– Ты не красилась в рыжий цвет? Ты не выдавала себя за Пат?
– Нет!
– Ты не была любовницей Кери в течение шести последних месяцев? Так?
– Не была.
– Ты не подкинула вещи Пат в квартиру Кери? И не ты оставила сумочку у Эдди Гюнеса?
– Нет.
– Это не ты подделала телефонные счета, чтобы я был тебе благодарен? Не ты использовала свое соблазнительное тело-, чтобы увлечь меня? Разве не ты, образно выражаясь, изнасиловала меня, надеясь, что я забуду обещание, которое дал Пат?
Красивая блондинка, которую я знал как Миру Белл, побледнела. Кровь отхлынула от ее лица.
– Нет, я сделала это потому, что вы мне нравились.
Я схватил ее за платье и потряс. Тонкий материал сразу же разорвался. Она не носила бюстгальтера и поэтому спешно отступила, прикрывая руками грудь. Да, теперь она уже не ломала комедию. Она плакала. Вероятно, она решила, что я придушу ее, если она не заговорит. И была недалека от истины.
– Поверь мне, Герман, это не моя идея. Он сам приехал ко мне в Голден и предложил это дело.
Чего же я достиг? Кровь заливала мне глаза. Я прислонился спиной к стене и вытер рукавом глаза. А она все пятилась от меня к двери. Она почти достигла Ивера Парка, который все еще сидел на полу и у которого через рану в груди вместе с кровью выходила жизнь.
Тут я опомнился. Я вспомнил о револьвере, который отбросил Хоплон, но было уже поздно. Она нагнулась и попыталась его подобрать, но ее опередил Парк.
– Нет, – прохрипел он почти беззвучно.
Она с трудом выпрямилась и обратилась к нему, как к ребенку, который не слушается старших:
– Дай мне этот револьвер, Ивер.
– Нет, – простонал он, слабо покачивая головой.
Я шагнул вперед.
– Тогда отдайте его мне, старина.
– Вы мне нравитесь не больше, чем она. – Потом он посмотрел на нее. – Зачем ты сделала это? Ты убила меня...
– Нет, дорогой мой, я сделала это не нарочно. Это несчастный случай. Умоляю тебя, отдай мне револьвер!
Она протянула руку, но Парк оттолкнул ее дулом револьвера.
– Нет. – Этот жест усилил поток крови из раны. – Хоплон и ты обещали мне, что я буду богат. Вы мне лгали.
Блондинка облизнула пересохшие губы. Она ничего не могла ему предложить, кроме самой себя. Она стала срывать с себя остатки платья. Все ее одежда состояла теперь только из прозрачных трусиков, не скрывавших ее прелестей, которые я однажды отведал. Она прошла по комнате, стараясь постыдными телодвижениями привлечь взгляд умирающего.
– Ты еще сможешь разбогатеть, милый, – бормотала она – Ты и я. Нам никто не помешает, кроме Стена. Я умоляю тебя, дай мне револьвер! Ты сможешь делать со мной, что захочешь.
Она нагнулась к нему и, касаясь его лица обнаженными грудями, попыталась отобрать у него оружие.
– Проклятая! Исчадие ада! – Из последний сил прошипел Парк и выстрелил в нее три раза.
Я услышал знакомый звук, похожий на чмоканье, когда пули впиваются в тело. Она пошатнулась, стараясь сохранить равновесие, и свалилась на кровать, на которой и осталась в сидячем положении.
– О нет, – прошептала она, – только не это...
Голос у нее стал вдруг тонкий, как у маленькой девочки, которую наказали. Она прижала руки к животу, зажимая рану. На какое-то время ей удалось остановить кровь, но вскоре она просочилась сквозь пальцы.
– О нет, только не это...
Я взглянул на Парка. Усилие, которое он затратил, нажимая на спуск, доконало его. Он окончательно перестал существовать для маленьких девочек. И для больших тоже. Тело его согнулось в предсмертных конвульсиях и навсегда замерло. С того места, где я находился, его плешивая голова стала похожа на пасхальное яйцо, спрятанное между ног. Я взял у него револьвер, поставил его на предохранитель и подошел к кровати.
Ирис дышала тяжело и с трудом. Ее дыхание вырывалось со странным шумом. Кроме этого звука, ничто не нарушало тишину. Удары в дверь прекратились, и девочки смолкли. Больше некому будет склонять их к половым извращениям и другим гнусностям, к которым имел склонность директор приюта Парк.
Где-то вдалеке послышалось, или мне показалось, что я слышу, завывание полицейской сирены.
– Тебе очень больно, малышка?
Она подняла глаза, на которых выступили слезы, и шепнула:
– Да.
– Ты хочешь, чтобы я осмотрел тебя и попробовал остановить кровь?
– Если я отниму руки, мне конец.
Я устроился рядом с ней, поглаживая ее по голове.
– Что же все-таки случилось, Ирис? Как спасти Пат?
Ее синие глаза померкли. Она все время облизывала сухие губы. Сейчас она походила на змею, голова которой попала в капкан, и она ищет возможность в последний раз выпустить яд.
– Слушай меня, – ответила она наконец. – Эстакада № 15. На полдороге в направлении на восток, в секторе 40, зона 63 Аннекс, Гауванус Ви.
– Это на восток от Массажерис Эри, там где находится главный промысел?
Она утвердительно кивнула головой. Я повторил, как попугай, слова, которые она произнесла, но они мне абсолютно ничего не говорили. Я закурил сигарету и сунул ее в губы Ирис.
Она затянулась осторожно, как будто не была уверена, что ее легкие в порядке.
– А потом? Я ведь больше ничего не знаю.
– Ты найдешь, – с трудом ответила она.
Я просунул руку и обнял ее за талию, чтобы немного приободрить несчастную девушку.
– Сожми меня покрепче, – простонала она. – Я боюсь, Герман.
Что я мог ей сказать? Что все мы умрем раньше или позже?
Она ведь думала только о себе.
Ее взгляд встретился с моим.
– Ты меня ненавидишь, да?
Я попытался немного приободрить ее:
– Нет, этого я не могу утверждать.
Ее голос стал почти беззвучным:
– Докажи мне это. Я очень боюсь. Поцелуй меня, прежде чем я умру, Герман.
В конце концов я ведь спал с ней и делил любовь. Я поцеловал ее в последний раз. Ее губы прильнули к моим, и она отняла руки от живота. Окровавленные пальцы одной руки она запустила в мои волосы, другой рукой схватила с подушки револьвер.
– Чтобы уйти не одной, – на одном дыхании проговорила она.
Прижав револьвер к моему животу, она нажала на курок, но выстрела не последовало.
Я отобрал у нее оружие и бросил его на подушку.
– Ни на секунду не сомневался, что ты попробуешь нанести мне этот удар, малышка. Поэтому я и поставил его на предохранитель. Убийство тоже ремесло – его надо изучить.
Жало змеи снова высунулось из ее губок:
– Подонок, грязный подонок... – прошептала она. – Если бы ты не вмешался в это дело со своей дурной башкой...
Дрожь пробежала по ее телу. Она собрала все силы, чтобы пробормотать:
– Жаль... без тебя... жаль...
Я отпустил ее и выпрямился, мысленно сняв шляпу.
– Прощай, крошка. Мир праху твоему!
Я произнес это совершенно хладнокровно, без малейшего сожаления. Как флик. Думая о том, что она сделала с Пат. Думая о том, что она сделала мне.
Блондинка нагнулась и медленно повернулась в предсмертной агонии. Я брезгливо отстранился, чтобы она не задела меня. Она завалилась на спину и попыталась плюнуть в меня, но захлебнулась кровью, которая подступила к ее горлу. Раздался короткий всхрип, она содрогнулась и испустила последний вздох.
Вой сирены приближался. Сейчас рыбаки найдут свою золотую рыбку. Теперь мое сопротивление ни к чему не приведет. Я дошел до конца своего пути. Мне оставалось только ждать, когда постучат в дверь.
Я опустил взгляд на блондинку, которую раньше называл Мирой, и почувствовал себя несколько неловко. Прозрачные трусики, залитые свежей кровью и неподходящая одежда для молодой девушки, которая уже, вероятно, предстала перед Высшим судом. Кстати, мне было бы неприятно, если бы и флики увидели ее в таком виде. Слишком уж мало на ней одежды.
Я сорвал с постели простыню и накрыл бедняжку, произнеся при этом:
– В добрый путь, малышка. Когда-нибудь встретимся, и лучше позже, чем раньше.
После всего что случилось, кто я такой, чтобы бросать в нее камни?
Глава 17
– Нет!
– Ты не была любовницей Кери в течение шести последних месяцев? Так?
– Не была.
– Ты не подкинула вещи Пат в квартиру Кери? И не ты оставила сумочку у Эдди Гюнеса?
– Нет.
– Это не ты подделала телефонные счета, чтобы я был тебе благодарен? Не ты использовала свое соблазнительное тело-, чтобы увлечь меня? Разве не ты, образно выражаясь, изнасиловала меня, надеясь, что я забуду обещание, которое дал Пат?
Красивая блондинка, которую я знал как Миру Белл, побледнела. Кровь отхлынула от ее лица.
– Нет, я сделала это потому, что вы мне нравились.
Я схватил ее за платье и потряс. Тонкий материал сразу же разорвался. Она не носила бюстгальтера и поэтому спешно отступила, прикрывая руками грудь. Да, теперь она уже не ломала комедию. Она плакала. Вероятно, она решила, что я придушу ее, если она не заговорит. И была недалека от истины.
– Поверь мне, Герман, это не моя идея. Он сам приехал ко мне в Голден и предложил это дело.
Чего же я достиг? Кровь заливала мне глаза. Я прислонился спиной к стене и вытер рукавом глаза. А она все пятилась от меня к двери. Она почти достигла Ивера Парка, который все еще сидел на полу и у которого через рану в груди вместе с кровью выходила жизнь.
Тут я опомнился. Я вспомнил о револьвере, который отбросил Хоплон, но было уже поздно. Она нагнулась и попыталась его подобрать, но ее опередил Парк.
– Нет, – прохрипел он почти беззвучно.
Она с трудом выпрямилась и обратилась к нему, как к ребенку, который не слушается старших:
– Дай мне этот револьвер, Ивер.
– Нет, – простонал он, слабо покачивая головой.
Я шагнул вперед.
– Тогда отдайте его мне, старина.
– Вы мне нравитесь не больше, чем она. – Потом он посмотрел на нее. – Зачем ты сделала это? Ты убила меня...
– Нет, дорогой мой, я сделала это не нарочно. Это несчастный случай. Умоляю тебя, отдай мне револьвер!
Она протянула руку, но Парк оттолкнул ее дулом револьвера.
– Нет. – Этот жест усилил поток крови из раны. – Хоплон и ты обещали мне, что я буду богат. Вы мне лгали.
Блондинка облизнула пересохшие губы. Она ничего не могла ему предложить, кроме самой себя. Она стала срывать с себя остатки платья. Все ее одежда состояла теперь только из прозрачных трусиков, не скрывавших ее прелестей, которые я однажды отведал. Она прошла по комнате, стараясь постыдными телодвижениями привлечь взгляд умирающего.
– Ты еще сможешь разбогатеть, милый, – бормотала она – Ты и я. Нам никто не помешает, кроме Стена. Я умоляю тебя, дай мне револьвер! Ты сможешь делать со мной, что захочешь.
Она нагнулась к нему и, касаясь его лица обнаженными грудями, попыталась отобрать у него оружие.
– Проклятая! Исчадие ада! – Из последний сил прошипел Парк и выстрелил в нее три раза.
Я услышал знакомый звук, похожий на чмоканье, когда пули впиваются в тело. Она пошатнулась, стараясь сохранить равновесие, и свалилась на кровать, на которой и осталась в сидячем положении.
– О нет, – прошептала она, – только не это...
Голос у нее стал вдруг тонкий, как у маленькой девочки, которую наказали. Она прижала руки к животу, зажимая рану. На какое-то время ей удалось остановить кровь, но вскоре она просочилась сквозь пальцы.
– О нет, только не это...
Я взглянул на Парка. Усилие, которое он затратил, нажимая на спуск, доконало его. Он окончательно перестал существовать для маленьких девочек. И для больших тоже. Тело его согнулось в предсмертных конвульсиях и навсегда замерло. С того места, где я находился, его плешивая голова стала похожа на пасхальное яйцо, спрятанное между ног. Я взял у него револьвер, поставил его на предохранитель и подошел к кровати.
Ирис дышала тяжело и с трудом. Ее дыхание вырывалось со странным шумом. Кроме этого звука, ничто не нарушало тишину. Удары в дверь прекратились, и девочки смолкли. Больше некому будет склонять их к половым извращениям и другим гнусностям, к которым имел склонность директор приюта Парк.
Где-то вдалеке послышалось, или мне показалось, что я слышу, завывание полицейской сирены.
– Тебе очень больно, малышка?
Она подняла глаза, на которых выступили слезы, и шепнула:
– Да.
– Ты хочешь, чтобы я осмотрел тебя и попробовал остановить кровь?
– Если я отниму руки, мне конец.
Я устроился рядом с ней, поглаживая ее по голове.
– Что же все-таки случилось, Ирис? Как спасти Пат?
Ее синие глаза померкли. Она все время облизывала сухие губы. Сейчас она походила на змею, голова которой попала в капкан, и она ищет возможность в последний раз выпустить яд.
– Слушай меня, – ответила она наконец. – Эстакада № 15. На полдороге в направлении на восток, в секторе 40, зона 63 Аннекс, Гауванус Ви.
– Это на восток от Массажерис Эри, там где находится главный промысел?
Она утвердительно кивнула головой. Я повторил, как попугай, слова, которые она произнесла, но они мне абсолютно ничего не говорили. Я закурил сигарету и сунул ее в губы Ирис.
Она затянулась осторожно, как будто не была уверена, что ее легкие в порядке.
– А потом? Я ведь больше ничего не знаю.
– Ты найдешь, – с трудом ответила она.
Я просунул руку и обнял ее за талию, чтобы немного приободрить несчастную девушку.
– Сожми меня покрепче, – простонала она. – Я боюсь, Герман.
Что я мог ей сказать? Что все мы умрем раньше или позже?
Она ведь думала только о себе.
Ее взгляд встретился с моим.
– Ты меня ненавидишь, да?
Я попытался немного приободрить ее:
– Нет, этого я не могу утверждать.
Ее голос стал почти беззвучным:
– Докажи мне это. Я очень боюсь. Поцелуй меня, прежде чем я умру, Герман.
В конце концов я ведь спал с ней и делил любовь. Я поцеловал ее в последний раз. Ее губы прильнули к моим, и она отняла руки от живота. Окровавленные пальцы одной руки она запустила в мои волосы, другой рукой схватила с подушки револьвер.
– Чтобы уйти не одной, – на одном дыхании проговорила она.
Прижав револьвер к моему животу, она нажала на курок, но выстрела не последовало.
Я отобрал у нее оружие и бросил его на подушку.
– Ни на секунду не сомневался, что ты попробуешь нанести мне этот удар, малышка. Поэтому я и поставил его на предохранитель. Убийство тоже ремесло – его надо изучить.
Жало змеи снова высунулось из ее губок:
– Подонок, грязный подонок... – прошептала она. – Если бы ты не вмешался в это дело со своей дурной башкой...
Дрожь пробежала по ее телу. Она собрала все силы, чтобы пробормотать:
– Жаль... без тебя... жаль...
Я отпустил ее и выпрямился, мысленно сняв шляпу.
– Прощай, крошка. Мир праху твоему!
Я произнес это совершенно хладнокровно, без малейшего сожаления. Как флик. Думая о том, что она сделала с Пат. Думая о том, что она сделала мне.
Блондинка нагнулась и медленно повернулась в предсмертной агонии. Я брезгливо отстранился, чтобы она не задела меня. Она завалилась на спину и попыталась плюнуть в меня, но захлебнулась кровью, которая подступила к ее горлу. Раздался короткий всхрип, она содрогнулась и испустила последний вздох.
Вой сирены приближался. Сейчас рыбаки найдут свою золотую рыбку. Теперь мое сопротивление ни к чему не приведет. Я дошел до конца своего пути. Мне оставалось только ждать, когда постучат в дверь.
Я опустил взгляд на блондинку, которую раньше называл Мирой, и почувствовал себя несколько неловко. Прозрачные трусики, залитые свежей кровью и неподходящая одежда для молодой девушки, которая уже, вероятно, предстала перед Высшим судом. Кстати, мне было бы неприятно, если бы и флики увидели ее в таком виде. Слишком уж мало на ней одежды.
Я сорвал с постели простыню и накрыл бедняжку, произнеся при этом:
– В добрый путь, малышка. Когда-нибудь встретимся, и лучше позже, чем раньше.
После всего что случилось, кто я такой, чтобы бросать в нее камни?
Глава 17
Чарлз-стрит совсем не изменилась. Там по-прежнему пахло комиссариатом. Я посмотрел наружу через зарешеченное окно туалета. Вновь наступила ночь. Влюбленные и просто прохожие сидели на серых и красных камнях. Мы тоже делали так: Пат и я. То тут, то там включались и выключались фонари, загорались и темнели окна в домах. Порядочные люди занимаются любовью со своими женами или кормят своих младенцев.
Маленькие люди, которые вкалывают на работе и живут с одним мужем или женой всю жизнь. Эти люди никогда не видели и не увидят в газетах своего имени.
Да! Говорят, что так происходит все время: триста шестьдесят пять вечеров в год. В больших отелях и в маленьких гостиницах, на задних сиденьях машин, в канавах, в конторах, в нищенских кварталах и в шикарных домах. Ведь в Нью-Йорке проживает восемь миллионов жителей.
Джим Пурвис вошел в комнату в тот момент, когда я натягивал свой пиджак.
– Как дела, старина? – спросил он.
– Пока неважно.
Я посмотрел на себя в зеркале над умывальником. У меня уже был Монт, он принес чистую рубашку и другие вещи, чтобы я мог переодеться. Один из санитаров-полицейских сделал все, чтобы облегчить мне боль от моих ран и ушибов. Но, несмотря на опрятный вид, моя физиономия все же выглядела так, как будто ее пропустили через мясорубку.
Вошел Або, чтобы вымыть руки. Он никогда не любил молчать, а сейчас говорил еще быстрее, чем обычно. Проходя мимо меня, он сильно шлепнул меня по заду.
– Итак, этот проклятый упрямец опять выиграл дело, не так ли, Джим?
Но Джим был не очень-то в этом уверен и ничего не ответил. Я осведомился у Або, привел ли он типа из страхового общества.
Або довольно потирал руки.
– Я притащил самого директора, а он привел с собой двух служащих, которые захватили столько регистрационных документов, что можно произвести опись всей поземельной собственности в Бруклине.
– Ты готов? – спросил Джим.
– Да, – буркнул я и последовал за ним по коридору в кабинет капитана Карвора. Официально я все еще находился под арестом. Справа от меня шел Монт, слева – Корк.
В кабинете собрались те же люди, которые присутствовали при аресте Пат. Я застыл возле стола, за которым сидела Пат, и положил ей руки на плечи.
– Еще немного терпения, любимая, мы вместе отправимся домой.
Ее прекрасные глаза наполнились слезами.
– Это правда, Герман?
Я нагнулся, чтобы поцеловать ее влажные глаза.
– Правда...
Розовые щеки помощника прокурора Хаверса еще больше порозовели.
– Очень трогательная сцена, – заявил он. – Но не могли бы вы подтвердить ваши оптимистические высказывания некоторыми доказательствами и тем оправдать ваше сегодняшнее поведение.
Я закурил сигарету и презрительно взглянул на него.
– Вас мучает, мой дорогой, то, что вы оказались перед фактами, подтверждающими правдивость истории, но вы не знаете, с какого конца за нее взяться. Но если вы желаете понять ее, я помогу вам разобраться в этом деле и осветить некоторые детали.
Хаверс не произнес ни слова.
Я прошел в глубину кабинета к носилкам, лежащим на двух стульях, и приподнял простыню. Парни из лаборатории немало потрудились над Ирис. С замазанными веснушками и с волосами, выкрашенными в рыжий цвет, она походила на Пат, как двойник.
Греди, так же как и Джим, не был уверен до конца. Старик сидел верхом на стуле в углу кабинета.
– Итак, пора кончать это дело.
Я спросил у Джима, поймали ли Хоплона.
– Три часа назад, – сообщил он.
– И моя бляха оказалась, конечно, у него?
– Совершенно верно. – Джим держал ее на ладони. – Ее нашли у него в кармане вместе с деньгами.
Я решил немного рассказать о Хоплоне, допустив при этом маленькую ложь. В конце концов, все могло случиться и так.
– Ладно. Чтобы внести ясность в это дело, я скажу, что Хоплон вытащил ее у меня в номере Симона в отеле «Бендиг», после того как оглушил меня и убил Симона.
– А зачем Хоплон убил Симона? – осведомился Греди.
– На это есть две причины. Во-первых, он хотел свалить это убийство на меня. Но вторая и основная причина та, что Симон, убив Ника Казараса, когда тот искал его, был в панике. И Рег опасался, что Симон проболтается. Он боялся, что тот признается, что подсыпал наркотик в кока-колу Пат.
– Какой наркотик?
– Ну, это выяснят парни из лаборатории. Но одно совершенно ясно, речь идет об очень редком наркотике, почти не оставляющем следов, как это было с Пат, когда ее стошнило в квартире Кери. Итак, что мне было делать.
Джим рассматривал бляху, которую держал в руке. Греди протянул к нему руку и произнес:
– Я хочу держать ее пока при себе. – Затем он посмотрел на меня исподлобья и добавил: – Продолжай, Герман.
Наконец, я вновь стал Германом, а не детективом Стеном. Я тщетно искал среди присутствующих знакомое лицо.
– А мистер Майерс здесь присутствует?
– Я здесь, – встал хозяин закусочной.
Я указал ему пальцем на носилки.
– Мистер Майерс, посмотрите, пожалуйста, на эту женщину и скажите, узнаете ли вы ее?
Майерс вгляделся в лицо на носилках, после чего его удивленный взор перешел на Пат.
– Я поклялся бы на Библии, что это миссис Стен, но это невозможно.
– Совершенно с вами согласен. Это действительно невозможно.
Я вызвал Эдди Гюнеса.
– А теперь ваш черед, Эдди.
Гюнес посмотрел на девушку с той же реакцией, что и Майерс.
– Черт возьми, неудивительно, что я тоже принял ее за миссис Стен. Конечно, я узнал ее. Эта женщина приходила ко мне вместе с Кери. А кто она такая?
– Это некая Ирис Джемс, кузина Пат, дочь сестры ее матери. Натуральная блондинка. Родилась в Голдене, штат Колорадо.
– Моя кузина Ирис? – подскочила Пат.
– Да, это она, Пат. Когда ты видела ее в последний раз?
– Я никогда ее не видела. Мы изредка переписывались, но никогда не встречались.
Я тут же поправил ее:
– Ты ее видела и часто с ней разговаривала. Но ты ее не узнала, потому что она была блондинкой с веснушками и называлась Мира Белл.
Пат так и осталась с открытым ртом.
– Одна из телефонисток нашего дома?!
– Совершенно верно. Она устроилась туда, чтобы получше выяснить наш образ жизни и наши привычки. Этим и объясняется, что ни ты, ни я ни разу не столкнулись с ней, когда она выдавала себя за тебя. Ирис отлично знала, где находится каждый из нас в тот или иной момент времени.
Я повернулся к инспектору Греди.
– А вы... сэр? – я нарочно сделал паузу, прежде чем сказал «сэр». – Вы заявили мне, что встречали Пат в компании с Кери и не один раз...
Греди не нужно было смотреть на носилки с трупом. Он видел ее до и после работы лаборантов. Старик развел руками.
– Выходит, и я ошибался.
Я постарался пролить бальзам на его старое сердце.
– Она обманула вас, так же как и меня, я многих других. Но хуже всего она поступила с Кери. Она совершенно извела его. Он считал себя шикарным парнем, который посягнул на собственность большого и злого детектива, а на самом деле играл в любовь с неизвестной женщиной, которая только и мечтала убить его, чтобы выполнить задуманное и отправить Пат на электрический стул. Ирис знала это с самого начала. Вполне возможно, что это придавало особую пикантность их интимным отношениям.
Я закурил следующую сигарету от окурка, который стал жечь пальцы.
– И так происходит с девятью людьми из десяти. Все считают себя очень хитрыми. Так как Пат была моей женой, они боялись просто убить ее, и тогда возникла их гениальная идея. Они устроили представление: якобы Пат любовница Кери и она убила его, потому что он хотел ее бросить. Они считали: я приду в такую ярость, что мне все станет безразлично и я не буду вмешиваться в это дело. Они рассчитывали, что гнев помешает мне рассуждать спокойно. И действительно, могло произойти именно так.
Я глубоко затянулся дымом, не спуская взгляда с инспектора Греди.
– Весь день на все лады вы кричали о мотиве преступления. Понятное дело. Теперь я знаю этот мотив и расскажу вам о нем. Вся история началась не так давно, с одного открытия, сделанного одним из здесь присутствующих. Этот человек, роясь в старых бумагах, наткнулся, можно сказать, на золотую жилу. Но самое неприятное заключалось в том, что эта жила принадлежала не ему.
– А кому?
– Пат! Во всяком случае, она единственная имела на нее права. Тогда этот человек нашел Ивера Парка, директора приюта, в котором воспитывалась Пат, и они, посмотрев бумаги, обнаружили, что у нее есть кузина. Оказалось, что это ее единственная родственница. Но вся эта афера требовала много времени и стоила немалых денег. Вот почему они привлекли к делу Рега Хоплона – чтобы он финансировал мероприятие. Он вылетел в Денвер, чтобы получить согласие Ирис на участие в этой игре. И ему не пришлось долго ее уговаривать. Она прилетела в Нью-Йорк вместе с Хоплоном и проработала несколько месяцев в качестве телефонистки нашего дома. Она точно подобрала краску для волос, и иногда выдавала себя за Пат. И все это, чтобы подвести к тому, что случилось вчера вечером. Когда все уже было подготовлено, Ирис заставила Симона усыпить Пат, а старая и очень приятная дама, случайно оказавшаяся в баре, помогла Пат выйти и посадила ее, потерявшую сознание, в свою машину. После короткой поездки они перенесли Пат в квартиру Кери.
Я заметил, что грудь Пат бурно колышется в такт дыханию.
– Ну конечно, теперь я вспоминаю. Я почувствовала себя совсем обессиленной, и какая-то старая дама...
– ...повела тебя на свежий воздух, – закончил я за нее. – Ты не узнаешь ее среди присутствующих, дорогая?
Пат внимательно оглядела всех сидящих в кабинете.
– Ну да, я узнаю ее. Вон та дама с седыми волосами. – Пат удивленно раскрыла рот. – Но ведь именно ей я отдала свои ненужные вещи! Миссис Свенсон!
Старушка подняла голову и с негодованием выпрямилась.
– Вы ошибаетесь, милочка. Я пришла сюда только потому, что сопровождаю своего мужа.
– Ну конечно! – перебил я ее. – По требованию капитана Пурвиса. И дело обстоит так, что вы скоро потребуетесь своему мужу.
– Почему? – спросил Свенсон.
– Потому что вы убийца. Это вы тот тип, который обнаружил золотую жилу. Это вы влезли по пожарной лестнице, убили Кери, а потом первый же подняли тревогу. – Я приблизился к Свенсону, схватил его за ворот и заставил встать. – Ну, вставай и признавайся, мерзкая скотина! Все остальное я еще могу как-то переварить, но когда я думаю о том, что ты сделал с Пат, мне хочется раздавить тебя под прессом! Пат была совершенно беззащитна, и ты не смог удержаться и доставил себе гнусное удовольствие. – Я стукнул его головой об стену. – Ты овладел ею, когда она находилась без сознания.
Пат покраснела и спрятала лицо в руках.
Я еще раз тряхнул эту гнусную тварь. С каким наслаждением я размазал бы его по стене, но мне этого не позволят, а жаль! Я постарался овладеть собой.
– И кто же, как не вы, предупредили Хоплона, что вышло не совсем так, как вы ожидали, и вместо того, чтобы ослепнуть от ярости, я поднялся на защиту чести Пат. Вот поэтому вы следили за мной с того момента, когда я покинул Чарлз-стрит и остановился на Таймс-сквер, чтобы попросить Ника Казараса помочь мне найти Симона.
– Глупые выдумки, – пробормотала миссис Свенсон.
– Чудовищная ложь! – возмутился мистер Свенсон.
– Нет, это не выдумки, – возразил Або Фитцел. – Я навел о вас справки и выяснил, что вас пять раз привлекали к ответственности. Это сообщили мне в отделе нравов. Вероятно, именно тогда вы и познакомились с Регом Хоплоном. Вас интересовали курочки высокого пошиба.
Миссис Свенсон застонала. Я спросил присутствующих, здесь ли представитель страховой компании. Со своего места поднялся сухощавый человек среднего роста. Або познакомил нас:
– Мистер Липкин, детектив Стен.
Мы пожали друг другу руки.
– Рад познакомиться с вами, – улыбнулся он.
– Я тоже. Скажите, вы знаете Свенсона?
– Не под этим именем. Тогда он называл себя Стерлинг, в те времена, когда работал у нас. Мы уволили его несколько лет назад...
– По какой причине?
– За подделку в отчетах.
Я раздавил сигарету и спросил:
– Я могу задать вам один вопрос, мистер Липкин?
– Конечно.
– Вы произвели проверку описи поземельной собственности, о которой вам говорил Або?
– Да. Четверо моих служащих потратили на это целый день.
– А что означает: эстакада № 15, на полдороге по направлению на восток, в секторе 40, зоне 63 Аннекс, Гауванус Ви?
– Это касается участка земли, приблизительно с полгектара, которая принадлежала некогда фирме Эгана. Там расположены и основные строения фермы.
– И кому это все принадлежит?
Улыбка Липкина стала откровенно насмешливой.
– По правде говоря, боюсь, я не смогу назвать настоящего владельца поместья.
– Почему? Скажите об этом инспектору Греди.
– Потому что он есть и его нет. Я говорю о настоящем владельце земли. Я сам лично проверил все акты передачи и наследования и должен признаться, что вследствие ошибки, вкравшейся в запись, сделанную в 1879 году, собственность, о которой идет речь, оказалась приписанной владельцу соседнего участка. И до сего времени об этом никому не было известно.
– Значит, в действительности эта земля никому и никогда продана не была?
– Нет никаких доказательств, что эта сделка была совершена.
– Другими словами, это поместье принадлежит наследникам Эгана?
– Вне всякого сомнения!
– И какова стоимость этой земли?
Мистер Липкин почесал лысину и откровенно рассмеялся.
– Это трудно сказать, мистер Стен, но как представитель адвокатской фирмы «Эрис», я был бы счастлив иметь клиентами наследников Эгана, не считаясь ни с какими затратами и трудностями, связанными с восстановлением их законных прав.
Я повернулся к Греди.
– Как, по-вашему, инспектор, дело теперь прояснилось?
– Похоже на то, – признался он. – Если бы Пат перестала существовать, все ее права перешли бы к Ирис.
Он потряс мою бляху и протянул ее мне. Я небрежно сунул ее в карман.
– Благодарю вас, сэр.
И тут же взял Пат под локоток, ощутив тепло ее тела.
– Теперь все, моя любовь. Давай исчезнем отсюда и направимся в наше гнездышко.
– Но послушай, Герман, есть еще целая куча вопросов, – запротестовал Джим.
Я выложил ему все одним духом.
– Хорошо, если ты такой нетерпеливый. Симон убил Ника Казараса, а Хоплон – Симона. Ивера Парка пристрелила Ирис, но случайно. Перед смертью Парк успел застрелить Ирис, но уже не случайно. Ирис пыталась убить и меня, но у нее сорвалось. Ну, про Свенсона все понятно. Что тебе еще надо? Чтобы я все завернул в пакет и перевязал красивой ленточкой?
Джим рассмеялся.
– О'кей, Герман, убирайся. Полагаю, теперь мы справимся и без тебя.
Я вышел вместе с Пат в ночь, которая пахла весной. Спустившись вниз, я заметил, что она плачет.
– Забудь про все, моя любовь. Будем вести себя так, будто ничего не случилось.
Отойдя на несколько шагов в сторону, я снова приблизился к Пат и снял шляпу, как будто мы встретились впервые.
– Добрый вечер, малютка!
Глаза у Пат заблестели, как звезды на ночном небе после освежающего дождя.
– Вот как, полиция! Салют, дружок!
Она протянула мне губы. И это был долгий поцелуй, без пыла, но полный нежности. И мы поняли, что любовь не ушла от нас. Она существует и всегда будет существовать, пока мы живы.
А потом мы уселись в машину и направились домой.
Маленькие люди, которые вкалывают на работе и живут с одним мужем или женой всю жизнь. Эти люди никогда не видели и не увидят в газетах своего имени.
Да! Говорят, что так происходит все время: триста шестьдесят пять вечеров в год. В больших отелях и в маленьких гостиницах, на задних сиденьях машин, в канавах, в конторах, в нищенских кварталах и в шикарных домах. Ведь в Нью-Йорке проживает восемь миллионов жителей.
Джим Пурвис вошел в комнату в тот момент, когда я натягивал свой пиджак.
– Как дела, старина? – спросил он.
– Пока неважно.
Я посмотрел на себя в зеркале над умывальником. У меня уже был Монт, он принес чистую рубашку и другие вещи, чтобы я мог переодеться. Один из санитаров-полицейских сделал все, чтобы облегчить мне боль от моих ран и ушибов. Но, несмотря на опрятный вид, моя физиономия все же выглядела так, как будто ее пропустили через мясорубку.
Вошел Або, чтобы вымыть руки. Он никогда не любил молчать, а сейчас говорил еще быстрее, чем обычно. Проходя мимо меня, он сильно шлепнул меня по заду.
– Итак, этот проклятый упрямец опять выиграл дело, не так ли, Джим?
Но Джим был не очень-то в этом уверен и ничего не ответил. Я осведомился у Або, привел ли он типа из страхового общества.
Або довольно потирал руки.
– Я притащил самого директора, а он привел с собой двух служащих, которые захватили столько регистрационных документов, что можно произвести опись всей поземельной собственности в Бруклине.
– Ты готов? – спросил Джим.
– Да, – буркнул я и последовал за ним по коридору в кабинет капитана Карвора. Официально я все еще находился под арестом. Справа от меня шел Монт, слева – Корк.
В кабинете собрались те же люди, которые присутствовали при аресте Пат. Я застыл возле стола, за которым сидела Пат, и положил ей руки на плечи.
– Еще немного терпения, любимая, мы вместе отправимся домой.
Ее прекрасные глаза наполнились слезами.
– Это правда, Герман?
Я нагнулся, чтобы поцеловать ее влажные глаза.
– Правда...
Розовые щеки помощника прокурора Хаверса еще больше порозовели.
– Очень трогательная сцена, – заявил он. – Но не могли бы вы подтвердить ваши оптимистические высказывания некоторыми доказательствами и тем оправдать ваше сегодняшнее поведение.
Я закурил сигарету и презрительно взглянул на него.
– Вас мучает, мой дорогой, то, что вы оказались перед фактами, подтверждающими правдивость истории, но вы не знаете, с какого конца за нее взяться. Но если вы желаете понять ее, я помогу вам разобраться в этом деле и осветить некоторые детали.
Хаверс не произнес ни слова.
Я прошел в глубину кабинета к носилкам, лежащим на двух стульях, и приподнял простыню. Парни из лаборатории немало потрудились над Ирис. С замазанными веснушками и с волосами, выкрашенными в рыжий цвет, она походила на Пат, как двойник.
Греди, так же как и Джим, не был уверен до конца. Старик сидел верхом на стуле в углу кабинета.
– Итак, пора кончать это дело.
Я спросил у Джима, поймали ли Хоплона.
– Три часа назад, – сообщил он.
– И моя бляха оказалась, конечно, у него?
– Совершенно верно. – Джим держал ее на ладони. – Ее нашли у него в кармане вместе с деньгами.
Я решил немного рассказать о Хоплоне, допустив при этом маленькую ложь. В конце концов, все могло случиться и так.
– Ладно. Чтобы внести ясность в это дело, я скажу, что Хоплон вытащил ее у меня в номере Симона в отеле «Бендиг», после того как оглушил меня и убил Симона.
– А зачем Хоплон убил Симона? – осведомился Греди.
– На это есть две причины. Во-первых, он хотел свалить это убийство на меня. Но вторая и основная причина та, что Симон, убив Ника Казараса, когда тот искал его, был в панике. И Рег опасался, что Симон проболтается. Он боялся, что тот признается, что подсыпал наркотик в кока-колу Пат.
– Какой наркотик?
– Ну, это выяснят парни из лаборатории. Но одно совершенно ясно, речь идет об очень редком наркотике, почти не оставляющем следов, как это было с Пат, когда ее стошнило в квартире Кери. Итак, что мне было делать.
Джим рассматривал бляху, которую держал в руке. Греди протянул к нему руку и произнес:
– Я хочу держать ее пока при себе. – Затем он посмотрел на меня исподлобья и добавил: – Продолжай, Герман.
Наконец, я вновь стал Германом, а не детективом Стеном. Я тщетно искал среди присутствующих знакомое лицо.
– А мистер Майерс здесь присутствует?
– Я здесь, – встал хозяин закусочной.
Я указал ему пальцем на носилки.
– Мистер Майерс, посмотрите, пожалуйста, на эту женщину и скажите, узнаете ли вы ее?
Майерс вгляделся в лицо на носилках, после чего его удивленный взор перешел на Пат.
– Я поклялся бы на Библии, что это миссис Стен, но это невозможно.
– Совершенно с вами согласен. Это действительно невозможно.
Я вызвал Эдди Гюнеса.
– А теперь ваш черед, Эдди.
Гюнес посмотрел на девушку с той же реакцией, что и Майерс.
– Черт возьми, неудивительно, что я тоже принял ее за миссис Стен. Конечно, я узнал ее. Эта женщина приходила ко мне вместе с Кери. А кто она такая?
– Это некая Ирис Джемс, кузина Пат, дочь сестры ее матери. Натуральная блондинка. Родилась в Голдене, штат Колорадо.
– Моя кузина Ирис? – подскочила Пат.
– Да, это она, Пат. Когда ты видела ее в последний раз?
– Я никогда ее не видела. Мы изредка переписывались, но никогда не встречались.
Я тут же поправил ее:
– Ты ее видела и часто с ней разговаривала. Но ты ее не узнала, потому что она была блондинкой с веснушками и называлась Мира Белл.
Пат так и осталась с открытым ртом.
– Одна из телефонисток нашего дома?!
– Совершенно верно. Она устроилась туда, чтобы получше выяснить наш образ жизни и наши привычки. Этим и объясняется, что ни ты, ни я ни разу не столкнулись с ней, когда она выдавала себя за тебя. Ирис отлично знала, где находится каждый из нас в тот или иной момент времени.
Я повернулся к инспектору Греди.
– А вы... сэр? – я нарочно сделал паузу, прежде чем сказал «сэр». – Вы заявили мне, что встречали Пат в компании с Кери и не один раз...
Греди не нужно было смотреть на носилки с трупом. Он видел ее до и после работы лаборантов. Старик развел руками.
– Выходит, и я ошибался.
Я постарался пролить бальзам на его старое сердце.
– Она обманула вас, так же как и меня, я многих других. Но хуже всего она поступила с Кери. Она совершенно извела его. Он считал себя шикарным парнем, который посягнул на собственность большого и злого детектива, а на самом деле играл в любовь с неизвестной женщиной, которая только и мечтала убить его, чтобы выполнить задуманное и отправить Пат на электрический стул. Ирис знала это с самого начала. Вполне возможно, что это придавало особую пикантность их интимным отношениям.
Я закурил следующую сигарету от окурка, который стал жечь пальцы.
– И так происходит с девятью людьми из десяти. Все считают себя очень хитрыми. Так как Пат была моей женой, они боялись просто убить ее, и тогда возникла их гениальная идея. Они устроили представление: якобы Пат любовница Кери и она убила его, потому что он хотел ее бросить. Они считали: я приду в такую ярость, что мне все станет безразлично и я не буду вмешиваться в это дело. Они рассчитывали, что гнев помешает мне рассуждать спокойно. И действительно, могло произойти именно так.
Я глубоко затянулся дымом, не спуская взгляда с инспектора Греди.
– Весь день на все лады вы кричали о мотиве преступления. Понятное дело. Теперь я знаю этот мотив и расскажу вам о нем. Вся история началась не так давно, с одного открытия, сделанного одним из здесь присутствующих. Этот человек, роясь в старых бумагах, наткнулся, можно сказать, на золотую жилу. Но самое неприятное заключалось в том, что эта жила принадлежала не ему.
– А кому?
– Пат! Во всяком случае, она единственная имела на нее права. Тогда этот человек нашел Ивера Парка, директора приюта, в котором воспитывалась Пат, и они, посмотрев бумаги, обнаружили, что у нее есть кузина. Оказалось, что это ее единственная родственница. Но вся эта афера требовала много времени и стоила немалых денег. Вот почему они привлекли к делу Рега Хоплона – чтобы он финансировал мероприятие. Он вылетел в Денвер, чтобы получить согласие Ирис на участие в этой игре. И ему не пришлось долго ее уговаривать. Она прилетела в Нью-Йорк вместе с Хоплоном и проработала несколько месяцев в качестве телефонистки нашего дома. Она точно подобрала краску для волос, и иногда выдавала себя за Пат. И все это, чтобы подвести к тому, что случилось вчера вечером. Когда все уже было подготовлено, Ирис заставила Симона усыпить Пат, а старая и очень приятная дама, случайно оказавшаяся в баре, помогла Пат выйти и посадила ее, потерявшую сознание, в свою машину. После короткой поездки они перенесли Пат в квартиру Кери.
Я заметил, что грудь Пат бурно колышется в такт дыханию.
– Ну конечно, теперь я вспоминаю. Я почувствовала себя совсем обессиленной, и какая-то старая дама...
– ...повела тебя на свежий воздух, – закончил я за нее. – Ты не узнаешь ее среди присутствующих, дорогая?
Пат внимательно оглядела всех сидящих в кабинете.
– Ну да, я узнаю ее. Вон та дама с седыми волосами. – Пат удивленно раскрыла рот. – Но ведь именно ей я отдала свои ненужные вещи! Миссис Свенсон!
Старушка подняла голову и с негодованием выпрямилась.
– Вы ошибаетесь, милочка. Я пришла сюда только потому, что сопровождаю своего мужа.
– Ну конечно! – перебил я ее. – По требованию капитана Пурвиса. И дело обстоит так, что вы скоро потребуетесь своему мужу.
– Почему? – спросил Свенсон.
– Потому что вы убийца. Это вы тот тип, который обнаружил золотую жилу. Это вы влезли по пожарной лестнице, убили Кери, а потом первый же подняли тревогу. – Я приблизился к Свенсону, схватил его за ворот и заставил встать. – Ну, вставай и признавайся, мерзкая скотина! Все остальное я еще могу как-то переварить, но когда я думаю о том, что ты сделал с Пат, мне хочется раздавить тебя под прессом! Пат была совершенно беззащитна, и ты не смог удержаться и доставил себе гнусное удовольствие. – Я стукнул его головой об стену. – Ты овладел ею, когда она находилась без сознания.
Пат покраснела и спрятала лицо в руках.
Я еще раз тряхнул эту гнусную тварь. С каким наслаждением я размазал бы его по стене, но мне этого не позволят, а жаль! Я постарался овладеть собой.
– И кто же, как не вы, предупредили Хоплона, что вышло не совсем так, как вы ожидали, и вместо того, чтобы ослепнуть от ярости, я поднялся на защиту чести Пат. Вот поэтому вы следили за мной с того момента, когда я покинул Чарлз-стрит и остановился на Таймс-сквер, чтобы попросить Ника Казараса помочь мне найти Симона.
– Глупые выдумки, – пробормотала миссис Свенсон.
– Чудовищная ложь! – возмутился мистер Свенсон.
– Нет, это не выдумки, – возразил Або Фитцел. – Я навел о вас справки и выяснил, что вас пять раз привлекали к ответственности. Это сообщили мне в отделе нравов. Вероятно, именно тогда вы и познакомились с Регом Хоплоном. Вас интересовали курочки высокого пошиба.
Миссис Свенсон застонала. Я спросил присутствующих, здесь ли представитель страховой компании. Со своего места поднялся сухощавый человек среднего роста. Або познакомил нас:
– Мистер Липкин, детектив Стен.
Мы пожали друг другу руки.
– Рад познакомиться с вами, – улыбнулся он.
– Я тоже. Скажите, вы знаете Свенсона?
– Не под этим именем. Тогда он называл себя Стерлинг, в те времена, когда работал у нас. Мы уволили его несколько лет назад...
– По какой причине?
– За подделку в отчетах.
Я раздавил сигарету и спросил:
– Я могу задать вам один вопрос, мистер Липкин?
– Конечно.
– Вы произвели проверку описи поземельной собственности, о которой вам говорил Або?
– Да. Четверо моих служащих потратили на это целый день.
– А что означает: эстакада № 15, на полдороге по направлению на восток, в секторе 40, зоне 63 Аннекс, Гауванус Ви?
– Это касается участка земли, приблизительно с полгектара, которая принадлежала некогда фирме Эгана. Там расположены и основные строения фермы.
– И кому это все принадлежит?
Улыбка Липкина стала откровенно насмешливой.
– По правде говоря, боюсь, я не смогу назвать настоящего владельца поместья.
– Почему? Скажите об этом инспектору Греди.
– Потому что он есть и его нет. Я говорю о настоящем владельце земли. Я сам лично проверил все акты передачи и наследования и должен признаться, что вследствие ошибки, вкравшейся в запись, сделанную в 1879 году, собственность, о которой идет речь, оказалась приписанной владельцу соседнего участка. И до сего времени об этом никому не было известно.
– Значит, в действительности эта земля никому и никогда продана не была?
– Нет никаких доказательств, что эта сделка была совершена.
– Другими словами, это поместье принадлежит наследникам Эгана?
– Вне всякого сомнения!
– И какова стоимость этой земли?
Мистер Липкин почесал лысину и откровенно рассмеялся.
– Это трудно сказать, мистер Стен, но как представитель адвокатской фирмы «Эрис», я был бы счастлив иметь клиентами наследников Эгана, не считаясь ни с какими затратами и трудностями, связанными с восстановлением их законных прав.
Я повернулся к Греди.
– Как, по-вашему, инспектор, дело теперь прояснилось?
– Похоже на то, – признался он. – Если бы Пат перестала существовать, все ее права перешли бы к Ирис.
Он потряс мою бляху и протянул ее мне. Я небрежно сунул ее в карман.
– Благодарю вас, сэр.
И тут же взял Пат под локоток, ощутив тепло ее тела.
– Теперь все, моя любовь. Давай исчезнем отсюда и направимся в наше гнездышко.
– Но послушай, Герман, есть еще целая куча вопросов, – запротестовал Джим.
Я выложил ему все одним духом.
– Хорошо, если ты такой нетерпеливый. Симон убил Ника Казараса, а Хоплон – Симона. Ивера Парка пристрелила Ирис, но случайно. Перед смертью Парк успел застрелить Ирис, но уже не случайно. Ирис пыталась убить и меня, но у нее сорвалось. Ну, про Свенсона все понятно. Что тебе еще надо? Чтобы я все завернул в пакет и перевязал красивой ленточкой?
Джим рассмеялся.
– О'кей, Герман, убирайся. Полагаю, теперь мы справимся и без тебя.
Я вышел вместе с Пат в ночь, которая пахла весной. Спустившись вниз, я заметил, что она плачет.
– Забудь про все, моя любовь. Будем вести себя так, будто ничего не случилось.
Отойдя на несколько шагов в сторону, я снова приблизился к Пат и снял шляпу, как будто мы встретились впервые.
– Добрый вечер, малютка!
Глаза у Пат заблестели, как звезды на ночном небе после освежающего дождя.
– Вот как, полиция! Салют, дружок!
Она протянула мне губы. И это был долгий поцелуй, без пыла, но полный нежности. И мы поняли, что любовь не ушла от нас. Она существует и всегда будет существовать, пока мы живы.
А потом мы уселись в машину и направились домой.