Страница:
красясь, не румянясь, не молодясь, никогда не выказываясь и не подделываясь,
она оставляет все это стареющим "нормальным"... Когда я вижу отчаявшуюся
иву, я - понимаю Сафо".
В рассуждениях Цветаевой явно чувствуется рефлексия об ее собственных
отношениях с Парнок. Современные лесбиянки нашли бы немало возражений на
доводы Цветаевой. Но для Цветаевой любовь к женщине - только часть, немного
больше половины ее сложной натуры. Да и время, когда все это происходило и
осмысливалось, было совсем не похоже на сегодняшнее.
Происхождение Г. связано с
социально-бытовыми условиями, у
подавляющего большинства лиц,
предающихся Г., эти извращения
прекращаются, как только субъект
попадает в благоприятную
социальную обстановку... В советском
обществе, с его здоровой
нравственностью, Г. как половое
извращение считается позорным и
преступным. Советское уголовное
законодательство предусматривает
наказуемость Г., за исключением тех
случаев, где Г. является одним из
проявлений выраженного психич.
расстройства.
Большая Советская Энциклопедия, 2 изд
Октябрьская революция прервала естественный процесс развития
гомосексуальной культуры в России. Большевики ненавидели всякую
сексуальность, которая не поддавалась государственному контролю и не имела
репродуктивного значения. Кроме того, как и европейские левые, они
ассоциировали однополую любовь с разложением господствующих классов и были
убеждены, что с победой пролетарской революцию все сексуальные извращения
исчезнут.
Инициатива отмены антигомосексуального законодательства после
Февральской революции принадлежала не большевикам, а кадетам и анархистам.
Тем не менее, после Октября, с отменой старого Уложения о наказаниях
соответствующие его статьи также утратили силу. В уголовных кодексах РСФСР
1922 и 1926 гг. гомосексуализм не упоминается, хотя там, где он был сильнее
всего распространен, в исламских республиках Азербайджане, Туркмении и
Узбекистане, а также в христианской Грузии соответствующие законы
сохранились.
Советские медики и юристы очень гордились прогрессивностью своего
законодательства. На Копенгагенском конгрессе Всемирной лиги сексуальных
реформ (1928) оно даже ставилось в пример другим странам. В 1930 г. Марк
Серейский писал в "Большой Советской энциклопедии": "Советское
законодательство не знает так называемых преступлений, направленных против
нравственности. Наше законодательство, исходя из принципа защиты общества,
предусматривает наказание лишь в тех случаях, когда объектом интереса
гомосексуалистов становятся малолетние и несовершеннолетние..".
Однако формальная декриминализации содомии не означала прекращения
уголовных преследований гомосексуалов под флагом борьбы с совращением
несовершеннолетних и с "непристойным поведением". Официальная позиция
советской медицины и юриспруденции в 1920-е годы сводилась к тому, что
гомосексуализм - не преступление, а трудноизлечимая или даже вовсе
неизлечимая болезнь: "Понимая неправильность развития гомосексуалиста,
общество не возлагает и не может возлагать вину за нее на носителя этих
особенностей... Подчеркивая значение истоков, откуда такая аномалия растет,
наше общество рядом профилактических и оздоровительных мер создает все
необходимые условия к тому, чтобы жизненные столкновения гомосексуалистов
были возможно безболезненнее и чтобы отчужденность, свойственная им,
рассосалась в новом коллективе".
Тем не менее уже в 1920-х гг. возможности открытого философского и
художественного обсуждения этой темы, открывшиеся в начале XX века,
постепенно были сведены на-нет. Дальше стало еще хуже. 17 декабря 1933 г.
было опубликовано Постановление ВЦИК, которое 7 марта 1934 г. стало законом,
согласно которому "мужеложство" снова стало уголовным преступлением, эта
норма вошла в уголовные кодексы всех советских республик. По статье 121
Уголовного кодекса РСФСР, мужеложство каралось лишением свободы на срок до 5
лет, а в случае применения физического насилия или его угроз, или в
отношении несовершеннолетнего, или с использованием зависимого положения
потерпевшего, - на срок до 8 лет. В январе 1936 г. нарком юстиции Николай
Крыленко заявил, что гомосексуализм - продукт разложения эксплуататорских
классов, которые не знают, что делать; в социалистическом обществе,
основанном на здоровых принципах, таким людям, по словам Крыленко, вообще не
должно быть места. Гомосексуализм был, таким образом, прямо "увязан" с
контрреволюцией. Позже советские юристы и медики говорили о гомосексуализме
преимущественно как о проявлении "морального разложения буржуазии", дословно
повторяя аргументы германских фашистов.
Статья 121 затрагивала судьбы многих тысяч людей. В 1930-1980-х годах
по ней ежегодно осуждались и отправлялись в тюрьмы и лагеря около 1000
мужчин. В конце 1980-х их число стало уменьшаться. По данным Министерства
юстиции РФ, в 1989 г. по статье 121 в России были приговорены 538, в 1990 -
497, в 1991 - 462, в первом полугодии 1992 г. - 227 человек.
Система гулага сама способствовала распространению гомосексуальности
Криминальная сексуальная символика, язык и ритуалы везде и всюду тесно
связаны с иерархическими отношениям господства и подчинения, они более или
менее универсальны почти во всех закрытых мужских сообществах. В
криминальной среде реальное или условное (достаточно произнести, даже не
зная их смысла, определенные слова или выполнить некий ритуал) изнасилование
- прежде всего средство установления или поддержания властных отношений.
Жертва, как бы она ни сопротивлялась, утрачивает свое мужское достоинство и
престиж, а насильник, напротив, их повышает. При "смене власти" прежние
вожаки, в свою очередь, насилуются и тем самым необратимо опускаются вниз
иерархии. Дело не в сексуальной ориентации и даже не в отсутствии женщин, а
в основанных на грубой силе социальных отношениях господства и подчинения и
освящающей их знаковой системе, которая навязывается всем вновь пришедшим и
передается из поколения в поколение.
Самые вероятные кандидаты на изнасилование - молодые заключенные. При
медико-социологическом исследовании 246 заключенных, имевших известные
лагерной администрации гомосексуальные контакты, каждый второй сказал, что
был изнасилован уже в камере предварительного заключения, 39 процентов - по
дороге в колонию и 11 процентов - в самом лагере. Большинство этих мужчин
ранее не имели гомосексуального опыта, но после изнасилования, сделавшего их
"опущенными", у них уже не было пути назад.
Ужасающее положение "опущенных" и разгул сексуального насилия в тюрьмах
и лагерях подробно описаны в многочисленных диссидентских воспоминаниях
(Андрея Амальрика, Эдуарда Кузнецова, Вадима Делоне, Леонида Ламма и других)
и рассказах тех, кто сам сидел по 121 статье или стал жертвой сексуального
насилия в лагере (Геннадий Трифонов, Павел Масальский, Валерий Климов и
другие). Вот свидетельство очевидца:
"В пидоры попадают не только те, кто на воле имел склонность к
гомосексуализму (в самом лагере предосудительна только пассивная роль), но и
по самым разным поводам. Иногда достаточно иметь миловидную внешность и
слабый характер. Скажем, привели отряд в баню. Помылись (какое там мытье:
кран один на сто человек, шаек не хватает, душ не работает), вышли в
предбанник. Распоряжающийся вор обводит всех оценивающим взглядом. Решает:
"Ты, ты и ты - остаетесь на уборку", - и нехорошо усмехается. Пареньки, на
которых пал выбор, уходят назад в банное помещение. В предбанник с гоготом
вваливается гурьба знатных воров. Они раздеваются и, сизоголубые от сплошной
наколки, поигрывая мускулами, проходят туда, где только что исчезли наши
ребята. Отряд уводят. Поздним вечером ребята возвращаются заплаканные и
кучкой забиваются в угол. К ним никто не подходит. Участь их определена".
Сходная, хотя и менее жесткая система, бытовала и в женских лагерях,
где грубые, мужеподобные и носящие мужские имена "коблы" помыкали зависящими
от них "ковырялками". Если мужчинам-уголовникам удавалось прорваться в
женский лагерь, высшей доблестью считалось изнасиловать "кобла", который
после этого был обязан покончить самоубийством.
Администрация тюрьмы или лагеря, даже при желании, практически
бессильна изменить эти отношения, предпочитая использовать их в собственных
целях. Угроза "опидарасить" часто использовалась следователями и охраной
лагерей, чтобы получить от жертвы нужные показания или завербовать ее.
Из криминальной субкультуры, которая пронизала собой все стороны жизни
советского общества, соответствующие нравы распространились и в армии.
"Неуставные отношения", дедовщина, тираническая власть старослужащих над
новобранцами часто включают явные или скрытые элементы сексуального насилия.
По словам журналиста Ю. Митюнова, опросившего более 1000
военнослужащих, техника изнасилования повсюду одна и та же: как правило,
после отбоя двое-трое старослужащих отводят намеченную жертву в сушилку,
каптерку или другое уединенное место (раньше популярны были ленинские
комнаты) и, подкрепляя свою просьбу кулаками, предлагают "обслужить
дедушку". В обмен на уступчивость "солобону" предлагается "хорошая жизнь" -
освобождение от нарядов и покровительство. Выполняются обещания крайне
редко, и легковерный, о сексуальной роли которого становится скоро известно
всей роте, весь срок службы несет двойные тяготы и навсегда остается
"сынком", прислуживая даже ребятам своего призыва.
Статья 121 дамокловым мечом нависала и над теми, кто не сидел в
тюрьмах. Милиция и КГБ вели списки всех действительных и подозреваемых
гомосексуалов, используя эту информацию в целях шантажа. Эти списки,
разумеется, существуют и поныне.
Поскольку однополая любовь в любой форме была вне закона, до конца 1991
г. "голубым" и лесбиянкам было негде открыто встречаться с себе подобными. В
больших городах существовали известные места, так называемые "плешки", где
собирался соответствующий контингент, однако страх разоблачения и шантажа
лишает такие контакты человеческого тепла и интимности. Экстенсивный
безличный секс резко увеличивал риск заражения венерическими заболеваниями.
Опасаясь разоблачения, люди избегали обращаться к врачам или делали это
слишком поздно. Еще труднее было выявить источник их заражения. Ни о какой
правовой защите гомосексуалов не могло быть и речи. Организованные группы
хулиганов, иногда при негласной поддержке милиции, провоцируют, шантажируют,
грабят, избивают и даже убивают "голубых", лицемерно изображая себя
защитниками общественной нравственности и называя действия "ремонтом".
Поскольку геи боялись сообщать о таких случаях в милицию, большая часть
преступлений оставалась безнаказанной, а потом работники милиции их же
обвиняли в том, что они являются рассадниками преступности. Убийства с целью
ограбления сплошь и рядом изображались следствием якобы свойственной
гомосексуалам особой патологической ревности и т.д.
Статью 121 нередко использовали также для расправы с инакомыслящими,
набавления лагерных сроков и т.д. Часто из этих дел явственно торчали
ослиные уши КГБ. Так было, например, в начале 1980-х годов с известным
ленинградским археологом Львом Клейном, процесс которого с начала и до конца
дирижировался местным КГБ, с грубым нарушением всех процессуальных норм.
Применение закона было избирательным. Известные деятели культуры, если
они не вступали с конфликт с властями, пользовались своего рода иммунитетом,
на их "наклонности" смотрели сквозь пальцы, но стоило не угодить
влиятельному начальству, как закон тут же пускался в дело. Так сломали жизнь
великого армянского кинорежиссера Сергея Параджанова. Во второй половине
1980-х годов подвергли позорному суду, уволили с работы и лишили почетных
званий главного режиссера Ленинградского Театра Юного Зрителя Народного
артиста РСФСР Зиновия Корогодского и т.д.
Судебные репрессии усугублялись мрачным заговором молчания, который
распространялся даже на такие академические сюжеты, как фаллические культы
или античная педерастия. В сборнике русских переводов Марциала было выпущено
88 стихотворений, при переводах арабской поэзии любовные стихи, обращенные к
мальчикам, переадресовывались девушкам и т.п.
"Неназываемость" еще больше усиливала психологическую трагедию
советских "голубых", которые не могли даже понять, кто они такие. Не
помогала им и медицина. Когда в 1970-х г.г. стали выходить первые книги по
сексопатологии, гомосексуализм трактовался в них как опасное "половое
извращение". Даже наиболее либеральные и просвещенные советские
сексопатологи и психиатры, поддерживавшие декриминализацию гомосексуализма,
за редкими исключениями, по сей день считают его болезнью и воспроизводят в
своих трудах многочисленные нелепости и отрицательные стереотипы,
существующие в массовом сознании. Такая же картина существует в педагогике.
Эпидемия СПИДа еще больше ухудшила положение. В 1986 г. заместитель
Министра здравоохранения и Главный санитарный врач СССР академик медицины
Николай Бургасов публично заявил: "У нас в стране отсутствуют условия для
массового распространения заболевания: гомосексуализм как тяжкое половое
извращение преследуется законом (статья УК РСФСР 121), проводится постоянная
работа по разъяснению вреда наркотиков". Когда СПИД уже появился в СССР,
руководители государственной эпидемиологической программы в своих публичных
выступлениях опять-таки винили во всем гомосексуалов, представляя их
носителями не только вируса приобретенного иммунодефицита, но и всякого
прочего зла. Эта линия продолжается и поныне.
А надо вам заметить, что
гомосексуализм в нашей стране изжит
хоть и окончательно, но не целиком.
Вернее, целиком, но не полностью. А
вернее даже так: целиком и
полностью, но не окончательно. У
публики ведь что сейчас на уме? Один
только гомосексуализм.
Венедикт Ерофеев
Начиная с 1987 г., вопрос о том, что такое гомосексуализм и как
относиться к "голубым",- считать ли их больными, преступниками или жертвами
судьбы, - стал широко обсуждаться на страницах массовой, особенно
молодежной, печати, по радио и на телевидении. Из журналистских очерков и
опубликованных писем гомосексуалов, лесбиянок и их родителей рядовые
советские люди впервые стали узнавать об искалеченных судьбах, милицейском
произволе, судебных репрессиях, сексуальном насилии в тюрьмах, лагерях, в
армии и о трагическом, неизбывном одиночестве людей, обреченных жить в
постоянном страхе и не могущих встретить себе подобных. Каждая такая
публикация вызывала целый поток противоречивых откликов.
Проблема декриминализации гомосексуализма в юридических кругах
обсуждалась давно. О нелогичности статьи 121 Уголовного кодекса РСФСР
говорилось уже в учебнике уголовного права М. Шаргородского и П. Осипова
(1973). Ведущий специалист в области половых преступлений профессор А.Н.
Игнатов поднимал этот вопрос перед руководством Министерства Внутренних дел
СССР в 1979 г. Сам я безуспешно пытался опубликовать статью на эту тему в
журнале "Советское государство и право" в 1982 г. В пользу отмены статьи 121
приводился целый ряд доводов: несоответствие советского законодательства
нормам и принципам международного права; его противоречие общим
представлениям современной науки; соображения гуманитарного порядка, то, что
люди не свободны в выборе сексуальной ориентации; отсутствие внутренней
логики в самой правовой системе, карающей только мужской гомосексуализм;
социальный ущерб в результате отчуждения гомосексуалов от общества и
заталкивания их в грязное подполье; санитарно-гигиенические соображения, в
частности, трудности борьбы с венерическими заболеваниями; неизбежность
злоупотреблений со стороны правоохранительных органов.
Однако процесс декриминализации гомосексуальности затянулся до мая 1993
г. Сделано это было главным образом под давлением международного
общественного мнения, чтобы обеспечить вступление России в Совет Европы,
причем сделано втихую, без широкого оповещения и разъяснения в средствах
массовой информации.
Окончательно это закреплено в новом Уголовном кодексе РФ, вступившем в
силу с 1 января 1997 г. Хотя вообще отказаться от упоминания мужеложства,
как предлагали некоторые специалисты, законодатели не решились, теперь
наказываются только насильственные действия или совершенные в отношении
несовершеннолетних. Статья 132 "Насильственные действия сексуального
характера" предусматривает, что "мужеложство, лесбиянство или иные действия
сексуального характера с применением насилия или угрозы его применения к
потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием
беспомощного положения потерпевшего (потерпевшей), наказываются лишением
свободы на срок от трех до шести лет." Фигурировавшее в разных вариантах
законопроекта "удовлетворение половой потребности в извращенных формах"
исчезло. Статья 133 "Понуждение к действиям сексуального характера" карает
"понуждение лица к половому сношению, мужеложству, лесбиянству или
совершению иных действий сексуального характера путем шантажа, угрозы
уничтожения, повреждения или изъятия имущества либо с использованием
материальной или иной зависимости потерпевшего".
Упоминание лесбиянства, которого не было ни в одном русском уголовном
законодательстве, формально есть шаг назад, но фактически это своеобразная,
хотя довольно комичная, дань принципу равенства полов. Наконец, статьей 134
установлен единый легальный возраст согласия - 14 лет, независимо от пола
участников. Это можно считать большим шагом вперед.
Определенные положительные сдвиги в отношении к сексуальным
меньшинствам произошли и в общественной психологии. Советское общество
отличалось крайней нетерпимостью к любому инакомыслию и необычному
поведению, даже совершенно невинному, гомосексуалы же были самой
стигматизированной социальной группой. При Всесоюзном опросе ВЦИОМ в ноябре
1989 г. на вопрос "Как следовало бы поступать с гомосексуалистами?" 33
процента опрошенных ответили - "ликвидировать", 30 процентов -
"изолировать", 10 процентов - "предоставить самим себе" и только 6 процентов
- "помогать". За прошедшие девять лет уровень гомофобии в России заметно
понизился, хотя все еще остается одним из самых высоких в мире.
Геи и лесбиянки стали видимыми и слышимыми. Однополая любовь стала
модной темой средств массовой информации, связанные с нею проблемы открыто
обсуждаются на ТВ и в массовых газетах. В кинотеатрах и по телевидению идут
классические фильмы Джармена, Висконти и других. Гомосексуальные аллюзии уже
мало кого шокируют. Широкий читатель впервые открыл для себя поэзию Михаила
Кузмина и его роман "Крылья". На русский язык переведены многие произведения
Жана Жене, Джеймса Болдуина, Трумэна Капоте, Юкио Мисимы, Уильяма Берроуза,
стихи Кавафиса, воспоминания Жана Марэ и др. Появилось новое российское
гомоэротическое искусство, литература, поэзия, драматургия и балет. Интерес
к этой проблематике проявляют не только собственно геевские издания, но и
органы молодежного художественного авангарда, такие как "Митин журнал" и
"Птюч". Многое меняется в повседневном быту. В Москве и Петербурге открыто
функционируют голубые дискотеки и бары.
В первые годы гласности "за" геев и лесбиянок говорили исключительно
"эксперты", в тональности отчужденного сочувствия. В конце 1989 г. в Москве
была создана первая "Ассоциация сексуальных меньшинств (Союз лесбиянок и
гомосексуалистов)". Программа АСМ подчеркивала, что это "прежде всего
правозащитная организация, ее основная цель - полное равноправие людей
различной сексуальной ориентации". В СПИД-инфо было напечатано обращение к
Президенту СССР и Верховным Советам СССР и союзных республик, подписанное В.
Ортановым, К. Евгеньевым и А. Зубовым с просьбой отменить дискриминационные
статьи уголовного кодекса и объявить амнистию тем, кто был осужден по этим
статьям. Одновременно они заявили "о своем безусловном осуждении любых
попыток растления малолетних и насилия, в какой бы форме и по отношению к
лицам какого бы пола и кем бы эти попытки ни предпринимались... Мы никого не
стремимся обратить в свою веру, но мы таковы, какими нас сделала природа.
Помогите нам перестать бояться. Мы - часть вашей жизни и вашей духовности.
Это не наш и не ваш выбор".
Однако в пост-советском обществе все социальные движения сразу же
начинают дробиться на группы и фракции, которые не хотят работать совместно.
Геи и лесбиянки не были исключением. Сразу же после выхода второго пробного
номера газеты Тема в АСМ произошел раскол и возникший на ее месте Московский
Союз лесбиянок и гомосексуалистов (МСЛГ) возглавили более радикально
настроенные Евгения Дебрянская и Роман Калинин. Заручившись политической и
финансовой поддержкой американских гей-организаций, они решили действовать
путем уличных митингов и демонстраций под хлесткими политическими лозунгами,
рассчитанными не столько на соотечественников, сколько на западных
корреспондентов. Радикальным американским гей-активистам эта тактика
импонировала. Но Москва - не Сан Франциско. Требования Либертарианской
партии, в которую входил МСЛГ, о легализации гомосексуальности, проституции
и наркотиков, каждое в отдельности, были достаточно серьезны, но взятые все
вместе и без аргументов, - а в прессу попадали только голые лозунги, - они
лишь подкрепляли стереотип, что гомосексуализм, проституция и наркомания -
явления одного порядка и что никакого снисхождения "этим людям" оказывать
нельзя. Легкомысленные и безответственные заявления начинающих игроков в
политику спровоцировали ряд громких политических скандалов, которые
коммунистическая и националистическая пресса использовала для моральной
дискредитации сексуальных меньшинств.
Отсутствие политического опыта, финансовые трудности и постоянные
внутренние распри привели к тому, что большинство геевских организаций и
печатных изданий оказались более или менее краткосрочными и
маловлиятельными. Хотя региональные правозащитные и культурные организации
геев и лесбиянок созданы в Москве, Петербурге, Барнауле, Ростове, Нижнем
Тагиле, Калуге, Мурманске, Омске, Томске, Ярославле и некоторых других
городах, большинство из них существуют только на бумаге.
Не увенчалось успехом и создание в 1995 г. общенациональной ассоциации
лесбиянок, геев и бисексуалов "Треугольник". Московские власти незаконно
отказали ей в официальной регистрации, ссылаясь на то, что она якобы
"противоречит общественным нормам нравственности". Лидеры "Треугольника"
подали в суд, но пока дело ожидало рассмотрения, у них кончились деньги и в
очередной раз сменилось руководство, так что всякая работа прекратилось. В
трудном положении находится и геевская пресса. В 1998 г. более или менее
регулярно выходили только московский информационный бюллетень "Зеркало"
(тираж 200 экземпляров) и луганский информационно-просветительский журнал
"Наш мир" (500 экземпляров).
Наиболее важным и эффективным средством общения и получения информации
о себе и себе подобных стал для геев и лесбиянок Интернет. Из нескольких
"голубых" сайтов, существующих в российском Интернете, следует особо
выделить руководимый Эдом Мишиным Gay.ru, который имеет не только службу
знакомств и дискуссионный клуб, но и оперативно сообщает об основных
событиях геевской культурной жизни, новых книгах и журналах, зарубежных
новостях и т.д.. Сайт рассчитан не только на геев и лесбиянок, но также и на
би= и транссексуалов. За короткий срок Gay.ru стал одним из самых популярных
сайтов в российском Интернете. Но сколько россиян имеют регулярный доступ в
Интернет?
Между тем положение геев и лесбиянок в России еще далеко от норм
цивилизованного общества. Никаких законов, ограждающих их от дискриминации и
диффамации в стране нет и не предвидится, а примеров того и другого сколько
угодно. Большей частью нападки на "голубых" - плоть от плоти общих
антидемократических, антисемитских, шовинистических и откровенно фашистских
настроений. Разжигание гомофобии часто служит просто средством дискредитации
политических противников. Лидер шовинистического союза "Возрождение" Валерий
Скурлатов в августе 1993 г. заявил, что 70 процентов членов правительства
Ельцина - гомосексуалисты, представляющие опасность для государства из-за
своей ненависти к здоровым гражданам.
Обвинения такого рода охотно муссирует также желтая, а порой и
"демократическая" пресса. Например, в "Комсомольской правде" 24 января 1998
г. опубликован большой материал "Это войдет в аналы Старой площади: Чудом
избежав банального изнасилования, наш корреспондент все же подготовил этот
материал - о нравах, царящих на высших этажах российской власти". В начало
его вынесен текст: "Уйди, противный! Мы тут Россией руководим...." Любая
она оставляет все это стареющим "нормальным"... Когда я вижу отчаявшуюся
иву, я - понимаю Сафо".
В рассуждениях Цветаевой явно чувствуется рефлексия об ее собственных
отношениях с Парнок. Современные лесбиянки нашли бы немало возражений на
доводы Цветаевой. Но для Цветаевой любовь к женщине - только часть, немного
больше половины ее сложной натуры. Да и время, когда все это происходило и
осмысливалось, было совсем не похоже на сегодняшнее.
Происхождение Г. связано с
социально-бытовыми условиями, у
подавляющего большинства лиц,
предающихся Г., эти извращения
прекращаются, как только субъект
попадает в благоприятную
социальную обстановку... В советском
обществе, с его здоровой
нравственностью, Г. как половое
извращение считается позорным и
преступным. Советское уголовное
законодательство предусматривает
наказуемость Г., за исключением тех
случаев, где Г. является одним из
проявлений выраженного психич.
расстройства.
Большая Советская Энциклопедия, 2 изд
Октябрьская революция прервала естественный процесс развития
гомосексуальной культуры в России. Большевики ненавидели всякую
сексуальность, которая не поддавалась государственному контролю и не имела
репродуктивного значения. Кроме того, как и европейские левые, они
ассоциировали однополую любовь с разложением господствующих классов и были
убеждены, что с победой пролетарской революцию все сексуальные извращения
исчезнут.
Инициатива отмены антигомосексуального законодательства после
Февральской революции принадлежала не большевикам, а кадетам и анархистам.
Тем не менее, после Октября, с отменой старого Уложения о наказаниях
соответствующие его статьи также утратили силу. В уголовных кодексах РСФСР
1922 и 1926 гг. гомосексуализм не упоминается, хотя там, где он был сильнее
всего распространен, в исламских республиках Азербайджане, Туркмении и
Узбекистане, а также в христианской Грузии соответствующие законы
сохранились.
Советские медики и юристы очень гордились прогрессивностью своего
законодательства. На Копенгагенском конгрессе Всемирной лиги сексуальных
реформ (1928) оно даже ставилось в пример другим странам. В 1930 г. Марк
Серейский писал в "Большой Советской энциклопедии": "Советское
законодательство не знает так называемых преступлений, направленных против
нравственности. Наше законодательство, исходя из принципа защиты общества,
предусматривает наказание лишь в тех случаях, когда объектом интереса
гомосексуалистов становятся малолетние и несовершеннолетние..".
Однако формальная декриминализации содомии не означала прекращения
уголовных преследований гомосексуалов под флагом борьбы с совращением
несовершеннолетних и с "непристойным поведением". Официальная позиция
советской медицины и юриспруденции в 1920-е годы сводилась к тому, что
гомосексуализм - не преступление, а трудноизлечимая или даже вовсе
неизлечимая болезнь: "Понимая неправильность развития гомосексуалиста,
общество не возлагает и не может возлагать вину за нее на носителя этих
особенностей... Подчеркивая значение истоков, откуда такая аномалия растет,
наше общество рядом профилактических и оздоровительных мер создает все
необходимые условия к тому, чтобы жизненные столкновения гомосексуалистов
были возможно безболезненнее и чтобы отчужденность, свойственная им,
рассосалась в новом коллективе".
Тем не менее уже в 1920-х гг. возможности открытого философского и
художественного обсуждения этой темы, открывшиеся в начале XX века,
постепенно были сведены на-нет. Дальше стало еще хуже. 17 декабря 1933 г.
было опубликовано Постановление ВЦИК, которое 7 марта 1934 г. стало законом,
согласно которому "мужеложство" снова стало уголовным преступлением, эта
норма вошла в уголовные кодексы всех советских республик. По статье 121
Уголовного кодекса РСФСР, мужеложство каралось лишением свободы на срок до 5
лет, а в случае применения физического насилия или его угроз, или в
отношении несовершеннолетнего, или с использованием зависимого положения
потерпевшего, - на срок до 8 лет. В январе 1936 г. нарком юстиции Николай
Крыленко заявил, что гомосексуализм - продукт разложения эксплуататорских
классов, которые не знают, что делать; в социалистическом обществе,
основанном на здоровых принципах, таким людям, по словам Крыленко, вообще не
должно быть места. Гомосексуализм был, таким образом, прямо "увязан" с
контрреволюцией. Позже советские юристы и медики говорили о гомосексуализме
преимущественно как о проявлении "морального разложения буржуазии", дословно
повторяя аргументы германских фашистов.
Статья 121 затрагивала судьбы многих тысяч людей. В 1930-1980-х годах
по ней ежегодно осуждались и отправлялись в тюрьмы и лагеря около 1000
мужчин. В конце 1980-х их число стало уменьшаться. По данным Министерства
юстиции РФ, в 1989 г. по статье 121 в России были приговорены 538, в 1990 -
497, в 1991 - 462, в первом полугодии 1992 г. - 227 человек.
Система гулага сама способствовала распространению гомосексуальности
Криминальная сексуальная символика, язык и ритуалы везде и всюду тесно
связаны с иерархическими отношениям господства и подчинения, они более или
менее универсальны почти во всех закрытых мужских сообществах. В
криминальной среде реальное или условное (достаточно произнести, даже не
зная их смысла, определенные слова или выполнить некий ритуал) изнасилование
- прежде всего средство установления или поддержания властных отношений.
Жертва, как бы она ни сопротивлялась, утрачивает свое мужское достоинство и
престиж, а насильник, напротив, их повышает. При "смене власти" прежние
вожаки, в свою очередь, насилуются и тем самым необратимо опускаются вниз
иерархии. Дело не в сексуальной ориентации и даже не в отсутствии женщин, а
в основанных на грубой силе социальных отношениях господства и подчинения и
освящающей их знаковой системе, которая навязывается всем вновь пришедшим и
передается из поколения в поколение.
Самые вероятные кандидаты на изнасилование - молодые заключенные. При
медико-социологическом исследовании 246 заключенных, имевших известные
лагерной администрации гомосексуальные контакты, каждый второй сказал, что
был изнасилован уже в камере предварительного заключения, 39 процентов - по
дороге в колонию и 11 процентов - в самом лагере. Большинство этих мужчин
ранее не имели гомосексуального опыта, но после изнасилования, сделавшего их
"опущенными", у них уже не было пути назад.
Ужасающее положение "опущенных" и разгул сексуального насилия в тюрьмах
и лагерях подробно описаны в многочисленных диссидентских воспоминаниях
(Андрея Амальрика, Эдуарда Кузнецова, Вадима Делоне, Леонида Ламма и других)
и рассказах тех, кто сам сидел по 121 статье или стал жертвой сексуального
насилия в лагере (Геннадий Трифонов, Павел Масальский, Валерий Климов и
другие). Вот свидетельство очевидца:
"В пидоры попадают не только те, кто на воле имел склонность к
гомосексуализму (в самом лагере предосудительна только пассивная роль), но и
по самым разным поводам. Иногда достаточно иметь миловидную внешность и
слабый характер. Скажем, привели отряд в баню. Помылись (какое там мытье:
кран один на сто человек, шаек не хватает, душ не работает), вышли в
предбанник. Распоряжающийся вор обводит всех оценивающим взглядом. Решает:
"Ты, ты и ты - остаетесь на уборку", - и нехорошо усмехается. Пареньки, на
которых пал выбор, уходят назад в банное помещение. В предбанник с гоготом
вваливается гурьба знатных воров. Они раздеваются и, сизоголубые от сплошной
наколки, поигрывая мускулами, проходят туда, где только что исчезли наши
ребята. Отряд уводят. Поздним вечером ребята возвращаются заплаканные и
кучкой забиваются в угол. К ним никто не подходит. Участь их определена".
Сходная, хотя и менее жесткая система, бытовала и в женских лагерях,
где грубые, мужеподобные и носящие мужские имена "коблы" помыкали зависящими
от них "ковырялками". Если мужчинам-уголовникам удавалось прорваться в
женский лагерь, высшей доблестью считалось изнасиловать "кобла", который
после этого был обязан покончить самоубийством.
Администрация тюрьмы или лагеря, даже при желании, практически
бессильна изменить эти отношения, предпочитая использовать их в собственных
целях. Угроза "опидарасить" часто использовалась следователями и охраной
лагерей, чтобы получить от жертвы нужные показания или завербовать ее.
Из криминальной субкультуры, которая пронизала собой все стороны жизни
советского общества, соответствующие нравы распространились и в армии.
"Неуставные отношения", дедовщина, тираническая власть старослужащих над
новобранцами часто включают явные или скрытые элементы сексуального насилия.
По словам журналиста Ю. Митюнова, опросившего более 1000
военнослужащих, техника изнасилования повсюду одна и та же: как правило,
после отбоя двое-трое старослужащих отводят намеченную жертву в сушилку,
каптерку или другое уединенное место (раньше популярны были ленинские
комнаты) и, подкрепляя свою просьбу кулаками, предлагают "обслужить
дедушку". В обмен на уступчивость "солобону" предлагается "хорошая жизнь" -
освобождение от нарядов и покровительство. Выполняются обещания крайне
редко, и легковерный, о сексуальной роли которого становится скоро известно
всей роте, весь срок службы несет двойные тяготы и навсегда остается
"сынком", прислуживая даже ребятам своего призыва.
Статья 121 дамокловым мечом нависала и над теми, кто не сидел в
тюрьмах. Милиция и КГБ вели списки всех действительных и подозреваемых
гомосексуалов, используя эту информацию в целях шантажа. Эти списки,
разумеется, существуют и поныне.
Поскольку однополая любовь в любой форме была вне закона, до конца 1991
г. "голубым" и лесбиянкам было негде открыто встречаться с себе подобными. В
больших городах существовали известные места, так называемые "плешки", где
собирался соответствующий контингент, однако страх разоблачения и шантажа
лишает такие контакты человеческого тепла и интимности. Экстенсивный
безличный секс резко увеличивал риск заражения венерическими заболеваниями.
Опасаясь разоблачения, люди избегали обращаться к врачам или делали это
слишком поздно. Еще труднее было выявить источник их заражения. Ни о какой
правовой защите гомосексуалов не могло быть и речи. Организованные группы
хулиганов, иногда при негласной поддержке милиции, провоцируют, шантажируют,
грабят, избивают и даже убивают "голубых", лицемерно изображая себя
защитниками общественной нравственности и называя действия "ремонтом".
Поскольку геи боялись сообщать о таких случаях в милицию, большая часть
преступлений оставалась безнаказанной, а потом работники милиции их же
обвиняли в том, что они являются рассадниками преступности. Убийства с целью
ограбления сплошь и рядом изображались следствием якобы свойственной
гомосексуалам особой патологической ревности и т.д.
Статью 121 нередко использовали также для расправы с инакомыслящими,
набавления лагерных сроков и т.д. Часто из этих дел явственно торчали
ослиные уши КГБ. Так было, например, в начале 1980-х годов с известным
ленинградским археологом Львом Клейном, процесс которого с начала и до конца
дирижировался местным КГБ, с грубым нарушением всех процессуальных норм.
Применение закона было избирательным. Известные деятели культуры, если
они не вступали с конфликт с властями, пользовались своего рода иммунитетом,
на их "наклонности" смотрели сквозь пальцы, но стоило не угодить
влиятельному начальству, как закон тут же пускался в дело. Так сломали жизнь
великого армянского кинорежиссера Сергея Параджанова. Во второй половине
1980-х годов подвергли позорному суду, уволили с работы и лишили почетных
званий главного режиссера Ленинградского Театра Юного Зрителя Народного
артиста РСФСР Зиновия Корогодского и т.д.
Судебные репрессии усугублялись мрачным заговором молчания, который
распространялся даже на такие академические сюжеты, как фаллические культы
или античная педерастия. В сборнике русских переводов Марциала было выпущено
88 стихотворений, при переводах арабской поэзии любовные стихи, обращенные к
мальчикам, переадресовывались девушкам и т.п.
"Неназываемость" еще больше усиливала психологическую трагедию
советских "голубых", которые не могли даже понять, кто они такие. Не
помогала им и медицина. Когда в 1970-х г.г. стали выходить первые книги по
сексопатологии, гомосексуализм трактовался в них как опасное "половое
извращение". Даже наиболее либеральные и просвещенные советские
сексопатологи и психиатры, поддерживавшие декриминализацию гомосексуализма,
за редкими исключениями, по сей день считают его болезнью и воспроизводят в
своих трудах многочисленные нелепости и отрицательные стереотипы,
существующие в массовом сознании. Такая же картина существует в педагогике.
Эпидемия СПИДа еще больше ухудшила положение. В 1986 г. заместитель
Министра здравоохранения и Главный санитарный врач СССР академик медицины
Николай Бургасов публично заявил: "У нас в стране отсутствуют условия для
массового распространения заболевания: гомосексуализм как тяжкое половое
извращение преследуется законом (статья УК РСФСР 121), проводится постоянная
работа по разъяснению вреда наркотиков". Когда СПИД уже появился в СССР,
руководители государственной эпидемиологической программы в своих публичных
выступлениях опять-таки винили во всем гомосексуалов, представляя их
носителями не только вируса приобретенного иммунодефицита, но и всякого
прочего зла. Эта линия продолжается и поныне.
А надо вам заметить, что
гомосексуализм в нашей стране изжит
хоть и окончательно, но не целиком.
Вернее, целиком, но не полностью. А
вернее даже так: целиком и
полностью, но не окончательно. У
публики ведь что сейчас на уме? Один
только гомосексуализм.
Венедикт Ерофеев
Начиная с 1987 г., вопрос о том, что такое гомосексуализм и как
относиться к "голубым",- считать ли их больными, преступниками или жертвами
судьбы, - стал широко обсуждаться на страницах массовой, особенно
молодежной, печати, по радио и на телевидении. Из журналистских очерков и
опубликованных писем гомосексуалов, лесбиянок и их родителей рядовые
советские люди впервые стали узнавать об искалеченных судьбах, милицейском
произволе, судебных репрессиях, сексуальном насилии в тюрьмах, лагерях, в
армии и о трагическом, неизбывном одиночестве людей, обреченных жить в
постоянном страхе и не могущих встретить себе подобных. Каждая такая
публикация вызывала целый поток противоречивых откликов.
Проблема декриминализации гомосексуализма в юридических кругах
обсуждалась давно. О нелогичности статьи 121 Уголовного кодекса РСФСР
говорилось уже в учебнике уголовного права М. Шаргородского и П. Осипова
(1973). Ведущий специалист в области половых преступлений профессор А.Н.
Игнатов поднимал этот вопрос перед руководством Министерства Внутренних дел
СССР в 1979 г. Сам я безуспешно пытался опубликовать статью на эту тему в
журнале "Советское государство и право" в 1982 г. В пользу отмены статьи 121
приводился целый ряд доводов: несоответствие советского законодательства
нормам и принципам международного права; его противоречие общим
представлениям современной науки; соображения гуманитарного порядка, то, что
люди не свободны в выборе сексуальной ориентации; отсутствие внутренней
логики в самой правовой системе, карающей только мужской гомосексуализм;
социальный ущерб в результате отчуждения гомосексуалов от общества и
заталкивания их в грязное подполье; санитарно-гигиенические соображения, в
частности, трудности борьбы с венерическими заболеваниями; неизбежность
злоупотреблений со стороны правоохранительных органов.
Однако процесс декриминализации гомосексуальности затянулся до мая 1993
г. Сделано это было главным образом под давлением международного
общественного мнения, чтобы обеспечить вступление России в Совет Европы,
причем сделано втихую, без широкого оповещения и разъяснения в средствах
массовой информации.
Окончательно это закреплено в новом Уголовном кодексе РФ, вступившем в
силу с 1 января 1997 г. Хотя вообще отказаться от упоминания мужеложства,
как предлагали некоторые специалисты, законодатели не решились, теперь
наказываются только насильственные действия или совершенные в отношении
несовершеннолетних. Статья 132 "Насильственные действия сексуального
характера" предусматривает, что "мужеложство, лесбиянство или иные действия
сексуального характера с применением насилия или угрозы его применения к
потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием
беспомощного положения потерпевшего (потерпевшей), наказываются лишением
свободы на срок от трех до шести лет." Фигурировавшее в разных вариантах
законопроекта "удовлетворение половой потребности в извращенных формах"
исчезло. Статья 133 "Понуждение к действиям сексуального характера" карает
"понуждение лица к половому сношению, мужеложству, лесбиянству или
совершению иных действий сексуального характера путем шантажа, угрозы
уничтожения, повреждения или изъятия имущества либо с использованием
материальной или иной зависимости потерпевшего".
Упоминание лесбиянства, которого не было ни в одном русском уголовном
законодательстве, формально есть шаг назад, но фактически это своеобразная,
хотя довольно комичная, дань принципу равенства полов. Наконец, статьей 134
установлен единый легальный возраст согласия - 14 лет, независимо от пола
участников. Это можно считать большим шагом вперед.
Определенные положительные сдвиги в отношении к сексуальным
меньшинствам произошли и в общественной психологии. Советское общество
отличалось крайней нетерпимостью к любому инакомыслию и необычному
поведению, даже совершенно невинному, гомосексуалы же были самой
стигматизированной социальной группой. При Всесоюзном опросе ВЦИОМ в ноябре
1989 г. на вопрос "Как следовало бы поступать с гомосексуалистами?" 33
процента опрошенных ответили - "ликвидировать", 30 процентов -
"изолировать", 10 процентов - "предоставить самим себе" и только 6 процентов
- "помогать". За прошедшие девять лет уровень гомофобии в России заметно
понизился, хотя все еще остается одним из самых высоких в мире.
Геи и лесбиянки стали видимыми и слышимыми. Однополая любовь стала
модной темой средств массовой информации, связанные с нею проблемы открыто
обсуждаются на ТВ и в массовых газетах. В кинотеатрах и по телевидению идут
классические фильмы Джармена, Висконти и других. Гомосексуальные аллюзии уже
мало кого шокируют. Широкий читатель впервые открыл для себя поэзию Михаила
Кузмина и его роман "Крылья". На русский язык переведены многие произведения
Жана Жене, Джеймса Болдуина, Трумэна Капоте, Юкио Мисимы, Уильяма Берроуза,
стихи Кавафиса, воспоминания Жана Марэ и др. Появилось новое российское
гомоэротическое искусство, литература, поэзия, драматургия и балет. Интерес
к этой проблематике проявляют не только собственно геевские издания, но и
органы молодежного художественного авангарда, такие как "Митин журнал" и
"Птюч". Многое меняется в повседневном быту. В Москве и Петербурге открыто
функционируют голубые дискотеки и бары.
В первые годы гласности "за" геев и лесбиянок говорили исключительно
"эксперты", в тональности отчужденного сочувствия. В конце 1989 г. в Москве
была создана первая "Ассоциация сексуальных меньшинств (Союз лесбиянок и
гомосексуалистов)". Программа АСМ подчеркивала, что это "прежде всего
правозащитная организация, ее основная цель - полное равноправие людей
различной сексуальной ориентации". В СПИД-инфо было напечатано обращение к
Президенту СССР и Верховным Советам СССР и союзных республик, подписанное В.
Ортановым, К. Евгеньевым и А. Зубовым с просьбой отменить дискриминационные
статьи уголовного кодекса и объявить амнистию тем, кто был осужден по этим
статьям. Одновременно они заявили "о своем безусловном осуждении любых
попыток растления малолетних и насилия, в какой бы форме и по отношению к
лицам какого бы пола и кем бы эти попытки ни предпринимались... Мы никого не
стремимся обратить в свою веру, но мы таковы, какими нас сделала природа.
Помогите нам перестать бояться. Мы - часть вашей жизни и вашей духовности.
Это не наш и не ваш выбор".
Однако в пост-советском обществе все социальные движения сразу же
начинают дробиться на группы и фракции, которые не хотят работать совместно.
Геи и лесбиянки не были исключением. Сразу же после выхода второго пробного
номера газеты Тема в АСМ произошел раскол и возникший на ее месте Московский
Союз лесбиянок и гомосексуалистов (МСЛГ) возглавили более радикально
настроенные Евгения Дебрянская и Роман Калинин. Заручившись политической и
финансовой поддержкой американских гей-организаций, они решили действовать
путем уличных митингов и демонстраций под хлесткими политическими лозунгами,
рассчитанными не столько на соотечественников, сколько на западных
корреспондентов. Радикальным американским гей-активистам эта тактика
импонировала. Но Москва - не Сан Франциско. Требования Либертарианской
партии, в которую входил МСЛГ, о легализации гомосексуальности, проституции
и наркотиков, каждое в отдельности, были достаточно серьезны, но взятые все
вместе и без аргументов, - а в прессу попадали только голые лозунги, - они
лишь подкрепляли стереотип, что гомосексуализм, проституция и наркомания -
явления одного порядка и что никакого снисхождения "этим людям" оказывать
нельзя. Легкомысленные и безответственные заявления начинающих игроков в
политику спровоцировали ряд громких политических скандалов, которые
коммунистическая и националистическая пресса использовала для моральной
дискредитации сексуальных меньшинств.
Отсутствие политического опыта, финансовые трудности и постоянные
внутренние распри привели к тому, что большинство геевских организаций и
печатных изданий оказались более или менее краткосрочными и
маловлиятельными. Хотя региональные правозащитные и культурные организации
геев и лесбиянок созданы в Москве, Петербурге, Барнауле, Ростове, Нижнем
Тагиле, Калуге, Мурманске, Омске, Томске, Ярославле и некоторых других
городах, большинство из них существуют только на бумаге.
Не увенчалось успехом и создание в 1995 г. общенациональной ассоциации
лесбиянок, геев и бисексуалов "Треугольник". Московские власти незаконно
отказали ей в официальной регистрации, ссылаясь на то, что она якобы
"противоречит общественным нормам нравственности". Лидеры "Треугольника"
подали в суд, но пока дело ожидало рассмотрения, у них кончились деньги и в
очередной раз сменилось руководство, так что всякая работа прекратилось. В
трудном положении находится и геевская пресса. В 1998 г. более или менее
регулярно выходили только московский информационный бюллетень "Зеркало"
(тираж 200 экземпляров) и луганский информационно-просветительский журнал
"Наш мир" (500 экземпляров).
Наиболее важным и эффективным средством общения и получения информации
о себе и себе подобных стал для геев и лесбиянок Интернет. Из нескольких
"голубых" сайтов, существующих в российском Интернете, следует особо
выделить руководимый Эдом Мишиным Gay.ru, который имеет не только службу
знакомств и дискуссионный клуб, но и оперативно сообщает об основных
событиях геевской культурной жизни, новых книгах и журналах, зарубежных
новостях и т.д.. Сайт рассчитан не только на геев и лесбиянок, но также и на
би= и транссексуалов. За короткий срок Gay.ru стал одним из самых популярных
сайтов в российском Интернете. Но сколько россиян имеют регулярный доступ в
Интернет?
Между тем положение геев и лесбиянок в России еще далеко от норм
цивилизованного общества. Никаких законов, ограждающих их от дискриминации и
диффамации в стране нет и не предвидится, а примеров того и другого сколько
угодно. Большей частью нападки на "голубых" - плоть от плоти общих
антидемократических, антисемитских, шовинистических и откровенно фашистских
настроений. Разжигание гомофобии часто служит просто средством дискредитации
политических противников. Лидер шовинистического союза "Возрождение" Валерий
Скурлатов в августе 1993 г. заявил, что 70 процентов членов правительства
Ельцина - гомосексуалисты, представляющие опасность для государства из-за
своей ненависти к здоровым гражданам.
Обвинения такого рода охотно муссирует также желтая, а порой и
"демократическая" пресса. Например, в "Комсомольской правде" 24 января 1998
г. опубликован большой материал "Это войдет в аналы Старой площади: Чудом
избежав банального изнасилования, наш корреспондент все же подготовил этот
материал - о нравах, царящих на высших этажах российской власти". В начало
его вынесен текст: "Уйди, противный! Мы тут Россией руководим...." Любая