Вверху светились звёзды. Где-то у ног еле слышно плескалась вода. И среди темноты блуждали, словно кого-то искали, зелёные таинственные огоньки. Слышался скрип уключин. Наконец глаза привыкли, и мы различили впереди силуэты пальм и подплывающую к нам шлюпку.
Капитан сел впереди. Сзади на скамейку уселось рыжее семейство. Я пристроился рядом с ними. За мной сели старый пират с девицей, красивая мулатка с цветком в волосах, кто-то ещё, и мы тихо поплыли среди пальм и мангровых зарослей.
Через минуту шлюпка пошла быстрей, ещё быстрей, нырнула в скалистый грот и в смоляной тьме помчалась под уклон по стремительной подземной реке.
- Ну и темень! - крикнул я. Даже белой рубахи капитана не было видно.
И вдруг шлюпка резко дёрнулась, сорвалась и ринулась в невидимый водопад. Вода рухнула на нас, всех окатило брызгами. Рядом завопили на нескольких языках сразу. А капитан в восторге заорал:
- Ну, ёлки!..
Я замер от весёлой жути, но ко мне прижалось робкое плечо маленького Микки, и я выпрямился. Наши спутники шумели, а капитан кричал:
- Здорово, а?!
Потом нас снова швырнуло в сторону, мы сорвались ещё в один водопад, и старый пират вцепился мне в плечо.
Но тут лодка выплыла на ровную воду. Кто-то вздохнул: "Пронесло". А впереди забелел какой-то жутковатый свет.
Я привстал. Соседи тоже вытянули шеи.
При свете старинного фонаря перед нами возникла арка, за которой из стороны в сторону качались чьи-то ноги. Там висел человек.
Тело висельника повернулось, и из белого черепа на нас глянули пустые глазницы.
Крикнула какая-то птица. Мальчонка прижался ко мне сильней и ткнулся в бок рыжими вихрами. Сердчишко его стучало изо всех сил.
Но мы уже промчались мимо этого места. И все громко вздохнули.
А капитан показал налево:
- Внимание!
Я потянулся влево, и влево повернулись все.
На диком песчаном островке лежал одноногий скелет и качалась торчащая в песке шпага. По другую сторону ручья лежал ещё один скелет в пиратском платке...
- Узнаёте? - повернулся ко мне капитан.
- Ещё бы! Как в "Острове сокровищ" Стивенсона, - сказал я.
- Мы сами как пираты, - сказала вдруг рыжая мама. - Кажется, даже со своим капитаном.
И команда посмотрела на Петра Константиновича. Канн тан есть капитан.
Сверкнула голубая зарница. Послышался штормовой гул и вой ветра. Донеслись удары шквала, и, вспыхнув во всё небо, молния осветила выброшенную на скалы палубу корабля. Там, в изодранном плаще, в треуголке, всё ещё налегал на штурвал мёртвый штурвальный. Ветер трепал лохмотья его одежды и бросал на скалы.
Наша шлюпка летела прямо на рифы, в океан, а за скалами клокотали настоящие волны и топили какое-то несчастное судно.
- Ну, Дисней! - Капитан повернулся ко мне.
- Фантастик! прошептал я.
А маленький мой сосед прижался ко мне ещё сильнее. Но тут река крутнулась влево. И вдруг раздался весёлый хохот капитана:
- Ну и рожи! Посмотрите на эти пиратские рожи! Мы засмеялись.
Теперь пассажиры чувствовали себя единым экипажем и словно действовали по капитанскому приказу.
Прямо в скале, за железной решёткой, несколько пиратов приманивали лукавого пса. Они присвистывали, подсовывали ему кость, но пёс хитрил, повиливал хвостом, а в зубах его болтался тяжёлый ключ от клетки...
Берега сузились. Грохнул выстрел. Всё озарилось багряным светом. И где-то завязалась перестрелка. Мы оказались у стены крепости, напротив которой качался борт пиратского пушечного корабля. Пираты штурмовали город.
Но едва мы приблизились к порту, как все - пираты, защитники направили ружья на нас и коварно засмеялись: "Попались, голубчики!"
По нашей шлюпке грохнули пушки. Над головой просвистело ядро, я пригнулся. Ядро врезалось в воду и, зашипев, пошло ко дну, кроваво светясь в глубине.
В нас палили со всех сторон.
- Ну, ёлки! - крикнул капитан.
И, несмотря на обстрел, все засмеялись: и рыжее семейство, и старый пират с девицей, и мулатка. А Микки, подпрыгивая, тоже кричал:
- Ну, ёлки!
А я уж тем более. Как капитан - так и матросы.
ГУД БАЙ!
Весь день мы путешествовали.
Мы проезжали сквозь Скалистые горы, пробирались через доисторические болота, в которых грызли друг друга динозавры. Всем экипажем спускались в "Наутилусе" в морскую бездну и, словно капитан Немо, следили сквозь иллюминатор, как возле затонувших кораблей дерутся морские чудовища.
Всматривался в глубину капитан. Забыл о том, что рядом негритята, старый пират.
А негритята прижались к иллюминаторам так, что у них побелели носы...
Мы смотрели на ракеты, на лунные кратеры, летели со страшных гор.
А через несколько часов кричали друг другу:
- А с горы-то как летели? Жуть!
- А помните, как вылупились из яиц маленькие динозавры?
- А какие на дне раковины!
- А Алиса-то в стране чудес! Вот штучка! Говорили на разных языках, а всё было понятно.
Ноги у нас гудели. Билетики в книжице кончились. Кончились и деньги. Капитан покачал головой:
- Фантастик! - И, прищурив глаз, посоветовал: - А книжицу с билетными корешками спрячьте. Она волшебная. Когда-нибудь достанете из кармана, вспомните всё и снова очутитесь в Диснейленде. Без билета в сказке.
Уже был вечер. Как морские ежи, шевелились в небе настоящие звёзды. Закрывали буфеты усталые повара. Быстро шагали к выходу продавцы жареной кукурузы. Стучали мимо нас каблучками сонные стюардессы лунной ракеты. Все покидали сказку. Нужно было прощаться и нам. И хотя мы не были знакомы, мы кивнули друг другу.. .
А Микки сказал:
- Гуд бай!
И всем стало немного грустно.
- Прекрасный день, - вздохнул капитан.
Скоро могучий Джулиано вёз нас с капитаном обратно в своём автомобиле и азартно спрашивал: "Фантастик?! Фантастик?!"
За спиной с треском рассыпались яркие гроздья огней - это в Диснейленде вспыхивал прощальный фейерверк.
В большом городе становилось тихо, как ночью в глухом селе. Мерцали фонари. На улочках хозяева магазинов опускали на окна и двери тяжёлые металлические решётки. Закрывались окна домов. И где-то Серж снимал со стены автомат. Всё, как в сказке, в "Трёх поросятах": запор покрепче, окна на крюк и автомат под подушку. На всякий фантастический случай.
БОЦМАН СЖИМАЕТ КУЛАКИ
Прошло уже немало дней, но пока что я не встретил ни одного американца, против которого хотелось бы, как недавно японцам в Иокогаме, пустить в ход кулаки.
Старый ворон мистер Джордж? Пускай себе каркает. Не бить же его из-за этого! Может, он и в самом деле, кроме этих "кар", ничего не видит.
Грузчики? Славный народ!
Мистер Роберт, бывший капитан, - совсем хороший американец!
И я уже стал забывать маленькое происшествие в японском порту.
Но однажды, когда мы сидели в кают-компании возле телевизора и смотрели передачу о выборах президента, мистер Роберт принёс капитану свежие газеты.
Капитан с шумом раскрыл "Лос-Анджелес тайме" и стал читать вслух новости: "Важные переговоры в Москве", "Небывалая жара в Европе", "Демонстрация против военных приготовлений".
Он добрался до последней страницы.
- О, интересное объявление! - И прочитал: - "Компании требуется агрессивный..." то есть напористый, - объяснил Пётр Константинович, - "... агент, инженер по продаже ракет..."
- Ого! - сказал кто-то.
- "...с уклоном в военном направлении..." - дочитал капитан.
Мы удивлённо переглянулись.
- Не верите? Ну вот, читайте: "Требуется агрессивный..." ну, значит, пробивной... Вот "агент". Вот вам "по продаже ракет". Правильно я перевожу, мистер Роберт? - спросил капитан.
- Йес!
- И продавать их будут? - спросил я.
- Конечно, - пожал плечами мистер Роберт. - Им это выгодно. Это их бизнес!
- Ничего себе бизнес! - сказал я.
- Кто же их купит? - спросил Никоныч.
- А вот вам и покупатель! - Пётр Константинович побарабанил пальцем но портрету пожилого джентльмена. - Вот что он пишет в газете... "Нам нужны ракеты, которые поразят любую точку за океаном..." А? Как вам это нравится?
- Да кто же это такой? - вскинулся Никоныч.
- Адмирал!
- Тот самый, который минировал заливы Вьетнама... - пояснил мистер Роберт.
- А седенький, чистенький, - сказал боцман. - По физиономии и не прочитаешь, что он за штука. Не написано.
- Зато вон у того написано всё! - сказал вдруг Виктор Саныч и кивнул на телевизор.
На экране рыхлый мужчина размахивал кулаками и бубнил, что Америке незачем договариваться с Советским Союзом и что показывать ему нужно только свою силу.
- Ну, запел, красавец! - сказал боцман. - Вот запел! С этим мы не споёмся! Никак! - И пальцы его собрались в крепкий кулак. - Пусть попробует!
- Что боцман сказал? - спросил мистер Роберт. Пётр Константинович перевёл.
Мистер Роберт прошёлся по кают-компании, подумал и сказал:
- И Америка с ним тоже не споётся. Не захотят американцы с ним петь вместе! Ноу!
САМЫЙ ВИДНЫЙ БИЗНЕСМЕН
Контейнерный городок уже переместился с палубы на причал. Трюмы опустели. Утром мы должны были уходить в Сан-Франциско.
- А сегодня вечером едем на приём к основателю фирмы, - сказал капитан. - Соберутся самые влиятельные лица в порту.
Я достал из чемодана вышитую рубашку в цветах. Собрался. И вот в Морском клубе пожилой, необыкновенно подвижный основатель фирмы представлял нам гостей:
- Капитан из Швеции - мистер такой-то.
- Старпом - мистер такой-то.
- Деловой человек из Лонг-Бича - мистер такой-то... Теперь, по словам основателя фирмы, все были в сборе.
Однако кого-то ещё ждали, и гости, переходя от кружка к кружку, вели деловые разговоры, в широкие стёкла-витражи смотрели на море.
Но вот, приветственно помахав всем рукой, в зал вошёл бодрый старичок в джинсах с весёлой старушенцией под руку.
А основатель фирмы широким жестом пригласил гостей к столу: "Прошу!"
Я подумал: с кем садиться? Конечно, морякам - с моряками, деловым людям - с деловыми людьми.
Но основатель фирмы взял нас с капитаном под руки и усадил за стол рядом со стариком и старушенцией.
Ничего себе, весело! А капитан подмигнул:
- Нам оказывают честь. Это самый важный гость в сегодняшней их компании! Миллионер. Самый видный бизнесмен в порту. И хочет с нами не драться, а торговать.
Это, конечно, дело другое! Нам подали ужин. А основатель встал и говорит:
- Нам очень приятно видеть русских моряков в нашем порту и в этом доме. Надеюсь, они будут здесь частыми гостями. И у нас будет много хороших дел. Их честь! - и поднял бокал.
- Ваша честь! - И розовый старичок тоже поднял бокал.
А капитан ему в ответ - целую речь на английском! Миллионер откинулся на стуле, посмотрел на капитана и удивился:
- О! Да вы лучше меня по-английски говорите. О'кей!
- Ну нет, - сказал капитан и улыбнулся. - Пока ещё нет! Старичок хмыкнул. И, выпив, посмотрел на меня:
- А вы, кажется, занимаетесь спортом?
- Занимался, - сказал я. - Чем?
- Стайером был, занимался боксом и штангой.
- А хоккеем? - быстро оглядел меня старичок.
- Хоккеем - нет.
- А я занимался! До семидесяти лет занимался!
Тут оживилась старуха:
- Я у него каждый день клюшку отбираю. Ему уже семьдесят три!
- А я всё равно играю! - рассмеялся бизнесмен. Щёки у него раскраснелись, как от морозца. И вдруг он сказал: - А ваши хоккеисты плохие!
- То есть как?! - Я даже отодвинул тарелку. - Как-никак чемпионы мира! Олимпийские чемпионы!
- Всё равно, - поморщился старичок.
- Да почему же? - полюбопытствовал я.
- Если бы они были хорошими, - рассудил он, - они бы все давно были миллионерами.
Вот так так! Вот это логика! Мы с капитаном захохотали. А я спрашиваю:
- А вы, наверное, тоже чемпион мира?
Миллионер захлопал глазами, а старушенция засмеялась.
Тем временем стало садиться солнце. Бокалы на столе, лица гостей сделались алыми. Миллионер посмотрел на мою рубаху - цветы на ней стали ещё красней - и говорит:
- Какая красивая рубаха! Это вы купили у нас в Америке?
- Э, нет! - покачал я головой.
- В Японии?
- Ноу!
- Так где же? - удивился старик.
- Это русская, - говорю, - рязанская.
А сам думаю: "Поди, какая-нибудь девчонка-комсомолка вышивала. А может, бабуся. Хоть про миллионы и не думают, а мастерицы!"
ГАМБУРГСКИЙ ГАМЛЕТ
Ещё в первую поездку с мистером Джорджем я заметил на улице ресторан со странным названием - "Гамбургер Гамлет".
Я заинтересовался. Сказал мистеру Джорджу:
- Странно, почему это Гамлет гамбургский? Принцем-то он был датским. Написал о нём Шекспир, англичанин, где-нибудь в Лондоне... А вот почему он в Лос-Анджелесе, да ещё гамбургский?
Мистер Джордж только сухо пожал плечами. Спросил я у друзей - и они не знают. Подошёл к торговому агенту - и он ничего не сказал. Никто объяснить не может!
На приёме я подумал о жене миллионера: "Старушка-то немка, хорошо по-немецки говорит. Наверное, про Гамбург знает. Город-то немецкий".
А она тоже удивилась, завертела головой:
- Действительно, есть такой ресторан. Но почему Гамлет гамбургский, да ещё в Лос-Анджелесе, не имею представления!
Все стали гадать - почему?!
Тогда из-за соседнего столика поднялся датский капитан и сказал:
- Извините, но вы напрасно волнуетесь. Дело в том, что этот Гамлет не имеет никакого отношения к Шекспиру. Потому что он не гамбургский Гамлет, а гамбургский омлет.
Все рассмеялись, мы с миллионершей тоже. А я ещё и подумал: "Попав в чужую страну, многое нужно узнать и увидеть, во многом как следует разобраться, чтобы, рассказывая потом о ней, не спутать омлет с Гамлетом, а Гамлета с омлетом".
"НЕ ДАДУТ ПОРАБОТАТЬ!"
Я давно мечтал увидеть Сан-Франциско. Ещё мальчишкой песни про него пел. И попросил разбудить меня пораньше.
Под утро вахтенный растолкал меня: "Вставай!"
Я выбежал на мостик. Было ещё совсем темно.
Мы медленно подходили к берегу. За бортом еле плескалась вода, а впереди, насколько хватало глаз, словно бы поднимались в гору квадратные поля, засеянные электрическими огнями. Целые плантации электрических огней. Не огни, а настоящие электрические подсолнухи - лучи лепестками во все стороны.
- Ну как, нравится? - Это подошёл капитан. Уже в форме.
Мы приблизились к берегу, и поля превратились в городские кварталы.
Вдали поднимались небоскрёбы. С берега на берег пружиной перекинулся мост. Мы пошли по заливу. Мимо пристаней, аэродромов, а небоскрёбы начали подрастать. И стало видно, что город спит. От улиц потянуло свежим утренним сном, туманом.
Но вдруг в одном небоскрёбе зажёгся свет. Одно окошечко. И кто-то в нём стал размахивать рукой. То ли протирал стекло, то ли приветствовал нас. Я тоже помахал на всякий случай.
Тут выглянуло солнце, и всё сразу засверкало, загорелось. И мост, и стёкла в небоскрёбах, и улицы.
А капитан спросил в микрофон:
- Как дела, Никоныч?
Никоныч уже на баке, у якорной лебёдки! Стоит, первым вплывает в Сан-Франциско на своей палубе. Ему первому в лицо сан-францисский ветерок дует.
Я пошёл тоже на бак, но капитан остановил меня:
- Загляните к "грузовому".
Открыл я дверь к Виктору Санычу, а там идёт работа. Сидит за столом Наталья, рисует на листе ватмана наш пароход, а на пароходе - громадного боцмана, как раз на баке.
Наталья посмотрела в иллюминатор и сбоку от парохода нарисовала небоскрёб.
Виктор Саныч как-то торжественно посмотрел на меня, говорит:
- Дело вот какое: нашему боцману шестьдесят лет сегодня. Все моря и океаны прошёл. В Америке был. В Арктике лёд ломал. В войну грузы через океаны возил. На груди у него орден Трудового Красного Знамени, "Знак Почёта", медали. Приветствие надо написать.
- Конечно, надо, - говорю. - Вот так и надо написать.
И записал слово в слово. И как ордена на груди горят, и как грузы возил, и как лёд ломал. Красиво получилось.
Пришвартовались мы. Капитан заглянул в каюту, спрашивает:
- Ну что, готово? Вывешивайте, пора боцмана звать! Я пошёл за Никонычем. А он всё возится на баке. Хозяйство укладывает. Говорит:
- Приду, вот только приберу.
Я повернулся к рубке, руками развёл: "Не идёт!" Тогда сверху раздалось:
- Боцману подняться наверх!
Никоныч вздохнул, скинул рукавицы: "Поработать не дадут!"
Вошёл в коридор, смотрит - стоит толпа у газеты, читает про ордена, шумит:
- Вот это боцман! Ну боцман! Никому не говорил! Капитан поздравил его. А Никоныч хлопнул рукавицей о рукавицу:
- Вот тебе и раз! Чуть про собственный день рождения не забыл!
ОДНОЙ ПАЛУБОЙ
Только мы успели позавтракать, в столовую вбежала Наталья. Да не в тельняшке, а нарядная, в цветастом платье, затараторила:
- С боцманом в город не собираетесь? Он по какому-то делу идёт, приглашает!
- Хочет инспекцию провести в Сан-Франциско! - сказал Яша.
- А как двигаться? - спросил Витя.
- Где автобусом, где на своих двоих!
Никоныч уже ходил по причалу. В белой рубахе, в плетёной шляпе - не узнаешь!
Витя надел светлый костюм, я - вышитую рубаху: любуйся, Америка!
Следом за нами отстучал по ступенькам .чечётку Яша:
- Ну, тронули? Кого ждём?
- А вон, переводчика, - показала наверх Наталья. Он тут всё знает.
С сигаретой в зубах нас догонял Атлас Вогизыч, штурма ненок.
- Ну, с боцманом и без переводчика не заблудимся! - сказал Яша. Никоныч тоже всё знает. Поди, ничем его не удивишь.
Но только мы прошли мимо полицейского за ворота, Никоныч удивлённо посмотрел на берег:
- Ого! Вот это понастроили!
На пустыре у самого залива засияли яркие, как игрушечные кубики, коттеджи. Казалось, они собрались сюда позагорать на прекрасном пляже: калифорнийский загар - лучший в мире.
- Юг! Дачи! - сказал Яша.
- Виллы, - уточнил я.
Но Атлас, покуривая, усмехнулся:
- Вы посмотрите на окна.
За открытыми окнами почти везде были видны смуглые люди. Мексиканцы, негры. Они смотрели нам вслед, и лица их были вовсе не курортными понурыми, удручёнными. Словно у всех сразу случилась какая-то беда.
Мы поглядели на Атласа.
- Судовая компания собиралась строить здесь новые причалы, - сказал он. - Но в городе было так много бедняков, неимущих, без крыши над головой. Вот и поставили этот городок. Постройки эти лёгкие, построили быстро.
- А так красиво! - задумчиво сказала Наталья. - Если позагорать, то можно бы!
Дальше зазеленели привычные заборчики, цветники, понеслись по шоссе машины, и боцман уже ничему не удивлялся.
Становилось жарко, небо раскалялось, и Витя вздохнул:
- Может, поедем? Вон сколько протопали! Но Никоныч всё не останавливался.
- Старому захотелось поразмяться! - сказал Яша. Однако боцман не просто шёл, а внимательно вглядывался вперёд, будто что-то искал.
И чуть только раздвинулись, расступились дома, боцман весь подтянулся: пришли!
Перед нами над голубым заливом выгибался гигантский мост. Он разбегался, как палуба могучего корабля, и повисал на гудящих стальных тросах.
Никоныч первым сделал шаг и следом за ним на мост поднялись и мы.
В ногах загудело, лёгкий ветер заполоскал рубахи. Далеко под нами шли катера, от них клиньями бежали волны. К горизонту катились рыжие, как во Владивостоке, сопки, а вдали на мысу вытянулись к облакам силуэты небоскрёбов. Белые, точёные, будто их вырезали лезвием бритвы из скрипучего пенопласта.
- Вот это красотища! - сказал Яша.
- Лететь хочется! - чуть не пропела Наталья и вскинула руки к небу.
- "Голден-Гэйд" бридж, - произнёс Атлас Вогизыч. - Мост "Золотые ворота".
- Не зря боцман сюда пеший топал, - сказал Витя, а Яша тряхнул головой:
- Вот чёрт! Никто и не поверит, что я в таком месте цыганочку отплясывал! - и хотел отбить чечётку, но посмотрел на боцмана и сдержался.
Никоныч стоял, сняв шляпу, и смотрел куда-то мимо сопок, небоскрёбов, горизонта.
Потом положил руку на поручень и вздохнул:
- Ну вот и всё. Можно ехать.
- А дело? - удивилась Наталья.
- Дело сделано, - сказал боцман. Наталья удивилась ещё больше:
- Какое?
- Простое, - сказал боцман. - Мы тут с двумя дружками лет тридцать назад фотографировались. Снялись и договорились: кто сюда ещё попадёт, придёт на мост и других вспомнит. Вот я и вспомнил.
- Ну, теперь их очередь! - сказал Яша. - Теперь они придут.
- Нет, - тихо проговорил Никоныч. - Они уже не придут. .. Это вот вы ещё вернётесь, вспомните. Хорошее место. Ну, поехали?
Мы сели в автобус и молча ехали вверх, через старинные, как музеи, кварталы с двухэтажными домами в балконах, с колоннами, мимо небоскрёбов, а наш штурманёнок рассказывал, как столетие назад от страшного землетрясения рухнул весь город, сопки словно расшвыряли дома, поставленные когда-то первопроходцами, моряками, золотоискателями.
Но люди снова взялись за работу - повели по высоким холмам новые кварталы, перебросили с берега на берег удивительные мосты, поставили небоскрёбы, и новый прекрасный Сан-Франциско опоясал берега залива. Конечно, беднякам, рабочим достались захолустья, окраины.
Атлас Вогизыч показывал, в каких кварталах живут люди победней, в каких - состоятельные. И вдруг он рассмеялся и махнул рукой за красивые сосны большого парка:
- А там есть очень интересное справочное бюро. В нём, если ты перебрался в район побогаче, можешь за плату узнать, с кем выгодно завести новые знакомства, кого выгодно взять в новые друзья.
- Ну всё! - засмеялась Наталья. - Бросаю вас и завожу выгодные знакомства. - Она вдруг повернулась к боцману и спросила: - Неужто правда, Никоныч?
- Не знаю и знать не хочу. Жил я везде - и вверху и внизу, а друзей не менял по выгоде и менять не собираюсь. Разве нам плохо? Вон как хорошо: все - своя команда, одна палуба!
Так одной палубой и въехали мы по холмам на самый верх Сан-Франциско.
ЗОЛОТАЯ ЛЕСЕНКА
На смотровой площадке жужжали кинокамеры. Вспыхивали под солнцем зеркальные очки. Сверкали дорогие украшения.
Вдоль горячего от зноя каменного барьера переходили с места на место туристы.
Одни чопорно созерцали, другие с волнением разглядывали город, холмы и всматривались в берега залива.
В солнечной дымке жёлтые холмы казались золотистыми, прозрачными, а вода - голубой и лёгкой, как небо. Ни единого пятнышка!
Только у самого выхода в океан, будто бабочки-капустницы, двигались по ней крохотные паруса.
Справа, на выступе полуострова, тянулись вверх небоскрёбы.
Небоскрёбы были крохотные, а громадные мосты, по которым мы ехали, теперь казались тросами для канатоходцев.
Рядом с нами слышалась японская, немецкая, французская речь, и боцман вдруг сказал:
- Дорого сюда из Франции да из Германии добираться.
Как посчитаешь - лесенка золотой получится. Это не то что тебе, Наталья: на своей палубе и даром!
- А Наталья тоже по золотой лесенке добиралась, - сказал Яша.
Все улыбнулись.
Что верно, то верно. Каждый день трапы драила, так что любая ступенька золотом горела. Сложить все - от Иокогамы до Америки - целая золотая лестница! Вон как добиралась. И не зря.
Стоит себе, на мир смотрит. Красота! Синеют заливы, горят под солнцем "Золотые ворота", гуляют волны, висят над ними невиданные мосты.
Есть на что посмотреть!
ПАРУСА НА ПРИВЯЗИ
Кого куда, а моряка тянет к морю.
Подошли мы к причалу, а возле пирса белым-бело от парусов. Покачиваются мачты, стоят на цепях яхты. Всё на них сверкает, поигрывают паруса на ветру, в море просятся.
Вода чистая; видно, как по дну ползают морские звёзды, колышется в волнах трава. Сверкают лодки. Одна - с каютой, другая - с двойной палубой и мостиком. Третья отсвечивает надраенной медью и бронзой. Выбирай какую хочешь!
-- Наверное, яхт-клуб, - сказал Витя. - Отлично. Взял яхту, кати куда угодно.
Атлас Вогизыч посмотрел на нас с иронией:
- Конечно, катить можно куда угодно. Если есть деньги. Это не клуб. Это распродажа. Покупайте, - рассмеялся он, - если у вас лежат доллары в этом банке. - И он кивнул в сторону небоскрёба с буквами "Бэнк оф Америка", а потом на таблички, которые были развешаны возле яхт.
- А что, покупаем? - сказал Витя, заломил берет и подошёл к причалу поближе.
И вдруг лицо его вытянулось:
- Шестьдесят тысяч долларов!
- Что шестьдесят! Вон двести пятьдесят тысяч! - показал Яша.
- Это целой команде год вкалывать! - подсчитал Витя.
- Так на того, кто может купить, и вкалывают целые команды, - сказал Атлас Вогизыч.
Возле нас стояли мальчишки, взрослые туристы и тоже смотрели на таблички с ценами.
- Вот вам и яхты! - сказал боцман. - Столпились на якорях. А чего их держать на привязи? Вон сколько кругом людей. Пусть учатся править, водить. Дело-то какое красивое!
"И верно, что держать? - подумал я. - Пусть учатся водить! Волны вокруг широкие, бегучие. Зовут! И человеку в яхте весело, и парусу хорошо лететь по морю. Красивое дело!"
СУВЕНИР ИЗ САН-ФРАНЦИСКО
Уже вечерело, когда мы вернулись на судно. Стали подниматься, а навстречу капитан и мистер Роберт. Прилетел... Дела!
- Находились? - спросил меня Пётр Константинович. - А то поехали с нами? К утру погрузят контейнеры, и уйдём.
- Как к утру? А другу монеты? А сувенир?
- Поезжай! - посоветовал с трапа Виктор Саныч. Он опять "дирижировал ансамблем": - Сейчас заварю на всю ночь кофеёк, а утром - "гуд бай", Сан-Франциско!
- Конечно, поехали! - согласился я.
Капитан сел впереди с напевающим что-то Робертом, и мы
помчались по причалам, шумным стритам и просторным мостам.
На минуту Роберт остановил машину на скалистом берегу океана у прозрачного стеклянного домика:
- Сувениры.
Я вошёл в дом.
Он был весь, как морское дно, уставлен кораллами и раковинами. Но их у меня в достатке ещё с прошлых плаваний. Сам доставал! А вот что бы найти такое, что напоминало бы Америку?
Капитан сел впереди. Сзади на скамейку уселось рыжее семейство. Я пристроился рядом с ними. За мной сели старый пират с девицей, красивая мулатка с цветком в волосах, кто-то ещё, и мы тихо поплыли среди пальм и мангровых зарослей.
Через минуту шлюпка пошла быстрей, ещё быстрей, нырнула в скалистый грот и в смоляной тьме помчалась под уклон по стремительной подземной реке.
- Ну и темень! - крикнул я. Даже белой рубахи капитана не было видно.
И вдруг шлюпка резко дёрнулась, сорвалась и ринулась в невидимый водопад. Вода рухнула на нас, всех окатило брызгами. Рядом завопили на нескольких языках сразу. А капитан в восторге заорал:
- Ну, ёлки!..
Я замер от весёлой жути, но ко мне прижалось робкое плечо маленького Микки, и я выпрямился. Наши спутники шумели, а капитан кричал:
- Здорово, а?!
Потом нас снова швырнуло в сторону, мы сорвались ещё в один водопад, и старый пират вцепился мне в плечо.
Но тут лодка выплыла на ровную воду. Кто-то вздохнул: "Пронесло". А впереди забелел какой-то жутковатый свет.
Я привстал. Соседи тоже вытянули шеи.
При свете старинного фонаря перед нами возникла арка, за которой из стороны в сторону качались чьи-то ноги. Там висел человек.
Тело висельника повернулось, и из белого черепа на нас глянули пустые глазницы.
Крикнула какая-то птица. Мальчонка прижался ко мне сильней и ткнулся в бок рыжими вихрами. Сердчишко его стучало изо всех сил.
Но мы уже промчались мимо этого места. И все громко вздохнули.
А капитан показал налево:
- Внимание!
Я потянулся влево, и влево повернулись все.
На диком песчаном островке лежал одноногий скелет и качалась торчащая в песке шпага. По другую сторону ручья лежал ещё один скелет в пиратском платке...
- Узнаёте? - повернулся ко мне капитан.
- Ещё бы! Как в "Острове сокровищ" Стивенсона, - сказал я.
- Мы сами как пираты, - сказала вдруг рыжая мама. - Кажется, даже со своим капитаном.
И команда посмотрела на Петра Константиновича. Канн тан есть капитан.
Сверкнула голубая зарница. Послышался штормовой гул и вой ветра. Донеслись удары шквала, и, вспыхнув во всё небо, молния осветила выброшенную на скалы палубу корабля. Там, в изодранном плаще, в треуголке, всё ещё налегал на штурвал мёртвый штурвальный. Ветер трепал лохмотья его одежды и бросал на скалы.
Наша шлюпка летела прямо на рифы, в океан, а за скалами клокотали настоящие волны и топили какое-то несчастное судно.
- Ну, Дисней! - Капитан повернулся ко мне.
- Фантастик! прошептал я.
А маленький мой сосед прижался ко мне ещё сильнее. Но тут река крутнулась влево. И вдруг раздался весёлый хохот капитана:
- Ну и рожи! Посмотрите на эти пиратские рожи! Мы засмеялись.
Теперь пассажиры чувствовали себя единым экипажем и словно действовали по капитанскому приказу.
Прямо в скале, за железной решёткой, несколько пиратов приманивали лукавого пса. Они присвистывали, подсовывали ему кость, но пёс хитрил, повиливал хвостом, а в зубах его болтался тяжёлый ключ от клетки...
Берега сузились. Грохнул выстрел. Всё озарилось багряным светом. И где-то завязалась перестрелка. Мы оказались у стены крепости, напротив которой качался борт пиратского пушечного корабля. Пираты штурмовали город.
Но едва мы приблизились к порту, как все - пираты, защитники направили ружья на нас и коварно засмеялись: "Попались, голубчики!"
По нашей шлюпке грохнули пушки. Над головой просвистело ядро, я пригнулся. Ядро врезалось в воду и, зашипев, пошло ко дну, кроваво светясь в глубине.
В нас палили со всех сторон.
- Ну, ёлки! - крикнул капитан.
И, несмотря на обстрел, все засмеялись: и рыжее семейство, и старый пират с девицей, и мулатка. А Микки, подпрыгивая, тоже кричал:
- Ну, ёлки!
А я уж тем более. Как капитан - так и матросы.
ГУД БАЙ!
Весь день мы путешествовали.
Мы проезжали сквозь Скалистые горы, пробирались через доисторические болота, в которых грызли друг друга динозавры. Всем экипажем спускались в "Наутилусе" в морскую бездну и, словно капитан Немо, следили сквозь иллюминатор, как возле затонувших кораблей дерутся морские чудовища.
Всматривался в глубину капитан. Забыл о том, что рядом негритята, старый пират.
А негритята прижались к иллюминаторам так, что у них побелели носы...
Мы смотрели на ракеты, на лунные кратеры, летели со страшных гор.
А через несколько часов кричали друг другу:
- А с горы-то как летели? Жуть!
- А помните, как вылупились из яиц маленькие динозавры?
- А какие на дне раковины!
- А Алиса-то в стране чудес! Вот штучка! Говорили на разных языках, а всё было понятно.
Ноги у нас гудели. Билетики в книжице кончились. Кончились и деньги. Капитан покачал головой:
- Фантастик! - И, прищурив глаз, посоветовал: - А книжицу с билетными корешками спрячьте. Она волшебная. Когда-нибудь достанете из кармана, вспомните всё и снова очутитесь в Диснейленде. Без билета в сказке.
Уже был вечер. Как морские ежи, шевелились в небе настоящие звёзды. Закрывали буфеты усталые повара. Быстро шагали к выходу продавцы жареной кукурузы. Стучали мимо нас каблучками сонные стюардессы лунной ракеты. Все покидали сказку. Нужно было прощаться и нам. И хотя мы не были знакомы, мы кивнули друг другу.. .
А Микки сказал:
- Гуд бай!
И всем стало немного грустно.
- Прекрасный день, - вздохнул капитан.
Скоро могучий Джулиано вёз нас с капитаном обратно в своём автомобиле и азартно спрашивал: "Фантастик?! Фантастик?!"
За спиной с треском рассыпались яркие гроздья огней - это в Диснейленде вспыхивал прощальный фейерверк.
В большом городе становилось тихо, как ночью в глухом селе. Мерцали фонари. На улочках хозяева магазинов опускали на окна и двери тяжёлые металлические решётки. Закрывались окна домов. И где-то Серж снимал со стены автомат. Всё, как в сказке, в "Трёх поросятах": запор покрепче, окна на крюк и автомат под подушку. На всякий фантастический случай.
БОЦМАН СЖИМАЕТ КУЛАКИ
Прошло уже немало дней, но пока что я не встретил ни одного американца, против которого хотелось бы, как недавно японцам в Иокогаме, пустить в ход кулаки.
Старый ворон мистер Джордж? Пускай себе каркает. Не бить же его из-за этого! Может, он и в самом деле, кроме этих "кар", ничего не видит.
Грузчики? Славный народ!
Мистер Роберт, бывший капитан, - совсем хороший американец!
И я уже стал забывать маленькое происшествие в японском порту.
Но однажды, когда мы сидели в кают-компании возле телевизора и смотрели передачу о выборах президента, мистер Роберт принёс капитану свежие газеты.
Капитан с шумом раскрыл "Лос-Анджелес тайме" и стал читать вслух новости: "Важные переговоры в Москве", "Небывалая жара в Европе", "Демонстрация против военных приготовлений".
Он добрался до последней страницы.
- О, интересное объявление! - И прочитал: - "Компании требуется агрессивный..." то есть напористый, - объяснил Пётр Константинович, - "... агент, инженер по продаже ракет..."
- Ого! - сказал кто-то.
- "...с уклоном в военном направлении..." - дочитал капитан.
Мы удивлённо переглянулись.
- Не верите? Ну вот, читайте: "Требуется агрессивный..." ну, значит, пробивной... Вот "агент". Вот вам "по продаже ракет". Правильно я перевожу, мистер Роберт? - спросил капитан.
- Йес!
- И продавать их будут? - спросил я.
- Конечно, - пожал плечами мистер Роберт. - Им это выгодно. Это их бизнес!
- Ничего себе бизнес! - сказал я.
- Кто же их купит? - спросил Никоныч.
- А вот вам и покупатель! - Пётр Константинович побарабанил пальцем но портрету пожилого джентльмена. - Вот что он пишет в газете... "Нам нужны ракеты, которые поразят любую точку за океаном..." А? Как вам это нравится?
- Да кто же это такой? - вскинулся Никоныч.
- Адмирал!
- Тот самый, который минировал заливы Вьетнама... - пояснил мистер Роберт.
- А седенький, чистенький, - сказал боцман. - По физиономии и не прочитаешь, что он за штука. Не написано.
- Зато вон у того написано всё! - сказал вдруг Виктор Саныч и кивнул на телевизор.
На экране рыхлый мужчина размахивал кулаками и бубнил, что Америке незачем договариваться с Советским Союзом и что показывать ему нужно только свою силу.
- Ну, запел, красавец! - сказал боцман. - Вот запел! С этим мы не споёмся! Никак! - И пальцы его собрались в крепкий кулак. - Пусть попробует!
- Что боцман сказал? - спросил мистер Роберт. Пётр Константинович перевёл.
Мистер Роберт прошёлся по кают-компании, подумал и сказал:
- И Америка с ним тоже не споётся. Не захотят американцы с ним петь вместе! Ноу!
САМЫЙ ВИДНЫЙ БИЗНЕСМЕН
Контейнерный городок уже переместился с палубы на причал. Трюмы опустели. Утром мы должны были уходить в Сан-Франциско.
- А сегодня вечером едем на приём к основателю фирмы, - сказал капитан. - Соберутся самые влиятельные лица в порту.
Я достал из чемодана вышитую рубашку в цветах. Собрался. И вот в Морском клубе пожилой, необыкновенно подвижный основатель фирмы представлял нам гостей:
- Капитан из Швеции - мистер такой-то.
- Старпом - мистер такой-то.
- Деловой человек из Лонг-Бича - мистер такой-то... Теперь, по словам основателя фирмы, все были в сборе.
Однако кого-то ещё ждали, и гости, переходя от кружка к кружку, вели деловые разговоры, в широкие стёкла-витражи смотрели на море.
Но вот, приветственно помахав всем рукой, в зал вошёл бодрый старичок в джинсах с весёлой старушенцией под руку.
А основатель фирмы широким жестом пригласил гостей к столу: "Прошу!"
Я подумал: с кем садиться? Конечно, морякам - с моряками, деловым людям - с деловыми людьми.
Но основатель фирмы взял нас с капитаном под руки и усадил за стол рядом со стариком и старушенцией.
Ничего себе, весело! А капитан подмигнул:
- Нам оказывают честь. Это самый важный гость в сегодняшней их компании! Миллионер. Самый видный бизнесмен в порту. И хочет с нами не драться, а торговать.
Это, конечно, дело другое! Нам подали ужин. А основатель встал и говорит:
- Нам очень приятно видеть русских моряков в нашем порту и в этом доме. Надеюсь, они будут здесь частыми гостями. И у нас будет много хороших дел. Их честь! - и поднял бокал.
- Ваша честь! - И розовый старичок тоже поднял бокал.
А капитан ему в ответ - целую речь на английском! Миллионер откинулся на стуле, посмотрел на капитана и удивился:
- О! Да вы лучше меня по-английски говорите. О'кей!
- Ну нет, - сказал капитан и улыбнулся. - Пока ещё нет! Старичок хмыкнул. И, выпив, посмотрел на меня:
- А вы, кажется, занимаетесь спортом?
- Занимался, - сказал я. - Чем?
- Стайером был, занимался боксом и штангой.
- А хоккеем? - быстро оглядел меня старичок.
- Хоккеем - нет.
- А я занимался! До семидесяти лет занимался!
Тут оживилась старуха:
- Я у него каждый день клюшку отбираю. Ему уже семьдесят три!
- А я всё равно играю! - рассмеялся бизнесмен. Щёки у него раскраснелись, как от морозца. И вдруг он сказал: - А ваши хоккеисты плохие!
- То есть как?! - Я даже отодвинул тарелку. - Как-никак чемпионы мира! Олимпийские чемпионы!
- Всё равно, - поморщился старичок.
- Да почему же? - полюбопытствовал я.
- Если бы они были хорошими, - рассудил он, - они бы все давно были миллионерами.
Вот так так! Вот это логика! Мы с капитаном захохотали. А я спрашиваю:
- А вы, наверное, тоже чемпион мира?
Миллионер захлопал глазами, а старушенция засмеялась.
Тем временем стало садиться солнце. Бокалы на столе, лица гостей сделались алыми. Миллионер посмотрел на мою рубаху - цветы на ней стали ещё красней - и говорит:
- Какая красивая рубаха! Это вы купили у нас в Америке?
- Э, нет! - покачал я головой.
- В Японии?
- Ноу!
- Так где же? - удивился старик.
- Это русская, - говорю, - рязанская.
А сам думаю: "Поди, какая-нибудь девчонка-комсомолка вышивала. А может, бабуся. Хоть про миллионы и не думают, а мастерицы!"
ГАМБУРГСКИЙ ГАМЛЕТ
Ещё в первую поездку с мистером Джорджем я заметил на улице ресторан со странным названием - "Гамбургер Гамлет".
Я заинтересовался. Сказал мистеру Джорджу:
- Странно, почему это Гамлет гамбургский? Принцем-то он был датским. Написал о нём Шекспир, англичанин, где-нибудь в Лондоне... А вот почему он в Лос-Анджелесе, да ещё гамбургский?
Мистер Джордж только сухо пожал плечами. Спросил я у друзей - и они не знают. Подошёл к торговому агенту - и он ничего не сказал. Никто объяснить не может!
На приёме я подумал о жене миллионера: "Старушка-то немка, хорошо по-немецки говорит. Наверное, про Гамбург знает. Город-то немецкий".
А она тоже удивилась, завертела головой:
- Действительно, есть такой ресторан. Но почему Гамлет гамбургский, да ещё в Лос-Анджелесе, не имею представления!
Все стали гадать - почему?!
Тогда из-за соседнего столика поднялся датский капитан и сказал:
- Извините, но вы напрасно волнуетесь. Дело в том, что этот Гамлет не имеет никакого отношения к Шекспиру. Потому что он не гамбургский Гамлет, а гамбургский омлет.
Все рассмеялись, мы с миллионершей тоже. А я ещё и подумал: "Попав в чужую страну, многое нужно узнать и увидеть, во многом как следует разобраться, чтобы, рассказывая потом о ней, не спутать омлет с Гамлетом, а Гамлета с омлетом".
"НЕ ДАДУТ ПОРАБОТАТЬ!"
Я давно мечтал увидеть Сан-Франциско. Ещё мальчишкой песни про него пел. И попросил разбудить меня пораньше.
Под утро вахтенный растолкал меня: "Вставай!"
Я выбежал на мостик. Было ещё совсем темно.
Мы медленно подходили к берегу. За бортом еле плескалась вода, а впереди, насколько хватало глаз, словно бы поднимались в гору квадратные поля, засеянные электрическими огнями. Целые плантации электрических огней. Не огни, а настоящие электрические подсолнухи - лучи лепестками во все стороны.
- Ну как, нравится? - Это подошёл капитан. Уже в форме.
Мы приблизились к берегу, и поля превратились в городские кварталы.
Вдали поднимались небоскрёбы. С берега на берег пружиной перекинулся мост. Мы пошли по заливу. Мимо пристаней, аэродромов, а небоскрёбы начали подрастать. И стало видно, что город спит. От улиц потянуло свежим утренним сном, туманом.
Но вдруг в одном небоскрёбе зажёгся свет. Одно окошечко. И кто-то в нём стал размахивать рукой. То ли протирал стекло, то ли приветствовал нас. Я тоже помахал на всякий случай.
Тут выглянуло солнце, и всё сразу засверкало, загорелось. И мост, и стёкла в небоскрёбах, и улицы.
А капитан спросил в микрофон:
- Как дела, Никоныч?
Никоныч уже на баке, у якорной лебёдки! Стоит, первым вплывает в Сан-Франциско на своей палубе. Ему первому в лицо сан-францисский ветерок дует.
Я пошёл тоже на бак, но капитан остановил меня:
- Загляните к "грузовому".
Открыл я дверь к Виктору Санычу, а там идёт работа. Сидит за столом Наталья, рисует на листе ватмана наш пароход, а на пароходе - громадного боцмана, как раз на баке.
Наталья посмотрела в иллюминатор и сбоку от парохода нарисовала небоскрёб.
Виктор Саныч как-то торжественно посмотрел на меня, говорит:
- Дело вот какое: нашему боцману шестьдесят лет сегодня. Все моря и океаны прошёл. В Америке был. В Арктике лёд ломал. В войну грузы через океаны возил. На груди у него орден Трудового Красного Знамени, "Знак Почёта", медали. Приветствие надо написать.
- Конечно, надо, - говорю. - Вот так и надо написать.
И записал слово в слово. И как ордена на груди горят, и как грузы возил, и как лёд ломал. Красиво получилось.
Пришвартовались мы. Капитан заглянул в каюту, спрашивает:
- Ну что, готово? Вывешивайте, пора боцмана звать! Я пошёл за Никонычем. А он всё возится на баке. Хозяйство укладывает. Говорит:
- Приду, вот только приберу.
Я повернулся к рубке, руками развёл: "Не идёт!" Тогда сверху раздалось:
- Боцману подняться наверх!
Никоныч вздохнул, скинул рукавицы: "Поработать не дадут!"
Вошёл в коридор, смотрит - стоит толпа у газеты, читает про ордена, шумит:
- Вот это боцман! Ну боцман! Никому не говорил! Капитан поздравил его. А Никоныч хлопнул рукавицей о рукавицу:
- Вот тебе и раз! Чуть про собственный день рождения не забыл!
ОДНОЙ ПАЛУБОЙ
Только мы успели позавтракать, в столовую вбежала Наталья. Да не в тельняшке, а нарядная, в цветастом платье, затараторила:
- С боцманом в город не собираетесь? Он по какому-то делу идёт, приглашает!
- Хочет инспекцию провести в Сан-Франциско! - сказал Яша.
- А как двигаться? - спросил Витя.
- Где автобусом, где на своих двоих!
Никоныч уже ходил по причалу. В белой рубахе, в плетёной шляпе - не узнаешь!
Витя надел светлый костюм, я - вышитую рубаху: любуйся, Америка!
Следом за нами отстучал по ступенькам .чечётку Яша:
- Ну, тронули? Кого ждём?
- А вон, переводчика, - показала наверх Наталья. Он тут всё знает.
С сигаретой в зубах нас догонял Атлас Вогизыч, штурма ненок.
- Ну, с боцманом и без переводчика не заблудимся! - сказал Яша. Никоныч тоже всё знает. Поди, ничем его не удивишь.
Но только мы прошли мимо полицейского за ворота, Никоныч удивлённо посмотрел на берег:
- Ого! Вот это понастроили!
На пустыре у самого залива засияли яркие, как игрушечные кубики, коттеджи. Казалось, они собрались сюда позагорать на прекрасном пляже: калифорнийский загар - лучший в мире.
- Юг! Дачи! - сказал Яша.
- Виллы, - уточнил я.
Но Атлас, покуривая, усмехнулся:
- Вы посмотрите на окна.
За открытыми окнами почти везде были видны смуглые люди. Мексиканцы, негры. Они смотрели нам вслед, и лица их были вовсе не курортными понурыми, удручёнными. Словно у всех сразу случилась какая-то беда.
Мы поглядели на Атласа.
- Судовая компания собиралась строить здесь новые причалы, - сказал он. - Но в городе было так много бедняков, неимущих, без крыши над головой. Вот и поставили этот городок. Постройки эти лёгкие, построили быстро.
- А так красиво! - задумчиво сказала Наталья. - Если позагорать, то можно бы!
Дальше зазеленели привычные заборчики, цветники, понеслись по шоссе машины, и боцман уже ничему не удивлялся.
Становилось жарко, небо раскалялось, и Витя вздохнул:
- Может, поедем? Вон сколько протопали! Но Никоныч всё не останавливался.
- Старому захотелось поразмяться! - сказал Яша. Однако боцман не просто шёл, а внимательно вглядывался вперёд, будто что-то искал.
И чуть только раздвинулись, расступились дома, боцман весь подтянулся: пришли!
Перед нами над голубым заливом выгибался гигантский мост. Он разбегался, как палуба могучего корабля, и повисал на гудящих стальных тросах.
Никоныч первым сделал шаг и следом за ним на мост поднялись и мы.
В ногах загудело, лёгкий ветер заполоскал рубахи. Далеко под нами шли катера, от них клиньями бежали волны. К горизонту катились рыжие, как во Владивостоке, сопки, а вдали на мысу вытянулись к облакам силуэты небоскрёбов. Белые, точёные, будто их вырезали лезвием бритвы из скрипучего пенопласта.
- Вот это красотища! - сказал Яша.
- Лететь хочется! - чуть не пропела Наталья и вскинула руки к небу.
- "Голден-Гэйд" бридж, - произнёс Атлас Вогизыч. - Мост "Золотые ворота".
- Не зря боцман сюда пеший топал, - сказал Витя, а Яша тряхнул головой:
- Вот чёрт! Никто и не поверит, что я в таком месте цыганочку отплясывал! - и хотел отбить чечётку, но посмотрел на боцмана и сдержался.
Никоныч стоял, сняв шляпу, и смотрел куда-то мимо сопок, небоскрёбов, горизонта.
Потом положил руку на поручень и вздохнул:
- Ну вот и всё. Можно ехать.
- А дело? - удивилась Наталья.
- Дело сделано, - сказал боцман. Наталья удивилась ещё больше:
- Какое?
- Простое, - сказал боцман. - Мы тут с двумя дружками лет тридцать назад фотографировались. Снялись и договорились: кто сюда ещё попадёт, придёт на мост и других вспомнит. Вот я и вспомнил.
- Ну, теперь их очередь! - сказал Яша. - Теперь они придут.
- Нет, - тихо проговорил Никоныч. - Они уже не придут. .. Это вот вы ещё вернётесь, вспомните. Хорошее место. Ну, поехали?
Мы сели в автобус и молча ехали вверх, через старинные, как музеи, кварталы с двухэтажными домами в балконах, с колоннами, мимо небоскрёбов, а наш штурманёнок рассказывал, как столетие назад от страшного землетрясения рухнул весь город, сопки словно расшвыряли дома, поставленные когда-то первопроходцами, моряками, золотоискателями.
Но люди снова взялись за работу - повели по высоким холмам новые кварталы, перебросили с берега на берег удивительные мосты, поставили небоскрёбы, и новый прекрасный Сан-Франциско опоясал берега залива. Конечно, беднякам, рабочим достались захолустья, окраины.
Атлас Вогизыч показывал, в каких кварталах живут люди победней, в каких - состоятельные. И вдруг он рассмеялся и махнул рукой за красивые сосны большого парка:
- А там есть очень интересное справочное бюро. В нём, если ты перебрался в район побогаче, можешь за плату узнать, с кем выгодно завести новые знакомства, кого выгодно взять в новые друзья.
- Ну всё! - засмеялась Наталья. - Бросаю вас и завожу выгодные знакомства. - Она вдруг повернулась к боцману и спросила: - Неужто правда, Никоныч?
- Не знаю и знать не хочу. Жил я везде - и вверху и внизу, а друзей не менял по выгоде и менять не собираюсь. Разве нам плохо? Вон как хорошо: все - своя команда, одна палуба!
Так одной палубой и въехали мы по холмам на самый верх Сан-Франциско.
ЗОЛОТАЯ ЛЕСЕНКА
На смотровой площадке жужжали кинокамеры. Вспыхивали под солнцем зеркальные очки. Сверкали дорогие украшения.
Вдоль горячего от зноя каменного барьера переходили с места на место туристы.
Одни чопорно созерцали, другие с волнением разглядывали город, холмы и всматривались в берега залива.
В солнечной дымке жёлтые холмы казались золотистыми, прозрачными, а вода - голубой и лёгкой, как небо. Ни единого пятнышка!
Только у самого выхода в океан, будто бабочки-капустницы, двигались по ней крохотные паруса.
Справа, на выступе полуострова, тянулись вверх небоскрёбы.
Небоскрёбы были крохотные, а громадные мосты, по которым мы ехали, теперь казались тросами для канатоходцев.
Рядом с нами слышалась японская, немецкая, французская речь, и боцман вдруг сказал:
- Дорого сюда из Франции да из Германии добираться.
Как посчитаешь - лесенка золотой получится. Это не то что тебе, Наталья: на своей палубе и даром!
- А Наталья тоже по золотой лесенке добиралась, - сказал Яша.
Все улыбнулись.
Что верно, то верно. Каждый день трапы драила, так что любая ступенька золотом горела. Сложить все - от Иокогамы до Америки - целая золотая лестница! Вон как добиралась. И не зря.
Стоит себе, на мир смотрит. Красота! Синеют заливы, горят под солнцем "Золотые ворота", гуляют волны, висят над ними невиданные мосты.
Есть на что посмотреть!
ПАРУСА НА ПРИВЯЗИ
Кого куда, а моряка тянет к морю.
Подошли мы к причалу, а возле пирса белым-бело от парусов. Покачиваются мачты, стоят на цепях яхты. Всё на них сверкает, поигрывают паруса на ветру, в море просятся.
Вода чистая; видно, как по дну ползают морские звёзды, колышется в волнах трава. Сверкают лодки. Одна - с каютой, другая - с двойной палубой и мостиком. Третья отсвечивает надраенной медью и бронзой. Выбирай какую хочешь!
-- Наверное, яхт-клуб, - сказал Витя. - Отлично. Взял яхту, кати куда угодно.
Атлас Вогизыч посмотрел на нас с иронией:
- Конечно, катить можно куда угодно. Если есть деньги. Это не клуб. Это распродажа. Покупайте, - рассмеялся он, - если у вас лежат доллары в этом банке. - И он кивнул в сторону небоскрёба с буквами "Бэнк оф Америка", а потом на таблички, которые были развешаны возле яхт.
- А что, покупаем? - сказал Витя, заломил берет и подошёл к причалу поближе.
И вдруг лицо его вытянулось:
- Шестьдесят тысяч долларов!
- Что шестьдесят! Вон двести пятьдесят тысяч! - показал Яша.
- Это целой команде год вкалывать! - подсчитал Витя.
- Так на того, кто может купить, и вкалывают целые команды, - сказал Атлас Вогизыч.
Возле нас стояли мальчишки, взрослые туристы и тоже смотрели на таблички с ценами.
- Вот вам и яхты! - сказал боцман. - Столпились на якорях. А чего их держать на привязи? Вон сколько кругом людей. Пусть учатся править, водить. Дело-то какое красивое!
"И верно, что держать? - подумал я. - Пусть учатся водить! Волны вокруг широкие, бегучие. Зовут! И человеку в яхте весело, и парусу хорошо лететь по морю. Красивое дело!"
СУВЕНИР ИЗ САН-ФРАНЦИСКО
Уже вечерело, когда мы вернулись на судно. Стали подниматься, а навстречу капитан и мистер Роберт. Прилетел... Дела!
- Находились? - спросил меня Пётр Константинович. - А то поехали с нами? К утру погрузят контейнеры, и уйдём.
- Как к утру? А другу монеты? А сувенир?
- Поезжай! - посоветовал с трапа Виктор Саныч. Он опять "дирижировал ансамблем": - Сейчас заварю на всю ночь кофеёк, а утром - "гуд бай", Сан-Франциско!
- Конечно, поехали! - согласился я.
Капитан сел впереди с напевающим что-то Робертом, и мы
помчались по причалам, шумным стритам и просторным мостам.
На минуту Роберт остановил машину на скалистом берегу океана у прозрачного стеклянного домика:
- Сувениры.
Я вошёл в дом.
Он был весь, как морское дно, уставлен кораллами и раковинами. Но их у меня в достатке ещё с прошлых плаваний. Сам доставал! А вот что бы найти такое, что напоминало бы Америку?