Климова Юлия. Грымза с камелиями

   – А вы и есть жених Ефросиньи?
   – Ешь, – скомандовала я Славику, и он машинально набил рот курицей.
   Временно как собеседник он был обезврежен.
   Дело в том, что однажды я немного наврала маман про Славика, сказала, будто у него свой бизнес в виде лесопилки (как-то не хотелось говорить, что он выпиливает гробы) и что скоро он женится на нашей замечательной училке.
   – Да, жених, – хладнокровно выдала Альжбетка, жуя веточку петрушки.
   – А где находится ваша лесопилка? Арсений Захарович, представьте себе, у Вячеслава своя лесопилка.
   Осиков побледнел: было понятно, что еще совсем недавно он сам пилил лес.
   – Мне кажется, мама, вы соскочили с темы, – угрожающе вертя в руках огурец, сказала я.
   – Что? – переспросила она.
   Надо было спасать Сольку и Славку.
   – Я так и не поняла, как так оказалось, что мы едем в одном вагоне?
   – Ох! Я же не все рассказала... – всколыхнулась моя мама, – пока ты была на работе, мы пообщались и о многом поговорили с Арсением Захаровичем и договорились встретиться вечером.
   Осиков покраснел и нервно посмотрел на меня.
   – Так вот что за важная встреча сорвала вас с места, – усмехнулась я.
   Осиков покраснел еще больше. Тот еще жук!
   – Мы прекрасно провели время, гуляя по парку, – продолжила мама, – там вкратце я узнала о ваших планах, а я так давно не была на природе!
   – И, конечно же, Арсений Захарович был так мил, что не сумел отказать тебе в этом маленьком удовольствии, – проворчала я, сверля Осикова гневным взглядом.
   – Разве такой замечательный человек может огорчить женщину, – кокетливо пропела маман.
   Может, ибо он огорчил меня.
   В купе было жутко тесно, а есть мне вовсе не хотелось, так что я вылезла в коридор, открыла окно и стала наблюдать за мелькающими передо мной деревьями.
   Вообще-то мне хотелось, чтобы Славка был в нашем купе, а мама с Осиковым в отдельном, но это было нереально... Теперь придется ехать почти двое суток с мамой... Есть ли справедливость на свете?
   Я приоткрыла дверь и спросила:
   – Мама, а если у вас с Арсением Захаровичем так много общих тем и вам так приятно находиться друг с другом, может, мы возьмем к себе Славку на растерзание, а вы там устроите педсовет в своем купе?
   – Что ты, – возмутилась мама, – жених и невеста не могут проживать вместе до свадьбы!
   – А что, – обалдела я, – вы с Арсением Захаровичем уже обручились?
   Мама гневно сжала губы.
   – Я говорю про Ефросинью и Вячеслава.
   Солька поперхнулась курицей, а Славку, мне кажется, просто пробил холодный пот.
   – Я лично собираюсь не спать всю ночь, чтобы следить за нравственностью в этом отдельно взятом купе, – напирала я.
   – Это исключено! Мужчина всегда добивается своего, а невеста потом плачет у алтаря в одиночестве, – сказала мама и закрыла перед моим носом дверь.
   Ладно... ладненько... дорога длинная, а память у меня хорошая... Эх, а так все чудесно могло получиться.
   Нам вообще как-то повезло: поезд полупустой, никто не бегает, не суетится, а в купе у Славки и Осикова даже нет соседей, будут там куковать вдвоем.
   Решив себя развлечь, я отправилась изучать план остановок. Хлопнула дверь, и в вагон вошел мужчина, лет на пять постарше меня. Он был неряшливо одет и все время оглядывался по сторонам, хотя в пустом вагоне вести себя так было как-то странно. Я делала вид, что изучаю информацию, сама же косила в сторону вошедшего мужчины.
   Увидев, что, собственно, никого нет (я была не в счет, видно, хорошо слилась с интерьером), он медленно дошел до купе Арсения Захаровича и Славки и ловко скользнул за дверь.
   Я бы, конечно, начала махать руками в воздухе, вызвала бы пожарных, милицию и «Скорую помощь», но, собственно, зачем... в этом купе не было никаких вещей, ничего интересного – пусто. Наши сумки находились под чутким оком маман в другом купе, там, где сейчас с большим аппетитом поедалась копченая курица.
   Мужчина, слегка дергая плечом, вышел в коридор, разочарование застыло на его лице – нарушение границы не принесло желаемых результатов. Я продолжала смотреть на расписание, проговаривая про себя названия станций: Зеленая, Садовая, Мхи, Средняя Луговая...
   Пожилая женщина, охая, вышла из последнего купе и, недобро посмотрев на незнакомца, заворчала. Мужчина направился в мою сторону, чтобы покинуть вагон тем же путем, каким и появился.
   – Где же он, где же он... – услышала я за спиной его шепот.
   Дверь опять хлопнула, и неопрятный мужчина направился в соседний вагон.
   Значит, все просто, говорите, Арсений Захарович: приедем, найдем и уедем, и мамочку мою прихватили для душевной прогулки... ага, как же, не зря вы нам сорок процентов не пожалели... Уж мамочка моя вам с рук не сойдет...
   Этот тип точно искал Осикова! Узнал, в какое купе тот купил билет, и приходил его проведать, вот только ему в голову не могло прийти, что Арсений Захарович окружил себя немалочисленным обществом и сейчас совсем неподалеку, под трепетным взглядом моей родительницы, сидит и лопает помидоры и курицу.
   Итак, у нас нарисовался враг.
   Мама активно стелила постель, рассуждая вслух обо всем на свете одновременно. Мужчины удалились к себе, Альжбетка с Солькой понуро сидели рядышком, вздыхая и поглядывая на меня. Я стояла у двери, создавая дополнительную тесноту.
   – А все же приятный этот человек, Осиков, – говорила моя мама, – преподаватель. А чай нынче в поездах гадкий, надо было взять заварку из дома. Альжбетта, ты все еще одна?
   – Мама, ты об этом будешь спрашивать каждую неделю?
   – Нет, каждый день, потому что вы за своими гулянками забываете, в чем состоит долг женщины.
   – А в чем он состоит? – опрометчиво поинтересовалась Солька.
   – Родить как можно больше детей, – четко ответила моя мама. Приподняла правую бровь и фыркнула.
   – Ну и как? – вздыхая, спросила я. – Тебе удалось выполнить свой долг?
   – У меня еще вся жизнь впереди, – официально заявила маман.
   Я села рядом с девчонками и уставилась в окно.
   – Все же превосходно, что мы едем на природу, как мне надоели эти санатории, там все равно не лечат, а какой там контингент, фу... А где мы будем жить? – вдруг мама задала уместный вопрос.
   Я так понимаю, что, отправляясь за тысячу километров от дома, она раньше об этом и не задумывалась: ох, чует мое сердце, называть мне Осикова папой!
   Собственно, растягивать путешествие мы не собирались, предполагалось, что мы переночуем только одну ночь в охотничьем домике (почему-то нам казалось, что бриллианты будут найдены в первый же день), а затем повернем обратно.
   – Там неподалеку есть туристическая база, – сказала Альжбетта, – я в Интернете нашла на всякий случай.
   Я с уважением посмотрела на Альжбетку.
   – Интернет... знаю я этот Интернет, знаю, чем вся молодежь там занимается.
   – И чем же? – поинтересовалась я.
   – Туда заходишь, – сказала мама, надевая наволочку, – и просто падаешь.
   – От чего? – изумилась Солька.
   – От разврата, конечно, – негодующе пожала плечами моя мама, – там все делают что хотят.
   Чтобы прервать эти безумные разговоры, я толкнула Альжбетку и сказала:
   – Стели постель, а мы пока с Солькой в коридоре потолкаемся.
   Альжбетка лихорадочно вскочила и, путая простынку с пододеяльником, стала натягивать на матрас совсем не то, что полагалось.
   Поезд, постукивая колесами, прокладывал путь к нашей цели.
   – Твоя мама, это просто... – поперхнулась словами Солька.
   – Скажи спасибо Арсению Захаровичу, его инициатива.
   – Может... ее как-нибудь вернуть?
   – Разрешаю тебе заняться этим, – скептически скривилась я.
   – Меня утешает только то, что путешествие не займет много времени, найдем этот шалаш, заберем сокровища, а как вернемся, сразу же откроем свое дело, ты же уволишься теперь?
   – Что значит теперь? – поинтересовалась я.
   – Ну, – замялась Солька, – теперь, когда Воронцов ушел, зачем тебе работать секретаршей на чужого дядьку? Прошу тебя, давай займемся своим бизнесом, у нас получится.
   – Уволюсь, – кивнула я, стараясь не показывать Сольке навалившуюся тоску.
   Ах, Виктор Иванович...
   – Вот и отлично! Значит, уже скоро в Москве появятся три свободные от забот бизнес-леди!
   – Бриллианты надо еще найти и довезти до дома, – сказала я, – пока вы тут лопали курицу, я кое-что видела.
   – Что?
   – Какой-то тип заходил в купе Арсения Захаровича. Сдается мне, не все так чисто в рассказанной им истории – не очень я доверяю интеллигентам, ворующим вагонами.
   – Какой еще тип? – не поняла Солька.
   – Неряшливый и не слишком хорошо пахнущий, – ответила я, – пришел из соседнего вагона, я вон там стояла, – я махнула рукой в сторону расписания.
   – И что?
   – Ты меня слушаешь? Он хотел видеть Осикова и залез в его купе.
   – А откуда ты знаешь, что он не просто так здесь шатался? – зашептала Солька, открывая окно. Видно, от новости, которую я сообщила, ей стало душно.
   – Поверь мне...
   – Опять твоя интуиция? – ехидно спросила Солька.
   Ох, как же ей не хотелось верить в то, что у нас могут быть проблемы, ох, как же не хотелось!
   – Представь себе, интуиция, – тихо сказала я, – он крался, потом бормотал – «где же он, где же он». Этот тип искал конкретного человека, а кого можно искать в одном из наших купе, Славку, что ли?
   – Может, ты и права, – задумалась Солька, – а что теперь делать?
   – Ничего, надо быть бдительными. При случае расскажем о незнакомце Альжбетке, и будь осторожна с моей мамой, у нее уши улавливают любое колебание воздуха.
   – Скорей бы все это закончилось, – вздохнула Солька. Можно не сомневаться, что в мыслях она уже ласкала переливающиеся бриллианты, выстраивала их в ряд и блаженно закатывала глаза.
   – Приехать на место – не такое уж и важное дело, надо еще найти коробку Осикова.
   – Не думаю, что этот домик большой, отыщем.
   – Мы даже не знаем, зарыта она или просто убрана, – покачала я головой.
   – Будем надеяться на твою интуицию, – захихикала Солька.
   – Будем, – серьезно ответила я.

Глава 5
День сплошного туризма заканчивается шоком; мы в раздумьях

   Дорога пролетела незаметно, и если бы не удручающие взгляды на жизнь моей оригинальной маман, можно было бы сказать, что все прекрасно.
   Неряшливый мужчина больше не появлялся, а мои прогулки по вагонам не дали никакого результата: я его нигде не встретила. Скорее всего, он всю дорогу сидел в своем купе.
   – Ах, как приятно твердо стоять на земле, а не трястись в вагоне, – сладостно пропела Альжбетка, раскинув руки в стороны.
   – Бери свой чемодан, – сказала я, – пойдем искать метро, помнится, нам его Солька обещала.
   Кругом наблюдалась совершеннейшая красота. Погода была солнечная, а деревья, трава, цветы – все это казалось таким... живым, что ли... Короче, природа, она и есть природа.
   – Давайте свои сумки, – сказал Славка и с ловкостью избавил нас от половины багажа.
   Мама надела желтую панаму в коричневую клеточку, важно оглядела окрестности, подергала носом, точно пытаясь распознать витающие в воздухе ароматы, и спросила:
   – Где здесь можно поймать такси?
   Перегнувшись через перила перрона, я увидела телегу, запряженную лошадью, и сказала:
   – Надо спуститься вниз, такси уже ждет.
   Мы всем цыганским табором направились к лестнице, бодрость и непонятная радость растекались улыбками на наших лицах.
   На телеге сидел приятный старикашка и курил самокрутку.
   – Доброе утро! – приветствовала я его.
   – Добренько вам, – ответил старичок.
   – Нам в сторону деревни Луковка, не подскажете, где здесь автобусная остановка?
   – Подскажу, – сказал старикан, глубоко затягиваясь, – вон там.
   Мы дружно обернулись.
   Около сломанного дерева стоял старый ржавый малюсенький автобус с выбитыми окнами и покосившимися дверьми. Люблю хорошие шутки!
   – Это что? – спросила я.
   – Последний автобус на вашу деревню.
   – Так он же дохлый! – предъявила я вескую претензию.
   – Как есть дохлый, уж года три, как откатал свое. Погиб смертью храбрых, светлая ему память.
   – Нам бы другой, – отпихивая меня в сторону, сказала Солька.
   – Так другого нет, – пожал плечами наш собеседник.
   – А как же нам добраться до Луковки? – с надеждой в голосе спросил Арсений Захарович.
   – Так нет вашей Луковки, уж, почитай, года два нет, а может, и более.
   Мы дружно издали стон отчаяния и сплотили ряды – скучковались и жалобно посмотрели на старичка.
   – А что есть? – поинтересовалась я, надеясь хоть на какие-нибудь остатки цивилизации.
   – В тех краях теперь по одну сторону дома брошенные, местами головешки только и остались, а по другую сторону туристы, – дед усмехнулся, – потешный народ приезжает, рыбы уж давно нет, самая малость рыбы-то осталась, а они налегке... Приедут – и давай сети кидать, так голодные и сидят.
   – Что, совсем рыбы нет? – забеспокоился Славка, который взял с собой удочку.
   – Я ж говорю, малость есть, но не прокормишься.
   Альжбетка нервно заходила около лошади, той это не понравилось, она фыркнула и заржала. Длинноногая красавица взвизгнула и, не скрывая навалившегося на нее страха, отскочила за надежную спину моей мамы и там замерла, изредка шмыгая носом.
   – Значит, люди там живут? – уточнила я.
   – Живут, куда им деться, да и магазинчик раз в неделю приезжает – терпимо.
   Старичок казался мне странноватым, но поговорить толком было больше не с кем.
   С поезда мы сошли вроде одни, я смотрела на перроне, не прошмыгнет ли тот неряшливый мужчина, но с этими вещами и охающей маман все же пару раз отвлеклась.
   Сейчас же в радиусе километра у нас точно был только один собеседник, и он находился перед нами.
   – А как туристы добираются до этой базы? – поинтересовалась я.
   Мой вопрос взбодрил Альжбетку, она вновь вышла на передний план и даже схватилась за край телеги.
   Старичок добродушно улыбнулся и ответил:
   – Пешком, на то они и туристы.
   Альжбетка ахнула.
   – Я же говорил, что далеко идти, – сказал Осиков, и моя мама посмотрела на него с любовью и уважением.
   – Так туда целый день топать, – тяжело вздохнула я.
   – Поменьше будет, – покачал головой дед. Он немного подумал, затушил окурок и добавил: – Часам к шести дойдете.
   – А сейчас сколько? – поинтересовалась Солька.
   – Восемь, – выдохнула возрастающее отчаяние Альжбетка и посмотрела на свои туфли с вечным десятисантиметровым каблуком.
   – А почему деревня вымерла? – поинтересовалась я.
   – Так молодежь в город, как и положено, подалась, а наш стариковский век недолог. Да вроде там скоро санаторию построят, там еще три дома из богатых есть, вроде они к санаторию дела имеют.
   – Понятно.
   Значит, до Луковки мы в лучшем случае дойдем к шести, но нам надо еще в сторону где-то с километр пройти – домик наш стоит на отшибе в лесу.
   – А давайте вы нас подвезете, а уж мы в долгу не останемся, – предложила я, с надеждой глядя на старичка.
   Он почесал затылок и сказал:
   – Моя лошаденка вас не потянет, да и мне совсем в другую сторону.
   – Тогда вы вещи повезете, а мы рядом пойдем, – вмешался Славка.
   – Никак невозможно, – закачал старикан головой, – мне в свою деревню надобно, я в Рыбацкой живу, вот сейчас продукты привезут, я нашим бабам куплю, что заказывали, и обратно.
   – Мы вам хорошо заплатим, – пообещал Осиков, приглаживая липкие волосины на голове.
   Он хорошо заплатит моими деньгами – молодец! Надо стащить у него банку с гелем, а то стыд и срам ходить с такой прической.
   – Нет, – решительно отказался старикан, – вот дорога, по ней и идите, не заблудитесь. Гулять даже полезно, это я вам говорю, как долгожитель здешних мест.
   Уточнять, сколько ему лет, я не стала, посмотрела на дорогу и скривилась – не очень-то хорошее у нее состояние.
   – А как же санаторий, ведь машины до него как-то добираются?
   – Это вам надо было еще одну остановку на поезде проехать, там шоссейная дорога, транспорта много.
   – Значит, мы дождемся следующего поезда и проедем эту необходимую остановку, – садясь на чемодан, сказала моя мама. Она стала усиленно обмахиваться панамой и кокетливо поглядывать на Арсения Захаровича.
   – Ждите, – пожал дед плечами, – следующий часам к семи вечера будет.
   Я зло посмотрела на Осикова – это он по старой памяти распорядился выходить именно здесь. К сожалению, краска стыда не залила его пухлое лицо.
   – Спасибо большое, – поблагодарила я старикана и повернулась к группе новоиспеченных туристов, – берем вещи и топаем по дороге.
   – Но может, есть какое-то другое решение?! – взмолилась Альжбетка.
   – Есть, – сказала я, – ты можешь остаться на перроне и ждать нашего возвращения.
   Конечно, проторчать здесь до вечера было не самым плохим вариантом, но на слова деда надеяться нельзя. Он с этим шоссе мог что-нибудь напутать. Приедем вечером на следующую станцию и будем, как слепые, в полутьме вышагивать... лучше уж идти по карте, да и Осиков, надеюсь, что-нибудь еще помнит. К тому же мне не давал покоя тот неряшливый тип. Сейчас его поблизости вроде нет, и можно надеяться, что пеший поход поможет нам затеряться в лесу.
   Распрощавшись с нашим собеседником, мы направились к дороге, ведущей к сокровищам.
   Славка, нагруженный тюками и чемоданами, шел впереди, за ним практически налегке с рюкзачком топал довольный Осиков. Не знаю, чему он так радовался, наверное, тому, что он оказался прав и нам все же придется пройти целую кучу километров, как в его старые добрые времена. Мама почему-то шла за руку с Солькой, та не особо сопротивлялась, скорее, просто смирилась с судьбой. Альжбетка плыла впереди меня, дабы я могла проследить, чтобы она не потерялась в лесу и не сбежала раньше времени, а я, собственно, замыкала все это шествие.
   Дорога сразу рванула в гору, что заставило нас пасть духом и крепче вцепиться в свои пожитки.
   – Надо было меньше брать вещей, – заныла Альжбетка, пройдя первый километр.
   – Я всегда тебе это говорю, – кивнула я.
   – Но как я могла поехать, не взяв свою косметику и кремы?!
   – Не забудь на привале подкраситься, если здесь водятся медведи, они это непременно оценят, – проворчала я, наступая Альжбетке на пятки.
   Она всхлипнула, достала свой мобильник и плаксиво заныла:
   – В этой глуши даже телефоны не работают.
   – Думаю, они заработают чуть позже, когда мы пройдем километров двадцать, там все же санаторий строят, – утешила я ее.
   К обеду ныли все. Я в душе тоже попискивала, но держалась, дабы быть примером для подражания и вселять уверенность в полудохлые сердца поникших туристов.
   – Это невозможно, – обмахивалась мама своей потерявшей вид панамой, – это же безумие какое-то!
   – А что у нас с едой? – спросила Солька.
   – Сырокопченая колбаса, сыр, печенье, консервы и еще какая-то мелочь, – отрапортовал Славка.
   – Давайте все это съедим, и тогда нам будет легче идти, – предложила Солька.
   – Вообще-то не нам, а Славке, потому что он тащит все это на себе, а потом неизвестно, что нас ждет впереди, дед сказал, что магазин там раз в неделю бывает.
   – Но мы же не собираемся там жить! – взмолилась Альжбетка. – Завтра же обратно к цивилизации.
   – Это все прекрасно, – сказала я, – но только, возможно, не все так просто.
   Не могла я в присутствии Славки и моей мамы открыто сказать про бриллианты, а Альжбетка забыла, что их надо еще найти.
   – А зачем мы туда направляемся? – поинтересовалась мама, откусывая половину помидорины. – Давайте найдем деревню поближе и поживем там.
   – Наш маршрут, мама, лежит именно в этом направлении, потому что мы пообещали Арсению Захаровичу проводить его к памятным местам.
   – Для него памятным, – охотно поддержала Солька, укладывая на колбасу яблоко и сыр и, как всегда, разламывая потом все вместе на кусочки.
   Осиков закивал.
   – Дело в том, что у Арсения Захаровича был друг, который погиб, и он хочет побывать в том месте, где они часто проводили время в молодости, это понятно? – спросила я.
   – Да, – улыбнулась мама. Видно, мысль, что мы все выполняем пожелания Арсения Захаровича, очень ее порадовала.
   – К тому же Арсений Захарович никак не допишет свою диссертацию, а на природе у него это получится лучше.
   Мама с нежностью и благоговением посмотрела на толстенького Осикова.
   – А как так оказалось, что вы познакомились? – не унималась мама.
   Вот ведь Славка молодец, ни одного вопроса в его голове не возникает, а тут...
   – Погибший друг Арсения Захаровича – мой бывший начальник, – ответила я, – так все и закрутилось, а теперь – собрали вещи и потопали вперед.
   Когда мы увидели речку, маленькие домики для туристов, огороженную территорию под строительство санатория, кусты смородины, два заброшенных колодца и старые покосившиеся деревенские дома, было уже около семи.
   Теперь все издали радостный стон.
   – Дошли, – только и смогла вымолвить Альжбетка и рухнула на местами пожелтевшую травку.
   – Дошли, – кивнула Солька, глядя на Славку влюбленными глазами.
   – Дошли, – подтвердила я, знакомясь с окрестностями.
   За небольшим кусочком леса виднелись крыши трех огромных домов.
   – Это где-то здесь, – засветился Арсений Захарович. Переминаясь с ноги на ногу, он стал нелепо подмигивать и кивать.
   Я взяла карту из его рук и углубилась в изучение бескрайних просторов необъятной Родины.
   Вот вокзал с названием станции, на которую мы прибыли еще утром, вот дорога, вот речка, вот крестик...
   – Нам туда, – сказала я, показывая в сторону трех роскошных домов.
   – Я никуда не пойду, – взмолилась Альжбетка.
   Секунду я размышляла. Подругу жалко, да и мама кажется неестественно бледной, нет, ей, конечно, к лицу, но...
   – Так, Славка, Альжбетка и ты, моя дорогая мамуля, идете на турбазу и требуете нам жилье. Ночь проведем здесь, узнайте насчет продуктов, и вообще, чувствуйте себя как дома, а мы, – я кивнула на Сольку и Осикова, – сходим по памятным местам.
   Альжбетка заулыбалась.
   – Даже не верится, – потирала руки Солька, перешагивая через корягу, – свернем за лесочек, и все – мы богаты!
   Арсений Захарович разделял ее оптимизм:
   – Домик в лесу, пройдем вглубь немного и осмотримся, там я уж точно сориентируюсь, не сомневайтесь.
   – Начнем искать коробку прямо сейчас, – закивала Солька, – чего тянуть, эх, жаль, лопату не взяли!
   Деревья то густели, сбиваясь в плотную кучу, то редели. Мы свернули, и нашим взорам представилась следующая картина. Приличный участок леса был вырублен, три роскошных дома стояли недалеко друг от друга, обнесенные массивными заборами, слышался лай собак, и легкий дымок от костра поднимался из-за забора одного из участков.
   – Теперь куда? – вопросительно спросила я, глядя на Осикова.
   На секунду он задумался, а потом предложил:
   – Это все обойдем и углубимся в лес, домик там.
   Интуиция моя уже дергалась и металась – не жди, Анька, ничего хорошего, не жди!
   Мы прошли по протоптанной дорожке и обогнули дома слева. Арсений Захарович бодро зашагал в лес, ничуть не сомневаясь в скорой победе, мы с меньшим энтузиазмом последовали за ним.
   – Арсений Захарович, – пропела Солька, – а вы на кого охотились, какие звери здесь водятся?
   – Что? – переспросил Осиков, оборачиваясь.
   Лицо его изменилось, и, поверьте мне, не в лучшую сторону. Он позеленел и скривился, точно съел что-то гадкое и кислое. Арсений Захарович явно смотрел не на Сольку, его взгляд устремлялся куда-то вдаль.
   – Вот оно, – только и смог он вымолвить и протянул руку вперед.
   Я обернулась.
   Забор с задней стороны крайнего дома был частично сделан из ровных, хорошо отшлифованных досок, а частично – из железной сетки, окрашенной в зеленый цвет. Помимо новеньких красивых построек на территории огороженного участка стоял неказистый маленький домик, с крышей, слегка съехавшей набок. Сомнений в душе не было – это и есть то, что мы искали.
   Моя любимая подруга ахнула, а Осиков привалился к дереву. Я воздержалась от оказания первой медицинской помощи, потому что не знала, кого спасать первым – Сольку я вроде знаю давно и прикипела к ней душой, но Арсений Захарович – тоже не чужой человек, почти отец.
   – Как же так... – пробормотал он, – как же так...
   Из того, что мы наблюдали, можно было сделать один неутешительный вывод. Домик теперь принадлежит хозяевам красивого особняка, и, чтобы нам добраться до бриллиантов, надо... нам надо очень, очень много везения...
   – Пойдемте все осмотрим, – вздохнула я, – только тихо.
   Мы обошли забор и остановились около ворот. Жизнь на интересующем нас участке шла своим чередом, о чем свидетельствовало белье, развешанное на балконе второго этажа.
   На воротах была приклеена небольшая бумажка. Яркий фломастер, еще не успевший выгореть на солнце, не пострадавший от непогоды лист... повесили недавно...
   «Срочно нужна горничная, по этому вопросу звонить три раза.
   Звонок справа».
   Что за дурацкое слово – «горничная»... Я, не раздумывая, сорвала объявление и сунула в карман.
   – Ты что, – спросила Солька, – работать к ним пойдешь?
   Про себя она такое, конечно же, не подумала.
   – А почему бы и нет, – задумчиво ответила я.
   – Вот и ладненько, вот и прекрасненько, – затанцевал около ворот Арсений Захарович.