– Ладно, давай за спасение. Лейтенант налил еще водки и залпом опрокинул стопку.
– Вот водовка у тебя, действительно, мировая. Не «Урожай», часом?
– «Тибеда».
– Запомню. Ну все, бывай… Чего у тебя лопата-то на стенке висит? Ты б еще грабли повесил…
…Бригадир стоял на вершине холма и смотрел вдаль. Тяжелый, вязкий туман укутал равнодушную землю. Лишь кое-где местами сквозь толстую, влажную шубу выглядывали маленькие-зеленые островки стремительно уходящего лета… Холодный ветер рвал седую бороду, пронизывал насквозь смертельно уставшую душу…
Неужели все зря? Последние силы растрачены на месть, которая была его смыслом и целью, поддерживала его в самые тяжелые минуты, раздувала костер гаснущего сознания. А ведь он уже считал себя своего рода мессией, мстящим не только за поруганную честь любимой внучки, но и спасающим мир от всякой нечисти… Он, Бригадир, делал мир чище и добрее, избавляя его от пятнадцати ублюдков, способных грабить, насиловать, убивать. Он выполнял свою миссию, не ожидая никакой награды, даже простого человеческого спасибо. А теперь? Черное оказалось белым? Кто были эти люди? Что знал он о них? Особенно о толстяке, первым упавшем к его ногам? Что он кричал перед смертью?..
– Бригадир!!!
Он поднял глаза к небу. Почудилось…
– Бригадир!!! Он обернулся.
– Ангелина?! Ты?! Как ты меня…
– Да, это я! Я все знаю… Не переживай. Мы все имеем право на ошибку. Ну, ошибся, ну бывает. Ты же считал себя правым. Ты мстил. Вспомни Ницше: питать мысли о мести и осуществить ее – значит испытать сильный припадок лихорадки, который, однако, проходит. Но питать мысли о мести, не имея силы и мужества выполнить ее, – значит носить в себе хроническую болезнь, отравление души и тела… Пойдем со мной. Она улыбнулась и протянула ему руку
– Пойдем, Бригадир…
– Ты веришь мне? – глаза старика наполнились слезами, – веришь?
– Верю, Бригадир. Ты классный чувак! Он прижал Ангелину к себе, погладил ее мягкие каштановые волосы.
Потом обнял девушку за тонкую талию, закинул лопату на плечо, и они медленно спустились с холма.
– Куда теперь, Ангелина? У меня нет выбора. Завтра для меня не наступит никогда.
– Наступит. А выбор есть всегда. Мы еще можем успеть на избирательный участок и проголосовать за движение «Единение».
– Ты уверена, что они достойны?
– Я уверена, что они победят. А нам надо быть с победителем. Не так ли, Бригадир?..
– С кем? – спросил Шурик, включая компьютер.
– С Максом… Не хотели ведь. Марго коньяку выкатила, ее собираются по телеку крутануть, в программе «Доброе утро, Крутой», не – «Доброе утро, Китай». Ну, в общем, как-то так… Продюсер подсуетился… Марго и преставилась. Мы раскатали пузырек, еще захотелось. Знаешь, как оно бывает, чего тебе говорить. Макс сгонял, взял парочку. Да без закуси… Лица стерты, краски тусклы… («Машина времени».) Ох, е-е-е (Чайф).
– Это из какой песни? Культурный хроник вновь припал к животворящему сосуду.
– Из народной… А потом конфуз вышел. Макса, придурка, на девок потянуло. Давай, говорит, вызовем. Есть у тебя девки знакомые?
– Девок-то полно, вызвать не долго. Тьфу, как вспомню… Открыл я блокнотик, высмотрел телефончик какой-то Нади. Номер набрал – и по схеме. Надя? Надя. Узнаешь? А чего ж не узнать? Ты свободна сейчас? Свободна. Приехать можешь ко мне в редакцию? Посидим, поболтаем, молодость вспомним. Хорошо, приеду. А подружка у тебя есть свободная? Ну, есть. Захватишь? Ладно. Адрес помнишь мой? Естественно. Жду… Ох, мама моя дорогая, лучше б я книжку записную дома забыл… Через час заваливается к нам моя собственная жена с ейной лепшей подружкой Асей. Обе в белом… Ты прикидываешь, до чего мы надрались?! Я домашний телефон узнать не смог! Ха-ха-ха… Хорошо, к их приезду Макс уже сломался и язык у него отказал… Пришлось в тачку загрузить и домой отправить, к маме. Девки, девки…
Горлов допил бутылку и убрал ее под стол. – А вообще хреновы у нас дела, Шурыч. Как Лазарь сгинул, так все и покатилось под откос. Капиталовложений нет, а без них не работа, а издевательство. Если спонсора не найдем, через пару месяцев закроемся, к чертям собачьим. Батискафыч кидается на всех, как собака. Да карп у него вдобавок копыта откинул… Все из-за Бетона этого чокнутого. Своими бы руками… Мы с Максом место себе потихоньку ищем. Макс вроде с «Миром беспредела» договорился. Только между нами, Шурыч. Он там с Цветковской шалит, типа любовь у них. Хотя «Мир» тоже скоро свернется. Поговаривают, его Крендель держал. А Крендель теперь сам знаешь где. В изоляторе собственного изготовления. Вместе со своими обалдуями в надувном бассейне плавает.
– «Беспредел» не свернется, – возразил Шурик, – у них тиражи сумасшедшие, они без спонсора вытянут.
– Ну, дай Бог. А я вот не знаю, куда и податься. В желтые газеты приглашают, но меня не тянет. У меня все-таки имя. Не гений, конечно, но… Оно дороже денег. У тебя-то как?
– Кручусь… Компьютер в общаге завис, в смысле уперли, приходится от руки писать.
– Да, кругом криминал. Шагу не ступи… Короче, Шурыч, ежели не купит нас никто, то не знаю, что и делать.
Несчастный Глоткин положил голову на стол и мгновенно захрапел. В кабинет заглянул Артем Карасев.
– Привет. Макса нет?
– Заболевши. Состояние средней тяжести.
– Черт… Появится, передай, что я заходил… Макс появился через четверть часа, когда Шурик заканчивал со своей писаниной. От него за версту разило дешевым одеколоном, налитым, казалось, даже в ботинки. Лицо, в отличие от глоткинского, не несло печати загробного уныния, наоборот, сияло свежестью и мажорной энергией. На вчерашнюю интригу указывала лишь рубашка, одетая шиворот-навыворот.
– Привет, Шурик, – Кутузкин пожал руку и сел за свой стол, – припозднился я чуток, вчера с источником до трех ночи беседовал. Интересная фактурка есть. Горлов спит, что ли?
– Да, тоже работал.
– Знаю я, как он работает. Небось с Марго своей безголосой арии пел… Так вот, классную я историю накопал. На скандальчик тянет. Только, Шурыч, все промеж нами…
– Как всегда.
– Ты читал «Судьбу Бригадира»? Рыхлый которую накарябал?
– Да. Осилил. Фуфло полное.
– Это без сомнения. Но самое интересное, что писал ее вовсе не Рыхлый.
– А кто? Лев Толстой?
– Круче! Парнишка один, студент с филфака. Рыхлый после первой книжки, как ее, «Кровь из носа», нос задрал, с ним и не поздороваться. Амбиций, как у гения. Издатели его напрягают, давай, дальше пиши, а Рыхлый заладил: я – великий, я вдохновения жду. А сам обленился, по кабакам и бабам целыми днями гонорары просаживает… Когда с деньгами приперло, он студента и уговорил за полцены новый роман сбацать. А тот над Рыхлым приколоться решил, взял да и слепил этот бред про могильщика с лопатой. Рыхлый даже и не читал. Самое стремное, что издатели тоже не читали. Главное, фамилия Рыхлого на обложке. Марка торговая, ярлык. Напечатали тираж громадный. Потом прочитали, за головы схватились. И ты думаешь, в накладе остались?! Хрен там! Все продали, а сейчас допечатки штампуют! Народ на «ура» схавал! Самая рейтинговая вещь. Только и слышишь на каждом углу про Бригадира. Какой-то режиссер крутой, чуть ли не Михалков, экранизировать собрался, спонсора уже нашел. Обалдеть! Рыхлый вообще сейчас интервью только после письменного запроса дает, да ещё и не каждому. Чудеса!
– Менталитет.
– Какой, в жопу, менталитет?! Идиотизм!..
Студент продолжение заканчивает, вот-вот выйдет. «Реквием Бригадира». Издатели уже весь тираж продали оптовикам, хотя сам текст еще в глаза никто не видел! Кормят народ кукурузой воздушной. Вроде как еда, а не еда. Лопаешь, лопаешь, а, один черт, голодный… Хорошо искусство.
– Один английский издатель лет двести назад заметил – на рыночной площади трава не растет… А насчет кукурузы… Пока ее лопают, будут и сеять. Откуда ты про Рыхлого-то знаешь? – Да сам студент мне и разболтал! Поплакался. Лоханулся, мол, надо было под своим именем писать, а так половину гонорара Рыхлому отстегивать приходится. А за рекламу скрытую вообще только Рыхлый получает! За пельмени всякие, йогурты, водку да политику.
– Ты что, завидуешь? Возьми и тоже что-нибудь напиши. Типа «Кинжал в глотку». Уж не хуже Бригадира получится, я думаю.
– У меня имени нет… Если только с Рыхлым договориться или женский псевдоним взять. Нынче дамский роман в моде.
– Имя есть у всех… А также руки, башка и прочие составные части творческой личности. Дерзай.
Макс порылся в карманах, отыскал половинку подушечки «Орбит» (НЕ РЕКЛАМА!) и метнул ее в рот.
– Тебя тут Карасев искал, – вспомнил Шурик.
– Захочет, еще зайдет… Я ему материалы про маньяков обещал раздобыть. Сексуальных. Не успеваю, правда, ни фига. Ладно, подсочиню что-нибудь сам… Ты-то чего у нас?
– Машина нужна, – кивнул Шурик на монитор.
Горлов захрапел и сполз под кресло.
– Совсем Витька слабый стал, – вздохнул Кутузкин, – пару стопок выпьет, а потом неделю – отходняк… Ты для нас текст делаешь?
– Для «Аргументов». Они новоблудскую вкладку открыли. Договорился на пару заметок.
– Слушай, – оживился Кутузкин, – а им криминального хроника не надо? А то мы тут потихоньку закругляемся.
– Не знаю, но спросить могу… Все» я побежал.
Компьютер выплюнул дискету, Шурик задвинул стул.
– Пока, Макс. Витька проснется, от меня поклон.
Едва Тихомиров переступил порог, Кутузкин по-кошачьи прыгнул к компьютеру. «Лишь бы текст не уничтожил…»
Текст оказался на месте, Шурик не имел привычки прибирать за собой.
«КРУПНЫЙ УЛОВ НОВОБЛУДСКОЙ МИЛИЦИИ
В минувшую пятницу возле Старого моста сотрудники Северного отдела внутренних отдел провели блестящую операцию, в результате которой был задержан крупнейший преступный авторитет нашего города Алексей Буров, известный в определенных кругах как Крендель. Вместе с лидером преступной группировки в сети правоохранительных органов попали более двух десятков боевиков. Всем задержанным предъявлено обвинение в незаконном ношении оружия и хранении наркотиков. В данный момент они арестованы и находятся в следственном изоляторе. Задержание произошло во время встречи Бурова с еще одним лидером преступного мира, печально известным Геной Бетоном, долгое время державшим в страхе половину города. По мнению сотрудников милиции, авторитеты встретились с целью договориться о разделе сфер влияния. Оперативники получили информацию, что одним разговором дело бы вряд ли ограничилось, и приняли активные меры. Любопытно, что Бетон к месту встречи приехал на экскаваторе, находящемся в угоне. К сожалению, самого Бетона захватить не удалось: отстреливаясь, он добежал до Блуды и прыгнул в воду с обрыва. Преследовавшие его омоновцы утверждают, что на поверхность он не всплывал. Таким образом, не исключено, что свой кровавый путь Бетон закончил на дне Блуды. По крайней мере, никаких сведений о нахождении его в городе в органы не поступало. Мы будем следить за развитием событий».
– «Аргументы», «Аргументы», – прошептал Кутузкин, перегоняя текст в свою папку, – но только после нас…
ГЛАВА 14
– Вот водовка у тебя, действительно, мировая. Не «Урожай», часом?
– «Тибеда».
– Запомню. Ну все, бывай… Чего у тебя лопата-то на стенке висит? Ты б еще грабли повесил…
…Бригадир стоял на вершине холма и смотрел вдаль. Тяжелый, вязкий туман укутал равнодушную землю. Лишь кое-где местами сквозь толстую, влажную шубу выглядывали маленькие-зеленые островки стремительно уходящего лета… Холодный ветер рвал седую бороду, пронизывал насквозь смертельно уставшую душу…
Неужели все зря? Последние силы растрачены на месть, которая была его смыслом и целью, поддерживала его в самые тяжелые минуты, раздувала костер гаснущего сознания. А ведь он уже считал себя своего рода мессией, мстящим не только за поруганную честь любимой внучки, но и спасающим мир от всякой нечисти… Он, Бригадир, делал мир чище и добрее, избавляя его от пятнадцати ублюдков, способных грабить, насиловать, убивать. Он выполнял свою миссию, не ожидая никакой награды, даже простого человеческого спасибо. А теперь? Черное оказалось белым? Кто были эти люди? Что знал он о них? Особенно о толстяке, первым упавшем к его ногам? Что он кричал перед смертью?..
– Бригадир!!!
Он поднял глаза к небу. Почудилось…
– Бригадир!!! Он обернулся.
– Ангелина?! Ты?! Как ты меня…
– Да, это я! Я все знаю… Не переживай. Мы все имеем право на ошибку. Ну, ошибся, ну бывает. Ты же считал себя правым. Ты мстил. Вспомни Ницше: питать мысли о мести и осуществить ее – значит испытать сильный припадок лихорадки, который, однако, проходит. Но питать мысли о мести, не имея силы и мужества выполнить ее, – значит носить в себе хроническую болезнь, отравление души и тела… Пойдем со мной. Она улыбнулась и протянула ему руку
– Пойдем, Бригадир…
– Ты веришь мне? – глаза старика наполнились слезами, – веришь?
– Верю, Бригадир. Ты классный чувак! Он прижал Ангелину к себе, погладил ее мягкие каштановые волосы.
Потом обнял девушку за тонкую талию, закинул лопату на плечо, и они медленно спустились с холма.
– Куда теперь, Ангелина? У меня нет выбора. Завтра для меня не наступит никогда.
– Наступит. А выбор есть всегда. Мы еще можем успеть на избирательный участок и проголосовать за движение «Единение».
– Ты уверена, что они достойны?
– Я уверена, что они победят. А нам надо быть с победителем. Не так ли, Бригадир?..
***
– Ох, и попили мы вчера… Горлов-Глоткин припал к горлышку пивной бутылки, словно к святому Граалю.– С кем? – спросил Шурик, включая компьютер.
– С Максом… Не хотели ведь. Марго коньяку выкатила, ее собираются по телеку крутануть, в программе «Доброе утро, Крутой», не – «Доброе утро, Китай». Ну, в общем, как-то так… Продюсер подсуетился… Марго и преставилась. Мы раскатали пузырек, еще захотелось. Знаешь, как оно бывает, чего тебе говорить. Макс сгонял, взял парочку. Да без закуси… Лица стерты, краски тусклы… («Машина времени».) Ох, е-е-е (Чайф).
– Это из какой песни? Культурный хроник вновь припал к животворящему сосуду.
– Из народной… А потом конфуз вышел. Макса, придурка, на девок потянуло. Давай, говорит, вызовем. Есть у тебя девки знакомые?
– Девок-то полно, вызвать не долго. Тьфу, как вспомню… Открыл я блокнотик, высмотрел телефончик какой-то Нади. Номер набрал – и по схеме. Надя? Надя. Узнаешь? А чего ж не узнать? Ты свободна сейчас? Свободна. Приехать можешь ко мне в редакцию? Посидим, поболтаем, молодость вспомним. Хорошо, приеду. А подружка у тебя есть свободная? Ну, есть. Захватишь? Ладно. Адрес помнишь мой? Естественно. Жду… Ох, мама моя дорогая, лучше б я книжку записную дома забыл… Через час заваливается к нам моя собственная жена с ейной лепшей подружкой Асей. Обе в белом… Ты прикидываешь, до чего мы надрались?! Я домашний телефон узнать не смог! Ха-ха-ха… Хорошо, к их приезду Макс уже сломался и язык у него отказал… Пришлось в тачку загрузить и домой отправить, к маме. Девки, девки…
Горлов допил бутылку и убрал ее под стол. – А вообще хреновы у нас дела, Шурыч. Как Лазарь сгинул, так все и покатилось под откос. Капиталовложений нет, а без них не работа, а издевательство. Если спонсора не найдем, через пару месяцев закроемся, к чертям собачьим. Батискафыч кидается на всех, как собака. Да карп у него вдобавок копыта откинул… Все из-за Бетона этого чокнутого. Своими бы руками… Мы с Максом место себе потихоньку ищем. Макс вроде с «Миром беспредела» договорился. Только между нами, Шурыч. Он там с Цветковской шалит, типа любовь у них. Хотя «Мир» тоже скоро свернется. Поговаривают, его Крендель держал. А Крендель теперь сам знаешь где. В изоляторе собственного изготовления. Вместе со своими обалдуями в надувном бассейне плавает.
– «Беспредел» не свернется, – возразил Шурик, – у них тиражи сумасшедшие, они без спонсора вытянут.
– Ну, дай Бог. А я вот не знаю, куда и податься. В желтые газеты приглашают, но меня не тянет. У меня все-таки имя. Не гений, конечно, но… Оно дороже денег. У тебя-то как?
– Кручусь… Компьютер в общаге завис, в смысле уперли, приходится от руки писать.
– Да, кругом криминал. Шагу не ступи… Короче, Шурыч, ежели не купит нас никто, то не знаю, что и делать.
Несчастный Глоткин положил голову на стол и мгновенно захрапел. В кабинет заглянул Артем Карасев.
– Привет. Макса нет?
– Заболевши. Состояние средней тяжести.
– Черт… Появится, передай, что я заходил… Макс появился через четверть часа, когда Шурик заканчивал со своей писаниной. От него за версту разило дешевым одеколоном, налитым, казалось, даже в ботинки. Лицо, в отличие от глоткинского, не несло печати загробного уныния, наоборот, сияло свежестью и мажорной энергией. На вчерашнюю интригу указывала лишь рубашка, одетая шиворот-навыворот.
– Привет, Шурик, – Кутузкин пожал руку и сел за свой стол, – припозднился я чуток, вчера с источником до трех ночи беседовал. Интересная фактурка есть. Горлов спит, что ли?
– Да, тоже работал.
– Знаю я, как он работает. Небось с Марго своей безголосой арии пел… Так вот, классную я историю накопал. На скандальчик тянет. Только, Шурыч, все промеж нами…
– Как всегда.
– Ты читал «Судьбу Бригадира»? Рыхлый которую накарябал?
– Да. Осилил. Фуфло полное.
– Это без сомнения. Но самое интересное, что писал ее вовсе не Рыхлый.
– А кто? Лев Толстой?
– Круче! Парнишка один, студент с филфака. Рыхлый после первой книжки, как ее, «Кровь из носа», нос задрал, с ним и не поздороваться. Амбиций, как у гения. Издатели его напрягают, давай, дальше пиши, а Рыхлый заладил: я – великий, я вдохновения жду. А сам обленился, по кабакам и бабам целыми днями гонорары просаживает… Когда с деньгами приперло, он студента и уговорил за полцены новый роман сбацать. А тот над Рыхлым приколоться решил, взял да и слепил этот бред про могильщика с лопатой. Рыхлый даже и не читал. Самое стремное, что издатели тоже не читали. Главное, фамилия Рыхлого на обложке. Марка торговая, ярлык. Напечатали тираж громадный. Потом прочитали, за головы схватились. И ты думаешь, в накладе остались?! Хрен там! Все продали, а сейчас допечатки штампуют! Народ на «ура» схавал! Самая рейтинговая вещь. Только и слышишь на каждом углу про Бригадира. Какой-то режиссер крутой, чуть ли не Михалков, экранизировать собрался, спонсора уже нашел. Обалдеть! Рыхлый вообще сейчас интервью только после письменного запроса дает, да ещё и не каждому. Чудеса!
– Менталитет.
– Какой, в жопу, менталитет?! Идиотизм!..
Студент продолжение заканчивает, вот-вот выйдет. «Реквием Бригадира». Издатели уже весь тираж продали оптовикам, хотя сам текст еще в глаза никто не видел! Кормят народ кукурузой воздушной. Вроде как еда, а не еда. Лопаешь, лопаешь, а, один черт, голодный… Хорошо искусство.
– Один английский издатель лет двести назад заметил – на рыночной площади трава не растет… А насчет кукурузы… Пока ее лопают, будут и сеять. Откуда ты про Рыхлого-то знаешь? – Да сам студент мне и разболтал! Поплакался. Лоханулся, мол, надо было под своим именем писать, а так половину гонорара Рыхлому отстегивать приходится. А за рекламу скрытую вообще только Рыхлый получает! За пельмени всякие, йогурты, водку да политику.
– Ты что, завидуешь? Возьми и тоже что-нибудь напиши. Типа «Кинжал в глотку». Уж не хуже Бригадира получится, я думаю.
– У меня имени нет… Если только с Рыхлым договориться или женский псевдоним взять. Нынче дамский роман в моде.
– Имя есть у всех… А также руки, башка и прочие составные части творческой личности. Дерзай.
Макс порылся в карманах, отыскал половинку подушечки «Орбит» (НЕ РЕКЛАМА!) и метнул ее в рот.
– Тебя тут Карасев искал, – вспомнил Шурик.
– Захочет, еще зайдет… Я ему материалы про маньяков обещал раздобыть. Сексуальных. Не успеваю, правда, ни фига. Ладно, подсочиню что-нибудь сам… Ты-то чего у нас?
– Машина нужна, – кивнул Шурик на монитор.
Горлов захрапел и сполз под кресло.
– Совсем Витька слабый стал, – вздохнул Кутузкин, – пару стопок выпьет, а потом неделю – отходняк… Ты для нас текст делаешь?
– Для «Аргументов». Они новоблудскую вкладку открыли. Договорился на пару заметок.
– Слушай, – оживился Кутузкин, – а им криминального хроника не надо? А то мы тут потихоньку закругляемся.
– Не знаю, но спросить могу… Все» я побежал.
Компьютер выплюнул дискету, Шурик задвинул стул.
– Пока, Макс. Витька проснется, от меня поклон.
Едва Тихомиров переступил порог, Кутузкин по-кошачьи прыгнул к компьютеру. «Лишь бы текст не уничтожил…»
Текст оказался на месте, Шурик не имел привычки прибирать за собой.
«КРУПНЫЙ УЛОВ НОВОБЛУДСКОЙ МИЛИЦИИ
В минувшую пятницу возле Старого моста сотрудники Северного отдела внутренних отдел провели блестящую операцию, в результате которой был задержан крупнейший преступный авторитет нашего города Алексей Буров, известный в определенных кругах как Крендель. Вместе с лидером преступной группировки в сети правоохранительных органов попали более двух десятков боевиков. Всем задержанным предъявлено обвинение в незаконном ношении оружия и хранении наркотиков. В данный момент они арестованы и находятся в следственном изоляторе. Задержание произошло во время встречи Бурова с еще одним лидером преступного мира, печально известным Геной Бетоном, долгое время державшим в страхе половину города. По мнению сотрудников милиции, авторитеты встретились с целью договориться о разделе сфер влияния. Оперативники получили информацию, что одним разговором дело бы вряд ли ограничилось, и приняли активные меры. Любопытно, что Бетон к месту встречи приехал на экскаваторе, находящемся в угоне. К сожалению, самого Бетона захватить не удалось: отстреливаясь, он добежал до Блуды и прыгнул в воду с обрыва. Преследовавшие его омоновцы утверждают, что на поверхность он не всплывал. Таким образом, не исключено, что свой кровавый путь Бетон закончил на дне Блуды. По крайней мере, никаких сведений о нахождении его в городе в органы не поступало. Мы будем следить за развитием событий».
– «Аргументы», «Аргументы», – прошептал Кутузкин, перегоняя текст в свою папку, – но только после нас…
ГЛАВА 14
Шурик поднялся на этаж, нашел нужную дверь, в нерешительности остановился на пороге. «А может, в ящик почтовый положить? Нет… Что я как пионер? А вдруг ее дома нет?» Он прислушался, затем нажал звонок. За дверью послышались шаги, мелькнула тень в глазке, повернулся ключ.
– Здравствуй, Маша…
Она была в джинсах и свитере. И, как всегда, До обидного красива.
– Здравствуй.
Голос спокоен, строг и холоден. Взгляд еще холоднее.
– Маш, я на минутку, даже проходить не буду, – Шурик рукой подпер дверь, боясь, что ее сейчас захлопнут, – передать тебе кое-что хотел.
– Маш, кто там? – из комнаты раздался бодрый бас, принадлежащий явно не подружке.
– Это ко мне… Сейчас.
Шурик грустно улыбнулся, достал из пиджака конверт.
– Маш, я слышал… Тогда в больнице, чисто случайно, что ты рекомендацию так и не получила… Ленка сказала. Это правда?
Маша слегка нахмурилась.
– Правда, но это мои проблемы и я разберусь с ними сама.
– Конечно… Но если вдруг не разберешься, то вот. Держи. Там все, что надо.
Маша чуть смутилась, не зная, как поступить, но любопытство взяло вверх, и она забрала конверт. Открыв, достала сложенный пополам листок. Прочитала и подняла на Шурика удивленные, но чуть потеплевшие глаза. – Это настоящая? Где ты взял?
– Настоящая… Печать, подпись? Никакой липы. А где взял, там уж нет… Подарок это тебе от нас.
– От кого от нас?
– От меня и… Гены.
– Гены?
– Бетона. Пять минут беседы с твоим докторишкой и… Это видеть надо было.
– Подожди, я читала. Бетон утонул…
– Опечатка…
Из комнаты вышел молодой человек. Шурик вспомнил, что встречал его в больнице.
– Коля, это Саша. Саша, это Коля. Очень приятно.
– Будут еще проблемы, телефон знаешь. Бетон, конечно, не святой, но, увы, пока без него никуда. Так уж получается. Гуд лак. Учись на пятерки.
Шурик чмокнул Машу в щеку и сбежал по лестнице.
Да, я не Бригадир…
Маша посмотрела ему вслед и едва слышно прошептала: «Спасибо».
– Эй, папик! Нашел где лечь! Тебе что, гостиница тут?
Генка проснулся, открыл глаза, посмотрел наверх. Над ним стоял главарь вокзальных попрошаек по кличке Фурункул, следивший за их трудовой дисциплиной и не допускавший чужаков на вокзал города Угробинска. Он озлобленно пялился на Генку, держа руки в карманах дерматиновой куртки, усеянной голубиным дерьмом и прожженной в нескольких местах.
– Не понял, что ли? – повторил Фурункул, несильно поддав Генке ногой, – иди в парк дрыхни или плати за крышу.
Генка подскочил с картонных коробок, на которых лежал, выставил пальцы и заорал:
– Ты, баран, думай, с кем разговариваешь! Я Бетон, понял?! Бомж в законе! Я тебя щас по стене размажу! Сам в парк иди! Я таких, как ты, пачками гасил!
Фурункул осадил, вытащил язвенные руки из карманов и принял оборонительную стойку.
– Мужик, погоди…
Внезапно Генка замер, что-то вспомнив, опустил руки и совершенно спокойным тоном произнес:
– Да ладно, пошутил я… У меня портвешок есть. Давай дернем за знакомство. Я Генка. Из Ростова.
Фурункул облегченно выдохнул.
– Так бы и говорил сразу. Выпить не откажусь, раз угощаешь.
– Угощаю. – Генка достал из-за пазухи початую бутылку «Каберне». – Вон скамеечка пустая. Аида. Закуски нет, могу чесночку дать.
Вокзальный авторитет согласно кивнул головой, и господа, обмениваясь негромкими фразами, степенно направились в сторону парка.
Шурик положил трубку.
– Что случилось? – взволнованно спросила Тамара.
– Какую-то магистраль хотят через Малую Шушеру пустить, коммерческую. А она как раз через наш дом проходить будет. Дом, соответственно, под снос. Родителей уже обрадовали. Месяц сроку, чтоб поменялись или продали. А кто же его купит при таком раскладе? Власти и слушать ничего не хотят, все деньгами замазано. Мать вон плачет без конца. Конечно, всю жизнь там прожила, а теперь – милости просим. На старости лет на улицу.
– И что делать?
– Не знаю. Придумаю что-нибудь…
– Хочешь, я еще почитаю? – Тамара взяла в руки тетрадь со стихами собственного изготовления.
– Читай…
Река Блуда – спокойна и тиха,
Лишь светом залита луны,
По ней плывут шалуньи-чайки
И ловят рыбку из воды.
Вот и любовь моя, как птица,
Кружит в полночной тишине,
И лето звездное ей снится,
И вся душа моя в…
– Ой, новости начались, – прервал Шурик, – сделай-ка погромче.
Тамара прибавила звук у стоящего в ее кабинете телевизора.
«…ПЕРЕХОДИМ К СООБЩЕНИЯМ НА КРИМИНАЛЬНУЮ ТЕМУ. ВЧЕРА НОЧЬЮ В ЗДАНИИ СУДА ОБЛАСТНОГО ЦЕНТРА МАЛАЯ ШУШЕРА ПРОИЗОШЕЛ СИЛЬНЫЙ ПОЖАР. ОГНЕМ УНИЧТОЖЕНО НЕСКОЛЬКО ТОМОВ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ, НАХОДИВШИХСЯ В КАНЦЕЛЯРИИ. ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЖЕРТВ, ПО СЧАСТЛИВОЙ СЛУЧАЙНОСТИ, НЕТ. ПРИЧИНЫ ПОЖАРА УСТАНАВЛИВАЮТСЯ. ПО МНЕНИЮ КОМПЕТЕНТЫХ ИСТОЧНИКОВ, НЕ ИСКЛЮЧЕНА И ВЕРСИЯ ПОДЖОГА. ОГОНЬ УНИЧТОЖИЛ НЕСКОЛЬКО УГОЛОВНЫХ ДЕЛ, ПО КОТОРЫМ ПРОХОДИЛИ ЛЮДИ ИЗ НЕДАВНО ПОЯВИВШЕЙСЯ В МАЛОЙ ШУШЕРЕ ГРУППИРОВКИ НЕКОЕГО АВТОРИТЕТА ПО КЛИЧКЕ ВИТЯ ТОПОР. ТЕПЕРЬ, ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, ПОДСУДИМЫХ ПРИДЕТСЯ ВЫПУСТИТЬ НА СВОБОДУ…»
– Выключи, надоело, – попросила Тамара, тошнит уже от этих разборок. – Нет чтоб фильм про любовь показать. Когда у нас все это кончится?
– Не знаю, – грустно вздохнув, пожал плечами Шурик.
Он поднялся, выключил телевизор и пошел в свою комнату.
– Здравствуй, Маша…
Она была в джинсах и свитере. И, как всегда, До обидного красива.
– Здравствуй.
Голос спокоен, строг и холоден. Взгляд еще холоднее.
– Маш, я на минутку, даже проходить не буду, – Шурик рукой подпер дверь, боясь, что ее сейчас захлопнут, – передать тебе кое-что хотел.
– Маш, кто там? – из комнаты раздался бодрый бас, принадлежащий явно не подружке.
– Это ко мне… Сейчас.
Шурик грустно улыбнулся, достал из пиджака конверт.
– Маш, я слышал… Тогда в больнице, чисто случайно, что ты рекомендацию так и не получила… Ленка сказала. Это правда?
Маша слегка нахмурилась.
– Правда, но это мои проблемы и я разберусь с ними сама.
– Конечно… Но если вдруг не разберешься, то вот. Держи. Там все, что надо.
Маша чуть смутилась, не зная, как поступить, но любопытство взяло вверх, и она забрала конверт. Открыв, достала сложенный пополам листок. Прочитала и подняла на Шурика удивленные, но чуть потеплевшие глаза. – Это настоящая? Где ты взял?
– Настоящая… Печать, подпись? Никакой липы. А где взял, там уж нет… Подарок это тебе от нас.
– От кого от нас?
– От меня и… Гены.
– Гены?
– Бетона. Пять минут беседы с твоим докторишкой и… Это видеть надо было.
– Подожди, я читала. Бетон утонул…
– Опечатка…
Из комнаты вышел молодой человек. Шурик вспомнил, что встречал его в больнице.
– Коля, это Саша. Саша, это Коля. Очень приятно.
– Будут еще проблемы, телефон знаешь. Бетон, конечно, не святой, но, увы, пока без него никуда. Так уж получается. Гуд лак. Учись на пятерки.
Шурик чмокнул Машу в щеку и сбежал по лестнице.
Да, я не Бригадир…
Маша посмотрела ему вслед и едва слышно прошептала: «Спасибо».
– Эй, папик! Нашел где лечь! Тебе что, гостиница тут?
Генка проснулся, открыл глаза, посмотрел наверх. Над ним стоял главарь вокзальных попрошаек по кличке Фурункул, следивший за их трудовой дисциплиной и не допускавший чужаков на вокзал города Угробинска. Он озлобленно пялился на Генку, держа руки в карманах дерматиновой куртки, усеянной голубиным дерьмом и прожженной в нескольких местах.
– Не понял, что ли? – повторил Фурункул, несильно поддав Генке ногой, – иди в парк дрыхни или плати за крышу.
Генка подскочил с картонных коробок, на которых лежал, выставил пальцы и заорал:
– Ты, баран, думай, с кем разговариваешь! Я Бетон, понял?! Бомж в законе! Я тебя щас по стене размажу! Сам в парк иди! Я таких, как ты, пачками гасил!
Фурункул осадил, вытащил язвенные руки из карманов и принял оборонительную стойку.
– Мужик, погоди…
Внезапно Генка замер, что-то вспомнив, опустил руки и совершенно спокойным тоном произнес:
– Да ладно, пошутил я… У меня портвешок есть. Давай дернем за знакомство. Я Генка. Из Ростова.
Фурункул облегченно выдохнул.
– Так бы и говорил сразу. Выпить не откажусь, раз угощаешь.
– Угощаю. – Генка достал из-за пазухи початую бутылку «Каберне». – Вон скамеечка пустая. Аида. Закуски нет, могу чесночку дать.
Вокзальный авторитет согласно кивнул головой, и господа, обмениваясь негромкими фразами, степенно направились в сторону парка.
***
– Мама, да успокойся ты! Не плачь! Ну что ты, в самом деле!.. Никто наш дом не снесет. Да мало ли что они решили… Построят дорогу в другом месте… Это мы еще посмотрим; Отец как, нормально? Слава Богу. Лишь бы не болел… Ну что ты опять! Все нормально будет, я уже тут кое-что делаю. Не переживай, на улице не останетесь, обещаю. Все, мам, пока. Отцу привет. Приеду, приеду. Через недельку где-то. Сейчас с делишками разберусь и вырвусь. Целую… Не плачь, мам…Шурик положил трубку.
– Что случилось? – взволнованно спросила Тамара.
– Какую-то магистраль хотят через Малую Шушеру пустить, коммерческую. А она как раз через наш дом проходить будет. Дом, соответственно, под снос. Родителей уже обрадовали. Месяц сроку, чтоб поменялись или продали. А кто же его купит при таком раскладе? Власти и слушать ничего не хотят, все деньгами замазано. Мать вон плачет без конца. Конечно, всю жизнь там прожила, а теперь – милости просим. На старости лет на улицу.
– И что делать?
– Не знаю. Придумаю что-нибудь…
– Хочешь, я еще почитаю? – Тамара взяла в руки тетрадь со стихами собственного изготовления.
– Читай…
Река Блуда – спокойна и тиха,
Лишь светом залита луны,
По ней плывут шалуньи-чайки
И ловят рыбку из воды.
Вот и любовь моя, как птица,
Кружит в полночной тишине,
И лето звездное ей снится,
И вся душа моя в…
– Ой, новости начались, – прервал Шурик, – сделай-ка погромче.
Тамара прибавила звук у стоящего в ее кабинете телевизора.
«…ПЕРЕХОДИМ К СООБЩЕНИЯМ НА КРИМИНАЛЬНУЮ ТЕМУ. ВЧЕРА НОЧЬЮ В ЗДАНИИ СУДА ОБЛАСТНОГО ЦЕНТРА МАЛАЯ ШУШЕРА ПРОИЗОШЕЛ СИЛЬНЫЙ ПОЖАР. ОГНЕМ УНИЧТОЖЕНО НЕСКОЛЬКО ТОМОВ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ, НАХОДИВШИХСЯ В КАНЦЕЛЯРИИ. ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЖЕРТВ, ПО СЧАСТЛИВОЙ СЛУЧАЙНОСТИ, НЕТ. ПРИЧИНЫ ПОЖАРА УСТАНАВЛИВАЮТСЯ. ПО МНЕНИЮ КОМПЕТЕНТЫХ ИСТОЧНИКОВ, НЕ ИСКЛЮЧЕНА И ВЕРСИЯ ПОДЖОГА. ОГОНЬ УНИЧТОЖИЛ НЕСКОЛЬКО УГОЛОВНЫХ ДЕЛ, ПО КОТОРЫМ ПРОХОДИЛИ ЛЮДИ ИЗ НЕДАВНО ПОЯВИВШЕЙСЯ В МАЛОЙ ШУШЕРЕ ГРУППИРОВКИ НЕКОЕГО АВТОРИТЕТА ПО КЛИЧКЕ ВИТЯ ТОПОР. ТЕПЕРЬ, ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, ПОДСУДИМЫХ ПРИДЕТСЯ ВЫПУСТИТЬ НА СВОБОДУ…»
– Выключи, надоело, – попросила Тамара, тошнит уже от этих разборок. – Нет чтоб фильм про любовь показать. Когда у нас все это кончится?
– Не знаю, – грустно вздохнув, пожал плечами Шурик.
Он поднялся, выключил телевизор и пошел в свою комнату.