Мы смело прогнозируем то, что гражданское общество Запада, которым нам, русским, все время колют глаза — тоже не жилец. Голем его сожрет. И это уже пророчит известный нам Жак Аттали:
   «…Хотя существует широко распространённое мнение о том, что рыночная экономика и демократия в их комбинации являются «вечным двигателем» человеческого прогресса, эти две ценности Западной цивилизации не способны поддерживать вообще никакую цивилизацию. Если Запад и, в особенности, его самозванный лидер Соединённые Штаты не осознают недостатки рыночной экономики и демократии, Западная цивилизация постепенно распадётся и, в конце концов, саморазрушится…
   Несмотря на то, что трещины в фасаде Западной цивилизации только начинают проявляться, пристальный взгляд в её основание обнаруживает глубокие недостатки, которые могли бы обусловить её всеобщий крах. Если мы хотим препятствовать такой катастрофе, то должны начать с признания того, что тесное единение демократии и рыночной экономики страдает тремя фундаментальными дефектами:
   первый – определяющие принципы рыночной экономики и демократии во многом не могут быть приложены к Западному обществу;
   второй – эти две совокупности принципов часто противоречат друг другу и в большей мере ведут к разногласию, нежели к согласию;
   третий – сами принципы несут в себе зёрна их собственного разрушения…
   …Вопреки расхожему мнению, рыночная экономика и демократия —эти столпы Западной цивилизации — в большей мере разваливают друг друга, нежели подпирают…
   В демократическом обществе содействие интересам личности есть конечная цель, в то время как в рыночной экономике личность — это товар, который может быть отброшен за недостатком необходимого образования, мастерства, физических данных или воспитания.
   Рыночная экономика признаёт и поощряет сильное неравенство между экономическими агентами, в то время как демократия базируется на равных правах всех граждан. Лишая некоторых людей возможности удовлетворять свои основные экономические потребности, рыночная экономика тем самым уменьшает возможность осуществлять их полные политические права.
   Рыночная экономика противостоит концентрации власти, отбивает охоту к временным союзам между участниками и поощряет эгоизм, в то время как демократия ориентируется на поддержку политической ответственности, на коалицию граждан в политических партиях и на понимание нашей общей судьбы.
   Рыночная экономика создаёт мир «кочевников», в то время как демократия опирается на «оседлых» людей. Даже когда свободное перемещение товаров, капиталов, идей и людей приводит к разрушению национальных границ, демократия нуждается в их сохранении с тем, чтобы отделить иностранцев от граждан, имеющих право голоса. Напряжённость в обществе, создаваемая этим противоречием, широко распространена в США и Европе — это возмущение и негодование, связанное с притоком иностранной рабочей силы.
   Рыночная экономика базируется на объединении эгоистического поведения экономических агентов, в то время как демократия полагается на принцип подчинения меньшинства большинству. Богатое меньшинство по обеим сторонам Атлантики все с большей неохотой поддерживают налоговые системы, выгодные большинству, которое составляет средний класс…
   При неограниченных потребностях индивидуума и изменчивости его выбора — либо политических лидеров, потребительских товаров, технологий, либо культурных тенденций — никакая комбинация рыночной экономики и демократии не в состоянии обеспечить крепкий базис для прочной цивилизации.
   Из трёх ранее названных недостатков главных ценностей Западной цивилизации ни один из них не содержит в себе большей опасности, нежели второй — непримиримые противоречия между рыночной экономикой и демократией. Когда две действующие концепции противоречивы, одна из них с неизбежностью начинает довлеть. Очевидно, что во всём мире рыночная экономика сегодня более динамична — большие силы поддерживают её.
   Неистовый поиск денег для фондов оплаты выборных кампаний, повсеместное распространение коррупции, масштабы криминальной экономики — всё это знаки доминирующего влияния морали рыночной экономики над демократической.
   Наделенное властью меньшинство, добившееся полного преимущества в рыночной экономике, приходит к необходимости осуществления всеохватывающего контроля над ресурсами, а это приведёт к тому, что коллективные демократические решения большинства будут рассматриваться как излишнее бремя. Средства информации окажутся в руках громадных объединений, которые смогут влиять на поведение граждан всего мира, углубляя их скептицизм относительно политических дел и демократических ценностей… Рыночный механизм и коррупция будут заменять собой угасающую демократию… Результаты политической деятельности будут покупаться и продаваться. Рыночная экономика, утверждая торжество прав «корпоративной» экономики над правами человеческой личности, будет управлять каждым элементом общественной жизни от полиции, правосудия, образования и здоровья до самого воздуха, которым мы дышим. При таких обстоятельствах Западная цивилизация будет самоуничтожаться…
   Падение национального патриотизма, отказ коррумпированных национальных элит исполнять возложенные на них обязанности — всё это будет отнесено за счёт губительной слабости традиционного национального государства. Между тем, агрессивные негосударственные организации (огромные компании или нелегальные образования, такие как мафия, наркокартели, торговцы ядерным оружием) будут использовать отсутствие сильной власти в своих собственных целях, что, несомненно, поставит под угрозу нашу жизнь и само выживание. Даже наша религиозная вера и социальные ценности станут разрушаться, когда церковь будет развращена коммерцией. В противостоянии цинизму и безысходности остаётся уповать на одну лишь гражданскую добродетель…» (« FOREIGN POLICY «, Summer 1997, стр. 54 – адаптированный перевод Ю. Манжура).
   Ну что ж, завершим наш первый опыт приближения к опасному нечеловеческому разуму.
   Что же мы видим? Прежде всего, что «голем сапиенс», хотя и силен, но не всесилен. Самых больших успехов он достигает в странах Запада и в России. А вот в других цивилизациях его продвижение слабовато. Там ему сопротивляются. Особенно в Китае. А потому можно предвидеть действия Сообщества Тени. Ждите, друзья, и работ над генетическим оружием, которое призвано очистить Землю от ненужных Голему рас и народов — особенно на фоне вымирания белой расы. Ждите и больших усилий по развалу Китая, и политики превращения России в поле ожесточенной свалки между цивилизациями, которые Сообществу Тени нужно ослабить. И будут еще войны и специальные операции по разрушению тех стран, кто пытаются противостоять Голему, принимая на вооружение и ядерные заряды, и опасные для Голема идеи.
   Перед нами, читатель — не что иное, как воплощенный дьявол. Гениальность древних в том и состоит, что они предчувствовали пришествие Сообщества Тени.
   И дьявол явился! Как в романах-ужасах Дина Кунца. Именно с ним нам и придется выдержать жестокую войну…

ГЛАВА 5. СООБЩЕСТВО ТЕНИ: ОПОЗНАНИЕ

 

Загадка Ротшильдов

   Читатель, предупреждаем сразу: эта глава очень необычна. По шокирующим, непривычным и неожиданным выводам. Многим они могут показаться фантастикой, если не чистым бредом. Но она очень важна по своему значению для миропонимания авторов.
   Когда мы начинали «Третий проект», ситуация казалась намного более ясной и понятной. Вкратце ее можно описать так: есть великие цивилизации. Из них выделились группы и отряды, сделавшие основой своего существования насилие, грабеж и попрание этических норм во имя упрочения своей власти и безудержного потребления. Они консолидировались и породили Минус-цивилизацию, Античеловечество, враждебное всем цивилизациям планеты. Об этом Максим Калашников и Юрий Крупнов писали в книгах «Гнев орка» и «Оседлай молнию». Ведь они создавались на основе первой редакции «Третьего проекта», законченной еще в 2001-м. Да и предыдущая глава написана в том же духе.
   Но глубокое изучения генезиса Минус-цивилизации, динамики ее эволюции и, главное, особенностей воздействия на Текущую Реальность привело авторов книги к новым, неожиданным для нас выводам.
   Эволюция Минус-цивилизации шла гораздо интенсивнее, чем у остальных цивилизаций Земли. В определенный момент она превратилась во внечеловеческий разум. Так сказать, на коммуницированной психобиологической «элементной базе». Или, проще говоря, на базе сети взаимодействующих личностей.
   Чтобы подготовить вас к нашим выводам, совершим исторический экскурс.
   Во избежание дальнейших недоразумений предупреждаем, что не склонны следовать мифам. Как ни популярна среди патриотов версия о «всемирном еврейском заговоре», она не выдерживает проверки ни реальной историей, ни сегодняшней жизнью. Мы пишем о совершенно ином.
   В силу цивилизационных, культурных и экономических причин евреи выступают важным фактором социодинамики и заметными игроками на психоисторической арене. Жак Аттали в своих книгах с гордостью за единоверцев отмечал, что евреи издавна селились на «силовых линиях» мирового рынка, на путях циркуляции денежных потоков. И действительно, религия не запрещала иудеям давать деньги в долг под процент — не в пример христианам. Но при этом иудеи были отнюдь не единственными и отнюдь не преобладающими историческими игроками. Просто иной раз активность евреев была более заметной и ярче бросалась в глаза. Они привлекали к себе больше внимания современников и историков, но происходило это не только в силу их «инаковости». Гораздо чаще подобное случалось благодаря целенаправленной деятельности других могущественных сил, отводящих от себя внимание общества. Мы не отождествляем евреев и Сообщество Тени, читатель. Хотя в его создании факторы-финансисты сыграли заметную роль. Сообщество Тени — надчеловеческий внегуманный разум — по самой своей природе не имеет национальности, используя в роли элементной базы людей самых разных рас, языков и вероисповеданий.
   Ты скажешь нам, читатель, что один клан Ротшильдов, державший в руках финансы Англии, Франции и отчасти Америки, много стоит? Что еще были Лазары, Куны, Леебы, Мендельсоны, Гольдшмидты, Варбурги, Оппенгеймеры, которые играли судьбами народов? Вспомнишь Якова Шиффа? А ведь, кроме них был еще и финансист-супертитан Дж.П. Морган, известный антисемит. Была Виндзорская династия. Да много кто был! И вообще финансовая верхушка США (из англосаксов) в начале ХХ века славилась нелюбовью к евреям. Она поддерживала идеологов евгеники, призывавших к стерилизации азиатов и евреев в Америке. Нестыковочка получается!
   Поэтому нам даже в голову не приходит ставить знак равенства между евреями и Сообществом Тени. Хотя бы из-за их приверженности к своей цивилизации, преданность к которой они пронесли сквозь двадцать веков.
    Но в силу вполне конкретных обстоятельств именно симбиоз части западной элиты и еврейского истеблишмента (благодаря особенностям денежного строя Запада) стал ядром зарождения Сообщества Тени — внечеловеческого разума нашей планеты.Вот об этом сейчас пойдет речь.
   В своей работе «Ротшильд или история династии финансовых магнатов» Генрих Шнее писал, что в Средневековье евреи в Германии были придворными слугами и полностью зависели от своих господ. С появлением отдельных государств на обломках Священной Римской империи германской нации евреи становились слугами региональных князей.
   «Из всей массы слуг выделялись придворные финансовые магнаты. Во все века князья, знать, духовенство и даже целые города были должниками у евреев. Но эти представители иудейской веры еще не были придворными факторами. Ими они стали лишь после того, как благодаря своим особым поручениям и привилегиям смогли выделиться из среды единоверцев. Князья по различным мотивам относились к этим финансистам довольно благосклонно, особенно после Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.). В то время, когда капитал, находящийся в руках христиан, быстро таял, многие евреи как поставщики войск и монетчики быстро разбогатели. Прежде всего, они завладели торговлей драгоценным металлом, приобретали ювелирные изделия, украшения, которые закладывали им солдаты. Эти же солдаты отважно защищали гетто от грабежей во время Тридцатилетней войны, так что евреи в большинстве своем не очень от нее пострадали.
   Евреи как общность представляли после войны значительный экономический корпус, который князья использовали в своей новой политике, надеясь получить от богатых евреев свою экономическую независимость. И если даже в своей основной массе евреи страдали от бесправия и влачили жалкое существование, то у князей и придворных всегда была возможность привлечь нескольких состоятельных евреев. Они получали ответственные должности с соответственными званиями, рангами и содержанием и зачастую влияли на политику князей.
   Многие придворные факторы, будучи основными поставщиками армии, составили себе значительные состояния…»
   «Ага!» — скажет нам сторонник теории еврейского заговора. — «Вот вы и сами признаете, что евреи поднялись на жестокой войне между христианами! Разве не они устроили эту войну между протестантами и католиками?» Нет, ответим мы, сами «истинные арийцы». И протестантство веком раньше основали те, кто евреев сильно недолюбливал. А поскольку в войне иудеи оказались не принадлежащими ни к одной из сторон, они просто с выгодой использовали свое положение. Чего на них пенять-то? Тридцатилетняя война привела к деградации Германии в экономическом плане, к ее раздробленности на два с лишним века вперед. Она погубила почти треть немецкого населения, уничтожила государственность Чехии и отбросила Европу ко временам варварства. А воевал кто — евреи? Неужели они грабили города и потом несли обагренные кровью жертв ювелирные изделия в заклад? Да нет — христианские наемные воины, ландскнехты!
   А кто стоял у власти в послевоенных княжествах-»лоскутах»? Да князья — все сплошь арийцы. Они и делали евреев придворными олигархами-факторами. Тот же Шнее пишет: факторы выступали поставщиками для армий удельных князей в семнадцатом-восемнадцатом веках. В те времена при абсолютистских князьях появляется привилегированная должность придворного монетчика. Поскольку евреи пользовались исключительным правом на продажу серебра, то и монетные дворы в германских княжествах попали в их руки. Но дело в том, что производитель монет мог наживать огромные прибыли за счет населения княжества. Как? Так называемой «порчей монеты». Скажем, должно быть в саксонском талере 10 граммов благородного металла. Монетчик размешивал серебро с неблагородным металлом и делал талер де-факто о восьми граммах оного. Но пускал в оборот как полноценный талер. Сами понимаете, какие барыши на этом делались! И немецкие князья (сплошь христиане и чистые арийцы) не удержались от соблазна принять участие в этом бизнесе. Шнее пишет:
   «…Едва ли бы кто-нибудь из немецких князей мог устоять перед заманчивым предложением придворных монетчиков, чтоб лично не обогатиться и не погасить долги подобными приобретениями».
   Итак, кто стоял у истоков бизнеса на порче монеты? Опять-таки христианские владыки. Они выступали главными организаторами грязного промысла, а евреи — лишь исполнителями. Да и какие евреи? Нищие обитатели гетто? Нет — придворные, привилегированные. Придворные финансисты и факторы выделились из массы своих бесправных и по большей части бедных единоверцев в особую касту со своими укладом жизни, близостью к власти, культурным и идеологическими предпочтениями. Шнее пишет, что рядовые евреи не любили привилегированных, близких к власти. Ведь последние часто отказывались от иудаизма и принимали христианство:
   «…Подобные переходы начались еще в шестнадцатом веке и, как правило, были связаны с получением дворянского титула. Большая часть придворных факторов возвысилась до старой или новой аристократии. Или приблизилась к тем кругам, которые в XIX и XX веках стали представлять имущественные классы и образование… Число семей придворных факторов и их потомков, возведенных в дворянство, составляло к этому периоду несколько тысяч…»
   Ну, так кто тут виноват — евреи или немецкая правящая элита?
   А теперь перейдем к изучению феномена «центра мирового еврейского заговора» — семьи Ротшильдов. И начнем с ее основателя — знаменитого Мейера Ротшильда.
   Он происходил из низших слоев франкфуртского гетто. Отец готовил Мейера к религиозной карьере. Однако, проучившись несколько лет, Мейер поступил на службу в ганноверский банк Оппенгеймеров, в то время — самых крупных, известных и богатых факторов Германии. Там он и прошел первоначальную школу финансов. В 1755 году двадцатилетний Мейер Ротшильд открыл собственное дело по торговле антиквариатом и медалями. И сразу же оказался в самых доверительных отношениях с наследным принцем Вильгельмом — будущим курфюрстом Гессенским Вильгельмом Первым. Как пишет Генрих Шнее, именно торговля монетами сблизила Мейера с его высоким патроном.
   И тут возникает сразу несколько вопросов. Как мог еврей из бедной семьи познакомиться с будущим курфюрстом? И что за монеты он смог предложить в коллекцию принца, чтобы сразу покорить Вильгельма, стать для него если не другом, то близким товарищем? И откуда скромный юноша из гетто взял столь редкие монеты? Конечно, можно списать все, вслед за Шнее, на ум, трудолюбие и поворотливость Ротшильда. Но таких в еврейской среде Германии было ой как немало! А Ротшильд состоялся только один.
   Вместо ответов на эти вопросы обратим ваше внимание на несколько интересных обстоятельств. Факт первый: учиться Ротшильд отправился в ганноверский банк Оппенгеймеров — к неформальному главе всей сети еврейских придворных факторов в Германии и Австро-Венгрии. И банк был выбран не абы какой, а держащий под контролем финансы Ганновера — княжества, откуда вышла правящая и тогда, и ныне Англией ганноверская династия! Династия, властвовавшая в «новой Венеции», в финансовом, промышленном и политическом гегемоне тогдашнего мира! Бедный еврейский мальчик, где-то отыскав редкие моменты, практически сразу становится приближенным одного из богатейших монархов Европы того времени — ведь личное состояние курфюрста превышало состояния большинства королей Старого Света. Династические узы связывали курфюрста Вильгельма с большинством князей Германии, с австрийскими Габсбургами и с самим английским престолом. Именно Гессенский правящий дом во второй половине девятнадцатого века связал родственными нитями три главных европейских империи — Британию, Германию и Россию. А один из близких родственников Вильгельма Первого, принц Карл, прославился как видный руководитель то ли мифических, то ли реальных масонов-иллюминатов, на заговор которых неортодоксальные историки сваливают едва ли не все европейские потрясения от второй половины девятнадцатого и до начала ХХ веков.
   Знаешь, читатель, слишком много чудес для одного еврейского юноши из бедной семьи. Все это напоминает скорее спецоперацию по внедрению агента в узловую точку Европы. Кажется, кто-то, как говорят у разведчиков, велМейера.
   Первая сделка между Мейером Ротшильдом и Вильгельмом в июне 1755 года оценивалась в 38 крейцеров. То есть, практически ни во что! Но за эти гроши оказались проданными монеты, намертво привязавшие Вильгельма к Ротшильду. А дальше Мейер расширил свои связи с Вильгельмом. Он получил статус придворного фактора и большие льготы по налогам. А в 1776-м он вместе с высоким покровителем провернул аферу, поразившую современников и навсегда связавшую имя Вильгельма с европейской работорговлей. Впервые в европейской истории монарх просто продал своих солдат Англии для ведения войны с повстанцами в Северной Америке. Ротшильд обслужил эту операцию и в своем послании сообщил: «По английским письмам я получил более высокую цену с выгодой для господской казны». После этого Мейер становится поставщиком княжеской казны, быстро завоевав монопольное положение. Пользуясь покровителем Вильгельма и его ближайшего советника, Ротшильды (Мейер и его сыновья) вытеснили прочь всех других факторов-соплеменников.
   С 1808 года Ротшильд фактически берет под контроль как личные средства Вильгельма, так и бюджет его княжества. И тут мы сталкиваемся с еще двумя поразительными фактами. Генрих Шнее пишет, что 29 октября 1803 года он стал придворным фактором магистра Ордена иоаннитов. А уже 4 января 1804 года — назначен на высокий экономический пост князем Турн-и-Таксис — почтовым «олигархом» того времени.
   То есть, Ротшильд-старший стал финансистом ни много, ни мало, как Мальтийского ордена иоаннитов! Это очень богатая по тем временам структура, которую незадолго до этого возглавил русский царь Павел Первый. Ротшильд стал фактором ордена в момент, когда папский престол в Риме восстановил контроль над Орденом иоаннитов и вынудил русского императора Александра Первого начать вытеснение мальтийских рыцарей из России. В тот момент магистром (главой) ордена был итальянский рыцарь Томмазо. Именно при нем и подвизался фактором Мейер Ротшильд. В 1806 году Наполеон попытался конфисковать богатства приорств иоаннитов в оккупированной Европе, но, как свидетельствуют историки, получил лишь крохи. Деньги куда-то делись, а имущество ордена оказалось заблаговременно распроданным. Сами понимаете, что главный фактор ордена имел к этой операции непосредственное отношение!
   Но, читатель, ведь это — работа в интересах англичан! Они захватили Мальту, ключевую позицию на Средиземном море. Захватили у французов, которые незадолго до этого оккупировали остров, изгнав с него иоаннитов. Но права на Мальту были не у англичан, а у русского императора Павла Первого, провозглашенного магистром ордена! Поскольку британцы отдавать Мальту русским не хотели, то в 1800 профинансировали дворцовый переворот в Петербурге. Павла Первого задушили и возвели на престол Александра Первого, послушное орудие английской политики. Он в угоду Лондону отказался от прав на остров и, как видите, выставил мальтийцев из страны. Одновременно Ротшильд не дал Наполеону, конкуренту Англии, воспользоваться богатствами Ордена иоаннитов. А когда Наполеона победили, мальтийский орден вернулся в Европу. Его возглавили принцы правящих домов Пруссии, Швеции, Франции и Австро-Венгрии. Орден вновь стал играть большую роль в политике и благотворительности. То есть, деньги откуда-то нашлись. И мы думаем, что отнюдь не из даров правящих династий!
   Обратите внимание и на другую «странность». Ротшильд почти одновременно с внедрением в Орден иоаннитов становится приближенным семьи Турн-и-Таксис. Именно в ее руках находилась разветвленная система почтовой связи в Центральной Европе. Причем бизнес эти аристократы начали с конца XV столетия. Семья обладала не только огромным богатствами и влиянием, но и службой перлюстрации (тайного просмотра) почты, накопив за века огромный массив информации, проникнув во многие тайны. По сути дела, они создали не имеющую аналогов частную спецслужбу. Примечательно, что с восемнадцатого века семья выступила инициатором создания и развития Общества мистики Баварии, которое оказало сильнейшее влияние на немецкую культурно-историческую традицию. Род Турн-и-Таксис процветает и в наши дни, обладая состоянием в несколько миллиардов долларов. Случайно ли Ротшильд оказался приближенным к фамилии?
   К чему бы это? Почему Мальтийский орден, обладая прекрасно подготовленными кадрами, большими возможностями и влиянием, вместе с виднейшей аристократической фамилией Европы в короткий промежуток времени (с октября 1803 по январь 1804-го) обращаются к Мейеру Амшелю Ротшильду и отдают ему под управление свои финансовые потоки?
   Казалось бы, Ротшильд-старший с такой деловой карьерой должен был стать одним из богатейших людей своей эпохи. Но когда он умер в 1812-м, состояние оказалось вовсе не сказочным — всего 800 тысяч флоринов. Внушительное, конечно, но довольно-таки среднее по тем временам. Семьи Оппенгеймеров, Барухов и другие были куда богаче. Почему? Ответ может быть только один: Ротшильда-основоположника династии вели по жизни. Он не был хозяином — он выступал первоклассным управляющим, топ-менеджером, умножавшим состояние хозяев и получавшим свой процент.
   Но самое интересное начинается дальше. После смерти старого Мейера дела повели пятеро его сыновей. Как пишет Шнее, много лет они жили далеко друг от друга — во Франкфурте, Лондоне Париже, Неаполе, Вене. Но это не мешало их взаимопониманию. Более того, они обратили такое «рассеяние» к вящей деловой выгоде, потому что всегда были осведомлены о положении дел в крупных европейских центрах. Старший сын Амшель вел все дела семейной фирмы во Франкфурте, держа в руках нити бизнеса. Натан и Джеймс еще при жизни отца переехали в Англию и Францию, где основали свои фирмы. Соломон обосновался в Вене, столице Австро-Венгрии, где князь Меттерних дирижировал европейской политикой. Карл Мейер основал свой банк в Неаполе, через империю Бурбонов обеспечивая средствами другие итальянские города и даже Ватикан.