Картленд Барбара. Горизонты любви

   — Думаю, это потому, что он всегда чувствовал себя молодым, — заметила Айна. — Похоже, старые люди никогда не восторгаются ничем так, как восторгался папа.
   Но миссис Харвестер, хотя и не была склонна бурно выражать свои чувства и всегда радовалась тихо, тем не менее приходила в неописуемый восторг, если ее идеи воплощались в нарядах Айны.
   Присутствие Айны и Ханны в ее доме придало жизни пожилой дамы новый интерес. Вместо того, чтобы день за днем проводить на вилле, изредка выходя в сад, она стала ездить с Айной на прогулки по окрестностям, а иногда они на лодке отправлялись в море.
   Все это делалось размеренно и неторопливо, совсем не так, как при жизни отца Айны, но у девушки появилось много новых интересов, в том числе занятий с разными преподавателями, и она была счастлива.
   А теперь, видя, как тетка жаждет раскритиковать ее гардероб, Айна с грустью подумала, что еще неизвестно, понравится ли ей новая жизнь в Англии.
   — Должна признать, твои платья оказались лучше, чем я ожидала, — неохотно отметила Люси после того, как Ханна одно за другим продемонстрировала ей все платья Айны.
   — Они же французские, ваша светлость, — не удержалась Ханна. — Когда мы жили во Франции, мы могли убедиться, насколько французы превосходят англичан в том, что касается одежды.
   — Мне это известно не хуже вашего! — вспыхнула Люси.
   Ханна сообразила, что нарушила границы дозволенного, и» спряталась в свою раковину «, как называла это Айна.
   — Боюсь, я не успела рассказать вам о Ханне, тетя Люси, — быстро сказала Айна. — Она заботилась обо мне с самого моего рождения, и папа с мамой во всем полагались на нее.
   Девушка замерла, выжидательно глядя на Люси, но не увидела ничего, кроме абсолютного равнодушия на красивом лице тетки.
   — Когда папа умер, не знаю, что было бы со мной, если бы рядом не оказалось Ханны, — добавила Айна.
   — Уверена, вы добросовестно исполняли свои обязанности. — Люси обращалась к Ханне, но ее слова прозвучали сухо и холодно.
   — Я старалась, ваша светлость.
   Ханна была достаточно проницательна, чтобы почувствовать, что допустила ошибку, а попытка Айны защитить ее едва ли не сделала ситуацию еще хуже.
   Люси направилась к двери.
   — Завтра я возьму тебя за покупками, Айна. На мой взгляд, тебе потребуется еще многое, — сказала она. — Но с твоим размером вряд ли мы отыщем для тебя что-нибудь новое.
   Придется тебе в Чейле обходиться тем, что у тебя есть.
   С этими словами Люси вышла раньше, чем Айна успела произнести хоть слово. Как только дверь за теткой захлопнулась, девушка подбежала к Ханне и обняла ее.
   — Слава богу, хоть ты со мной, Ханна, дорогая моя! Теперь я понимаю, почему папа не испытывал никакого желания встречаться со своими родственниками, хотя иногда я чувствовала, что он тоскует по брату.
   — Ну-ну, мисс Айна! Не делайте слишком поспешные выводы. Все поначалу кажется странным. Но по рождению вы принадлежите этому обществу.
   Айна поцеловала Ханну в щеку.
   — Если все окажется слишком сложным, и тетя Люси еще более явно даст мне понять, что не хочет видеть меня в своем доме, мы ведь сможем вернуться в Ниццу. У нас там полным-полно вещей.
   — Ничего подобного мы не будем делать, мисс Айна! — резко сказала Ханна. — Когда вы лучше узнаете Англию, вы полюбите ее. Я лично довольна по крайней мере тем, что вернулась к цивилизованным людям. Я никогда не чувствовала себя свободно со всеми этими иностранцами!
   Айна рассмеялась.
   — Знаю я, почему ты рада вернуться сюда, Ханна. Уж очень ты скучала по болтовне за чашкой чая. Ведь ни француженки, ни испанки, ни итальянки ничего в этом не смыслят!
   — Конечно! — энергично согласилась Ханна. — Но вы опоздаете к обеду, мисс Айна. Вам пора принять ванну.
   Не забывайте, в Англии еда подается в строго определенное время.
   — Завтра же куплю себе часы, — пообещала Айна смеясь и начала раздеваться.

Глава 3

   Айна спустилась к обеду, следуя позади Люси, с таким чувством, будто она участвует в удивительной и увлекательной игре.
   Хотя после всего, что девушка выслушала о Чейле, она ожидала увидеть нечто великолепное, поместье превзошло все ее ожидания. По мере их приближения к необыкновенному дому Айна замирала от страха, что вдруг перед ней окажется мираж, который может исчезнуть.
   Поскольку поезд, доставивший их из Лондона, опоздал, по прибытии в имение они успели только выслушать приветствие дворецкого и экономки, внушительный вид которой вызвал благоговейный трепет. Она проводила их в отведенные им комнаты.
   Айна заметила, с каким удовольствием Люси выслушала заверения экономки:
   — Мы приготовили для вашей светлости ваши любимые комнаты в западном крыле.
   — Благодарю, — ответила Люси с особенными переливами в голосе, которые Айна уже научилась узнавать.
   Комнаты в западном крыле и правда производили сильное впечатление.
   Здесь был будуар, в котором стояло множество английских гвоздик с мелкими красными и белыми цветами. Видимо, это были любимые цветы Люси, потому что и в лондонском доме вазы с ними стояли повсюду.
   В великолепной спальне висели очень красивые шторы с изображением богов и купидонов. Далее шла смежная со спальней туалетная комната лорда Уимонда, и очаровательная комната для Айны.
   — Его сиятельство подумал, миледи, что поскольку молодая леди впервые в Чейле, ей, несомненно, удобнее быть поближе к вашей светлости, — объяснила экономка.
   — Как это любезно со стороны его светлости, — пробормотала Люси.
   Но Айна подумала, что это прозвучало весьма фальшиво.
   Скорее всего тетя Люси предпочла бы, чтобы племянница мужа была подальше от нее и не докучала ей своими вопросами.
   Вскоре появилась Ханна и начала разбирать одежду Айны.
   Кое-что лежало не распакованным с ее отъезда из Ниццы и, естественно, несколько смялось.
   Но горничная поспешила успокоить Ханну:
   — Когда в доме прием, — сказала она, — в гладильне постоянно работают две девушки. Они в любое время приведут одежду в надлежащий вид.
   Айна радостно отметила, что Ханне пребывание в Чейле, возможно, доставит удовольствие.
   Когда-то, еще до того, как она пришла в дом ее родителей, чтобы ухаживать за маленькой Айной, Ханна служила в огромном доме герцога как младшая горничная при детской.
   Ребенком Айна как зачарованная слушала рассказы Ханны про герцогских детей и особенно про строгий распорядок в доме герцога.
   Становясь старше, она начала понимать, что слуги склонны гораздо щепетильнее своих хозяев соблюдать иерархию.
   Айна не сомневалась, что для Ханны очень существенно, какое место ей отведут за столом у экономки.
   Она полагала, что титул дяди Джорджа сыграет тут решающую роль.
   » Возможно, ей предоставят место по правую руку от дворецкого «, — предположила Айна.
   Это почетное место предназначалось для горничной той гостьи, которая занимала более высокое социальное положение, чем остальные.
   Пока Ханна и горничная распаковывали вещи, Айна обошла комнату, задержалась у письменного стола, на котором лежали письменные принадлежности, но гораздо больше ее заинтересовала стопка книг на столике подле кровати.
   Во Франции не всегда было легко доставать книга, хотя миссис Харвестер и состояла членом лучшей библиотеки в Ницце, где по ее просьбе охотно выписывали из Англии книги, которые она запрашивала.
   Айна покупала немало французских книг, но теперь, когда с ней не было отца, ей хотелось побольше узнать о родной стране. Она знала, что рано или поздно вернется туда, хотя неизвестность вызывала у нее беспокойство.
   Трактаты по истории ее разочаровали. Гораздо больше она узнавала из романов, и она прочитала и Джейн Остин, и Шарлотту Бронтс, интересуясь скорее описанием английской жизни, чем сюжетной канвой.
   И сейчас она успела углубиться в чтение одного из тех романов, что обнаружила в спальне. Ханна оторвала ее, объявив, что пора поторопиться, и ванна уже готова.
   Ванну принесли из кладовой, где она хранилась, и поставили на специальный большой ковер с вышитой на нем короной маркиза. Зимой, подумала Айна, было бы, наверное, приятно мыться у пылающего камина, но сейчас стояла теплая погода, камин не топили. Да и вряд ли ей понадобятся два больших медных бака горячей воды, которые внесли в комнату две горничные.
   Она уже знала от Ханны, что лакей приносит баки с кипятком наверх и ставит их у двери, а потом горничные вносят их в комнаты. Наверное, девушкам нелегко поднимать такую тяжесть.
   Айна вспомнила, как однажды отец снял дом у самого моря. Можно было пробежать по песчаному пляжу и окунуться в море, а затем почувствовать, как пробегает по телу освежающая дрожь, если вода оказывалась холодноватой.
   Ханна предупредила ее, чтобы она не рассказывала о купании в море, когда они окажутся в Англии.
   — Почему? — удивилась Айна.
   — Английские леди не появляются на публике, если они не полностью одеты.
   Айна засмеялась.
   — Но нас с папой никто и не видел на пляже. Ни в Африке, ни в Греции.
   — Все равно, это и подобает английской леди, — убежденно сказала Ханна.
   — Бедные леди! — воскликнула Айна. — Как им, должно быть, скучно!
   Но теперь Айна оценила мудрость Ханны. Не стоило говорить ничего лишнего, чтобы давать повод людям высшего общества, вроде ее тетки, осудить не только ее саму, но, главное, умершего отца.
   Из его рассказов Айна знала, что родственники никогда не одобряли поведение Роланда Монда.
   — Мне следует соблюдать осторожность, — сказала себе девушка.
   Небрежно брошенные в день ее приезда слова тетки яснее ясного свидетельствовали, что от дочери Роланда Монда ждут диковатых манер и нелепых поступков.
   Одевшись к обеду, Айна отметила, что ее белое платье с небольшим турнюром и поясом, который завязывался сзади большим бантом, — простое, с первого взгляда, — отличается особой изысканностью.
   Это очень дорогое платье госпожа Харвестер одобрила, заметив, что Айна в нем похожа на лилию.
   — Лилии отличает такое благородство линий, — заметила пожилая леди, оглядывая Айну. — В них нет излишнего Украшательства, это — совершенство, к которому ты должна стремиться, милое дитя.
   Да, если ее отец добивался правильности линий в своих эскизах, то миссис Харвестер искала ту грань, которая отделяла шик от безвкусицы в одежде.
   Айна уложила волосы в простую прическу, оставив лишь несколько локонов на затылке. Когда лорд Уимонд увидев ее, он поразился, насколько наряд этой юной девушки, впервые вступающей в мир взрослых, соответствует моменту. Вряд ли кто-нибудь сумел бы так тщательно подготовиться появлению в обществе и при этом не потерять ни крупицы очарования юности.
   Он зашагал к Айне, чтобы спросить, готова ли она. Девушка подбежала к нему и сжала его руку.
   — Как замечательно, что вы взяли меня с собой, дядя Джордж, — с волнением произнесла она. — Такой великолепный дом даже на папу произвел бы впечатление.
   — Хотел бы я так думать, — ответил лорд Уимонд, — но мне кажется, он скорее посмеялся бы над всей этой помпезностью и предпочел бы палатку где-нибудь в парке. — Айна рассмеялась.
   — Ну, в ранней молодости — может быть, но с годами он научился ценить мягкую постель.
   Ее смех прервал ледяной голос Люси. Она стояла в дверях своей комнаты, которая сообщалась с туалетной комнатой лорда:
   — В чем дело? Я жду вас, Джордж, чтобы вы проводили меня вниз!
   — Я только зашел за Айной, дорогая, — ответил лорд Уимонд.
   — Я не намерена никого ждать! — отрезала Люси.
   Горничная открыла перед ними дверь, и они вышли. Айна последовала за ними. Тетка показалась ей не менее красивой, чем те богини, что смотрели на них с расписных потолков, или воплощенные в мраморе статуи, которые украшали огромный зал.
   Они шли молча, пока не достигли высоких двустворчатых дверей, которые распахнули перед ними два лакея в напудренных париках.
   Поскольку это был прием для близких друзей дома, их имена не объявляли. Не успела Люси вступить в комнату, как маркиза с возгласом восхищения направилась к ней, раскрыв объятия.
   Айна подумала, что на маркизе столько бриллиантов, что они вот-вот спутаются у нее шее.
   — Я так счастлива видеть вас, дорогая Люси, и вас, милый Джордж! Ирвин приобрел новых лошадей. Он уверен, что вы их оцените.
   — Пока я восхищен тем, что могу лицезреть вас, Элис, — с несколько тяжеловесной любезностью произнес лорд Уимонд. — А это — дочь Роланда.
   Маркиза перевела взгляд на Айну, которая смотрела на нее сияющими глазами, потрясенная ее внешностью и манерой говорить очень быстро и плавно.
   Девушка торопливо присела в реверансе.
   — Я хорошо помню вашего отца, — заметила маркиза. — Он был очень красив, а танцевал просто божественно, если только удавалось уговорить его.
   Не дожидаясь ответа Айны, маркиза провела их к остальному обществу, которое собралось в другом конце комнаты.
   В тот же миг Айна увидела, как тетя Люси разговаривает с мужчиной, красивее которого девушка еще не встречала.
   Он был высок ростом, широкоплеч, зачесанные назад темные волосы открывали высокий лоб. Айна догадалась, что это и есть маркиз Чейл, владелец поместья.
   Он что-то говорил Люси, но Айна она не могла расслышать их разговор.
   Затем он протянул руку дяде Джорджу со словами:
   — Рад встрече с вами, Джордж. Моя мать, конечно, уже рассказала вам о моем недавнем приобретении. Надеюсь на ваше одобрение.
   — Буду рад испытать ваших новых скакунов, — ответил лорд Уимонд.
   Маркиз посмотрел на Айну и, поскольку Люси молчала, лорд Уимонд представил девушку:
   — Это моя племянница, Айна. Она на днях прибыла из Франции, и мы благодарны вам за то, что смогли привезти ее в ваш дом.
   — В Чейле всегда найдется место для ваших родственников, — улыбнулся маркиз. Он протянул руку, и Айна вложила в нее свою. От прикосновения его пальцев она почувствовала некую вибрацию и сказала себе, что он ей нравится.
   Ее отец всегда говорил:
   — Можно легко узнать характер человека по его рукопожатию. Дряблое рукопожатие так же неприятно, как и агрессивное, когда резко сдавливают ваши пальцы, или слишком снисходительное, будто вас одаривают своим вниманием. Но рукопожатие достойного человека можно различить сразу.
   Айна была еще мала, когда услышала это, но слова отца произвели на нее сильное впечатление, и еще девочкой она стала пытаться распознавать характеры людей по тому, как они пожимали ей руку.
   С годами она все чаще убеждалась, что ее первое впечатление всегда оказывалось верным.
   — Насколько я могу судить, это — первый в вашей жизни великосветский раут, — заговорил маркиз. — Надеюсь, мы сможем сделать его приятным для вас.
   — О, я уже в восторге! — ответила Айна. — Ваш дом так великолепен, что у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение.
   Голос девушки звучал так искренне, что маркиз улыбнулся. В этот момент Люси требовательно спросила его:
   — Какие же развлечения вы приготовили нам на завтра?
   — Они должны стать приятной неожиданностью, — ответил маркиз.
   Айне очень хотелось узнать, что же это за сюрприз, но дядя увел ее, чтобы представить другим гостям.
   Привлекательная дама, миссис Маршалл, сказала несколько приятных слов в адрес девушки.
   Остальные дамы разглядывали ее, как показалось Айне, с удивлением. Затем дядя представил ее мужчинам.
   Все они выглядели весьма импозантно в накрахмаленных белых рубашках с высокими воротниками, и все они заводили с дядей разговоры о лошадях или скачках. Затем появился еще один гость и властным тоном обратился к ее дяде:
   — Добрый вечер, Уимонд! Надеюсь, вы представите меня вашей племяннице. Она похожа на первый подснежник.
   — Добрый вечер, ваше высочество! — ответил лорд Уимонд. — Это дочь моего брата, Айна. Вы, возможно, помните Роланда.
   — Помнится, я видел его несколько лет назад в Каире, — прозвучало в ответ, — но он сказал, что ему там не нравится, и уехал на следующий день.
   Айна улыбнулась. Это было так похоже на ее отца.
   — Айна, это — князь Иван Романовский. Не знаю, помнишь ли ты вашу поездку в Египте?
   — Конечно, помню, — ответила Айна. — Мне ведь было уже лет десять. Папе тогда все не нравилось, потому что верблюд наступил на два его холста и съел краски!
   — Какая катастрофа, — заметал князь. — А часто ваш отец рисовал вас?
   — Только когда никого другого не было под рукой, — улыбнулась Айна. — Он говорил, что я плохая модель, потому что не способна постоять смирно.
   — Думаю, ни один художник не смог бы пройти мимо вас.
   На протяжении этой беседы князь не выпускал ее руки.
   Его хватка была крепкой и властной, и, высвободив наконец руку, Айна подумала, что не хотела бы снова ощутить эту хватку.
   Ничего предосудительного она не заподозрила, но у нее появилось ощущение, словно он без разрешения вторгся в ее мир.
   — Мы должны поговорить о вашем пребывании в Египте. И мне интересно, где еще вам приходилось бывать.
   — Но мы с отцом побывали во многих странах!
   — Я готов слушать, как бы много их ни оказалось.
   Его манера разговаривать с ней насторожила Айну. Он напоминал ей надоедливых старичков, которые приставали к ней со своими поцелуями, когда они с отцом как-то проводили зиму в Италии. Этим старикашкам почему-то очень хотелось усадить Айну к себе на колени.
   — Оставьте ребенка в покое! — раздраженно говорил им отец. — Девочка уже слишком большая для детских шалостей!
   Один из них, совсем уже старый, был особенно настойчив. Он приносил ей подарки и желал, чтобы Айна выражала свою благодарность за них. К счастью, вскоре отец, как всегда неожиданно, заявил:
   — Я сыт по горло этим местом! Мы уезжаем в Ниццу.
   Айна была очень рада, потому что ей надоело постоянно повторять» нет» этому старикану.
   Она надеялась, что князь, хотя это и казалось маловероятным, не станет вести себя подобным образом.
   И все же она обрадовалась, когда дядя представил ее еще одному джентльмену, и тот, для приличия сказав ей пару приятных слов, тут же перевел разговор на лошадей.
   — Сегодня у нас только небольшой домашний вечер, — услышала Айна голос маркизы. — Завтра будет играть оркестр, и к обеду съедутся все наиболее уважаемые люди графства. Но я считаю, что по пятницам все сильно утомлены, и лучше пораньше отправиться ко сну.
   Айна подумала, что всем собравшимся не с чего было переутомиться. Никто из них не работал, и все были озабочены только тем, как доставить себе удовольствие. Она предположила, что танцы и азартные игры до утра не шли им на пользу.
   Столовая, куда их пригласили, так очаровала ее, что она плохо слышала, о чем велись разговоры вокруг.
   Никогда не видела она подобного великолепия. Фрески покрывали стены между колоннами розового мрамора, а стол сам по себе был поэмой.
   Маркиз сидел на одном его конце, Люси — по правую руку от него. Его мать сидела на другом конце между лордом Уимондом и князем.
   Айна, которая боялась за столом оказаться около князя, с облегчением обнаружила, что ее место в середине стола, Рядом с ней с одной стороны сидел Гарри Тревелин, с другой — молодой человек, погруженный в весьма интимную беседу с леди, сидевшей рядом.
   На столе было много золотых украшений, а посредине стоял очень красивый букет орхидей. Айне комната напомнила декорации в опере или в наиболее замечательных спектаклях, которые она видела в театрах Парижа.
   Она было собиралась сказать что-нибудь по этому поводу, но вспомнила слова Ханны:
   — Ваш отец может брать вас в театр, но если бы вы жили в Англии, вы не могли бы себе это позволить.
   — Почему же? — спросила Айна.
   — Молодым леди не положено смотреть те пьесы, которые написаны не самим Шекспиром или кем-нибудь, столь же признанным.
   — Хорошо, что я не в Англии и мне не надо изображать из себя настоящую леди, — сказала на это Айна.
   — Да, я не вижу, чтобы визиты в театр приносили вам вред, — заявила Ханна, как всегда решительно, — но я не знаю, как ваши родственники отнеслись бы к этому.
   — Откуда они узнают? — спросила Айна. — А если бы и. узнали, им-то какое до этого дело?
   Теперь она сказала себе, что это еще одно событие ее прошлой жизни, которое ей придется хранить в секрете, или, как сказал бы отец, «за пазухой».
   — Полагаю, Чейл произвел на вас впечатление, — начал беседу Тревелин.
   — Безусловно! — откликнулась Айна. — Это совершенно сказочный дом, я даже не смогла бы вообразить ничего подобного, не доводись мне побывать здесь.
   — Я тоже так подумал, когда впервые увидел его. — — Вы часто бываете здесь? — поинтересовалась Айна.
   Немного помолчав, ее собеседник признался:
   — Фактически я живу здесь!
   — Как же вам повезло!
   — Да, пожалуй!
   Он не вдавался в объяснения, и Айна задумалась о том, какое положение в доме занимал этот человек.
   Но вскоре она забыла о нем, наблюдая за маркизом, сидевшим во главе стола. Ей пришло в голову, что на своем стуле с высокой спинкой, обитом красным бархатом, он напоминает ей короля.
   «Ему бы еще корону на голову, и он будет выглядеть в точности как король из рыцарского романа», — размышляла девушка.
   Затем в поле ее зрения попали сережки тети Люси, которые раскачивались, когда она поворачивалась к маркизу, и Айна решила, что такая красавица, как ее тетя, непременно должна тоже играть роль в том романе, который складывался в ее воображении.
   «Конечно, раз он король, ему это понравится, — продолжала фантазировать Айна. — А на другом конце стола вместо его матери должна быть принцесса, которую он нашел в этом дворце после долгих и трудных странствий. И они станут жить вместе долго и счастливо».
   Вот только какой должна быть принцесса?
   Раз маркиз темноволосый, принцессе лучше быть белокурой, вроде тети Люси, но еще лучше и моложе. И он должен спасти ее, подобно Персею, от морского дракона или, возможно, от огромного орла, который хотел унести ее в свое гнездо в горах.
   Обеденный стол представлял собой столь эффектное зрелище, что Айна никак не могла представить себе, что все сидящие за столом — обыкновенные люди, которые живут за пределами этих «декораций». Невозможно было представить себе, что их могут коснуться бедность, голод или болезни.
   «А может, это и есть Олимп, на котором собрались боги и богини?»— спрашивала себя девушка.
   Сама того не замечая, она не спускала с маркиза широко раскрытых глаз. И словно эти огромные глаза притянули его внимание, он взглянул на нее, и на мгновение ей показалось, будто он разговаривает с ней через весь длинный стол.
   Все вокруг исчезло. Существовали только его темные глаза. Затем Люси привлекла его внимание, а Айна сообразила, что мистер Тревелин уже в третий раз о чем-то спрашивает ее.
   После обеда дамы перешли в другой салон, даже более красивый, чем тот, в котором гости собирались перед обедом. Скоро к ним присоединились мужчины.
   В углу салона карточные столы ожидали игроков, но гости, казалось, предпочитали картам разговоры.
   Поскольку никто не обращал на нее никакого внимания, Айна подошла к специальным столам со стеклянными крышками, которые стояли в нише на другом конце комнаты. Нечто подобное она видела в Париже.
   Как и ожидала девушка, это оказались своеобразные витрины, в которых располагались табакерки, украшенные бриллиантами и другими драгоценными камнями, миниатюры в изящных рамках из эмали и перламутра и другие украшения из кораллов, нефрита и хрусталя. Все они были старинными, редкими и очень ценными.
   Она внимательно разглядывала их. Как бы ей хотелось открыть витрины и подержать все это в руках! Кто-то остановился позади нее. Айна подняла глаза и увидела маркиза.
   — Вам нравятся мои сокровища? — спросил он.
   — Они прекрасны. Прекраснее всего, что я когда-нибудь видела на свете.
   — Вы много путешествовали, поэтому для меня ваши слова звучат как комплимент.
   — Наверное вы привыкли к ним, — заметила Айна, — но я думала сейчас, что только словами одной поэмы можно описать и этот дом, и все, что есть в нем.
   — Какой поэмы?
   — «…Дворец воздвигнул Кубла-хан. В стране Ксанду благословенной…», — процитировала Айна.
   Маркиз засмеялся.
   — Вот это, действительно, комплимент! И вы полагаете, я похож на Кубла-хана? Так вот с кем вы сравнивали меня во время обеда!
   — Нет, за обедом я представляла себе, будто вы — король, — без всякого смущения призналась Айна.
   — Зная, как тяжела жизнь королей и сколько неприятностей их постоянно подстерегает, могу совершенно искренно признаться, что благодарен Всевышнему за то, что он избавил меня от их участи.
   — Но ваше королевство — сказочное, в нем не бывает тех неприятностей, которые обычны в реальном мире. Например, революций!
   — Ну, в таком случае, — рассмеялся маркиз, — я готов принять корону!
   — А еще, — продолжала Айна, — я думала, не попала ли я на современный Олимп.
   — Это мысль, — согласился маркиз, — но я думаю, если вы читали греческие мифы, вы знаете, что даже у богов случались свои драмы и трагедии.
   — Конечно! Но иначе им просто нечего было бы делать, и им скоро надоело бы поглощать амброзию и пить нектар.
   Внезапно девушку поразила странная догадка: выражение лица маркиза, за которым она наблюдала за обедом, отражало именно скуку.
   Возможно, это было не совсем точное слово, но, глядя на маркиза, казалось, будто все происходящее уже знакомо ему, и ничего необычного, неожиданного произойти не может. Впрочем, ничего естественного или волнующего во всем этом действе не присутствовало даже намеком.