Климова Юлия. Грымза с камелиями

Юлия Климова
Грымза с камелиями

Глава 1
День открытых дверей в сумасшедшем доме

   – А давайте поедем в Крым, – мечтательно выдохнула Солька.
   – Кое-кто, может, и поедет, а тебе, помнится, отпуска не давали, – ответила я.
   – Так что же, без меня поедешь?
   – Нет, зачем же, возьмем весь твой класс из двадцати восьми душ, оформим это как экскурсию в музей истории обороны «Аджимушкайских каменоломен», и вперед...
   – Если я очень попрошу, мне отпуск дадут, – надулась Солька.
   – Правильно, – согласилась я, – незаменимых учителей какой-то там ботаники у нас нет.
   По паспорту моя подруга – Ефросинья Андреевна Потапчукова. Имя свое она не очень-то жалует, так что мы зовем ее Солькой. Она преподает в школе ботанику и свято верит, что тем самым сеет доброе и вечное. Я частенько подкалываю ее, и мы даже время от времени ссоримся, но все же мы лучшие подруги, и с этим уже ничего не поделаешь.
   – А я, девочки, вчера из клуба уволилась, надоело в кордебалете ногами дрыгать, – сказала Альжбетка, разглядывая позолоченные часы, – как вам эти?
   Альжбетка очень яркий персонаж нашей троицы – эффектная тридцатилетняя дамочка с накладными ногтями и давно уже вросшими в пятки десятисантиметровыми каблуками. Она жутко комплексует из-за своего возраста, хотя, по моему скромному мнению, волноваться нечего – Альжбетка похожа на девушку с обложки глянцевого журнала и ни о каких морщинах речи пока не идет.
   А я Анна – вредная особа двадцати восьми лет. Симпатичная и стройная, хотя проблемы с лишним весом иногда серьезно нервируют мою закаленную житейскими трудностями душу. Подружек своих люблю трепетной сестринской любовью, но в педагогических целях особо не балую.
   Мы соседки – живем на одном этаже тихо и мирно, но иногда все же попадаем в разные истории и дружно из них выпутываемся. Совсем недавно нам пришлось изрядно поволноваться – нужно было срочно куда-нибудь приткнуть труп престарелого «жениха» Альжбетки, который скоропостижно скончался, не выдержав ее страстных объятий. А потом мы охотились за большими деньгами. Все закончилось нашей полной победой (мы получили десять процентов от трех найденных миллионов долларов), и теперь просто наслаждаемся жизнью – шатаемся по магазинам и тратим деньги на всякое барахло.
   – Часики – фигня, положи на место. И не прижимай к себе столько золота, сейчас в моде бижутерия, – провозгласила я, думая только о том, как бы уже выгнать Альжбетку из ювелирного: еще немного – и она скупит здесь абсолютно все.
   – Я есть хочу, – заныла Солька.
   Молодец, вовремя.
   – Сейчас найдем какую-нибудь забегаловку и отметим Альжбеткино увольнение.
   – И заодно твой отпуск, – поддержала меня Солька. Видно, есть ей хотелось очень сильно.
   Мы вышли из душного магазина и огляделись.
   – Смотри, – сказала Солька, глотая слюну, – вон харчевня «Толстая порося», пойдемте скорее, я мяса хочу.
   – Ну, порося, так порося, – согласилась я и решительно кивнула в сторону яркой вывески.
   Столики в небольшом зале были деревянные, как и положено во всех порядочных харчевнях, замасленные по углам и замызганные по краям.
   – Красота, – выдала Солька.
   – Кошмар, – сморщилась Альжбетка.
   Солька заказала столько, что можно было бы накормить бизона, но мы с Альжбеткой ее даже не одернули, ибо смотреть, как она ест, для нас особое развлечение.
   – Я вот хочу поехать за границу... – сказала Альжбетка, – пока не решила, куда. Отдохну дней десять...
   – Поезжайте вместе, – предложила Солька, открывая и выставляя перед собой баночки с горчичкой, соевым соусом и кетчупом.
   – Нет, у меня и паспорта заграничного не имеется, да и не хочу, – отмахнулась я, – еще подумаю, куда податься, время есть.
   – Может, мне все-таки дадут отпуск, – заныла Солька.
   – Ты что! Конец сентября, кто тебя сейчас отпустит, – развеяла все ее мечты Альжбетка.
   Учительница ботаники нахмурилась и стала раскладывать салат на три кучки: отдельно рис, отдельно кукурузу, отдельно крабовые палочки. Каждую кучку она полила разным соусом, а потом решительно все это перемешала.
   Альжбетка зажмурилась, ей стало плохо.
   – Значит, завтра у тебя последний рабочий день? – уточнила Солька.
   – Ага, – кивнула я, – приятненько, вроде и поработала немного, а отпуск заслужила.
   В фирме «Ланди» я вкалываю секретарем, первый мой начальник как-то очень быстро умер (в этом ему немножко помогли), зато второй... Ах! Воронцов Виктор Иванович из числа тех мужчин, которых называют Настоящими. Когда я его вижу, то просто млею, но, конечно же, держу себя в руках, чтобы он не догадался о моих пламенных чувствах к нему. Интуиция подсказывает, что я ему тоже нравлюсь. Эх! Эх!
   – Вот пока ты будешь в отпуске, какая-нибудь вертихвостка твоего Воронцова и окрутит, начальники, знаешь ли, не залеживаются, – сказала Альжбетка, поедая морковный салатик.
   – Так он у нее еще ни разу и не лежал... – влезла Солька.
   – Не будем о грустном, – вздохнула я. – Боюсь, после того, как он познакомился с моей чудесной маман, мне уже ничего не светит.
   Если вы пока не знакомы с моей мамой, то поверьте, все самое интересное у вас еще впереди.
   – Мы как-то неправильно живем, – сказала Солька, – зачем нам вообще эти начальники, давайте откроем собственное дело и будем сами себе хозяйками.
   Альжбетка внимательно посмотрела, как Солька раскручивает рулетик из баклажана и счищает с него творог, который потом намазывает на лаваш, а баклажан мажет горчицей и скручивает обратно, и сказала:
   – Хорошо бы, но мы ничего не умеем делать, и потом, денег для этого осталось маловато.
   – Если сложимся, то хватит, – отрезала Солька, запихивая в рот видоизмененный баклажан.
   – Идея хорошая, – одобрила я, – но пока повременим. Дайте хоть в отпуск спокойно смотаться. Вернусь, все обдумаем.
   Собственное дело – это, конечно, идея притягательная, и я знала: стоит мне хорошенько поразмышлять об этом, как меня уже будет не остановить... Плавное течение мыслей вдруг резко затормозилось – за окном стоял мужчина и пристально смотрел на нас...
   Вообще-то, он смотрел не на нас, а на Альжбетку. Тут ничего удивительного нет, Альжбетка у нас красивая, модная, стильная, и все на нее пялятся, и, пожалуй, к этому мы уже давно привыкли, но это был какой-то странный мужчина... Маленького росточка – метр шестьдесят, не больше, и полвека уж точно прожил на этом свете. Он был слишком упитан и напоминал гладкий, блестящий арбуз на прилавке магазина. Его реденькие волосы переливались на солнце, потому что изрядное количество геля накрепко прилепило их к лысоватой голове. Оторванный до середины карман на светлом пиджаке повис в каком-то отчаянии, и легкий ветерок то и дело приподнимал его края.
   Поверьте, такие мужчины не смотрят на Альжбетку: они смущаются, краснеют и убегают прочь, пожалуй, они даже боятся ее. Этот же представитель мужского населения планеты Земля, не зная робости и страха, неотрывно следил за нашей длинноногой красавицей, чем все больше и больше изумлял меня.
   – У тебя появился новый поклонник, – сказала я, кивая в сторону окна.
   Альжбетка обернулась и увидела толстячка. Мужчина не просто оживился... он запрыгал на одном месте, делая знаки, чтобы мы немедленно вышли.
   – Это вообще что? – удивленно спросила Альжбетта.
   – Мне кажется, он хочет с тобой познакомиться, – ответила я.
   – Нет, девочки, ну что это такое! Мы не пойдем к нему... мы же едим, в конце концов, – пряча за щекой кусок колбасы, сказала Солька.
   – Конечно, не пойдем, мне кажется, он какой-то странный, – заволновалась Альжбетта.
   Мужчина тем временем стал что-то выкрикивать и стучать кулаком по стеклу, чем привлек внимание широкоплечего охранника.
   Он подошел к нам и спросил:
   – Вы знаете этого человека?
   Альжбетка просто изменилась в лице:
   – Нет, нет! Сделайте же что-нибудь!
   – Не беспокойтесь, – сказал охранник, и через минуту мы увидели, как Альжбеткиного воздыхателя оттаскивают от окна за угол ресторана. Картина была душераздирающая – бедняга непрерывно цеплялся за воздух и издавал странные звуки, которые долетали до нас в виде приглушенного визга.
   – Интересно, чего он хотел? – кокетливо пожала плечами Альжбетка.
   – Телефончик твой, – удовлетворила я ее самолюбие.
   – А мне кажется, он о еде мечтал, – вздохнув, сказала Солька, – и мы поступили не очень хорошо, не по Божьим законам, так сказать...
   Альжбетка поперхнулась, но Солька сильно вошла в роль и наверняка уже представляла себя на классном часе перед томящимися учениками.
   – Надо было вынести кусочек хлеба или позвать к нам и накормить этого оголодавшего человека...
   – Сердобольная ты наша, – перебила я, пододвигая к Сольке свою тарелку.
   Молниеносно с моей тарелки исчезли грибы, селедка и картофельная котлета.
   На улицу мы вышли сытые и довольные.
   – Все же открыть свое дело, это неплохая идея, – напомнила нам Альжбетка, – вот говорю вам, мы бы справились.
   Направляясь к Альжбеткиной машине, мы обсуждали планы на будущее. Солька предлагала открыть частную школу, Альжбетка – ночной клуб, а я занималась тем, что разбивала все их идеи на лету и получала от этого какое-то волшебное удовольствие. Завтра мой последний рабочий день... я не увижу Воронцова целый месяц... как он будет без меня... а как я без него?..
   – Наконец-то! – послышался визгливый голос, и маленький толстенький мужчина бросился из-за остановки прямо на Альжбетку.
   Она ловко увернулась, а мужчина упал на свой воздушный живот и крякнул.
   – Вам помочь? – опасливо прячась за моей спиной, спросила Солька.
   Мужчина без чьей-либо помощи ловко вскочил на ноги и сделал еще один рывок в сторону Альжбетки.
   – Отдай, слышишь, отдай мои сокровища!!! – вскричал он, хватая ошарашенную Альжбетку за руку.
   Он ненормальный, он точно ненормальный...
   – Они мои, они по праву принадлежат мне! – прижимая онемевшую красотку к себе, восклицал маленький человечек.
   Мне кажется, что настала та минута, та историческая минута, когда в происходящее должна вмешаться я!
   – Позвольте, – начала я, отцепляя Воздушный Шарик от подруги, – все сокровища наша Альжбетта носит при себе, и чтобы иметь на них какие-либо права, вам надо сначала на ней жениться.
   Альжбетка жалобно посмотрела на меня, и я ей ответила взглядом – спокойно, женихи не всегда доживают до свадьбы.
   – О чем вы говорите? Мои сокровища... пусть отдаст... – заканючил мужчина.
   Лечить его, пожалуй, не будут... диагноз – безнадежен, решила я.
   – Хорошо, присаживайтесь, – сказала я, указывая на скамейку.
   Мужчина охотно сел, при этом его штаны задрались чуть ли не до колен, показывая всему миру пухленькие волосатые ножки.
   – Сокровища – это не тема для криков и пустой болтовни, согласны ли вы со мной, уважаемый? – осведомилась я, делая знаки девчонкам.
   Знаки мои означали – машина недалеко, как только я побегу, вы – за мной.
   – Я согласен, я с вами бесконечно согласен, – сцепив пальчики, заговорил мужчина.
   – Как вас зовут? – поинтересовалась я.
   – Я представлюсь, я с удовольствием представлюсь, – затараторил наш бесподобно милый собеседник, – Осиков Арсений Захарович, но вот только пусть она отдаст все, что принадлежит мне!
   Он ткнул пальцем в Альжбетку.
   – А когда она у вас это забрала? – поинтересовалась на всякий случай Солька.
   Я наклонила голову набок, давая команду «на старт».
   – Я вас первый раз вижу, – негодующе сказала Альжбетка, – и я ничего у вас не брала!
   – Вы не волнуйтесь, – сказала я, хватая за руку подскочившего Осикова. Чувствовалось, что его негодование сейчас польется через край. – Она, конечно же, вам все отдаст, вы имеете дело с порядочными людьми.
   Я наклонила голову еще ниже, отдавая команду «внимание». Солька прижала к себе сумку.
   – Отчасти я вас понимаю, – обратился Арсений Захарович к Альжбетке, – будь я на вашем месте, возможно, тоже отказывался бы и делал вид, что ничего не случилось... но все же я взываю к вашей совести, нельзя присваивать чужое имущество. Это мое сокровище, отдайте его мне! – Вдруг лицо Осикова побелело, и дрогнувшим голосом он спросил: – Вы же не потратили мое состояние?
   – Нет, – торопливо заверила я, – все в целости и сохранности, не беспокойтесь.
   – Тогда немедленно пойдемте, и вы вернете мое богатство.
   Я кивнула головой, отдавая последнюю команду – «марш», и мы сорвались с места...
   Все случилось так быстро, что бедный Осиков даже не понял, что произошло: он так и остался сидеть на скамейке с изумленным выражением лица.
   Хлопнули дверцы машины, и мы под рев мотора устремились вперед. Сдерживать смех было просто невозможно.
   – Альжбетка, отдай сокровища!!! – захлебываясь, пищала Солька.
   – Мне кажется, он верил в то, что говорил, – хихикала Альжбетка, – я уже стала сомневаться, а не брала ли я чего у этого толстячка?
   – Да он просто не в себе, – сказала я, – осеннее обострение.
   – Нет, но как он напирал, а как призывал к нашей совести?! – смеялась Солька.
   – Не к нашей, а к Альжбеткиной совести, – поправила я, – а интересно, почему он именно ее обвинил, почему только к ней приставал?
   – Потому что она, как фонарный столб, вся мошкара к ней летит, – сказала Солька.
   – Вовсе нет, посмотри на себя, разве кто-нибудь подумает, что у тебя могут быть сокровища, – тут же огрызнулась Альжбетка.
   – Да ну его, – отмахнулась я, – завтра у меня последний рабочий день, а потом отпуск, давайте мечтать о моем отпуске.
   – Поезжай в дом отдыха, познакомься с кем-нибудь, – посоветовала Альжбетка.
   – У тебя только одно в голове, – поддела Солька, – мужики, мужики, мужики!
   – Хорошо тебе говорить, у тебя Славка под боком... – ответила Альжбетка.
   – А у нее Воронцов есть.
   – В том-то и дело, что его у меня нет, – с грустью сказала я.
   – Вот пусть и едет отдыхать и заведет себе кого-нибудь, отвлечется, – прописала мне лекарство Альжбетка.
   Не так давно Солька стала встречаться с нашим общим соседом Славкой. Он отличный парень, так что ничего против этого союза мы не имеем. Подкалываем их иногда, но исключительно с добрыми побуждениями – жизнь влюбленных не должна быть скучной и однообразной. Раньше Славка пилил гробы, потом переметнулся на производство тумбочек. Вот когда Солька отправилась поздравлять его с этим повышением, тогда-то они и полюбили друг друга.
   – Ладно, – сказала я, – завтра куплю сослуживцам тортики, а себе толстый журнал по туризму и быстренько решу, куда податься. Конец сентября, я еще смогу найти пляж, на котором можно будет раскинуть свое бесподобное тело.
   Прекрасное утро. Ужасное утро.
   Кстати, я похудела еще на два килограмма, кушайте гречку и пейте зеленый чай!
   На работу собиралась быстро и ритмично – надо еще забежать в булочную недалеко от офиса и купить четыре торта.
   Я выдавила пасту на электрическую щетку и зажужжала. Наверное, за этим жужжанием я не сразу услышала Альжбеткин визг, но когда я оказалась на лестничной площадке, с пастой, стекающей изо рта, точно кровь у вампира, то увидела просто невероятную сцену.
   Дверь соседней квартиры была распахнута, на пороге стояла полуодетая Альжбетка, а на полу на коленях стоял Осиков Арсений Захарович и молил нашу богиню красоты и вожделения следующими словами:
   – Отдай мои сокровища, я прошу, отдай мои сокровища!!!
   Открылась дверь Солькиной квартиры, и заспанная, замотанная в одеяло учительница ботаники спросила:
   – Ему что, хлеба?
   – Нет, – покачала я головой, – ему сокровища.
   В этот момент открылась дверь лифта, и ко мне навстречу шагнула моя разлюбезная Мария Андреевна.
   – Мама, а ты-то тут какими судьбами? – изумилась я, глотая остатки пасты.
   – В отпуск я еду с тобой, – решительно заявила она и заинтересованно посмотрела на Осикова.
   Мир рухнул.

Глава 2
Мы возвращаем сокровища владельцу, но есть один нюанс...

   Я подняла Арсения Захаровича с пола и впихнула в Альжбеткину квартиру, туда же засеменила Солька, обмотанная одеялом. Вот теперь я могу разобраться со своей мамой!
   – О каком отпуске ты говоришь? – грозно спросила я.
   – О твоем, дорогая.
   – О МОЕМ! Так вот, мой отпуск – это мой отпуск, и я сама разберусь, как и где, а главное, с кем мне его проводить!
   – Ты грубишь матери!
   С одной стороны, она права, но лучше сразу взять ситуацию в свои руки, иначе я и не замечу, как мама окажется в моей багажной сумке.
   – Я опаздываю на работу, прости, мне надо бежать.
   Я нажала на кнопку лифта, и он гостеприимно раскрыл двери перед надувшейся от обиды мамой.
   – А кто этот очаровательный мужчина? – спросила она, поглядывая в приоткрытую дверь Альжбеткиной квартиры.
   – Маньяк!
   – Мне просто необходимо с ним познакомиться!
   Сказав это, мама направилась вовсе не в сторону лифта, а в сторону Альжбеткиной квартиры.
   Открывая дверь, она сладко произнесла:
   – Альжбетта, душечка, ты же не откажешь мне в чашечке кофе с дороги, мы так давно с тобой не виделись.
   На секунду я представила себе Альжбетку в полуобморочном состоянии.
   Ринувшись в свою квартиру, я запила остатки зубной пасты глотком ледяного вчерашнего чая, причесалась, посмотрела на себя в зеркало и сказала:
   – Чует мое сердце, не будет у тебя отпуска, все планеты сейчас выстраиваются в иной ряд, все звезды рисуют иные созвездия, не будет у тебя отпуска, не бу-дет!!!
   В офисе все суетились, никому и дела не было до того, что сегодня у меня последний рабочий день. Я разнесла тортики и печенье по любимым отделам и уже собиралась прибраться на столе, как из своего кабинета вынырнула Любовь Григорьевна и поманила меня пальцем.
   Любовь Григорьевна – финансовый директор, и, помимо рабочих моментов, нас связывает одна маленькая тайна: я ей помогла влюбить в себя одного очень милого юриста – Крошкина Илью Андреевича. Моя интуиция подсказывает, что все у них получится.
   Закрывая за мной дверь, она зашептала:
   – Он сделал мне предложение, ты можешь себе представить, он сделал мне предложение!
   – Надеюсь, – сказала я саркастично, – вы не сразу ответили согласием, а сказали, что года три подумаете.
   – Нет, – замотала головой директриса, – я почему-то сразу согласилась.
   – Странно, – пожала я плечами, еле сдерживая улыбку.
   Любовь Григорьевна смотрела на меня в замешательстве. Я засмеялась и обрушила на нее целый поток поздравлений и пожеланий.
   – Вы молодец! – воскликнула я. – С детишками не тяните, пока медицина бесплатная, надо торопиться. Он как сделал предложение, цветы подарил? Поздравляю, поздравляю, поздравляю!
   Я совсем закружила Любовь Григорьевну, и она, совершенно счастливая, рухнув на стул, стала обмахиваться розовой папкой.
   – Ты думаешь, я правильно поступила, что согласилась?
   – Само собой, зря мы, что ли, столько партизанили! Еще раз поздравляю.
   – Это все благодаря тебе, и я хочу, чтобы ты обязательно была на нашей свадьбе.
   – А когда свадьба? – поинтересовалась я.
   – Через две недели.
   – Так быстро?
   – Мы дней десять назад подали заявление, но я как-то смущалась сказать.
   – А я в отпуск отбываю, где-то на месяц, так что букетик ваш поймать не смогу, но вы его засушите, я потом его заберу.
   – Ах, ну да, Виктор Иванович что-то говорил...
   – Я уже и заявление написала.
   – Тогда поздравляю тебя с отпуском, что-то быстро тебе его дали.
   – Заслужила!
   Еле сдержалась, чтобы не захихикать. Финансовая директриса всегда ждет от меня какого-нибудь подвоха или чего-нибудь из ряда вон выходящего. Так и есть – Любовь Григорьевна покраснела.
   – Да нет, не тем способом, что вы подумали, все было куда прозаичнее.
   Просто я помогла Воронцову найти те самые миллионы, на проценты от которых мы теперь покупаем безделушки, вот он и решил меня так отблагодарить. У меня на столе зазвонил телефон, и я поспешила в приемную.
   – Фирма «Ланди».
   – Это я, – зашипела Альжбетка.
   – Не беспокойся, я тебя еще узнаю.
   – Как ты могла нас бросить в такой ситуации...
   – А что в мире делается?
   – Твоя мама шушукается и обхаживает этого промасленного Арсения Захаровича, Солька пошла на работу, а я тут одна с этими... это, конечно, твоя мама, но ты же понимаешь, что моя жизнь висит на волоске...
   – Я приду после обеда, надо утрясти кое-какие дела, я еще даже с Воронцовым не разговаривала.
   – Но это так долго!
   – Знаешь что, я с мамой прожила больше двадцати лет – и ничего, жива, здорова.
   – Но зато у тебя есть отклонения.
   – Какие такие отклонения? – заворчала я.
   – От нормы, – прошипела Альжбетка.
   – Сиди там и слушай, о чем они говорят, – зло прошипела я, – в конце концов, это ты стащила у бедного толстяка его последние сокровища!
   – Я не брала у него ничего, я даже его не знаю...
   – Вот иди и расскажи ему об этом, ему будет интересно.
   Я положила трубку, понимая, что это бесконечный разговор. Я, конечно, не завидую Альжбетке, общение с моей мамой может пагубно отразиться на ее психике, но мне временно не до этого, так что пусть немножко помучается.
   Приведя бумаги в порядок, известив всех о своем отпуске и ответив на кучу телефонных звонков, я посмотрела на дверь Воронцова – он еще не приезжал, и я его ждала.
   Что бы сказать ему такое... чтобы думал обо мне целый месяц? Я подошла к окну и размечталась. Хлопнула дверь, и я услышала знакомый голос:
   – У тебя неплохой вид сзади.
   Я резко развернулась.
   – Виктор Иванович, какого черта вы опаздываете на работу?!
   – Пойдем в кабинет, расскажу тебе все новости.
   Воронцов сразу направился к бару и налил в два бокала коньяк, мне не хотелось, но надо, так надо.
   – За твой отпуск, – сказал он и сделал глоток.
   – Спасибо, – ответила я и последовала его примеру, – вот вернусь, а вы тут без меня совсем зачахли, похудели, осунулись...
   Воронцов усмехнулся.
   – Я же как раз собирался рассказать тебе новость – я больше не буду работать здесь, у меня своих дел куча, порядок я навел, так что у тебя теперь появится новый начальник.
   – Что? – изумилась я.
   Эта новость меня вовсе не обрадовала. Воронцов – весьма обеспеченный человек и моим начальником, по сути, оказался случайно. Когда-то он подарил эту фирму своей сестре, и та доверила ее руководство мужу – Селезневу Валентину Петровичу. Супруг скончался, и Воронцов временно взял бразды правления в свои руки. Я очень надеялась, что это «временно» изменится на что-нибудь более постоянное. Например – навсегда.
   – После отпуска познакомишься с новым директором, а я возвращаюсь к своей прежней работе. На это место я нашел вполне толкового парня, так что, думаю, проблем не будет.
   – Вы что, – возмутилась я, – бросаете меня?
   – Отдаю в хорошие руки, – заулыбался Воронцов.
   Вот гад!
   – Ладно, – я резко встала и залпом допила коньяк, – надеюсь, он будет помоложе вас, а то, когда вы ходите, раздается скрип ваших древних суставов.
   С этими словами я вышла в приемную, и тут вновь зазвонил телефон.
   – Это я, – опять сказала Альжбетка.
   – И что дальше?
   – Мама твоя ушла.
   – Я рада за тебя, за себя и за всех, кто живет в нашем доме.
   – Но Осиков-то остался!
   – А что он делает?
   – Сидит и молчит.
   – Странно...
   – Ничего странного, – вздохнула Альжбетка, – я объяснила ему, что ты у нас главная, и что, пока ты не придешь, ничто с мертвой точки не сдвинется.
   – Какая ты молодец, лучше не придумаешь! Сама сокровища затырила, а я разбирайся.
   – Анечка, милая, я прошу тебя, приходи скорее, я боюсь его, ты же знаешь, я ничего не брала!
   Анечка, Анечка... Да, меня так зовут, и что дальше?! Вечно мне приходится решать все за всех.
   И вдруг мне стало действительно жалко Альжбетку, я вздохнула, мысленно прощаясь с Воронцовым, и сказала:
   – Скоро буду, жди меня.
   – Спасибо тебе.
   – А у Сольки сколько сегодня уроков?
   – Вроде три, тоже обещала скоро прийти.
   – Вот и ладненько, не волнуйся, мы без боя не сдадимся.
   Повесив трубку, я стала собирать свою сумку. Пусть только попробует меня остановить... Заглянула в дверь Воронцова и спросила:
   – А можно будет считать, что отпуск у меня с сегодняшнего дня?
   – Нет, нельзя, – ехидно сказал Воронцов.
   – До свидания, – буркнула я, закрывая дверь.
   В душе плескались грусть и обида. Ругать за то, что я сбегаю, Виктор Иванович меня не будет, это я знаю, да и неизвестно, вернусь ли я сюда после отпуска – не хочу другого директора. Не хочу!
   Когда я вышла на улицу, зазвонил мой мобильный.
   – Что надо? – спросила я, думая, что это уже Солька.
   – Отдохни хорошо, малышка, – услышала я голос Воронцова.
   – Ладно, – вяло ответила я.
   – Сверху у тебя тоже неплохой вид.
   Я задрала голову и увидела Воронцова около окна. Милый! Махнула ему рукой, показала язык и направилась к остановке. Много ли надо нам, ненормальным, для счастья...
   Дома у Альжбетки я застала следующую картину.
   Осиков сидел в кресле с газетой в руках (откуда, интересно, у Альжбетки в квартире газета?) и совершенно бесцеремонно болтал левой ногой в воздухе, нервируя бедную хозяйку. Она теребила край скатерти, робко надеясь, что этот кошмар – все же мираж, который растает в воздухе с минуты на минуту.
   – Добрый день, – отчеканила я.
   Осиков вскочил, отшвырнул газету – это оказался толстый рекламный проспект, и провозгласил: