Холт Виктория. Седьмая - для тайны

   — О да, он содержит поместье в образцовом порядке! Вообразите себе, на что это было похоже, пока он не взял дело в свои руки! Его отец все запустил, и эти люди могли лишиться крова и средств к существованию!
   — Он привык появляться в нужный момент! — спокойно заметила тетушка.
   Однажды Криспин зашел в контору и увидел, что я сижу за своим столом рядом с Джеймсом и просматриваю вместе с ним отчетные книги.
   — Доброе утро! — сказал он и, обратившись ко мне, спросил:
   — Все в порядке?
   — Все прекрасно! — ответил за меня Джеймс.
   — Мистер Перрин очень любезен и многому научил меня! — добавила я.
   — Очень хорошо, — произнес Криспин и вышел.
   На следующий день мы с Джеймсом отправились на одну из ферм.
   — Там повреждена крыша, — пояснил мне Джеймс. — Мы посмотрим, а вы заодно познакомитесь с миссис Дженнингс. Это ваша работа — быть в хороших отношениях с женами арендаторов!
   По дороге мы снова встретили Криспина.
   — Мы едем на ферму Дженнингсов, — объяснил ему Джеймс. — Там прохудилась крыша.
   — Понятно, — ответил Криспин и распрощался.
   На следующий день я ехала к коттеджам, чтобы увидеться с Мэри Уилбэр, ошпарившей руку на кухне Сент-Обина.
   Ко мне подъехал Криспин.
   — Доброе утро! Как поживает миссис Уилбэр?
   — Она еще в шоке. Ошпарилась довольно сильно.
   — Я заходил в контору, и Перрин сказал, что ты уехала к ней. Я хотел бы знать, как у тебя идут дела. Не могли бы мы где-нибудь пообедать вместе… где-нибудь, чтобы свободно побеседовать? Не против?
   Я обычно брала с собой сэндвичи и съедала их в конторе. На кухне у Джеймса всегда можно было приготовить себе чашку чая или кофе. Когда он находился в конторе, то всегда присоединялся ко мне.
   — Это было бы очень хорошо, — любезно ответила я.
   — Я знаю одно место по дороге в Дивайзиз… Поедем туда, и ты расскажешь мне, как идут дела.
   Настроение мое поднялось. Иногда я верила, что мгновенная реакция тетушки Софи на его предложение о работе была правильной и что он действительно не хотел, чтобы я уехала. А иногда считала, что моя работа необходима для его поместья, и он сам совершенно равнодушен ко мне. А сейчас он предложил мне пообедать с ним! Может быть, тетушка Софи все же права?
   Дорога проходила мимо Холмистого леса, а это место всегда сильно действовало на меня. Мы оба не произнесли ни слова, проезжая через него. Деревья стояли мрачные, сквозь их листву виднелись курганы. Я подумал, что никогда не забуду это место. Все, что здесь произошло, оставило неизгладимое впечатление и всегда будет со мной.
   Криспин заговорил первым:
   — Я приглашаю тебя в таверну «Маленькая лисичка». Ты ее видела? Там снаружи на указательном столбе есть изображение очень милой лисички.
   — Да, я, кажется, ее знаю. Она стоитв стороне от дороги?
   — У них там есть место для лошадей, а нас вкусно покормят!
   Он оказался прав. Нам предложили простую, но достаточно вкусную пищу. Мы заказали на закуску ветчину.
   — Хозяева сами ее делают, — сказал Криспин. — У них есть небольшая ферма, они держат скот и выращивают овощи.
   К ветчине подали салат, помидоры и картофель. Криспин спросил, не хочу ли я вина или сидра, но я отказалась от вина, объяснив, что оно нагоняет на меня сонливость, а у меня еще много работы.
   Он улыбнулся.
   — Это относится к нам обоим. Возьмем сидр! — За едой он спросил:
   — Теперь расскажи мне, как тебе работается?
   — Прекрасно, благодарю вас! Мистер Перрин очень добр и помогает мне!
   — Я заметил, что вы хорошо работаете вместе!
   Я спокойно посмотрела на него и ответила:
   — Однако иногда я чувствую…
   — И что же ты чувствуешь?
   — Миссис Мерет помогала своему мужу, как и многие жены. На самом деле это ведь не была ее работа, она лишь помогала…
   Криспин вопросительно поднял бровь.
   — Не думаю, что ты ей польстила!
   — Я знаю, она имела популярность, и работа у нее шла гладко, но иногда у меня возникает чувство, что работа, которую я делаю, на самом деле придумана, чтобы занять меня…
   — Ты хочешь сказать, что недостаточно занята? — Нет, не то. Просто мне кажется, что моя должность несколько надуманна… Вы что, действительно считаете, что кому-то нужно объезжать коттеджи и выяснять, что миссис Пейн любит сэндвичи с джемом без косточек?
   — Ты только это и обнаружила?
   — Ну, не только это, но много подобного вздора!
   Криспин засмеялся.
   — Может быть, это смешно, — поспешно промолвила я, — но я хотела бы, чтобы вы сказали откровенно, действительно ли я делаю нужное дело, или… вы просто пожалели меня. Вы же знали, что я искала работу!
   — Твоя тетушка не хотела, чтобы ты уезжала.
   — Не хотела. А я не хотела оставаться ей обузой!
   — Обузой? Я всегда считал, что ей доставляло радость твое присутствие в доме!
   — Она небогата…
   — Не знал, что у нее денежные затруднения.
   — Да нет у нее никаких затруднений! Она вполне обеспечена.
   — Тогда почему ты должна быть для нее обузой?
   — Это…
   — Твоя гордость? — спросил Криспин.
   — Если хотите, да. У меня есть немного собственных денег. Дом матери продали, и деньги предназначались для моего обучения. Но мой отец выделил для этого средства, поэтому деньги от продажи вложили, и они дают небольшой доход.
   — Так ты независима, — сказал он. — Однако деревенская жизнь, наверное, для тебя скучновата?
   — Ну, должна же я чем-то заниматься? У вас поместье, и вы очень заняты. Вы можете понять, что я хочу делать нечто большее, чем расставлять цветы или шить для нищих.
   — Я отлично понимаю!
   — Расскажите же мне, в чем смысл моей работы у вас?
   — Она тебе подходит больше, чем возня с визгливыми отпрысками!
   — Хорошо воспитанные дети вовсе не визгливые отпрыски!
   — Положение гувернантки недостойно для молодой гордой женщины. Я не мог позволить тебе оказаться ею. В моих силах было помешать этому!
   — Вы не позволили этого?
   — Я представлял, как это повлияло бы на тебя. Поверь мне, это не принесло бы тебе ничего хорошего.
   — Откуда вы знаете?
   — Кое-что дает жизненный опыт! Я всегда считал, что у гувернанток и компаньонок весьма печальная жизнь. Они полностью зависимы от настроения детей или требовательных стариков! Нет, сказал я, не такая жизнь нужна Фредерике Хэммонд!
   — Поэтому вы и придумали эту должность?
   — Это вполне достойная работа. Миссис Мерет доказала это, а так как мы ее потеряли, мне пришло в голову, что ты могла бы отлично пойти по ее стопам. Мне не пришлось придумывать должность: она уже была, и ты удивительно подходишь для нее.
   Я недоверчиво посмотрела на Криспина, а он улыбнулся, протянул через стол руку и мягко похлопал по моей руке.
   — Пойми, — сказал он, — у меня к тебе особый интерес!
   — Из-за Холмистого леса?
   — Вероятно, — ответил Криспин. Он убрал свою руку, как будто почувствовал какое-то неудобство. — Это все еще не дает тебе покоя?
   — Временами я все вспоминаю…
   — Например, сегодня утром, когда мы проезжали?
   — Да.
   — Как-нибудь на этих днях мы с тобой поедем туда. Мм постоим там, где это произошло, и выкинем все из памяти. Ты должна забыть об этом.
   — Не думаю, что смогу забыть!
   — Ну, ведь ничего же не случилось, правда?
   — Он покончил с собой!
   — Он был неуравновешенным человеком. Нельзя о таких людях судить по обычным меркам. То, что с ним произошло — к лучшему! Посмотри на Бэлл-Хаус! Хильда счастливо живет с новым мужем, Рэчел — тоже счастлива. Из зла получилось добро. Взгляни на это именно так!
   — Да, вы правы!
   — И я заставлю тебя забыть обо всем этом и перестать беспокоиться о том, что ты делаешь в поместье. Уверяю тебя, твоя работа нужна! Я ведь деловой человек и не буду попусту тратить деньги!
   Криспин, который сидел передо мной, не походил на человека, которого я знала, и мне это было приятно. Конечно, он придумал эту работу потому, что не хотел отпускать меня отсюда. Что мог он знать о гувернантках и компаньонках? Наверняка очень мало.
   — Есть имбирный пудинг с заварным кремом, пирог с яблоками и черной смородиной и бламанже. Я закажу себе пирог с яблоками. А ты?
   — Я тоже.
   Когда подали пирог, он сказал:
   — Я хотел с тобой поговорить о Тамарикс. Ты не часто видишься с ней, не так ли?
   — Да, я работаю, а она замужем.
   — Разумеется. Мне немного тревожно за нее. Наверное, даже больше, чем немного!
   — Почему?
   — Мне кажется, там что-то не ладится.
   — В каком смысле? Он нахмурился.
   — Думаю, ее муженек не совсем тот, за кого себя выдает.
   — Что вы имеете в виду?
   — Вероятно, мне не следовало бы говорить с тобой об этом, но, думаю, ты могла бы помочь!
   — Каким образом?
   — Она могла бы довериться тебе, вы же были школьными подругами!
   — Она обычно много говорила о себе, но в последнее время…
   — Если вы снова станете ближе друг другу, она, может быть, снова будет делиться с тобой. Повидайся с ней и прощупай ее настроение! Мне кажется, все не так, как мы надеялись. В самом деле, я знаю… — помолчав немного, он продолжил:
   — Мы с тобой прошли через испытание, о котором недавно говорили. Прав ли я, считая, что оно связывает нас особыми узами?
   — Полагаю, да.
   — Я в этом уверен. Видишь ли, нас всего трое, кто все знает: ты, твоя тетушка и я. И эта тайна должна быть сохранена. Всегда правильно то, что делается для общей пользы. А для тех, кто посвящен, это особое чувство!
   — Да?
   — Ты и я. — он тепло, почти трогательно улыбнулся мне.
   Я быстро произнесла:
   — Вы можете довериться мне!
   — Прекрасно! Я с самого начала был недоволен этим браком. Во-первых, Гастон мне не нравился. Во-вторых, мне была непонятна эта поспешность. Правда, иногда мне казалось, что это просто романтическая чепуха… Исчез, чтобы обманом заставить ее бежать, и все прочее… Теперь я понял, что все иначе! Дело в том, что я навел справки! Нет никаких поместий ни во Франции, ни в Шотландии! Сомневаюсь, что и имя принадлежит ему. Я еще не все полностью проверил, но полагаю, что он — Джордж Марш, мошенник и авантюрист!
   — Бедная Тамарикс! Она так гордится им!
   — Она — глупенькая девочка. Ее легко провели. Этот лжец и плут, увы, ее муж. Он, конечно, понимал, что я наведу справки, вот и устроил этот побег до того, как я смог обнаружить правду. Теперь она его жена, и мы должны принять это. Разумеется, он может остепениться, мы должны дать ему этот шанс… Конечно, если она счастлива с ним… — он пожал плечами. — Я очень хочу узнать кое-что. Мне кажется, она не совсем счастлива. Может быть, она поняла, что он не тот замечательный человек, за которого себя выдает… Но он ведь может начать новую жизнь и остепениться…
   — Вы готовы дать ему работу в поместье?
   — Может быть, дойдет и до этого. Но я буду очень осторожен. Мне придется сначала убедиться в серьезности его намерений. Ты понимаешь, что в моих глазах он всегда будет оставаться подозрительным. Вот почему я и хочу, чтобы ты осторожно порасспросила Тамарикс. Попробуй узнать что у нее на душе. Действительно ли она любит его? Мы должны найти разумный выход из этой печальной ситуации.
   Я подумала, что бы он сказал, узнай, что Гастон Марчмонт — отец ребенка Рэчел, который вскоре должен появиться на свет. Но я не имела права говорить об этом. Это тайна Рэчел, не моя, и я не могу ее разглашать.
   Я сказала:
   — Не уверена, что Тамарикс будет откровенничать со эмной.
   — Ты можешь попытаться. Мне совершенно необходимо в точности выяснить, как у них обстоят дела. Очень боюсь, что может произойти неприятность.
   — Сделаю все, что смогу, — пообещала я.
   — Спасибо. — Криспин откинулся в кресле и улыбнулся мне. — Это, — сказал он, — была самая плодотворная часта моей утренней работы!
 
   На следующий же день я отправилась повидаться с Тамарикс.
   — Как поживаешь? — спросила я.
   — Замечательно! Все прекрасно! А Гастон?
   — Он так же чудесен, как и всегда! — она засмеялась, a я почему-то усомнилась в ее правдивости. — А ты работаешь, — продолжала она. — Занимаешься «налаживанием отношений с арендаторами», так это, кажется, называется? Звучит весомо! И у тебя хорошие отношения с Джеймсом Перрином?
   — Кто это тебе сказал?
   — Не делай такой виноватый вид. Или для этого есть причина? Ты же знаешь, как любят здесь посплетничать! Вас, говорят, часто видят вдвоем!
   — Мы же вместе работаем!
   — Звучит очень невинно.
   — Да ладно тебе! Расскажи лучше о себе. Тебе нравится замужняя жизнь?
   От меня не ускользнула едва заметная пауза, прежде чем она ответила:
   — Это блаженство!
   Стало понятно, что рассчитывать на откровенность не приходится. Даже если что-то не так, она еще не готова признаться в этом!
   — Полагаю, у вас скоро будет собственный дом?
   — Да, конечно! Но нам пока и здесь очень хорошо. Мама обожает Гастона, а он знает, как ей понравиться! Она бы подняла шум, намекни мы, что хотим уезжать.
   — И где вы предполагаете жить, когда уедете?
   — Мы думали об этом. Вероятно, сначала мы отправимся в путешествие. Гастон хочет показать мне Европу — Париж, Рим, Флоренцию и все остальное.
   — Да, звучит грандиозно! Так замужняя жизнь действительно хороша?
   — Я же сказала — замечательна! Почему ты все время спрашиваешь об этом?
   — Прости. Я просто хотела удостовериться в этом.
   — Ты подумываешь предпринять это сама? — лукаво спросила она.
   — Эта мысль не приходила мне в голову по вполне очевидным причинам, — сдавленным голосом ответила я.
   Визит к Тамарикс расстроил меня. В ней произошла перемена. Она была не совсем естественной, и инстинктивно я поняла, что она вовсе не легкомысленная девочка, уверенная, что все в мире создано только для нее. Гастон Марчмонт, волокита, полностью одурманил и Тамарикс, и Рэчел. Этот жулик умел внушать к себе доверие. Криспин слишком поздно понял, что он собой представляет! Бедная Тамарикс! Рэчел, по крайней мере, любима хорошим человеком, но и она не была полностью счастлива по вине этого проходимца!
   Я возвращалась в контору. Мой путь проходил мимо старых коттеджей. Я не переставая думала о Тамарикс и Криспине, тревожившемся о ней. Приблизившись к коттеджам, я, к своему удивлению, увидела Гастона. Он стоял у коттеджа Джентри и беседовал с Шейлой. Увидев меня, он подошел и весело произнес:
   — Привет!
   — Добрый день! А я только что от Тамарикс.
   — Хорошо. Это, наверняка, было ей приятно! Вы теперь очень занятая леди, и это вам идет! У вас цветущий вид!
   — Благодарю вас, — сдержанно ответила я.
   — Могу я проводить вас?
   — Я иду в контору.
   — Отлыниваете от работы?
   — Вовсе нет. У меня нет строго установленных часов работы!
   — Это очень удобно! А я проходил мимо и увидел девочку, которая здесь живет. Я поинтересовался ее отцом.
   — О, он плохо себя чувствует?
   — По-моему, он говорил, что болен, но, кажется, это не так.
   Мне было неловко находиться рядом с ним. Я слишком много о нем знала, а кривить душой и притворяться не умела. Когда мы подошли к конторе, я с радостью с ним распрощалась.
 
   Подходило время родов Рэчел, и в эти дни я часто навещала ее. В течение последних недель она пребывала в безмятежном состоянии, которое я и раньше замечала у беременных женщин. Она была вся поглощена ожиданием ребенка. Но теперь, когда это время наступило, я знала, что ее тревожат некоторые опасения.
   Наша дружба стала еще крепче с тех пор, как она вышла замуж. Они с Дэниэлом считали меня своим лучшим другом. Рэчел как-то сказала мне;
   — Понимаешь ли ты, какую огромную роль сыграла в нашей жизни? Предположим, ты не нашла бы меня. Предположим, я бы…
   — Жизнь всегда такова, правда? Некоторые события происходят именно потому, что люди появляются в нужном месте в нужное время!
   — Но то, что сделала ты, удивительно!
   — Я действовала интуитивно! Что-то подсказало мне, что Дэниэл очень любит тебя. Тебе повезло, Рэчел, что ты его жена. Это он сделал для тебя так много, а не я!
   — Дэниэл любит тебя так же, как я!
   — Я рада. Приятно оказаться правой, хотя бы и в результате бессознательного поступка!
   — Нам так повезло, и, если бы не ты… — она содрогнулась.
   — Тебе вдвойне повезло, раз ты это понимаешь.
   — Теперь уже скоро… Я хочу тебе сказать, Фредди…
   — Что?
   — Дэниэл чудесный, но…
   — Но что?
   — Дело в ребенке. Если бы малыш был его, это было бы прекрасно, но ведь он не его… И как бы он ни был добр, как бы ни делал вид…
   — Делал вид?
   — Да, что любит ребенка. Он будет помнить. Боюсь, что он может возненавидеть его… Нет, он не сможет ненавидеть безвинное дитя, но оно будет ему напоминать… А этого я не вынесу! Я уже люблю это дитя. Это мой ребенок, и я не переживу, если Дэниэл не полюбит его!
   — Полно, Рэчел! Дэниэл — лучший из всех людей, каких я знаю!
   — Да, несомненно! Он постарается любить, но ребенок все время будет напоминать ему, что произошло… Должен напоминать, правда?
   — Он всегда это знал!
   — Все изменится, когда он родится. Я хочу, чтобы малыш вырос счастливым. Я, наверное, буду любить его больше, потому что ему потребуется моя особая любовь и забота. Я жду его с нетерпением, но все же боюсь смотреть в глаза Дэниэлу. Он не умеет скрывать свои чувства! Представляю, что будет у него на душе, когда появится малыш! Фредди! Ты наш ближайший друг… Никто не знает о нас с Гастоном… только ты. Все считают, что ребенок от Дэниэла и поэтому нам пришлось так быстро пожениться. Об этом шепчутся, и некоторые делают вид, что шокированы, но все понимают, что мы исправили ошибку, поженившись вовремя. Ты единственная знаешь правду, Фредди! Ты понимаешь, о чем я говорю.
   — Ты должна забыть Гастона. Все кончено. Лучшее, что ты когда-нибудь сделала, это то, что вышла замуж за Дэниэла… для вас обоих. Надо надеяться на лучшее, Рэчел!
   — Я знаю. Но вот о чем я тебя хотела попросить. Когда я буду рожать, будь здесь, рядом с Дэниэлом! Скажи ему, что я его очень люблю. Объясни, что я была молода и глупа, поэтому и соблазнилась Гастоном. Я все поняла! Дэниэл такой скромный. Он считает, что ему далеко до Гастона. Но если бы можно было вернуться назад, то все обернулось бы иначе: только теперь я по-настоящему оценила Дэниэла. Будь с ним, когда родится малыш, и передай ему мои слова! Может быть, тебе он поверит больше!
   — Я сделаю это, Рэчел! — пообещала я. — Я сделаю все, что смогу!
   Она наклонилась ко мне и поцеловала в щеку.
 
   Через несколько дней во время завтрака работник с Гриндл-фарм доложил, что у Рэчел начались роды и миссис Годбер — повивальная бабка — уже на ферме.
   Я быстро прошла в контору, рассказала обо всем Джеймсу и предупредила его, что буду на ферме Гриндлов, если понадоблюсь.
   Рэчел лежала в постели, бледная и немного испуганная.
   — Фредди! Я знала, что ты придешь! Я рада тебя видеть!
   — Как ты себя чувствуешь?
   — Все в порядке. Дэниэл здесь?
   Ее лицо внезапно исказилось, и миссис Годбер подбежала к ней.
   — Вам сейчас лучше уйти, мисс, — обратилась она ко мне. — Я послала за доктором. Похоже, он идет.
   Я улыбнулась Рэчел, вышла и на ступеньках встретилась с Дэниэлом.
   — Она попросила меня быть здесь.
   — Знаю, — ответил он. — Все идет нормально?
   — Разумеется. Здесь добрая миссис Годбер. У нее хорошая репутация, да и доктор только что пришел. Куда мы пойдем?
   — Пошли в мою контору. Подождем там. Как долго это может продолжаться?
   — Не знаю! Надо запастись терпением!
   — Да?
   — Это трудно!
   Он провел меня в небольшую комнату на втором этаже. На полках вдоль стен выстроились гроссбухи, книги по фермерству, сельскому хозяйству, ветеринарии, у окна стоял стол с бумагами и несколько стульев.
   — Я не хотел быть с кем-нибудь другим, — признался Дэниэл. — Вскоре здесь появится тетушка Рэчел, она добрая женщина, но уж очень шумная! Это действует на меня угнетающе!
   — Так вы не возражаете, если я побуду с вами?
   — Нет, нет!
   — Меня просила об этом Рэчел. Она волнуется за вас!
   — За меня?
   — Ну, говорят, некоторые мужья в подобных случаях страдают так же сильно, как и их жены.
   — Думаю, у нее все будет в порядке.
   — Уверена! Она молодая и сильная! Осложнений быть не должно! И потом, ведь люди рожают не каждый день, не так ли?
   — Да… Но это же Рэчел!
   — Все проедет благополучно.
   — Я молюсь об этом!
   — Она сейчас очень счастлива, Дэниэл! Это вы сделали ее такой счастливой.
   — Иногда я поражаюсь. Я вижу такую печаль в ее глазах. Может быть, она оглядывается назад… с сожалением.
   — Вы знаете причину этого, Дэниэл. Она оглядывается с сожалением за то, что случилось раньше. Она больше всего жалеет о том, что ребенок не ваш.
   — Я тоже.
   — Она волнуется. Это ее ребенок, Дэниэл, частичка ее.
   — Прежде всего я хочу, чтобы она была счастлива, — серьезно произнес он;
   — Она будет счастлива, и вы тоже… если вы сумеете сделать себя счастливым!
   — Но она не перестает оглядываться назад, а я…
   — А вы должны смотреть вперед, Дэниэл! Вы так много для нее сделали. Вы доказали ей, как ее любите! Об этом знает только она. Вы должны продолжать держаться так же. Вам надо забыть, что случилось раньше. Она думает, что вы все время будете помнить, что ребенок не ваш и это создаст барьер между вами и малышом. А это сломает то счастье, которое вы построили сами.
   — Я не смогу забыть, кто отец ребенка!
   — Ребенок будет вашим с того момента, как появится на свет. Так вы и должны смотреть на это.
   — Не смогу! А вы на моем месте смогли бы?
   — Я бы попыталась. Попыталась бы изо всех сил, иначе счастья не будет.
   — Понимаю, что вы правы. А как же Рэчел?
   — Это будет зависеть от вас, Дэниэл! Не так уж трудно любить малыша! А это малыш Рэчел, помните это! И он увидит свет, потому что вы так любите ее!
   — Вы много для нас сделали, я этого никогда не забуду!
   — Думаю, вам с Рэчел очень повезло, Дэниэл!
 
   Мы сидели и считали часы. Долго ли нам придется ждать? Ребенок родился ближе к вечеру. К нам вышел доктор. Стоило только взглянуть на его лицо, чтобы понять: все хорошо! Он сиял.
   — У вас девочка, мистер Гриндл! Здоровая девочка!
   — А моя жена?
   — Устала, но торжествует. Вы можете увидеть ее на несколько минут. Больше всего ей сейчас необходим отдых.
   Мы поднялись в спальню. Рэчел была бледна, но лицо светилось счастьем. Миссис Годбер держала на руках ребенка, завернутого в шаль, откуда виднелась красная сморщенная мордашка.
   Она передала сверток Дэниэлу. Я внутренне сжалась: от этого момента так много зависело! Рэчел тоже внимательно наблюдала за ним.
   — Да она же красавица, наша дочка, — произнес он.
   Какое счастье! Я почувствовала, что слезы выступили у меня на глазах.
   Рэчел взглянула на меня:
   — Спасибо, Фредди, что ты пришла!
   — Разумеется, пришла! Я же хотела тоже посмотреть на малышку! Вы не можете полностью монополизировать свои права на нее, Дэниэл!
   Я держала дитя на руках, это крохотное создание, так повлиявшее на их жизнь, и повторяла про себя: «Все идет как надо. Все хорошо!»
 
   Харперз-Грин пребывал в своем обычном возбуждении. Вся жизнь здесь была насыщена рождениями и смертями. Появление ребенка у Гриндлов вызвало большой интерес. Крещение предполагалось совершить в церкви.
   Я много времени проводила с Рэчел. Заходила к ней в обед, и мы вместе перекусывали. Девчушка процветала.
   — Дэниэл и в самом деле любит ее, — сказала мне как-то Рэчел. — Да и как можно ее не любить? Она самый замечательный ребенок на свете!
   Я согласилась. Девочка и в самом деле похорошела и теперь походила на младенца, а не на девяностолетнего джентльмена, какой я ее видела при рождении. У нее были голубые глазки, темные волосики и, к счастью, она не имела никакого сходства с Гастоном Марчмонтом.
   Вопрос об имени ребенка обсуждался нами весьма серьезно.
   — Будь она мальчиком, — говорила Рэчел, — я бы назвала его Дэниэлом. Это позволило бы Дэниэлу почувствовать, что ребенок и его тоже.
   — Это было бы хорошо. Уверена, что Дэниэлу это понравилось бы!
   — По-моему, он уже смотрит на нее, как на свою дочку! Фредди, я думаю, мне надо назвать ее в твою честь!
   — Фредерика? О, нет! Фред… Фредди… только подумай И я бы не назвала своего ребенка этим именем!
   — Но ты так много сделала для нас во всей этой истории!
   — Это не причина, чтобы давать ребенку такое некрасивое имя. У меня есть идея! Есть женское имя, полагаю, французское, но это ничего не значит! Даниела! Вот как можно назвать девочку!
   — Даниела! — воскликнула Рэчел. — Это почти Дэниэл! Но я все-таки думаю, что ее надо назвать Фредерикой!
   — Нет, нет. Это было бы не правильно. Это будет напоминать… а мы хотим забыть о прошлом. Она — твоя и Дэниэла… вот в этом суть. Она просто обязана быть Даниелой!
   — Понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила Рэчел.
   В должное время преподобный Хетерингтон окрестил девочку. В церкви присутствовали почти все жители Харперз-Грина, и после церемонии Дэниэл с гордостью собственника отнес Даниелу на ферму Гриндлов.

VII. УБИЙСТВО В ХАРПЕРЗ-ГРИНЕ

   С тех пор, как я начала работать в поместье, у меня не оставалось свободного времени для швейного кружка и прочих общественных забав. Мисс Хетерингтон это понимала и одобряла мою деятельность. Она считала, что женщины вообще должны играть более заметную роль в деловой жизни.