Иващенко Валерий. Горький пепел победы

егоможно вернуть?
   Эльфка оказалась не в силах сдержать улыбку, а потому отвернулась, шагнула к облупленному шифоньеру и, быстро разобравшись в его содержимом, тотчас швырнула рыжей платье.
   - Поторопись…
   Круглолицая луна сыто смотрит на дорогу. Знает только лишь она, отчего так понемногу ноет сердце и душа. Заплутали тропки-стёжки. Правда, ночка хороша в принаряженной одёжке.
   Мазуня так засмотрелась на наводящее тревожные размышления полнолуние, что споткнулась и едва не растянулась на этих каменюках во весь рост.
   - Тише! - шикнула на неё Селина. - У тебя что, вместо глаз пуговицы пришиты?
   Любящая вступаться за справедливость Ариэла всё же проворчала, что эта рыжая не обучена всяким волшебным премудростям. Не видит ни черта, короче - вот и ползёт вся процессия кое-как.
   Замечание оказалось очень кстати. Правда, выводы из него сделали куда более далеко идущие - Селина осторожно, недоверчиво уселась на подставленную спинку рыжей подруги словно на диковинную лошадь, а отчаянно и безуспешно пытающуюся не делать круглые глаза Мазуню посадили на зеленоволосую поборницу справедливости. Прикрывающий тылы Жулик равнодушно пожал плечами да жестом показал, что не потеряется. Ну, а эльфийских воительниц учить быстро бегать по бездорожью вовсе не надо - к чести Тэлль стоит признать, что она хоть и запыхалась, но не отстала от отчаянно понёсшихся вперёд ламий.
   Правда, эльфка не смогла передёрнуться от отвращения, когда по всему естеству мерзко царапнуло одними только отблесками тёмной силы, а перед глазами снова появился небольшой чёрный обелиск, словно зловеще растущий из-под земли коготь.
   Тишина стояла такая, что отделаться от ощущения, будто слышен неумолчный шорох льющегося наземь лунного света, никак не удавалось. Высящиеся впереди и немного вдаль скалы и даже горы высвечивались беспощадными лучами так ярко, что казались какими-то даже неестественными.
   А перед ватагой отчаянных дамочек уже мрачно колыхалась полупрозрачная призрачная тень.
   - Знакомый тебе тёмный лорд - мой внук, и он попал в беду, - негромко объявила первой осмелившаяся приблизиться Селина. - Открой могилу. Так надо.
   Хорошо видимый в косом лунном свете призрак печально склонил голову, словно задумался. А затем неслышно отплыл в сторону, не загораживая более пути - и скрестил на груди руки.
   Волосы Мазуни едва не встали дыбом от страха - вот уж зрелище было бы под луной! Ибо чёрный камень закачался и с хрустом полез из-под земли. Вид поначалу был такой, будто это и в самом деле здоровенный зверюга дремал до поры там внизу, а теперь намерен весь выбраться наружу. Однако едва камень плавно отлетел в сторону и лёг на щебень, как нужное место словно бесшумно взорвалось - поток чуть похрустывающего и постукивающего каменистого грунта, словно струя воды из фонтана, быстро обнажил немалого размера яму, залитую чернильной темнотой.
   Тотчас же зажглись два шарика света, две маленькие луны, и взгляды девиц уважительно приценились к белеющему на дне здоровенному вытянутому черепу.
   - Что теперь? - Ариэла отчего-то тряслась мелкой дрожью.
   Зато благоразумно оставшаяся поодаль эльфка зашлась в тошнотворных спазмах - теперь затаившаяся словно чёрная пантера на дне Сила хлестала наотмашь, как бешеный обжигающий ветер. Ведьму выглянувший снизу мрак уважительно обошёл стороной, подошедшую Верайль лениво лизнул и тоже отодвинулся.
   Селина присела у края, высыпала из пригоршни на плоскую поверхность камня щепоть семян. Ловко и привычно разделила на три части, передвинула и поменяла местами две из них. Одного взгляда вниз ведьме хватило, чтобы понимающе и серьёзно хмыкнуть - и ещё две белеющие на чёрном камне части поменялись местами.
   - Не трогать это, если задницы дороги.
   Даже опытная и всякого повидавшая рыжая ламия едва удержалась, чтобы не заорать дурным голосом, потому что мир вдруг сдвинулся и стал другим. И эта хранящаяся здесь исполинская силища всего лишь откат заклинания? Сказки рассказывайте… Нет, выглядело всё вроде бы и точно так же, как прежде - но оно стал настолькоиным, что ой-ой.
   А ведьма выпрямилась, неспешно отряхнула ладони о подол переливающегося серыми сполохами шёлкового платья, и воздела их над открытой могилой. Верно, верно соображает сестра по духу - Селина ободряюще подмигнула ей - внучок тут припас столько своей тёмной и пряно обжигающей магии, что сгореть как мошка в печи очень даже запросто…
   Сила входила в ведьму мерзко и одновременно настолько сладостно, что Селина некстати подумала, что примерно такие же ощущения могли бы оказаться, если бы она в своём пригожем нынешнем виде вдруг решила заняться с внуком любовью… вот и всё.
   - Не лопнешь, сестра? - озабоченно поинтересовалась взъерошенная Верайль, проверяя раскоп на малейшие следы. - Вот здесь, в уголке ещё лужицаосталась.
   Хотя этой столь пренебрежительно названной малости, прилежно выбранной вдруг словно ставшей выше ведьмой, и хватило бы на хорошее камлание, ламия с усмешкой рассказала, как ещё в детстве Ариэла набегалась на ветре и изрядно простыла.
   - Ну, я напоила её горячим молоком бешеной антилопы с ядом гадюки, закутала потеплее чтоб пропотела, и уложила спать. А тут мне что-то и у самой так в носу засвербело! Но чихнуть побоялась - вдруг разбужу малышку? Зажала себе рот и нос руками… Меня тогда чуть не разорвало, представьте! - улыбнувшаяся этому воспоминанию Верайль распрямилась от ямы и кивнула. - Теперь чисто.
   Горящий взгляд Селины, серьёзной настолько что остальных девиц заколотило уже всерьёз, уставился на с виду спокойную и даже немного отрешённую Мазуню. Крепкая порода…
   - Ты первая. Сними тряпки и ляжь здесь, - уже спрыгнувшая вниз ведьма отчего-то нежно похлопала по кости древнего зверя. - Тэлль, дай тот ржавый ножик. Да не выворачивайся наизнанку, дурища остроухая…
   Рыжая независимо пожала плечами. Платье небогатой мещанки, чуть стоптанные грубоватые башмаки и всё остальное сиротливо осталось на краю могилы, а хозяйка осторожно спрыгнула вниз. Поёжилась от холода, но всё же её фигурка довольно комфортно расположилась на здоровенном черепе - спина и плечи на покатости лба, ноги поверх верхней челюсти. Вон, даже пяточки в ноздри засунуть попыталась.
   Ведьма тем временем деловито осмотрела неестественно ярко блестящий в лунном свете клинок, с которого азартно скалился светящийся дракон. Ладонь её бесцеремонно легла на грудь вольготно разлёгшейся Мазуни. И едва опытная ведьма убедилась, что сердце у рыжей именно там, где природой и назначено, не мешкая вонзила в это место кинжал.
   Дружное "ахх…" вырвалось из любопытно сгрудившихся по краям ямы зрителей. Даже проверивший округу и успокоившийся насчёт нежелательных свидетелей Жулик побледнел от страха. Ибо ведьма недовольно проворчала, чтобы зеваки наверху не застили лунный свет, и медленно стала вытаскивать лезвие.
   Странное дело, по мере появления кинжала наружу фигура вздрогнувшей и затихнувшей Мазуни таяла, истончалась в серебристом сиянии - и наконец исчезла совсем, оставив на лезвии лёгкий сероватый налёт.
   - А ведь, получается, - ведьма нашла светящимися угольками глаз взгляд Верайль и легонько кивнула.
   - Дочь наша, теперь ты, - мать легонько обняла Ариэлу, чмокнула в нос и неслышно шепнула известные только ламиям тайные слова. - Встретимся по ту сторону вечности, сестра.
   Зеленоволосая ламия посмотрела на зловещий клинок внизу, затем взгляд её мерцающих глаз озарился нежной любовью и верой, когда она посмотрела на мать - и вот уже отчаянно сиганувшая вниз Ариэла принялась устраиваться на черепе древнего чудовища. К немалому удивлению собравшихся, ей это всё же удалось, и даже с весьма немалым удобством.
   - Да не тут, чего без толку лапаешь меня, - оттолкнула она руку Селины. - У нас с другой стороны! Справа, вот тут, как у всех норма…
   Жизнь, или что там у ламий вместо неё, никак не хотела уходить из этого стройного, чуть подрагивающего от боли тела. И всё же серый клинок вышел из раны, выпил до донышка всю её сущность - и Ариэла исчезла бесследно.
   Отвернувшаяся Верайль закусила губу и только сейчас смогла бросить в опустевшую могилу взгляд. Удивительно, однако в отблесках её прекрасных глазах заискрилась воспетая бардами драгоценная, солёная и горькая влага. Наверное, у ламий всё-таки есть душа - и в душе этой просто пошёл дождь…
   - Это действительно необходимо?
   Не дождавшаяся ответа эльфка разоблачалась гордо и невозмутимо. Показать этой нечисти, как умеют умирать перворождённые? Завидуйте, грязные животные! Она улеглась на алтарь черепа так непринуждённо, словно каждый день только этим и занималась…
   И всё же, когда ведьма в третий раз извлекла и осмотрела клинок, он ещё не покрылся бархатной чернотой. Не всё ещё было собрано, не все части единого воссоединились - и Селина после кивка волнующейся не менее её Верайль легко, словно в масло, вонзила оказавшийся воистину непростым кинжал в лобную кость разлёгшегося у её ног черепа. Критически посмотрела на получившуюся картину, достойную кисти живописца, и ухватилась за протянутую сверху ладонь.
   Уже на краю этой диковинной могилы она вздохнула, и только ламия чувствовала, какая нешуточная буря страстей бушует в этой с виду хрупкой и неуместно красивой ведьме.
   - Жулик, отойди подальше, вон туда, - она указала рукой на высящуюся в сотне шагов скалу. - Если кого из нас придавит, будь готов сразу прийти на помощь.
   И шевелением руки Селина подпитала его изрядной толикой Силы. Поскольку огорошенный ритуалом демон повиновался беспрекословно, ведьма проводила его горящим мрачным и недобрым огнём взглядом, а затем повернулась к подруге и помощнице. Некоторое время всматривалась, словно пыталась найти что-то в глубине светящихся зрачков.
   - Умеешь ли ты молиться, Верайль? Сейчас самое время, - глаза её с каким-то страданием и надеждой всматривались в ламию.
   - Нет. Да и бессмертные нам тут не помощники, - они обе усмехнулись столь кощунственным словам, словно боги могут быть помощниками жалким самонадеянным насекомым. - У нас всё получится, сестра!
   - Хотелось бы мне самой в это верить, - по своей неискоренимой ворчливости буркнула Селина и вздохнула, набираясь решимости. - Ну что, поехали?
   Ламия свернула ладони особым образом, словно обхватив ими трубу или нетолстое дерево, и направила в опустевшую могилу, из которой любопытно скалился облитый лунным молоком череп с живописно торчащей посреди лба рукоятью. Изливаемый ведьмой поток магии оказался горячим словно лава - но Верайль лишь крепче стиснула судорожно сжатые зубы.
   - Сильнее давай - видишь, не берёт, - она непроизвольно охнула от боли, когда направляемая ею Сила стала изливаться уже целым водопадом, чёрным и неумолимым.
   Внизу бушевала маленькая буря. Во все стороны метались призрачные сполохи, временами проскакивали короткие молнии, чтобы тотчас исчезнуть в бешено крутящемся вихре. Обеих волшебниц внезапно охватил горячий азарт, и ведьма приоткрыла краник на всю.
   Вот уж полыхнуло, так полыхнуло! Даже взирающая круглыми глазами на это неслыханное чародейство луна заплясала на ночном небе. Если в костёр выплеснуть ведро доведённого до кипения земляного масла, примерно такое воздействие оказал щедро изливаемый вниз поток магии.
   - Сбрасывай, пора! - и едва ламия развела чуть шире ладони, как Селина тут же сквозь них отчаянно ухнула в яму весь оставшийся у неё немалый запас…
 
   Вселенная сладко зажмурилась, когда её новая дочь судорожно сделала вдох, а затем зашлась в первом крике рождения…
 
   - Красивая, - вгляделась Верайль, выжидая когда с обожжённых ладоней исчезнут не только чёрные пятна ожогов, но даже и волдыри. - Как интересно, ведь она одновременно и ламия, и человек, и эльфка - и даже дракониха.
   - В общем, неописуемая стерва, - слабо улыбнулась в ответ Селина.
   Ламию отшвырнуло взрывом в сторону и довольно чувствительно приложило о валун. Но всё же она сумела извернуться в полёте и втиснуться меж обмякшей ведьмой и неумолимой поверхностью камня. Принимая на себя большую часть удара и в то же время смягчая его для потерявшей сознание подруги. И вот теперь они валялись поодаль, с трудом приходя в себя и чувствуя, как из тел медленно уходит слабость, а с сердца тревога.
   Всякие треволнения и трепыхания в окружающем мире вроде бы прекратились. По-прежнему равнодушно и задумчиво светила с неба едва сдвинувшаяся на своём пути луна, всё так же неподвижно высились недавно отплясывавшие такие лихие кренделя горы и скалы окрест.
   Селина с оханьем и ворчанием поднялась, погладила грязные и свалявшиеся волосы товарки, которой раздробило переднюю ногу - всё ещё трясущийся от страха Жулик терпеливо придерживал в нужном положении заканчивающуюся копытцем конечность, пока быстрая на восстановление ламия не придёт в порядок.
   - Давай, побыстрее выздоравливай, - и Верайль кивнула в ответ - неровен час, кто нагрянет полюбопытствовать.
   Уж волшба такой силы незамеченной не останется, будьте покойны. Небось, звон по всему миру прошёл, переполошились все подряд. А доковылявшая к могиле ведьма не стала, против ожидания, осматривать лежащее прямо на щебне серебристо-красивое женское тело. Наоборот, Селина наклонилась к белеющим на камне трём щепоткам - и быстро поменяла две из них местами.
   - Вот теперь всё, и никакая тварь не сможет ничего сделать, - с мрачным удовлетворением констатировала она и проворно сгребла с чёрного камня обратно в карман пригоршенку обычного проса.
   Как ни странно, но бушевавшая буря не тронула простенькой и незамысловатой женской волшбы простой деревенской ведьмы. Наверное, точно так же и мы не замечаем на бегу листьев или травинок под ногами… Селина выбросила из головы всякую муть, и только сейчас присела на корточки у слабо дышащего тела.
   - Ну, и каково оно? - поинтересовалась она с неуёмным любопытством.
   Лежащая у края залитой лунным светом могилы приоткрыла глаза и с непонятной весёлостью покосилась в её сторону.
   - Не засти свет - не видишь, я загораю, - и перевернулась, нахалка, на живот.
   Удивлению ведьмы, похоже, не было пределов, потому как повиновалась она беспрекословно. А непонятная пока девица повалялась ещё немного на щебне, с удовольствием потянулась, и только сейчас соизволила встать.
   - Интересное ощущение - быть сразу и… - по мере перечисления она легко и непринуждённо обращалась в ламию, стройную эльфку, а под конец ближайшие скалы накрыли тенью крылья радужно-серебристой драконихи.
   Здоровенная бестия, внушающая абстрактное уважение даже одними только своими размерами, глянула в сторону съёжившейся от неожиданности ведьмы глазом с вертикальным зрачком и шаловливо пыхнула из ноздрей дымом. Затем пошла неуловимым маревом - и вот перед Селиной снова возникла обычная длинноногая девчонка.
   - Оделась бы уж, бесстыдница, коль человеком прикинулась, - уже исцелившаяся от увечий ламия бодро прицокала сюда на своих четырёх копытцах.
   - Привет, ма, - девица хихикнула и как ни в чём ни бывало помахала ручкой.
   - Или эльфой? - приценилась Верайль взглядом. - И какая же ты настоящая?
   Девица на удивление ловко крутанулась на одной ноге вокруг себя. Миг, и она уже осматривала объявившееся на ней короткое платьице-одно-название драгоценного зелёного с золотом шёлка.
   - Ну знаешь, - фыркнула еле сдерживающая улыбку Селина. - В этом недоразумении ты смотришься ещё более развратной, чем совсем без него.
   Улыбаться ведьме было от чего. Не столько от того, что удивительным образом слившяся воедино кровь четырёх рас дала столь блестящий результат - вон какая красотулечка попой вертит, пытаясь рассмотреть себя сзади. А скорее от того, что все четыре девицы и сознанием стали единым целым - и судя по всему, ни малейшего неудобства от того не испытывали. Правда, нааверняка и ветра в голове вчетверо больше стало.
   - Интересное дело, - хмыкнула девица. - Я помню все свои четыре прежних жизни, но ничего в голове не перепутывается, словно так и надо.
   Верайль со своего места прекрасно видела все сделанные на пробу превращения девицы, и поинтересовалась - какая же та настоящая? Правда, несколько сконфузилась, заслышав ответ, что в любом виде настоящая и есть.
   - Даже такая, - проплыл в воздухе весьма знакомый голосок, и Селина едва не захлопала от восторга в ладоши - рядом стояли и настороженно взирали друг на дружку две одинаковые Верайль.
   - По-моему, это ты, - однако соседка той, на которую довольно-таки неуверенно указала женская рука, рассмеялась серебристым колокольчиком и снова вернулась к выбранной собою форме.
   То бишь девицы несколько эльфийских стройных пропорций.
   - Ладно, давайте уходить, - ламия опомнилась первой. - Кстати, как бы нам тебя назвать?
   - Не пыжись, маменька, - язвительно отозвалась та и хозяйственно привесила на пояс ножны с кинжалом. - Пусть ондаст мне имя.
   Затем она полюбовалась на невесть каким образом вновь оказавшееся на пальчике витое кольцо и вздохнула.
   - Прежняя Тэлль как попой чуяла - обручальным станет. И вот, словно в эльфийский колодец глядела.
   Верайль и Селина переглянулись. С ума спрыгнуть можно - необъяснимым образом удалось едва ли не лучше, чем они и задумывали! Чадушко унаследовало от прежних рас всё, что только можно было. Переплавило в себе, и теперь прямо тебе полубогиня какая-то. Но выглядит и пахнетдовольно миленько…
   - Как я смогу помочь вернуть чернокнижника - не знаю. Но что я горы сверну на этом пути, в том клянусь, - призналась девица.
   Она заглянула в опустевшую совсем могилу - на дне лишь тускло блестела серебряная пряжка. Под давящим взглядом яма засыпалась грунтом, и чёрный осколок камня с залихватским хрустом воткнулся последним. Всё стало как было, лишь магией от этого места теперь даже и не пахло. А новоявленная волшебница задумчиво посмотрела на осторожно подбирающуюся к её босой пяточке тень стража.
   - Уймись, барон. Можешь, конечно, поскучать у этого места… - она призадумалась и щёлкнула пальцами. - Но можешь и пригодиться.
   Ведьма с ламией переглянулись и одобрительно кивнули. Шустро соображает девонька. Опыта и умений, правда, не хватает - но то дело наживное.
   - В кольцо спрячь его, - Верайль указала пальцем на мягко переливающийся светом ободок металла.
   Вдвоём обе старшие волшебницы быстро растолковали своей то ли дочери, то ли Падший знает кому, что тут и как. То ли девица и впрямь обладала незаурядным даром, то ли и впрямь оказалась далеко не дурёхой - но довольно быстро ей удалось заключить отчаянно трепыхающуюся и удирающую тень в кольцо.
   Справедливости ради стоит признать, что при виде этого зрелища обретающийся в сторонке Жулик трясся как овечий хвост. Чует, чует вражина, что однажды и его могут так… однако девица не стала издеваться над честным демоном. Лишь поманила пальчиком поближе - а потом с таким аппетитным хрустом врезала тому по физиономии, что бедняга даже трезубец свой потерял.
   - Признаёшь хозяйскую руку?
   - Тяжёлая, - покладисто кивнул расплющенный по скале Жулик, и с уже постепенно переходящей в привычку сноровкой растёр по харе сопли кровавого огня.
   Селина внимательно, с обстоятельностью настоящей сельской ведьмы осмотрелась - ничего ли не забыто или упущено? Заставила Жулика подобрать оставшиеся от девиц одежды. Правда, полосу драгоценного шёлка отобрала и протянула ламии. Та снова заартачилась было, уж в этом отношении она оказалась куда упрямее Ариэлы. Однако мысль о том, что это единственная и любимая одежда дочери, быстро перевесила остальные соображения.
   - А здорово, мам, - завязавшая ей повязку новенькая окинула Верайль лукавым взором. - В ней ты ещё более сооблазнительная, голая и развратная, чем без неё.
   Удивительно, но три девицы смеялись. Видимо, все страшные и великие события этой ночи настолько опустошили их, что даже для удивления места не осталось. И смех - это единственное, что им оставалось…
   В полночном небе за округлившейся от испуга луной гнался посеребрённый её светом дракон. Вернее, дракоша - попавшейся по пути и благоразумно уступившей дорогу ушастой сове то древние инстинкты подсказали сразу. В принципе, съесть не должна бы… хотя, бывает, что и тигрицы забавы ради на мышей охотятся… потому пернатая ночная охотница не стала испытывать судьбу и круто спикировала к проплывающим внизу древесным кронам.
   Однако, шаловливой и отчего-то весёлой дракоше, как справедливо приметила сова, ловить её вовсе и не потребовалось. Оказалось достаточным глянуть на ту особым, забытым даже в самых старых легендах взглядом, как с трепыхающимся от страха сердечком птица сама взмыла вверх и опустилась летящей великанше на словно отлитую из серебряных чешуек спину.
   Тут оказалось тепло, вовсе не ветрено и как-то даже уютно. Правда, обнаружились две колдуньи непонятного роду-племени, но их она не боялась совершенно - уж эти её не тронут. Уважают отчего-то… мгновенно нахохлившаяся сова сердито щёлкнула клювом, едва какой-то поганый демон вознамерился протянуть к ней лапищу.
   - Смотри, тоже в морду двинет, - улыбнулась вольготно разлёгшаяся на драконьей спине Селина. Волосы давно растрепались и стали колтуном, но приводить себя в порядок ведьме было абсолютно лень.
   - Да вроде не должна, с их светлостью маркизом вроде уж родства никоим боком, - проворчал Жулик, однако на всякий случай свои поползновения прекратил.
   И даже отодвинулся подальше. Кто их знает, этих женщин? Всё у них не как у людей - и даже не как у порядочных демонов. Вон, даже у этой, ужас какие когтищи. А клювище тоже подстать - ежели, к примеру, харю таким раскровянит, куда хлеще чем кулаком выйдет. Опять придётся к хозяйке ползти, магию клянчить… и расстояние между ним и птицей увеличилось опять.
   - Дочь, а зачем тебе эта птаха? - задумчиво наблюдающая за быстро уплывающими назад землями Верайль непочтительно постучала ладонью по драконьей шкуре под собой.
   Ответ пришёл сразу - и довольно неожиданным образом. Просто у всех отчего-то всплыла вдруг в головах мысль, что серебристых каменных сов в родном для маменьки мире не водится. А эта мало того, что сама по себе милашка, так ещё и вот-вот шесть пятнистых яичек принесёт - вон как животик под перьями топорщится.
   И обращённые на сову женские взгляды по вполне понятной причине потеплели. Жулик, правда, страдальчески пытался отворчаться, когда его назначили в довесок ко всему ещё и главным смотрителем пташни их сиятельства - но один только вид лениво сжатой в кулачок ладошки Селины живо отбил у демона всякую охоту своевольничать.
   - И мышей да лягушек ловить стану как миленький, - философски заключил он. - В принципе, настоящему демону любая работа по плечу…
   Как они пересекли границу иного мира, глядящая во все глаза ламия так и не заметила. Лишь засновали перед взором мельтешащие тени, успокаивающего движения которых так не хватало в этом чужом мире людей, эльфов и прочей нечисти. Миг-другой, а дракоша уже развернулась над бухтой, легонько встрепенула крылами над сумрачным и заснувшим городом - и приветливые огоньки замка быстро приблизились.
   - Задушишь! - пискнула из-под Верайль вновь обратившаяся в девицу дочь, едва вся усталая, но довольная компания оказалась на дворе.
   Трёхглавый пёс с любопытством принюхался к выбравшейся из-под ламии девахе в символическом мини-платье. Видимо, ему то ли не понравилось, то ли даже очень не понравилось - но все три чёрные головы одновременно чихнули огнём.
   - Ах ты ж погань! - откуда в смертельно уставшей Селине взялась злость, толком не поняла и она сама. - А давно тебя ведьминской метлой не потчевали?
   Исполнительный Жулик уже послушно притащил прихваченную ведьмой ещё из домика её потрёпанную метлу, и вот ею-то женщина принялась с достойным лучшего применения трудолюбием охаживать завывающего пса. Да по морде, да по другой, да по третьей! Видимо, ведьминская метла оказалась куда более действенным средством убеждения, нежели даже кулаки чёрного мага, ибо чёрный зверюга почти сразу капитулировал. Перевернулся на спину, задрав кверху лапы. И лишь испуганно вздрогнул, когда девица почесала его брюхо да показала тем самым, что пока не гневается.
   - Кто б знал, - Жулик уважительно таращился на метлу в руке победно и устало улыбающейся ведьмы, а сам, подлец, так и прикидывал место - куда бы половчее удрать.
   Ибо любой мальчишка или девчонка этого мира из сказок знали - удар ведьминской метлы это будет куда покруче, нежели, скажем, если на макушку гора упадёт или моланья с неба прилетит.
   - Мам, бабуля - вы спать? А у меня тут ещё кое-какие дела есть… личные, - и переливы шаловливого серебристого смеха непостижимым образом растаяли в образовавшейся пустоте.
 
   Как хорошо, когда проснувшись утром, можно никуда не спешить! Поваляться чуток в постели, всем телом впитывая ласковую, гладкую чистоту постели. И при этом краешком сознания с удовольствием помнить, что дела идут отменно - и никакие долги или неисполненные клятвы не висят над душой, омрачая хорошее настроение одним только своим существованием.