Страница:
Он пошевелил руками, потом проверил ноги. Похоже, за сотрудничество он удостоился свободы движений, только вот надолго ли? Норрек полагал, что на «Ястребином огне» доспехи не доставят ему много неудобств. Чего им было ожидать — разве только что Норрек шагнет за борт и погрузится на дно морское? Хоть проблемы и множились, он не собирался пока сводить счеты с жизнью, особенно таким ужасным способом. Кроме того, Норрек сомневался, что ему удастся даже это, — доспехам он все еще нужен живым.
Не придумав, чем занять время, он решил попробовать уснуть. Несмотря на вонь — а возможно, именно из-за нее, — Норрек ухитрился задремать. К несчастью, его сны вновь оказались пугающими, ибо большей частью они даже не были его собственными.
Опять он жил как Бартук, получая удовольствие от чудовищных спектаклей, постановщиком которых и выступал. Поселения, не сразу признающие его господство, пали перед его праведным гневом, а городских старейшин и всех, сделавших неправильный выбор, топили, четвертовали, заживо сдирали с них кожу — в назидание прочим. Вижири, пойманные на шпионаже, превратились в жуткие канделябры, не только освещающие покои Полководца, но заставляющие дрожать даже его демонических слуг. Бил колокол…
…выдергивая благодарного Норрека из сна. Он заморгал, наконец сообразив, что действительно уснул, а теперь склянки зовут на ужин. Хотя солдат и сомневался, что здешняя еда придется ему по вкусу, чувство голода было так велико, что Норрек не мог больше игнорировать его. Кроме того, он не хотел рисковать — ведь доспехи опять вызовут демонов, чтобы накормить его. Сложно сказать, что они могут посчитать съедобным…
Закутавшись в плащ, боец шагнул наружу и увидел несколько потасканных угрюмых людей, спускающихся в недра корабля. Предположив, что они тоже собираются поесть, Норрек проследовал за ними в весьма ветхую на вид кают-компанию, где и получил ломоть черствого хлеба и миску с подозрительным мясом, заставившую добром вспомнить похлебку трактирщика-грабителя.
Один взгляд на сердитую группку убедил Норрека отправиться восвояси. Поднявшись с едой на палубу, он ненадолго задержался у перил, чтобы вдохнуть немного свежего морского воздуха, прежде чем снова спуститься в духоту каюты.
Ему на глаза попалась фигура, стоящая на окутанном туманом пирсе.
Миска выскользнула из рук, варево разлилось по палубе, но Норрек не заметил этого.
Фаузтин. Даже закутанный в балахон — это мог быть только Фаузтин, и никто другой!
Мертвые глаза бывшего товарища смотрели прямо на Норрека. Даже отсюда воин видел зияющую дыру на шее Вижири.
— Дурак! — взревел за спиной Норрека Каско. — Грязь! Ты мыть сам! Помощи нет!
Ошеломленный ветеран через плечо оглянулся на сердитого капитана, затем увидел пролитую похлебку. Пара кусков мяса шлепнулась на носок сапога Бартука.
— Мыть! Помощи нет! Нет сегодня еды! — И Каско захромал дальше, бормоча на своем родном языке нечто, без сомнения, унизительное для дьявольских чужаков.
Несмотря на ярость капитана, Норрек немедленно забыл, что остался без пищи, — его взгляд поспешно вернулся к пирсу в поисках…
Никого. Никакого мертвеца, наблюдающего за ним. Призрак испарился — если он вообще когда-нибудь там был.
Руки тряслись; солдат, пошатываясь, подался назад, не помня ни о чем, кроме представшего перед ним ужасного образа почти обезглавленного Фаузтина, мертвого Фаузтина с его пустыми осуждающими глазами…
Забыв о категорическом требовании капитана Каско убрать грязь с палубы (подходящее слово для мерзкого варева), Норрек поспешил в свою каюту, захлопнул за собой дверь и не осмеливался даже вздохнуть, пока снова не рухнул на койку.
Он проиграл битву. Призрак колдуна — первый очевидный знак этого. Норрек проиграл битву за свой рассудок. Ужас, через который ветерану довелось пройти к проклятых доспехах, наконец, уничтожил последние преграды, защищавшие его разум. Теперь наверняка путь к полному безумию будет короток. Теперь наверняка у него нет надежды спастись.
Теперь наверняка наследство Бартука потребует не только его тело, но и душу.
Усталая Кара Ночная Тень осматривала жалкий маленький портовый городок с некоторым отвращением. Привыкшая к красоте лесных дебрей и бережно проложенным по ним тропам, она находила, что этот порт Ги Кул провонял множеством немытых тел и слишком погряз в поклонении материальным ценностям. Как колдунья Кара понимала, что прижизненные деяния определяют существование после смерти, и считала, что оба аспекта заслуживают того, чтобы человек подходил к ним достойно. Но в том, что она увидела здесь за несколько минут, достойного было мало.
Потребовались большие усилия, чтобы попасть сюда так быстро, усилия, измотавшие ее физически и духовно и весьма истощившие магию. Каре страшно хотелось спать, но поскольку она не вполне понимала, почему оказалась именно здесь, ей нужно было хотя бы осмотреть территорию, и тогда ответы, возможно, найдутся сами собой.
После исчезновения доспехов Кровавого Полководца, бесценного кинжала и двух трупов юная колдунья воспользовалась всем своим умением, чтобы суметь определить хотя бы местонахождение всего вышеперечисленного,- и вот она здесь, в этом более чем скромном городишке. Как связаны порт и исчезнувшие вещи, Кара сказать не могла, но ничего хорошего это явно не предвещало. Девушка с удовольствием прибегла к помощи своих учителей, но время не ждало, и ее наставляли всегда и во всем полагаться на себя. Медлить было нельзя, иначе могут возникнуть трудности с отслеживанием путей, а этого она себе позволить не могла. Если воры намереваются увезти латы за море, она должна остановить их немедленно.
А что до возродившихся мертвецов-мстителей… она понятия не имела, что делать с этой беспокойной парочкой. Их действия не имеют ничего общего с тем, чему ее учили.
Игнорируя липкие взгляды матросов, Кара направилась в первую же обнаруженную гостиницу. Черноволосая колдунья рассчитывала поесть и собрать полезную информацию. Наверняка те, кто похитил доспехи Бартука, тоже не прочь выпить и закусить после столь тяжелого путешествия.
«Капитанская кухня», так именовалась гостиница, оказалась немного лучше, чем можно было ожидать. Хотя здание выглядело старым и обветшалым, седовласый хозяин поддерживал тут чистоту и порядок. Кара тотчас поняла, что он когда-то служил морским офицером, а черты его лица указывали на выходца из Западных Королевств. Обычно любезный, этот гигант с пышными бакенбардами не спорил с клиентами, возомнившими, что могут уйти, не заплатив. Несмотря на преклонный возраст, хозяин гостиницы легко разбирался с молодыми матросами, не только возвращая причитающиеся ему деньги, но и вышвыривая наглеца вон.
Именно это он и проделал только что. Вытирая руки о передник, владелец заметил новую гостью.
— Добрый вечер, миледи. — Он низко поклонился, несмотря на свою необъятную талию, и лицо его засветилось при виде девушки. — Капитан Ханс Джероннан, ваш покорный слуга. Своим появлением вы украсите, мое заведение.
Непривычная к столь открытой лести, Кара не нашла что ответить. Однако капитан Джероннан, очевидно, осознавший, что обескуражил ее, терпеливо ждал, когда гостья придет в себя.
— Спасибо, капитан, — наконец проговорила она. — Я бы хотела поесть и получить ответы на некоторые вопросы, если у вас, конечно, найдется время.
— Для вас, милая крошка, время у меня всегда найдется!
И он удалился, гудя что-то про себя. Кара почувствовала, что краснеет. Капитан Джероннан, несомненно, сыпал комплиментами без каких-либо далеко идущих намерений, но никакая подготовка темных магов не могла научить девушку тому, как принимать любезности при ее внешности. Кара знала, что некоторые собратья находят ее привлекательной, но среди последователей Рашмы внимание было простой формальностью.
Присев в боковой нише, Кара оглядела других посетителей. Большинство ели и пили, но кое у кого на уме было явно другое. Женщина в вопиюще-скандальном платье наклонилась к матросу — они должны были договориться о цене. Справа двое мужчин торговались, бубня что-то на незнакомом колдунье языке. Некоторые пялились на нее с нескрываемым интересом, совершенно бестактно, не то что капитан Джероннан. Один, слишком уж, по мнению девушки, засмотревшийся, получил в ответ ледяной взгляд ее серебристых глаз. Заметно дрожа, мужчина быстро отвернулся и с головой ушел в выпивку.
Трактирщик вернулся с блюдом жареной рыбы и каких-то морских овощей. Поставил его и кружку перед колдуньей.
— Это сидр. Самый слабенький напиток, который у меня нашелся, миледи.
Кара намеревалась рассказать ему кое-что о крепких травяных настоях последователей Рашмы, но предпочла снисходительно принять легкий напиток. Она взглянула на рыбу со специями, источающую весьма соблазнительный аромат. Конечно, Каре тут же страшно захотелось немедленно съесть ее. Но все же неплохо было бы узнать, во что это ей обойдется.
— Сколько с меня?
— Единственная плата — ваша компания.
Девушка разозлилась — она вспомнила о женщине, увивающейся вокруг одного из посетителей.
— Я не…
Хозяин глубоко огорчился:
— Нет, нет! Просто не так уж часто ко мне заглядывают прекрасные посетительницы. Я только имел в виду, что посижу здесь и отвечу на ваши вопросы, миледи! Ничего плохого… — Джероннан придвинулся поближе, нагнулся и прошептал: — И я прекрасно знаю, что значит надоедать тому, кто следует путями Рашмы!
— Вы знаете, кто я, и все же жаждете посидеть со мной?
— Миледи, я избороздил все моря и весь Великий Океан. Я видел много колдовства, но магами, которым всегда можно доверять, были и остаются приверженцы Рашмы…
Девушка, слегка улыбнувшись, пристально взглянула на трактирщика, и этого оказалось достаточно, чтобы его и без того румяные щеки вспыхнули маковым цветом.
— Тогда, возможно, вы тот человек, которому я могу доверить свои вопросы.
Капитан выпрямился.
— Только после того, как вы отведаете моих блюд и выскажете свое положительное мнение.
Кара отрезала маленький кусочек рыбы и осторожно попробовала его. После чего немедленно отрезала второй и отправила его вслед за первым.
Джероннан просиял:
— Вам понравилось?
И правда — понравилось. Восточные леса даруют множество чудесных приправ, но никогда еще девушка не ела такой рыбы. Кара расправилась с солидной порцией куда быстрее, чем ожидала, и наконец-то снова почувствовала себя человеком.
Капитан Джероннан извинился и занялся другими посетителями, но к тому времени, как прекрасная незнакомка поужинала, посетителей осталось всего лишь двое — парочка суровых на вид моряков, очевидно, слишком уставших, чтобы заниматься чем-то еще, кроме прихлебывания эля и поглощения пищи. Трактирщик уселся за стол напротив Кары и застыл в ожидании.
— Меня зовут Кара Ночная Тень, — начала она. — Вы знаете, кто я?
— Еще бы! Но я никогда не видел никого столь привлекательного, госпожа.
Кара пропустила очередной комплимент мимо ушей, не желая сворачивать на окольный путь любезностей.
— Капитан, не заметили ли вы здесь кого-нибудь необычного?
Он хмыкнул:
— В Ги Куле? Здесь было бы необычно встретить кого-нибудь обычного!
— А как насчет… как насчет человека, путешествующего с доспехами, возможно, привязанными к спине вьючного животного? — Кара сделала паузу перед следующим предположением. — Или просто человека в доспехах?
— У нас тут встречаются солдаты. Не так уж и редко.
— В темно-красной броне?
Джероннан нахмурился:
— Я бы помнил… но нет. Таких не было.
Это была отчаянная надежда. Кара хотела задать другой, более конкретный вопрос, но испугалась, что тогда поведение капитала перестанет быть непринужденным. Может, он и знаком с такими, как она, но некоторые темы могут оказаться слишком пугающими даже для него. Ходячие трупы — наверняка одна из таких тем.
Кара открыла рот, собираясь переменить тему, но с губ ее слетели не слова, а долгий зевок.
Хозяин встрепенулся:
— Простите за грубость и непонятливость, миледи, но выглядите вы куда бледнее, чем, вероятно, обычно. Думаю, вам надо хорошенько отдохнуть.
Она хотела разубедить его, но только снова зевнула.
— Возможно, вы и правы.
— У меня есть пара свободных комнат, госпожа. Для вас — бесплатно, и не возражайте, пусть это вас даже не беспокоит.
— Я заплачу. — Кара извлекла несколько монет из мешочка на поясе. — Этого хватит?
Большую часть он вернул ей:
— Хватит и столько… и не выставляйте напоказ свои деньги. Не у всех тут такая добрая душа, как у меня.
Колдунья едва могла пошевелиться. Ноги будто свинцом налились. Заклинания, которые они призвала для скорейшего перемещения сюда, почти исчерпали ее темную магию.
— Думаю, я сейчас же отправлюсь спать, если вы простите мой уход.
— Дайте мне еще несколько минут, госпожа. Боюсь, мои помощники еще не подготовили комнату. Просто оставайтесь здесь, я скоро вернусь!
Он исчез прежде, чем девушка успела возразить. Кара потянулась, стараясь не задремать. Заклинания и физические нагрузки вымотали ее, но усталость казалась куда более тяжелой, чем обычно, даже учитывая потраченные силы. Она начала подозревать…
Оперевшись на стол, она поднялась на ноги, одновременно поворачиваясь к дверям. Возможно, Кара ошиблась в капитане Хансе Джероннане. Возможно, у его обходительных манер есть оборотная сторона.
Тревожась о том, что мысли ее путаются, колдунья, пошатываясь, направилась к выходу, совершенно не заботясь о том, что подумают два матроса в углу. Когда она окажется снаружи, то, возможно, в мозгах у нее прояснится и она все обдумает заново. Да, несмотря на гнусную вонь порта, морской воздух, без сомнения, поможет вернуть равновесие.
Кара чуть не выпала в дверной проем, так ослабли ее ноги. И сразу же глубоко вдохнула. Часть тяжести в голове рассеялась, позволив, по крайней мере, воспринимать окружающее, но чернокудрой волшебнице нужно было больше. Она не сможет решить, что сделать с трактирщиком, пока вновь не обретет способности мыслить ясно.
Вдохнув еще раз, что помогло получше очистить голову, Кара ощутила, как вдруг на нее навалилось чувство невыносимой тяжести.
Она вгляделась в грязную пелену тумана и увидела фигуру в поношенном дорожном плаще, стоящую всего в нескольких шагах от нее. Лицо скрывалось под капюшоном, но невысокая Кара заметила показавшуюся бледную руку, сжимающую поблескивающий кинжал.
Кинжал из слоновой кости.
Кинжал Кары.
Вторая бледная рука поднялась и плавно откинула капюшон, открывая уже виденное однажды колдуньей лицо. Вижири из гробницы Бартука.
Горло у Вижири было разорвано.
— Твои чары… должны были… сработать лучше, — прокаркал голос из-за спины девушки.
Кара попыталась повернуться, но тело ее все еще двигалось слишком медленно. В то же время она поняла, что все ее тренировки, все искусство волшебства оказались не в состоянии помочь ей заметить даже не одного, а целых двух противников.
Второе бледное лицо мрачно улыбнулось ей — голова человека неестественно клонилась на сторону, словно не полностью соединяясь с телом.
Второй труп из гробницы. Жилистый мужчина со сломанной шеей.
— Ты не оставляешь нам… выбора.
Его рука поднялась, занося другой кинжал рукоятью вперед. Заторможенный мозг еще только воспринимал этот факт, а рука призрака уже опускалась.
Удар пришелся Каре Ночной Тени в висок, и она рухнула, наверняка расколов бы голову о каменную мостовую, но нежить, нанесшая удар, поймала ее тело. С поразительной бережностью призрак опустил оглушенную девушку на землю.
— Ты… действительно… не оставила нам… выбора.
И Кара потеряла сознание.
Глава 6
Не придумав, чем занять время, он решил попробовать уснуть. Несмотря на вонь — а возможно, именно из-за нее, — Норрек ухитрился задремать. К несчастью, его сны вновь оказались пугающими, ибо большей частью они даже не были его собственными.
Опять он жил как Бартук, получая удовольствие от чудовищных спектаклей, постановщиком которых и выступал. Поселения, не сразу признающие его господство, пали перед его праведным гневом, а городских старейшин и всех, сделавших неправильный выбор, топили, четвертовали, заживо сдирали с них кожу — в назидание прочим. Вижири, пойманные на шпионаже, превратились в жуткие канделябры, не только освещающие покои Полководца, но заставляющие дрожать даже его демонических слуг. Бил колокол…
…выдергивая благодарного Норрека из сна. Он заморгал, наконец сообразив, что действительно уснул, а теперь склянки зовут на ужин. Хотя солдат и сомневался, что здешняя еда придется ему по вкусу, чувство голода было так велико, что Норрек не мог больше игнорировать его. Кроме того, он не хотел рисковать — ведь доспехи опять вызовут демонов, чтобы накормить его. Сложно сказать, что они могут посчитать съедобным…
Закутавшись в плащ, боец шагнул наружу и увидел несколько потасканных угрюмых людей, спускающихся в недра корабля. Предположив, что они тоже собираются поесть, Норрек проследовал за ними в весьма ветхую на вид кают-компанию, где и получил ломоть черствого хлеба и миску с подозрительным мясом, заставившую добром вспомнить похлебку трактирщика-грабителя.
Один взгляд на сердитую группку убедил Норрека отправиться восвояси. Поднявшись с едой на палубу, он ненадолго задержался у перил, чтобы вдохнуть немного свежего морского воздуха, прежде чем снова спуститься в духоту каюты.
Ему на глаза попалась фигура, стоящая на окутанном туманом пирсе.
Миска выскользнула из рук, варево разлилось по палубе, но Норрек не заметил этого.
Фаузтин. Даже закутанный в балахон — это мог быть только Фаузтин, и никто другой!
Мертвые глаза бывшего товарища смотрели прямо на Норрека. Даже отсюда воин видел зияющую дыру на шее Вижири.
— Дурак! — взревел за спиной Норрека Каско. — Грязь! Ты мыть сам! Помощи нет!
Ошеломленный ветеран через плечо оглянулся на сердитого капитана, затем увидел пролитую похлебку. Пара кусков мяса шлепнулась на носок сапога Бартука.
— Мыть! Помощи нет! Нет сегодня еды! — И Каско захромал дальше, бормоча на своем родном языке нечто, без сомнения, унизительное для дьявольских чужаков.
Несмотря на ярость капитана, Норрек немедленно забыл, что остался без пищи, — его взгляд поспешно вернулся к пирсу в поисках…
Никого. Никакого мертвеца, наблюдающего за ним. Призрак испарился — если он вообще когда-нибудь там был.
Руки тряслись; солдат, пошатываясь, подался назад, не помня ни о чем, кроме представшего перед ним ужасного образа почти обезглавленного Фаузтина, мертвого Фаузтина с его пустыми осуждающими глазами…
Забыв о категорическом требовании капитана Каско убрать грязь с палубы (подходящее слово для мерзкого варева), Норрек поспешил в свою каюту, захлопнул за собой дверь и не осмеливался даже вздохнуть, пока снова не рухнул на койку.
Он проиграл битву. Призрак колдуна — первый очевидный знак этого. Норрек проиграл битву за свой рассудок. Ужас, через который ветерану довелось пройти к проклятых доспехах, наконец, уничтожил последние преграды, защищавшие его разум. Теперь наверняка путь к полному безумию будет короток. Теперь наверняка у него нет надежды спастись.
Теперь наверняка наследство Бартука потребует не только его тело, но и душу.
Усталая Кара Ночная Тень осматривала жалкий маленький портовый городок с некоторым отвращением. Привыкшая к красоте лесных дебрей и бережно проложенным по ним тропам, она находила, что этот порт Ги Кул провонял множеством немытых тел и слишком погряз в поклонении материальным ценностям. Как колдунья Кара понимала, что прижизненные деяния определяют существование после смерти, и считала, что оба аспекта заслуживают того, чтобы человек подходил к ним достойно. Но в том, что она увидела здесь за несколько минут, достойного было мало.
Потребовались большие усилия, чтобы попасть сюда так быстро, усилия, измотавшие ее физически и духовно и весьма истощившие магию. Каре страшно хотелось спать, но поскольку она не вполне понимала, почему оказалась именно здесь, ей нужно было хотя бы осмотреть территорию, и тогда ответы, возможно, найдутся сами собой.
После исчезновения доспехов Кровавого Полководца, бесценного кинжала и двух трупов юная колдунья воспользовалась всем своим умением, чтобы суметь определить хотя бы местонахождение всего вышеперечисленного,- и вот она здесь, в этом более чем скромном городишке. Как связаны порт и исчезнувшие вещи, Кара сказать не могла, но ничего хорошего это явно не предвещало. Девушка с удовольствием прибегла к помощи своих учителей, но время не ждало, и ее наставляли всегда и во всем полагаться на себя. Медлить было нельзя, иначе могут возникнуть трудности с отслеживанием путей, а этого она себе позволить не могла. Если воры намереваются увезти латы за море, она должна остановить их немедленно.
А что до возродившихся мертвецов-мстителей… она понятия не имела, что делать с этой беспокойной парочкой. Их действия не имеют ничего общего с тем, чему ее учили.
Игнорируя липкие взгляды матросов, Кара направилась в первую же обнаруженную гостиницу. Черноволосая колдунья рассчитывала поесть и собрать полезную информацию. Наверняка те, кто похитил доспехи Бартука, тоже не прочь выпить и закусить после столь тяжелого путешествия.
«Капитанская кухня», так именовалась гостиница, оказалась немного лучше, чем можно было ожидать. Хотя здание выглядело старым и обветшалым, седовласый хозяин поддерживал тут чистоту и порядок. Кара тотчас поняла, что он когда-то служил морским офицером, а черты его лица указывали на выходца из Западных Королевств. Обычно любезный, этот гигант с пышными бакенбардами не спорил с клиентами, возомнившими, что могут уйти, не заплатив. Несмотря на преклонный возраст, хозяин гостиницы легко разбирался с молодыми матросами, не только возвращая причитающиеся ему деньги, но и вышвыривая наглеца вон.
Именно это он и проделал только что. Вытирая руки о передник, владелец заметил новую гостью.
— Добрый вечер, миледи. — Он низко поклонился, несмотря на свою необъятную талию, и лицо его засветилось при виде девушки. — Капитан Ханс Джероннан, ваш покорный слуга. Своим появлением вы украсите, мое заведение.
Непривычная к столь открытой лести, Кара не нашла что ответить. Однако капитан Джероннан, очевидно, осознавший, что обескуражил ее, терпеливо ждал, когда гостья придет в себя.
— Спасибо, капитан, — наконец проговорила она. — Я бы хотела поесть и получить ответы на некоторые вопросы, если у вас, конечно, найдется время.
— Для вас, милая крошка, время у меня всегда найдется!
И он удалился, гудя что-то про себя. Кара почувствовала, что краснеет. Капитан Джероннан, несомненно, сыпал комплиментами без каких-либо далеко идущих намерений, но никакая подготовка темных магов не могла научить девушку тому, как принимать любезности при ее внешности. Кара знала, что некоторые собратья находят ее привлекательной, но среди последователей Рашмы внимание было простой формальностью.
Присев в боковой нише, Кара оглядела других посетителей. Большинство ели и пили, но кое у кого на уме было явно другое. Женщина в вопиюще-скандальном платье наклонилась к матросу — они должны были договориться о цене. Справа двое мужчин торговались, бубня что-то на незнакомом колдунье языке. Некоторые пялились на нее с нескрываемым интересом, совершенно бестактно, не то что капитан Джероннан. Один, слишком уж, по мнению девушки, засмотревшийся, получил в ответ ледяной взгляд ее серебристых глаз. Заметно дрожа, мужчина быстро отвернулся и с головой ушел в выпивку.
Трактирщик вернулся с блюдом жареной рыбы и каких-то морских овощей. Поставил его и кружку перед колдуньей.
— Это сидр. Самый слабенький напиток, который у меня нашелся, миледи.
Кара намеревалась рассказать ему кое-что о крепких травяных настоях последователей Рашмы, но предпочла снисходительно принять легкий напиток. Она взглянула на рыбу со специями, источающую весьма соблазнительный аромат. Конечно, Каре тут же страшно захотелось немедленно съесть ее. Но все же неплохо было бы узнать, во что это ей обойдется.
— Сколько с меня?
— Единственная плата — ваша компания.
Девушка разозлилась — она вспомнила о женщине, увивающейся вокруг одного из посетителей.
— Я не…
Хозяин глубоко огорчился:
— Нет, нет! Просто не так уж часто ко мне заглядывают прекрасные посетительницы. Я только имел в виду, что посижу здесь и отвечу на ваши вопросы, миледи! Ничего плохого… — Джероннан придвинулся поближе, нагнулся и прошептал: — И я прекрасно знаю, что значит надоедать тому, кто следует путями Рашмы!
— Вы знаете, кто я, и все же жаждете посидеть со мной?
— Миледи, я избороздил все моря и весь Великий Океан. Я видел много колдовства, но магами, которым всегда можно доверять, были и остаются приверженцы Рашмы…
Девушка, слегка улыбнувшись, пристально взглянула на трактирщика, и этого оказалось достаточно, чтобы его и без того румяные щеки вспыхнули маковым цветом.
— Тогда, возможно, вы тот человек, которому я могу доверить свои вопросы.
Капитан выпрямился.
— Только после того, как вы отведаете моих блюд и выскажете свое положительное мнение.
Кара отрезала маленький кусочек рыбы и осторожно попробовала его. После чего немедленно отрезала второй и отправила его вслед за первым.
Джероннан просиял:
— Вам понравилось?
И правда — понравилось. Восточные леса даруют множество чудесных приправ, но никогда еще девушка не ела такой рыбы. Кара расправилась с солидной порцией куда быстрее, чем ожидала, и наконец-то снова почувствовала себя человеком.
Капитан Джероннан извинился и занялся другими посетителями, но к тому времени, как прекрасная незнакомка поужинала, посетителей осталось всего лишь двое — парочка суровых на вид моряков, очевидно, слишком уставших, чтобы заниматься чем-то еще, кроме прихлебывания эля и поглощения пищи. Трактирщик уселся за стол напротив Кары и застыл в ожидании.
— Меня зовут Кара Ночная Тень, — начала она. — Вы знаете, кто я?
— Еще бы! Но я никогда не видел никого столь привлекательного, госпожа.
Кара пропустила очередной комплимент мимо ушей, не желая сворачивать на окольный путь любезностей.
— Капитан, не заметили ли вы здесь кого-нибудь необычного?
Он хмыкнул:
— В Ги Куле? Здесь было бы необычно встретить кого-нибудь обычного!
— А как насчет… как насчет человека, путешествующего с доспехами, возможно, привязанными к спине вьючного животного? — Кара сделала паузу перед следующим предположением. — Или просто человека в доспехах?
— У нас тут встречаются солдаты. Не так уж и редко.
— В темно-красной броне?
Джероннан нахмурился:
— Я бы помнил… но нет. Таких не было.
Это была отчаянная надежда. Кара хотела задать другой, более конкретный вопрос, но испугалась, что тогда поведение капитала перестанет быть непринужденным. Может, он и знаком с такими, как она, но некоторые темы могут оказаться слишком пугающими даже для него. Ходячие трупы — наверняка одна из таких тем.
Кара открыла рот, собираясь переменить тему, но с губ ее слетели не слова, а долгий зевок.
Хозяин встрепенулся:
— Простите за грубость и непонятливость, миледи, но выглядите вы куда бледнее, чем, вероятно, обычно. Думаю, вам надо хорошенько отдохнуть.
Она хотела разубедить его, но только снова зевнула.
— Возможно, вы и правы.
— У меня есть пара свободных комнат, госпожа. Для вас — бесплатно, и не возражайте, пусть это вас даже не беспокоит.
— Я заплачу. — Кара извлекла несколько монет из мешочка на поясе. — Этого хватит?
Большую часть он вернул ей:
— Хватит и столько… и не выставляйте напоказ свои деньги. Не у всех тут такая добрая душа, как у меня.
Колдунья едва могла пошевелиться. Ноги будто свинцом налились. Заклинания, которые они призвала для скорейшего перемещения сюда, почти исчерпали ее темную магию.
— Думаю, я сейчас же отправлюсь спать, если вы простите мой уход.
— Дайте мне еще несколько минут, госпожа. Боюсь, мои помощники еще не подготовили комнату. Просто оставайтесь здесь, я скоро вернусь!
Он исчез прежде, чем девушка успела возразить. Кара потянулась, стараясь не задремать. Заклинания и физические нагрузки вымотали ее, но усталость казалась куда более тяжелой, чем обычно, даже учитывая потраченные силы. Она начала подозревать…
Оперевшись на стол, она поднялась на ноги, одновременно поворачиваясь к дверям. Возможно, Кара ошиблась в капитане Хансе Джероннане. Возможно, у его обходительных манер есть оборотная сторона.
Тревожась о том, что мысли ее путаются, колдунья, пошатываясь, направилась к выходу, совершенно не заботясь о том, что подумают два матроса в углу. Когда она окажется снаружи, то, возможно, в мозгах у нее прояснится и она все обдумает заново. Да, несмотря на гнусную вонь порта, морской воздух, без сомнения, поможет вернуть равновесие.
Кара чуть не выпала в дверной проем, так ослабли ее ноги. И сразу же глубоко вдохнула. Часть тяжести в голове рассеялась, позволив, по крайней мере, воспринимать окружающее, но чернокудрой волшебнице нужно было больше. Она не сможет решить, что сделать с трактирщиком, пока вновь не обретет способности мыслить ясно.
Вдохнув еще раз, что помогло получше очистить голову, Кара ощутила, как вдруг на нее навалилось чувство невыносимой тяжести.
Она вгляделась в грязную пелену тумана и увидела фигуру в поношенном дорожном плаще, стоящую всего в нескольких шагах от нее. Лицо скрывалось под капюшоном, но невысокая Кара заметила показавшуюся бледную руку, сжимающую поблескивающий кинжал.
Кинжал из слоновой кости.
Кинжал Кары.
Вторая бледная рука поднялась и плавно откинула капюшон, открывая уже виденное однажды колдуньей лицо. Вижири из гробницы Бартука.
Горло у Вижири было разорвано.
— Твои чары… должны были… сработать лучше, — прокаркал голос из-за спины девушки.
Кара попыталась повернуться, но тело ее все еще двигалось слишком медленно. В то же время она поняла, что все ее тренировки, все искусство волшебства оказались не в состоянии помочь ей заметить даже не одного, а целых двух противников.
Второе бледное лицо мрачно улыбнулось ей — голова человека неестественно клонилась на сторону, словно не полностью соединяясь с телом.
Второй труп из гробницы. Жилистый мужчина со сломанной шеей.
— Ты не оставляешь нам… выбора.
Его рука поднялась, занося другой кинжал рукоятью вперед. Заторможенный мозг еще только воспринимал этот факт, а рука призрака уже опускалась.
Удар пришелся Каре Ночной Тени в висок, и она рухнула, наверняка расколов бы голову о каменную мостовую, но нежить, нанесшая удар, поймала ее тело. С поразительной бережностью призрак опустил оглушенную девушку на землю.
— Ты… действительно… не оставила нам… выбора.
И Кара потеряла сознание.
Глава 6
Норрек не покидал каюты, пока не пришло время завтрака. Никто не разговаривал с ним, а капитан Каско так и не простил пассажира, оставившего грязь на палубе. Норрек был даже благодарен за отсутствие общения, не желая, чтобы хоть кто-нибудь помешал его возвращению в безопасность каюты.
Ночью он спал урывками, преследуемый не только снами о славе Бартука, но и ужасным образом мстительного духа Фаузтина, явившегося покарать его. И пока «Ястребиный огонь» наконец не отчалил, ветеран не успокоился. В открытом море беспокойные призраки наверняка не станут преследовать его. Когда же корабль закачался на волнах, рассекая носом штормящую воду, Норреку стало уже казаться, будто он просто вообразил себе зловещее привидение, что тот, кого он принял за Фаузтина, был всего лишь еще одним Вижири, а то и вовсе порождением взбаламученного мозга солдата.
Последнее более походило на правду. В конце концов, Норрек ужасно измучен проклятыми доспехами. Его не покидали воспоминания о гробнице, о резне в таверне. Латы полководца довели его до предела, вынуждая шагать по горам без сна и отдыха, да еще такими темпами, каких не вынесло бы большинство мужчин. Если бы не тот факт, что лишь часть усилий принадлежала ему самому, Норрек подозревал, что давно бы опочил.
Чем дальше от берега уходил «Ястребиный огонь», тем сильнее становилась зыбь. С каждым стоном корабля в Норреке нарастала уверенность, что в какой-то момент море раскрошит ветхий корабль в труху. И все же «Ястребиный огонь» продолжал продвигаться, оседлывая одну волну за другой. Кроме того, несмотря на пеструю внешность капитана Каско и его разношерстную команду, экипаж отлично справлялся' с судном. Матросы ловко взлетали вверх по канатам и суетились на палубах, держа корабль в готовности ко встрече со стихиями.
Усмирить они не могли разве что шторм. Небо неотвратимо чернело, там и тут его рассекали сполохи молний. Ветер усиливался, сгибая мачты и пытаясь разорвать паруса. Норрек, наконец-то оказавшийся снаружи, поспешно вцепился в перила — волна толкнула «Ястребиный огонь» в бок.
— Право руля! — кричал где-то Каско.- Право руля!
Рулевой подчинился приказу, но ветер и вода восстали против него. На помощь кинулся второй член экипажа, и, лишь приложив огромные усилия, пара выполнила указание капитана.
Наконец полил дождь, и поток с небес заставил Норрека спрятаться в каюту. Он не только ничего не знал о мореплавании, но, облаченный в доспехи, рисковал жизнью каждый раз, приближаясь к перилам. Одна злая волна — и он полетит за борт.
Грязная лампадка, яростно качающаяся под потолком, отчаянно, но тщетно пыталась осветить каюту. Норрек шлепнулся на койку и попытался думать. Он еще не полностью отбросил надежду избавиться от треклятых лат, но по-прежнему даже понятия не имел, что делать. Тут требуется могущественный маг, а он не знал никого с такими способностями. Если бы только можно было попросить Фаузтина…
Воспоминания о виденном на причале — или вроде бы виденном — вернулись, вновь бросив Норрека в дрожь. Лучше забыть о Фаузтине — и о Сэдане тоже. Они мертвы.
Настала ночь, но шторм не утих. Норрек заставил себя спуститься за похлебкой и в первый раз заметил, что часть экипажа озирает его не только с равнодушием и презрением. Теперь несколько взглядов казались почти дружелюбными. Дружелюбными, но все же пугающими. Норрек не сомневался, что это связано с доспехами. Кто он? — должно быть, удивлялись они. Доспехи говорили о силе и власти. Зачем же такому, как он, путешествовать на столь убогой посудине, как «Ястребиный огонь»?
И снова он забрал еду в каюту, предпочтя одиночество. На этот раз пища оказалась чуть более аппетитной, или, возможно, предыдущее варево так сожгло язык солдата, что он лишился вкусовых ощущений. Норрек проглотил все до капли, лег и попробовал уснуть. Он не жаждал вновь увидеть сны о Бартуке, и кошмары о гробнице отнюдь не привлекали его. Но усталый боец просто проваливался в дрему и знал, что бороться с изнеможением не стоит. Даже жестокая качка «Ястребиного огня» не помогала держать глаза открытыми…
— Так… хорошо… отдохнуть, — раздался скрипучий, но по-прежнему знакомый голос.- Но ведь… говорят… грешники недостойны… покоя… а?
Норрек с выпучившимися глазами вскочил на ноги. Фитиль в лампе едва тлел, но даже при этом крохотном огоньке солдат видел, что в комнатенке больше никого нет.
— Проклятие!
Очередной кошмар. Глядя на лампу, Норрек сообразил, что мог уснуть, даже не сознавая этого. Голос звучал в его голове, и нигде больше. Голос ныне потерянного товарища…
Голос Сэдана.
Грянул гром. «Ястребиный огонь» содрогнулся. Норрек ухватился за край койки, потом снова попытался лечь и расслабиться.
— Надо было… послушаться Фаузтина… Норрек. Теперь уже… может быть… слишком поздно.
Он оцепенел, лишь взгляд метнулся к двери.
— Иди к нам, друг… к Фаузтину… и ко мне.
Норрек выпрямился.
— Сэдан?
Ответа не последовало, но снаружи каюты заскрипели доски, словно кто-то прошел по ним и теперь остановился у самой двери.
— Кто там?
«Ястребиный огонь» накренился, и Норрек чуть не покатился кубарем. Солдат прижался к переборке, взгляд его не отрывался от двери. Неужели он вообразил и этот хриплый, рождающийся в муках голос Триста?
После кошмара в гробнице прошло несколько дней, измотавших нервы опытного бойца хуже любого сражения, но все же что-то тянуло Норрека к двери. Весьма вероятно, что, когда он откроет ее, там никого не окажется. Сэдана и Вижири там быть не может, они не поджидают друга, так безжалостно убившего их. Такое случается только в страшных историях, рассказанных шепотом у ночных костров.
Но и о чудовищных разумных латах Норрек до сих пор не слыхал.
И снова скрипнули доски палубы. Норрек стиснул зубы, потянулся к щеколде…
Рука в перчатке резко повернулась — и запылала зловещим красным.
Норрек отдернул перчатку, удивленно наблюдая за внезапно потускневшим свечением. Он протянул руку снова, и на этот раз ничего не случилось. Успокаивая себя, Норрек отодвинул засов и настежь распахнул дверь…
Дождь и ветер обрушились на него, но никакой жуткой фигуры, обвиняюще грозящей ему костлявым пальцем, снаружи не было.
Натягивая плащ, Норрек поспешил на палубу; взгляд его метнулся влево, потом вправо. Где-то на носу маячили размытые силуэты матросов, сражающихся с парусами, но — ни следа воображаемых фантомов.
Чьи-то тяжелые шаги заставили его повернуться к корме — оттуда на бак бежал один из людей Каско. Человек миновал бы Норрека, даже не взглянув на него, но солдат остановил его. Не обращая внимания на свирепое выражение лица матроса, он прокричал:
— Ты никого здесь не видел? Никто не стоял около моей каюты?
Моряк фыркнул что-то на чужом языке и отпрянул от Норрека, словно от прокаженного. Солдат проводил взглядом убегающего, а затем посмотрел на перила. В голову ему пришла нелепая мысль, но все же, рискуя жизнью, он шагнул к краю и перегнулся через поручни.
Волны безостановочно бились об истрепанный временем корпус «Ястребиного огня», словно изо всех сил пытаясь проломить деревянную обшивку, наполнить собой брюхо корабля и утащить судно и его обитателей в пучину, к гибели. Море бурлило, иногда вздымая волны так высоко, что Норрек с трудом различал небеса.
Но предполагаемого посетителя видно не.было. Мстительный призрак не цеплялся за борт. Значит, не простившие убийцу тени Сэдана Триста и Фаузтина не стояли под дверью каюты. Он просто вообразил их, как и раньше.
— Ты! Что ты делать снаружи? Внутрь! Внутрь!
С носа к Норреку приближался хромающий капитан Каско, несказанно разгневанный тем, что его единственный пассажир бросил вызов стихиям. Норрек, впрочем, сомневался, что это связано с заботой капитана о его, Норрека, благополучии. В сердитых словах Каско звучал страх.
— Что? Что-то не так?
— Не так?! — рявкнул иссохший, словно мумия, моряк.- Не так? Ничего не так! В каюту! Тут шторм! Ты дурак?
Борясь с соблазном ответить «да» на вопрос Каско, Норрек все же не решился вступать с капитаном в спор. Под пристальным взором колченогого моряка он вернулся в каюту, закрыв дверь и избавившись таким образом от хмурой образины Каско. Через секунду Норрек услышал шарканье удаляющегося капитана.
Мысль попытаться опять уснуть совершенно не привлекала Норрека, но тем не менее он попробовал. Сперва в мозгу у него бушевали вопросы, на которые — все, кроме одного, — старый боец мог ответить. Этот единственный вопрос касался красной латной печатки — отчего она начала светиться как раз перед тем, как он решил выйти на поиски? Если за дверью не притаилась опасность, зачем доспехам принимать такие меры защиты? Правда, контроль над ним латы сейчас не взяли, но все же в их действиях, несомненно, была какая-то цель. Норрек заснул, все еще размышляя над поведением доспехов. И не пошевелился, пока залп грома, тряхнувший каюту, не сбросил его с койки. Сбитый с толку солдат тщетно пытался определить, долго ли он спал. Шторм вовсю свирепствовал, и Норрек сделал вывод, что прикорнул всего на пару часов. Бури, которые ему пришлось пережить, редко длились больше дня, хотя он и предполагал, что в открытом море все может быть несколько иначе.
Разминая затекшие руки и ноги, Норрек потянулся и попробовал задремать снова.
Громкий треск, совершенно не похожий на гром, резко сорвал его с постели. Солдат узнал бы этот звук, даже если бы ему не доводилось слышать его раньше. Это был звук ломающегося дерева.
А на корабле, во время дикого шторма, этот звук означает гибель для всех.
Ночью он спал урывками, преследуемый не только снами о славе Бартука, но и ужасным образом мстительного духа Фаузтина, явившегося покарать его. И пока «Ястребиный огонь» наконец не отчалил, ветеран не успокоился. В открытом море беспокойные призраки наверняка не станут преследовать его. Когда же корабль закачался на волнах, рассекая носом штормящую воду, Норреку стало уже казаться, будто он просто вообразил себе зловещее привидение, что тот, кого он принял за Фаузтина, был всего лишь еще одним Вижири, а то и вовсе порождением взбаламученного мозга солдата.
Последнее более походило на правду. В конце концов, Норрек ужасно измучен проклятыми доспехами. Его не покидали воспоминания о гробнице, о резне в таверне. Латы полководца довели его до предела, вынуждая шагать по горам без сна и отдыха, да еще такими темпами, каких не вынесло бы большинство мужчин. Если бы не тот факт, что лишь часть усилий принадлежала ему самому, Норрек подозревал, что давно бы опочил.
Чем дальше от берега уходил «Ястребиный огонь», тем сильнее становилась зыбь. С каждым стоном корабля в Норреке нарастала уверенность, что в какой-то момент море раскрошит ветхий корабль в труху. И все же «Ястребиный огонь» продолжал продвигаться, оседлывая одну волну за другой. Кроме того, несмотря на пеструю внешность капитана Каско и его разношерстную команду, экипаж отлично справлялся' с судном. Матросы ловко взлетали вверх по канатам и суетились на палубах, держа корабль в готовности ко встрече со стихиями.
Усмирить они не могли разве что шторм. Небо неотвратимо чернело, там и тут его рассекали сполохи молний. Ветер усиливался, сгибая мачты и пытаясь разорвать паруса. Норрек, наконец-то оказавшийся снаружи, поспешно вцепился в перила — волна толкнула «Ястребиный огонь» в бок.
— Право руля! — кричал где-то Каско.- Право руля!
Рулевой подчинился приказу, но ветер и вода восстали против него. На помощь кинулся второй член экипажа, и, лишь приложив огромные усилия, пара выполнила указание капитана.
Наконец полил дождь, и поток с небес заставил Норрека спрятаться в каюту. Он не только ничего не знал о мореплавании, но, облаченный в доспехи, рисковал жизнью каждый раз, приближаясь к перилам. Одна злая волна — и он полетит за борт.
Грязная лампадка, яростно качающаяся под потолком, отчаянно, но тщетно пыталась осветить каюту. Норрек шлепнулся на койку и попытался думать. Он еще не полностью отбросил надежду избавиться от треклятых лат, но по-прежнему даже понятия не имел, что делать. Тут требуется могущественный маг, а он не знал никого с такими способностями. Если бы только можно было попросить Фаузтина…
Воспоминания о виденном на причале — или вроде бы виденном — вернулись, вновь бросив Норрека в дрожь. Лучше забыть о Фаузтине — и о Сэдане тоже. Они мертвы.
Настала ночь, но шторм не утих. Норрек заставил себя спуститься за похлебкой и в первый раз заметил, что часть экипажа озирает его не только с равнодушием и презрением. Теперь несколько взглядов казались почти дружелюбными. Дружелюбными, но все же пугающими. Норрек не сомневался, что это связано с доспехами. Кто он? — должно быть, удивлялись они. Доспехи говорили о силе и власти. Зачем же такому, как он, путешествовать на столь убогой посудине, как «Ястребиный огонь»?
И снова он забрал еду в каюту, предпочтя одиночество. На этот раз пища оказалась чуть более аппетитной, или, возможно, предыдущее варево так сожгло язык солдата, что он лишился вкусовых ощущений. Норрек проглотил все до капли, лег и попробовал уснуть. Он не жаждал вновь увидеть сны о Бартуке, и кошмары о гробнице отнюдь не привлекали его. Но усталый боец просто проваливался в дрему и знал, что бороться с изнеможением не стоит. Даже жестокая качка «Ястребиного огня» не помогала держать глаза открытыми…
— Так… хорошо… отдохнуть, — раздался скрипучий, но по-прежнему знакомый голос.- Но ведь… говорят… грешники недостойны… покоя… а?
Норрек с выпучившимися глазами вскочил на ноги. Фитиль в лампе едва тлел, но даже при этом крохотном огоньке солдат видел, что в комнатенке больше никого нет.
— Проклятие!
Очередной кошмар. Глядя на лампу, Норрек сообразил, что мог уснуть, даже не сознавая этого. Голос звучал в его голове, и нигде больше. Голос ныне потерянного товарища…
Голос Сэдана.
Грянул гром. «Ястребиный огонь» содрогнулся. Норрек ухватился за край койки, потом снова попытался лечь и расслабиться.
— Надо было… послушаться Фаузтина… Норрек. Теперь уже… может быть… слишком поздно.
Он оцепенел, лишь взгляд метнулся к двери.
— Иди к нам, друг… к Фаузтину… и ко мне.
Норрек выпрямился.
— Сэдан?
Ответа не последовало, но снаружи каюты заскрипели доски, словно кто-то прошел по ним и теперь остановился у самой двери.
— Кто там?
«Ястребиный огонь» накренился, и Норрек чуть не покатился кубарем. Солдат прижался к переборке, взгляд его не отрывался от двери. Неужели он вообразил и этот хриплый, рождающийся в муках голос Триста?
После кошмара в гробнице прошло несколько дней, измотавших нервы опытного бойца хуже любого сражения, но все же что-то тянуло Норрека к двери. Весьма вероятно, что, когда он откроет ее, там никого не окажется. Сэдана и Вижири там быть не может, они не поджидают друга, так безжалостно убившего их. Такое случается только в страшных историях, рассказанных шепотом у ночных костров.
Но и о чудовищных разумных латах Норрек до сих пор не слыхал.
И снова скрипнули доски палубы. Норрек стиснул зубы, потянулся к щеколде…
Рука в перчатке резко повернулась — и запылала зловещим красным.
Норрек отдернул перчатку, удивленно наблюдая за внезапно потускневшим свечением. Он протянул руку снова, и на этот раз ничего не случилось. Успокаивая себя, Норрек отодвинул засов и настежь распахнул дверь…
Дождь и ветер обрушились на него, но никакой жуткой фигуры, обвиняюще грозящей ему костлявым пальцем, снаружи не было.
Натягивая плащ, Норрек поспешил на палубу; взгляд его метнулся влево, потом вправо. Где-то на носу маячили размытые силуэты матросов, сражающихся с парусами, но — ни следа воображаемых фантомов.
Чьи-то тяжелые шаги заставили его повернуться к корме — оттуда на бак бежал один из людей Каско. Человек миновал бы Норрека, даже не взглянув на него, но солдат остановил его. Не обращая внимания на свирепое выражение лица матроса, он прокричал:
— Ты никого здесь не видел? Никто не стоял около моей каюты?
Моряк фыркнул что-то на чужом языке и отпрянул от Норрека, словно от прокаженного. Солдат проводил взглядом убегающего, а затем посмотрел на перила. В голову ему пришла нелепая мысль, но все же, рискуя жизнью, он шагнул к краю и перегнулся через поручни.
Волны безостановочно бились об истрепанный временем корпус «Ястребиного огня», словно изо всех сил пытаясь проломить деревянную обшивку, наполнить собой брюхо корабля и утащить судно и его обитателей в пучину, к гибели. Море бурлило, иногда вздымая волны так высоко, что Норрек с трудом различал небеса.
Но предполагаемого посетителя видно не.было. Мстительный призрак не цеплялся за борт. Значит, не простившие убийцу тени Сэдана Триста и Фаузтина не стояли под дверью каюты. Он просто вообразил их, как и раньше.
— Ты! Что ты делать снаружи? Внутрь! Внутрь!
С носа к Норреку приближался хромающий капитан Каско, несказанно разгневанный тем, что его единственный пассажир бросил вызов стихиям. Норрек, впрочем, сомневался, что это связано с заботой капитана о его, Норрека, благополучии. В сердитых словах Каско звучал страх.
— Что? Что-то не так?
— Не так?! — рявкнул иссохший, словно мумия, моряк.- Не так? Ничего не так! В каюту! Тут шторм! Ты дурак?
Борясь с соблазном ответить «да» на вопрос Каско, Норрек все же не решился вступать с капитаном в спор. Под пристальным взором колченогого моряка он вернулся в каюту, закрыв дверь и избавившись таким образом от хмурой образины Каско. Через секунду Норрек услышал шарканье удаляющегося капитана.
Мысль попытаться опять уснуть совершенно не привлекала Норрека, но тем не менее он попробовал. Сперва в мозгу у него бушевали вопросы, на которые — все, кроме одного, — старый боец мог ответить. Этот единственный вопрос касался красной латной печатки — отчего она начала светиться как раз перед тем, как он решил выйти на поиски? Если за дверью не притаилась опасность, зачем доспехам принимать такие меры защиты? Правда, контроль над ним латы сейчас не взяли, но все же в их действиях, несомненно, была какая-то цель. Норрек заснул, все еще размышляя над поведением доспехов. И не пошевелился, пока залп грома, тряхнувший каюту, не сбросил его с койки. Сбитый с толку солдат тщетно пытался определить, долго ли он спал. Шторм вовсю свирепствовал, и Норрек сделал вывод, что прикорнул всего на пару часов. Бури, которые ему пришлось пережить, редко длились больше дня, хотя он и предполагал, что в открытом море все может быть несколько иначе.
Разминая затекшие руки и ноги, Норрек потянулся и попробовал задремать снова.
Громкий треск, совершенно не похожий на гром, резко сорвал его с постели. Солдат узнал бы этот звук, даже если бы ему не доводилось слышать его раньше. Это был звук ломающегося дерева.
А на корабле, во время дикого шторма, этот звук означает гибель для всех.