Страница:
Глава 10
Генерал Петр Семенович сидел в своем кабинете. Обхватив голову руками. На столе Петра Семеновича поочередно звонили телефоны, но трубки он не поднимал. Телефоны замолкали и тут же начинали звонить снова. Петр Семенович не слышал звонков. Петр Семенович ничего не слышал. В приемной суетливый, с побелевшим лицом капитан то и дело прикладывался ухом к замочной скважине и к щели, идущей вокруг двери. - Ну что?! - напряженно спрашивали столпившиеся в приемной старшие офицеры. - Что там происходит? - Тише! Я и так ни черта не слышу! Офицеры затихали, нервно сминая в пальцах незажженные сигареты. - Слышь, капитан, ты с чего взял, что что-то случилось? - Да тише вы, в конце концов! - Нет, ну с чего ты взял-то?.. - С того и взял! Я его таким ни разу не видел. Вообще ни разу! Он как утром зашел, так я и понял, что случилось. - Что случилось? - Откуда я знаю. - Может, сокращение? - Реорганизация. Они называют сокращение реорганизацией. Они давно грозились. - Кто грозился? - Да все грозились! Начальство, демократы эти драные. - Этим точно неймется. Этим армия поперек кадыков. - Тихо! - поднял палец капитан. Все замерли. - Ну что? - Непонятно. Телефоны звонят, а трубку он не берет... - Может, тебе к нему зайти? - Как зайти? Он на ключ закрылся. И сказал, никого к себе не пускать! Пять часов уже сидит. - Что же... Что же на самом деле происходит? Сокращение? Или, может, его того? - Кого того? - Генерала - того. С кресла - того. - Тогда и нам не усидеть. - Я же говорю - сокращение... Генерал тихой суеты, царящей в его приемной, не замечал. Потому что из кабинета не выходил. Путь из кабинета генералу был заказан. Несколько часов назад Петру Семеновичу с телефона-автомата позвонил капитан Борец. И очень кратко сообщил, что на дачу генерала совершено нападение. Вверенные Борцу бойцы, по всей видимости, погибли. Или попали в плен. Что может еще хуже, чем если бы погибли. Кто напал и по какому поводу, капитан не сказал. Потому что сам не знал. Явиться к генералу на доклад Борец отказался. И вообще вел себя как-то странно. По всей видимости, капитана Борца так же, как его бойцов, можно было списывать со счетов. Капитаны, нe выполняющие приказы генералов, - те же покойники. Петр Семенович сидел в своем любимом кресле за своим любимым столом, обхватив голову руками. И подводил итоги. Безрадостные. На столе, .рядом с перекидным календарем, на котором после вчерашнего числа не было записей, лежали так и не пригодившиеся авиационный билет до Брюсселя и заграничный паспорт с открытой визой. Из Брюсселя генерал должен был выехать в Германию и через нее в Швейцарию. Но не выехал. Потому что на его пути встал загадочный и вездесущий Иванов Иван Иванович. Возле таможенной стойки встал. Кто он такой, этот Иванов? Что за издевательский псевдоним у этого Иванова - Иванов. Да еще Иван Иванович! Если судить по результатам его деятельности, его фамилия должна быть не Иванов, а Рэмбо. Почему он оказался возле стойки? Как он узнал? Вопросы, не имеющие ответа. Вопросы, на которые отвечать не имеет смысла. Потому что поздно отвечать. Не важно, почему. Важно, что возле самой последней черты, в момент посадки генерала в самолет, у таможенной стойки оказался именно Иванов. Он, и никто другой. Других бы генерал, возможно, не испугался. Но Иванова, за которым два десятка трупов... Недооценил он в свое время Иванова. Очень сильно недооценил. Думал, тот мелкий бандит. А вышло вон как! Вышло, что этот "мелкий бандит" между генералом и партийными миллионами крепче границы встал! Так встал, что обойти невозможно! Неужели он действительно считает, что эти деньги принадлежат ему? Неужели таким образом он оберегает их от конкурентов? От всех! Если - да, то от одного конкурента он избавился точно. От Петра Семеновича избавился. Совсем избавился... У генерала не осталось больше сил драться за это легендарное, хранящееся в швейцарских банках золото. И не осталось личного состава, с которым можно было драться за это золото. Весь его личный состав погиб или дезертировал с поля боя. На котором в одиночку не воюют. А если воюют, то никогда не побеждают. Его игра закончена. Петр Семенович встал, подошел к личному сейфу, открыл его и вытащил свой, о котором почти никто не знал, ноутбук. Он включил компьютер, ввел пароль и нашел интересующий его файл. В содержании которого, кроме него, никто никогда не разобрался бы. Он пролистал десять страниц бессмысленных колонок цифр, пока не нашел известный ему абзац, который ничем не отличался от тех, что были до него и были после него. Абзац, в котором хранилась самая важная для генерала информация. Информация о счетах. Петр Семенович выделил требуемый ему фрагмент и... нажал клавишу уничтожения информации. Всей выделенной информации. Нажал и вышел из программы. "Вы хотите сохранить внесенные изменения? - на всякий случай спросила умная машина. - Да? Или нет?" "Да!" - ответил Петр Семенович. Машина выполнила выбранную человеком команду. Информация о банковских счетах, где хранилось золото партии, была вытерта из памяти компьютера. Необратимо вытерта. Оставались еще дискеты, которые прихватил с собой исчезнувший в неизвестном направлении Борец. Но они для желающих заполучить чужие деньги были совершенно бесполезны. На них были записаны номера счетов, но совсем других счетов, не тех, где хранились деньги. Или, возможно, даже не счетов. А просто ряды ни о чем не говорящих чисел... До того как передать дискеты "носильщикам", которые должны были переправить их через границу, Петр Семенович подстраховался. В каждой строке каждой колонки он изменил по нескольку цифр. Он поменял тройки на шестерки, а пятерки на девятки. По прибытии в Швейцарию он намеревался с помощью любого подвернувшегося под руку компьютера вернуть прежние цифры на место и тем восстановить номера счетов в их первоначальном виде. Придуманная им страховка оказалась бесполезной. Совершенно бесполезной! Будь прокляты те счета! Будь прокляты бывшие партийные бонзы, посвятившие его в свою тайну! Будь проклята его, Петра Семеновича, жадность! Генерал бросил на пол ставшим ненужным ноутбук, снова просунул руку в сейф и вытащил именной, подаренный ему, в те времена еще командиру передовой в округе дивизии, пистолет. Обыкновенный "макар", но с гравировкой, которая дорогого стоит. С гравировкой командующего округом, ставшего впоследствии министром обороны. Еще прежним, не девальвированным министром обороны. Министром обороны великой армии, великой страны. Не то что нынешние шавки, у которых все Вооруженные Силы до одного нормального укомплектованного корпуса не дотягивают. Угробили армию! Петр Иванович еще раз прочитал дарственную надпись, протер рукавом блестящую золотом пластинку, затем дослал в ствол патрон, взвел курок, захлопнул по привычке дверцу сейфа и шагнул в сторону маленькой, в которой он обычно отдыхал, комнаты. Чтобы уже никогда из нее не выйти... - Ну что? - По-моему, дверца сейфа хлопнула. - Что ему в сейфе понадобилось? Что он там хранит? - Не знаю. Он меня в свой сейф не допускал... За двойной генеральской дверью раздался негромкий хлопок. Словно кто-то резко захлопнул толстую книгу. Только это была не книга. Потому что в генеральском кабинете некому было захлопывать книги. Офицеры быстро переглянулись. Они достаточно в своей жизни провели времени в тирах и на стрельбищах, чтобы понять, что там, за двойными генеральскими дверями, хлопнула не книга. Хлопнул выстрел. Один. Судя по звуку, произведенный из табельного "Макарова". Всего один выстрел... - Все, - тихо сказал капитан. - Похоже, нет генерала. - Ну, значит, теперь точно - реорганизация... Петр Семенович полусидел на своей любимой, которую он перетаскивал из кабинета в кабинет, тахте. Рука его безвольно свесилась вниз, на пол. Пистолет, из дула которого медленно подымалась струйка синеватого дыма, лежал рядом с Раскрытой ладонью. Пуля, выпущенная из пистолета, застряла в штукатурке, предварительно пройдя через черепную кость и мозги генерала. Генерал Петр Семенович покончил жизнь самоубийством. Или был убит... Наверное, можно сказать и так, потому что генерал не был маньяком, одержимым желанием свести счеты с жизнью. И не был смертельно больным человеком, который таким образом хотел избавить себя от страданий, а своих близких от их созерцания. Генерал Петр Семенович умер только потому, что, собираясь выехать за границу и подходя к стойке паспортного и таможенного контроля, заметил стоящего там гражданина Иванова Ивана Ивановича. И значит, хотя об этом никто никогда не догадается и не предъявит никаких обвинений, гражданин Иванов был прямым виновником случившейся трагедии. Был виновником выстрела, убившего генерала Петра Семеновича... В голову. Как и во всех предыдущих случаях - снова в голову. Итого...
Глава 11
В постперестроечное время партийные счета были самой популярной среди журналистов темой. Самой беспроигрышной темой. Угодной и даже рекомендованной для освещения в средствах массовой информации. Новые правители начинали приучать народ к большим цифрам. Которые не миллионы тонн выплавленной стали или выращенной пшеницы, не миллиарды рублей валового национального дохода, а тоже миллионы, но долларов, лежащих на счетах. Секретных счетах низвергнутой партии. В свете предстоящей приватизации население должно было привыкнуть к мысли, что деньги, лежащие на иностранных счетах до перестройки, - большие деньги, ворованные деньги и плохие деньги. А после перестройки - вообще не деньги. Так, мелочевка, о которой говорить не приходится. И лучше не говорить! А гораздо лучше сообща, всем миром искать вывезенное из страны золото. Кошмарно много золота. Которое, если его найти, гарантирует процветание каждому жителю бывшего Советского Союза... Правители врали. Больше всего золота партия припрятала не за границей, а дома. Причем не в зарытых в землю слитках и кубышках с СКВ, а в домнах, корпусах заводов, накопленных в спецхранилищах запасах стратегического сырья, в разведанных, добытых и переработанных полезных ископаемых, в протянутых через всю страну газо- и нефтепроводах. Но представить, что домны, запасы, ископаемые и газопроводы можно положить себе в карман и путем нехитрых манипуляций переложить на счета в иностранные банки, - население понять еще способно не было. Не укладывалось в голове у населения, что заводы и пароходы - это тоже деньги, а не только средства производства. Вернее сказать, не просто деньги, а живые деньги! А еще вернее - бабки. Не понимало это население. Потому что оно стараниями журналистов и сообща с журналистами искало тайные партийные счета... Правители использовали древний, как само воровство, и известный каждому начинающему вору-карманнику прием: хочешь вытащить у лакшевого фраера его лапотник - найди способ отвлечь его внимание. На что угодно. Хоть даже на поимку вора. Когда население сообразило, кто лакшевый фраер, а кто, напротив, вытаскивает из его карманов лапотники, было уже поздно. Дележ государственного пирога был завершен. Соответственно, дискуссии по поводу золота партии пошли на убыль. Сильным мира сего стало невыгодно напоминать о швейцарских банках и зарубежных счетах. Партийное золото превратилось в народную, вроде зарытых Пугачевым кладов, легенду. В прекрасный, но не существующий в действительности мираж. Меж тем счета не были миражом. И не были легендой. Счета просто были. Об этих счетах были прекрасно осведомлены бывшие партийные руководители в ранге секретаря ЦК. Об этих счетах знали ответственные работники Комитета государственной безопасности - организовавшие перекачку и прикрытие перекачки денег за рубеж. Об этих счетах догадывались руководители Госбанка, переводившие немалые суммы на счета никому не известных шведских, норвежских, испанских и тому подобных фирм. Об этих счетах знали или догадывались очень многие. Но °чень мало кто мог назвать адреса, на которые в конечном итоге стекались уходящие из страны деньги. Всех адресов не знал никто! Даже генеральный секретарь коммунистической партии! Он был осведомлен об общей сумме, направляемой за рубеж, по каналам КГБ, Министерства иностранных дел и прочих, менее известных ведомств но назвать номера конкретных счетов не мог. Доверенные лица партии, которые направляли и регулировали денежный поток, тоже не могли знать всего! Каналов перевода денег было налажено много, и каждый из них был замкнут на себя. Существуют ли другие пути перевода денег и другие доверенные лица, никто из них сказать не мог. Даже если бы нашелся кто-нибудь, кто умудрился вычислить один из каналов перекачки денег, он никогда бы не смог установить другие. Конечно, если бы целью найти и вернуть партийные миллиарды задалось государство, оно смогло бы осуществить задуманное. Сотни следователей засучили бы рукава, подняли архивы ЦК КПСС, Минфина, КГБ, Министерства иностранных дел. Отыскали бы людей, так или иначе причастных к международным валютным операциям. Допросили бы их. Возможно, попугали. Узнали бы еще несколько тысяч фамилий. И тоже допросили. И так, постепенно, добрались бы до более сведущих людей. А от них - до самих счетов. Но... но, видно, государству это не очень надо. Потому что государство управляется людьми. Для которых партийные деньги - небольшие деньги. По крайней мере в сравнении с теми, которые можно получить за нефть, газ, уран, редкоземельные металлы, бриллианты из Госхрана, за приватизацию и последующую перепродажу предприятий и их акций. А главное - это гораздо более трудные, чем нефтяные и приватизационные деньги. Их еще нужно искать, нужно доставать. А эти - бери не ленись. Наверное, поэтому до партийных денег у государства руки не доходили. Впрочем, отдельные попытки по "легкому срубить" партийные капиталы случались. Организовывались закрытые комиссии при премьер-министрах. Которые что-то такое искали, но не нашли. Или нашли, но не сказали. Или сказали, что не нашли. Имела место быть "работа" иностранных резидентур, подчиненных Министерству безопасности, получивших формальный приказ по выяснению наличия подобных счетов в банках стран их присутствия. И были формальные ответы о ждущейся планомерной работе в данном направлении. Еще было несколько иностранных сыскных фирм, пытавшихся заключить с Россией договор о поиске и возвращении принадлежащих ей средств за проценты с выручки. И кто-то даже пытался что-то искать. Но и это дело заглохло. Может быть, потому, что за заключение договора, обещающего проценты, чиновники требовали свои проценты с тех процентов. Причем не по результатам проведенных работ, а вперед. К сожалению, подавляющее большинство комиссий, резидентур и сыскных агентств больше изображали бурную деятельность по поиску партийных сокровищ, чем их искали. И очень быстро утрачивали свой, горячий поначалу, интерес. Много большую активность проявили многочисленные группы неформальных энтузиастов, объединяющихся для возвращения на Родину миллиардов КПСС. Но у этих вечно не хватало денег на то, чтобы сфотографироваться на загранпаспорта. Не прочь были подзаработать на чужом золоте и представители "теневого" бизнеса. Которые обложили данью полстраны. Эти добыли бы деньги мгновенно, кабы знали, где они находятся. Они, в отличие от всех прочих, были наиболее конкретны. Но они были лишены всякой информации. Были лишены главного - "заказа". Существовали и другие силы, которые не отказались бы поправить свое материальное положение за счет секретных партийных вливаний. В общем и целом охотников добыть залежавшиеся в иностранных банках партийные деньги было множество. Не было людей, пытающихся их добыть по-настоящему. Кроме... Кроме разве самих партийцев. Последние знали, чего они хотят. И примерно знали, где то, что они хотят искать. Бывшим партийным вожакам не нужны были такие огромные, как новым демократам, деньги. Потому что им надо было строить не виллы на Кипре, а гораздо более дешевые низовые партийные ячейки. И еще надо было раздувать классовую вражду. На которую тоже очень большие деньги не требовались, по причине того, что в этом раздувании коммунистам Усердно помогало каждое новое, приходящее к власти правительство. Но деньги все же были нужны. А источников дохода, кроме законспирированных партийных счетов, у них не было. Они не могли рассчитывать на дивиденды от продажи нефти урана и тяжелого вооружения. Так как к дележке страны в массе своей не успели. А тех "номенклатурных отщепенцев" что все же смогли торгануть Родиной, "трудные" партийные деньги не интересовали. Им бы ворованные удержать... Отсюда у бывших идейных коммунистов были наиболее серьезные мотивы для "потрошения" зарубежных счетов. В конце концов, это были их, партийные, деньги, они помещали их в иностранные банки на черный день. Который наступил. Им их было и вызволять. Не чужое вызволять. Свое! Конечно, всех денег старым коммунистам было не собрать. Слишком по разветвленной и запутанной схеме они уходили из страны. И слишком сильно разошлись дорожки людей, участвовавших в их транспортировке. Всех денег не смог собрать бы никто! Но некоторые - почему бы не попытаться. Тем более что в отличие от других искателей сокровищ они некоторые банки и номера некоторых счетов знали. А отчего же не забирали, если знали? Да хотя бы от того, что забирать было некому. Изъятие денег из банков, их охрана, транспортировка, переброс через границу, хранение, развоз по регионам - это целая цепочка мероприятий, требующих на каждом этапе участия специалистов. Которых у партийцев не было. Низовые партийные ячейки, куда входили токари и домработницы, - были. А специалистов - нет. Специалисты подобного профиля давно были перекуплены демократами, братвой и политическими партиями. А старые, идейные, которых справедливое устройство общества интересовало больше наличных денег, давно "выходили все сроки" и на активные действия были не способны. Оставалось искать наемников. По возможности, действующих и, значит, обладающих реальной силой и реальными возможностями руководителей силовых ведомств. Таких, как... как, например, генерал Петр Семенович... Или любой другой генерал, который ничем не лучше Петра Семеновича...
* * *
Так, совершенно неожидано, но и совершенно логично, причинно-следственные связи свели вместе старых партийцй с действующим генералом армии, через него с мафией и снова с генералом, но уже Государственной безопасности, закрутив всех и вся в замешенный на патриотизме, чувстве долга, любви к деньгам и нелюбви друг к другу сюжет. Конечно, можно допустить, что данный конкретный сюжет не более чем отдельный нетипичный союз не всех старых партийцев, с не лучшим генералом и с не самой "крутой" мафией. Что это локальный пример драки за малую и далеко не самую жирную жилу в россыпи партийного золота. Наверное, действительно не самую жирную... Но только вряд ли на других жилах разыгрывается принципиально иной сюжет. Вряд ли! Потому что сюжеты дележки денег - везде одинаковы. И везде пахнут кровью. Количество которой впрямую зависит от суммы делимых средств. В этом случае деньги обещали быть немаленькими.
Глава 12
- Курсант!, - Я! - К бою! Иван Иванович принял боевую стоику. Одна рука, сжатая в кулак, прикрывает живот и бок, другая, согнутая в кулаке, - грудь и лицо. - Ниже левую руку, - сделал замечание инструктор. - Еще ниже. Вот так! А теперь - атака! Иван Иванович резко отпрыгнул в сторону, слегка пригнулся и, резко выбросив вперед правую руку, ударил в... стену. Сильно ударил. - А-а! Ой-ей-ее! - заорал он. - Ну что еще? - возмутился инструктор. - Больно! - пожаловался Иванов, дыша на разбитый кулак. - Сколько раз вам можно повторять, что ваша боль вторична! Что вашему противнику гораздо больнее. Стократ болънее. Вы отбиваете кулак, разбивая ему лицо. Ваши повреждения много меньше, чем причиненные ему. Еще раз. - Что еще раз? - Повторите упражнение! - Но... - Тогда спарринг. Курсант Дубов, ко мне. - Нет! Не надо! Не надо Дубова! Я лучше повторю упражнение. Одна рука прикрывает живот и бок, другая грудь и лицо. - Атака! Удар! - О-ё-ё-й! - В чем дело? - Больно-о-о! - Два шага назад, курсант. Раз. Два. - Знаете, почему вам больно? - Почему? - Потому что вы бьете стену, а не противника. Потому что вы не верите, что это противник, а не стена. Смотрите и представляйте реального бойца, который, если вы не ударите его первый, ударит вас. После чего вам станет гораздо больнее, чем сейчас. Это не стена. Это ваш противник! Вот его лицо, туловище, руки. Видите? На стене действительно был нарисован человек. С руками, ногами, туловищем и головой. На теле противника были густо налеплены черные, из толстого дерматина точки. В которые нужно было бить. Ивану Ивановичу не надо было бить во все точки. Ивану Ивановичу довольно было попадать в три точки - в переносицу, горло и пах. - Удар! - Ой-е! - Еще удар! - Мамочки! - Еще! - Айя-яй! - Два шага назад! Раз. Два. - Показываю. Инструктор принял боевую стойку, сделал выпад, коротко и резко ударил. Так, что стену тряхнуло. - Ясно? - Да-а. - К бою. Удар! Удар! Удар... До синяков. До кровавых ссадин на костяшках пальцев. Синяки и ссадины пройдут. А привычка бить в полную силу, не заботясь о собственных болевых ощущениях, останется. И пригодится. И еще, если бить часто и долго, рука привыкнет к боли, на костях нарастут специфические, снижающие чувствительность мозоли, и рука уже не будет приостанавливать удар, куда бы он ни был направлен. Удар! Удар! - Отставить. Иван Иванович стер с кулаков кровь. - Спарринг с манекеном! - Ладно... - Что?! - Есть! Манекен был не простой. Манекен был с начинкой. В теле манекена были спрятаны динамометры, которые фиксировали силу удара. - К бою! Удар! Удар! - Сильнее! Удар... - Я сказал - сильнее! Как можно сильнее. - Но я и так... Удар. Удар. - Ой, мамочки. Больно-о-о... Продемонстрированная сила удара едва дотягивала до второго юношеского разряда по боксу. - Сильнее можете? - Нет. Мне больно. - М-м-м, - застонал инструктор. - Достал ты меня, Иванов! Вконец достал! и с досады что было сил врезал манекену в челюсть. Стрелка динамометра дернулась вправо до упора. До ограничивающего ее ход штырька. - Свободен! - Совсем свободен? - На двадцать минут свободен. - А что через двадцать минут? - Спарринг через двадцать минут. С живым противником спарринг. Со мной спарринг...
Глава 13
Вначале был бег. Сумасшедший бег по сильно пересеченной заборами, огородными грядками и канавами местности. Капитан Борец уходил от возможной погони напролом. Но хоть и напролом, все равно зигзагами. Как заяц, за которым гонится лиса. Прямая траектория была, конечно, короче, но в конце ее беглеца могла ждать засада. За час бега капитан одолел двенадцать километров. Передохнул пять минут и пробежал еще десять. В общей сложности через двадцать два километра он вышел на дорогу и проголосовал машину. В городе он был меньше чем через четверть часа. Еще через пятнадцать минут он звонил в дверь одного своего близкого, в смысле географического расположения, приятеля. - Ты откуда? - сильно удивился тот. - От верблюда. У тебя деньги есть? - Что ты! Зарплату опять задержали... - Я не о зарплате. Я о больших деньгах. - Откуда у меня большие, если даже маленьких нет. - Я же не так просто прошу. - А как? - Под выгодные тебе проценты. Под пять... Ну ладно, под восемь процентов. В месяц. - Ну если совсем немного... - Немного не надо. Надо все, что есть. - Сколько? - Я же сказал - все, что есть. Не сомневайся - отдам. Я даже, если не захочу, - отдам. Ты же знаешь, где я работаю. Мне, если ты с жалобой на командование выйдешь, за невыплаченный долг погоны снимут. Ну давай, давай, выручай. - Ладно. Раз такое дело... Раз такое дело и под десять процентов. - Под восемь. Я сказал - под восемь. - Под восемь не могу. Сам под девять взял. - Жлоб ты, Паша! - Жлоб тот, кто в трудную минуту другу отказывает. А я нет Я иду ему навстречу. Впрочем, я совершенно не настаиваю... - Ладно. Под десять, так под десять. Тащи сюда свои бабки. Друг ушел в соседнюю комнату и вернулся буквально через минуту. - Двадцать тысяч сотенными бумажками. Можешь не пересчитывать. Пиши расписку. И гони какой-нибудь документ. - А одной расписки мало? - Мало! С распиской мне за тобой бегать придется. А с документом - тебе за мной. Чувствуешь разницу? Капитан вытащил красную книжечку пропуска. Который теперь ему был абсолютно не нужен. - Пропуск сойдет? - А как же ты на работу?.. - А мне не надо на работу. Я в отпуске. Как раз на месяц. А через месяц мы проведем обратный размен. Идет? - Ну-ка дай пропуск. На пропуске была фотография капитана Борца, были печать, штамп и подписи. И было продление до конца следующего года.
Генерал Петр Семенович сидел в своем кабинете. Обхватив голову руками. На столе Петра Семеновича поочередно звонили телефоны, но трубки он не поднимал. Телефоны замолкали и тут же начинали звонить снова. Петр Семенович не слышал звонков. Петр Семенович ничего не слышал. В приемной суетливый, с побелевшим лицом капитан то и дело прикладывался ухом к замочной скважине и к щели, идущей вокруг двери. - Ну что?! - напряженно спрашивали столпившиеся в приемной старшие офицеры. - Что там происходит? - Тише! Я и так ни черта не слышу! Офицеры затихали, нервно сминая в пальцах незажженные сигареты. - Слышь, капитан, ты с чего взял, что что-то случилось? - Да тише вы, в конце концов! - Нет, ну с чего ты взял-то?.. - С того и взял! Я его таким ни разу не видел. Вообще ни разу! Он как утром зашел, так я и понял, что случилось. - Что случилось? - Откуда я знаю. - Может, сокращение? - Реорганизация. Они называют сокращение реорганизацией. Они давно грозились. - Кто грозился? - Да все грозились! Начальство, демократы эти драные. - Этим точно неймется. Этим армия поперек кадыков. - Тихо! - поднял палец капитан. Все замерли. - Ну что? - Непонятно. Телефоны звонят, а трубку он не берет... - Может, тебе к нему зайти? - Как зайти? Он на ключ закрылся. И сказал, никого к себе не пускать! Пять часов уже сидит. - Что же... Что же на самом деле происходит? Сокращение? Или, может, его того? - Кого того? - Генерала - того. С кресла - того. - Тогда и нам не усидеть. - Я же говорю - сокращение... Генерал тихой суеты, царящей в его приемной, не замечал. Потому что из кабинета не выходил. Путь из кабинета генералу был заказан. Несколько часов назад Петру Семеновичу с телефона-автомата позвонил капитан Борец. И очень кратко сообщил, что на дачу генерала совершено нападение. Вверенные Борцу бойцы, по всей видимости, погибли. Или попали в плен. Что может еще хуже, чем если бы погибли. Кто напал и по какому поводу, капитан не сказал. Потому что сам не знал. Явиться к генералу на доклад Борец отказался. И вообще вел себя как-то странно. По всей видимости, капитана Борца так же, как его бойцов, можно было списывать со счетов. Капитаны, нe выполняющие приказы генералов, - те же покойники. Петр Семенович сидел в своем любимом кресле за своим любимым столом, обхватив голову руками. И подводил итоги. Безрадостные. На столе, .рядом с перекидным календарем, на котором после вчерашнего числа не было записей, лежали так и не пригодившиеся авиационный билет до Брюсселя и заграничный паспорт с открытой визой. Из Брюсселя генерал должен был выехать в Германию и через нее в Швейцарию. Но не выехал. Потому что на его пути встал загадочный и вездесущий Иванов Иван Иванович. Возле таможенной стойки встал. Кто он такой, этот Иванов? Что за издевательский псевдоним у этого Иванова - Иванов. Да еще Иван Иванович! Если судить по результатам его деятельности, его фамилия должна быть не Иванов, а Рэмбо. Почему он оказался возле стойки? Как он узнал? Вопросы, не имеющие ответа. Вопросы, на которые отвечать не имеет смысла. Потому что поздно отвечать. Не важно, почему. Важно, что возле самой последней черты, в момент посадки генерала в самолет, у таможенной стойки оказался именно Иванов. Он, и никто другой. Других бы генерал, возможно, не испугался. Но Иванова, за которым два десятка трупов... Недооценил он в свое время Иванова. Очень сильно недооценил. Думал, тот мелкий бандит. А вышло вон как! Вышло, что этот "мелкий бандит" между генералом и партийными миллионами крепче границы встал! Так встал, что обойти невозможно! Неужели он действительно считает, что эти деньги принадлежат ему? Неужели таким образом он оберегает их от конкурентов? От всех! Если - да, то от одного конкурента он избавился точно. От Петра Семеновича избавился. Совсем избавился... У генерала не осталось больше сил драться за это легендарное, хранящееся в швейцарских банках золото. И не осталось личного состава, с которым можно было драться за это золото. Весь его личный состав погиб или дезертировал с поля боя. На котором в одиночку не воюют. А если воюют, то никогда не побеждают. Его игра закончена. Петр Семенович встал, подошел к личному сейфу, открыл его и вытащил свой, о котором почти никто не знал, ноутбук. Он включил компьютер, ввел пароль и нашел интересующий его файл. В содержании которого, кроме него, никто никогда не разобрался бы. Он пролистал десять страниц бессмысленных колонок цифр, пока не нашел известный ему абзац, который ничем не отличался от тех, что были до него и были после него. Абзац, в котором хранилась самая важная для генерала информация. Информация о счетах. Петр Семенович выделил требуемый ему фрагмент и... нажал клавишу уничтожения информации. Всей выделенной информации. Нажал и вышел из программы. "Вы хотите сохранить внесенные изменения? - на всякий случай спросила умная машина. - Да? Или нет?" "Да!" - ответил Петр Семенович. Машина выполнила выбранную человеком команду. Информация о банковских счетах, где хранилось золото партии, была вытерта из памяти компьютера. Необратимо вытерта. Оставались еще дискеты, которые прихватил с собой исчезнувший в неизвестном направлении Борец. Но они для желающих заполучить чужие деньги были совершенно бесполезны. На них были записаны номера счетов, но совсем других счетов, не тех, где хранились деньги. Или, возможно, даже не счетов. А просто ряды ни о чем не говорящих чисел... До того как передать дискеты "носильщикам", которые должны были переправить их через границу, Петр Семенович подстраховался. В каждой строке каждой колонки он изменил по нескольку цифр. Он поменял тройки на шестерки, а пятерки на девятки. По прибытии в Швейцарию он намеревался с помощью любого подвернувшегося под руку компьютера вернуть прежние цифры на место и тем восстановить номера счетов в их первоначальном виде. Придуманная им страховка оказалась бесполезной. Совершенно бесполезной! Будь прокляты те счета! Будь прокляты бывшие партийные бонзы, посвятившие его в свою тайну! Будь проклята его, Петра Семеновича, жадность! Генерал бросил на пол ставшим ненужным ноутбук, снова просунул руку в сейф и вытащил именной, подаренный ему, в те времена еще командиру передовой в округе дивизии, пистолет. Обыкновенный "макар", но с гравировкой, которая дорогого стоит. С гравировкой командующего округом, ставшего впоследствии министром обороны. Еще прежним, не девальвированным министром обороны. Министром обороны великой армии, великой страны. Не то что нынешние шавки, у которых все Вооруженные Силы до одного нормального укомплектованного корпуса не дотягивают. Угробили армию! Петр Иванович еще раз прочитал дарственную надпись, протер рукавом блестящую золотом пластинку, затем дослал в ствол патрон, взвел курок, захлопнул по привычке дверцу сейфа и шагнул в сторону маленькой, в которой он обычно отдыхал, комнаты. Чтобы уже никогда из нее не выйти... - Ну что? - По-моему, дверца сейфа хлопнула. - Что ему в сейфе понадобилось? Что он там хранит? - Не знаю. Он меня в свой сейф не допускал... За двойной генеральской дверью раздался негромкий хлопок. Словно кто-то резко захлопнул толстую книгу. Только это была не книга. Потому что в генеральском кабинете некому было захлопывать книги. Офицеры быстро переглянулись. Они достаточно в своей жизни провели времени в тирах и на стрельбищах, чтобы понять, что там, за двойными генеральскими дверями, хлопнула не книга. Хлопнул выстрел. Один. Судя по звуку, произведенный из табельного "Макарова". Всего один выстрел... - Все, - тихо сказал капитан. - Похоже, нет генерала. - Ну, значит, теперь точно - реорганизация... Петр Семенович полусидел на своей любимой, которую он перетаскивал из кабинета в кабинет, тахте. Рука его безвольно свесилась вниз, на пол. Пистолет, из дула которого медленно подымалась струйка синеватого дыма, лежал рядом с Раскрытой ладонью. Пуля, выпущенная из пистолета, застряла в штукатурке, предварительно пройдя через черепную кость и мозги генерала. Генерал Петр Семенович покончил жизнь самоубийством. Или был убит... Наверное, можно сказать и так, потому что генерал не был маньяком, одержимым желанием свести счеты с жизнью. И не был смертельно больным человеком, который таким образом хотел избавить себя от страданий, а своих близких от их созерцания. Генерал Петр Семенович умер только потому, что, собираясь выехать за границу и подходя к стойке паспортного и таможенного контроля, заметил стоящего там гражданина Иванова Ивана Ивановича. И значит, хотя об этом никто никогда не догадается и не предъявит никаких обвинений, гражданин Иванов был прямым виновником случившейся трагедии. Был виновником выстрела, убившего генерала Петра Семеновича... В голову. Как и во всех предыдущих случаях - снова в голову. Итого...
Глава 11
В постперестроечное время партийные счета были самой популярной среди журналистов темой. Самой беспроигрышной темой. Угодной и даже рекомендованной для освещения в средствах массовой информации. Новые правители начинали приучать народ к большим цифрам. Которые не миллионы тонн выплавленной стали или выращенной пшеницы, не миллиарды рублей валового национального дохода, а тоже миллионы, но долларов, лежащих на счетах. Секретных счетах низвергнутой партии. В свете предстоящей приватизации население должно было привыкнуть к мысли, что деньги, лежащие на иностранных счетах до перестройки, - большие деньги, ворованные деньги и плохие деньги. А после перестройки - вообще не деньги. Так, мелочевка, о которой говорить не приходится. И лучше не говорить! А гораздо лучше сообща, всем миром искать вывезенное из страны золото. Кошмарно много золота. Которое, если его найти, гарантирует процветание каждому жителю бывшего Советского Союза... Правители врали. Больше всего золота партия припрятала не за границей, а дома. Причем не в зарытых в землю слитках и кубышках с СКВ, а в домнах, корпусах заводов, накопленных в спецхранилищах запасах стратегического сырья, в разведанных, добытых и переработанных полезных ископаемых, в протянутых через всю страну газо- и нефтепроводах. Но представить, что домны, запасы, ископаемые и газопроводы можно положить себе в карман и путем нехитрых манипуляций переложить на счета в иностранные банки, - население понять еще способно не было. Не укладывалось в голове у населения, что заводы и пароходы - это тоже деньги, а не только средства производства. Вернее сказать, не просто деньги, а живые деньги! А еще вернее - бабки. Не понимало это население. Потому что оно стараниями журналистов и сообща с журналистами искало тайные партийные счета... Правители использовали древний, как само воровство, и известный каждому начинающему вору-карманнику прием: хочешь вытащить у лакшевого фраера его лапотник - найди способ отвлечь его внимание. На что угодно. Хоть даже на поимку вора. Когда население сообразило, кто лакшевый фраер, а кто, напротив, вытаскивает из его карманов лапотники, было уже поздно. Дележ государственного пирога был завершен. Соответственно, дискуссии по поводу золота партии пошли на убыль. Сильным мира сего стало невыгодно напоминать о швейцарских банках и зарубежных счетах. Партийное золото превратилось в народную, вроде зарытых Пугачевым кладов, легенду. В прекрасный, но не существующий в действительности мираж. Меж тем счета не были миражом. И не были легендой. Счета просто были. Об этих счетах были прекрасно осведомлены бывшие партийные руководители в ранге секретаря ЦК. Об этих счетах знали ответственные работники Комитета государственной безопасности - организовавшие перекачку и прикрытие перекачки денег за рубеж. Об этих счетах догадывались руководители Госбанка, переводившие немалые суммы на счета никому не известных шведских, норвежских, испанских и тому подобных фирм. Об этих счетах знали или догадывались очень многие. Но °чень мало кто мог назвать адреса, на которые в конечном итоге стекались уходящие из страны деньги. Всех адресов не знал никто! Даже генеральный секретарь коммунистической партии! Он был осведомлен об общей сумме, направляемой за рубеж, по каналам КГБ, Министерства иностранных дел и прочих, менее известных ведомств но назвать номера конкретных счетов не мог. Доверенные лица партии, которые направляли и регулировали денежный поток, тоже не могли знать всего! Каналов перевода денег было налажено много, и каждый из них был замкнут на себя. Существуют ли другие пути перевода денег и другие доверенные лица, никто из них сказать не мог. Даже если бы нашелся кто-нибудь, кто умудрился вычислить один из каналов перекачки денег, он никогда бы не смог установить другие. Конечно, если бы целью найти и вернуть партийные миллиарды задалось государство, оно смогло бы осуществить задуманное. Сотни следователей засучили бы рукава, подняли архивы ЦК КПСС, Минфина, КГБ, Министерства иностранных дел. Отыскали бы людей, так или иначе причастных к международным валютным операциям. Допросили бы их. Возможно, попугали. Узнали бы еще несколько тысяч фамилий. И тоже допросили. И так, постепенно, добрались бы до более сведущих людей. А от них - до самих счетов. Но... но, видно, государству это не очень надо. Потому что государство управляется людьми. Для которых партийные деньги - небольшие деньги. По крайней мере в сравнении с теми, которые можно получить за нефть, газ, уран, редкоземельные металлы, бриллианты из Госхрана, за приватизацию и последующую перепродажу предприятий и их акций. А главное - это гораздо более трудные, чем нефтяные и приватизационные деньги. Их еще нужно искать, нужно доставать. А эти - бери не ленись. Наверное, поэтому до партийных денег у государства руки не доходили. Впрочем, отдельные попытки по "легкому срубить" партийные капиталы случались. Организовывались закрытые комиссии при премьер-министрах. Которые что-то такое искали, но не нашли. Или нашли, но не сказали. Или сказали, что не нашли. Имела место быть "работа" иностранных резидентур, подчиненных Министерству безопасности, получивших формальный приказ по выяснению наличия подобных счетов в банках стран их присутствия. И были формальные ответы о ждущейся планомерной работе в данном направлении. Еще было несколько иностранных сыскных фирм, пытавшихся заключить с Россией договор о поиске и возвращении принадлежащих ей средств за проценты с выручки. И кто-то даже пытался что-то искать. Но и это дело заглохло. Может быть, потому, что за заключение договора, обещающего проценты, чиновники требовали свои проценты с тех процентов. Причем не по результатам проведенных работ, а вперед. К сожалению, подавляющее большинство комиссий, резидентур и сыскных агентств больше изображали бурную деятельность по поиску партийных сокровищ, чем их искали. И очень быстро утрачивали свой, горячий поначалу, интерес. Много большую активность проявили многочисленные группы неформальных энтузиастов, объединяющихся для возвращения на Родину миллиардов КПСС. Но у этих вечно не хватало денег на то, чтобы сфотографироваться на загранпаспорта. Не прочь были подзаработать на чужом золоте и представители "теневого" бизнеса. Которые обложили данью полстраны. Эти добыли бы деньги мгновенно, кабы знали, где они находятся. Они, в отличие от всех прочих, были наиболее конкретны. Но они были лишены всякой информации. Были лишены главного - "заказа". Существовали и другие силы, которые не отказались бы поправить свое материальное положение за счет секретных партийных вливаний. В общем и целом охотников добыть залежавшиеся в иностранных банках партийные деньги было множество. Не было людей, пытающихся их добыть по-настоящему. Кроме... Кроме разве самих партийцев. Последние знали, чего они хотят. И примерно знали, где то, что они хотят искать. Бывшим партийным вожакам не нужны были такие огромные, как новым демократам, деньги. Потому что им надо было строить не виллы на Кипре, а гораздо более дешевые низовые партийные ячейки. И еще надо было раздувать классовую вражду. На которую тоже очень большие деньги не требовались, по причине того, что в этом раздувании коммунистам Усердно помогало каждое новое, приходящее к власти правительство. Но деньги все же были нужны. А источников дохода, кроме законспирированных партийных счетов, у них не было. Они не могли рассчитывать на дивиденды от продажи нефти урана и тяжелого вооружения. Так как к дележке страны в массе своей не успели. А тех "номенклатурных отщепенцев" что все же смогли торгануть Родиной, "трудные" партийные деньги не интересовали. Им бы ворованные удержать... Отсюда у бывших идейных коммунистов были наиболее серьезные мотивы для "потрошения" зарубежных счетов. В конце концов, это были их, партийные, деньги, они помещали их в иностранные банки на черный день. Который наступил. Им их было и вызволять. Не чужое вызволять. Свое! Конечно, всех денег старым коммунистам было не собрать. Слишком по разветвленной и запутанной схеме они уходили из страны. И слишком сильно разошлись дорожки людей, участвовавших в их транспортировке. Всех денег не смог собрать бы никто! Но некоторые - почему бы не попытаться. Тем более что в отличие от других искателей сокровищ они некоторые банки и номера некоторых счетов знали. А отчего же не забирали, если знали? Да хотя бы от того, что забирать было некому. Изъятие денег из банков, их охрана, транспортировка, переброс через границу, хранение, развоз по регионам - это целая цепочка мероприятий, требующих на каждом этапе участия специалистов. Которых у партийцев не было. Низовые партийные ячейки, куда входили токари и домработницы, - были. А специалистов - нет. Специалисты подобного профиля давно были перекуплены демократами, братвой и политическими партиями. А старые, идейные, которых справедливое устройство общества интересовало больше наличных денег, давно "выходили все сроки" и на активные действия были не способны. Оставалось искать наемников. По возможности, действующих и, значит, обладающих реальной силой и реальными возможностями руководителей силовых ведомств. Таких, как... как, например, генерал Петр Семенович... Или любой другой генерал, который ничем не лучше Петра Семеновича...
* * *
Так, совершенно неожидано, но и совершенно логично, причинно-следственные связи свели вместе старых партийцй с действующим генералом армии, через него с мафией и снова с генералом, но уже Государственной безопасности, закрутив всех и вся в замешенный на патриотизме, чувстве долга, любви к деньгам и нелюбви друг к другу сюжет. Конечно, можно допустить, что данный конкретный сюжет не более чем отдельный нетипичный союз не всех старых партийцев, с не лучшим генералом и с не самой "крутой" мафией. Что это локальный пример драки за малую и далеко не самую жирную жилу в россыпи партийного золота. Наверное, действительно не самую жирную... Но только вряд ли на других жилах разыгрывается принципиально иной сюжет. Вряд ли! Потому что сюжеты дележки денег - везде одинаковы. И везде пахнут кровью. Количество которой впрямую зависит от суммы делимых средств. В этом случае деньги обещали быть немаленькими.
Глава 12
- Курсант!, - Я! - К бою! Иван Иванович принял боевую стоику. Одна рука, сжатая в кулак, прикрывает живот и бок, другая, согнутая в кулаке, - грудь и лицо. - Ниже левую руку, - сделал замечание инструктор. - Еще ниже. Вот так! А теперь - атака! Иван Иванович резко отпрыгнул в сторону, слегка пригнулся и, резко выбросив вперед правую руку, ударил в... стену. Сильно ударил. - А-а! Ой-ей-ее! - заорал он. - Ну что еще? - возмутился инструктор. - Больно! - пожаловался Иванов, дыша на разбитый кулак. - Сколько раз вам можно повторять, что ваша боль вторична! Что вашему противнику гораздо больнее. Стократ болънее. Вы отбиваете кулак, разбивая ему лицо. Ваши повреждения много меньше, чем причиненные ему. Еще раз. - Что еще раз? - Повторите упражнение! - Но... - Тогда спарринг. Курсант Дубов, ко мне. - Нет! Не надо! Не надо Дубова! Я лучше повторю упражнение. Одна рука прикрывает живот и бок, другая грудь и лицо. - Атака! Удар! - О-ё-ё-й! - В чем дело? - Больно-о-о! - Два шага назад, курсант. Раз. Два. - Знаете, почему вам больно? - Почему? - Потому что вы бьете стену, а не противника. Потому что вы не верите, что это противник, а не стена. Смотрите и представляйте реального бойца, который, если вы не ударите его первый, ударит вас. После чего вам станет гораздо больнее, чем сейчас. Это не стена. Это ваш противник! Вот его лицо, туловище, руки. Видите? На стене действительно был нарисован человек. С руками, ногами, туловищем и головой. На теле противника были густо налеплены черные, из толстого дерматина точки. В которые нужно было бить. Ивану Ивановичу не надо было бить во все точки. Ивану Ивановичу довольно было попадать в три точки - в переносицу, горло и пах. - Удар! - Ой-е! - Еще удар! - Мамочки! - Еще! - Айя-яй! - Два шага назад! Раз. Два. - Показываю. Инструктор принял боевую стойку, сделал выпад, коротко и резко ударил. Так, что стену тряхнуло. - Ясно? - Да-а. - К бою. Удар! Удар! Удар... До синяков. До кровавых ссадин на костяшках пальцев. Синяки и ссадины пройдут. А привычка бить в полную силу, не заботясь о собственных болевых ощущениях, останется. И пригодится. И еще, если бить часто и долго, рука привыкнет к боли, на костях нарастут специфические, снижающие чувствительность мозоли, и рука уже не будет приостанавливать удар, куда бы он ни был направлен. Удар! Удар! - Отставить. Иван Иванович стер с кулаков кровь. - Спарринг с манекеном! - Ладно... - Что?! - Есть! Манекен был не простой. Манекен был с начинкой. В теле манекена были спрятаны динамометры, которые фиксировали силу удара. - К бою! Удар! Удар! - Сильнее! Удар... - Я сказал - сильнее! Как можно сильнее. - Но я и так... Удар. Удар. - Ой, мамочки. Больно-о-о... Продемонстрированная сила удара едва дотягивала до второго юношеского разряда по боксу. - Сильнее можете? - Нет. Мне больно. - М-м-м, - застонал инструктор. - Достал ты меня, Иванов! Вконец достал! и с досады что было сил врезал манекену в челюсть. Стрелка динамометра дернулась вправо до упора. До ограничивающего ее ход штырька. - Свободен! - Совсем свободен? - На двадцать минут свободен. - А что через двадцать минут? - Спарринг через двадцать минут. С живым противником спарринг. Со мной спарринг...
Глава 13
Вначале был бег. Сумасшедший бег по сильно пересеченной заборами, огородными грядками и канавами местности. Капитан Борец уходил от возможной погони напролом. Но хоть и напролом, все равно зигзагами. Как заяц, за которым гонится лиса. Прямая траектория была, конечно, короче, но в конце ее беглеца могла ждать засада. За час бега капитан одолел двенадцать километров. Передохнул пять минут и пробежал еще десять. В общей сложности через двадцать два километра он вышел на дорогу и проголосовал машину. В городе он был меньше чем через четверть часа. Еще через пятнадцать минут он звонил в дверь одного своего близкого, в смысле географического расположения, приятеля. - Ты откуда? - сильно удивился тот. - От верблюда. У тебя деньги есть? - Что ты! Зарплату опять задержали... - Я не о зарплате. Я о больших деньгах. - Откуда у меня большие, если даже маленьких нет. - Я же не так просто прошу. - А как? - Под выгодные тебе проценты. Под пять... Ну ладно, под восемь процентов. В месяц. - Ну если совсем немного... - Немного не надо. Надо все, что есть. - Сколько? - Я же сказал - все, что есть. Не сомневайся - отдам. Я даже, если не захочу, - отдам. Ты же знаешь, где я работаю. Мне, если ты с жалобой на командование выйдешь, за невыплаченный долг погоны снимут. Ну давай, давай, выручай. - Ладно. Раз такое дело... Раз такое дело и под десять процентов. - Под восемь. Я сказал - под восемь. - Под восемь не могу. Сам под девять взял. - Жлоб ты, Паша! - Жлоб тот, кто в трудную минуту другу отказывает. А я нет Я иду ему навстречу. Впрочем, я совершенно не настаиваю... - Ладно. Под десять, так под десять. Тащи сюда свои бабки. Друг ушел в соседнюю комнату и вернулся буквально через минуту. - Двадцать тысяч сотенными бумажками. Можешь не пересчитывать. Пиши расписку. И гони какой-нибудь документ. - А одной расписки мало? - Мало! С распиской мне за тобой бегать придется. А с документом - тебе за мной. Чувствуешь разницу? Капитан вытащил красную книжечку пропуска. Который теперь ему был абсолютно не нужен. - Пропуск сойдет? - А как же ты на работу?.. - А мне не надо на работу. Я в отпуске. Как раз на месяц. А через месяц мы проведем обратный размен. Идет? - Ну-ка дай пропуск. На пропуске была фотография капитана Борца, были печать, штамп и подписи. И было продление до конца следующего года.