Картленд Барбара. Невеста короля

   — Балы у нас бывают, но они всегда нагоняют на меня невыносимую скуку, — ответил король угрюмо, а затем, помолчав, добавил:
   — Но я скоро все изменю.
   — Как было бы весело устроить бал, — сказала Зошина, стараясь попасть в тон собеседнику.
   — Ничего веселого, когда все гости — старики да старухи, из которых песок сыплется! — возразил король, со свирепой неприязнью оглядывая собравшихся за столом.
   Зошина была готова предостеречь его, сказав: «Будьте осторожны, они могут услышать вас», — но вовремя сдержалась. Король непременно счел бы ее предостережение поучением или выговором и разозлился бы.
   — Но ведь у вас, сир, наверняка есть множество друзей среди ваших сверстников, которые обожают танцевать, так же, как и я.
   — Да, у меня есть друзья, — ответил король. — Но неужели вы полагаете, будто мне разрешают приглашать их сюда? О нет! Мои друзья недостаточно хороши для дядюшки Шандора!
   Зошина украдкой вздохнула. Авторитет дяди — это была самая больная тема для молодого повесы.
   Возникла пауза. Она никак не могла придумать, о чем же с ним говорить. Но тут король сказал:
   — Если вы хотите танцевать и встретиться с моими друзьями, я могу взять вас с собой сегодня вечером.
   — Взять меня с… собой? — переспросила Зошина. — А куда?
   — На маскарад.
   — Маскарад? Сегодня вечером будет маскарад?
   Тот кивнул и с необычным для него воодушевлением ответил:
   — О! Там все будет совсем иначе, чем здесь! Там я встречаюсь со своими друзьями, и там нет места всем этим церемониям.
   Зошина удивленно посмотрела на него, и Георгий продолжал:
   — Хватит у вас духу отправиться развлекаться со мной, или вы слишком боитесь ослушаться свою гувернантку?
   В голосе его слышалась нескрываемая издевка, он не сомневался, каков будет ее ответ.
   — А что вы… предлагаете?.. — почти шепотом спросила Зошина.
   — Вам придется ускользнуть отсюда, как только все улягутся спать, — ответил король. — Для меня это обычное дело.
   — И вы возьмете… меня с собой… на маскарад?
   — Держу пари, у вас духу не хватит!
   Он бросал ей вызов. Надо было решаться на авантюру, сродни тем проделкам, на которые подзадоривали ее сестры, особенно Каталин. Сама она всегда побаивалась участвовать в таких выходках.
   — Держу пари, вам не хватит храбрости пройти по парапету или лазать по крышам!
   Ну да! Все это всегда вызывало у нее если не страх, то опасение. И все же часто скрепя сердце Зошина заставляла себя участвовать в подобных забавах, лишь бы сестры не обвиняли ее потом, что она только портит всем удовольствие.
   Но сейчас замышлялось нечто более серьезное, и она не сомневалась, что герцогиня София придет в полное негодование, если станет известно о том, что ее внучка покидала дворец без положенного сопровождения.
   И все же это был шанс, которого она от души желала, шанс заставить короля почувствовать, что она понимает его и сочувствует его трудностям.
   Король скривил губы в циничной усмешке. Он не скрывал презрительной уверенности, что Зошина слишком труслива, чтобы, презрев условности, принять его приглашение.
   Девушка заподозрила подвох. Может, он предлагал эту авантюру, лишь бы подразнить ее? Но она уже решилась:
   — Я пойду… с вами! Если вы уверены… что наше исчезновение никто не… обнаружит. Иначе, не сомневаюсь, бабушка будет вне себя… Да и принц-регент рассердится.
   Король расхохотался:
   — Держу пари, так оно и будет! По правде говоря, он остановил бы меня, если бы заподозрил хоть что-нибудь.
   — Вы ведь не раз проделывали такие трюки?!
   — Десятки раз! — похвастался король. — И никто ни разу не поймал меня на этом!
   Зошина слегка содрогнулась от страха при мысли, что это произойдет на этот раз, но вслух только произнесла:
   — Какой вы храбрый! А вдруг нас узнают?
   — Мы же будем в масках.
   — Откуда же я возьму маску?
   — Я об этом позабочусь, — заверил ее король, — если только вы уверены, что у вас хватит мужества пойти со мной.
   На взгляд Зошины, это был довольно примитивный способ доказывать свое мужество. Но ей действительно нужно было набраться смелости. Подобная выходка могла принести ей массу неприятностей, если бы о ней стало известно.
   — Я пойду… с вами! — снова повторила она, хотя голос ее немного дрожал. — Но, пожалуйста, нам следует быть очень осторожными и удостовериться… никто не должен увидеть нас.
   — Если вы будете все делать, как я вам велю, и во всем меня слушаться, все пройдет гладко, но только не жалуйтесь потом, если вам не понравится там, снаружи вашей золоченой клетки.
   Снова он насмехался над ней. Правда, на этот раз немного добродушнее. Зошине показалось, что король очень рад ее согласию принять его приглашение. Вскоре она узнала, что именно его так радовало.
   — Мы надуем дядюшку Шандора! Он-то думает, что отлично распланировал ваш визит! Ладно-ладно, я готов доказать ему, что он ошибается!
   — Но вы не… скажете ему… ничего… после? — забеспокоилась Зошина.
   — Чтобы выслушать еще одну из его бесконечных лекций? Я же не дурак. Но как же я буду торжествовать свою победу над ним! Я его перехитрю и обставлю!
   Король снова сел на своего любимого конька. Власть дяди превратилась для него в некую навязчивую идею. Как только Георгий касался этой темы, с ним становилось невозможно разговаривать. Вслух она сказала:
   — Вы сообщите мне детали… позже. Сейчас мне следует поговорить с принцем-регентом.
   — Я обо всем позабочусь, это уж мое дело, — ответил король.
   Зошина повернулась к принцу-регенту, который ждал возможности заговорить с ней.
   — Завтра я хочу показать вам картины монахинь женского монастыря, расположенного высоко в горах. Мне они кажутся превосходными.
   — Я с превеликим удовольствием посмотрю их, — согласилась Зошина.
   — В этом женском монастыре живет несколько удивительно талантливых женщин. Одна из них пишет стихи. Я отдал издать их и один экземпляр обязательно занесу вам. Возможно, вы сегодня перед сном почитаете их. Я убежден, вам они покажутся очень трогательными.
   — Как любезно с вашей стороны! — воскликнула Зошина. — Я ведь люблю поэзию.
   — Мы с вами уже заметили, что поэты часто могут сказать нам то, что невозможно выразить никаким другим способом. Может статься, однажды… кто-то… посвятит свои стихи вам.
   У Зошины возникло странное ощущение, словно он чуть было не произнес: «Я посвящу свои стихи вам», — но она убедила себя, что ошиблась.
   Регент вдруг процитировал:
   +++
   В ночи огнями весь Брюссель сиял,
   Красивейшие женщины столицы
   И рыцари стеклись на этот бал.
 
   — Лорд Байрон! — засмеялась Зошина и продолжила:
   +++
   Сверкают смехом праздничные лица -
   В такую ночь все жаждут веселиться.
 
   Она внезапно остановилась, поскольку дальше шли строчки:
   +++
   На всем — как будто свадебный наряд,
   Глаза в глаза готовы раствориться,
   Смычки блаженство томное сулят.
 
   Принц-регент понял ее замешательство и поспешил на выручку:
   — О! Вы очень начитанны.
   — Хотелось бы, чтоб это было так, но мне всегда приходилось самой выбирать себе книги, и я чувствую огромные пробелы в своем образовании. Любой стоящий преподаватель счел бы меня невеждой.
   — Полагаю, знания, которые мы сами добываем, повинуясь нашему желанию узнать как можно больше, всегда более глубоки, нежели те, которые мы получаем, руководствуясь подсказкой даже самого опытного преподавателя.
   — Вы стараетесь успокоить меня. Но для меня настоящая радость сознавать, насколько безгранично само знание. Ведь нет никакой возможности когда-либо достичь его предела.
   — Итак, вы намереваетесь учиться всю жизнь?
   — Как и вы! Разве я не права?
   — Откуда подобная уверенность?
   Зошина задумалась, подбирая слова:
   — У меня такое чувство, что вы всегда смотрите куда-то за горизонт и вы не сомневаетесь, что за ним вам откроются еще более далекие горизонты, и так без конца. Вы напоминаете мне Улисса.
   Она так и не поняла, почему вдруг ей захотелось это сказать ему. Все произошло как-то неожиданно, словно слова сами слетели с ее губ.
   — Все, что вы сказали, — истинно, — произнес наконец принц-регент, немного помолчав, словно осмысливая ее слова. — Но никто никогда прежде не пытался понять это во мне.
   — Я рада, что оказалась первой.
   Их взгляды встретились, и у Зошины возникло странное чувство: она почти не знала этого человека, и ей столько еще предстояло узнать о нем, столько увидеть и почувствовать… Она испытывала легкое возбуждение. Так всегда бывало, когда она держала в руках новую книгу, предвкушая часы вдохновенного чтения.
   Но сейчас открытая впервые книга казалась знакомой, она уже знала многое из того, что ожидало ее на этих страницах.
   Неожиданно девушка подумала, что, если бы она могла все время проводить с принцем-регентом, она не только узнала бы много нового и интересного, но и получила бы ответы на многие свои вопросы.
   Но не это было главным. Зошина чувствовала, что оба они думают одинаково. Ведь и она, как и Шандор, тоже всегда смотрела вдаль.
   Но в тот самый момент, когда ее душа стремилась раскрыться навстречу этому необыкновенному человеку, она услышала голос короля:
   — Вам пора бы снова обратить свое внимание на меня!
   — Простите, сир, — торопливо извинилась Зошина. — Я не хотела мешать вашей беседе с бабушкой.
   — Она только и делала, что читала мне мораль по поводу того, что я должен делать, а чего не должен. — Его красивое лицо исказилось гримасой.
   Зошине стало смешно. Он опять вел себя как непослушный маленький мальчишка.
   Словно не желая терять времени на всякие скучные пустяки, король понизил голос:
   — Я все продумал. Как только вы пожелаете всем доброй ночи, сразу же отправляйтесь в свою комнату, но не раздевайтесь.
   — А что мне сказать моей горничной?
   — Избавьтесь от нее как-нибудь. Иначе… — Он замолчал, оглядывая ее наряд. — Наверное, вам лучше переодеться в какое-нибудь другое платье, попроще, ну и, конечно, без шлейфа. Если вы собираетесь танцевать, на него обязательно наступят.
   — Я так и сделаю.
   — И ждите, пока в дверь не постучат.
   — Мне открыть на стук?
   — Да. Это будет один из моих адъютантов. Мы можем доверять ему. Он замечательный веселый парень и ни разу не выдал меня. Он займет очень важное положение при дворе, как только я получу власть.
   Зошина кивнула, и король продолжал:
   — Он приведет вас ко мне, а затем мы выйдем из дворца. Никто и не заметит, как мы уедем.
   — Как же это нам удастся? — спросила Зошина, вспомнив часовых на посту, которых она видела у каждой двери, когда входила во дворец.
   — А это уж моя забота, — ответил король с нескрываемым удовлетворением.
   Зошина поняла, что он очень доволен ее решением последовать за ним.
   «Это будет моим единственным оправданием, если у меня возникнут неприятности», — решила она.
   Но тут же девушка с болью подумала, что, как бы ни оправдывала она свое потворство прихоти короля, принц-регент будет разочарован и огорчен ее предосудительным поведением. Особенно после всех тех лестных слов, которые он успел сказать ей.
   Однако Зошина продолжала убеждать себя, что было бы крайне глупо не попытаться использовать хоть малейшую возможность установить с королем более дружеские отношения.
   «Если я откажусь сейчас, он никогда больше мне этого не предложит, — думала она, — и мы окажемся в состоянии вечной вражды».
   Банкет тянулся бесконечно. Когда все получили удовольствие от изысканных блюд, начался обмен речами.
   Сначала премьер-министр приветствовал герцогиню Софию и Зошину, затем принц-регент сказал несколько в меру проникновенных, остроумных и забавных слов.
   После него с четверть часа монотонно басил канцлер. От внимания Зошины не укрылось, что все это время король не только беспокойно ерзал на стуле, но все время знаком подзывал лакеев, требуя вновь и вновь наполнить его бокал.
   «Конечно, он слишком молод, для него все это чересчур утомительно», — думала Зошина, чувствуя себя неизмеримо взрослее этого юноши, хотя он и был на три года старше ее.
   Потом звучали еще речи, ни в одной из которых не было сказано ничего нового, что не мешало им тянуться мучительно долго.
   Зошина понимала, что выступали наиболее значительные в стране персоны. Но она вздохнула с облегчением, увидев, что встает ее бабушка, и сообразив, что ее речь будет завершающей.
   Раздались бурные аплодисменты. Своим певучим, хорошо поставленным голосом герцогиня София поблагодарила всех за гостеприимство, оказанное им в Дьере, и отметила, какое великолепное впечатление они с внучкой получили от всего, что видели в этой стране, и от тех милых и приятных людей, которых им довелось встретить.
   — Наше восхитительное пребывание здесь еще не завершено, — сказала она, — и я не могу выразить вам, с каким нетерпением я и, уверена, принцесса Зошина ждем, что принесет нам завтрашний день, и тем более завершающую наш визит встречу в парламенте.
   Это был намек на предстоящее оглашение помолвки Зошины с королем Георгием.
   По выражению лиц слушателей и взглядам, которые устремились на нее, Зошина поняла, что все прекрасно уловили скрытый смысл слов герцогини.
   Девушка почувствовала, как краска прилила к ее щекам, и почти инстинктивно обернулась, чтобы посмотреть на короля.
   Тот откинулся в кресле, явно изнывая от тоски, совершенно безразличный ко всему, что было сказано.
   Скорее всего он вообще пропустил намек герцогини мимо ушей.
   Ей захотелось как-то подтолкнуть его, чтобы заставить показать, что он доволен предстоящей помолвкой.
   Но и на этот раз она сдержалась, понимая, какую бурю вызовет любое ее вмешательство. Поэтому Зошина ограничилась тем, что улыбнулась сама.
   Речь герцогини Софии подошла к концу, все поднялись со своих мест, аплодировали, восхищенно кричали:
   — Браво! Браво!
   — Слава богу, конец! — проговорил король, когда герцогиня София села, допил свой бокал и поднялся, давая понять всем, что банкет завершен.
   Сидевшие за главным столом встали первыми, и, выходя из банкетного зала, герцогиня София обратилась к королю:
   — Восхитительный прием, Георгий! Большое спасибо за такое гостеприимство. Замечательные блюда! Я наслаждалась каждой минутой банкета!
   Король не отвечал, и, выдержав паузу, герцогиня продолжила:
   — Но, должна признать, я все-таки немного утомилась. Думаю, Зошина, нам следует отправиться к себе и лечь спать. У нас столько всего запланировано на завтра.
   Все пожелали друг другу доброй ночи, и, когда Зошина присела в реверансе, король пробормотал, почти не разжимая губ:
   — Поторопитесь!
   Она слегка кивнула, чтобы показать, что слышала его слова.
   Но, пожелав бабушке доброй ночи и уже направляясь в свою комнату, девушка спрашивала себя, не сошла ли она с ума, если собирается покинуть дворец ночью.
   Такого даже Каталин с ее неуемной готовностью к самым неимоверным выходкам не выдумывала, и Зошина легко могла представить суровую отповедь своей матери. Та непременно указала бы дочери, что ее долг был отказаться от крайне предосудительного приглашения короля и немедленно сообщить о нем бабушке.
   «Но он только этого и ждет, — рассуждала Зошина. — И тогда он возненавидит меня уже окончательно, раз и навсегда. Сомневаюсь, заговорит ли он со мной вообще после этого».
   Она нервничала и боялась. Настолько, что больше всего на свете ей хотелось отказаться от этой затеи.
   Ее горничная, приехавшая с ней из Лютцельштайна, тайком зевала и явно не одобряла столь позднего возвращения своей госпожи.
   — Дома мы так поздно не ложимся, ваше высочество, — приговаривала она, помогая Зошине выбраться из ее платья.
   — Ты устала, Гизелла, я понимаю. Можешь отправляться спать. Я сама управлюсь со всем остальным.
   — Но я сделаю все что положено, ваше высочество! — поспешила заверить ее горничная.
   — В этом нет никакой нужды. К тому же мне надо написать письмо папе, чтобы отдать его послу утром. Тогда он успеет отправить мое послание с дипломатической почтой. Ты можешь идти, ты же знаешь, я обычно сама укладываюсь дома.
   Гизелла и в самом деле с трудом держалась на ногах и после недолгих уговоров сдалась:
   — Хорошо, ваше высочество, я воспользуюсь вашим разрешением. Я не притворяюсь, такое позднее время не для меня. Я совсем не привыкла ложиться так поздно!
   — Конечно, Гизелла. Но ты замечательно справляешься. У тебя столько хлопот с моим бесконечным переодеванием. Доброй тебе ночи!
   — Доброй ночи и вам, ваше высочество! — Гизелла вышла из комнаты, и Зошина с облегчением тихо вздохнула.
   Все оказалось значительно легче, чем она ожидала. Подойдя к платяному шкафу, девушка выбрала одно из самых простых вечерних платьев. С некоторыми усилиями ей все же удалось самой застегнуть его.
   Дома, когда Гизелла была слишком занята, чтобы обслуживать всех принцесс, сестры всегда помогали друг другу, и Зошина снова почувствовала, как она невыносимо тоскует без Каталин.
   «С каким удовольствием она ринулась бы в подобную авантюру, — думала Зошина, вспоминая младшую сестренку. — Да и с королем Каталин поладила бы намного лучше меня, окажись она здесь, я уверена».
   Однако она прекрасно знала, что подобные желания тщетны, поэтому, одевшись, уселась на стул с высокой жесткой спинкой в напряженном ожидании.
   Ей казалось, что время ползет слишком медленно. На мгновение она засомневалась, а не подшутил ли король над ней. Может, он и не собирался брать ее с собой?
   Потом она снова заволновалась о том, что будет, если их поймают и с позором вернут во дворец часовые.
   Ее ждет тогда нешуточный гнев бабушки, но хуже всего — ей предстоит встреча с принцем-регентом, который будет глубоко разочарован в ней.
   Незаметно она перешла к воспоминаниям о том разговоре, который завязался у них за столом.
   «Я с удовольствием потанцую, — думала Зошина. — Но я получила бы не меньшее удовольствие, если бы мы с принцем-регентом читали друг другу стихи, угадывая, каких поэтов цитирует каждый из нас».
   Еще неплохо было бы расспросить его, читал ли он те книги, которые недавно читала она, и если да, то каково его впечатление.
   Особенно о последнем романе Густава Флобера. А может, он будет шокирован тем, что она читала эту книгу? В этот момент раздался стук в дверь.
   Стук был такой тихий, что Зошина сначала подумала, не показалось ли ей.
   Но все-таки она вскочила, подбежала к двери и, повернув позолоченную ручку, слегка приоткрыла дверь.
   За дверью стоял человек, которого девушка сразу узнала. Это был один из адъютантов короля, сопровождавший его во время посещения ратуши.
   Тогда она подумала, что он намного моложе остальных. И на нее он смотрел не то чтобы дерзко, но и без обычного для свиты почтения.
   Сейчас молодой человек с усмешкой кивнул, не произнося ни слова. Зошина тихо выскользнула из комнаты в коридор.
   Адъютант даже не подумал закрыть за ней дверь и сразу устремился вперед, очевидно не сомневаясь, что девушка последует за ним.
   Она действительно так и сделала. Ей пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него.
   Кругом было тихо, часть светильников не горела, но адъютант старался по возможности оставаться в тени, двигаясь вдоль противоположной стены.
   Они находились в той части дворца, в которой Зошина еще не бывала. Она предположила, что в этой стороне находятся покои короля.
   Но сопровождающий вывел ее к какой-то заброшенной лестнице и начал спускаться, пока они не оказались в узком, почти темном коридоре, где Зошине снова пришлось спешить, чтобы не отстать от своего провожатого.
   Они шли мимо закрытых дверей. Видимо, за ними располагались пустующие помещения.
   Потом последовал еще один спуск, и Зошине показалось, что они попали в подземелье. Видимо, это были дворцовые подвалы.
   Там, при свете двух мерцающих свечей, она увидела короля.
   — Как вы дьявольски долго! — недовольно пробурчал он.
   — Я спешил изо всех сил, сир, — оправдывался адъютант, — но это слишком далеко.
   — Я уже думал, что вы решили подставить меня, — сказал король Зошине.
   — Нет, зачем же!
   — Ну ладно! Надевайте это, и пошли, — сказал он, сунув ей какой-то сверток.
   Она удивленно посмотрела на него, потом догадалась, что это домино, маскарадный костюм.
   По правде говоря, она никогда не видела настоящего домино, но они с Теоной когда-то рассматривали картинки, изображавшие карнавал в Венеции. На этих картинках горожане в домино и масках гуляли по городу. Никем не узнаваемые, они, наверное, наслаждались полной свободой, которая допускалась во время карнавала.
   Король уже надел домино, хотя и не накинул капюшон на голову. Его адъютант надевал свое.
   — Как здорово! — воскликнула девушка. — Но, пожалуйста, помогите мне. Я ведь не знаю, как его надо носить.
   — Тут нет ничего сложного! — пренебрежительно заметил король, словно она сказала какую-то глупость. — А вот маска. Анталь подыскал вам обшитую кружевами, она лучше скрывает лицо.
   Зошина сообразила, что Анталем звали адъютанта, и бросила на него благодарный взгляд. Тот уже надел карнавальный костюм, и теперь его совершенно невозможно было узнать.
   Постепенно она начала избавляться от своих страхов.
   Надев маску и натянув капюшон на голову, Зошина подумала, что их действительно будет трудно узнать среди остальных участников карнавала.
   — Пора идти! — нетерпеливо приказал король. Теперь он шел впереди, Зошина за ним, а Анталь замыкал шествие.
   Немного погодя они остановились у двери, которую открыл Анталь.
   Дверь распахнулась тихо, не скрипнув, по-видимому, ее совсем недавно смазывали, и перед путниками открылся лестничный пролет.
   Одной рукой Зошина приподняла подол платья, другую протянула королю.
   — Пожалуйста, помогите мне, — попросила она. Он нехотя взял ее за руку и довольно бесцеремонно потянул вверх по ступенькам.
   В тени деревьев стояла карета.
   Король взобрался в нее, девушка поднялась за ним и села рядом, спиной к вознице. Анталь уселся напротив.
   Карета, запряженная двумя лошадьми, тронулась, и король, откинувшись назад, со смехом спросил:
   — Ну, вы все еще сомневаетесь в моих способностях покидать дворец, когда мне заблагорассудится? И ведь никто об этом и не догадывается!
   — Вы так умно придумали воспользоваться выходом из подвала, сир!
   — Запомните! Здесь нет никаких церемоний. Мои друзья называют меня Дьердь.
   — Я… постараюсь.
   — Он Анталь, — король махнул рукой в сторону адъютанта, — да и для вас лучше выбрать другое имя. «Зошина» — уж слишком необычно для Дьера. Это вызовет подозрения.
   — Можно звать меня Магдой. Это тоже одно из моих имен.
   — Подходяще, — не слишком любезно согласился король, — но, думаю, Маги будет не так помпезно.
   Зошина подумала, что так ее имя будет звучать слишком простонародно, но возражать не решилась.
   — Хорошо. Я стану откликаться на «Маги». А там будет много народу?
   — Все мои друзья. Они небось не могут взять в толк, какого дьявола я опаздываю. Я еле дождался, когда эти болтуны прекратят бубнить! Клянусь, я обязательно запрещу все эти речи.
   — И правильно, — подхватил Анталь. — Надо вообще издать закон, чтобы каждый, кто произнесет речь, тут же ссылался, хотя бы на год!
   — Вот это мысль! — воскликнул король. — И чем скорее я издам такой закон, тем лучше!
   — Но вам придется разрешить выступления в парламенте, — не удержалась Зошина.
   — Если я не обязан буду слушать их, пусть болтают друг перед другом хоть до умопомрачения! — ответил король.
   Но Зошина уже не слушала его. Они выехали за пределы дворцового парка и оказались на улице, освещенной газовыми фонарями, как все самые важные магистрали в столице. По улице гурьбой шли люди.
   Было поздно, и она почему-то ожидала, что большая часть горожан уже спит, но улицы оказались переполнены. Многие прохожие нарядились в забавные костюмы и несли на палках бумажные плакаты или держали в руках вертушки.
   — Как здесь празднично! — воскликнула девушка.
   — Погодите, — заверил ее король. — Там, куда мы направляемся, еще лучше, чем здесь.
   Неожиданно где-то совсем рядом раздался взрыв, и Зошина вздрогнула от неожиданности, но тут же увидела, как на фоне темного неба вспыхнул фейерверк.
   — Какая прелесть! — воскликнула она, наблюдая, как множество сверкающих звездочек медленно опускаются на землю.
   Король не ответил, а его адъютант достал бутыль и стал наливать вино в бокал. Зошина удивилась.
   — Анталь, да ты гений! — воскликнул король. — Меня замучила жажда, пока я ждал вас в винном погребе, где все кругом заперто.
   — Не так уж долго осталось ждать. Скоро мы сможем открыть все, что сейчас заперто от нас, — ответил Анталь.
   — Ты прав! Держу пари, мой проклятый дядюшка придерживает все лучшие вина для себя! — пробурчал король. — Я-то знаю, у него где-то припрятана целая партия токайского!
   — Вероятно, он собирается отпраздновать им ваше совершеннолетие, — ухмыльнулся адъютант.
   — Отпраздновать? — Король расхохотался. — Ты же знаешь, не будет он ничего праздновать. Ведь для него это означает, что он будет должен распрощаться с дворцом.