Холт Виктория. Седьмая - для тайны

   — И он хорошо управляется в имении?
   — Как настоящий помещик, так, чтобы ничего не упустить. Большинство признает, что это именно то, в чем нуждается старая усадьба, но есть и те, кто не скажут о нем доброго слова. Впрочем, он достаточно высокого мнения о себе, чтобы обращать внимание на пересуды. Он теперь хозяин усадьбы!
   — А хозяйка усадьбы есть?
   — Полагаю, можно сказать, это миссис Сент-Обин, его мать. Но она вряд ли когда-нибудь выходит из дома. После смерти мужа покинула свет и ведет жизнь затворницы. Они очень любили друг друга, и ей ни до чего не было дела, кроме сумасшедшей жизни с ним. Кстати, Криспин был женат…
   — Женат? — переспросила я.
   — Она сбежала и оставила его. Никто не удивился.
   — Так у него еще есть жена?
   — Нет. Она сбежала в Лондон, а вскоре после этого произошел несчастный случай на железной дороге. Она погибла.
   — Как ужасно!
   — Некоторые говорят, это наказание за ее грехи. Набожный старик Джозиа Дориан из Бэлл-Хауса уверен в этом. Более милосердные говорили, что понимают бедняжку, пожелавшую сбежать от такого мужа.
   — Это звучит очень драматично!
   — Ну, дорогая, как посмотреть. Здесь смесь всякой всячины, но так же обстоит дело в любой деревне. Все выглядит мирно и спокойно, но стоит пошевелить это спящее болото, как обнаружатся самые неожиданные вещи! Это все равно, что перевернуть камень, чтобы посмотреть, что под ним. Ты когда-нибудь делала это? Попробуй и увидишь, что я имею ввиду!
   — Итак, этот Криспин, он женат… и в то же время не женат?
   — Это называется быть вдовцом. Он довольно молод для этого, но, полагаю, бедняжка не вынесла бы жизни с ним. Может, это послужит предостережением другим. Хотя, должна заметить, возможность обладать таким огромным имением, как Сент-Обин Парк, может быть предметом искушения для некоторых!
   — Расскажите мне о Тамарикс!
   — К этому я и подхожу! Она где-нибудь на месяц моложе тебя а может быть старше. Я не уверена. Она из тех, кто не слишком задумывается! Я ни на мгновение не предполагала что веселая парочка хотела второго ребенка. Подумать только, что на несколько месяцев мадам пришлось бы расстаться с беззаботной жизнью, которой она наслаждалась! Но, тем не менее, Тамарикс родилась… Это, должно быть, случилось лет через десять после рождения Криспина.
   — Они, наверное, очень расстроились, что она появилась на свет?
   — О, все было в порядке. Сразу же после рождения ее передали на руки няне. Она росла, не навязываясь родителям. Неудивительно, что ее считают упрямой и своенравной, как и ее братца. Думаю, няни уступали им во всем, не очень утруждая себя их воспитанием. Бедняжки! Родители, наверное, были им почти посторонними. Вернее, бедняжка миссис Сент-Обин. Ее жизнь была в муже, а его она потеряла. Мы с Мод Хетерингтон по очереди посещали ее, но она не хотела нас видеть, впрочем, как и мы ее. Но Мод уверяла, что это нужно делать, а противоречить Мод невозможно!
   — Я их всех узнаю?
   — К этому я и собираюсь подойти. Но сначала я расскажу тебе про Дорианов из Бэлл-Хауса. Милое местечко! Расположено в стороне от дороги. Красный кирпич! Двухстворчатые окна. Жаль!
   — Что жаль?
   — Жаль, что там живут Дорианы. Это мог бы быть счастливый дом. Я бы хотела в нем жить. Великоват для меня, правда, но мы могли бы использовать его, как следует. Думаю, старый Джозиа Дориан не мог забыть, что когда-то это был молитвенный дом, скорее всего квакеров. Дом, похожий на церковь, достался людям, которые, полагаю, считают, что смеяться — значит получить прямой билет в ад! Что-то такое еще есть в этой семье, прямо висит в воздухе. Думаю, что Джозиа Дориан не из тех, кто может это изменить…
   — Там живет девочка, правда? Вы сказали, примерно моя ровесница… как Тамарикс Сент-Обин.
   — Да, почти! Бедняжка! Некоторое время тому назад она потеряла родителей. Жаль ее, что она переехала жить к своим дяде и тете.
   — Я тоже переехала к своей тете…
   — Ну, дорогая, я же не Джозиа Дориан, — засмеялась она.
   — Думаю, мне очень повезло!
   — Благослови тебя Бог, дитя! Нам обеим повезло. Мы принесем счастье друг другу. Мне очень жаль, что бедная Рэчел попала в такую обстановку! Там всегда так же тоскливо, как во время воскресного богослужения, если ты понимаешь, что я имею в виду. Прислуга у них не задерживается… Хильда Дориан сама отвешивает сахар и запирает чай… говорят, по приказанию мужа. Джозиа Дориан ужасно скуп. Мать Рэчел была сестрой Хильды Дориан. Вот мы и подошли к главному. Я потратила время на все эти рассказы, потому что хочу, чтобы ты имела представление о людях, с которыми будешь жить. Если я смогу все устроить. Я имею в виду твое образование. Я хочу, чтобы ты пошла в школу… в хорошую школу.
   — А это не будет дорого стоить?
   — Мы осилим, если это необходимо. Но еще не сейчас. Думаю, на будущий год. У Тамарикс и Рэчел одна гувернантка — мисс Ллойд. Она каждый день ходит в Сент-Обин Парк и занимается с ними. Видишь, к чему я клоню?
   — Вы думаете, что я?..
   Она энергично покачала головой.
   — Я еще не решила, но собираюсь это сделать. Не вижу, почему бы тебе к ним не присоединиться. Мне кажется, что затруднений быть не должно. Я сделаю так, чтобы миссис Сент-Обин согласилась, но ей, похоже, нет дела ни до чего, поэтому противодействия ожидать не приходится. Думаю, я заставлю и старого Джозиа Дориана не препятствовать этому. Как бы то ни было, посмотрим. Это, конечно, на какое-то время решит нашу проблему.
   Такой план привел меня в возбуждение.
   — Это значит, что тебе каждое утро придется ходить в Сент-Обин Парк. Будет очень хорошо, если ты сможешь общаться со своими ровесниками.
   Пока мы разговаривали, Лили просунула голову в дверь.
   — К вам мисс Хетерингтон, — сообщила она.
   — Проводи ее сюда, — крикнула тетушка Софи и повернулась ко мне. — Сейчас ты встретишься с дочерью нашего викария — его правой рукой и доброй советчицей, в чьих способных руках находится судьба Харперз-Грина.
   Когда дочь викария вошла в комнату, я увидела, что она именно такова, какой ее описала тетушка Софи. От нее веяло внутренней силой. Высокая, широкая в кости, со строго зачесанными назад волосами под маленькой шляпкой, нацепленной прямо на макушку и украшенной незабудками; в блузке, ворот которой почти доходил до ее подбородка и придавал ей чрезвычайно строгий вид; с живыми карими глазами, поблескивающими сквозь очки и со слегка выдающимися вперед зубами. Весь ее вид безошибочно указывал на властность характера.
   Взгляд ее сразу же обратился ко мне. Я вышла вперед.
   — Так это и есть ваша племянница, — сказала она.
   — Действительно, — улыбнувшись, согласилась тетушка Софи.
   — Добро пожаловать, дитя. Вы станете членом нашей семьи. Вам здесь будет хорошо.
   Это звучало скорее как приказ, чем приветствие.
   — Да, я знаю, — ответила я.
   Она, казалось, удовлетворилась и несколько секунд пристально смотрела на меня. Думаю, она оценивала, какие полезные поручения мне можно доверять.
   Тетушка Софи выразила надежду, что я могла бы вместе с девочками брать уроки в Сент-Обине.
   — Разумеется, — согласилась мисс Хетерингтон, — это очень благоразумно. Мисс Ллойд может заниматься с тремя так же легко, как и с двумя.
   — Мне нужно будет заручиться согласием миссис Сент-Обин и Дорианов.
   — Конечно, они должны согласиться!
   Мне было интересно, что она предпримет, если те не согласятся, но я и думать не могла, что они осмелятся ее ослушаться.
   А теперь, Софи, нам надо кое-что обсудить…
   Я выскользнула из комнаты и оставила их одних.
   Через несколько дней тетушка Софи сообщила мне, что вопрос с гувернанткой улажен. Я присоединяюсь к Тамарикс и Рэчел в классе в Сент-Обине.
   Подумав и решив, что мне было бы хорошо узнать своих подруг, прежде чем я присоединюсь к ним в классе, тетушка Софи пригласила обеих девочек на чашку чая в Роуэнз.
   Я очень волновалась от предстоящей встречи и спустилась в гостиную, полная любопытства и некоторых опасений.
   Первой пришла Рэчел Грей. Она была маленькой девочкой с карими глазами. Мы посмотрели друг на друга несколько настороженно и с серьезным видом обменялись рукопожатием. Тетушка Софи, улыбаясь, смотрела на нас.
   — Вы с Рэчел поладите, — сказала она. — Моя племянница Фредди — новый человек в Харперз-Грине, Рэчел. Ты покажешь ей окрестности, не правда ли, дорогая?
   Рэчел грустно улыбнулась и ответила:
   — Если смогу!
   — Ну вот, теперь вы знакомы, садитесь и давайте побеседуем!
   — Ты живешь в Бэлл-Хаусе, — начала я. — Думаю, это очаровательное место.
   — Симпатичный дом, — подтвердила Рэчел и замолчала.
   — Строение славных времен, — сказала тетушка Софи. — Почти такое же старинное, как Сент-Обин Парк.
   — О, но не такое величественное! — ответила Рэчел.
   — В нем есть большой шарм, — настаивала тетушка. — Тамарикс опаздывает.
   — Тамарикс всегда опаздывает, — заметила Рэчел.
   — Гм — пробормотала тетушка Софи.
   — Она так хотела встретиться с тобой, — сообщила мне рэчел. — Она скоро будет здесь. Рэчел была права.
   — А, вот и ты, моя дорогая, — приветствовала вошедшую тетушка Софи. — Задерживаемся, да?
   — О да, — ответила привлекательная девочка со светлыми вьющимися волосами, сияющими голубыми глазами и коротким вздернутым носиком, придававшим ей веселый бойкий вид. Она смотрела на меня с нескрываемым любопытством. — Так значит ты и есть племянница?
   — А ты — Тамарикс из Сент-Обина?
   — Из Сент-Обин Парка, — поправила она, пробегая глазами по гостиной тетушки, не очень большой, но со вкусом обставленной. Взгляд выразил чуть заметное презрение.
   — Как поживаешь? — прохладно спросила я.
   — Хорошо, спасибо, а ты?
   — Хорошо!
   — Ты будешь брать уроки вместе с Рэчел и мной?
   — Да, я жду этого с нетерпением! Она поморщилась, слегка надулась, как бы не одобряя мое рвение.
   — Старая Лэлли настоящая эксплуататорша, правда, Рэчел? — произнесла она.
   Рэчел не ответила. Она казалась робкой и, кажется, побаивалась Тамарикс.
   — Старая Лэлли? — переспросила я.
   — Лэлли Ллойд. Ее зовут Элис. А я зову ее Лэлли!
   — За глаза, — спокойно вставила Рэчел.
   — Назвала бы и в глаза, — отрезала Тамарикс.
   — Я начинаю заниматься с понедельника, — сообщила я им.
   Вы можете знакомиться друг с другом, а я позабочусь о чае, — нашла выход из положения тетушка Софи.
   Мы остались втроем.
   — Ты, полагаю, приехала сюда жить, — осведомилась Тамарикс.
   — Моя мама больна. Она в частной лечебнице неподалеку отсюда. Вот почему я здесь,
   — А у Рэчел папа и мама умерли. Поэтому она живет здесь с дядей и тетей.
   — Да, я знаю. Она живет в Бэлл-Хаусе.
   — Он не так хорош, как наш дом, хотя не так уж и плох, — процедила Тамарикс, вновь осматривая гостиную тетушкии Софи взглядом, полным жалости и презрения.
   — Мы потом пойдем в школу, — сообщила мне Рэчел. — Мы с Тамарикс будем учиться вместе.
   — Я, вероятно, тоже.
   — Тогда нас будет трое, — хихикнула Тамарикс. — Я буду, рада пойти в школу. Жаль, что мы так молоды, — продолжила она.
   — Ну, это со временем изменится, — утешила я ее, вероятно, немного чопорно, потому что она засмеялась.
   — Ты уже говоришь, как старая Лэлли, — сказала она. — Расскажи нам о доме, где ты жила раньше.
   Они внимательно слушали мой рассказ. В это время Лили принесла чай и вслед за ней вошла тетушка Софи.
   — Ухаживай за гостями, Фредди. Предоставляю это тебе. И дальше, я думаю, вы лучше обойдетесь без помощи взрослых.
   Я поняла, что самое важное сейчас разлить чай и обнести всех пирогами.
   — Какое забавное имя, правда, Рэчел? Фредди! Прямо как мальчик!
   — На самом деле Фредерика.
   — Фредерика? — она презрительно посмотрела на меня. — Мое имя более необычное! Бедная старушка Рэчел, твое имя самое обыкновенное! Упоминается ли оно в Библии?
   — Упоминается, — невозмутимо ответила Рэчел.
   — Мне больше нравится Тамарикс. Я не хотела бы, чтобы меня звали как мальчика!
   — Тебя никто и не примет за мальчика, — ответила я, что вызвало у Тамарикс взрыв смеха.
   Чем дальше, тем свободнее мы болтали, и я почувствовала, что они меня приняли в свою компанию. Они рассказали мне о причудах старой Лэлли, о том, как легко ее провести, хотя и надо быть при этом осторожной; как у нее был возлюбленный, умерший молодым от какой-то таинственной болезни, и что поэтому она осталась незамужней и ей приходится работать гувернанткой у таких, как Тамарикс, Рэчел и я, вместо того чтобы иметь собственный дом с любящим мужем и детьми.
   К тому времени, как чаепитие подходило к концу, мои опасения рассеялись и я поняла, что могу наравне общаться с Тамарикс и нисколько не боюсь Рэчел.
   В следующий понедельник я отправилась в Сент-Обин Парк, полная осторожного оптимизма, на встречу с мисс Элис Ллойд.
 
   Сент-Обин Парк представлял собой большой особняк времен Тюдоров. К нему вела извилистая дорога, по обе стороны которой росли цветущие кусты. Мы с тетушкой Софи прошли мимо оригинальной сторожки у ворот и оказались на вымощенном булыжником дворе. Тетя Софи в первый раз пошла со мной, чтобы, как она выразилась, представить меня.
   — Не позволяй Тамарикс держать тебя в страхе, — сказала она. — Это случится, если ты дашь ей для этого хоть малейший повод. Помни, что ты ничуть не хуже ее.
   — Хорошо, — пообещала я.
   Горничная проводила нас в дом и сообщила:
   — Мисс Ллойд ждет юную леди, мисс Кардинхэм.
   — Благодарю вас. Нам подняться наверх?
   — Будьте любезны, — последовал ответ.
   Холл имел величественный вид. Посередине стоял длинный обеденный стол с несколькими стульями вокруг него, а на стене висел портрет королевы Елизаветы в полный рост, где она выглядела очень строго в платье с брыжами и усыпанной драгоценными камнями мантии.
   — Она однажды гостила здесь. Семья этим очень гордится, — шепнула мне тетушка Софи.
   Мы поднялись по лестнице и, миновав небольшую площадку, поднялись еще на несколько ступенек вверх в галерею, где стояли несколько диванов, стулья, спинет и арфа. Интересно, играет ли на ней Тамарикс? Потом было еще несколько ступенек.
   — Классные комнаты, кажется, всегда на самом верху, — прокомментировала тетушка. — В Сидер-Холле было так.
   Наконец мы пришли. Тетушка Софи постучала в дверь и вошла в классную комнату, которая позже стала мне такой знакомой. Она была просторной, с высокими потолками. В центре стоял длинный стол, за которым сидели Тамарикс и Рэчел. Я заметила большой шкаф, через полуоткрытые дверцы которого виднелись книги и грифельные доски. На одной из стен висела классная доска. Типичная классная комната!
   К нам подошла женщина, высокая, бледная, лет сорока. Это, конечно, была мисс Ллойд.
   Обращало на себя внимание робкое, страдальческое выражение ее лица, и я подумала, что это вызвано тем, что ей приходится учить таких, как Тамарикс Сент-Обин. Лицо ее было овеяно печалью, что я немедленно связала с рассказом Тамарикс о ее бывшем возлюбленном и несостоявшихся надеждах.
   — Мисс Ллойд, это моя племянница Фредди… Фредерика.
   Мисс Ллойд улыбнулась мне, и улыбка преобразила ее лицо. С этого мгновения я полюбила ее.
   — Добро пожаловать, Фредерика, — приветливо сказала она. — Ты должна мне все рассказать о себе. Тогда я определю твой уровень по сравнению с другими моими ученицами.
   — Уверена, что вы прекрасно поладите, — произнесла тетушка Софи. — До скорой встречи, дорогая!
   Она попрощалась с мисс Ллойд и вышла.
   Меня попросили сесть, и мисс Ллойд задала мне несколько вопросов. Кажется, она осталась довольна мной, и занятия начались.
   Я всегда стремилась к знаниям, много читала и вскоре обнаружила, что нисколько не отстаю от подруг.
   В одиннадцать часов горничная принесла на блюде три стакана молока и три бисквита.
   — Вашу порцию я поставила в вашей комнате, мисс Ллойд, — сказала она.
   — Благодарю вас, — ответила мисс Ллойд. — А теперь, девочки, в вашем распоряжении только пятнадцать минут!
   Когда она вышла, Тамарикс скорчила гримасу за ее спиной. Теплое молоко было великолепным, бисквиты, впрочем, тоже.
   — Свободны на некоторое время, — прокомментировала Тамарикс.
   Так бывает каждый день? — осведомилась я.
   Тамарикс кивнула.
   Молоко в одиннадцать, с одиннадцати пятнадцати и до двенадцати снова занятия, а потом Рэчел идет домой.
   Рэчел кивком головы подтвердила ее слова.
   — Полагаю, ты считаешь, что этот дом очень велик, — сказала мне Тамарикс.
   — Он не так велик, как дом, в котором выросла моя мама, — ответила я, чувствуя, что немного преувеличения не помешает. — Это в Сидер-Холле, ты, должно быть, слышала о нем?
   Тамарикс отрицательно покачала головой, но я не собиралась останавливаться. Я начала расписывать великолепие Сидер-Холла, разумеется, воображаемое, ведь я никогда не видела Сидер-Холл внутри.
   Мое богатое воображение подсказывало мне его изьысканный интерьер, исходя из того, что я увидела в Сент-Обине, но я делала его еще более великолепным.
   Рэчел сидела, внимательно слушая, и, казалось, все больше погружалась в кресло.
   — Кажется, Рэчел не понимает, о чем мы говорим, — произнесла Тамарикс, взглянув на нее.
   Отлично понимаю, — возразила Рэчел.
   — О нет, не понимаешь! Ты только живешь в Бэлл-Хаусе, а откуда ты приехала? Ты не можешь ничего знать о таких домах, правда, Фред?
   — Чтобы разбираться в таких домах, не обязательно в них родиться. Ведь Рэчел живет в не менее интересном доме, правда?
   Рэчел благодарно посмотрела на меня, и с этой минуты я решила никогда не давать ее в обиду. Она была такая маленькая и трогательно-обаятельная. Мне нравилась Рэчел определенно, а вот насчет Тамарикс я сомневалась.
   Мы продолжали болтать о наших домах, пока не вошла мисс Ллойд с горничной. Блюдо унесли, и мы продолжили занятия.
   Помню, в это первое утро мы занимались географией и английской грамматикой, и я так увлеклась ими, что вызвала явное удовольствие у мисс Ллойд. Утро прошло вполне удовлетворительно, если бы не инцидент, происшедший на пути обратно.
   Нам с Рэчел предстояло идти домой вместе, так как Бэлл-Хаус и Роуэнз находились неподалеку друг от друга, На прощание мисс Ллойд доброжелательно улыбнулась мне и сказала, что она довольна мной и уверена, что я буду хорошей ученицей. Затем она покинула нас и отправилась в комнатку рядом с классной, которую называла «кабинетом».
   Тамарикс спустилась вместе с нами. |
   — Ух! — произнесла она, слегка подтолкнув меня. — Вижу, ты станешь любимицей Лэлли. Подлизываешься, вот как я это назову, Фред Хэммонд! «Уверена, что ты будешь хорошей ученицей», — передразнила она мисс Ллойд. — Не люблю подлиз! — зло добавила она.
   — Я была сама собой. Мне нравится мисс Ллойд, и я буду хорошей ученицей, если захочу. Ей необходима, по крайней мере одна, — тут я посмотрела на Рэчел, которую решила защищать, и добавила:
   — или мы обе!
   — Зубрилка! — сказала Тамарикс. — Ненавижу зубрилок!
   — Я пришла сюда учиться, что, кажется, мы все должны делать! Иначе зачем же ходить сюда?
   — Нет, ты только послушай ее, Рэчел!
   Рэчел опустила глаза. Несомненно, она привыкла к задираниям Тамарикс и считала, что должна принимать их как плату за возможность учиться вместе с ней. Я же не собиралась потакать Тамарикс, так как все было согласовано взрослыми.
   Тамарикс решила замять этот неприятный разговор. Я заметила, что ее настроение может быстро меняться. Она могла оскорбить меня, но в следующее мгновение вести себя вполне по-дружески. В глубине души я понимала: она даже в некотором смысле довольна, что я буду учиться вместе с ними, а то, что я не испытывала страха к ней, даже забавляло ее. Это вносило разнообразие в ее отношения с нами.
   Когда мы спускались по широкой лестнице, навстречу нам поднялся молодой человек.
   — Привет, Криспин! — обратилась к брату Тамарикс.
   Криспин! Брат! Так вот он какой, хозяин имения, который хочет, чтобы люди об этом не забывали!
   Именно таким я представляла его по описанию тетушки Софи. Высокий, худощавый, с темными волосами и светлыми зеленоватыми глазами, холодными глазами, презрительно смотрящими на мир. Он был в костюме для верховой езды и, казалось, только что вошел.
   Он небрежно кивнул на приветствие сестры, и его взгляд мимолетно скользнул по мне и Рэчел. Не выразив никаких чувств, он прошел мимо нас и поднялся по лестнице.
   — Это мой брат Криспин!
   — Поняла! Ты только что назвала сто по имени!
   — Все это принадлежит ему! — гордо сказала она, широко раскинув руки.
   — Он не обратил на тебя особого внимания!
   — Это из-за того, что вы здесь!
   Вдруг я услышала голос. Это был один из тех чистых голосов, что слышны далеко.
   — Кто эта некрасивая девочка? Новенькая? — спросил он у дворецкого.
   Тамарикс еле сдерживала смех. Я же почувствовала, как кровь прилила к моему лицу. Я знала, что не красавица, как Тамарикс, и не хорошенькая, как Рэчел, но «некрасивая девочка»! Я почувствовала себя глубоко задетой и униженной.
   — Ну ладно, — сказала Тамарикс, не отличавшаяся уважительным отношением к другим. — Он просто хотел узнать, кто ты такая. В конце концов, это его дом, не правда ли, а ты действительно некрасивая!
   — Мне до этого нет дела. Я нравлюсь мисс Ллойд. Моя тетя любит меня. Мне нет дела до того, что думает твой грубый брат!
   — Это не грубость. Это всего лишь правда. «Правда превыше всего…» или что-то в этом роде. Ты должна это знать. Ты же способная любимица старой Лэлли.
   Мы подошли к двери, и Тамарикс произнесла как ни в чем не бывало:
   — До свидания! До завтра!
 
   Я шла по дороге вместе с Рэчел и думала: «Я некрасива!» Никогда в жизни я не обращала внимания на это, а сейчас столкнулась с обнаженной правдой. Рэчел взяла меня под руку. Она сама испытывала в своей жизни унижения и понимала, как я себя чувствую. Мы обе молчали, и я была ей благодарна за это молчание. А в голове все время билась одна мысль: «Я некрасива!»
   Мы подошли к Бэлл-Хаусу, который при солнечном освещении выглядел очень привлекательно. Когда мы подошли ближе, из ворот вышел мужчина средних лет. У него были рыжеватые, похожие на ржавую проволоку волосы, начинающие седеть на висках, и короткая острая бородка, руки покрыты рыжеватыми волосами, рот прямой и плотно сжатый, а глаза маленькие и светлые.
   — Добрый день! — сказал он и посмотрел на меня. — Так ты новенькая из Роуэнза? Ты занималась в Сент-Обине?
   — Это мой дядя, — спокойно сказала Рэчел.
   — Здравствуйте, мистер Дориан! — поздоровалась я. Он кивнул, быстро облизывая губы. Внезапно я почувствовала к нему непреодолимое отвращение, причины которого не смогла понять. Рэчел тоже, казалось, испугалась. Но, предположила я, она всегда была испугана.
   — Благослови тебя Бог, — сказал мистер Дориан, глядя на меня.
   Я быстро попрощалась и направилась в Роуэнз. Тетушка Софи с Лили уже ждали меня. Обед был на столе.
   — Ну, — поинтересовалась она, — как дела?
   — Прекрасно!
   — Хорошо! Я же говорила, что так и будет, правда, Лили? Полагаю, ты затмила двух остальных?
   — Я думаю, так и было! — сказала Лили.
   — Мисс Ллойд, кажется, считает, что я делаю успехи. Она рада, что я пришла к ней учиться!
   Они обменялись взглядами. Потом Лили проворчала:
   Я не для того все утро потела над огнем, готовя еду, чтобы потом студить ее!
   Мы сели за стол, и Лили разложила кушанья. Еда не лезла мне в горло.
   — Итак, — произнесла тетушка Софи, — утро выдалось бурным!
   Я была рада поскорее убежать в свою комнату и посмотреть на себя в зеркало. Некрасивая! Я задумалась. Да, я некрасива. Волосы у меня темные и совершенно прямые, хотя и густые. У Тамарикс волосы кудрявые и прелестного цвета, у Рэчел тоже очень мило завивались! Бледноватые гладкие щеки, светло-карие глаза с длинными светло-коричневыми ресницами, широковатый нос и большой рот.
   Я рассматривала себя в зеркало, когда в комнату неслышно вошла тетушка Софи и присела на кровать.
   — Скажи мне лучше, что случилось? Что-нибудь не так?
   — Вы имеете в виду уроки?
   — Я имею в виду все. Это Тамарикс как-то подействовала на тебя? Я бы не удивилась.
   — Я могу ладить с ней!
   — Я так и думала, что сможешь. Она ведь как надутый шар! Выпусти из нее воздух, и она осядет! Бедная Тамарикс. У нее, должно быть, было не самое лучшее детство. Ну, так в чем же дело?
   — Это… ее брат.
   — Криспин? А он тут при чем?
   — Он был в холле, когда мы выходили.
   Что же он тебе сказал?
   — Он ничего не сказал мне… но обо мне!
   Тетушка Софи недоверчиво посмотрела на меня. Я рассказала ей все о короткой встрече и о том, как я услышала его вопрос: «Кто эта некрасивая девочка?»
   — Фу, какой невоспитанный! — возмутилась тетушка Софи. — Ты не должна обращать на него внимания.
   — Но это правда. Он сказал, что я некрасива!
   — Вовсе нет! Не слушай этот вздор!
   — Однако это правда. Я не такая хорошенькая, как Тамарикс и Рэчел.
   — Ты лучше, чем просто хорошенькая, дитя мое. В тебе есть что-то особенное: ты интересная, а это гораздо важнее! Я счастлива, что ты моя племянница. Другой я бы не хотела.
   — Правда?
   — Чистейшая.
   — Но у меня же большой нос!