[534].
   Кое-что в отношении к разрядке роднило глав Белого дома и Кремля. Никсон, как и Брежнев, использовал идею окончания холодной войны для достижения собственных политических целей. В обращении к нации в январе 1969 г. по случаю вступления в должность президента он сказал: «впервые, потому что народы планеты хотят мира, а главы государств боятся войны, время работает на мир» [535]. Более того, он выразил уверенность, что:
   «…наибольшую честь, которую может оказать история — это наградить титулом миротворца. Данная честь может выпасть на долю Америки — помочь планете выйти из низины хаоса и взойти на возвышенность мира — то, о чем мечтал человек с момента зарождения цивилизации… После периода раздоров мы входим в эру переговоров» [536].
   Подобное обращение было весьма неожиданным шагом со стороны Никсона, который никогда не проявлял дружеских чувств по отношению к «социалистическому лагерю». Однако это был продуманный ход, ибо порой, отказавшись от стереотипов, политик может укрепить свою репутацию как государственного деятеля. Так и произошло в случае с Никсоном, ибо разрядка явно помогла ему переизбраться на следующий срок в ноябре 1972 г. [537]Более того, если пересмотр традиционных идеологических ценностей мог оттолкнуть прежних сторонников, то «приток новых и приятно удивленных (подобным пересмотром. — Ю. К.) союзников более чем компенсировал (потерю «старой гвардии». — Ю. К.[538]. Одним из таких новых союзников стал Генри Киссинджер, который, подобно Никсону, «уловил момент» и был готов использовать его для окончания холодной войны. Включение Киссинджера в команду Никсона придало импульс не только процессу разрядки. Киссинджер стал еще и одним из главных сторонников ЭПАС.

Окончание «лунной гонки»

   Завершение великого соревнования в космосе, успехи и неудачи в космосе, вместе с изменениями в советской и американской космической политике, также способствовали ренессансу идеи о сотрудничестве двух стран за пределами атмосферы. Но прежде чем говорить о том, как эти факторы благоприятствовали «космическому» сближению двух стран, равно как и о том, почему Советский Союз не только не пришел в «лунной гонке» вторым, но даже выбыл из борьбы, остановимся на тех нескольких годах, которые предшествовали докладу командира «Аполлона-11» Нила Армстронга с поверхности Селены: «Орёл (название лунного модуля «Аполлона-11». — Ю. К.) приземлился».
   Итак, 20 июля 1969 г. в 16.10 по атлантическому времени США «Аполлон-11» совершил посадку на Луну. Но еще в конце 1960-х гг. оснований для вывода: русские отстают, а американцы вырываются вперед — не было. Так, к 1968 г. СССР запустил 74 космических объекта, как автоматических аппаратов, так и пилотируемых кораблей. У США аналогичный показатель равнялся 64. Но в то же время вот как к 1969 г. выглядела сравнительная статистика пилотируемых полетов Советского Союза и Соединенных Штатов:
 
   Таблица взята из книги: Каманин Н. П. Скрытый космос (1969-1978). — С. 7.
   Однако в число кораблей, отправившихся с Байконура на космическую орбиту, входили те, полетные задания которых, по мнению западных наблюдателей, довольно прозрачно указывали на стратегическое направление, избранное советской космонавтикой в пику американской лунной программе, а именно — создание долговременных обитаемых станций (ДОС). Так, в октябре 1968 г. КК «Союз-3» под командованием Берегового сблизился на орбите с беспилотным КК «Союз-2». Подобный маневр мог рассматриваться как начало отработки сборки конструкций на орбите.
   Впрочем, к тому времени Советский Союз действительно стал всерьез рассматривать перспективу создания обитаемых орбитальных комплексов. Вот как вспоминает об этом периоде в жизни советской пилотируемой космонавтики Б. Е. Черток:
   «Мысли о том, что надо обязательно придумать нечто, компенсирующее наши неудачи по Н-1 («лунный» носитель. — Ю. К.), терзали не только высших руководителей. Они буквально «висели в воздухе». Для нас, работников королевской фирмы, появился еще один фактор, стимулировавший поиски новых приоритетных достижений.
   В 1967 году ОКБ-52, переименованное в ЦКБЭМ (Центральное конструкторское бюро энергетического машиностроения. — Ю. К.), приступило к разработке своего варианта орбитальной станции» [539].
   Подозрения западных наблюдателей, будто Советский Союз вот-вот совершит «рывок» к Луне, были еще больше усилены довольно категоричным заявлением академика Л. И. Седова 1 ноября 1968 г., что СССР проторит дорогу к естественному спутнику Земли с помощью орбитальной станции [540]. Не исключено, что слова советского представителя должны были дать понять — СССР более не ставит перед собой цель оказаться на Луне раньше американцев любой ценой. Как отметил Седов, лунная программа отнюдь не является стратегическим направлением советской космонавтики. «Другие планеты не менее важны», — подчеркнул он [541]. Однако подобное утверждение скорее насторожило, чем успокоило западных экспертов, привыкших к тому, что по ту сторону железного занавеса свято соблюдают принцип наполеоновского министра иностранных дел Талейрана: «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли». Поэтому, когда Седов в ответ на прямой вопрос о «лунных» планах СССР ответил, что его страна не предпримет посадки на Луну в течение «последующих шести месяцев» [542], это было понято так, что Москва, как и Вашингтон, осуществит штурм естественного спутника Земли через месяцы, а не годы. Вот как по этому поводу высказалась газета «Вашингтон Ивнинг Стар»:
   «Русские приближаются к Луне с той скоростью, с какой это им позволяет их техника… Конечно, невозможно предсказать, что ждет впереди каждую из стран (СССР и США по дороге к Луне. — Ю. К.), или же предположить, с какими проблемами им придется столкнуться на пути к лунной посадке. Однако, если все пойдет, как надо, похоже, обе нации будут готовы к этому через год. Мы совершенно не будем возражать против того, чтобы гонку можно было «подправить» и достичь соглашения о практически одновременных посадках. Это было бы одним из способов добиться того, чтобы ни одна из стран не стремилась бы утвердить свой национальный престиж ценой трагедии» [543].
   К тому времени Советский Союз дал уже достаточно пищи для версий и догадок о своих «лунных» намерениях. Так, 22 сентября 1968 г. Телеграфное агентство Советского Союза (ТАСС) сообщило о полете космического аппарата «Зонд-5». В период 15-21 сентября он облетел Луну, исследовав окололунное пространство, а после совершил мягкую посадку в Индийском океане и был подобран советским кораблем. Это очередное достижение советской космонавтики, подтвержденное наблюдениями американских, британских и западногерманских специалистов, стало первым облетом Луны рукотворным объектом с его последующим возвращением на Землю в те же «руки», которые его и запустили. По некоторым признакам западные наблюдатели поняли, что речь идет о прототипе лунного пилотируемого корабля. Внешне «Зонд-5» напоминал «Союз», только без переднего бытового отсека. На борту «Зонда» был «экипаж» в составе небольших животных, насекомых, а также растений. Аппарат был также оснащен прибором для измерения радиационного фона в ходе полета и магнитофоном, который транслировал с борта голос космонавта для проверки качества дальней радиосвязи.
   Отзыв, который получил «Зонд-5» от главного соперника СССР по космической гонке, пожалуй, украсил бы даже первую страницу главного идеологического рупора СССР — газеты «Правда». Глава НАСА Уэбб охарактеризовал этот полет как «наиболее важную демонстрацию общего уровня развития космонавтики, достигнутого к настоящему времени какой-либо страной» [544]. Не остались в стороне и англичане. Британский астроном Бернард Ловелл расценил полет «Зонда-5» как «очень значительное достижение» и выразил мнение, что «через несколько месяцев на борту подобного корабля полетит человек» [545]. А один из ведущих западногерманских ученых Гейнц Камински пошел еще дальше, предсказав: «Еще в этом году, или же, самое позднее — в первой четверти 1969 г., «Союз» с экипажем из трех человек облетит Луну, а после — они (т. е. русские. — Ю. К.) высадятся на Луну» [546].
   Не отставали от ученых и специалистов в своих «возвышенных» оценках полета «Зонда-5» и американские политики. Конгрессмен от штата Техас Олин Теге подчеркнул, что «русские опять сделали то, чего не сделали мы», и с горечью заметил, что, похоже, чрезмерная самоуспокоенность является национальной чертой американцев. «Мы проспали спутник и, кажется, вновь делаем нечто подобное сейчас» [547], — посетовал он.
   Похожие настроения отразились в американской прессе. По мнению газеты «Вашингтон Пост»:
   «„Зонд-5" должен помочь нации сбросить с себя оцепенение самоуспокоенности… Наши национальные цели в области освоения космоса расплывчаты, наши надежды не соответствуют средствам их осуществления. Из сияющих космических перспектив, нарисованных перед американцами президентом Кеннеди, мы скатились в программу, отмеченную рывками и ухабами… По этой причине не стоит фиксироваться на «Зонде-5» и надрываться, чтобы любой ценой обогнать русских в «лунной гонке». Наша программа… должна двигаться вперед с собственной скоростью. Если эта скорость достаточна для того, чтобы доставить первыми на Луну американских астронавтов — прекрасно. Если нет — так тому и быть. Честь и хвала русским, если их представители первыми ступят на Луну. При освоении космоса правильные шаги делать важнее, чем — первые» [548].
   Впрочем, не все американские издания пребывали в подобном самобичующе-пораженческом состоянии духа. Как отметила «Нью-Йорк Таймс», «не стоит спешить с выводом, будто русские в космосе вырвались далеко вперед, и советские граждане непременно водрузят на лунной поверхности свой флаг до американских астронавтов» [549].
   Как показал дальнейший ход событий, «Таймс» оказалась ближе к истине, чем «Стар» или «Пост». Еще в период с мая 1964 г. по январь 1968 г. стартовали пять ракет-носителей типа «Сатурн-1» и три — типа «Сатурн-1Б» (и те и другие — «младшие братья» лунного носителя «Сатурн-5»). На них в автоматическом режиме отрабатывались различные элементы техники, предназначенной для доставки астронавтов на Луну. А к тому времени, когда последние две газеты публиковали минорные статьи, в НАСА уже планировали лунную посадку где-то на 1969 г. В январе 1968 г. ракета-носитель «Сатурн-5» доставил беспилотный «Аполлон-5» на орбиту. В задачу полета входило испытание лунного посадочного модуля. За «Аполлоном-5» последовал такой же автоматический «Аполлон-6». Теперь задача полета усложнилась. Требовалось опробовать полный «комплект» — служебный, командный и лунный модули. Носитель, как и в предшествующем полете, вел себя безупречно, а с «комплектом» возникли некоторые проблемы. Однако в целом испытания признали успешными и по их результатам было решено дать «зеленый свет» первому пилотируемому старту по программе «Аполлон».
   11 октября 1968 г., примерно через три месяца после переполошившего всю Америку полета «Зонда», на орбиту отправился «Аполлон-7». В состав его экипажа вошли ветеран двух космических миссий Уолтер Ширра (командир), а также новички — Дон Изел и Уолтер Канингем. Поскольку речь шла только о проверке пилотируемого корабля (т. е. служебного и командного модулей без их лунного «собрата»), на орбиту астронавтов вывел укороченный близнец «Сатурна-5» — «Сатурн-1Б». Поясню: соединенные вместе служебный и командный модули — это то, что, собственно, и называется космическим кораблем (некоторые ревнители точности в космической терминологии именуют его командно-служебным модулем). У «Аполлона» они выглядят как цилиндрик, один конец которого заканчивается конусом, а другой — плоский, с юбочкой в центре. Конус — это и есть командный модуль, где размещается экипаж. Все остальное — служебный модуль, где находятся двигатель (юбочка — это его сопло), а также системы жизнеобеспечения астронавтов. Перед сходом с орбиты конус отделяется от остальной части цилиндра, приобретает название «спускаемый аппарат» и в таком виде возвращается на Землю.
   Но вернемся к «Аполлону-7». Полет длился 11 дней. Уже на вторые сутки пребывания в космосе астронавты здорово простудились и промучались с «заложенными» носами до конца миссии. Чтобы избежать возможного повреждения барабанных перепонок вследствие перепада давления при спуске с орбиты, обитатели «Аполлона-7» даже не стали надевать шлемы на этом участке полета. Поступок довольно парадоксальный с точки зрения безопасности — ведь именно скафандр, неотъемлемой частью которого является шлем, и призван защитить члена космического экипажа от возможной разгерметизации спускаемого аппарата в период его вхождения в плотные слои атмосферы. Но астронавтам пришлось пойти на это, чтобы иметь возможности зажимать носы в момент глотания, выравнивая таким образом давление снаружи и внутри перепонок. О том, насколько серьезно воспринималась эта проблема как обитателями «Аполлона-7», так и теми, кто ожидал их на Земле, говорит следующий факт. При приводнении спускаемый аппарат перевернулся и какое-то время болтался на волнах вверх дном. Из-за того, что его антенны оказались под водой, астронавты не смогли связаться с поисково-спасательными службами в течение 20 минут. Одна из версий, объяснявшая их молчание — экипаж потерял сознание из-за сильной боли в ушах, возникшей в результате перепада давления в кабине в ходе возвращения из космоса [550].
   Интересно, что похожая история произошла с экипажем «Союза-23» (В. Д. Зудов, В. И. Рождественский) в октябре 1976 года. Из-за отклонений в параметрах посадки их корабль приводнился ночью на озеро Тенгиз в двух километрах от берега. Сразу после приводнения произошел нештатный выпуск запасного парашюта (сработали выпускающие пиропатроны по причине короткого замыкания, вызванного попаданием на их контакты соленой воды). В результате нарушилась балансировка спускаемого аппарата и он перевернулся, после чего его антенны, как и в случае с «Аполлоном-7», оказались под водой, лишив, таким образом, экипаж возможности связаться со спасателями. Проболтавшись на волнах почти десять часов, космонавты ступили на твердую землю лишь после того, как вертолет Ми-8 практически «волоком» притащил их спускаемый аппарат по воде к берегу.
   Но все это «мелочи жизни», не заметные на фоне триумфа, который имел полет «Аполлона-7» в США, да и во всем «свободном мире». И дело здесь не только в том, что это была первая успешная миссия американского трехместного корабля. Первый пилотируемый «Аполлон» ознаменовал собой возвращение к «жизни» лунной программы США, в течение двух лет приходившей в себя после удара — гибели экипажа «Аполлона-1» в январе 1967 г. Не зря «Алоллон-7» ушел в космос именно с той стартовой площадки, на которой оборвались жизни астронавтов Гаса Гриссома, Эдмунда Уайта и Роджера Чаффи.
   Но отгремели фанфары, и Америка приготовилась к тому, чтобы сделать очередной шаг на пути к цели, поставленной перед нацией еще президентом Кеннеди. Следующий экипаж — «Аполлона-8», должен был испытать все основные элементы лунного «ковчега», т. е. служебного, командного и лунного модулей. По мере подготовки миссии выяснилось, что лунный модуль не будет готов к моменту старта [551]. Однако вера в то, что русские, как в случае со спутником и Гагариным, могут неожиданно вырваться вперед, заставляла НАСА торопиться. К тому же и без лунного модуля еще было что опробовать. Носителю «Сатурн-5» впервые предстояло совершить полет с кораблем, внутри которого находился экипаж. Как и «Аполлон-7», «восьмерка» состояла только из служебного и командного модулей.
   Составление программы полета «Аполлона-8» шло не без труда. Вначале решили ограничиться испытанием «Сатурна-5» «под седлом» у астронавтов. Рассматривался вариант облета Луны, но руководители НАСА решили, что сначала нужно посмотреть, как «рабочая лошадь» — «Сатурн» выведет свою «повозку» с ездоками на орбиту вокруг Земли, прежде чем поручить этому носителю «толкнуть» их к Луне. Не забыли в агентстве, что в ходе испытания полного лунного комплекта на автоматическом «Аполлоне-6» были кое-какие осечки. Да и очередная гибель астронавтов если не подписала бы «смертный приговор» всей пилотируемой лунной программе, то по крайней мере задержала бы ее реализацию на многие годы. Наличие лунного модуля увеличивало шансы на выживание экипажа в полете в случае, если что-нибудь произошло бы с космическим кораблем [552]. Забегая вперед, скажу, что возможности лунного модуля как «спасательной шлюпки» были с блеском продемонстрированы во время аварии «Аполлона-13» на пути к Луне в апреле 1970 г.
   Подобные размеренные планы спутал «Зонд-5». Не желая оказаться перед перспективой поздравить советский народ с очередным «великим подвигом», каким мог стать облет Луны или даже посадка на нее, руководители НАСА всерьез призадумались о том, чтобы вывести «Аполлон-8» на лунную орбиту. Подобные намерения озвучил 28 октября 1968 г. новый руководитель агентства Томас Пейн, который немного ранее сменил на этом посту главного «рулевого» программы «Аполлон» Джеймса Уэбба: «Окончательное решение о том, отправить ли «Аполлон-8» на орбиту вокруг Луны, будет сделано после тщательного анализа связанного с этим риска и тех выгод, которые будут получены в результате очередного шага на пути к пилотируемой лунной посадке. Мы осуществим самый передовой полет, к которому сможем подготовиться и который не создаст неоправданного риска для безопасности экипажа» [553].
   Через две недели Пейн объявил о результатах этого «анализа»: «…мы пришли к выводу, что готовы отправить в декабре «Аполлон-8» по наиболее передовой программе, т. е. на орбиту вокруг Луны» [554].
   Несмотря на то, что данное решение НАСА подверглось критике за «испытание судьбы», «игру в рулетку со ставкой на то, что все сработает, как надо», а также за бег «наперегонки с русскими к Луне», в целом Америка приветствовала этот шаг агентства [555]. 21 декабря «Аполлон-8», пилотируемый экипажем в составе Фрэнка Бормана (командир), Джима Ловелла (пилот командного модуля) и Билла Андерса (пилот лунного модуля, несмотря на то, что модуля этого в составе «Аполлона-8» не было), ушел в космос. 24 декабря «восьмерка» вышла на орбиту вокруг Луны. Несмотря на то, что кораблю еще предстояло вернуться на Землю, вся мировая пресса, за исключением советской и китайской, взорвалась победными реляциями, общий смысл которых выразила газета «Нью-Йорк Таймс»: американские астронавты «обеспечили себе бессмертие, как первые люди, стряхнувшие с себя земные оковы и успешно достигнувшие другой планеты во внезапно уменьшившейся Солнечной системе» [556]. «Аполлон-8» облетел десять раз естественный спутник Земли и 27 декабря благополучно вернулся домой. В целом полет прошел безупречно, что дало основание Борману назвать Луну «американским сыром» [557].
   Экипаж следующего «Аполлона», шедшего под порядковым номером 9, должен был сделать то, что первоначально отводилось на долю «восьмерки», а именно опробовать на околоземной орбите все составные части лунного «ковчега» — командно-служебный и лунный модули (ЛМ). Первый был назван экипажем «Конфеткой», а второй — «Пауком». Аппарат, предназначенный для доставки астронавтов на поверхность естественного спутника Земли, а после — обратно на корабль, имел еще прозвище «пятнадцатитонное такси» и стоил $41 миллион (с учетом покупательной способности доллара начала XXI века — порядка $200 миллионов). Вес топлива на его борту в три раза превышал вес самого модуля. Внешне ЛМ действительно напоминал паука — довольно неуклюжее угловато-бочковатое «туловище» с растопыренными «ногами» — посадочными опорами. Впрочем, в аэродинамической элегантности форм у него просто не было нужды — лунный модуль предназначался только для эксплуатации в условиях вакуума на трассе Земля — Луна, а также для посадки на поверхность Луны. Сразу уточню: с Луны стартовала только его верхняя часть — так называемая «взлетная ступень» с экипажем, которая и доставляла астронавтов на корабль, поджидавший их на окололунной орбите.
   «Аполлон-9», пилотируемый экипажем в составе Джеймса МакДивитта (командир), Дэвида Скотта (пилот командного модуля) и Рассела Швейкарта (пилот лунного модуля), ушел в космос 3 марта. «Пиком» полета было, конечно, испытание ЛМ. Для этого МакДивитт и Швейкарт перешли в лунный модуль. В процессе перехода Швейкарт испытал скафандр для работы на Луне, выйдя в нем на «лестничную площадку» ЛМ (небольшую горизонтальную поверхность, от которой шла лестница для спуска на поверхность Луны). После этого астронавты отстыковались от командного модуля (КМ), в котором остался Скотт, и отошли от него на 100 миль (примерно 160 километров). Затем они опробовали двигательную установку ЛМ, которая, хоть и «покашляла», но, в общем, сработала нормально. Наконец, наступил кульминационный момент. МакДивитт и Швейкарт отделили взлетную ступень от посадочной ступени ЛМ и пошли назад, к командному модулю. Никто не знал, как пройдет операция разделения двух частей ЛМ в вакууме, а потому Скот был готов к тому, чтобы подлететь в КМ к товарищам, случись непредвиденное. Тревогу вызывала и предстоящая стыковка взлетной ступени и командного модуля — а вдруг первая не достаточно «нежно» коснется второго, повредив и себя и его? Но соединение двух элементов после шестичасовой «разлуки» прошло штатно, и 13 марта «Аполлон-9» приводнился в заданном районе Атлантического океана.
   После того, как «ковчег» для полета к Луне, а также «шлюпка» для спуска на ее поверхность и последующего возвращения на корабль «сдали зачет», настало время для генеральной репетиции полета на Селену. Задача эта была возложена на экипаж «Аполлона-10», который стартовал в космос 18 мая 1969 г. Командовал экспедицией Томас Стаффорд, пилотом командного модуля был назначен Джон Янг, а лунного — Юджин Сернан. Об ответственности данной миссии говорил и такой факт: впервые с начала полетов по программе «Аполлон» все три члена экипажа имели уже опыт «космоплавания», а у Стаффорда и Янга к тому времени было по два полета. Лунный и командный модули получили имена комиксовых героев: первый — смешной собачонки «Снупи» (намек на то, что экипажу предстояло «обнюхать» поверхность Селены), а второй — «Чарли Браун».
   Перед экипажем была поставлена задача — выйти на орбиту Луны, после чего Стаффорду и Сернану перейти в ЛМ, отстыковаться от КМ и подойти к поверхности Селены, не садясь на нее. 22 мая «Снупи», после прибытия в окрестности искусственного спутника Земли, отделился от «Чарли Брауна» и отправился в свой 8-часовой самостоятельный полет. Как и в случае с «девяткой» все, в общем, прошло штатно, если не считать, что во время полета с включенным тормозным двигателем ЛМ вдруг стал «выделывать коленца», чем доставил немало неприятных минут Стаффорду и Сернану. Подобная «пляска» продолжалась три минуты и прекратилась лишь после того, как экипаж отстрелил посадочную ступень лунного модуля. Позже выяснилось, что произошло это из-за выключателя, поставленного в неправильное положение. Но это все были «мелочи жизни». Главное — астронавты почти «сели» на поверхность Луны, от которой их в момент максимального приближения к ней отделяли всего 17 км, а через четыре дня после этого, 26 мая, благополучно приводнились в Атлантике. Впрочем, этого «почти» могло и не быть. Если бы полет «Аполлона-10» стал последней возможностью достичь поставленной Кеннеди цели в установленные сроки, а именно — высадиться на Луну и благополучно вернуться обратно до конца десятилетия, члены экипажа «Снупи» стали бы первыми людьми на Селене [558].
   Итак, полету людей на Луну был дан «зеленый свет». Это и произошло 16-24 июля 1969 г. во время полета «Аполлона-11» под командованием Нила Армстронга. В состав его экипажа вошли также Баз Олдрин (пилот лунного модуля, названного «Орел») и Майкл Коллинз (пилот командного модуля, получившего имя «Колумбия») [559].
   20 июля 1969 г. Армстронг ступил на поверхность Луны со словами: «Маленький шаг для одного человека, но огромный скачок для всего человечества». Таким образом завершилось великое соревнование в космосе между СССР и США, выигранное американцами. А 24 июля астронавты «Аполлона-11» благополучно вернулись на Землю.

Отступление седьмое: почему СССР проиграл «лунную гонку»?

   На тему советско-американской «битвы за Луну», равно как и почему победа в ней осталась за Соединенными Штатами, написано немало книг и статей, как в СССР/России, так и в США [560]. Что касается отечественных авторов, наиболее авторитетны два — академик АН СССР и РАН Василий Павлович Мишин (преемник С. П. Королева на посту главного конструктора пилотируемой ракетно-космической техники, а после смерти Сергея Павловича — «главный архитектор» советской программы полета человека на Луну (Н1-ЛЗ)), и член-корреспондент АН СССР и РАН Борис Евсеевич Черток (конструктор систем управления космических кораблей, который также принимал участие в великом