Страница:
Совещание началось с доклада Бока об обстановке на фронте группы армий
"Центр". Он обрисовал положение войск, их состояние и материальное
обеспечение.
, Гудериан, доложив обстановку перед фронтом своей 2-й танковой группы,
особо подчеркнул:
- Для продолжения операции необходимо восполнить потери в офицерах,
унтер-офицерах и солдатах, а также в технике. В случае подвоза необходимого
числа новых двигателей можно на 70% восстановить боеспособность танков для
ведения глубоких операций. Если группа получит меньше, то сможет проводить
лишь ограниченные операции.
Дальше докладывал Гот об обстановке на фронте 3-й танковой группы, он
тоже особенно подчеркнул, что дальнейшие операции его группа может вести
лишь с ограниченной целью, если не будут подвезены новые двигатели.
Высказались и другие присутствующие, в делом их мнение сводилось к
тому, что группой армий "Центр" необходимо продолжать наступление на Москву.
Как бы подводя итоги, но не принимая еще окончательного решения, а
только размышляя, Гитлер сказал:
- Планы Англии определить в настоящее время невозможно. Они могут
высадить десанты и на Пиренейском полуострове, и в Западной Африке. Для
отражения таких попыток высадки десанта, а также для других целей необходимо
держать наготове высокоманевренные резервы. Для этого служат две танковые
дивизии, находящиеся на родине, и вновь формирующиеся танковые соединения.
На оснащение последних идет.основная масса производимых двигателей. Однако
мы подумаем, и я надеюсь, что найдем возможность выделить для второй и
третьей танковых групп хотя бы четыреста новых двигателей.
Гудериан вставил;реплику:
- Только для второй танковой группы требуется их триста.
Гитлер не ответил на его реплику и продолжал. рассуждать:
- Для принятия решений о продолжении операций определяющей является
задача - лишить противника жизненно важных районов. Первая достижимая
цель-Ленинград и русское побережье Балтийского моря в связи с тем, что в
этом районе имеется большое число промышленных предприятий^ в самом
Ленинграде находится единственный завод по производству сверхтяжелых танков,
а также в связи с необходимостью устранения русского флота на Балтийском
море. Мы надеемся достигнуть этой цели к 20 августа. После этого
значительная часть войск группы армий "Север" будет передана в распоряжение
группы армий "Центр", Затем Гитлер продолжил:
- На юге обстановка в течение последних дней развивалась благоприятно.
Там намечается уничтожение крупных сил противника. Противник сильно измотан
также в результате предшествующих операций группы армий "Юг", его
боеспособность нельзя назвать высокой... Можно предположить, что в ближайшее
время русская армия придет в такое состояние, что не сможет вести крупных
операций и сохранить в целости линию фронта. Большие потери противника
подтверждаются тем, чтоон бросает в последнее время в бой свои отборные
пролетарские соединения, как видно из докладов генерал-полковника Гудериана
о наступлении на Рославль... Сложилось впечатление, что там удался полный
прорыв и путь на восток за Рославлем свободен.
В целом операции на восточном фронте развивались до сих пор более
удачно, чем это можно было бы ожидать, даже несмотря на то что мы встретили
сопротивление большего количества танков и самолетов, чем то, которое
предполагали... Англичане радостно кричат о том, что немецкое наступление
остановилось. Надо будет ответить им через нашу прессу и радио и напомнить
об огромных расстояниях, которые нами уже преодолены. Суточные переходы
пехоты превосходят все, что было достигнуто до сих пор. Я даже рассчитывал,
что группа армий "Центр", достигнув рубежа Днепр - Западная Двина, временно
перейдет здесь к обороне, однако обстановка складывается так благоприятно,
что нужно ее быстро осмыслить и принять новое решение.
Далее Гитлер развил свои суждения об общей обстановке:
- На втором месте по важности для противника стоит юг России, в
частности Донецкий бассейн, начиная от района Харькова. Там расположена вся
база русской экономики. Овладение этим районом неизбежно привело бы к краху
всей экономики русских... Поэтому операция на юго-восточном направлении мне
кажется первоочередной, а что касается действий строго на восток, то здесь
лучше временно перейти к обороне. Эксперты и специалисты по метеорологии
докладывают, что в России период осенних дождей на юге начинается обычно в
середине сентября, а в районе Москвы лишь в середине октября, таким образом,
мы успеем, завершив операции на юге, продолжить их в направлении Москвы на
восток до наступления дождей...
Дождавшись паузы и понимая, что Гитлер все больше склоняется к тому,
чтобы сосредоточить главные усилия па флангах, то есть на севере в сторону
Ленинграда и на юге в сторону Киева, Бок все же попытался напомнить ему:
- Однако наступление на восток в направлении Москвы будет предпринято
против основных сил противника. Разгром этих сил решил бы исход войны.
Вместе с тем надо отдавать себе отчет и в том, что для проведения такого
решающего наступления его надо тщательно подготовить и питать необходимой
техникой и боеприпасами.
На этом совещании Гитлер не принял окончательного решения. Вопрос о
том, в каком направлении сосредоточить главные усилия войск на восточном
фронте, остался открытым.
Из штаба группы армий "Центр" Гитлер вылетел к Рундштедту в группу
армий "Юг". Здесь было еще более сложное положение. Рундштедт полностью увяз
в боях с частями Юго-Западного фронта, которым командовал М. П. Кирпонос. Он
вполне обоснованно доложил Гитлеру, что группа армий "Центр" будет иметь
обеспеченный фланг для нанесения последнего решающего удара на Москву только
после уничтожения противника в Восточной Украине. И нельзя нанести удар на
московском направлении раньше, чем будет развязан узел на Украине.
Выслушав доклад Рундштедта и ознакомившись с создавшейся здесь
обстановкой, Гитлер еще раз убедился в необходимости "поворота на юг": если
не расчистить то, что нависает над группой армий "Центр" с юга, ни о
продолжении наступления на Москву, ни вообще о продвижении на восток нельзя
было говорить.
Но не так просто было совершить этот "поворот на юг". Разгорелось
Смоленское сражение. Танковая группа Гудериана была связана боями с группой
генерал-лейтенанта В. Я. Качалова. Эта группа, находясь в окружении, вела
себя настолько активно, что сковывала большие силы противника. А на северном
фланге фронта Бока танковая группа Гота тоже не могла повернуть,.свои части,
потому что в тылу ее действовала кавалерийская группа генерала О. И.
Городови-кова. В районе Великих Лук тоже активно действовали наши окруженные
части 16-й и 20-й армий, которые пробивались на восток к своим. Такое
положение было на фланга^.
Восьмого августа наши войска перешли в наступление и ударили в центр
группы армий Бока, вклинились в его передовые части. А 17 августа начал
наступление Резервный фронт под командованием Жукова, о чем речь пойдет
дальше. Здесь Ельнинской операцией Жуков сказал свое весомое, а может быть,
решающее слово в Смоленском сражении.
В такой сложной и напряженной для гитлеровской армии обстановке
родилась новая директива Гитлера от 22 августа 1941 года. Она начиналась
так:
"Соображения командования сухопутных войск относительно дальнейшего
ведения операций на востоке от 18 августа не согласуются с моими планами..."
Гитлер в корне ломал принятые раньше решения, на что,, собственно, его
вынудили действия советских армий. Совсем недавно в директиве No 34 он
приказывал Боку еще до наступления зимы захватить Москву. А теперь он дал
указание остановить армии "Центра".
После завершения второй мировой войны немецкие генералы, да и стратеги
других армий писали о том, что Гитлер допустил, ошибку, остановив
наступление на Москву. Если быть объективным, то надо признать, что в данном
случае Гитлер был прав. Но:с такой поправкой: во-первых", не он остановил
наступление на Москву, а остановили это наступление советские войска: Если
бы наступление продолжалось, то оно привело бы немецкую армию к более
тяжелому поражению. Вотразъяснение, которое давал Гитлер своим генералам:
"Наступление на Москву может быть продолжено только после уничтожения
крупных советских сил, не позволяющих завершить это наступление. Чего бы это
ни стоило, надо уничтожить эти советские части. Возражение, что в результате
этого мы потеряем время и наступление на Москву будет предпринято слишком
поздно или что танковые соединения по техническим причинам не будут тогда в
состоянии выполнить эту задачу, является неубедительным. Ибо после
уничтожения русских войск, угрожающих правому флангу группы армий "Центр",
наступление на Москву будет провести не труднее, а легче".
И дальше Гитлер опять-таки логично рассуждает:
"Сейчас нам представляется благоприятная возможность, какую дарит
судьба во время войны в редчайших случаях. Огромным выступом глубиною почти
в триста километров расположены войска противника, с трех сторон
охватываемые двумя немецкими группами армий".
И это действительно было так. Войска Юго-Западного фронта с севера и с
юга были охвачены германскими соединениями. Кроме того, Гитлер подчеркивал,
что после поворота на юг и захвата Украины и Донбасса Советский Союз будет
лишен угля, железа, нефти, а немецкая армия все это приобретет, и это очень
важно для окончательной победы.
23 августа командующие танковыми группами были вызваны в штаб группы
армий "Центр" и здесь им был отдан приказ о дальнейших действиях в
соответствии с вышеприведенной директивой Гитлера. Начальник генерального
штаба сухопутных войск Гальдер, присутствовавший на этом совещании, был явно
подавлен таким решением фюрера, потому что он был одним из основных
разработчиков плана наступления на Москву.
Поскольку возражения штабных генералов Гитлер во внимание не принял.
Бок предложил Гудериану как фронтовому генералу еще раз обратиться к Гитлеру
и попытаться склонить его к изменению принятого решения.
Гудериан вместе с Гальдером вылетели в ставку в Восточной Пруссии.
Здесь Гудериан зашел сначала к главнокомандующему сухопутными силами
фельдмаршалу фон Браухичу и изложил ему цель своего приезда и тему
предстоящего разговора с Гитлером. Браухич ему ответил:
- Я запрещаю вам поднимать перед фюрером вопрос о наступлении на
Москву. Вы имеете приказ наступать в южном направлении, и речь может идти
"только о том, как его выполнить.
- Тогда позвольте вылететь обратно в свою танковую группу, ибо при
таких условиях мне не имеет смысла говорить с Гитлером о чем бы то ни было.
- Нет, вы пойдете к фюреру,- возразил фельдмаршал,- и доложите ему о
положении своей танковой группы, не упоминая, однако, ничего о Москве!
Гудериан отправился к Гитлеру. В присутствии Кейтеля, Йодля, Шмундта и
других он доложил обстановку перед фронтом своей танковой группы, а также о
ее состоянии и обеспеченности.
Гитлер спросил:
- Считаете ли вы свои войска способными сделать еще одно крупное усилие
при их нынешней боеспособности?
- Если войска будут иметь перед собой настоящую цель, которая будет
понятна каждому солдату, то да!
- Вы, конечно, подразумеваете Москву?
- Да. Поскольку вы затронули эту тему, разрешите мне изложить свои
взгляды по этому вопросу.
Гитлер разрешил, и Гудериан еще раз подробно изложил ему свои доводы.
Он говорил, что после достижения военного успеха на решающем направлении и
разгрома главных сил противника будет значительно легче овладеть
экономически важными районами Украины, так как захват Москвы - узла
важнейших железных дорог - чрезвычайно затруднит русским переброску войск с
севера на юг. Он также напомнил, что войска группы армий "Центр" уже
находятся в полной боевой готовности для перехода в наступление на Москву, в
то время как предполагаемое наступление на Киев связано с необходимостью
провести перегруппировку войск, на что потребуется много времени. Он еще раз
подчеркнул, что операции на юге могут затянуться, и тогда из-за плохой
погоды уже поздно будет наносить решающий удар на Москву в этом году.
Гитлер слушал Гудериана молча, ни разу не прервал его. Но когда
Гудериан замолчал, надеясь, что он убедил фюрера своей горячей речью, Гитлер
вдруг твердо сказал:
- Я приказываю немедленно перейти в наступление на Киев, который
является ближайшей стратегической целью.
Затем Гитлер повторил уже изложенные в директиве ставки соображения об
ударе по Ленинградскому промышленному району, о необходимости овладения
Крымом, являющимся авианосцем Советского Союз^ в его борьбе против
использования Германией румынской нефти, и другие "экономические доводы". В
заключение своей короткой отповеди Гудериану Гитлер, обращаясь ко всем
присутствующим, бросил фразу, которую он уже произносил не раз:
- Мои генералы ничего не понимают в военной экономике!
Все присутствующие генералы, кроме Гудериана, послушно закивали
головами в знак согласия с фюрером.
После войны на Западе будут очень много писать о том, что плохой
стратег Гитлер испортил блестящие замыслы, своих генералов и не позволил им
одержать уже почти достигнутую победу. Спор насчет нанесения главного удара
на Москву или же в двух направлениях - на Ленинград и на Украину - некоторые
историки склонны считать "ахиллесовой пятой" всей восточной кампании. Я еще
вернусь к этим разногласиям между Гитлером и военными, а сейчас ограничусь
спором на совещании в Борисове. Дело в том, что военные помощники Гитлера
многое пытались свалить на него, обеляя себя и пытаясь уйти от кары на
Нюрнбергском и других процессах. Но, как видим из приведенного выше
разговора (а я пользовался стенограммами, а не чужим изложением, в котором
могла быть и субъективная неточность), все военные полностью поддерживали
политические замыслы Гитлера и расхождение было лишь в деталях осуществления
его агрессивных планов, как в данном случае: куда бить-на Москву или на
Украину и Ленинград. А в том, что они были едины в своих захватнических
устремлениях, никаких сомнений нет. Генералы являлись не только
исполнителями, они были даже в какой-то степени более решительны, чем сам
Гитлер, стремились к более быстрому и полному осуществлению замыслов фюрера.
Стойкость и мужество частей Юго-Западного фронта, можно сказать, спасли
страну, потому что даже при больших успехах на главном направлении
гитлеровское командование не решилось нанести последний удар на Москву, имея
у основания клина такое мощное объединение войск, как Юго-Западный фронт.
Юго-Западный фронт упорными, затяжными боями удерживал каждый рубеж и,
используя малейшую возможность для контрударов, оставался на правой стороне
Днепра, далеко в тылу противника. Гитлеровцы с военной точки зрения вполне
правильно решили окружить войска Юго-Западного фронта еще на правобережье
Днепра и тем самым избавить группу армий "Центр" от постоянной угрозы удара
с юга, дать ей свободу действий на московском направлении.
Жуков предвидел решение гитлеровского командования на окружение войск
Юго-Западного фронта. Как начальник Генерального штаба, он не только
руководил повседневной деятельностью войск, но и постоянно анализировал,
обобщал, делал выводы о положении на фронтах.
Шел второй месяц войны. Гитлеровская армия, планировавшая к этому
времени разгромить Красную Армию и захватить Москву, не осуществила
поставленные задачи. Противник нес на всех направлениях большие потери. Не
оправдалось предположение гитлеровцев о том, что они не встретят такого
упорного сопротивления, какое оказала им Красная Армия. Фронт действий войск
по мере углубления на территорию нашей страны все больше растягивался.
Гитлеровской армии уже не хватало войск и, главное, резервов для того, чтобы
действовать на всех стратегических направлениях. Но все же у гитлеровцев
были еще большие силы и особенно мощные бронетанковые группировки и авиация,
которые были способны наносить сильные удары.
Взвесив и обдумав положение и возможности войск, своих и противника,
Жуков пришел к выводу, что гитлеровцы в настоящее время не смогут начать
нового наступления на Москву, пока не обеспечат правый фланг своего
центрального фронта. Предвидя удар противника в тыл нашему Юго-Западному
фронту, Жуков считал, что необходимо наши войска спасти от окружения -
отвести за Днепр и организовать оборону на этом удобном природном
оборонительном рубеже. Взгляните на карту: Днепр от Киева поворачивает и
течет на юго-восток к Днепропетровску, а затем на юг - к Запорожью и
Херсону. Сама природа предоставляла нашим войскам удобную мощную преграду,
за которую они пока еще могли отойти. Жуков также считал, что нужно
воспользоваться ослаблением войск противника, стоящих на московском
направлении (из-за поворота части его сил на, юг), и нанести им удар именно
здесь.
29 июля Жуков позвонил Сталину и попросил принять его для срочного
доклада. Сталин сказал, что ждет его.
Взяв карты со стратегической обстановкой, группировкой войск, все
необходимые справочные данные, Георгий Константинович направился к Сталину.
В приемной его встретил Поскребышев, сказал:
- Посиди, приказано подождать.
(Да, именно так, на "ты", обращался помощник Сталина к министрам,
ученым, маршалам и генералам, считая, что близость к вождю дает ему такое
право!)
Через 15-20 минут в кабинет Сталина прошли Маленков и Мсхлис, а затем
пригласили войти Жукова. Почему Сталин не захотел говорить с Жуковым один на
один, да к тому же пригласил не военных специалистов, а этих двух, верных и
всегда готовых безоглядно поддерживать?
Видимо, он опасался того важного разговора, на котором так настаивал
Жуков. При всей своей неограниченной власти Сталин все же всегда заботился и
о тех следах, которые останутся в официальной истории. Предвидя серьезность
беседы, он и на этот раз пригласил свидетелей.
- Ну, докладывайте, что у вас,- сказал Сталин. Жуков расстелил на столе
карты и подробно изложил обстановку на фронтах и свои выводы и предложения,
что следовало бы предпринять в настоящее время. Он очень подробно осветил
возможности и предполагаемый характер действий противника, на что Мехлис
бросил реплику:
- Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска?
- Мне не известны планы, по которым будут действовать немецкие войска,-
ответил Жуков,- но, исходя из анализа обстановки, они будут действовать
только так, а не иначе. Мое предположение основано на анализе состояния и
дислокации немецких войск, и прежде всего бронетанковых и механизированных
групп, являющихся ведущими в их стратегических операциях. "
- Продолжайте докладывать,- бросил Сталин. Жуков продолжил доклад:
- На московском стратегическом направлении немцы в ближайшие дни,
видимо, не смогут вести крупные операции, так как они понесли здесь слишком
большие потери. У них нет крупных стратегических резервов для обеспечения
правого и левого крыла группы армий "Центр". На ленинградском направлении
без дополнительных сил немцы не смогут начать операции по захвату Ленинграда
и соединению с финнами. На Украине главные сражения могут разыграться где-то
в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышла главная группировка
бронетанковых войск противника группы армий "Юг". Наиболее слабым участком
нашей обороны является Центральный фронт. Армии Центрального фронта,
прикрывающие направления на Унечу - Гомель, очень малочисленны и слабо
обеспечены техникой. Немцы могут воспользоваться этим и ударить во фланг и
тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева.
- Что вы предлагаете? - настороженно спросил Сталин.
- Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех
армий, усиленных артиллерией. Одну армию за счет западного направления, одну
- за счет Юго-Западного фронта, одну - из резерва Ставки. Поставить во главе
фронта другого, более опытного и энергичного командующего. Кузнецов
недостаточно подготовлен, он не сумел твердо управлять войсками фронта в
начале войны в Прибалтике. Конкретно предлагаю на должность командующего
Ватутина, моего первого заместителя.
- Ватутин мне будет нужен,-возразил Сталин и продолжал: - Вы что же
предлагаете, ослабить направление на Москву?
- Нет, не предлагаю. Противник здесь, по нашему мнению, пока вперед не
двинется. А через 12-15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не
менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую.
- А Дальний Восток отдадим японцам? - съязвил Мехлис.
Жуков не ответил на эту ироническую реплику и продолжал:
- Юго-Западный фронт, необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком
Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти
усиленных дивизий.
- А как же Киев? - спросил Сталин.
- Киев придется оставить,- помолчав, ответил Жуков. Он понимал всю
тяжесть подобного решения Для города и для страны, но в то же время видел,
что другой возможности спасти войска, необходимые для дальнейшей борьбы,
нет.- А на западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью
ликвидации Ельнинского выступа, так как этот плацдарм противник может
использовать в удобное для него время для удара на Москву-Сталин прервал
Жукова и с возмущением воскликнул:
- Какие там еще контрудары! Что за чепуха? Опыт показал, что наши
войска не могут наступать... И как вы могли додуматься сдать врагу Киев?
Немало ходило разговоров о том, что Жуков стал возражать Сталину только
в конце войны, когда у него уже был большой полководческий авторитет. Можно
с этим согласиться, добавив, что Жуков в последний год войны высказывалсвои
аргументы более твердо, однако до прямой полемики маршал доводить разговор
все же опасался. Что же, трусил? Нет, не в жу-ковском это характере! Он
знал, что Сталин может закусить удила, наломать дров, и это повредит делу.
Но о том, что Жуков ради общей пользы не считался /с опасностью лично для
себя, свидетельствует эпизод, который я прервал для этого "примечания. А
суть в том, что перед этим разговором Сталин послал очень грозную телеграмму
командованию Юго-Западного фронта. Вот ее текст:
11 июля 1941 г.
"Киев, т. Хрущеву
Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным
фронтом до членов Военного Совета, настроены панически и намерены произвести
отвод войск на левый берег Днепра.
Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода
войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать
районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как
трусов и дезертиров.
Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин".
Жуков конечно же знал об этой телеграмме: она шла через узел связи
Генерального штаба. И вот, зная о таком строжайшем предупреждении и
обещанной "жестокой каре", Жуков тем не менее однозначно заявляет "Киев
придется сдать". Не трудно представить, какое душевное волнение пережил
Георгий Константинович, чтобы решиться иа такое заявление. И он решился:
твердо и убежденно сказал свое мнение, потому что от этого зависела судьба
фронта и дальнейший ход оборонительных операций.
Я думаю, Жуков предвидел последствия такого неприятного для Сталина
высказывания. Об этом свидетельствует дальнейший ход разговора. После
гневной вспышки Сталина и его обидных слов Жуков покраснел, некоторое время
пытался себя сдержать, но не смог и ответил:
- Если вы считаете, что я как начальник Генерального штаба способен
только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня
от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт, там я,
видимо, принесу больше пользы Родине.
- Вы не горячитесь. Мы без Ленина обошлись, а без вас тем более
обойдемся... Идите работайте, мы тут посоветуемся и тогда вызовем вас.
Жуков вышел из кабинета; кровь тяжело била в виски, обида сжимала
сердце. Через сорок минут Жукова снова вызвали к Сталину. Войдя в кабинет,
Жуков увидел, что к ранее присутствовавшим Мехлису и Маленкову прибавился
еще и Берия. Это был плохой признак. Появление Берии не предвещало ничего
хорошего.
Сталин сказал сухо, не глядя в глаза Жукову:
- Вот что, мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей
начальника Генерального штаба. На это место назначим Шапошникова. Правда, у
него со здоровьем не все в порядке, но ничего, мы ему поможем.
- Куда прикажете мне отправиться?
- Куда бы вы хотели?
- Могу выполнять любую работу-могу командовать дивизией, корпусом,
армией, фронтом.
- Не горячитесь, не горячитесь. Вы говорили об организации контрудара
под Ельней, ну вот и возьмитесь за это дело. Мы назначим вас командующим
Резервным фронтом. Когда вы можете выехать?
- Через час.
- Сейчас в Генштаб прибудет Шапошников, сдайте ему дела и уезжайте.
Имейте в виду, вы остаетесь членом Ставки Верховного Командования.
- Разрешите отбыть?
- Садитесь и выпейте с нами чаю,- пытаясь немного смягчить ситуацию,
"Центр". Он обрисовал положение войск, их состояние и материальное
обеспечение.
, Гудериан, доложив обстановку перед фронтом своей 2-й танковой группы,
особо подчеркнул:
- Для продолжения операции необходимо восполнить потери в офицерах,
унтер-офицерах и солдатах, а также в технике. В случае подвоза необходимого
числа новых двигателей можно на 70% восстановить боеспособность танков для
ведения глубоких операций. Если группа получит меньше, то сможет проводить
лишь ограниченные операции.
Дальше докладывал Гот об обстановке на фронте 3-й танковой группы, он
тоже особенно подчеркнул, что дальнейшие операции его группа может вести
лишь с ограниченной целью, если не будут подвезены новые двигатели.
Высказались и другие присутствующие, в делом их мнение сводилось к
тому, что группой армий "Центр" необходимо продолжать наступление на Москву.
Как бы подводя итоги, но не принимая еще окончательного решения, а
только размышляя, Гитлер сказал:
- Планы Англии определить в настоящее время невозможно. Они могут
высадить десанты и на Пиренейском полуострове, и в Западной Африке. Для
отражения таких попыток высадки десанта, а также для других целей необходимо
держать наготове высокоманевренные резервы. Для этого служат две танковые
дивизии, находящиеся на родине, и вновь формирующиеся танковые соединения.
На оснащение последних идет.основная масса производимых двигателей. Однако
мы подумаем, и я надеюсь, что найдем возможность выделить для второй и
третьей танковых групп хотя бы четыреста новых двигателей.
Гудериан вставил;реплику:
- Только для второй танковой группы требуется их триста.
Гитлер не ответил на его реплику и продолжал. рассуждать:
- Для принятия решений о продолжении операций определяющей является
задача - лишить противника жизненно важных районов. Первая достижимая
цель-Ленинград и русское побережье Балтийского моря в связи с тем, что в
этом районе имеется большое число промышленных предприятий^ в самом
Ленинграде находится единственный завод по производству сверхтяжелых танков,
а также в связи с необходимостью устранения русского флота на Балтийском
море. Мы надеемся достигнуть этой цели к 20 августа. После этого
значительная часть войск группы армий "Север" будет передана в распоряжение
группы армий "Центр", Затем Гитлер продолжил:
- На юге обстановка в течение последних дней развивалась благоприятно.
Там намечается уничтожение крупных сил противника. Противник сильно измотан
также в результате предшествующих операций группы армий "Юг", его
боеспособность нельзя назвать высокой... Можно предположить, что в ближайшее
время русская армия придет в такое состояние, что не сможет вести крупных
операций и сохранить в целости линию фронта. Большие потери противника
подтверждаются тем, чтоон бросает в последнее время в бой свои отборные
пролетарские соединения, как видно из докладов генерал-полковника Гудериана
о наступлении на Рославль... Сложилось впечатление, что там удался полный
прорыв и путь на восток за Рославлем свободен.
В целом операции на восточном фронте развивались до сих пор более
удачно, чем это можно было бы ожидать, даже несмотря на то что мы встретили
сопротивление большего количества танков и самолетов, чем то, которое
предполагали... Англичане радостно кричат о том, что немецкое наступление
остановилось. Надо будет ответить им через нашу прессу и радио и напомнить
об огромных расстояниях, которые нами уже преодолены. Суточные переходы
пехоты превосходят все, что было достигнуто до сих пор. Я даже рассчитывал,
что группа армий "Центр", достигнув рубежа Днепр - Западная Двина, временно
перейдет здесь к обороне, однако обстановка складывается так благоприятно,
что нужно ее быстро осмыслить и принять новое решение.
Далее Гитлер развил свои суждения об общей обстановке:
- На втором месте по важности для противника стоит юг России, в
частности Донецкий бассейн, начиная от района Харькова. Там расположена вся
база русской экономики. Овладение этим районом неизбежно привело бы к краху
всей экономики русских... Поэтому операция на юго-восточном направлении мне
кажется первоочередной, а что касается действий строго на восток, то здесь
лучше временно перейти к обороне. Эксперты и специалисты по метеорологии
докладывают, что в России период осенних дождей на юге начинается обычно в
середине сентября, а в районе Москвы лишь в середине октября, таким образом,
мы успеем, завершив операции на юге, продолжить их в направлении Москвы на
восток до наступления дождей...
Дождавшись паузы и понимая, что Гитлер все больше склоняется к тому,
чтобы сосредоточить главные усилия па флангах, то есть на севере в сторону
Ленинграда и на юге в сторону Киева, Бок все же попытался напомнить ему:
- Однако наступление на восток в направлении Москвы будет предпринято
против основных сил противника. Разгром этих сил решил бы исход войны.
Вместе с тем надо отдавать себе отчет и в том, что для проведения такого
решающего наступления его надо тщательно подготовить и питать необходимой
техникой и боеприпасами.
На этом совещании Гитлер не принял окончательного решения. Вопрос о
том, в каком направлении сосредоточить главные усилия войск на восточном
фронте, остался открытым.
Из штаба группы армий "Центр" Гитлер вылетел к Рундштедту в группу
армий "Юг". Здесь было еще более сложное положение. Рундштедт полностью увяз
в боях с частями Юго-Западного фронта, которым командовал М. П. Кирпонос. Он
вполне обоснованно доложил Гитлеру, что группа армий "Центр" будет иметь
обеспеченный фланг для нанесения последнего решающего удара на Москву только
после уничтожения противника в Восточной Украине. И нельзя нанести удар на
московском направлении раньше, чем будет развязан узел на Украине.
Выслушав доклад Рундштедта и ознакомившись с создавшейся здесь
обстановкой, Гитлер еще раз убедился в необходимости "поворота на юг": если
не расчистить то, что нависает над группой армий "Центр" с юга, ни о
продолжении наступления на Москву, ни вообще о продвижении на восток нельзя
было говорить.
Но не так просто было совершить этот "поворот на юг". Разгорелось
Смоленское сражение. Танковая группа Гудериана была связана боями с группой
генерал-лейтенанта В. Я. Качалова. Эта группа, находясь в окружении, вела
себя настолько активно, что сковывала большие силы противника. А на северном
фланге фронта Бока танковая группа Гота тоже не могла повернуть,.свои части,
потому что в тылу ее действовала кавалерийская группа генерала О. И.
Городови-кова. В районе Великих Лук тоже активно действовали наши окруженные
части 16-й и 20-й армий, которые пробивались на восток к своим. Такое
положение было на фланга^.
Восьмого августа наши войска перешли в наступление и ударили в центр
группы армий Бока, вклинились в его передовые части. А 17 августа начал
наступление Резервный фронт под командованием Жукова, о чем речь пойдет
дальше. Здесь Ельнинской операцией Жуков сказал свое весомое, а может быть,
решающее слово в Смоленском сражении.
В такой сложной и напряженной для гитлеровской армии обстановке
родилась новая директива Гитлера от 22 августа 1941 года. Она начиналась
так:
"Соображения командования сухопутных войск относительно дальнейшего
ведения операций на востоке от 18 августа не согласуются с моими планами..."
Гитлер в корне ломал принятые раньше решения, на что,, собственно, его
вынудили действия советских армий. Совсем недавно в директиве No 34 он
приказывал Боку еще до наступления зимы захватить Москву. А теперь он дал
указание остановить армии "Центра".
После завершения второй мировой войны немецкие генералы, да и стратеги
других армий писали о том, что Гитлер допустил, ошибку, остановив
наступление на Москву. Если быть объективным, то надо признать, что в данном
случае Гитлер был прав. Но:с такой поправкой: во-первых", не он остановил
наступление на Москву, а остановили это наступление советские войска: Если
бы наступление продолжалось, то оно привело бы немецкую армию к более
тяжелому поражению. Вотразъяснение, которое давал Гитлер своим генералам:
"Наступление на Москву может быть продолжено только после уничтожения
крупных советских сил, не позволяющих завершить это наступление. Чего бы это
ни стоило, надо уничтожить эти советские части. Возражение, что в результате
этого мы потеряем время и наступление на Москву будет предпринято слишком
поздно или что танковые соединения по техническим причинам не будут тогда в
состоянии выполнить эту задачу, является неубедительным. Ибо после
уничтожения русских войск, угрожающих правому флангу группы армий "Центр",
наступление на Москву будет провести не труднее, а легче".
И дальше Гитлер опять-таки логично рассуждает:
"Сейчас нам представляется благоприятная возможность, какую дарит
судьба во время войны в редчайших случаях. Огромным выступом глубиною почти
в триста километров расположены войска противника, с трех сторон
охватываемые двумя немецкими группами армий".
И это действительно было так. Войска Юго-Западного фронта с севера и с
юга были охвачены германскими соединениями. Кроме того, Гитлер подчеркивал,
что после поворота на юг и захвата Украины и Донбасса Советский Союз будет
лишен угля, железа, нефти, а немецкая армия все это приобретет, и это очень
важно для окончательной победы.
23 августа командующие танковыми группами были вызваны в штаб группы
армий "Центр" и здесь им был отдан приказ о дальнейших действиях в
соответствии с вышеприведенной директивой Гитлера. Начальник генерального
штаба сухопутных войск Гальдер, присутствовавший на этом совещании, был явно
подавлен таким решением фюрера, потому что он был одним из основных
разработчиков плана наступления на Москву.
Поскольку возражения штабных генералов Гитлер во внимание не принял.
Бок предложил Гудериану как фронтовому генералу еще раз обратиться к Гитлеру
и попытаться склонить его к изменению принятого решения.
Гудериан вместе с Гальдером вылетели в ставку в Восточной Пруссии.
Здесь Гудериан зашел сначала к главнокомандующему сухопутными силами
фельдмаршалу фон Браухичу и изложил ему цель своего приезда и тему
предстоящего разговора с Гитлером. Браухич ему ответил:
- Я запрещаю вам поднимать перед фюрером вопрос о наступлении на
Москву. Вы имеете приказ наступать в южном направлении, и речь может идти
"только о том, как его выполнить.
- Тогда позвольте вылететь обратно в свою танковую группу, ибо при
таких условиях мне не имеет смысла говорить с Гитлером о чем бы то ни было.
- Нет, вы пойдете к фюреру,- возразил фельдмаршал,- и доложите ему о
положении своей танковой группы, не упоминая, однако, ничего о Москве!
Гудериан отправился к Гитлеру. В присутствии Кейтеля, Йодля, Шмундта и
других он доложил обстановку перед фронтом своей танковой группы, а также о
ее состоянии и обеспеченности.
Гитлер спросил:
- Считаете ли вы свои войска способными сделать еще одно крупное усилие
при их нынешней боеспособности?
- Если войска будут иметь перед собой настоящую цель, которая будет
понятна каждому солдату, то да!
- Вы, конечно, подразумеваете Москву?
- Да. Поскольку вы затронули эту тему, разрешите мне изложить свои
взгляды по этому вопросу.
Гитлер разрешил, и Гудериан еще раз подробно изложил ему свои доводы.
Он говорил, что после достижения военного успеха на решающем направлении и
разгрома главных сил противника будет значительно легче овладеть
экономически важными районами Украины, так как захват Москвы - узла
важнейших железных дорог - чрезвычайно затруднит русским переброску войск с
севера на юг. Он также напомнил, что войска группы армий "Центр" уже
находятся в полной боевой готовности для перехода в наступление на Москву, в
то время как предполагаемое наступление на Киев связано с необходимостью
провести перегруппировку войск, на что потребуется много времени. Он еще раз
подчеркнул, что операции на юге могут затянуться, и тогда из-за плохой
погоды уже поздно будет наносить решающий удар на Москву в этом году.
Гитлер слушал Гудериана молча, ни разу не прервал его. Но когда
Гудериан замолчал, надеясь, что он убедил фюрера своей горячей речью, Гитлер
вдруг твердо сказал:
- Я приказываю немедленно перейти в наступление на Киев, который
является ближайшей стратегической целью.
Затем Гитлер повторил уже изложенные в директиве ставки соображения об
ударе по Ленинградскому промышленному району, о необходимости овладения
Крымом, являющимся авианосцем Советского Союз^ в его борьбе против
использования Германией румынской нефти, и другие "экономические доводы". В
заключение своей короткой отповеди Гудериану Гитлер, обращаясь ко всем
присутствующим, бросил фразу, которую он уже произносил не раз:
- Мои генералы ничего не понимают в военной экономике!
Все присутствующие генералы, кроме Гудериана, послушно закивали
головами в знак согласия с фюрером.
После войны на Западе будут очень много писать о том, что плохой
стратег Гитлер испортил блестящие замыслы, своих генералов и не позволил им
одержать уже почти достигнутую победу. Спор насчет нанесения главного удара
на Москву или же в двух направлениях - на Ленинград и на Украину - некоторые
историки склонны считать "ахиллесовой пятой" всей восточной кампании. Я еще
вернусь к этим разногласиям между Гитлером и военными, а сейчас ограничусь
спором на совещании в Борисове. Дело в том, что военные помощники Гитлера
многое пытались свалить на него, обеляя себя и пытаясь уйти от кары на
Нюрнбергском и других процессах. Но, как видим из приведенного выше
разговора (а я пользовался стенограммами, а не чужим изложением, в котором
могла быть и субъективная неточность), все военные полностью поддерживали
политические замыслы Гитлера и расхождение было лишь в деталях осуществления
его агрессивных планов, как в данном случае: куда бить-на Москву или на
Украину и Ленинград. А в том, что они были едины в своих захватнических
устремлениях, никаких сомнений нет. Генералы являлись не только
исполнителями, они были даже в какой-то степени более решительны, чем сам
Гитлер, стремились к более быстрому и полному осуществлению замыслов фюрера.
Стойкость и мужество частей Юго-Западного фронта, можно сказать, спасли
страну, потому что даже при больших успехах на главном направлении
гитлеровское командование не решилось нанести последний удар на Москву, имея
у основания клина такое мощное объединение войск, как Юго-Западный фронт.
Юго-Западный фронт упорными, затяжными боями удерживал каждый рубеж и,
используя малейшую возможность для контрударов, оставался на правой стороне
Днепра, далеко в тылу противника. Гитлеровцы с военной точки зрения вполне
правильно решили окружить войска Юго-Западного фронта еще на правобережье
Днепра и тем самым избавить группу армий "Центр" от постоянной угрозы удара
с юга, дать ей свободу действий на московском направлении.
Жуков предвидел решение гитлеровского командования на окружение войск
Юго-Западного фронта. Как начальник Генерального штаба, он не только
руководил повседневной деятельностью войск, но и постоянно анализировал,
обобщал, делал выводы о положении на фронтах.
Шел второй месяц войны. Гитлеровская армия, планировавшая к этому
времени разгромить Красную Армию и захватить Москву, не осуществила
поставленные задачи. Противник нес на всех направлениях большие потери. Не
оправдалось предположение гитлеровцев о том, что они не встретят такого
упорного сопротивления, какое оказала им Красная Армия. Фронт действий войск
по мере углубления на территорию нашей страны все больше растягивался.
Гитлеровской армии уже не хватало войск и, главное, резервов для того, чтобы
действовать на всех стратегических направлениях. Но все же у гитлеровцев
были еще большие силы и особенно мощные бронетанковые группировки и авиация,
которые были способны наносить сильные удары.
Взвесив и обдумав положение и возможности войск, своих и противника,
Жуков пришел к выводу, что гитлеровцы в настоящее время не смогут начать
нового наступления на Москву, пока не обеспечат правый фланг своего
центрального фронта. Предвидя удар противника в тыл нашему Юго-Западному
фронту, Жуков считал, что необходимо наши войска спасти от окружения -
отвести за Днепр и организовать оборону на этом удобном природном
оборонительном рубеже. Взгляните на карту: Днепр от Киева поворачивает и
течет на юго-восток к Днепропетровску, а затем на юг - к Запорожью и
Херсону. Сама природа предоставляла нашим войскам удобную мощную преграду,
за которую они пока еще могли отойти. Жуков также считал, что нужно
воспользоваться ослаблением войск противника, стоящих на московском
направлении (из-за поворота части его сил на, юг), и нанести им удар именно
здесь.
29 июля Жуков позвонил Сталину и попросил принять его для срочного
доклада. Сталин сказал, что ждет его.
Взяв карты со стратегической обстановкой, группировкой войск, все
необходимые справочные данные, Георгий Константинович направился к Сталину.
В приемной его встретил Поскребышев, сказал:
- Посиди, приказано подождать.
(Да, именно так, на "ты", обращался помощник Сталина к министрам,
ученым, маршалам и генералам, считая, что близость к вождю дает ему такое
право!)
Через 15-20 минут в кабинет Сталина прошли Маленков и Мсхлис, а затем
пригласили войти Жукова. Почему Сталин не захотел говорить с Жуковым один на
один, да к тому же пригласил не военных специалистов, а этих двух, верных и
всегда готовых безоглядно поддерживать?
Видимо, он опасался того важного разговора, на котором так настаивал
Жуков. При всей своей неограниченной власти Сталин все же всегда заботился и
о тех следах, которые останутся в официальной истории. Предвидя серьезность
беседы, он и на этот раз пригласил свидетелей.
- Ну, докладывайте, что у вас,- сказал Сталин. Жуков расстелил на столе
карты и подробно изложил обстановку на фронтах и свои выводы и предложения,
что следовало бы предпринять в настоящее время. Он очень подробно осветил
возможности и предполагаемый характер действий противника, на что Мехлис
бросил реплику:
- Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска?
- Мне не известны планы, по которым будут действовать немецкие войска,-
ответил Жуков,- но, исходя из анализа обстановки, они будут действовать
только так, а не иначе. Мое предположение основано на анализе состояния и
дислокации немецких войск, и прежде всего бронетанковых и механизированных
групп, являющихся ведущими в их стратегических операциях. "
- Продолжайте докладывать,- бросил Сталин. Жуков продолжил доклад:
- На московском стратегическом направлении немцы в ближайшие дни,
видимо, не смогут вести крупные операции, так как они понесли здесь слишком
большие потери. У них нет крупных стратегических резервов для обеспечения
правого и левого крыла группы армий "Центр". На ленинградском направлении
без дополнительных сил немцы не смогут начать операции по захвату Ленинграда
и соединению с финнами. На Украине главные сражения могут разыграться где-то
в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышла главная группировка
бронетанковых войск противника группы армий "Юг". Наиболее слабым участком
нашей обороны является Центральный фронт. Армии Центрального фронта,
прикрывающие направления на Унечу - Гомель, очень малочисленны и слабо
обеспечены техникой. Немцы могут воспользоваться этим и ударить во фланг и
тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева.
- Что вы предлагаете? - настороженно спросил Сталин.
- Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех
армий, усиленных артиллерией. Одну армию за счет западного направления, одну
- за счет Юго-Западного фронта, одну - из резерва Ставки. Поставить во главе
фронта другого, более опытного и энергичного командующего. Кузнецов
недостаточно подготовлен, он не сумел твердо управлять войсками фронта в
начале войны в Прибалтике. Конкретно предлагаю на должность командующего
Ватутина, моего первого заместителя.
- Ватутин мне будет нужен,-возразил Сталин и продолжал: - Вы что же
предлагаете, ослабить направление на Москву?
- Нет, не предлагаю. Противник здесь, по нашему мнению, пока вперед не
двинется. А через 12-15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не
менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую.
- А Дальний Восток отдадим японцам? - съязвил Мехлис.
Жуков не ответил на эту ироническую реплику и продолжал:
- Юго-Западный фронт, необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком
Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти
усиленных дивизий.
- А как же Киев? - спросил Сталин.
- Киев придется оставить,- помолчав, ответил Жуков. Он понимал всю
тяжесть подобного решения Для города и для страны, но в то же время видел,
что другой возможности спасти войска, необходимые для дальнейшей борьбы,
нет.- А на западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью
ликвидации Ельнинского выступа, так как этот плацдарм противник может
использовать в удобное для него время для удара на Москву-Сталин прервал
Жукова и с возмущением воскликнул:
- Какие там еще контрудары! Что за чепуха? Опыт показал, что наши
войска не могут наступать... И как вы могли додуматься сдать врагу Киев?
Немало ходило разговоров о том, что Жуков стал возражать Сталину только
в конце войны, когда у него уже был большой полководческий авторитет. Можно
с этим согласиться, добавив, что Жуков в последний год войны высказывалсвои
аргументы более твердо, однако до прямой полемики маршал доводить разговор
все же опасался. Что же, трусил? Нет, не в жу-ковском это характере! Он
знал, что Сталин может закусить удила, наломать дров, и это повредит делу.
Но о том, что Жуков ради общей пользы не считался /с опасностью лично для
себя, свидетельствует эпизод, который я прервал для этого "примечания. А
суть в том, что перед этим разговором Сталин послал очень грозную телеграмму
командованию Юго-Западного фронта. Вот ее текст:
11 июля 1941 г.
"Киев, т. Хрущеву
Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным
фронтом до членов Военного Совета, настроены панически и намерены произвести
отвод войск на левый берег Днепра.
Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода
войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать
районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как
трусов и дезертиров.
Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин".
Жуков конечно же знал об этой телеграмме: она шла через узел связи
Генерального штаба. И вот, зная о таком строжайшем предупреждении и
обещанной "жестокой каре", Жуков тем не менее однозначно заявляет "Киев
придется сдать". Не трудно представить, какое душевное волнение пережил
Георгий Константинович, чтобы решиться иа такое заявление. И он решился:
твердо и убежденно сказал свое мнение, потому что от этого зависела судьба
фронта и дальнейший ход оборонительных операций.
Я думаю, Жуков предвидел последствия такого неприятного для Сталина
высказывания. Об этом свидетельствует дальнейший ход разговора. После
гневной вспышки Сталина и его обидных слов Жуков покраснел, некоторое время
пытался себя сдержать, но не смог и ответил:
- Если вы считаете, что я как начальник Генерального штаба способен
только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня
от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт, там я,
видимо, принесу больше пользы Родине.
- Вы не горячитесь. Мы без Ленина обошлись, а без вас тем более
обойдемся... Идите работайте, мы тут посоветуемся и тогда вызовем вас.
Жуков вышел из кабинета; кровь тяжело била в виски, обида сжимала
сердце. Через сорок минут Жукова снова вызвали к Сталину. Войдя в кабинет,
Жуков увидел, что к ранее присутствовавшим Мехлису и Маленкову прибавился
еще и Берия. Это был плохой признак. Появление Берии не предвещало ничего
хорошего.
Сталин сказал сухо, не глядя в глаза Жукову:
- Вот что, мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей
начальника Генерального штаба. На это место назначим Шапошникова. Правда, у
него со здоровьем не все в порядке, но ничего, мы ему поможем.
- Куда прикажете мне отправиться?
- Куда бы вы хотели?
- Могу выполнять любую работу-могу командовать дивизией, корпусом,
армией, фронтом.
- Не горячитесь, не горячитесь. Вы говорили об организации контрудара
под Ельней, ну вот и возьмитесь за это дело. Мы назначим вас командующим
Резервным фронтом. Когда вы можете выехать?
- Через час.
- Сейчас в Генштаб прибудет Шапошников, сдайте ему дела и уезжайте.
Имейте в виду, вы остаетесь членом Ставки Верховного Командования.
- Разрешите отбыть?
- Садитесь и выпейте с нами чаю,- пытаясь немного смягчить ситуацию,