Страница:
Сиреневый туман над нами проплывает,
А в небесах горит прощальная звезда,
Лошадка, не спеши, лошадка понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда!
Последнее 'Прощай' и ждет дорога парня,
И лошадь унесет в неведомую даль… [26]
Программист и не предполагал, что жрец Сехемра, когда уговорил фараона сжечь проклятый город Ахетатон и переехать в Уасет, очень страдал по поводу одной особы. Он любил немую красавицу Тию, дочь мастера Тутмеса, которая навеки решила остаться в граде Атона. Этот жрец, который при людях восхвалял Амона, угнетал неугодных поклонников культа Атона, любил девушку как раз низ них, из врагов народа, атонистов. И при всем при том, посмел бросить её в уничтожаемом городе. И все было именно так, как пел Иван. Сехемра сначала прослезился даже, но потом грозно сказал:
– Хватит петь эту гадость про исход из Ахетатона, засланец Сета!
'Ну вот, теперь этот дрищ неадекватный весь концерт испортит!' - подумал программист.
А между тем идею жреца насчет никуда-ни-годности Ивановских песен подхватили и Эйе с Хоремхебом, так мило ворковавшие между собой, что для них не грех было бы спеть 'Голубую Луну' Бори Моисеева. Только если бы чужестранец пошел на такой поступок, не уйти ему сегодня живым из дворца, несмотря на то, что фараону его песни явно пришлись по душе.
– Тихо! Тихо! - успокоил стариков Тутанхамон, потряхивая скипетрами, которые он давно уже успел переложить в правую руку. - Если вам не нравится этот музыкант, отправляйтесь-ка в Рашу и найдите мне другого!
Иван представил, как в современной Москве материализуются Сехемра, Эйе и Хоремхеб и начинают искать лучшего певца для своего господина. Вот смеху-то! Но перенести во времени троих местных бюрократов программист, к счастью, был не в силах. Зато был в состоянии наговорить баек, так как понял, фараон его поддержит:
– Только если вздумаете ехать в наши края, медведей опасайтесь. Они милые, неповоротливые, но чужестранцев в пятки кусают. А еще есть у нас чукчи…
Фараон с женой переглянулись. Зато троица заместителей Его величества разобиделась не на шутку. Но пока ни один из них не успел придумать очередную гадость для музыканта из Раши, правитель попросил:
– А песенку про чудесное зелье споете?
– Рад стараться, Тутанхамон Эхнатонович! - заправским голосом протараторил Иван.
В каких уголках своей памяти он откопал сведения об отце фараона, наверное, и Маша не поняла бы. Ведь она не успела ему рассказать 'Санта-Барбару' восемнадцатой династии.
Всех троих заместителей Его величества перекосило, как только они услышали модификацию слова 'Эхнатон'.
– Что ты за обращение выдумал, Сетово отродье? - разгневался Хоремхеб.
Иван пожал плечами:
– Странные вы, ребята, у нас в Раше, самое уважительное обращение к человеку - по батюшке. К начальству - тем более! А вы…
– Не поминать еретика ни единым словом! - вскипел Сехемра. - Батюшка фараона - сам Амон, невежда.
Гость вытаращил глаза от удивления:
– Взрослые мужики, а до сих пор не знают, откуда дети берутся! Амон породил, аист принес и в капусту сбросил, хе-хе-хе! А мама нашла и удивилась!
Все три старика покраснели от злости, в то время как фараон с женой от души рассмеялись, забыв обо всех правилах местного этикета. Также улыбнулась и кудрявая сероглазая женщина, что сидела в окружении трех девочек-малолеток. Тронуть Ивана ни Эйе, ни Сехемра, ни Хоремхеб без приказа фараона не могли, поэтому они злились пуще прежнего и выглядели от этого еще смешнее. Так что, и программист, царская чета и ближайшее окружение Его величества смеялись уже не над шуткой про детей, а над тремя заместителями. А чего говорить про девушек-танцовщиц, закрывших лица ладонями! Когда еще им, рабыням, доведется всласть посмеяться над жрецом Сехемра и не быть наказанными за этот проступок.
– Милый, - обратилась Анхесенпаамон к супругу, вдоволь насмеявшись, - я хочу, чтобы этот веселый человек был моим личным певцом и шутом.
Тутанхамон окинул оценивающим взглядом Ивана и его инструмент и вежливо объяснил:
– Не думаю, моя прелесть, что это хорошая идея. Судя по цветным одеждам и обуви, да по взгляду этого чужестранца, он благородных кровей и не может быть личной вещью моей любимой жены. Если правитель Раши проведает, что мы держим их посла за шута, нас ждет война. Поэтому, если почтенный гость намерен остановиться в Кемете на несколько лет, я могу пожаловать ему должность начальника по…
Иван закрыл рот рукой, чтоб не рассмеяться, когда представил, как Путин звонит Тутанхамону по горячей линии и гневается на фараона за то, что тот белорусского подданного без российского гражданства в личные вещи своей жене определил. Хорошая бы карикатура для журнала 'Крокодил' получилась.
Если бы люди могли закипать и взрываться, то после этой фразы у Сехемра бы пар из лысины пошел.
– Ой, только не начальником Чукотки, пожа-а-а-а-алуйста! - взмолился Иван.
У жреца немного отлегло от сердца.
– Нет, - сказал Тутанхамон, - не знаю, что это за края. Ты поразмысли немного, согласен ли петь для моей жены, учить наших музыкантов, или какую другую работу у меня попросишь. Наутро приходи с ответом. А теперь ступай домой, Иван Дурак, повеселил ты нас от души!
'Эх, Интернет бы им провести во дворец, - подумал программист, - клуб компьютерный замутить, да не выйдет… кабель длинный тянуть придется…'
Иван откланялся в лучших традициях своих предков, про которых мультики засняли, прошел мимо разгневанной троицы. Эйе, Сехемра и Хоремхеб окинули его недобрым взглядом, но трогать не стали.
– Вот, глотните на досуге! - протянул им гость бутылочку с коньяком. - Может, добрыми станете!
Сехемра выхватил ее из руки Ивана, фыркнув, и мигом осушил из горла.
– Да покарает тебя дух Бо Дун, презренный священник, - вспомнил программист персонажа одного фантастического опуса как нельзя более к месту, когда уже вышел из тронного зала.
Когда гость скрылся за шторами входа вслед за девушками-танцовщицами, писцом и прочей прислугой, мимо троих 'министров' проковылял и Тутанхамон, опираясь на тросточку. Фараон не по-доброму теребил в руке полосатый крюк, который он еще в самом детстве нарек балда-бейкой. Анхесенпаамон держала его под руку.
– Дети вырастают очень быстро, но в чем-то они навсегда остаются детьми, - пробормотал Эйе, отойдя за руку с Хоремхебом подальше к колонне.
Рекламная пауза
Некоторые пароли взломать проще,
чем замки в собственной комнате.
(Кирилл Илларионов)
Москва, 14 июня 2006 года
Кирилл стоял напротив двери в свою комнату и чесал репу. Ключ, а точнее, то, что от него осталось, парень спрятал в карман мятых брюк, так что наружу торчали только ноги резиновой анимешной девочки-брелка. Вот незадача: стоит на пять минут за письмом на почту сбегать, в магазине продуктов прикупить, как дверь оказывается намертво запертой, да еще и ключи в скважине пропадают.
Юля сидела неподалеку на подоконнике и нервно выкуривала одну сигарету за другой. Глаза ее покраснели от слез, а на щеках ясно вырисовывались кривые дорожки, нарисованные потекшей тушью.
На многочисленные стуки и вопли: 'Иван, открывай, подлый трус!' и тому подобное отозвалась только комендантша Алевтина Игнатьевна.
Одно слово 'комендантша' говорило само за себя. Это была особа шкафообразных размеров с шестимесячной завивкой, а волосы покрашены просроченной российской хной. Любимой ее одеждой был заношенный спортивный костюм 'Адидюс', купленный на Измайловском, Петровско-Разумовском, Черкизовском, Каширском (нужное подчеркнуть) рынке. Правда, возникал закономерный вопрос: неужели китайцы свои 'Адидюсы' для борцов сумо шьют? Про таких комендантш можно запросто сказать фразой Карлсона - в меру упитанная женщина в полном расцвете сил, жаль, что без пропеллера. У типичной комендантши, естественно, и лексикон был весьма ограниченный и по лаконичности мог соревноваться с запасом слов Эллочки Людоедки.
– Что шумим? - первая контрольная фраза.
– Дверь открыть не могу, ключ сломал, а сосед, наверное, заснул или ушел куда. Вон, девушка его плачет, отошла в чайник воды набрать, возвращается, а… избушка на клюшке.
Шаулина поддакнула, а потом опять затянулась.
Игнатьевна порылась в кармане и в связке нашла ключи от комнаты Кирилла и Ивана.
– Вы сами попробуйте, Алевтина Игнатьевна, - предложил студент, который шестым чувством подозревал, что и этот ключ будет перерезан под самый корешок.
Просто если бы Кирилл сам взял ключ у комендантши и сломал его, то она бы взвыла по шаблону: 'Пить меньше надо!', а потом бы развопилась: 'Выселю!' А последнего никому из студентов не хотелось.
Пока он думал о совсем не радужных перспективах переезда, Алевтина Игнатьевна 'зависла' у двери с переломанным ключом. Именно, что 'зависла', потому что фразы из дежурного сборника афоризмов для студентов на такой поворот событий у нее не находилось.
Еще на втором курсе в шутку Иван и Кирилл написали программу с искусственным интеллектом 'Алевтина ver. 2.0.1', которую потом еще долго совершенствовали. Программа была не особо мудреная, в ней хранился весь набор фраз, которые произносила Игнатьевна в ответ на выходки студентов, а парни вводили в компьютер то, что хотели сказать комендантше, получали 'предполагаемый' ответ и, таким образом, составляли наиболее выгодный для себя сценарий разговора с надсмотрщицей. Иногда выходило и так, что они занимались этим моделированием и предсказанием в режиме реального времени, когда не смыслящая ни бельмеса в компьютерах Игнатьевна, стояла и смотрела на экраны мониторов. А к концу пятого курса эта программа стала совсем не нужной: два лучших друга научились самостоятельно предсказывать все возможные выпады своей домомучительницы. Зато их детище стало незаменимым инструментом для глупых первокурсников.
Вот сейчас бы ноутбук с этой программой. Ситуация совершенно нестандартная, и программу можно было бы обновить до версии 5.0.5, насытив очень полезной информацией. Но, увы, иногда возможность остается лишь возможностью.
– Жесть! У вас тоже… ключ сломался? - нарушил тишину Кирилл.
– Что за пьяные шутки вы тут со мной выделываете? - сгенерировала, наконец, Алевтина Игнатьевна.
– Я трезв как стёклышко, - пожал плечами долговязый студент и дыхнул в сторону комендантши.
Юля повторила его действия, и комендантша, проклиная всех курильщиков на свете, отвернулась. На крик о пьяных шутках из соседних комнат высунулась пара физиономий, но, не найдя ничего интересного, все они исчезли обратно по углам, готовиться к экзаменам.
Алевтина надула и без того полные губы:
– Дверь у вас куда открывается?
– Внутрь, - от безнадеги вздохнул Кирилл.
Комендантша потёрла руки, разбежалась и со всей силы налегла на дверь. Обычно даже самые крепкие двери, и те, что открывались наружу, не выдерживали веса Игнатьевны. Но на этот раз ее тело спружинило как желейная масса и отлетело к противоположной стороне, прямо на хлипкую деревянную дверь, установленную чуть ли не во времена перестройки. Кирилл удивленно проследил за траекторией полета комендантши. Она не поддавалась никаким известным законам физики, а поведение двери в их комнату противоречило всем ведомым человечеству законам упругости.
Естественно, от веса несостоявшейся сумоистки Игнатьевны дверь в комнате напротив слетела с петель и, вместе со вцепившейся в нее женщиной, ввалилась в комнату.
– Чё ботать мешаете? - встала из-за стола невысокая девочка с короткими русыми косичками и в огромных очках диоптрий, этак, на семь.
При виде комендантши, лежавшей поверх слетевшей с петель двери, её тон изменился:
– Алевтина Игнатьевна, вы не ушиблись?
Охая и ухая, комендантша поднялась. Программа 'Алевтина ver. 5.0.4' выдала бы точь-в-точь то, что и сказала настоящая:
– Хорошо, хоть тебя, доченька, не ушибла! А дверь я вам новую, за счет университета, сегодня же закажу.
– Ксюш, ты уж прости, - высунулся в дверной проем Кирилл, - Игнатьевна ко мне ломилась, это ее срикошетило так. Жестко, да?
Студентка-ботаничка мило посмотрела на него, закрыв нос и рот тетрадкой с надписью 'Сопро-муть', словно веером. Несомненно, она улыбнулась, только не хотела показывать улыбку комендантше, потому что запущенная на ее компьютере версия программы говорила, что улыбаются перед злой комендантшей только самоубийцы. Отличница она, правильная во всем девочка, второкурсница с 'Систем управления', лучшая подруга Кирилла, неужели при таком статусе она станет глумиться над комендантом? Игнатьевна относилась к таким, как Ксюша, с непомерным уважением. Поэтому она посчитала нужным быстро ретироваться в свой кабинет и приступить к заказу двери для одной из своих любимых квартиранток.
– Что там у вас? - тихо спросила Ксюша, бросив тетрадку.
– Магия какая-то, - шепнул парень себе под нос. - Жесть! Ключи в двери исчезают! Даже Юлька ничего сделать не может.
А по части магии, особенно в адрес Ивана ведьма была сильна. Она занималась подобной деятельностью уже без малого пять лет. Правда, у Дурака за пазухой всегда имелся оберег его бабки-колдуньи, что жила где-то неподалеку от Самары, и эта штуковина очень хорошо действовала на все привороты похотливой москвички. Но оберег не сразу появился у несчастной жертвы. Он пару раз попался. Однажды он проснулся в костюме туземца на площадке у лифта прямо под дверью Юлькиной квартиры.
А когда парня чуть не сбил красный 'Ниссан' в Камергерном переулке (который к тому времени стал уже пешеходным), после того, как он просто-напросто оставил Шаулину с ее прихотями в одном из ресторанов, сказав: 'Да отстань, неинтересно мне с тобой!', - парень уже всерьез задумался о том, что каждый раз, как он бросает эту девушку, его по пятам преследуют неудачи. Тогда, собственно, прогуляв целую неделю занятий, он и успел съездить к бабке на Волгу и обзавестись оберегом.
Нелегко пришлось Дураку в борьбе с ведьмой. Такая она, эта Юлия Антоновна Шаулина. Некоторым дозволено всё. А есть люди, перед которыми открываются любые двери. Юля принадлежала к тому редкому типу людей, которых можно было бы отнести и к первой, и ко второй категории. Если не считать, что в довесок она родилась и умной, и красивой, да к тому же в девять лет у нее открылись способности к колдовству, которые отец позже помог направить в нужное русло.
Ее дар возник случайно. Они с мамой возвращались с дачи, и попали в аварию. Мама погибла, а девочка, пролежав без сознания целую неделю, выздоровела. Она видела немало снов, бродила в них по разным мирам, а однажды встретила волшебника. Ему было лет десять, может, чуть больше, Юля запомнить его не успела и не поняла, мальчик то был или девочка. Невысокое, очень похожее на нее существо в длинной белой робе и с такими же лохматыми короткими волосами сказало ей шепотом: 'Я помогу тебе, а ты, когда вырастешь, спасешь меня, договорились?' Девочка кивнула и… проснулась.
Сначала она не понимала, что с ней происходит, и чуть ли не кричала, когда тексты закрытых книг, к которым она прикасалась, неведомым образом кочевали со страниц в ее сознание. Но как только Юля отдергивала руку от обложки, поток информации прекращался. Тогда она и не предполагала, какую цену ей пришлось заплатить за сверхспособности. Она всегда боялась, что кто-то узнает о ее странном даре, что ее высмеют, станут презирать. Сколько неведомого открылось перед ней, когда она почувствовала в себе магическую силу. Всё стало ей доступно. Кроме одного.
Она страдала от неразделенной любви. Что поделать, если деревенского таланта Ваньку, Юля любила всем сердцем.
– Милый мой, Ванятка, - рыдала ведьма, прикладывая руки к обивке общежитской двери.
Она всегда видела, что творилось внутри, поэтому иногда отец брал ее на опасные задания, и девушка сканировала, прикладывая руки к двери, нехорошие квартиры. Она видела все: и мебель, и личные вещи, людей и даже нечисть. Но стоило Юле положить руки на дверь в комнату Ивана, перед ее сознанием вставала тьма. Дикие крики, незнакомые голоса, волчий вой слышались ей.
Ксюша спокойно смотрела то на Кирилла, то на Юлю, ворожившую с не открывающейся дверью. Да, не с ней, к счастью, случилось, а если бы и с ней… Верила она только математикам и физикам, а вот привороты считала чистой воды выдумками, даже все те изощренные, которые придумывала Шаулина. До сегодняшнего дня…
Ксюша обняла Кирилла.
– А Ваня… что… погиб?
Хоть Иван и не играл какой-либо особой роли в ее жизни, но он же был живым человеком, который был всегда неподалеку, здоровался по утрам, как-то дал свой вариант по физике, а еще он лучший друг Кирилла.
Кирилл повернулся к девушке. На его лице была такая скорбная гримаса, какую не каждый актер в театре мог бы изобразить. Смерть - это не страшно, намного ужасней неизвестность, у которой есть одна положительная сторона - надежда. Надежда на то, что все будет хорошо, что никто не умер, никому сейчас не плохо. Как радостно, когда эта надежда оправдывается, и как больно, когда она лопается, словно мыльный пузырь.
– Не знаю, - тихо сказал он, - надеюсь, что жив, пошел в кино или еще куда, и только комната наша… стала чёрной дырой.
Юля обессилено опустилась на корточки под дверью. Одногруппник уже проводил свою подружку к соседкам, чтобы та не слушала их разговора, и тоже устроился рядом. Курить больше было нечего, слезы все выплаканы, поэтому Шаулиной ничего не осталось, кроме как сказать хриплым голосом:
– Слушай, Иллариончик, я тебе тут кое-что расскажу, только это тайна. Просто выслушай и помоги.
– Ну… ладно, - пожал плечами Кирилл.
Юля старалась как можно меньше говорить о секретном задании и об 'Отделе странных явлений'. У нее получилось так: отец выдал ей с Иваном очень важное задание, они приехали к Дураку, чтобы срочно им заняться, сестра Ивана принялась готовить им обед. Рассказ окончился на том, как одногруппник выставил ее с чайником за дверь с просьбой заварить кофе.
– Понимаешь, Кирюш, если мой отец узнает, что у нас такая пурга с заданием, он же уволит нас к чертовой матери и будет прав. Но я не за себя волнуюсь. Я-то найду себе дело. Ванятка… отец его уничтожит.
Невесть откуда взявшиеся слезы хлынули из глаз девушки и она в очередной раз попыталась набрать номер любимого. 'Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети', - ответил напевный женский голос.
– Вот что, Юля, - твердо заявил Кирилл, - быстро вынула симку из телефона!
'Зачем это?' - читалось в глазах ведьмы. Но она тут же получила вразумительный и такой очевидный ответ: если отец решит искать своих наемных агентов, он станет набирать оба номера. Если Иван недоступен, то и напарница тоже не должна быть на связи. Логично?
– Вообще-то, да, - согласилась Юля. - Еще бы знать, куда Ваня провалился.
И тут на нее нашло озарение. Она вскочила и вцепилась обеими руками в плечи одногруппнику.
– Кирюха! Окно! Ты же альпинист! Давай в окно залезем и посмотрим!
Скептическая улыбка украсила лицо студента. Он так надеялся поскорее избавиться от общества прокуренной одногруппницы, а она ни в какую не собиралась уходить. С Юлей куда приятнее по аське болтать, чем лицом к лицу.
– Не получится, - отвернулся Кирилл, засовывая руки в карманы, дабы изобразить совершенно равнодушное создание, - мои веревки и кошки в запертой комнате. Кстати…
Недобрый огонек сверкнул в его зеленоватых глазах, когда он обернулся к Юле.
– И если этот Дурак умудрится их сломать или потерять, пока он сидит взаперти, он не достанется живым твоему отцу.
На подобные угрозы у Шаулиной всегда находился один ответ - несколько долларовых купюр, которые девушка на всякий пожарный всегда носила в заднем кармане своей незаменимой черной кожаной юбки. Ну сломает, ну потеряет ее любимый Ванечка чужую кошку, она новую купит, только бы никто и пальчиком не прикоснулся к ее суженому.
– Значит так, Иллариончик, - нахмурившись, заявила Шаулина, - неужели ты один в этой общаге альпинист? Давай дуй к товарищам и доставай обмундирование на двоих, полезем вместе.
Одногруппник было отшатнулся, пытался найти какие-то отговорки, но Юля, решившая во что бы то ни стало вызволить Ивана Дурака из плена комнаты, настаивала на своем. Даже отговорки вроде: мы полезем со стороны проспекта, - не помогли. Так что в скором времени, приплатив несколько сотен долларов Игнатьевне и сторожам, двое студентов-экстремалов залезли на крышу общежития и принялись спускаться на веревках до пятого этажа.
Лишь бы милицию не вызвали - единственное, о чем думал Кирилл, когда спускался на три этажа до окон комнаты, где он прожил без малого пять лет.
Он, а позже и Юля, которую Илларионов заставил одеться в чьи-то бриджи, уверенно встали на карниз и посмотрели внутрь комнаты.
Шторы и больше ничего.
– Щас разобьем! - замахнулся Илларионов вытащенным из-за пояса молотком.
Но Юля, ни жива, ни мертва, стояла, прикрыв глаза, и не отпускала рук от стекла.
– Не надо, Иллариончик, - шепнула она, - нельзя. Я чувствую… фрактальные потоки внутри. Это… это…
Добровольный помощник машинально заткнул молоток за пояс и внимательно слушал рассказ Юли, очень похожий на бред сумасшедшего. Только вися на высоте пятого этажа в подобное и можно поверить.
Фрактальные потоки, как Шаулина думала до сегодняшнего дня, - это легенда. Две реальности пересекаются в одной временной точке, и тогда вокруг них создаются эти самые потоки.
– Трусишь? - не понимал Кирилл, выслушивая очередные по счету бредни 'Отдела странных явлений'.
– Если честно, то если мы разобьем окно, то все, что завертелось внутри комнаты, вырвется наружу. И неизвестно, что произойдет с Москвой, понимаешь? Ты только представь, что Ваня мог провалиться в другое время или в другой мир (о, мечта любителей псевдо-фантастики), и…
– Мы попадем туда же! - с ходу догадался одногруппник.
– В лучшем случае, - буркнула Шаулина, - в худшем - мы перенесем туда всю Москву и окрестности и вряд ли сможем вытащить все это хозяйство обратно.
Шестое чувство подсказывало Юле, что не все так просто получилось с использованной точкой входа. Недаром на учениях в ОСЯ постоянно повторяли, что переход в параллельные реальности - дело опасное. Чем больше девушка пыталась узнать, используя свой магический дар, тем страшнее ей становилось. Все точки входа, получалось, не просто виртуальные игры, как в 'Матрице'.
– Иллариончик, - обняла она его за плечи, когда парень поднял ее одратно на крышу, - надо что-то делать, но я не знаю, что.
Подумав немного над своим незавидным положением, Юля пришла к мысли, что ей сначала надо поработать с секретными материалами ОСЯ, разузнать о прирде точек входа и попадении в подпространства, и только потом начинать открывать комнату, в которой, как понимала Шаулина, ничего хорошего сейчас не происходило.
– Кирь, я тут домой поеду, немного разузнаю о… ну, впрочем, подожди пару часиков, а потом я тебе позвоню.
Она поднялась, отряхивая кожаную мини. А Кирилл, тем временем достал из кармана телефон и вытряхнул из чехла несколько запасных сим-карт разных операторов.
– Выбирай любую, только со своей не звони. Как будто ты пропала вместе с напарником, ясно?
Ведьма кивнула, забирая беленькую карточку с желто-черным кружком посередине и благодаря одногруппника, с которым до недавнего времени она толком и не общалась. Надо же, какими добрыми иногда оказываются люди. Их пять лет не замечаешь, а они готовы все отдать, лишь бы помочь.
'Все будет хорошо, я достану Ваню из западни, в которую он попал, и эту дурынду спасу, если она так важна для спокойствия нашего мира', - думала ведьма, выезжая на Первомайскую.
Программа 5. Человек и закон
У меня во дворце творятся странные явления,
я как раз планировал обратиться в ОСЯ.
Какая удача, господин Дурак…
(Тутанхамон)
Фивы, 14 век до н.э.
Маша очень любила утро, не жаркое, когда весь город только просыпался. Девушка сидела у реки и рисовала все, что видела вокруг себя. Конечно, будь она в своем времени, она с презрением посмотрела бы на художника, рисовавшего на офисной бумаге, но когда душа поет, то и на писчей малевать начнешь, если другой не имеется. В довершение она нарисовала поверх картины себя в кеметском калазирисе [27]с большими белыми крыльями вдоль рук.
– Маш-шу, а зачем ты рисуешь? - спросили ее из-за спины. - У тебя есть этот… бара-башка, который умеет изображать все так, как есть. Зачем ты себе крылья нарисовала, ты что, мнишь себя Богиней Маат?
– Понимаешь ли, Неб, - начала она.
Она могла и не оборачиваться, потому что сразу поняла, что пришел Он:
– Правда иногда тяготит, влечет к земле, а так хочется в небо, лететь свободно над облаками и делать то, что хочешь: придумывать, изобретать… А барабашке что скажешь, он то и рисует. Скучный он. И это вовсе не Маат, это Шу, Бог воздуха, освежающий северный ветер. Да, я знаю, что он мужчина, но…
– Но ты ведь и есть освежающий северный ветер, Маш-шу! - он обнял ее за плечи и уткнулся носом в белокурый затылок девушки. - Ты пришла с севера, и с тобой в моей жизни появилось столько нового. Знаешь, а меня с крыльями тоже нарисуй! Я хочу летать вместе с тобой, нет, я хочу лететь за тобой.