной. И он согласен. Ты ему очень понравилась, хотя он говорит, что никого не замечал вокруг, кроме меня. Но он тоже хочет, чтобы ты приехала. Правда.
Теперь слушай о самом главном. Да, я теперь мать. У меня родился сын, Пиппа. Ты только подумай. Он — самое очаровательное на свете существо. Он беленький с голубыми глазками. Мне кажется, что он похож на Рудольфа, но Рудольф говорит, что он моя копия. У него грандиозное имя: Рудольф ( в честь отца) Отто Фридрих фон Грютон Фукс. А я его называю мой маленький Детеныш. Детеныш Фокс. Наверное, не стоит терять время и говорить, что Детеныш — самый удивительный ребенок на свете. Он с самого рождения все прекрасно понимает. Но это же мой ребенок! О, я так хочу, чтобы ты его увидела. Это просто необходимо. Мы должны что-нибудь придумать.
Как я мечтаю, чтобы здесь прекратились эти их отвратительные распри. Нам приходится остерегаться. Постоянные ссоры между разными ветвями одной и той же семьи. То одной должно принадлежать маркграфство, то другой. Так надоело постоянно бояться. Рудольф в самом центре всего этого. В нашем охотничьем замке, где мы сейчас живем, проходят постоянные секретные встречи, кто-то приезжает и уезжает. Но не думай, что мы живем в каких-нибудь развалинах. Ничего подобного. Эти маркграфы, герцоги, графы и бароны умеют о себе позаботиться. Мы живем в большой роскоши, только нам приходится остерегаться. Рудольфа это очень раздражает. Он говорит, когда мы вернемся в наш замок, я смогу послать за тобой. Я так жду этого. Я рассказываю про тебя Детенышу. Он в ответ внимательно смотрит на меня, но клянусь, он все понимает. Ведь он такой умненький.
Посылаю тебе свою любовь, моя милая сестра. Я много о тебе думаю. Не бойся. Я украду тебя из Грейстоуна.
Франсин, баронесса (миссис Фокс)».
После этого письма я несколько дней жила в состоянии эйфории. Я все время ходила вокруг усадьбы и ждала проявлений жизни. Но ничего не происходило. Я часто виделась с миссис Эммс.
— Писем нет? — спрашивала я, а она с сожалением качала головой.
—Только от Дэйз. У нее, как всегда ничего не поймешь. Она вышла замуж за этого Ганса. И она больше не живет с вашей сестрой. Ей приходится быть с ним. Она пишет, что они все боятся какого-то переворота.
Я начала волноваться. Все это разрушало мои планы. Было трудно представить какие-то перевороты в местечке, таком далеком от нашей спокойной викторианской Англии. Казалось, что все, связанное с усадьбой и ее обитателями, принадлежит к яркому романтическому миру, где возможны всякие чудеса и приключения. Но нереальность этого мира становилась все очевиднее, и Франсин буквально потонула в ней.
Я каждый день молилась о ее благополучии. Теперь я боялась, что с ней может что-нибудь случиться.
Потом пришло еще одно письмо. В нем было только про ребенка. Тогда прошло уже больше трех лет после отъезда Франсин, и ее Детенышу было уже около восемнадцати месяцев. Он уже пытался говорить, и она его не отпускала от себя ни на шаг. Она ему рассказывала про тетю Пиппу.
После этого письма я очень долго ничего не получала, и начала беспокоиться. Миссис Эммс говорила, что Дэйзи ей тоже уже давно не писала.
Я становилась взрослее. Облака, которые казались далекой дымкой вдали на горизонте, постепенно сгущались тучами над головой.
Когда Франсин уехала, мне было всего двенадцать, а теперь мне уже шел шестнадцатый год. Это было зловещим предзнаменованием. Дедушка начал проявлять ко мне повышенный интерес. Он пригласил меня проехаться с ним по поместью, и я вспомнила, как он так же катался с Франсин. Он стал ко мне более приветлив. Когда мы ездили верхом, к нам присоединялся кузен Артур. Постепенно я начала догадываться, что все это значит. У него ничего не получилось с Франсин, но у него оставалась вторая внучка, которая приближалась к возрасту, когда ее можно выдать замуж.
На мое шестнадцатилетие был устроен праздник, на который были приглашены несколько соседских семей. Дженни Брейкс сшила для меня платье из тафты, совсем, как для взрослой, а мисс Элтон сказала, что дедушка выразил желание, нет, скорее, приказал, чтобы мои волосы были уложены в высокую прическу.
Так и было сделано, и я выглядела, как взрослая. У меня зародилось подозрение о том, что планируется к моему семнадцатилетию.
Когда я сидела рядом с кузеном Артуром, он клал руку мне на колено, и я чувствовала, что все внутри меня восстает против него. Я старалась не показывать своего отвращения. В первый раз после отъезда Франсин у меня появилась своя собственная проблема. Я возненавидела холодные вялые руки кузена Артура, и я догадывалась о том, что было в его мыслях.
Я обсуждала свои опасения с бабушкой.
— Да, — соглашалась она, — подходит время, и тебе следует быть готовой. Твой дедушка будет настаивать, чтобы ты вышла замуж за кузена Артура.
— Я не выйду, — отвечала я так же твердо, как и в свое время Франсин:
— Боюсь, что он действительно будет настаивать. Я не знаю, что он сделает, но если ты не согласишься, ты не сможешь остаться здесь.
— И что же мне делать?
— Мы должны серьезно об этом подумать.
Я говорила и с мисс Элтон. У нее были свои проблемы, потому что она чувствовала, что скоро ей откажут в должности. Бабушка сказала, что единственный выход, по ее мнению, это найти для меня место гувернантки, и она считала, что мне уже надо начинать искать его, потому что дело это непростое, а дедушка может заговорить о помолвке в любое время. Свадьба, скорее всего, будет назначена на день моего семнадцатилетия, но я должна к этому времени быть во всеоружии.
Впервые после отъезда Франсин я пребывала в настоящем унынии. Я волновалась о ней, потому что не было писем, но и мои собственные проблемы обострились настолько, что единственным выходом было найти место гувернантки. Я все время думала об этом.
Мисс Элтон сказала, что место можно найти по объявлениям в газете, и она обещала раздобыть такие газеты, чтобы мы выбрали с ней вместе. Она тоже собиралась искать для себя место.
Мы просмотрели объявления.
— Ты очень молода, — сказала она. — Никому не нужна шестнадцатилетняя девочка для роли гувернантки или компаньонки. Тебе придется говорить, что ты старше.
— Мне скоро будет семнадцать.
— Семнадцать — тоже очень мало. Но я думаю, ты сойдешь за восемнадцатилетнюю, если заберешь волосы с лица. И если бы у тебя были очки… подожди минутку. — Она подошла к комоду и достала оттуда свои очки. — Примерь. — Я одела их, и она засмеялась. — Да, это поможет, и если ты заберешь волосы, у тебя будет очень суровый вид… на все двадцать… даже двадцать один или двадцать два.
— Но я ничего в них не вижу.
— Ты можешь носить очки с простыми стеклами. Я совершенно уверена, что твоя молодость может помешать найти место. Ты сможешь сделать это не раньше, чем через два года.
— Два года! Но ведь он хочет выдать меня замуж в семнадцать лет.
Несмотря ни на что я рассмеялась, увидев себя в очках и парике мисс Элтон.
Мисс Элтон обещала раздобыть мне очки. Она сказала, что сделает вид, что они нужны кому-то в доме просто как защита от ветра. После отъезда Франсин она относилась ко мне с большим сочувствием, и мы даже стали довольно близки.
Она действительно раздобыла мне очки. Когда я примерила их, я представила себе, как бы смеялась Франсин, увидев меня.
Мисс Элтон просматривала газеты и нашла несколько объявлений, которые ей подходили. Ей было проще: у нее был опыт и зрелый возраст. Чем больше мы говорили о возможности найти мне место, тем больше я видела бесполезность этого мероприятия и даже смеялась над тем, что хотела возместить очками отсутствие опыта.
Ничего из этого не выйдет, думала я. И даже мисс Элтон приостановила свои поиски.
— Еще слишком рано, — сказала она, — что-нибудь подвернется.
Пока мы были заняты поисками работы, в Грейстоуне произошло невероятное событие. Тетя Грейс сбежала к Чарлзу Дэвентри. Наверное, я бы заметила, что что-то намечается, если бы не была так занята своими собственными проблемами. Тетя Грейс очень изменилась после отъезда Франсин. В воздухе витал мятежный дух. И хотя ей потребовалось много лет для этого решения, она все же разорвала дедушкины оковы. Я так радовалась за нее.
Она ушла из дома однажды утром и оставила дедушке записку, что она наконец решила жить своей жизнью и вскоре станет миссис Чарлз Дэвентри, хотя и с опозданием на десять лет.
Бабушка, конечно, все знала. Я думаю, она сыграла немалую роль в том, чтобы убедить Грейс поступить таким образом.
Дедушка пришел в ярость. Произошло еще одно сборище в церкви, на котором он осудил тетю Грейс. Она оказалась неблагодарной дочерью, а Бог такого не терпит. Разве не говорил Он: «Уважай отца и мать твоих!». Она откусила руку, которая кормила ее, и Всевышний не закроет глаза на такое пренебрежение своими обязательствами.
Я потом сказала кузену Артуру:
— Мне кажется, что дедушка видит в Боге своего союзника. Почему он считает, что Бог всегда на его стороне? Кто знает? Может, он на стороне тети Грейс.
— Ты не должна говорить таких вещей, Филиппа, — мрачно ответил он.
— Почему я не могу высказывать своих чувств? Зачем тогда Бог дал мне язык?
— Чтобы восхвалять его и воздавать честь тем, кто лучше тебя.
— Вы имеете в виду дедушку и, наверное, себя тоже, кузен Артур?
— Ты должна уважать дедушку. Он взял тебя к себе. Он дал тебе приют. Нельзя забывать об этом.
— Дедушка, конечно, не забывает, и хочет, чтобы я тоже постоянно помнила.
— Филиппа, я не собирался передавать, твои слова дедушке, но если ты будешь продолжать в том же духе, я буду вынужден это сделать.
— Бедный кузен Артур, вы совсем как дедушка. Вы — Святая Троица — вы, дедушка и Бог.
— Филиппа!
Я насмешливо посмотрела на него.
— Теперь вам уж точно есть, что рассказать дедушке.
Но он ничего ему не сказал. Даже наоборот, стал ко мне мягче, но моя ненависть к нему все росла.
Я пошла навестить тетю Грейс в домике у кладбища. Она казалась очень довольной и совсем не похожей на безликую тень, обитавшую в Грейстоуне.
Я обняла ее, и она виновато поглядела на меня.
— Я хотела тебе сказать, Филиппа, — проговорила она, — но я боялась говорить кому-нибудь, кроме мамы. Мне кажется, если бы вы с Франсин не приехали, у меня никогда не хватило бы мужества. Но после отъезда Франсин я постоянно думала об этом. Чарлз говорил об этом уже много лет, но я все никак не могла решиться… и вот, когда Франсин уехала, я вдруг подумала, что все, хватит… и, то, что казалось почти невозможным, оказалось совсем легко. Это просто надо было сделать. Чарлз считает, что должен быть благодарен тебе и твоей сестре.
— Совсем другой человек, — ответила я.
У тети Грейс была куча планов. У Чарлза была своя комната в доме викария, и пока им приходится жить там.
— Конечно, дедушка в ярости, но он не имеет никакой власти над викарием. Этот вопрос обсуждался с Епископом, а Епископ никогда — «только никому не говори», — просила тетя Грейс, — не любил дедушку. Они вместе учились, в школе, и с тех пор между ними вражда. Что касается викария, он никогда не был в хороших отношениях с Грейстоуном, а с поддержкой Епископа ему и не нужно никаких отношений.
Тетя Грейс продолжала радостно болтать, и я радовалась за нее.
— Я не смогу видеть маму, — сказала она, — потому что мне запретили подходить к дому, а она не может выходить оттуда, но ты будешь нашим почтальоном и расскажешь ей, как я счастлива.
Я обещала.
Было так приятно сидеть среди каменных фигур и пить чай, который приготовил для нас Чарлз. Радуясь за тетю Грейс, я ненадолго забыла о своих собственных трудностях, и когда вспомнила, меня успокоило то, что у меня есть возможность обсудить их с ней.
— Да, согласилась она, — он будет пытаться выдать тебя за кузена Артура.
— Я никогда не соглашусь на это, — сказала я. — Франсин не сделала этого, и я не сделаю.
Ее лицо затуманилось при упоминании .о Франсин. Я продолжала:
— Я беспокоюсь о ней. Я так давно не получала писем. Не понимаю, почему она не пишет.
Тетя Грейс молчала.
— Странно, — сказала я. — Конечно, я всегда знала, что письма идут долго… ведь это так далеко.
— Когда ты получила последнее письмо? — спросила тетя Грейс.
— Уже больше года тому назад.
Тетя Грейс опять помолчала, а потом сказала:
— Филиппа, ты сможешь принести мне кое-какие мои вещи? Тебе придется вынести их из дома, чтобы никто не видел. И я полагаю, тебе запретили видеться со мной.
— Я не собираюсь выполнять таких приказов, — пообещала я.
— Будь осторожна. Дедушка бывает очень жестоким. А ты еще не можешь постоять за себя, Филиппа.
— Мне придется, тетя Грейс. Я буду искать место гувернантки, чтобы заработать себе на жизнь. Мисс Элтон мне поможет
— Ох… Неужели дойдет до этого?
— Скорее всего… из-за кузена Артура.
— Так будет лучше. Тебе нужно начать новую жизнь. Я тоже всегда думала о том, чтобы быть гувернанткой… но никогда не решалась на это. Тебе нужно отбросить прошлое, Филиппа… забыть про все. А потом тебе надо найти какого-нибудь хорошего человека. Так будет лучше. Забыть все и начать сначала.
— Я никогда не забуду Франсин и годы, прожитые вместе.
— У тебя все будет хорошо. И, Филиппа, я бы хотела, чтобы ты мне кое-что принесла. Из моей записной книжки. Она в коричневом сундуке на чердаке. Там всякие газетные вырезки и прочее в красной книжке. На ней написано мое имя. Мне бы хотелось иметь ее здесь. Поищи. Я думаю, ты ее сразу найдешь.
Серьезность ее взгляда, дрожащие руки и внезапно омрачившееся лицо, до этого сияющее счастьем, которое дало ей замужество, — все это насторожило меня, и я поняла, что найду в записной книжке что-то ужасное.
Вернувшись домой я сразу же поднялась на чердак. Я открыла сундук и увидела книжку, о которой говорила тетя Грейс. Я открыла ее. И сразу же увидела вырезку из газеты. Слова сложились во фразы, и передо мной предстала самая ужасная картина.
«Барон фон Грютон Фукс был найден убитым в спальне своего охотничьего дома в провинции Грютон в Брюксенштейне утром в прошлую среду. С ним была его любовница, молодая англичанка, личность которой пока не установлена, но есть основания утверждать, что она последние несколько недель до трагедии жила с ним в этом доме».
Я бы ни за что на свете не согласилась еще раз пережить то, что последовало за ее отъездом. Я так страдала от разлуки с ней, что почти не заметила дедушкиного гнева. Я не могла думать ни о чем другом, кроме потери моей любимой сестры. У меня не осталось даже Дэйзи. Через несколько недель после побега Франсин граф и графиня и все их домочадцы покинули усадьбу, и Дэйзи уехала вместе с ними, как и другие слуги.
Утром после отъезда Франсин разразился скандал. Увидев, что ее нет за завтраком, стали, естественно, допрашивать меня. Я отвечала, что не знаю, где она, и они решили, что она отправилась за раннюю прогулку и опоздала к завтраку. Я не сказала, что она не ночевала дома, поскольку не знала, как далеко она смогла к тому времени уехать, и боялась, что дедушка бросится за ней вдогонку. Он тогда был очень снисходителен к моей сестре, будучи уверен, что она с готовностью подчинится его планам, поэтому он прекратил дальнейшие расспросы и сделал вид, что ничего не произошло. Весть о ее побеге дошла до дедушки только после полудня, хотя мисс Элтон знала, что ее не было на занятиях, а тетя Грейс видела, что ее нигде нет.
После этого разразилась настоящая буря. Меня допрашивали и обвиняли в том, что я утаила, что ее не было дома всю ночь. Я с вызовом отвечала на вопросы и была слишком несчастна, чтобы заботиться о последствиях.
— Она уехала, потому что выходит замуж за барона, — сказала я.
Он орал на меня и тряс за плечи. Я совершила неслыханный проступок. Я заслужила наказание. Я обо всем знала и ничего не сделала, чтобы предотвратить случившееся. Его внучка опозорена и обесчещена.
Я спряталась у бабушки и просидела с ней весь день. Дедушка поднялся в ее комнату и начал кричать. Она подняла руку, обратила к нему свои незрячие глаза и произнесла:
— Только не здесь, Мэтью. Здесь моя территория. Ребенка винить нельзя. Будь добр, оставь ее в покое.
К моему удивлению он повиновался. Она успокаивала меня и гладила по голове.
— Твоя сестра выбрала для себя такой путь, — сказала она. — Ей необходимо было уехать. Она не могла оставаться здесь с диктатором-дедушкой. А ты, Пиппа, ты безутешна, потому что потеряла своего лучшего друга. Но придет и твое время. Вот увидишь.
Но она не могла меня успокоить, это было невозможно. Наверное, подсознательно я чувствовала, что навсегда потеряла ее, а сама осталась в Грейстоуне — в лапах у дедушки.
После отъезда графа с семейством наша жизнь потекла своим чередом.
Я имею в виду жизнь дома. Потому что моя жизнь без Франсин не могла быть прежней. Дедушка перестал упоминать ее имя. Он сразу же объявил, что она никогда больше не переступит порога этого дома, однако, он будет продолжать выполнять свой долг по отношению ко мне.
Надо мной был установлен строгий контроль. Мне запретили выходить из дому без мисс Элтон. Серьезно занялись моим религиозным воспитанием. Все было ясно, что мое детство на языческом острове ни к чему хорошему не привело, достаточно посмотреть на поведение моей сестры.
Мисс Элтон сочувствовала мне, и это мне очень помогало. Она, как и все вокруг, любила Франсин и надеялась, что у нее все будет хорошо. Мисс Элтон позволяла мне заходить к Эммсам, и там я встречалась с Дэйзи.
—Я обещала вашей сестре смотреть за вами, — говорила мне она. — Бедная мисс Пип. Невесело вам там с этим старым людоедом, как любила называть его мисс Франс.
Когда опустела усадьба и уехала Дэйзи, моя жизнь пришла в полный упадок. Однажды я упросила мисс Элтон позволить мне сбегать и заглянуть в окна. Когда я увидела накрытую от пыли мебель и высокий комод, напоминавший человеческую фигуру, мне захотелось броситься на землю и разрыдаться. Больше я к усадьбе не подходила. Это было слишком тяжело.
Я так же, как и Франсин, ненавидела кузена Артура. Я терпеть не могла уроков с ним. Он обожал молиться и подолгу заставлял меня стоять на коленях, пока упрашивал Всевышнего сделать из меня хорошую женщину, послушную своему опекуну и исполненную благодарности.
Мои мысли в это время возвращались к Франсин, и я думала, что бы с ней, стало, если бы вместо барона, она вышла замуж за кузена Артура.
Но по крайней мере, она была бы здесь.
Тетя Грейс тоже мне сочувствовала, хотя она слишком боялась дедушку, чтобы показывать это. Моей единственной отрадой в то время была бабушка. Она была моим настоящим другом, и Агнесс Уорден поощряла мои частые к ней визиты. Я знала, что она тоже горячо любит бабушку.
Говорят, что время лечит, и хотя это и не совсем так, но все же со временем боль немного утихала.
Прошел целый год — самый печальный год моей жизни, и моим единственным интересом в жизни по-прежнему оставалась надежда узнать что-нибудь о Франсин.
Однажды, когда я была в саду, я увидела одного из ребятишек Эммсов.
— Мисс Пиппа, — позвал он.
Я повернулась к нему, и он огляделся, не видит ли нас кто.
У мамы для вас что-то есть.
— Спасибо, — ответила я.
— Она сказала, чтобы вы пришли и забрали это.
— Передай ей, что я приду, как только смогу.
Мне пришлось соблюдать осторожность. Мне было запрещено выходить одной, поэтому я пошла с мисс Элтон. Я сказала, что хочу зайти к Эммсам, и она осталась ждать меня в поле.
Мисс Эммс вынула из ящика письмо.
— Клянусь, это от вашей сестры, — сказала она. — Оно пришло сюда. И еще пришло письмо от Дэйзи. Мне его прочла Дженни Брейкс. У нее все хорошо, у Дэйзи. Ох, все эти разговоры о высшем обществе. Вы можете прочесть его. Ей помогал Ганс. Она не в больших ладах с пером, наша Дэйз. Но вы, наверное, хотите прочесть, что пишет ваша сестра.
— Я прочту его дома, а завтра приду и прочитаю письмо от Дэйзи.
Мисс Эммс кивнула, и я побежала обратно к мисс Элтон. Она не спросила, зачем я ходила, но думаю, она догадалась, потому что, когда мы вернулись в Грейстоун, я сразу же поднялась к себе в комнату. Пальцы мои дрожали, когда я открывала конверт.
Письмо было написано на плотной бумаге с тяжелым золотым крестом.
«Милая моя Пиппа!
Пишу тебе при первой выдавшейся возможности. Столько всего происходит вокруг, и я очень счастлива. Рудольф очень хороший муж. Лучшего я и не могла себе пожелать. Мы поженились в церкви Берли. Помнишь, это та самая церковь, которая нам с тобой так понравилась? Из-за этого мы немножко задержались, но Рудольф здесь очень важная персона. Не поверишь, насколько важная. Мы окружены интригами; и у нас есть враги, которые хотят лишить его наследства. Конечно, это все очень трудно понять после той жизни, которую мы вели на острове, а потом в Грейстоуне. Мы ничего не знали о других странах. Уж конечно, о таком государстве, как Брюксенштейн. Здесь несколько герцогств. Есть еще несколько маркграфов и баронов, и они все хотят стать главными. Но я отвлекаюсь. Бесполезно объяснить тебе всю их политику, потому что я в ней сама плохо разбираюсь. Но это означает, что наша жизнь полна опасностей. Конечно же, тебе хочется знать все о моих приключениях.
Итак, Рудольф сказал, что мы должны пожениться еще до того, как приедем в Брюксенштейн. Это должно было быть fait accompli[3], потому что там нашлись бы люди, которые попытались бы помешать нашему браку. Итак, я стала баронессой фон Грютон Фукс. Представляешь, какое цветистое имя. Я сама себя называю миссис Фокс-Фукс[4]. Проще произносить, и это очень смешит Рудольфа.
Итак, мы поженились, пересекли Ла-Манш, проехали всю Францию и Германию, пока не попали в Брюксенштейн. Жалко, что тебя здесь нет, но ты скоро приедешь. Я заберу тебя, как только все немножко утрясется. Рудольф говорит, что пока еще не время. Могут быть неприятности. Видишь ли, он здесь, что называется, лучший parti, то есть самый избранный молодой человек. Он наследник короны… хотя это и не королевство… и его хотели женить на другой… на той, которую они выбрали для него. И эти люди пытаются вмешиваться в его жизнь… почти как наш дедушка. Поэтому у нас сейчас сложное положение. Я знаю, ты поймешь меня. Рудольфу сейчас необходимо проявлять большую осторожность.
У меня много необыкновенных новых туалетов. Мы на несколько дней остановились в Париже, и Рудольф их для меня заказал. Я по-прежнему храню бальное платье со звездами. Рудольф говорит, что он всегда будет любить это платье, потому что я была в нем в ту самую ночь. Но мои новые вещи действительно изумительны. У меня даже есть диадема, которую я иногда ношу.
Было бы так замечательно, если бы ты была тут со мной.
Рудольф говорит, что скоро. Сейчас они боятся того, что Дэйзи называет «переворотом». Помнишь? У них вечно всякие волнения… из-за ревности соперничающих членов одной и той же семьи. Некоторым хочется того же, что есть у других.
А сейчас я скажу тебе секрет. Очень многое изменится, если это будет мальчик. Да, Пиппа, я жду ребенка. Правда, замечательно? Представляешь, ты станешь теткой. Я все время говорю Рудольфу, что не могу без тебя, и он повторяет, что скоро. Он балует меня. Я так счастлива. Хотя мне хочется, чтобы они прекратили эту глупую вражду. Мне приходится держаться подальше от замка, особенно теперь, когда я беременна. Рудольф за меня боится. Видишь ли, если у нас будет сын… но я опять отвлекаюсь на их глупую политику.
Дорогая Пиппа, будь готова в любое время. Однажды ты увидишь приготовления в усадьбе. Потом приедет армия слуг, и я вслед за ними… и уж тогда, Пиппа, милая сестричка, ты вернешься сюда вместе со мной.
Люблю тебя еще больше, чем прежде.
Франсин».
Я читала и перечитывала это письмо. Я носила его на груди, чтобы чувствовать его прикосновение к моей коже. Оно оживляло мои дни, и когда мне становилось совсем плохо, я перечитывала его.
Прожить все это время мне помогала надежда, что однажды, когда я буду проходить мимо усадьбы, я увижу в ней признаки жизни.
Но каждый день был похож на предыдущий: завтрак с дедушкой, тетей Грейс и кузеном Артуром, молитвы, уроки и прогулки верхом с мисс Элтон, посещения бабушки и религиозные наставления кузена Артура. Они мне были ненавистны, и вряд ли я смогла бы их вынести, если бы не разговоры с бабушкой о Франсин и о том, как она сейчас, живет.
Следующее письмо пришло почти через год после первого. Как и в прошлый раз, мне передала его миссис Эммс.
«Дорогая моя Пиппа!
Не думай, что я о тебе забыла. Но с тех пор, как я тебе писала в последний раз, столько всего изменилось. Тогда я строила планы о твоем приезде. Но они, к сожалению, разрушены. Нам несколько раз пришлось переезжать, и сейчас мы живем почти что в ссылке. Я не знаю, писала ли ты мне, но я ничего не получала. Не знаю, получишь ли ты это письмо. Боюсь, что жизнь твоя все так же скучна и монотонна. Бедная Пиппа. Как только все наладится, ты обязательно приедешь. Я говорю Рудольфу, что моя сестричка должна жить со мной. И он согласен. Ты ему очень понравилась, хотя он говорит, что никого не замечал вокруг, кроме меня. Но он тоже хочет, чтобы ты приехала. Правда.
Теперь слушай о самом главном. Да, я теперь мать. У меня родился сын, Пиппа. Ты только подумай. Он — самое очаровательное на свете существо. Он беленький с голубыми глазками. Мне кажется, что он похож на Рудольфа, но Рудольф говорит, что он моя копия. У него грандиозное имя: Рудольф ( в честь отца) Отто Фридрих фон Грютон Фукс. А я его называю мой маленький Детеныш. Детеныш Фокс. Наверное, не стоит терять время и говорить, что Детеныш — самый удивительный ребенок на свете. Он с самого рождения все прекрасно понимает. Но это же мой ребенок! О, я так хочу, чтобы ты его увидела. Это просто необходимо. Мы должны что-нибудь придумать.
Как я мечтаю, чтобы здесь прекратились эти их отвратительные распри. Нам приходится остерегаться. Постоянные ссоры между разными ветвями одной и той же семьи. То одной должно принадлежать маркграфство, то другой. Так надоело постоянно бояться. Рудольф в самом центре всего этого. В нашем охотничьем замке, где мы сейчас живем, проходят постоянные секретные встречи, кто-то приезжает и уезжает. Но не думай, что мы живем в каких-нибудь развалинах. Ничего подобного. Эти маркграфы, герцоги, графы и бароны умеют о себе позаботиться. Мы живем в большой роскоши, только нам приходится остерегаться. Рудольфа это очень раздражает. Он говорит, когда мы вернемся в наш замок, я смогу послать за тобой. Я так жду этого. Я рассказываю про тебя Детенышу. Он в ответ внимательно смотрит на меня, но клянусь, он все понимает. Ведь он такой умненький.
Посылаю тебе свою любовь, моя милая сестра. Я много о тебе думаю. Не бойся. Я украду тебя из Грейстоуна.
Франсин, баронесса (миссис Фокс)».
После этого письма я несколько дней жила в состоянии эйфории. Я все время ходила вокруг усадьбы и ждала проявлений жизни. Но ничего не происходило. Я часто виделась с миссис Эммс.
— Писем нет? — спрашивала я, а она с сожалением качала головой.
—Только от Дэйз. У нее, как всегда ничего не поймешь. Она вышла замуж за этого Ганса. И она больше не живет с вашей сестрой. Ей приходится быть с ним. Она пишет, что они все боятся какого-то переворота.
Я начала волноваться. Все это разрушало мои планы. Было трудно представить какие-то перевороты в местечке, таком далеком от нашей спокойной викторианской Англии. Казалось, что все, связанное с усадьбой и ее обитателями, принадлежит к яркому романтическому миру, где возможны всякие чудеса и приключения. Но нереальность этого мира становилась все очевиднее, и Франсин буквально потонула в ней.
Я каждый день молилась о ее благополучии. Теперь я боялась, что с ней может что-нибудь случиться.
Потом пришло еще одно письмо. В нем было только про ребенка. Тогда прошло уже больше трех лет после отъезда Франсин, и ее Детенышу было уже около восемнадцати месяцев. Он уже пытался говорить, и она его не отпускала от себя ни на шаг. Она ему рассказывала про тетю Пиппу.
После этого письма я очень долго ничего не получала, и начала беспокоиться. Миссис Эммс говорила, что Дэйзи ей тоже уже давно не писала.
Я становилась взрослее. Облака, которые казались далекой дымкой вдали на горизонте, постепенно сгущались тучами над головой.
Когда Франсин уехала, мне было всего двенадцать, а теперь мне уже шел шестнадцатый год. Это было зловещим предзнаменованием. Дедушка начал проявлять ко мне повышенный интерес. Он пригласил меня проехаться с ним по поместью, и я вспомнила, как он так же катался с Франсин. Он стал ко мне более приветлив. Когда мы ездили верхом, к нам присоединялся кузен Артур. Постепенно я начала догадываться, что все это значит. У него ничего не получилось с Франсин, но у него оставалась вторая внучка, которая приближалась к возрасту, когда ее можно выдать замуж.
На мое шестнадцатилетие был устроен праздник, на который были приглашены несколько соседских семей. Дженни Брейкс сшила для меня платье из тафты, совсем, как для взрослой, а мисс Элтон сказала, что дедушка выразил желание, нет, скорее, приказал, чтобы мои волосы были уложены в высокую прическу.
Так и было сделано, и я выглядела, как взрослая. У меня зародилось подозрение о том, что планируется к моему семнадцатилетию.
Когда я сидела рядом с кузеном Артуром, он клал руку мне на колено, и я чувствовала, что все внутри меня восстает против него. Я старалась не показывать своего отвращения. В первый раз после отъезда Франсин у меня появилась своя собственная проблема. Я возненавидела холодные вялые руки кузена Артура, и я догадывалась о том, что было в его мыслях.
Я обсуждала свои опасения с бабушкой.
— Да, — соглашалась она, — подходит время, и тебе следует быть готовой. Твой дедушка будет настаивать, чтобы ты вышла замуж за кузена Артура.
— Я не выйду, — отвечала я так же твердо, как и в свое время Франсин:
— Боюсь, что он действительно будет настаивать. Я не знаю, что он сделает, но если ты не согласишься, ты не сможешь остаться здесь.
— И что же мне делать?
— Мы должны серьезно об этом подумать.
Я говорила и с мисс Элтон. У нее были свои проблемы, потому что она чувствовала, что скоро ей откажут в должности. Бабушка сказала, что единственный выход, по ее мнению, это найти для меня место гувернантки, и она считала, что мне уже надо начинать искать его, потому что дело это непростое, а дедушка может заговорить о помолвке в любое время. Свадьба, скорее всего, будет назначена на день моего семнадцатилетия, но я должна к этому времени быть во всеоружии.
Впервые после отъезда Франсин я пребывала в настоящем унынии. Я волновалась о ней, потому что не было писем, но и мои собственные проблемы обострились настолько, что единственным выходом было найти место гувернантки. Я все время думала об этом.
Мисс Элтон сказала, что место можно найти по объявлениям в газете, и она обещала раздобыть такие газеты, чтобы мы выбрали с ней вместе. Она тоже собиралась искать для себя место.
Мы просмотрели объявления.
— Ты очень молода, — сказала она. — Никому не нужна шестнадцатилетняя девочка для роли гувернантки или компаньонки. Тебе придется говорить, что ты старше.
— Мне скоро будет семнадцать.
— Семнадцать — тоже очень мало. Но я думаю, ты сойдешь за восемнадцатилетнюю, если заберешь волосы с лица. И если бы у тебя были очки… подожди минутку. — Она подошла к комоду и достала оттуда свои очки. — Примерь. — Я одела их, и она засмеялась. — Да, это поможет, и если ты заберешь волосы, у тебя будет очень суровый вид… на все двадцать… даже двадцать один или двадцать два.
— Но я ничего в них не вижу.
— Ты можешь носить очки с простыми стеклами. Я совершенно уверена, что твоя молодость может помешать найти место. Ты сможешь сделать это не раньше, чем через два года.
— Два года! Но ведь он хочет выдать меня замуж в семнадцать лет.
Несмотря ни на что я рассмеялась, увидев себя в очках и парике мисс Элтон.
Мисс Элтон обещала раздобыть мне очки. Она сказала, что сделает вид, что они нужны кому-то в доме просто как защита от ветра. После отъезда Франсин она относилась ко мне с большим сочувствием, и мы даже стали довольно близки.
Она действительно раздобыла мне очки. Когда я примерила их, я представила себе, как бы смеялась Франсин, увидев меня.
Мисс Элтон просматривала газеты и нашла несколько объявлений, которые ей подходили. Ей было проще: у нее был опыт и зрелый возраст. Чем больше мы говорили о возможности найти мне место, тем больше я видела бесполезность этого мероприятия и даже смеялась над тем, что хотела возместить очками отсутствие опыта.
Ничего из этого не выйдет, думала я. И даже мисс Элтон приостановила свои поиски.
— Еще слишком рано, — сказала она, — что-нибудь подвернется.
Пока мы были заняты поисками работы, в Грейстоуне произошло невероятное событие. Тетя Грейс сбежала к Чарлзу Дэвентри. Наверное, я бы заметила, что что-то намечается, если бы не была так занята своими собственными проблемами. Тетя Грейс очень изменилась после отъезда Франсин. В воздухе витал мятежный дух. И хотя ей потребовалось много лет для этого решения, она все же разорвала дедушкины оковы. Я так радовалась за нее.
Она ушла из дома однажды утром и оставила дедушке записку, что она наконец решила жить своей жизнью и вскоре станет миссис Чарлз Дэвентри, хотя и с опозданием на десять лет.
Бабушка, конечно, все знала. Я думаю, она сыграла немалую роль в том, чтобы убедить Грейс поступить таким образом.
Дедушка пришел в ярость. Произошло еще одно сборище в церкви, на котором он осудил тетю Грейс. Она оказалась неблагодарной дочерью, а Бог такого не терпит. Разве не говорил Он: «Уважай отца и мать твоих!». Она откусила руку, которая кормила ее, и Всевышний не закроет глаза на такое пренебрежение своими обязательствами.
Я потом сказала кузену Артуру:
— Мне кажется, что дедушка видит в Боге своего союзника. Почему он считает, что Бог всегда на его стороне? Кто знает? Может, он на стороне тети Грейс.
— Ты не должна говорить таких вещей, Филиппа, — мрачно ответил он.
— Почему я не могу высказывать своих чувств? Зачем тогда Бог дал мне язык?
— Чтобы восхвалять его и воздавать честь тем, кто лучше тебя.
— Вы имеете в виду дедушку и, наверное, себя тоже, кузен Артур?
— Ты должна уважать дедушку. Он взял тебя к себе. Он дал тебе приют. Нельзя забывать об этом.
— Дедушка, конечно, не забывает, и хочет, чтобы я тоже постоянно помнила.
— Филиппа, я не собирался передавать, твои слова дедушке, но если ты будешь продолжать в том же духе, я буду вынужден это сделать.
— Бедный кузен Артур, вы совсем как дедушка. Вы — Святая Троица — вы, дедушка и Бог.
— Филиппа!
Я насмешливо посмотрела на него.
— Теперь вам уж точно есть, что рассказать дедушке.
Но он ничего ему не сказал. Даже наоборот, стал ко мне мягче, но моя ненависть к нему все росла.
Я пошла навестить тетю Грейс в домике у кладбища. Она казалась очень довольной и совсем не похожей на безликую тень, обитавшую в Грейстоуне.
Я обняла ее, и она виновато поглядела на меня.
— Я хотела тебе сказать, Филиппа, — проговорила она, — но я боялась говорить кому-нибудь, кроме мамы. Мне кажется, если бы вы с Франсин не приехали, у меня никогда не хватило бы мужества. Но после отъезда Франсин я постоянно думала об этом. Чарлз говорил об этом уже много лет, но я все никак не могла решиться… и вот, когда Франсин уехала, я вдруг подумала, что все, хватит… и, то, что казалось почти невозможным, оказалось совсем легко. Это просто надо было сделать. Чарлз считает, что должен быть благодарен тебе и твоей сестре.
— Совсем другой человек, — ответила я.
У тети Грейс была куча планов. У Чарлза была своя комната в доме викария, и пока им приходится жить там.
— Конечно, дедушка в ярости, но он не имеет никакой власти над викарием. Этот вопрос обсуждался с Епископом, а Епископ никогда — «только никому не говори», — просила тетя Грейс, — не любил дедушку. Они вместе учились, в школе, и с тех пор между ними вражда. Что касается викария, он никогда не был в хороших отношениях с Грейстоуном, а с поддержкой Епископа ему и не нужно никаких отношений.
Тетя Грейс продолжала радостно болтать, и я радовалась за нее.
— Я не смогу видеть маму, — сказала она, — потому что мне запретили подходить к дому, а она не может выходить оттуда, но ты будешь нашим почтальоном и расскажешь ей, как я счастлива.
Я обещала.
Было так приятно сидеть среди каменных фигур и пить чай, который приготовил для нас Чарлз. Радуясь за тетю Грейс, я ненадолго забыла о своих собственных трудностях, и когда вспомнила, меня успокоило то, что у меня есть возможность обсудить их с ней.
— Да, согласилась она, — он будет пытаться выдать тебя за кузена Артура.
— Я никогда не соглашусь на это, — сказала я. — Франсин не сделала этого, и я не сделаю.
Ее лицо затуманилось при упоминании .о Франсин. Я продолжала:
— Я беспокоюсь о ней. Я так давно не получала писем. Не понимаю, почему она не пишет.
Тетя Грейс молчала.
— Странно, — сказала я. — Конечно, я всегда знала, что письма идут долго… ведь это так далеко.
— Когда ты получила последнее письмо? — спросила тетя Грейс.
— Уже больше года тому назад.
Тетя Грейс опять помолчала, а потом сказала:
— Филиппа, ты сможешь принести мне кое-какие мои вещи? Тебе придется вынести их из дома, чтобы никто не видел. И я полагаю, тебе запретили видеться со мной.
— Я не собираюсь выполнять таких приказов, — пообещала я.
— Будь осторожна. Дедушка бывает очень жестоким. А ты еще не можешь постоять за себя, Филиппа.
— Мне придется, тетя Грейс. Я буду искать место гувернантки, чтобы заработать себе на жизнь. Мисс Элтон мне поможет
— Ох… Неужели дойдет до этого?
— Скорее всего… из-за кузена Артура.
— Так будет лучше. Тебе нужно начать новую жизнь. Я тоже всегда думала о том, чтобы быть гувернанткой… но никогда не решалась на это. Тебе нужно отбросить прошлое, Филиппа… забыть про все. А потом тебе надо найти какого-нибудь хорошего человека. Так будет лучше. Забыть все и начать сначала.
— Я никогда не забуду Франсин и годы, прожитые вместе.
— У тебя все будет хорошо. И, Филиппа, я бы хотела, чтобы ты мне кое-что принесла. Из моей записной книжки. Она в коричневом сундуке на чердаке. Там всякие газетные вырезки и прочее в красной книжке. На ней написано мое имя. Мне бы хотелось иметь ее здесь. Поищи. Я думаю, ты ее сразу найдешь.
Серьезность ее взгляда, дрожащие руки и внезапно омрачившееся лицо, до этого сияющее счастьем, которое дало ей замужество, — все это насторожило меня, и я поняла, что найду в записной книжке что-то ужасное.
Вернувшись домой я сразу же поднялась на чердак. Я открыла сундук и увидела книжку, о которой говорила тетя Грейс. Я открыла ее. И сразу же увидела вырезку из газеты. Слова сложились во фразы, и передо мной предстала самая ужасная картина.
«Барон фон Грютон Фукс был найден убитым в спальне своего охотничьего дома в провинции Грютон в Брюксенштейне утром в прошлую среду. С ним была его любовница, молодая англичанка, личность которой пока не установлена, но есть основания утверждать, что она последние несколько недель до трагедии жила с ним в этом доме».