Неожиданно боль исчезла, и Сойер увидел все с поразительной ясностью. Окаймленный широким кольцом Источник сверкал, как зеркало. В нем отражалось золотое небо… а в центре Источника что-то бурлило, выбрасывая протуберанцы пламени.
Казалось, слепящий свет вырывается из самого центра мироздания. А может быть, с полюса Земли? Сойер не мог этого понять, да в данный момент это его и не интересовало. Инспектор не мог оторвать глаз от Источника. Его вид подавлял. Сойер падал, и он хотел упасть, он стремился вниз, туда, где пузырился жидкий металл, холодный и блестящий, как ртуть.
«Нет, это не металл», — подумал юноша. Он отчетливо видел разрозненные пятна, кружащиеся в том же ритме, что пузыри и узоры на стенах его камеры.
— Альпер! — истошно выкрикнул Клиффорд, и звук его голоса заметался в тесном пространстве, отражаясь от стен. Глухой, грозный набат зазвучал в мозгу. Дыхание стало напоминать свист самолетных турбин.
Хотя и с трудом, но все же Сойер оторвался от зрелища, полного тайного очарования. Теперь он знал, что представляет собой Источник Миров. Еще никому из людей не удавалось увидеть такое, ни один самый изощренный ум не способен был вообразить ничего подобного.
Вращение ячейки, в которой был заперт Клиффорд, приостановилось. Он больше не хотел быть жертвой. Собравшись с силами и подбадриваемый раскатами грома в голове, Сойер отчаянно боролся с магическими чарами Источника.
Он закрыл глаза.
Падение в бездну прекратилось.
Ядро казалось инспектору огромной пастью, широко раскрытой и замершей в ожидании пищи. Но «пища» сопротивлялась, и поверхность зеркала подернулась легкой дымкой, как от холодного дыхания.
Внизу продолжался поединок, однако изумрудные молнии поблекли, а разряды становились все слабее.
Отступив на шаг, Богиня удивленно посмотрела вверх.
Тяжело дыша и опустив одноглазую маску, Иете тоже подняла голову. Узнав землянина, она расхохоталась.
«Вот сейчас, — понял Сойер, — нужно достать Птицу!»
Он не знал, что за этим последует, но другого выхода не было. В любой момент он мог нырнуть в хищную пасть Источника.
Однако какая-то таинственная сила сковала Сойера. И хотя он отлично понимал, что происходит, тем не менее не мог двинуть ни единым мускулом.
Вращение ячейки инспектора возобновилось.
— Альпер! — прорычал он. — Давай еще! Только не перестарайся!
Шум в голове усилился, создавая впечатление надвигающегося
железнодорожного состава. Он стал невыносимым.
— Хорошо, — прохрипел Сойер. — Оставь так.
Где-то внизу раздался грохот. Грохот взрыва. Все изнеры, как по команде, повернули головы в направлении непонятного шума. Но следующий взрыв, а за ним страшный треск рассыпающейся стены и звон стекла рассеяли все сомнения. Кто-то пытался взять приступом замок.
Изумленно озираясь, изнеры поднимались со своих тронов. Вероятно, раньше никто и ничто не могли прервать Церемонию Открытия. Сойера опять потрясла развернувшаяся над ним картина: сонм богов, стоящих в пустоте, и гигантская действующая модель атома у их ног. Не успело затихнуть эхо второго взрыва, как золотое небо расколола кривая, ветвистая трещина. На прозрачный помост обрушилась целая лавина битого стекла и осколков гранита. Стены Зала Миров разваливались, и в образовавшиеся проломы устремлялись целые полчища дикарей.
Несколько секунд изнеры пребывали в полном оцепенении, настолько их потрясла невероятность происшедшего. Веками укреплялась их уверенность в собственной исключительности и в рабской покорности остального мира, и теперь они не могли никак постигнуть того, что замок пал и в их святая святых ворвались визжащие змееподобные дикари, вооруженные всего лишь ножами.
Богиня первой пришла в себя и ледяным голосом бросила короткую, отрывистую команду. Перекликаясь звонкими, мелодичными голосами, изнеры повернулись к седлам. Жуткое отвращение появилось на лицах богов, когда они стали приближаться к вопящей массе человекообразных существ.
«А ведь это отвращение к себе подобным», — подумал Сойер, вспомнив кровь Богини и золотистую жидкость на кинжале, пронзившем грудь селла. Две неуязвимые расы сошлись, и началась новая битва.
Укрепленные на затылках изнеров маски с безразличием взирали на Источник, на Сойера и на все, что осталось позади, так, будто это уже кануло в прошлое и больше не имело никакого значения.
Богиня выкрикнула еще одну команду, по рядам изнеров прокатился гул, в котором явственно слышались торжествующие нотки, и тысячи рук взметнулись над головами. Из глазниц поднятых вверх масок вырывались зеленые молнии, освещая дикие, разъяренные лица селлов и холодные, жуткие улыбки изнеров.
Огромный дикарь, намного опередивший своих товарищей, уже собирался схватить первого из своих врагов, когда несколько лучей скрестились на его покрытой чешуей груди. Сойер увидел, как у основания шеи селла появилась страшная рана и он, яростно взвыв, рухнул ничком. Из раны его ударила струя золотистой жидкости. Но это не остановило его, дикарь попытался одной рукой дотянуться до маски, глаза которой были устремлены в небо, а другой сжимал горло сразившего его изнера. Два смертельных врага в каком-то диком танце кружились на стеклянном полу, посреди все расширяющейся лужи золотой крови, которая, достигнув края помоста, сверкающим водопадом срывалась в бездну.
Смертельно раненный селл, собрав все оставшиеся силы, бросился вниз, увлекая за собой и изнера. Они пролетели вдоль поддерживающих помост хрустальных колонн, так и не разжав объятий.
Поединок, произошедший на глазах Сойера, заставил его вспомнить о себе. Изнеры тратили слишком много энергии, и Источник каждую секунду мог потребовать новых жертв.
Сосредоточив все внимание на грохоте, сотрясавшем его мозг, Клиффорд попытался напрячь мышцы правой руки. Это ему удалось. Теперь он мог действовать. Сосредоточившись, он представил себе, как его шар отодвигается от Источника, переходит на дальнюю орбиту. И шар подчинился… Инспектор смог на какое-то время расслабиться.
Новый рывок потряс тело инспектора. Времени оставалось очень мало. Истощившееся ядро заглатывало жертвы одну за другой, исторгая каждый раз яркие языки пламени.
Скоро оно поглотит всех хомов, и тогда… наступит его очередь…
Стиснув зубы, Клиффорд попросил:
— Еще, Альпер.
Это была боль во имя спасения, и ее необходимо было вытерпеть. Сойер думал о том, что заключенные в своих ячейках хомы шли на смерть добровольно. Ядро в атоме притягивает электроны, да и электроны стремятся к ядру. Если достаточно сильно сопротивляться этому притяжению, то, возможно, удастся спастись… Однако магическая пляска теней и красок оказалась столь завораживающей, что долгой борьбы Сойер мог и не выдержать.
Инспектор вновь попытался дотянуться до Огненной Птицы. Рука двигалась чертовски медленно, но это сейчас было единственным, что он в состоянии был сделать для своего спасения.
Битва к тому времени уже разгорелась в полную силу. Селлы, подобно колосьям под серпом, падали под ударами изумрудных молний. Многие из них бросались в пропасть, увлекая за собой одного, а то и двоих изнеров. Весь помост был залит светящейся, нечеловеческой кровью.
Неожиданно Сойер догадался, почему это место называлось Залом Миров. Окружающее Источник кольцо тронов символизировало границу между двумя мирами, отделяя Хоманд от Нижнего Мира.
Мысли об этом не мешали Клиффорду выполнять основную задачу. Рука медленно продвигалась к цели, и пальцы уже погрузились в заветный карман. Спасет его Птица или нет — об этом Сойер не думал. Он просто делал то, что должен был делать, каждую секунду и каждым нервом ощущая, как огромная, непонятная сила пытается стянуть его вниз, в самый центр пылающего ядра. Взгляд Клиффорда, брошенный вниз, выхватил из общей картины сражения Иете. Не обращая на селлов ни малейшего внимания, она подбиралась к Богине, которая настолько увлеклась битвой, что ничего не замечала позади себя. Подкравшись достаточно близко, Иете нанесла точный, хорошо рассчитанный удар, поразив соперницу в единственную еще способную держать оружие руку. Маска Богини упала, и по ней дробно застучали золотистые капли. Богиня медленно обернулась.
Что произошло дальше, Сойер рассмотреть не успел, так как его снова тряхнуло, и ячейка еще ближе придвинулась к Источнику.
В голове юноши творилось что-то невообразимое. Сознание, подхлестываемое громовыми раскатами, пыталось управлять обессиленным телом, одновременно сопротивляясь притяжению огненного ядра. Его нервы, мышцы, кости — все стремилось к Источнику, и только стальная воля не позволяла ему совершить это самоубийство.
В сознании Клиффорда странным образом уживались два желания: одно звало вниз, к смерти, другое же толкало к жизни, заставляя двигаться руку, вцепившуюся в Огненную Птицу.
Уже находясь на грани обморока, Клиффорд увидел, как открываются сияющие золотые крылья.
Казалось, слепящий свет вырывается из самого центра мироздания. А может быть, с полюса Земли? Сойер не мог этого понять, да в данный момент это его и не интересовало. Инспектор не мог оторвать глаз от Источника. Его вид подавлял. Сойер падал, и он хотел упасть, он стремился вниз, туда, где пузырился жидкий металл, холодный и блестящий, как ртуть.
«Нет, это не металл», — подумал юноша. Он отчетливо видел разрозненные пятна, кружащиеся в том же ритме, что пузыри и узоры на стенах его камеры.
— Альпер! — истошно выкрикнул Клиффорд, и звук его голоса заметался в тесном пространстве, отражаясь от стен. Глухой, грозный набат зазвучал в мозгу. Дыхание стало напоминать свист самолетных турбин.
Хотя и с трудом, но все же Сойер оторвался от зрелища, полного тайного очарования. Теперь он знал, что представляет собой Источник Миров. Еще никому из людей не удавалось увидеть такое, ни один самый изощренный ум не способен был вообразить ничего подобного.
Вращение ячейки, в которой был заперт Клиффорд, приостановилось. Он больше не хотел быть жертвой. Собравшись с силами и подбадриваемый раскатами грома в голове, Сойер отчаянно боролся с магическими чарами Источника.
Он закрыл глаза.
Падение в бездну прекратилось.
Ядро казалось инспектору огромной пастью, широко раскрытой и замершей в ожидании пищи. Но «пища» сопротивлялась, и поверхность зеркала подернулась легкой дымкой, как от холодного дыхания.
Внизу продолжался поединок, однако изумрудные молнии поблекли, а разряды становились все слабее.
Отступив на шаг, Богиня удивленно посмотрела вверх.
Тяжело дыша и опустив одноглазую маску, Иете тоже подняла голову. Узнав землянина, она расхохоталась.
«Вот сейчас, — понял Сойер, — нужно достать Птицу!»
Он не знал, что за этим последует, но другого выхода не было. В любой момент он мог нырнуть в хищную пасть Источника.
Однако какая-то таинственная сила сковала Сойера. И хотя он отлично понимал, что происходит, тем не менее не мог двинуть ни единым мускулом.
Вращение ячейки инспектора возобновилось.
— Альпер! — прорычал он. — Давай еще! Только не перестарайся!
Шум в голове усилился, создавая впечатление надвигающегося
железнодорожного состава. Он стал невыносимым.
— Хорошо, — прохрипел Сойер. — Оставь так.
Где-то внизу раздался грохот. Грохот взрыва. Все изнеры, как по команде, повернули головы в направлении непонятного шума. Но следующий взрыв, а за ним страшный треск рассыпающейся стены и звон стекла рассеяли все сомнения. Кто-то пытался взять приступом замок.
Изумленно озираясь, изнеры поднимались со своих тронов. Вероятно, раньше никто и ничто не могли прервать Церемонию Открытия. Сойера опять потрясла развернувшаяся над ним картина: сонм богов, стоящих в пустоте, и гигантская действующая модель атома у их ног. Не успело затихнуть эхо второго взрыва, как золотое небо расколола кривая, ветвистая трещина. На прозрачный помост обрушилась целая лавина битого стекла и осколков гранита. Стены Зала Миров разваливались, и в образовавшиеся проломы устремлялись целые полчища дикарей.
Несколько секунд изнеры пребывали в полном оцепенении, настолько их потрясла невероятность происшедшего. Веками укреплялась их уверенность в собственной исключительности и в рабской покорности остального мира, и теперь они не могли никак постигнуть того, что замок пал и в их святая святых ворвались визжащие змееподобные дикари, вооруженные всего лишь ножами.
Богиня первой пришла в себя и ледяным голосом бросила короткую, отрывистую команду. Перекликаясь звонкими, мелодичными голосами, изнеры повернулись к седлам. Жуткое отвращение появилось на лицах богов, когда они стали приближаться к вопящей массе человекообразных существ.
«А ведь это отвращение к себе подобным», — подумал Сойер, вспомнив кровь Богини и золотистую жидкость на кинжале, пронзившем грудь селла. Две неуязвимые расы сошлись, и началась новая битва.
Укрепленные на затылках изнеров маски с безразличием взирали на Источник, на Сойера и на все, что осталось позади, так, будто это уже кануло в прошлое и больше не имело никакого значения.
Богиня выкрикнула еще одну команду, по рядам изнеров прокатился гул, в котором явственно слышались торжествующие нотки, и тысячи рук взметнулись над головами. Из глазниц поднятых вверх масок вырывались зеленые молнии, освещая дикие, разъяренные лица селлов и холодные, жуткие улыбки изнеров.
Огромный дикарь, намного опередивший своих товарищей, уже собирался схватить первого из своих врагов, когда несколько лучей скрестились на его покрытой чешуей груди. Сойер увидел, как у основания шеи селла появилась страшная рана и он, яростно взвыв, рухнул ничком. Из раны его ударила струя золотистой жидкости. Но это не остановило его, дикарь попытался одной рукой дотянуться до маски, глаза которой были устремлены в небо, а другой сжимал горло сразившего его изнера. Два смертельных врага в каком-то диком танце кружились на стеклянном полу, посреди все расширяющейся лужи золотой крови, которая, достигнув края помоста, сверкающим водопадом срывалась в бездну.
Смертельно раненный селл, собрав все оставшиеся силы, бросился вниз, увлекая за собой и изнера. Они пролетели вдоль поддерживающих помост хрустальных колонн, так и не разжав объятий.
Поединок, произошедший на глазах Сойера, заставил его вспомнить о себе. Изнеры тратили слишком много энергии, и Источник каждую секунду мог потребовать новых жертв.
Сосредоточив все внимание на грохоте, сотрясавшем его мозг, Клиффорд попытался напрячь мышцы правой руки. Это ему удалось. Теперь он мог действовать. Сосредоточившись, он представил себе, как его шар отодвигается от Источника, переходит на дальнюю орбиту. И шар подчинился… Инспектор смог на какое-то время расслабиться.
Новый рывок потряс тело инспектора. Времени оставалось очень мало. Истощившееся ядро заглатывало жертвы одну за другой, исторгая каждый раз яркие языки пламени.
Скоро оно поглотит всех хомов, и тогда… наступит его очередь…
Стиснув зубы, Клиффорд попросил:
— Еще, Альпер.
Это была боль во имя спасения, и ее необходимо было вытерпеть. Сойер думал о том, что заключенные в своих ячейках хомы шли на смерть добровольно. Ядро в атоме притягивает электроны, да и электроны стремятся к ядру. Если достаточно сильно сопротивляться этому притяжению, то, возможно, удастся спастись… Однако магическая пляска теней и красок оказалась столь завораживающей, что долгой борьбы Сойер мог и не выдержать.
Инспектор вновь попытался дотянуться до Огненной Птицы. Рука двигалась чертовски медленно, но это сейчас было единственным, что он в состоянии был сделать для своего спасения.
Битва к тому времени уже разгорелась в полную силу. Селлы, подобно колосьям под серпом, падали под ударами изумрудных молний. Многие из них бросались в пропасть, увлекая за собой одного, а то и двоих изнеров. Весь помост был залит светящейся, нечеловеческой кровью.
Неожиданно Сойер догадался, почему это место называлось Залом Миров. Окружающее Источник кольцо тронов символизировало границу между двумя мирами, отделяя Хоманд от Нижнего Мира.
Мысли об этом не мешали Клиффорду выполнять основную задачу. Рука медленно продвигалась к цели, и пальцы уже погрузились в заветный карман. Спасет его Птица или нет — об этом Сойер не думал. Он просто делал то, что должен был делать, каждую секунду и каждым нервом ощущая, как огромная, непонятная сила пытается стянуть его вниз, в самый центр пылающего ядра. Взгляд Клиффорда, брошенный вниз, выхватил из общей картины сражения Иете. Не обращая на селлов ни малейшего внимания, она подбиралась к Богине, которая настолько увлеклась битвой, что ничего не замечала позади себя. Подкравшись достаточно близко, Иете нанесла точный, хорошо рассчитанный удар, поразив соперницу в единственную еще способную держать оружие руку. Маска Богини упала, и по ней дробно застучали золотистые капли. Богиня медленно обернулась.
Что произошло дальше, Сойер рассмотреть не успел, так как его снова тряхнуло, и ячейка еще ближе придвинулась к Источнику.
В голове юноши творилось что-то невообразимое. Сознание, подхлестываемое громовыми раскатами, пыталось управлять обессиленным телом, одновременно сопротивляясь притяжению огненного ядра. Его нервы, мышцы, кости — все стремилось к Источнику, и только стальная воля не позволяла ему совершить это самоубийство.
В сознании Клиффорда странным образом уживались два желания: одно звало вниз, к смерти, другое же толкало к жизни, заставляя двигаться руку, вцепившуюся в Огненную Птицу.
Уже находясь на грани обморока, Клиффорд увидел, как открываются сияющие золотые крылья.
14
Энергия хлынула в тело Сойера живительным, приносящим облегчение потоком. Огненная Птица, казалось, рванулась из рук, стремясь вернуться в Источник. Однако если она попадет туда, то единственная для Сойера возможность вернуться на Землю будет потеряна, причем навсегда. Но долго ли он сможет балансировать на краю смерти, борясь с чудовищным притяжением?
У Клиффорда не оставалось выбора. Он высоко поднял руку с трепещущими в ней сияющими крыльями. Увидев это, Иете замешкалась, и выпущенная ею молния, вместо того чтобы добить ставшую беззащитной Богиню, ударила в гущу сражающихся, лишь слегка задев ту, которой предназначалась.
Богиня вскрикнула и, спотыкаясь, направилась вокруг Источника к Сойеру, к тому сокровищу, которое он сжимал в руке. Иете, забыв про своего врага, с другой стороны бросилась к юноше.
Неизвестно, что вмешалось в ход событий, то ли сам Источник, то ли Огненная Птица, но стеклянные стены камеры внезапно исчезли, и Сойер грохнулся на помост с высоты шести футов. Иете устремилась к нему. Не зная, как защититься от этой страшной женщины, инспектор вскочил и торопливо заковылял прочь.
Богиня, сверкнув глазами, хрипло выкрикнула:
— Иете!
Потом, превозмогая слабость, она обеими руками подняла свое грозное оружие.
Иете резко повернулась, и в тот миг ослепительный разряд вонзился в единственный глаз маски, лишив ее всякой защиты. Иете с недоумением посмотрела на Богиню, отбросила бесполезный теперь предмет и, расхохотавшись, метнулась к землянину.
Сильный удар сбил Клиффорда с ног. Он выронил Птицу и покатился по скользкому от крови полу.
Завладев столь желанным для нее талисманом, Иете издала пронзительный, полный торжества крик, который внезапно перешел в вой смертельно раненного животного. Две стремительные, безошибочно направленные Богиней молнии прошили насквозь высокое грациозное тело, которое не смогла бы теперь возродить к жизни даже Огненная Птица.
Изнеры умирали медленно. Боль и отчаяние на лице Иете в последний момент сменились железной решимостью. Осознав свое поражение, она хотела сейчас только одного: не дать выиграть сопернице.
Сойеру показалось, что он смотрит замедленное кино. Мимо него по воздуху проплыла золотая Птица, затем когда-то белая мантия с легким шелестом скользнула по его лицу. Зеленые молнии терзали тело Иете, но она продолжала идти вперед, к темной фигуре, очевидно, не думая о смерти. Богиня и Иете встретились возле бурлящего пламени Источника Миров. Два гибких тела сплелись в борьбе и рухнули в пылающую бездну, унося с собой и свою вражду, и причину раздоров — Огненную Птицу.
Это была смерть не только двух изнеров, это была гибель всей расы богов.
Сцепившаяся пара, угодив в Источник, окуталась странным газообразным облаком, распадаясь на атомы. А затем разрозненные частицы начали склеиваться в какую-то новую фигуру.
Сойер ничуть не удивился, когда за пеленой поредевшего пара начал различать извивающиеся конечности и сверкающие на приплюснутых головах пустые глаза.
Селлы!
Он уже знал, что так и будет. Инспектор наконец понял, что изнеры и селлы — не два народа, имеющие общих предков, а одна, единая раса.
Невольно на память ему пришел жутковатый рассказ Стивенсона о докторе Джекиле и его порочном двойнике мистере Хайде. Один человек в двух лицах.
«Интересно, — думал Сойер, — каким образом изнерам удалось перешагнуть пропасть, отделяющую простого смертного от бога? Как им удалось перестроить свой организм? Теперь этого не сможет узнать никто, — вздохнул он про себя. — Однако изнеры сильно рисковали. Ведь достаточно было Источнику перестать поставлять энергию, изотопы, составляющие их тела, становились нестабильными. В результате достаточно долгого перебоя с энергией изнеры неизбежно должны были превратиться в селлов».
Трансформация, происшедшая на глазах инспектора, оказалась отнюдь не последним звеном в этой цепочке изменений вида. Тела селлов и превратившихся в них изнеров продолжали падать в Источник, другим концом выходящий, как предполагал Сойер, на Землю. По его поверхности, исполняя замысловатый танец, все так же пробегали туманные тени. Но даже там, в глубине Источника Миров, изнеры и селлы не прекращали смертельную самоубийственную схватку.
Затем в глубине бездны, поглотившей Богиню и Иете, Клиффорду почудился трепет крыльев, и вскоре у самой зеркальной поверхности замелькали яркие блики света.
Сойер в ужасе попятился. Он однажды уже встречался с этими тварями в шахте Фортуны, но теперь у него не было ни Иете, ни золотого талисмана, и ничто не могло защитить человека от этих адских созданий. Из неуправляемого Источника ударил фонтан энергии, состоящий из множества крылатых огней. Воздух наполнился высокими, пронзительными криками. Ужас хлынул в Хоманд.
Взлетев высоко вверх, птицы огненными копьями обрушивались на сражающихся, будто притянутые магнитом.
Теперь цикл изменений подошел к концу. Изнеры, оказывается, распадались не на два, а на три элемента, и третий — крылатый огонь — призван был уничтожить первые два.
Повсюду вокруг Сойера раздавались взрывы. Инспектору показалось, что еще немного — и он сойдет с ума. Человеческий разум не в состоянии был выдержать все злоключения этого безумного дня. Понемногу Клиффорду удалось взять себя в руки.
Вот какая картина возникла в его мозгу:
«После того как Иете украла из Источника Огненную Птицу, растратившие энергию изнеры стали трансформироваться в селлов, которые, в свою очередь, исчерпав все запасы энергии, превращались в крылатые огни и отправлялись в урановую шахту на Земле, прочно сцепившуюся с Хоманд ом. Там они жили до полного энергетического насыщения. Иете, несомненно, собиралась оставить все как есть до тех пор, пока не станет Богиней. В общем-то этот процесс мог повторяться бесконечно и был для изнеров абсолютно безопасен, пока различные формы не встречались друг с другом. Но вот Огненная Птица — своеобразный регулятор — была уничтожена, и процесс вышел из-под контроля. Очень похоже на классическое земное превращение: уран-238 — нестабильный плутоний — уран-235 — критическая масса — взрыв».
Наконец последняя неизвестная величина была введена в уравнение. Гигантский циклотрон содрогнулся. На какое-то мгновение Сойер сквозь хрустальный пол увидел все три элемента слившимися в единое целое — полузмей, полуангел с нестерпимо сияющими крыльями, а затем масса изнера превысила критическую и… грибовидное облако повисло над Хомандом.
Грозное эхо прокатилось по ближайшим холмам и затихло в отдалении.
В середине хрустального пола дымился обугленный Источник Миров. Боги оставили Хоманд навсегда.
У Клиффорда не оставалось выбора. Он высоко поднял руку с трепещущими в ней сияющими крыльями. Увидев это, Иете замешкалась, и выпущенная ею молния, вместо того чтобы добить ставшую беззащитной Богиню, ударила в гущу сражающихся, лишь слегка задев ту, которой предназначалась.
Богиня вскрикнула и, спотыкаясь, направилась вокруг Источника к Сойеру, к тому сокровищу, которое он сжимал в руке. Иете, забыв про своего врага, с другой стороны бросилась к юноше.
Неизвестно, что вмешалось в ход событий, то ли сам Источник, то ли Огненная Птица, но стеклянные стены камеры внезапно исчезли, и Сойер грохнулся на помост с высоты шести футов. Иете устремилась к нему. Не зная, как защититься от этой страшной женщины, инспектор вскочил и торопливо заковылял прочь.
Богиня, сверкнув глазами, хрипло выкрикнула:
— Иете!
Потом, превозмогая слабость, она обеими руками подняла свое грозное оружие.
Иете резко повернулась, и в тот миг ослепительный разряд вонзился в единственный глаз маски, лишив ее всякой защиты. Иете с недоумением посмотрела на Богиню, отбросила бесполезный теперь предмет и, расхохотавшись, метнулась к землянину.
Сильный удар сбил Клиффорда с ног. Он выронил Птицу и покатился по скользкому от крови полу.
Завладев столь желанным для нее талисманом, Иете издала пронзительный, полный торжества крик, который внезапно перешел в вой смертельно раненного животного. Две стремительные, безошибочно направленные Богиней молнии прошили насквозь высокое грациозное тело, которое не смогла бы теперь возродить к жизни даже Огненная Птица.
Изнеры умирали медленно. Боль и отчаяние на лице Иете в последний момент сменились железной решимостью. Осознав свое поражение, она хотела сейчас только одного: не дать выиграть сопернице.
Сойеру показалось, что он смотрит замедленное кино. Мимо него по воздуху проплыла золотая Птица, затем когда-то белая мантия с легким шелестом скользнула по его лицу. Зеленые молнии терзали тело Иете, но она продолжала идти вперед, к темной фигуре, очевидно, не думая о смерти. Богиня и Иете встретились возле бурлящего пламени Источника Миров. Два гибких тела сплелись в борьбе и рухнули в пылающую бездну, унося с собой и свою вражду, и причину раздоров — Огненную Птицу.
Это была смерть не только двух изнеров, это была гибель всей расы богов.
Сцепившаяся пара, угодив в Источник, окуталась странным газообразным облаком, распадаясь на атомы. А затем разрозненные частицы начали склеиваться в какую-то новую фигуру.
Сойер ничуть не удивился, когда за пеленой поредевшего пара начал различать извивающиеся конечности и сверкающие на приплюснутых головах пустые глаза.
Селлы!
Он уже знал, что так и будет. Инспектор наконец понял, что изнеры и селлы — не два народа, имеющие общих предков, а одна, единая раса.
Невольно на память ему пришел жутковатый рассказ Стивенсона о докторе Джекиле и его порочном двойнике мистере Хайде. Один человек в двух лицах.
«Интересно, — думал Сойер, — каким образом изнерам удалось перешагнуть пропасть, отделяющую простого смертного от бога? Как им удалось перестроить свой организм? Теперь этого не сможет узнать никто, — вздохнул он про себя. — Однако изнеры сильно рисковали. Ведь достаточно было Источнику перестать поставлять энергию, изотопы, составляющие их тела, становились нестабильными. В результате достаточно долгого перебоя с энергией изнеры неизбежно должны были превратиться в селлов».
Трансформация, происшедшая на глазах инспектора, оказалась отнюдь не последним звеном в этой цепочке изменений вида. Тела селлов и превратившихся в них изнеров продолжали падать в Источник, другим концом выходящий, как предполагал Сойер, на Землю. По его поверхности, исполняя замысловатый танец, все так же пробегали туманные тени. Но даже там, в глубине Источника Миров, изнеры и селлы не прекращали смертельную самоубийственную схватку.
Затем в глубине бездны, поглотившей Богиню и Иете, Клиффорду почудился трепет крыльев, и вскоре у самой зеркальной поверхности замелькали яркие блики света.
Сойер в ужасе попятился. Он однажды уже встречался с этими тварями в шахте Фортуны, но теперь у него не было ни Иете, ни золотого талисмана, и ничто не могло защитить человека от этих адских созданий. Из неуправляемого Источника ударил фонтан энергии, состоящий из множества крылатых огней. Воздух наполнился высокими, пронзительными криками. Ужас хлынул в Хоманд.
Взлетев высоко вверх, птицы огненными копьями обрушивались на сражающихся, будто притянутые магнитом.
Теперь цикл изменений подошел к концу. Изнеры, оказывается, распадались не на два, а на три элемента, и третий — крылатый огонь — призван был уничтожить первые два.
Повсюду вокруг Сойера раздавались взрывы. Инспектору показалось, что еще немного — и он сойдет с ума. Человеческий разум не в состоянии был выдержать все злоключения этого безумного дня. Понемногу Клиффорду удалось взять себя в руки.
Вот какая картина возникла в его мозгу:
«После того как Иете украла из Источника Огненную Птицу, растратившие энергию изнеры стали трансформироваться в селлов, которые, в свою очередь, исчерпав все запасы энергии, превращались в крылатые огни и отправлялись в урановую шахту на Земле, прочно сцепившуюся с Хоманд ом. Там они жили до полного энергетического насыщения. Иете, несомненно, собиралась оставить все как есть до тех пор, пока не станет Богиней. В общем-то этот процесс мог повторяться бесконечно и был для изнеров абсолютно безопасен, пока различные формы не встречались друг с другом. Но вот Огненная Птица — своеобразный регулятор — была уничтожена, и процесс вышел из-под контроля. Очень похоже на классическое земное превращение: уран-238 — нестабильный плутоний — уран-235 — критическая масса — взрыв».
Наконец последняя неизвестная величина была введена в уравнение. Гигантский циклотрон содрогнулся. На какое-то мгновение Сойер сквозь хрустальный пол увидел все три элемента слившимися в единое целое — полузмей, полуангел с нестерпимо сияющими крыльями, а затем масса изнера превысила критическую и… грибовидное облако повисло над Хомандом.
Грозное эхо прокатилось по ближайшим холмам и затихло в отдалении.
В середине хрустального пола дымился обугленный Источник Миров. Боги оставили Хоманд навсегда.
END
К действительности Клиффорда вернула нестерпимая головная боль. Инспектор огляделся по сторонам и, заметив брошенную маску Иете, долго, не отрываясь, смотрел на нее. Ему казалось, что Источник взорвался давным-давно — может быть, сто, а может, даже тысячу лет назад. В проломе показались незнакомые люди, и сначала послышался робкий шепот, а затем радостные крики. Над городом покатился праздничный колокольный звон. Вокруг расстилался счастливый освобожденный мир, но для Сойера развязка еще не наступила. Он стоял в самом центре бывшего святилища изнеров, и к нему, неся с собой смерть, медленно приближался человек в маске.
Энергия, полученная от Огненной Птицы, иссякла, и теперь Уильям Альпер выглядел дряхлым стариком. Он шел неуверенно, ослабевшие ноги с трудом поддерживали его грузное тело.
Вероятно, Альпер подобрал маску на поле боя, когда пробирался к Сойеру, и инспектору показалось очень забавным то, что вместо грозного изумрудного пламени в ее прорезях мигают маленькие поросячьи глазки старика.
Остановившись в нескольких футах от инспектора, старик тихо и печально произнес:
— Ее больше нет. Зачем ты позволил ей исчезнуть?
— Дорога на Землю для нас закрыта, — услышал Клиффорд собственный голос. — Можешь убить меня, но это уже ничего не изменит. Нам придется жить в Хоманде.
— Жить здесь? — горько переспросил Альпер. — Долго ли я протяну без Огненной Птицы? Ты-то хоть молод. Ты сможешь найти себе дело, жениться, завести семью. А что делать мне? На Земле я мог править, а здесь…
— Да уж, в этом мире тебя никто не станет слушать, — перебил его Клиффорд.
— Эй, Альпер! — донесся знакомый голос, и круглая, коренастая фигура Зэтри появилась в зале.
Сойер не знал, что произошло между двумя стариками, да и не очень этим интересовался. Для него наступила минута последнего, решительного поединка, в котором никто не мог ему помочь.
— Альпер, подожди-ка! — голос хома гулко прокатился под сводами.
— Ждать?! — взвизгнул Альпер. — Чтобы меня опять надули? Ну нет!
Он повернулся к инспектору и злобно процедил сквозь зубы:
— Без Огненной Птицы я очень скоро умру, но ты, ты умрешь раньше! Правой рукой старик потянулся к передатчику, и Сойер прыгнул на него, заранее понимая, что опоздал.
Целый мир взорвался в его мозгу, наполняя черепную коробку нестерпимым грохотом, словно циклотрон теперь был расположен внутри нее и бешено раскручивал свою спираль, пока Сойер приближался к врагу. Схватившись за голову, инспектор ощутил под руками твердые края маски.
А ведь он совсем забыл о ней и даже не удивился тому, что понимал слова Зэтри.
Краем глаза он заметил, как хом сжал ладонями виски и, сорвав с себя маску, швырнул ее на пол. Лицо его было искажено дикой болью. Все это промелькнуло перед Сойером за долю секунды, но он успел сообразить, в чем дело, и, рассмеявшись, сорвал с лица созданный изнерами предмет.
Обрушившись на Альпера, он сбил того с ног, но старик, даже лежа, продолжал давить на кнопку. Клиффорд не имел ничего против. Он понял, почему у Зэтри было такое несчастное лицо, и знал, что происходит в голове Альпера. Ведь маски — это передатчики, и они многократно усиливали мысли человека.
Навалившись на старика всем телом и не давая тому возможности сбросить губительный прибор, Клиффорд нащупал трансивер и еще глубже вдавил кнопку управления.
Альпер заорал. Страшный грохот, всего лишь оглушавший Сойера, разрывал мозг старика на части. Он пытался сопротивляться, но это ни к чему не привело. Инспектор был гораздо сильнее.
Сойер изо всех сил нажимал кнопку, надеясь лишь на то, что старик успеет отыскать скрытый выключатель до того, как эта пытка убьет их обоих, ибо пока трансивер оставался включенным, жизнь Сойера была связана напрямую с жизнью его мучителя.
Пальцы Альпера судорожно шарили по коробке, но Клиффорд не решался предоставить старику большую свободу действий.
И вдруг наступила пронзительная, звенящая тишина. Ошалев от внезапной перемены, Сойер приподнялся на локтях и потряс головой. На стеклянном полу что-то негромко звякнуло. Не в силах поверить в невероятную удачу, инспектор осторожно протянул руку и подобрал металлический диск.
Приемник.
Дрожащей рукой он ощупал верхнюю часть черепа. Ничего. Наконец-то он оказался свободен.
Клиффорд отпустил Альпера, и тот затих, перевернувшись на бок. Тяжелая голова запрокинулась. Сквозь прорези маски на инспектора уставились серые, уже ничего не видящие глаза.
Поднявшись, Клиффорд долго, с некоторой грустью смотрел на покойника.
Когда же он повернул голову, то первым, кого он увидел, был Зэтри, семенящий к нему по заваленному обломками полу.
Немного в стороне, возле разрушенной стены стояла Клей. Встретившись с Клиффорд ом взглядом, она робко махнула рукой. Сойер улыбнулся девушке, но с места не двинулся. Он слишком устал для того, чтобы преодолеть разделявшие их несколько ярдов.
Сойер с любопытством разглядывал сожженный Источник. В нем больше не было ничего пугающего — просто груда оплавленного металла.
А где-то там, на другом конце разрушенного туннеля осталась недостижимая теперь Земля.
Сойер думал о том, что ему не в чем себя упрекнуть. Он сделал все, что был должен, и даже кое-что сверх того.
А там, на родной, потерянной навсегда планете, в городе Торонто чья-то рука напишет на его досье одно короткое слово: «Закрыто».
Сойер тряхнул головой, чтобы отогнать это видение. Теперь у него другой дом — Хоманд. Повернувшись к ожидающей его девушке, Клиффорд с трудом встал и, покачиваясь, направился в ее сторону.
«Человек, — думал в этот момент Сойер, — способен жить в любом мире. Я молод, и если постараться, то и у меня может быть все хорошо. Но Землю я не забуду. И каждый раз, когда напьюсь, если, конечно, в этом мире есть аналог виски, я буду рассказывать о ней часами, о зеленых лесах и голубых озерах своей родины».
Сквозь прорези улыбающейся маски мертвые глаза Уильяма Альпера равнодушно взирали на Сойера, бредущего над золотистой бездной.
Энергия, полученная от Огненной Птицы, иссякла, и теперь Уильям Альпер выглядел дряхлым стариком. Он шел неуверенно, ослабевшие ноги с трудом поддерживали его грузное тело.
Вероятно, Альпер подобрал маску на поле боя, когда пробирался к Сойеру, и инспектору показалось очень забавным то, что вместо грозного изумрудного пламени в ее прорезях мигают маленькие поросячьи глазки старика.
Остановившись в нескольких футах от инспектора, старик тихо и печально произнес:
— Ее больше нет. Зачем ты позволил ей исчезнуть?
— Дорога на Землю для нас закрыта, — услышал Клиффорд собственный голос. — Можешь убить меня, но это уже ничего не изменит. Нам придется жить в Хоманде.
— Жить здесь? — горько переспросил Альпер. — Долго ли я протяну без Огненной Птицы? Ты-то хоть молод. Ты сможешь найти себе дело, жениться, завести семью. А что делать мне? На Земле я мог править, а здесь…
— Да уж, в этом мире тебя никто не станет слушать, — перебил его Клиффорд.
— Эй, Альпер! — донесся знакомый голос, и круглая, коренастая фигура Зэтри появилась в зале.
Сойер не знал, что произошло между двумя стариками, да и не очень этим интересовался. Для него наступила минута последнего, решительного поединка, в котором никто не мог ему помочь.
— Альпер, подожди-ка! — голос хома гулко прокатился под сводами.
— Ждать?! — взвизгнул Альпер. — Чтобы меня опять надули? Ну нет!
Он повернулся к инспектору и злобно процедил сквозь зубы:
— Без Огненной Птицы я очень скоро умру, но ты, ты умрешь раньше! Правой рукой старик потянулся к передатчику, и Сойер прыгнул на него, заранее понимая, что опоздал.
Целый мир взорвался в его мозгу, наполняя черепную коробку нестерпимым грохотом, словно циклотрон теперь был расположен внутри нее и бешено раскручивал свою спираль, пока Сойер приближался к врагу. Схватившись за голову, инспектор ощутил под руками твердые края маски.
А ведь он совсем забыл о ней и даже не удивился тому, что понимал слова Зэтри.
Краем глаза он заметил, как хом сжал ладонями виски и, сорвав с себя маску, швырнул ее на пол. Лицо его было искажено дикой болью. Все это промелькнуло перед Сойером за долю секунды, но он успел сообразить, в чем дело, и, рассмеявшись, сорвал с лица созданный изнерами предмет.
Обрушившись на Альпера, он сбил того с ног, но старик, даже лежа, продолжал давить на кнопку. Клиффорд не имел ничего против. Он понял, почему у Зэтри было такое несчастное лицо, и знал, что происходит в голове Альпера. Ведь маски — это передатчики, и они многократно усиливали мысли человека.
Навалившись на старика всем телом и не давая тому возможности сбросить губительный прибор, Клиффорд нащупал трансивер и еще глубже вдавил кнопку управления.
Альпер заорал. Страшный грохот, всего лишь оглушавший Сойера, разрывал мозг старика на части. Он пытался сопротивляться, но это ни к чему не привело. Инспектор был гораздо сильнее.
Сойер изо всех сил нажимал кнопку, надеясь лишь на то, что старик успеет отыскать скрытый выключатель до того, как эта пытка убьет их обоих, ибо пока трансивер оставался включенным, жизнь Сойера была связана напрямую с жизнью его мучителя.
Пальцы Альпера судорожно шарили по коробке, но Клиффорд не решался предоставить старику большую свободу действий.
И вдруг наступила пронзительная, звенящая тишина. Ошалев от внезапной перемены, Сойер приподнялся на локтях и потряс головой. На стеклянном полу что-то негромко звякнуло. Не в силах поверить в невероятную удачу, инспектор осторожно протянул руку и подобрал металлический диск.
Приемник.
Дрожащей рукой он ощупал верхнюю часть черепа. Ничего. Наконец-то он оказался свободен.
Клиффорд отпустил Альпера, и тот затих, перевернувшись на бок. Тяжелая голова запрокинулась. Сквозь прорези маски на инспектора уставились серые, уже ничего не видящие глаза.
Поднявшись, Клиффорд долго, с некоторой грустью смотрел на покойника.
Когда же он повернул голову, то первым, кого он увидел, был Зэтри, семенящий к нему по заваленному обломками полу.
Немного в стороне, возле разрушенной стены стояла Клей. Встретившись с Клиффорд ом взглядом, она робко махнула рукой. Сойер улыбнулся девушке, но с места не двинулся. Он слишком устал для того, чтобы преодолеть разделявшие их несколько ярдов.
Сойер с любопытством разглядывал сожженный Источник. В нем больше не было ничего пугающего — просто груда оплавленного металла.
А где-то там, на другом конце разрушенного туннеля осталась недостижимая теперь Земля.
Сойер думал о том, что ему не в чем себя упрекнуть. Он сделал все, что был должен, и даже кое-что сверх того.
А там, на родной, потерянной навсегда планете, в городе Торонто чья-то рука напишет на его досье одно короткое слово: «Закрыто».
Сойер тряхнул головой, чтобы отогнать это видение. Теперь у него другой дом — Хоманд. Повернувшись к ожидающей его девушке, Клиффорд с трудом встал и, покачиваясь, направился в ее сторону.
«Человек, — думал в этот момент Сойер, — способен жить в любом мире. Я молод, и если постараться, то и у меня может быть все хорошо. Но Землю я не забуду. И каждый раз, когда напьюсь, если, конечно, в этом мире есть аналог виски, я буду рассказывать о ней часами, о зеленых лесах и голубых озерах своей родины».
Сквозь прорези улыбающейся маски мертвые глаза Уильяма Альпера равнодушно взирали на Сойера, бредущего над золотистой бездной.