— Я… я думаю… мама… хотела бы видеть меня… такой, — тихо проговорила она.
— Уверен, мисс, — с улыбкой согласился стюард. — И его светлость тоже этого хочет. Он ждет вас в коляске на причале.
Сабра уже вознамерилась бросить вызов и отказаться присоединиться к нему, но тут же поняла, что у нее нет выбора.
— Спасибо, что заботились обо мне, — сказала она стюарду, — я вам очень признательна.
— Это было одно удовольствие, мисс, — улыбнулся стюард, открывая ей дверь.
Сабра медленно поднялась по трапу и вышла на палубу.
Капитан ждал у сходней, чтобы пожать ей руку, и по выражению его глаз девушка поняла, что он восхищен ею.
Чуть дальше на причале стояла открытая коляска. Увидев Сабру, маркиз вышел из экипажа и подождал, когда она подойдет.
Сабра молча села в коляску, и, как только маркиз присоединился к ней, экипаж тронулся.
Маркиз повернулся немного боком, положив руку на спинку ее сиденья, и молча смотрел на нее.
Сабра остро ощущала его присутствие, хоть и притворялась, что любуется пейзажем.
По вот лошади ускорили шаг, и девушка осознала, что скоро они начнут взбираться по горной дороге, ведущей к вилле.
Тогда Сабра промолвила через силу:
— Я должна… поблагодарить вас за… платье и за… шляпу.
— Вы уже отблагодарили меня тем, что надели его. Теперь вы выглядите именно так, как мне нравится, — ответил маркиз.
— Я бы предпочла свое собственное платье, — вспылила Сабра.
— Если бы вы увидели, во что оно превратилось, вы бы поняли, что оно годится только для мусорного ящика.
— Зато оно было моим!
— Как и то, что на вас сейчас, — парировал маркиз. — Вы должны научиться, Сабра, благосклонно принимать подарки, потому что мне нравится дарить их вам.
Девушка задохнулась, поняв, что он имеет в виду.
Но момент был не подходящий для споров, поскольку Сабра не могла сбежать.
Они ехали дальше в молчании, пока не показались белые виллы, окруженные деревьями, и не открылся захватывающий вид на Средиземное море.
Несмотря на свое смятение, девушка почувствовала, как его красота воодушевляет ее.
Сабра вспомнила о бугенвиллии, китайской розе и геранях, цветущих в саду, и ее охватило такое чувство, будто она возвращается домой.
«Нет, — твердо приказала она себе, — я не должна сдаваться».
Она должна раз и навсегда сказать маркизу, что покидает его и никакие уговоры ее не остановят.
Слуги приветствовали их у дверей виллы и проводили в прохладу гостиной, которая вела на веранду.
Сабре показалось, что гостиная стала еще краше, чем в тот последний раз, когда она ее видела.
Девушка полюбила безмятежность виллы, белые ковры на полу, мягкие диванные подушки и картины — очень ценные полотна великих художников.
— Позвольте предложить вам шампанское, — спокойно сказал маркиз.
Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они обсудили ее платье.
— Нет… спасибо.
— Думаю, вы должны выпить за наше счастье, о котором я и хочу поговорить с вами.
Сабра машинально сняла шляпку и бросила ее на стул.
Маркиз поставил один бокал шампанского рядом с ней, а второй взял себе.
Затем сказал:
— Сейчас вы выглядите такой, какой я всегда хотел вас видеть, без этих кошмарных очков, и совсем не похожей на девушку, которая сидела здесь в тот последний день перед нашим отъездом в Тунис.
— Надеюсь, вы мне их вернете. Я бы не хотела возвращаться в Англию… без очков.
— Значит, вы едете в Англию?
— Да.
— Поскольку и я должен ехать туда, на что вы мне так часто указывали, почему бы нам не отправиться вместе?
Что-то в его голосе заставило сердце девушки перевернуться в груди.
Но Сабра не осмелилась посмотреть на маркиза из страха, что он увидит любовь в ее глазах.
Что может быть чудеснее, чем вернуться в Англию вместе с маркизом?
Но нет, она должна быть сильной.
Нельзя поддаваться слабости, нельзя идти на поводу у чувств, которые призывают ее броситься к маркизу и прижаться губами к его губам.
— Вы действительно хотите оставить меня, Сабра? — мягко спросил маркиз.
— Я… я обязана… вы должны… понять… что я обязана!
— Почему?
— Потому что я не могу… сделать так, как вы просите… Я должна быть верной тому, что я считаю правильным… не только ради себя… но и ради… вас.
— Выходит, вы думаете обо мне!
— Конечно… я думаю о… вас. Бы занимаете… высокое положение, вы важны не только сами по себе и для вашей семьи… но и для Англии и… для королевы.
Вам не следует… это положение… из-за меня…
— Я и не собираюсь, — твердо заявил маркиз.
— Тогда вы… понимаете… почему я должна… оставить вас.
— Нет, не понимаю, и что касается меня, то это было бы худшим, что может со мной случиться.
Маркиз говорил так уверенно, что Сабра удивленно посмотрела на него, а он сказал очень мягко:
— Боюсь, моя дорогая, вы в первый раз с момента нашей встречи так недогадливы и бестолковы.
Девушка молчала.
— Ну, где же ваша проницательность? — допытывался маркиз. — До сих пор она служила вам верой и правдой, но в самую важную минуту, похоже, испарилась?
— Я… я не… п-понимаю вас, — сдавленно прошептала Сабра.
— Все очень просто, моя драгоценная, — промолвил маркиз, — я хочу сообщить вам, что сегодня мы собираемся пожениться!
Он сделал паузу, чтобы придать выразительность своим словам.
— Если вы предоставите мне первые несколько дней медового месяца, то затем мы вернемся в Англию и не дрогнув встретим критику.
— П-пожениться? — Сабра с трудом выговорила это слово.
Увидев, что маркиз шагнул к ней, девушка пролепетала:
— Нет, нет… конечно нет… как вам могло прийти в голову жениться на мне после… папиной затеи… вытрясти столько… денег…
Не совладав со своим голосом, Сабра замолчала.
Тут маркиз обнял ее.
Девушка отчаянно взглянула на него, и маркиз сказал:
— Твой отец больше не имеет значения, ничто не имеет значения, моя драгоценная, кроме того, что я хочу тебя и не собираюсь тебя терять!
Его губы прикоснулись к ее губам.
Хотя какой-то частью рассудка Сабра понимала, что должна сопротивляться, она почувствовала, что стала безвольной в его руках, и всем телом прильнула к нему.
А когда маркиз поцеловал ее, и поцеловал еще, и еще, в мире не осталось ничего, кроме него.
Маркиз поднял голову.
— Как тебе удается вызывать во мне такие ощущения? — спросил он. — Боже, как я люблю тебя!
И он снова целовал ее.
Маркиз целовал ее, пока Сабра не почувствовала, что если бы только она могла умереть сейчас, то осталась бы на самой вершине любви и ничто не могло бы быть прекраснее.
Но она хотела жить — жить ради маркиза — и знала, что должна удержать его от ошибки именно потому, что любит его.
Маркиз снова посмотрел на нее:
— Скажи, что ты чувствуешь ко мне?
Ведь ты так долго воевала со мной.
— Я… я люблю… вас! — срывающимся голоском воскликнула Сабра. — Я люблю вас… вы для меня — все… это море… это небо… весь мир… нет ничего… кроме вас… но вы не должны… жениться на мне.
— Ты моя! — яростно возгласил маркиз. — И если ты думаешь, что я могу жить без тебя или делать без тебя все то, что я, по-твоему, должен делать, ты очень сильно заблуждаешься!
Его губы изогнулись в насмешливой улыбке.
— Если ты не выйдешь за меня, я вернусь прямиком в Эль-Дьем и буду искать эти неуловимые сокровища. А если меня снова схватят бедуины, тебе придется снова появиться и еще раз спасти меня.
— Как вы можете говорить… такие… безумные вещи? — испугалась девушка.
— У тебя есть выбор, — заявил маркиз. — Ты будешь выполнять свой долг моей жены и заботиться обо мне. Не сомневаюсь, ты заставишь меня делать миллион вещей, которые я совершенно не желаю делать, но это лучше, чем быть бесполезным и остаться ни с чем без тебя.
Сабра тихо рассмеялась:
— Как вы можете… даже думать… об этом!
Маркиз привлек ее ближе.
— Все будет очень просто, моя драгоценная, если ты предоставишь это мне.
Когда я увидел тебя поющей детям, — помолчав, продолжил он, — я понял: ты — все, что я хочу видеть в своей жене. Но я боялся, отчаянно боялся ошибиться там, где замешана женщина.
— Почему вы так… уверены, что не… ошибаетесь сейчас? — спросила Сабра.
— Как только я узнал, что ты намерена оставить меня, я понял, что без тебя моя жизнь будет совершенно никчемной, а я — абсолютно несчастным.
Маркиз коротко рассмеялся.
— Зачем мне объяснять, что я чувствую, если мы можем читать мысли друг друга?
Он на минуту умолк, потом снова заговорил:
— ТЫ знаешь, что мы нужны друг другу, и знаешь, как несчастливы мы будем врозь.
— Это… правда, — прошептала Сабра, — но…
— Никаких «но», — твердо заявил маркиз. — Ты моя, и когда мы поженимся, моя прелесть, я заставлю тебя любить меня так же сильно, как я люблю тебя.
Он взглянул ей в глаза.
— Когда я увидел тебя спящей, мне потребовалось сверхчеловеческое усилие, чтобы не разбудить тебя поцелуями и не сказать тебе, как ты совершенна.
— Неужели вы говорите… такие… чудесные вещи… мне? — спросила Сабра. — Я так долго была… жалкой и… несчастной, что не могу… поверить в то, что… чувствую сейчас… и в то, что могу быть… вашей женой.
Она задумалась, а потом спросила как ребенок, который хочет, чтобы его успокоили:
— Вы правда… говорите, что мы… п-поженимся?
— Церемония в половине третьего, — сказал маркиз. — Сначала мы должны поехать в мэрию — во Франции это обязательно, — чтобы мэр зарегистрировал наш брак.
Он минутку помолчал.
— Потом я договорился, что наше венчание пройдет в англиканской церкви в Ницце, где нас будет ждать священник.
Маркиз снова поцеловал девушку.
— Прежде чем я буду дальше говорить тебе, как много ты для меня значишь, мы должны заполнить анкету и отправить ее мэру. Экипаж уже ждет, чтобы отвезти ее, поэтому давай сообщим ему те подробности, которые требуют французы.
Обняв Сабру за талию, он повел ее через комнату к столу, стоящему перед диваном.
Они сели рядом, и маркиз, по-прежнему обнимая ее одной рукой, вытащил из внутреннего кармана бланк и положил перед собой на стол.
Сабра увидела, что его имена уже вписаны, и в первый раз узнала, что полностью его зовут Виктор Уильям Марк, 7 — й маркиз Куинбурн.
Ниже было пустое место для ее имени.
— Сабра Мэри, — сказала девушка, прежде чем маркиз успел спросить ее.
Он написал это, затем вписал имя ее отца.
Майкл Киркпатрик.
— А теперь имя твоей матери, — сказал он.
После долгой паузы Сабра ответила тихим, дрожащим голоском:
— Э-элизабет… Мэри… Бурн.
Маркиз изумленно посмотрев на нее:
— Бурн? Так ты моя родственница?
Сабра отвела взгляд, и маркиз увидел, как краска запила ее щеки.
— Да… поэтому я и не… хотела, чтобы папа… обращался к вам… и поэтому мы так… много знали о… вас.
— Почему ты не сказала мне?
— Мне было… стыдно… и кроме того… ваша семья… отвергла маму.
— Не понимаю.
— Она… убежала с папой… она была очень молода, и вы можете представить, каким убедительным он был и каким… очаровательным казался… юной девушке.
Маркиз прекрасно понял, что Сабра имеет в виду, и спустя минуту спросил:
— А кто твой дедушка?
— Сейчас он лорд-канцлер, виконт Бурн, двоюродный брат… покойного маркиза.
— Ушам своим не верю! — воскликнул маркиз. — Значит, твоя мать была достопочтенной Элизабет Бурн!
— Да… но дедушка стал виконтом уже после того, как она убежала с папой, и хотя папа хотел, чтобы она использовала свой титул, мама отказалась.
Сабра всхлипнула.
— Дедушка был так взбешен, что она вышла замуж за папу, что ни он, ни., ее семья… больше не имели… с ней… ничего общего.
Маркиз слушал, но ничего не говорил, и Сабра стала рассказывать дальше:
— У мамы было немного… собственных… денег. Всего двести фунтов в год, но нам хватало, чтобы жить в… домике в деревне… где мы были… очень счастливы, пока… она не умерла.
Она перевела дыхание, словно ей было невыносимо вспоминать об этом.
— Иногда папа беспокоился… но он тоже был счастлив… пока у него совсем не кончились деньги.
— А как же средства твоей матери? — спросил маркиз.
— Это было бабушкино наследство, но его мог унаследовать только сын… если бы у мамы… был сын.
По боли в ее голосе маркиз понял, как Сабра жалеет, что родилась девочкой, а не мальчиком.
Он притянул девушку ближе к себе.
— Я очень, очень рад, моя драгоценная, что у твоей матери родилась дочь, но я с трудом верю в то, что ты рассказываешь мне.
— Все было так… ужасно после того, как… умерла мама! — прошептала Сабра. — Папа не умел зарабатывать деньги… кроме того, что он был… занимательным и остроумным.
Девушка покачала головой.
— Мужчины, которых мы встречали, скитаясь по свету, были готовы… платить ему, чтобы он… смешил их.
— Такая жизнь не для тебя! — заявил маркиз.
— Но все стало еще хуже… когда я подросла, — прошептала Сабра. — Папа… захотел, чтобы я… помогала ему… но я знала, что мама не одобрила бы этого… и когда я отказалась, он был очень… зол.
Губы маркиза сжались, но он ничего не сказал.
— Самое ужасное то, — продолжила Сабра, — что дурная слава о папе начала распространяться, и людей предостерегали против него… прежде чем он мог… ближе познакомиться с ними, Она спрятала лицо на плече маркиза.
— А когда папа настоял на том, чтобы увидеться с вами, у него ничего не осталось, но… я все равно… пыталась… остановить его.
— Слава Богу, ему хватило ума не послушаться тебя, — высказался маркиз. — Что, если бы мы никогда не встретились, что, если бы я никогда не нашел тебя?
Он решительно и даже грубо притянул девушку в свои объятия.
А потом целован ее требовательно, яростно, бешено, но Сабра не боялась.
Она знала только, что ее матушка позаботилась о ней.
Хотя девушка никогда не надеялась на это, она вернулась в мир матери.
Все, что она пережила с отцом, теперь можно забыть.
Но только когда они опустились на колени перед пастором в пустой английской церквушке и он благословил их, Сабра действительно поверила, что как жена маркиза она навсегда в безопасности и ей ничего не нужно бояться.
Когда они отдернули портьеры, чтобы, лежа в постели, видеть звезды, Сабра прошептала:
— Разве я могла… предположить… разве я могла… вообразить хоть на минуту, когда ты… поцеловал меня в амфитеатре…
Она остановилась, потом снова зашептала:
— Когда ты поднял меня… к звездам, что эти же звезды будут светить нам сейчас?
— Это звезды любви, — сказал маркиз, — и ты должна забыть все, что до сих пор пугало тебя и делало несчастной.
Он привлек ее ближе к себе и спросил:
— Я сделал тебя счастливой, моя красавица?
Это был вопрос, и Сабра ответила, и ответ пришел из самой глубины ее души:
— Я даже… не знала, что такое… счастье… существует.
— Я тоже, — ласково проговорил он, — и, моя обожаемая, я верю сейчас, что Судьба правит нашими жизнями и свела нас вместе после того, как мы узнали друг друга в иной жизни.
Маркиз нежно улыбнулся ей.
— Возможно — кто знает? — нас ждут и другие путешествия, но, что бы ни случилось, нас уже ничто не разлучит.
— Я… я тоже… в это верю, — прошептана Сабра, — и наши жизни… вечны, и нет ничего… более великого, чем любовь, и более божественного!
Маркиз перевел дыхание.
— Я так отчаянно боялся жениться на женщине, которая окажется именно тем, от чего предостерегал меня мой отец, но теперь я знаю, моя дорогая, что ты часть меня.
Он быстро поцеловал ее.
— Вместе мы найдем счастье — счастье, которое мы никогда не должны потерять!
— Я не позволю тебе… потерять его, — пообещала Сабра, — и я думаю, наша… выдающаяся проницательность… предупредит нас о преградах и… трудностях и мы… преодолеем их задолго до того, как они станут… опасными.
Маркиз засмеялся.
— Не могу поверить, что нам встретится что-нибудь более опасное, чем то, через что мы уже прошли. Но, моя безупречная женушка, есть очень много духовного, чему ты должна научить меня.
Он говорил серьезно, и Сабра ответила так же серьезно:
— Я думаю, ты… замечательный… все в тебе… замечательное, и только одно… страшит меня: что я… не оправдаю твоих ожиданий.
— Да разве такое возможно? — спросил он. — Скорее это я не оправдаю твоих ожиданий в том, что ты называешь моим долгом. Честно говоря, этот долг до сих пор ужасает меня.
— Тебе ничего не нужно бояться! — откликнулась Сабра. — Но… могу я сказать тебе, чего мне хочется… больше всего… на свете?
— Что бы это ни было, моя дорогая, я дам это тебе, даже если мне придется сорвать звезды с небес.
Голос маркиза сказал Сабре, как сильно он ее любит, и сладостная дрожь пробежала по ее телу.
— Чего я хочу… и что, я думаю, нужно и тебе… это дом. Я скучаю по дому с тех пор, как умерла мама. Я всегда мечтала… иметь крохотный… домик, где я жила бы с… кем-то, кого бы любила… так, как люблю… тебя.
— Никто не назвал бы Куин «крохотным домиком», — улыбнулся маркиз, — но так ли уж важно, где мы живем, пока мы вместе?
— Нет… конечно, нет, — ответила Сабра. — Я сделаю его… домом для тебя, даже если он огромный, как амфитеатр в Эль-Дьеме. Важно, что мы есть и что мы вместе — ты и я… а потом… и наши дети.
Маркиз едва расслышал два последних слова, но от застенчивости девушки в его глазах вспыхнул огонь.
Он повернулся к Сабре, его губы приблизились к ее губам, и он сказал:
— Я хочу видеть моего сына на твоих руках и слышать, как ты поешь ему, как пела тогда арабским детям.
Маркиз помолчал, а потом добавил:
— Это то, моя драгоценная, что я подарю тебе, потому что все вокруг тебя должно быть красивым.
— Все и… будет красивым, — просто ответила Сабра, — если… ты… со мной.
— Я всегда буду с тобой, — отозвался маркиз, — потому что знаю: ты нужна мне, а я нужен тебе. И, душа моя, это самый лучший фундамент, чтобы построить дом.
— Я… люблю тебя! Я люблю… тебя… — снова и снова шептала Сабра.
Она прижала к себе голову маркиза, и он целовал ее неистово и страстно.
Сабра знала, что он срывает звезды с небес, чтобы укрыть ее их светом, их горящей во тьме красотой.
Потом звездный свет стал пламенем.
И когда они сгорели в экстазе, в божественном этом сиянии. Сабра поняла, что оно пришло из Вечности и продолжится в Вечность.
Настоящей Любви нет конца.
— Уверен, мисс, — с улыбкой согласился стюард. — И его светлость тоже этого хочет. Он ждет вас в коляске на причале.
Сабра уже вознамерилась бросить вызов и отказаться присоединиться к нему, но тут же поняла, что у нее нет выбора.
— Спасибо, что заботились обо мне, — сказала она стюарду, — я вам очень признательна.
— Это было одно удовольствие, мисс, — улыбнулся стюард, открывая ей дверь.
Сабра медленно поднялась по трапу и вышла на палубу.
Капитан ждал у сходней, чтобы пожать ей руку, и по выражению его глаз девушка поняла, что он восхищен ею.
Чуть дальше на причале стояла открытая коляска. Увидев Сабру, маркиз вышел из экипажа и подождал, когда она подойдет.
Сабра молча села в коляску, и, как только маркиз присоединился к ней, экипаж тронулся.
Маркиз повернулся немного боком, положив руку на спинку ее сиденья, и молча смотрел на нее.
Сабра остро ощущала его присутствие, хоть и притворялась, что любуется пейзажем.
По вот лошади ускорили шаг, и девушка осознала, что скоро они начнут взбираться по горной дороге, ведущей к вилле.
Тогда Сабра промолвила через силу:
— Я должна… поблагодарить вас за… платье и за… шляпу.
— Вы уже отблагодарили меня тем, что надели его. Теперь вы выглядите именно так, как мне нравится, — ответил маркиз.
— Я бы предпочла свое собственное платье, — вспылила Сабра.
— Если бы вы увидели, во что оно превратилось, вы бы поняли, что оно годится только для мусорного ящика.
— Зато оно было моим!
— Как и то, что на вас сейчас, — парировал маркиз. — Вы должны научиться, Сабра, благосклонно принимать подарки, потому что мне нравится дарить их вам.
Девушка задохнулась, поняв, что он имеет в виду.
Но момент был не подходящий для споров, поскольку Сабра не могла сбежать.
Они ехали дальше в молчании, пока не показались белые виллы, окруженные деревьями, и не открылся захватывающий вид на Средиземное море.
Несмотря на свое смятение, девушка почувствовала, как его красота воодушевляет ее.
Сабра вспомнила о бугенвиллии, китайской розе и геранях, цветущих в саду, и ее охватило такое чувство, будто она возвращается домой.
«Нет, — твердо приказала она себе, — я не должна сдаваться».
Она должна раз и навсегда сказать маркизу, что покидает его и никакие уговоры ее не остановят.
Слуги приветствовали их у дверей виллы и проводили в прохладу гостиной, которая вела на веранду.
Сабре показалось, что гостиная стала еще краше, чем в тот последний раз, когда она ее видела.
Девушка полюбила безмятежность виллы, белые ковры на полу, мягкие диванные подушки и картины — очень ценные полотна великих художников.
— Позвольте предложить вам шампанское, — спокойно сказал маркиз.
Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они обсудили ее платье.
— Нет… спасибо.
— Думаю, вы должны выпить за наше счастье, о котором я и хочу поговорить с вами.
Сабра машинально сняла шляпку и бросила ее на стул.
Маркиз поставил один бокал шампанского рядом с ней, а второй взял себе.
Затем сказал:
— Сейчас вы выглядите такой, какой я всегда хотел вас видеть, без этих кошмарных очков, и совсем не похожей на девушку, которая сидела здесь в тот последний день перед нашим отъездом в Тунис.
— Надеюсь, вы мне их вернете. Я бы не хотела возвращаться в Англию… без очков.
— Значит, вы едете в Англию?
— Да.
— Поскольку и я должен ехать туда, на что вы мне так часто указывали, почему бы нам не отправиться вместе?
Что-то в его голосе заставило сердце девушки перевернуться в груди.
Но Сабра не осмелилась посмотреть на маркиза из страха, что он увидит любовь в ее глазах.
Что может быть чудеснее, чем вернуться в Англию вместе с маркизом?
Но нет, она должна быть сильной.
Нельзя поддаваться слабости, нельзя идти на поводу у чувств, которые призывают ее броситься к маркизу и прижаться губами к его губам.
— Вы действительно хотите оставить меня, Сабра? — мягко спросил маркиз.
— Я… я обязана… вы должны… понять… что я обязана!
— Почему?
— Потому что я не могу… сделать так, как вы просите… Я должна быть верной тому, что я считаю правильным… не только ради себя… но и ради… вас.
— Выходит, вы думаете обо мне!
— Конечно… я думаю о… вас. Бы занимаете… высокое положение, вы важны не только сами по себе и для вашей семьи… но и для Англии и… для королевы.
Вам не следует… это положение… из-за меня…
— Я и не собираюсь, — твердо заявил маркиз.
— Тогда вы… понимаете… почему я должна… оставить вас.
— Нет, не понимаю, и что касается меня, то это было бы худшим, что может со мной случиться.
Маркиз говорил так уверенно, что Сабра удивленно посмотрела на него, а он сказал очень мягко:
— Боюсь, моя дорогая, вы в первый раз с момента нашей встречи так недогадливы и бестолковы.
Девушка молчала.
— Ну, где же ваша проницательность? — допытывался маркиз. — До сих пор она служила вам верой и правдой, но в самую важную минуту, похоже, испарилась?
— Я… я не… п-понимаю вас, — сдавленно прошептала Сабра.
— Все очень просто, моя драгоценная, — промолвил маркиз, — я хочу сообщить вам, что сегодня мы собираемся пожениться!
Он сделал паузу, чтобы придать выразительность своим словам.
— Если вы предоставите мне первые несколько дней медового месяца, то затем мы вернемся в Англию и не дрогнув встретим критику.
— П-пожениться? — Сабра с трудом выговорила это слово.
Увидев, что маркиз шагнул к ней, девушка пролепетала:
— Нет, нет… конечно нет… как вам могло прийти в голову жениться на мне после… папиной затеи… вытрясти столько… денег…
Не совладав со своим голосом, Сабра замолчала.
Тут маркиз обнял ее.
Девушка отчаянно взглянула на него, и маркиз сказал:
— Твой отец больше не имеет значения, ничто не имеет значения, моя драгоценная, кроме того, что я хочу тебя и не собираюсь тебя терять!
Его губы прикоснулись к ее губам.
Хотя какой-то частью рассудка Сабра понимала, что должна сопротивляться, она почувствовала, что стала безвольной в его руках, и всем телом прильнула к нему.
А когда маркиз поцеловал ее, и поцеловал еще, и еще, в мире не осталось ничего, кроме него.
Маркиз поднял голову.
— Как тебе удается вызывать во мне такие ощущения? — спросил он. — Боже, как я люблю тебя!
И он снова целовал ее.
Маркиз целовал ее, пока Сабра не почувствовала, что если бы только она могла умереть сейчас, то осталась бы на самой вершине любви и ничто не могло бы быть прекраснее.
Но она хотела жить — жить ради маркиза — и знала, что должна удержать его от ошибки именно потому, что любит его.
Маркиз снова посмотрел на нее:
— Скажи, что ты чувствуешь ко мне?
Ведь ты так долго воевала со мной.
— Я… я люблю… вас! — срывающимся голоском воскликнула Сабра. — Я люблю вас… вы для меня — все… это море… это небо… весь мир… нет ничего… кроме вас… но вы не должны… жениться на мне.
— Ты моя! — яростно возгласил маркиз. — И если ты думаешь, что я могу жить без тебя или делать без тебя все то, что я, по-твоему, должен делать, ты очень сильно заблуждаешься!
Его губы изогнулись в насмешливой улыбке.
— Если ты не выйдешь за меня, я вернусь прямиком в Эль-Дьем и буду искать эти неуловимые сокровища. А если меня снова схватят бедуины, тебе придется снова появиться и еще раз спасти меня.
— Как вы можете говорить… такие… безумные вещи? — испугалась девушка.
— У тебя есть выбор, — заявил маркиз. — Ты будешь выполнять свой долг моей жены и заботиться обо мне. Не сомневаюсь, ты заставишь меня делать миллион вещей, которые я совершенно не желаю делать, но это лучше, чем быть бесполезным и остаться ни с чем без тебя.
Сабра тихо рассмеялась:
— Как вы можете… даже думать… об этом!
Маркиз привлек ее ближе.
— Все будет очень просто, моя драгоценная, если ты предоставишь это мне.
Когда я увидел тебя поющей детям, — помолчав, продолжил он, — я понял: ты — все, что я хочу видеть в своей жене. Но я боялся, отчаянно боялся ошибиться там, где замешана женщина.
— Почему вы так… уверены, что не… ошибаетесь сейчас? — спросила Сабра.
— Как только я узнал, что ты намерена оставить меня, я понял, что без тебя моя жизнь будет совершенно никчемной, а я — абсолютно несчастным.
Маркиз коротко рассмеялся.
— Зачем мне объяснять, что я чувствую, если мы можем читать мысли друг друга?
Он на минуту умолк, потом снова заговорил:
— ТЫ знаешь, что мы нужны друг другу, и знаешь, как несчастливы мы будем врозь.
— Это… правда, — прошептала Сабра, — но…
— Никаких «но», — твердо заявил маркиз. — Ты моя, и когда мы поженимся, моя прелесть, я заставлю тебя любить меня так же сильно, как я люблю тебя.
Он взглянул ей в глаза.
— Когда я увидел тебя спящей, мне потребовалось сверхчеловеческое усилие, чтобы не разбудить тебя поцелуями и не сказать тебе, как ты совершенна.
— Неужели вы говорите… такие… чудесные вещи… мне? — спросила Сабра. — Я так долго была… жалкой и… несчастной, что не могу… поверить в то, что… чувствую сейчас… и в то, что могу быть… вашей женой.
Она задумалась, а потом спросила как ребенок, который хочет, чтобы его успокоили:
— Вы правда… говорите, что мы… п-поженимся?
— Церемония в половине третьего, — сказал маркиз. — Сначала мы должны поехать в мэрию — во Франции это обязательно, — чтобы мэр зарегистрировал наш брак.
Он минутку помолчал.
— Потом я договорился, что наше венчание пройдет в англиканской церкви в Ницце, где нас будет ждать священник.
Маркиз снова поцеловал девушку.
— Прежде чем я буду дальше говорить тебе, как много ты для меня значишь, мы должны заполнить анкету и отправить ее мэру. Экипаж уже ждет, чтобы отвезти ее, поэтому давай сообщим ему те подробности, которые требуют французы.
Обняв Сабру за талию, он повел ее через комнату к столу, стоящему перед диваном.
Они сели рядом, и маркиз, по-прежнему обнимая ее одной рукой, вытащил из внутреннего кармана бланк и положил перед собой на стол.
Сабра увидела, что его имена уже вписаны, и в первый раз узнала, что полностью его зовут Виктор Уильям Марк, 7 — й маркиз Куинбурн.
Ниже было пустое место для ее имени.
— Сабра Мэри, — сказала девушка, прежде чем маркиз успел спросить ее.
Он написал это, затем вписал имя ее отца.
Майкл Киркпатрик.
— А теперь имя твоей матери, — сказал он.
После долгой паузы Сабра ответила тихим, дрожащим голоском:
— Э-элизабет… Мэри… Бурн.
Маркиз изумленно посмотрев на нее:
— Бурн? Так ты моя родственница?
Сабра отвела взгляд, и маркиз увидел, как краска запила ее щеки.
— Да… поэтому я и не… хотела, чтобы папа… обращался к вам… и поэтому мы так… много знали о… вас.
— Почему ты не сказала мне?
— Мне было… стыдно… и кроме того… ваша семья… отвергла маму.
— Не понимаю.
— Она… убежала с папой… она была очень молода, и вы можете представить, каким убедительным он был и каким… очаровательным казался… юной девушке.
Маркиз прекрасно понял, что Сабра имеет в виду, и спустя минуту спросил:
— А кто твой дедушка?
— Сейчас он лорд-канцлер, виконт Бурн, двоюродный брат… покойного маркиза.
— Ушам своим не верю! — воскликнул маркиз. — Значит, твоя мать была достопочтенной Элизабет Бурн!
— Да… но дедушка стал виконтом уже после того, как она убежала с папой, и хотя папа хотел, чтобы она использовала свой титул, мама отказалась.
Сабра всхлипнула.
— Дедушка был так взбешен, что она вышла замуж за папу, что ни он, ни., ее семья… больше не имели… с ней… ничего общего.
Маркиз слушал, но ничего не говорил, и Сабра стала рассказывать дальше:
— У мамы было немного… собственных… денег. Всего двести фунтов в год, но нам хватало, чтобы жить в… домике в деревне… где мы были… очень счастливы, пока… она не умерла.
Она перевела дыхание, словно ей было невыносимо вспоминать об этом.
— Иногда папа беспокоился… но он тоже был счастлив… пока у него совсем не кончились деньги.
— А как же средства твоей матери? — спросил маркиз.
— Это было бабушкино наследство, но его мог унаследовать только сын… если бы у мамы… был сын.
По боли в ее голосе маркиз понял, как Сабра жалеет, что родилась девочкой, а не мальчиком.
Он притянул девушку ближе к себе.
— Я очень, очень рад, моя драгоценная, что у твоей матери родилась дочь, но я с трудом верю в то, что ты рассказываешь мне.
— Все было так… ужасно после того, как… умерла мама! — прошептала Сабра. — Папа не умел зарабатывать деньги… кроме того, что он был… занимательным и остроумным.
Девушка покачала головой.
— Мужчины, которых мы встречали, скитаясь по свету, были готовы… платить ему, чтобы он… смешил их.
— Такая жизнь не для тебя! — заявил маркиз.
— Но все стало еще хуже… когда я подросла, — прошептала Сабра. — Папа… захотел, чтобы я… помогала ему… но я знала, что мама не одобрила бы этого… и когда я отказалась, он был очень… зол.
Губы маркиза сжались, но он ничего не сказал.
— Самое ужасное то, — продолжила Сабра, — что дурная слава о папе начала распространяться, и людей предостерегали против него… прежде чем он мог… ближе познакомиться с ними, Она спрятала лицо на плече маркиза.
— А когда папа настоял на том, чтобы увидеться с вами, у него ничего не осталось, но… я все равно… пыталась… остановить его.
— Слава Богу, ему хватило ума не послушаться тебя, — высказался маркиз. — Что, если бы мы никогда не встретились, что, если бы я никогда не нашел тебя?
Он решительно и даже грубо притянул девушку в свои объятия.
А потом целован ее требовательно, яростно, бешено, но Сабра не боялась.
Она знала только, что ее матушка позаботилась о ней.
Хотя девушка никогда не надеялась на это, она вернулась в мир матери.
Все, что она пережила с отцом, теперь можно забыть.
Но только когда они опустились на колени перед пастором в пустой английской церквушке и он благословил их, Сабра действительно поверила, что как жена маркиза она навсегда в безопасности и ей ничего не нужно бояться.
Когда они отдернули портьеры, чтобы, лежа в постели, видеть звезды, Сабра прошептала:
— Разве я могла… предположить… разве я могла… вообразить хоть на минуту, когда ты… поцеловал меня в амфитеатре…
Она остановилась, потом снова зашептала:
— Когда ты поднял меня… к звездам, что эти же звезды будут светить нам сейчас?
— Это звезды любви, — сказал маркиз, — и ты должна забыть все, что до сих пор пугало тебя и делало несчастной.
Он привлек ее ближе к себе и спросил:
— Я сделал тебя счастливой, моя красавица?
Это был вопрос, и Сабра ответила, и ответ пришел из самой глубины ее души:
— Я даже… не знала, что такое… счастье… существует.
— Я тоже, — ласково проговорил он, — и, моя обожаемая, я верю сейчас, что Судьба правит нашими жизнями и свела нас вместе после того, как мы узнали друг друга в иной жизни.
Маркиз нежно улыбнулся ей.
— Возможно — кто знает? — нас ждут и другие путешествия, но, что бы ни случилось, нас уже ничто не разлучит.
— Я… я тоже… в это верю, — прошептана Сабра, — и наши жизни… вечны, и нет ничего… более великого, чем любовь, и более божественного!
Маркиз перевел дыхание.
— Я так отчаянно боялся жениться на женщине, которая окажется именно тем, от чего предостерегал меня мой отец, но теперь я знаю, моя дорогая, что ты часть меня.
Он быстро поцеловал ее.
— Вместе мы найдем счастье — счастье, которое мы никогда не должны потерять!
— Я не позволю тебе… потерять его, — пообещала Сабра, — и я думаю, наша… выдающаяся проницательность… предупредит нас о преградах и… трудностях и мы… преодолеем их задолго до того, как они станут… опасными.
Маркиз засмеялся.
— Не могу поверить, что нам встретится что-нибудь более опасное, чем то, через что мы уже прошли. Но, моя безупречная женушка, есть очень много духовного, чему ты должна научить меня.
Он говорил серьезно, и Сабра ответила так же серьезно:
— Я думаю, ты… замечательный… все в тебе… замечательное, и только одно… страшит меня: что я… не оправдаю твоих ожиданий.
— Да разве такое возможно? — спросил он. — Скорее это я не оправдаю твоих ожиданий в том, что ты называешь моим долгом. Честно говоря, этот долг до сих пор ужасает меня.
— Тебе ничего не нужно бояться! — откликнулась Сабра. — Но… могу я сказать тебе, чего мне хочется… больше всего… на свете?
— Что бы это ни было, моя дорогая, я дам это тебе, даже если мне придется сорвать звезды с небес.
Голос маркиза сказал Сабре, как сильно он ее любит, и сладостная дрожь пробежала по ее телу.
— Чего я хочу… и что, я думаю, нужно и тебе… это дом. Я скучаю по дому с тех пор, как умерла мама. Я всегда мечтала… иметь крохотный… домик, где я жила бы с… кем-то, кого бы любила… так, как люблю… тебя.
— Никто не назвал бы Куин «крохотным домиком», — улыбнулся маркиз, — но так ли уж важно, где мы живем, пока мы вместе?
— Нет… конечно, нет, — ответила Сабра. — Я сделаю его… домом для тебя, даже если он огромный, как амфитеатр в Эль-Дьеме. Важно, что мы есть и что мы вместе — ты и я… а потом… и наши дети.
Маркиз едва расслышал два последних слова, но от застенчивости девушки в его глазах вспыхнул огонь.
Он повернулся к Сабре, его губы приблизились к ее губам, и он сказал:
— Я хочу видеть моего сына на твоих руках и слышать, как ты поешь ему, как пела тогда арабским детям.
Маркиз помолчал, а потом добавил:
— Это то, моя драгоценная, что я подарю тебе, потому что все вокруг тебя должно быть красивым.
— Все и… будет красивым, — просто ответила Сабра, — если… ты… со мной.
— Я всегда буду с тобой, — отозвался маркиз, — потому что знаю: ты нужна мне, а я нужен тебе. И, душа моя, это самый лучший фундамент, чтобы построить дом.
— Я… люблю тебя! Я люблю… тебя… — снова и снова шептала Сабра.
Она прижала к себе голову маркиза, и он целовал ее неистово и страстно.
Сабра знала, что он срывает звезды с небес, чтобы укрыть ее их светом, их горящей во тьме красотой.
Потом звездный свет стал пламенем.
И когда они сгорели в экстазе, в божественном этом сиянии. Сабра поняла, что оно пришло из Вечности и продолжится в Вечность.
Настоящей Любви нет конца.