Хупер Кей. Две женщины и мужчина

   – Это не тот коридор, по которому мы тогда шли с Дайной, – сказала она уверенно. – И не тот этаж.
   – Думаю, они все похожи друг на друга, но мы можем проверить еще один-два по пути вниз.
   Как и предвидел Кейн, другие этажи почти ничем не отличались от этого, и, когда они добрались до вестибюля, Фейт была уверена, что они с Дайной находились не в этом здании, когда она нашла… то, что нашла.
   – Думаю, мы должны поговорить с другим адвокатом Дайны – мистером Слоуном, – сказала она. – Тем более что раньше вы о нем ничего не знали.
   – Я очень хочу, чтобы он объяснил, почему не объявился после исчезновения Дайны, – мрачно согласился Кейн.
   Они сели в машину, и некоторое время он молча смотрел на ветровое стекло.
   – Кейн?
   Его лицо напряглось.
   – Я… я больше не чувствую ее.
   Тоска, прозвучавшая в его голосе, пронзила Фейт, как нож. Ее сердце болело за него и за Дайну. И за себя тоже…
   – С каждым днем Дайна все сильнее отдаляется от меня. Я не могу вспомнить ее голос. У меня останавливается сердце, когда я вижу блондинку на улице, но мне приходится сосредоточиться, чтобы вспомнить ее лицо.
   – Кейн…
   Он обернулся и посмотрел на нее.
   – Я должен найти Дайну! Пока не потерял ее окончательно.
   – Мы найдем ее, Кейн. – Это все, что она могла ответить.
   Кейн молча кивнул. Любые слова казались сейчас неуместными.
   – У меня есть карточка мистера Слоуна, – продолжала Фейт, стараясь говорить спокойно, – так что я знаю адрес его офиса.
   Кейн включил мотор.
   – Держу пари, – произнес он равнодушно, словно сожалея о недавней вспышке эмоций, – что мы не узнаем у него ничего полезного.
   – Возможно, но нам все равно следует с ним повидаться.
   – Согласен, но я знаю адвокатов. Он ничего не сообщит.
   Как выяснилось, Кейн был прав.
   Эдуарду Слоуну было лет пятьдесят с небольшим, но выглядел он десятью годами моложе. Слоун был атлетически сложен, тщательно, но неброско одет и обладал хорошо поставленным голосом оратора. Несмотря на явное неудовольствие ожидающих в приемной клиентов, он сразу же согласился принять Фейт и Кейна.
   – Чем я могу вам помочь? – осведомился Слоун, когда они сели за его внушительный, оснащенный самой современной техникой стол. Вопрос мог относиться к обоим, но взгляд адвоката был устремлен на Фейт.
   – Мистер Слоун, – отозвалась она, – вам что-нибудь известно о том, работала ли Дайна Лейтон во время своего исчезновения над материалом для какой-то статьи?
   – Нет. Она никогда не говорила мне о своей работе.
   – Но она пользовалась вашими услугами, когда хотела, чтобы о ее действиях никто не знал, – заметил Кейн.
   – Это вопрос, мистер Макгрегор? – На губах Слоуна мелькнула улыбка. – Да, я был ее доверенным лицом.
   – Она… пользовалась вашими услугами только для устройства финансовых дел? – спросил Кейн.
   – Почти исключительно. По словам мисс Лейтон, семейные адвокаты относились к ее филантропической деятельности без особого энтузиазма. Мне же было совершенно безразлично, как она распоряжалась своими деньгами. Мисс Лейтон говорила мне, что нужно сделать, и я это делал.
   – Это касалось и моего финансового обеспечения? – спросила Фейт.
   – Совершенно верно, мисс Паркер.
   – Вы никогда не спрашивали ее, почему она так поступила?
   – Как я уже говорил, наши отношения с мисс Лейтон строились на особой основе. Я быстро и точно выполнял ее распоряжения. Мне не пошло бы на пользу, если бы я стал задавать ей вопросы.
   Кейн попробовал иной подход:
   – Не заметили ли вы чего-нибудь необычного в процессе исполнения ваших обязанностей по отношению к мисс Лейтон? Чего-нибудь, что могло бы подать нам хоть какую-то идею насчет того, что с ней произошло?
   – Поймите, я не могу давать никакой конкретной информации относительно дел мисс Лейтон, – сразу же предупредил Слоун.
   – Я спрашиваю вас не о ее делах, – то, что Кейн с усилием сдерживается, было видно невооруженным глазом, – а о том, видели или слышали вы что-нибудь, что могло бы помочь нам найти вашу пропавшую клиентку.
   На сей раз последовала пауза. Сердце Фейт забилось быстрее, когда она посмотрела на лицо адвоката. «Он что-то знает и просто ждет, чтобы его об этом спросили», – подумала она. Но никто его не спрашивал, так как их отношения с Дайной были конфиденциальными, а Слоун был не из тех людей, которые разглашают сведения о клиентах по собственной инициативе. Это и объясняло, почему он не объявился после исчезновения Дайны.
   – Пожалуйста, мистер Слоун, помогите нам, если можете… – Голос Фейт дрогнул. – Произошло ли что-нибудь необычное перед тем, как Дайна исчезла?
   – Только одно, – наконец заговорил адвокат. – За два дня до исчезновения мисс Лейтон просила меня порекомендовать ей хорошего частного детектива, который специализировался на розыске исчезнувших лиц.
   Фейт недоуменно посмотрела на Кейна.
   – Она объяснила причину? – спросил он.
   – Она ограничилась загадочным замечанием, мистер Макгрегор, что ей необходим кто-нибудь, кто мог бы найти труп.
   – И это все, что он вам сказал? – спросил Бишоп.
   – Все.
   Зажав телефонную трубку между плечом и ухом, Кейн потянулся за лежащим на кофейном столике блокнотом и посмотрел на сделанные ранее записи.
   – Дайна хотела нанять частного детектива, специализирующегося на исчезнувших лицах, потому что ей был нужен кто-то для розысков трупа.
   – А он знает, наняла ли она детектива?
   – Слоун сказал, что после исчезновения Дайны звонил двум людям, которых он ей рекомендовал, но никто из них ничего о ней не слышал. Я склонен ему верить. О вознаграждении сообщали все средства массовой информации, и я сомневаюсь, что профессиональный детектив упустил бы шанс получить миллион баксов, если бы он знал что-то о Дайне.
   – Это верно. – Бишоп немного помолчал. – А где Фейт?
   – Я высадил ее у Хейвн-Хауза. Там есть женщина, которая, кажется, знала и Фейт, и Дайну, поэтому Фейт хотела с ней поговорить. Мужчин к этому заведению не подпускают на пушечный выстрел, поэтому она отправилась туда одна. А я побывал в банке Фейт и выяснил, что сейфа там нет, и в другом банке, Дайны, где управляющий повел себя весьма любезно и согласился предоставить Ричардсону все документы.
   – А ты видел эти документы?
   – Да. Они подтверждают то, что говорил нам Конрад, – что Дайна пользовалась этим банковским счетом так же, как пользовалась Слоуном, – для конфиденциальных даров и пожертвований. Люди Гая как следует проверят всю документацию. – Он сделал паузу. – Так как ты все еще в Куонтико, то, очевидно, смог заглянуть в засекреченное досье?
   – Я не в Куонтико. – Прежде чем Кейн успел спросить, где же он, Бишоп добавил: – Но я действительно узнал, почему засекречены материалы об убийстве матери и сестры Фейт.
   – Ну и почему же?
   – Это связано с тем, что ты рассказывал мне о ее бывшем муже. Вроде бы его подозревали и до сих пор подозревают в этих преступлениях. Считают, что его издевательства сменились открытым насилием, когда Фейт решила с ним развестись, и она избежала гибели только потому, что в тот вечер ее вызвали на работу.
   – Это не объясняет, почему информация о расследовании засекречена, – мрачно заметил Кейн.
   – Ты все поймешь, когда узнаешь еще кое-что. Бывший муж Фейт, Тони Эллис, – агент ФБР.
   Кэти была в школе, но Фейт оставила для нее обещанные ноты на рояле. Кейн не задавал вопросов, когда она попросила остановиться возле музыкального магазина. Она сказала, что хочет купить подарок для ребенка, и он мог только гадать о личности юного пианиста.
   Ева – фамилии в приюте не упоминались, что, как поняла Фейт, было одной из традиций Хейвн-Хауза, – оказалась невысокой, крепко сложенной молодой женщиной лет двадцати с небольшим, с настороженными карими глазами, которые успели повидать слишком многое. Она возилась с группой малышей, когда Карен привела Фейт в находящуюся на первом этаже детскую. Директриса объяснила, что матери детей работают, ищут работу или заняты с адвокатами и полицией, пытаясь добиться развода или ареста своих агрессивных супругов.
   Но было уже достаточно поздно, и, когда Фейт представили Еве, женщины уже начали прибывать за своими отпрысками.
   Карен сказала, что она подежурит в детской, пока Фейт будет разговаривать с Евой, и они поднялись в гостиную на втором этаже, рядом со спальней Евы.
   – Значит, вы потеряли память? – В резковатом голосе Евы звучало сочувствие. – Со мной такое однажды случилось. Я ударилась головой о стену и потеряла сознание, а когда пришла в себя, больше шести месяцев напрочь выпали из памяти.
   – Но вы постепенно их вспомнили?
   Ева покачала головой:
   – Не совсем. Но я большую часть собрала по кусочкам, разговаривая с людьми. Наверно, вы делаете то же самое.
   – Пытаюсь. Не могли бы вы мне помочь?
   – Мы не были особенно близки с вами, – откровенно призналась Ева. – Дружили, но не доверяли друг другу секреты. Поэтому я знаю лишь то, что вы были очень сердиты.
   – Сердита? Не испугана?
   – Не думаю, чтобы вы боялись вашего бывшего мужа так, как некоторые из нас. Может быть, потому что он находился далеко, а может быть, потому что у вас на уме было совсем другое. По-моему, вы с Дайной что-то замышляли.
   Фейт недоуменно моргнула:
   – Замышляли?
   – Да. Не знаю, о чем шла речь, но мне казалось, что Дайна старается удержать вас от чего-то. Думаю, она за вас тревожилась.
   Фейт вновь ощутила тощноту при мысли, что происшедшее с Дайной – ее вина.
   – Вы были близки с Дайной? – спросила она.
   Лицо Евы смягчилось.
   – Она подолгу разговаривала со мной, а потом дала мне денег, чтобы я могла продолжить учебу. У меня был аттестат о среднем образовании, и я больше не собиралась учиться, но Дайна переубедила меня. Сейчас я изучаю компьютеры, – с гордостью закончила Ева.
   Фейт улыбнулась:
   – Превосходно.
   – Теперь у меня есть будущее. Дайна говорила… – Она умолкла и закусила губу.
   – Что она говорила, Ева?
   Ева колебалась несколько мгновений, прежде чем ответить на вопрос.
   – После ее исчезновения я много об этом думала. Это может показаться нелепым, но, по-моему, Дайна всегда знала, что будущего у нее нет. Она выглядела почти печальной, когда мы говорили о моих планах. Однажды Дайна сказала, что мне предстоит много интересного и что ей бы хотелось быть здесь, чтобы это увидеть.
   – Может быть, она… просто собиралась уехать? – предположила Фейт.
   – Едва ли. Если бы вы видели и слышали ее тогда… Думаю, Дайна умела предвидеть будущее. Она никогда об этом не говорила, но как-то предупредила меня, чтобы я не появлялась в одном клубе, который посещала, а позже я узнала, что туда приходил мой бывший муж и разыскивал меня. Я слышала, как Дайна говорила Андреа, что она должна не откладывая навестить свою мать, а через две недели бедная женщина умерла от сердечного приступа. И это еще не все. То, как Дайна смотрела на Кэти и других детей, как быстро организовывала передачу денег Хейвн-Хаузу или одной из нас… – Ева покачала головой. – По-моему, она знала, что ей осталось немного времени.
   Фейт внезапно вспомнила, что Бишоп говорил о Дайне. «Она умела предвидеть будущие события и подстраиваться к ним – скажем, играя в карты…» Предвидела ли Дайна собственное будущее?

Глава 7

   Небо рано потемнело – приближалась одна из тех ноябрьских бурь, которые словно никак не решаются разразиться, долго ограничиваясь ворчанием грома и отдаленными вспышками молний.
   Кейн пытался отвлечь себя от мысли, что это дурной знак, но добиться этого было нелегко. Вечер и гроза не позволяли ему предпринять что-либо для поисков Дайны.
   Сидеть без дела тоже было невозможно. Уже несколько недель назад Кейн усвоил, что, если что-либо препятствует продолжению поисков, нужно чем-нибудь заниматься, чтобы не сойти с ума.
   Кейн заглянул в холодильник, чтобы приготовить еду. Дайна всегда поддразнивала его, утверждая, что он занимается стряпней на уик-энды с целью заставить ее похудеть. Но правда заключалась в том, что практическая жилка в его натуре заставляла Кейна регулярно практиковаться в стряпне, впрочем, и во всем, что он умел делать. Кто знает, когда это может понадобиться?
   В начале восьмого, когда гроза уже начиналась, Фейт вышла из спальни. Она удалилась туда сразу же после их возвращения из приюта, очевидно, расстроенная полученными там сведениями, хотя и сказала Кейну, что не узнала «ничего полезного» для поисков Дайны.
   Кейн подозревал, что Фейт открыла новые подробности своего прошлого, но его беспокоило, что она не желает это обсуждать. За те недели, что прошли после исчезновения Дайны, он начал сознавать, как много было в ее жизни того, что она не могла или не хотела делить с ним. Усиливающееся чувство, что Дайна ускользает от него все дальше и дальше, заставляло его крепче цепляться за то единственное, что еще связывало его с ней, – за Фейт.
   – Вы в самом деле не хотите, чтобы я перебралась в комнату для гостей? – спросила она, очевидно, только для того, чтобы нарушить воцарившееся молчание.
   – Не хочу. – Кейн не стал объяснять, что любая кровать для него бесполезна, так как он проводит ночи, меря комнату шагами, покуда усталость не заставляет его закрыть глаза на час или два.
   Фейт пожала плечами:
   – Чем это так вкусно пахнет?
   – Тушеной бараниной с луком и картофелем в моей интерпретации… – Его прервал удар грома. – Мне казалось, что в такой ненастный вечер подобная пища в самый раз.
   – Разве сейчас не слишком позднее время года для такой грозы? – поинтересовалась Фейт, кладя на стол тарелки, ножи и вилки.
   Кейн прекрасно понимал, что бездействие угнетает ее не меньше, чем его самого.
   – Поздноватое, но не такое уж необычное. Согласно прогнозу, гроза будет продолжаться всю ночь.
   – Ничего себе!
   Кейн проверил хлеб в микроволновой печи и посмотрел на Фейт:
   – Вас беспокоит гроза?
   – Немного. Особенно когда сильный ветер.
   – Совсем как Дайну. Она называла это кошачьей чертой. Так как у меня никогда не было кошки, я не понимал, что она имеет в виду.
   – Это означает, что нам не нравятся перемены погоды и низкое атмосферное давление.
   Снова грянул гром, и Фейт вздрогнула.
   – Вы и в самом деле нервничаете, – заметил Кейн.
   – Когда гроза разразится по-настоящему, со мной все будет в порядке. Просто мне действует на нервы эта прелюдия, – поморщилась Фейт. – Могу я сделать что-нибудь еще?
   – Можете разлить вино. Баранина будет готова через несколько минут.
   Когда они сели за стол, Фейт наконец спросила с явно напускным равнодушием:
   – Бишоп сообщил вам что-нибудь о засекреченном досье?
   Кейн молча кивнул.
   – Вижу по вашему лицу, что мне это не понравится. Попробую догадаться. Мой экс-супруг имеет отношение к убийству моей матери и сестры?
   – Это всего лишь догадка?
   – Не забывайте, что я беседовала с женщинами в приюте и наслушалась историй о мужчинах с тягой к насилию. Поэтому мне и приходят в голову мысли о таком мужчине в моем прошлом. – Она сделала паузу. – Так он действительно убил их?
   – Его подозревали в этрм и подозревают до сих пор. Но полиция не обнаружила против вашего бывшего мужа никаких улик, а он не только прошел две проверки на детекторе лжи, но и повторил свои показания под действием экспериментальной «сыворотки правды».
   – Что это еще за сыворотка?
   – Ной велел забыть, что мы о ней слышали.
   Фейт с усилием улыбнулась:
   – О'кей, что же он рассказал?
   – Ваш бывший муж утверждает, что после того, как вы бросили его в Лос-Анджелесе, где прожили с ним десять месяцев, он не слышал о вас до тех пор, пока не получил документы о разводе. После этого он полетел в Сиэтл, чтобы обсудить с вами ситуацию. Из отеля в Сиэтле он позвонил домой вашей матери и узнал, что вы на работе, поэтому остался в отеле и не знал, что произошло, пока на следующее утро полиция не подняла его с постели. С другой стороны, в полиции считают, что, когда ваш муж получил бумаги о разводе, его обуяла ярость. Хотя его звонок вашей матери зарегистрирован, он мог отправиться к ней, убить ее и вашу сестру и спалить дом дотла. Конечно, доказательства отсутствуют, но у Тони Эллиса был мотив и не было надежного алиби, поэтому…
   – Значит, его звали Тони Эллис?
   В голосе Фейт звучали странные нотки. Они находились в разной ситуации. Сам Кейн твердо знал, чего он лишился, а Фейт ежедневно, почти ежечасно, открывала исчезнувшие из памяти фрагменты своего прошлого.
   – Его так звали? – настойчиво повторила она.
   – Да. Я очень сожалею, Фейт…
   Она покачала головой, глядя на свою тарелку, потом медленно переложила вилку из правой руки в левую.
   – Я рада, что не помню его, – почти рассеянно произнесла Фейт. – Но я все еще не понимаю, почему дело засекречено.
   – Эллис – агент ФБР.
   Она бросила на него быстрый взгляд.
   – Это уже имеет смысл. Они покрывают своего сотрудника?
   – Естественно, что у вас такая точка зрения. Но для ареста или даже для увольнения Эллиса из ФБР нет достаточных доказательств. Его понизили в должности и держат в Лос-Анджелесе под наблюдением, о чем он, несомненно, осведомлен. Насколько мог узнать Ной, последние восемнадцать месяцев он вел себя безупречно.
   – Я говорила кому-то в приюте, что у меня имеются медицинские свидетельства, которые могут разрушить его карьеру.
   – Да. Больничные карты фиксируют переломы костей и сильные ушибы. – Кейн говорил спокойно, но это давалось ему с трудом. – Вы передали их полиции в Сиэтле. Но когда они не смогли арестовать его за убийства, вы, очевидно, решили использовать эти доказательства не для того, чтобы отдать его под суд за нападение на вас, а чтобы вынудить его подписать документы о разводе и исчезнуть из вашей жизни.
   Фейт покачала головой:
   – И что потом? Я пересекла всю страну, чтобы в этом убедиться?
   – Может быть.
   «А может быть, и нет».
   Снова Фейт не была уверена, ее ли это мысли…
   Она постаралась сосредоточиться.
   – Я была обозлена и хотела добиться справедливости. Дайна говорила мне, что для этого нужны доказательства. Но ведь все это произошло до моего прибытия в Атланту. Выходит, то, что расследовали мы с Дайной, должно быть как-то связано с моей прежней жизнью.
   – Звучит разумно.
   – В таком случае я виновата в том, что случилось с Дайной, – подвела горький итог Фейт.
   – Дайна взрослая и вполне здравомыслящая женщина, – возразил Кейн. – Чем бы вы ни занимались, ее едва ли вовлекли в это против воли.
   – А если я не все ей рассказала? Если я взяла то, что нужно этим людям, и не сообщила Дайне, что с этим сделала? – Она поморщилась и поставила бокал на стол. – Когда не знаешь, о чем идет речь, это звучит до крайности нелепо.
   – Мы всегда можем называть это «Макгаффином», – усмехнулся Кейн.
   – Этот термин использовал Хичкок для определения того, за чем все гоняются в его фильмах?
   – Вижу, вы поклонница Хичкока.
   – Ну хорошо, давайте будем называть это «Макгаффином», пока не узнаем, что это на самом деле такое, – согласилась Фейт.
   Фейт подождала, пока отгремит очередной раскат грома.
   – Узнаем ли?
   – Обязательно.
   «Должны узнать». Он не произнес этих слов, но явно подразумевал их.
   Кейн не позволил Фейт помогать ему с посудой и, убрав в кухне, зажег огонь в камине. Фейт направилась к роялю, затем подошла к окну. Гроза бушевала вовсю; дождь с силой колотил в стекла. Ей стало не по себе.
   «Берегись?»
   Снова тот же голос, на сей раз еле слышный…
   – Пожалуй, это и в самом деле на всю ночь, – промолвил Кейн, стоя у камина и наблюдая за ней.
   «Отойди немедленно!..»
   – Думаю, вы правы. – Озадаченная слабым шепотом, звучавшим в ее голове, и непонятным чувством тревоги, Фейт вздрогнула при очередной вспышке молнии и отвернулась от окна. – Не знаю, что меня вынуждает стоять тут и смотреть…
   Сначала Кейн подумал, что Фейт прервал удар грома, но потом он увидел на ее лице удивленное выражение, сменившееся гримасой боли. Правая рука Фейт коснулась левого предплечья, и пальцы окрасились алым.
   – Фейт!..
   – Смотрите! – Она уставилась на зеркало в противоположном конце комнаты. От маленькой дырочки в центре расходилась паутина трещин.
   Кейн быстро оттащил Фейт от окна.
   – Господи, кто-то только что стрелял!
   – В меня? – В ее голосе слышался лишь легкий интерес.
   Кейн усадил Фейт на диван и отвел ее пальцы от раны.
   – Дайте взглянуть.
   В тонком свитере виднелись две аккуратные круглые дырочки, отмечавшие оставленные пулей отверстия – входное и выходное. Разорвав рукав, Кейн обнажил рану.
   – Всего лишь царапина.
   Кейн подозревал, что голос Фейт звучит спокойно благодаря скорее пережитому шоку, нежели хладнокровию. Но рана в самом деле была незначительной – алая бороздка занимала в длину не более пары дюймов. Однако он не сомневался, что царапина весьма болезненна.
   Взяв в аптечке над раковиной бинт, Кейн сложил его в несколько раз, прижал к ране и посмотрел на бледное, но спокойное лицо Фейт.
   – Можете посидеть так, пока я позвоню в полицию?
   – Конечно, могу. – Придерживая бинт пальцами, она устремила на него взгляд удивительно ясных глаз. – Но я не хочу в больницу.
   – Фейт, рану нужно осмотреть.
   – Завтра я покажу рану доктору Бернетту, когда пойду к нему на прием. А сейчас вам только нужно обработать ее и перевязать.
   – Но, Фейт…
   – Незачем даже накладывать швы. Со мной все в порядке, Кейн. – Она вздрогнула, когда гром загрохотал снова. – Сегодня вечером я не хочу никуда выходить.
   – Хорошо.
   Кейн прикрыл Фейт одеялом и пошел звонить Ричардсону. Он старался держаться подальше от окон, хотя сомневался, что ему грозит опасность. Стрелявший наверняка давно сбежал.
   Выстрел, сделанный в темноте во время ливня, делал невозможным точное попадание. Целью этого акта было скорее напугать, нежели поразить живую мишень – пуля оцарапала Фейт чисто случайно.
   Но это едва ли улучшало ситуацию.
   Кейн продезинфицировал и перевязал рану. Фейт не вскрикнула и даже не поморщилась – она просто сидела и смотрела на него, и, по какой-то непонятной причине, от ее взгляда ему внезапно стало не по себе.
   – Я очень сожалею, – сказал Кейн, закончив процедуру.
   – О чем? Не вы же в меня стреляли.
   Все еще держа ее руку, Кейн поднял взгляд и увидел, что она улыбается.
   – Меня эта история никак не может радовать, Фейт.
   – Разумеется, но со мной все в порядке. Просто у меня побаливает рука, и какое-то время я не буду задерживаться возле окон.
   – Должно быть, вы принадлежите к тем людям, которые лучше всего проявляют себя в критических ситуациях.
   – Вы тоже держались неплохо.
   Кейн осознал, что машинально продолжает разглаживать пластырь, придерживающий повязку, и заставил себя отпустить руку Фейт.
   – Очевидно, потрясение скажется позже. Что вы предпочитаете, дабы избежать его, – виски или горячий чай?
   – Чай, пожалуйста.
   Когда через несколько минут прибыл Гай Ричардсон, Фейт отвечала на его вопросы без всякого волнения. Хотя она могла сообщить ему очень немного.
   – Сначала я увидела треснувшее зеркало, и мне это показалось странным. Потом у меня внезапно заболела рука, я коснулась пальцами раны и испачкалась в крови. Но даже тогда я не сразу поняла, что в меня стреляли. Ведь я не слышала выстрела.
   – Гроза была в самом разгаре, – сказал Кейн. – Гром и ливень так шумели, что мы не могли слышать звук выстрела или пули, разбившей оконное стекло и попавшей в зеркало.
   Ричардсон подошел к зеркалу и обследовал дырку.
   – Пуля прошла насквозь и угодила в стену.
   Сняв зеркало, он вынул перочинный нож, поковырял им в штукатурке и вскоре извлек деформированную пулю.
   Даже на расстоянии Кейн смог прочесть мысли Ричардсона по его лицу.
   – По-видимому, баллистическая экспертиза отпадает? Нет шансов идентифицировать оружие?
   – Я не могу даже определить калибр и сомневаюсь, что это сумеют сделать в лаборатории.
   Измерив на глаз расстояние до окна, Ричардсон направился к нему. На стекле, как и на зеркале, виднелась дырочка, окруженная паутинкой трещин.
   – Сейчас слишком темно, – сказал он. – Завтра я вернусь, проверю траекторию и попытаюсь установить, где находился стрелявший. Но если он стоял более чем в нескольких футах, то не мог рассчитывать попасть в цель при такой погоде.
   – Здесь нет пожарной лестницы, а моя квартира на пятом этаже, – сказал Кейн. – Если стрелявший не стоял на балконе – что возможно, хотя и маловероятно, – то он не мог находиться ближе чем в одной из квартир с другой стороны двора. А до этого здания добрая сотня футов.
   Ричардсон определил расстояние между дыркой в окне и полом, затем сравнил его с расстоянием от пола до отверстия в стене.
   – Ну, он, безусловно, не стрелял вверх с уровня пола или вниз откуда-то с высоты. В квартирах дома напротив есть балконы?
   – Да.
   – Тогда нам нужно скорее всего искать пустующую квартиру. Держу пари, что мы найдем соответствующую траектории выстрела. Кто-то сидел там и наблюдал, а когда увидел у окна мисс Паркер…
   – Но я стояла там не меньше двух минут, – запротестовала Фейт, – а в меня выстрелили, только когда я отошла.
   – Значит, он, по-видимому, хотел вас напугать и задел только по счастливой случайности.