Коуль Дж. Атланты, Воин

   Проникшего в покои богини Эрота встретила тишина. Мальчуган пересек будуар, фривольно коснувшись обнаженного фаллоса мраморного Зевса и вошел в уютное лоно опочивальни. Богиня любви сладко спала, разметавшись по златотканому покрывалу. Воздушная кисея, свисавшая с потолка, укрывала ее от нескромных взглядов. Эрот бесцеремонно пролез под этим полупрозрачным пологом и уселся на краешек ложа. Затем он устремил на обнаженную красавицу взгляд, полный восторга, обожания и неосознанного блуда. Этот взгляд медленно пополз с обольстительных бедер на высокую, мерно вздымающуюся грудь, коснулся тоненьких волосков подмышками, лизнул мочку уха и впитал аромат дыхания из полураскрытых губ. Еще он поцеловал маленькую ладошку, подложенную под щеку. Созерцать подобную обольстительную красоту было выше всяческих сил. Смущенно шмыгнув носом, Эрот почесал розовую пятку богини. Афо улыбнулась во сне и поджала ногу под себя. Шалун вновь дотянулся до ступни и игриво пробежал по ней пальцами. Богиня взвизгнула и проснулась.
   - Это опять ты, несносный мальчишка! - вымолвила она. Затем женщина сладко зевнула, закинула руки за голову и потянулась. Гибкая дуга тела столь сладострастна, что у Эрота пересохло во рту. На всякий случай он отвел взгляд.
   - Уже полдень, а ты все еще дрыхнешь! - сказал мальчуган намеренно грубо.
   - Ну и что? - Богиня перевела на него свой аквамариновый взгляд.
   - Опять где-то шлялась ночью?
   - Какое твое дело?
   - Смотри, мамашка! - мальчуган погрозил красавице пальцем. - Я ведь могу рассердиться!
   Афо засмеялась и заключила мальчугана в объятия. Тот отбивался.
   - Отстань!
   Но богиня не разжимала рук, прижимая кудрявую голову мальчика к своей обнаженной груди. Тот пытался вырваться, громко возмущаясь.
   - Мамашка, отпусти меня! Мамашка, веди себя пристойно! Мамашка, то, что ты сейчас делаешь, нехорошо!
   - Вот как! - Афродита перестала смеяться и расцепила пальцы. - Что же в этом плохого?
   - Ну... - Эрот замялся, смущенно оправляя растрепанные волосы. Ну... Все эти твои шутки могут кончиться плачевно.
   - Это ты о чем?
   - Отстань! - завопил мальчуган, доведенный этими игривыми вопросами почти до отчаяния.
   Он поспешно слез с ложа и поправил одежду, судорожным движением пытаясь растянуть короткий хитон до колен. Афо тихонько, чтобы не обидеть его, улыбнулась. Но Эрот заметил движение ее губ и пробурчал:
   - Хоть накинь что-нибудь на себя.
   - А что, разве я не хороша?
   - Даже слишком хороша!
   Мальчуган нагнулся и пролез под кисеей. Оказавшись на достаточно безопасном расстоянии, он сказал:
   - Я буду ждать тебя в будуаре.
   - Хорошо, - отозвалась Афо.
   Она появилась из опочивальни довольно скоро. Эрот, с преувеличенным азартом игравший с золотым скарабеем, подаренным некогда Гором, при ее появлении вскинул глаза. На богине была короткая туника из розового бисса, мало скрывавшая ее прелести. Подобная одежда делала Афо еще более соблазнительной. Но мальчуган уже вполне овладел собой и нацепил на лицо обычное нахальное выражение.
   - Мамашка, ты неотразима! - развязно заявил он, вставая с мраморного пола.
   - Так почему же ты тогда убежал от меня?
   - Пока убежал! Заметь, пока! - Эрот со значением поднял палец. Однако поговорим о деле. Я слишком занятой человек, чтобы тратить время на пустые разговоры. Я выполнил то, о чем ты просила.
   - И каков результат?
   - Арес сказал старику, что Фермопилы совершенно непригодны для обороны, Аполлон пообещал мне вывести из строя световые потоки...
   - А он не спросил, кому и зачем это нужно? - тревожно осведомилась Афо.
   - Мамашка, да кто ж ему ответит! К тому же я пообещал ему за эту услугу такую сладкую штучку! - Эрот закатил глаза, словно торговец на восточном базаре.
   - Что же ты ему пообещал? - не смогла сдержать любопытства богиня.
   - Твою любовь.
   - Да ты с ума сошел!
   - Не волнуйся, мамашка. Не все обещания выполняются. Данное относится именно к числу таковых. Следующий у нас по счету Дионис. Он позаботится о том, чтобы все вино мидян в одночасье скисло и чтобы вокруг их стана каждую ночь завывали волки. У-у-у! У-у-у! Гефест пообещал подсунуть лакедемонским кузнецам самую лучшую медную жилу. Гермес проследит за тем, чтобы корабли сибаритов вовремя доставили кассетитовые камни, а из Тарента и Неаполя привезли груз щитов.
   - Да ты великий заговорщик! - шутливо воскликнула Афо.
   - Нет, просто я самый умный молодой человек, когда-либо живший в этом мире, - со свойственной ему скромностью заметил Эрот. - Сам я постараюсь внушить любовь нескольким мидийским полководцам. Есть у меня на примете одна симпатичная бабеночка. Пусть они из-за нее перегрызутся.
   - Пусть! - провозгласила Афродита. Она с легкой лукавинкой посмотрела на мальчугана. - Я обязана тебе. Что хочешь за свою помощь?
   - Мамашка, разве настоящий мужчина может требовать от женщины плату? Разве что любовь... - Эрот притворно вздохнул. - Но с нею у нас, увы, пока ничего не выходит. Потому просто поцелуй меня в щечку.
   Афо немедленно исполнила эту просьбу, окутав мальчугана ароматами благовоний и женского тела. Тот сладко, словно кот, зажмурился.
   - Какая женщина! Мамашка, я пожалуй попрошу придворного мазилу написать мой портрет с тобою на руках.
   - Это будет занятно! - Афродита потрепала мальчугана по вьющимся волосам.
   - Ну ладно, мне пора. Хотя... - озорник умолк, прислушиваясь. Похоже я слышу цоканье козлиных копыт. Твой влюбленный козлик спешит на рандеву? - Эрот вопросительно посмотрел на богиню, та увела взгляд в сторону.
   - Я не назначала ему. Он каждый день приходит ко мне и приносит цветы.
   - Какая чистая неразделенная любовь! - с циничной усмешкой заметил Эрот. - Тогда я задержусь. Присмотрю за его поведением. Если ты, конечно, не возражаешь.
   Афродита пожала плечами, словно говоря: какие здесь могут быть тайны?
   - Оставайся.
   Эрот поспешил устроиться в одном из золотопарчовых дифров [дифр низкий табурет без спинки], сделанных невольниками Аримана. Едва он успел проделать это, как вошел Пан. Скорчив уморительную физиономию, он поклонился богине любви и только после этого заметил Эрота. Пан кивнул и ему, Эрот вместо приветствия высунул язык.
   Как и говорила Афо, лесной бог принес цветы - огромный букет великолепных фиалок, источающих нежный запах, волной прокатившийся по комнате. Афродита сладко вдохнула и зажмурилась. Пан радостно заулыбался. Он разместил цветы в золотой вазе и, сделав пару шагов назад, полюбовался на творение своих рук. Равнодушный к жучкам, червячкам, тычинкам и листочкам Эрот заметил:
   - Дурно воняющий веник.
   Пан одарил его злым взглядом, а Афродита укоризненно покачала головой в адрес злоязыкого мальчугана и предложила гостю присаживаться.
   - Выпей чашу вина.
   Если быть откровенным, Пан не любил сладкое кипрское вино, но его предложила сама Афо. Потому он немедленно согласился и уселся на дифр подальше от Эрота.
   Богиня легкой рукой взяла со столика серебряный килик. Пурпурная влага облизала кованные стенки, закрутилась крохотным стремительным водоворотом. Наполнив чашу до краев, Афродита подала ее Пану. Тот отпил глоток и с обожанием посмотрел на красавицу, отчего она сделалась еще краше. Что уж там таить, Афо нравились эти страстные взгляды уродца. В них не было похоти, таившейся в глазах прочих поклонников, а лишь обожание, нежность и непонятная ей грусть. Богиня отдыхала, когда на нее смотрели такими глазами. И потому она привечала Пана, позволяя ему ежедневно посещать ее, не спрашивая на то разрешения. Пан был в ее покоях "своим человеком".
   - Как твои дела. Пан? - спросила она, с доброй улыбкой глядя на уродливо-занятную физиономию. Лесной бог слегка смутился.
   - Как всегда хорошо.
   - Ты помирился с Громовержцем?
   - Да, он простил меня. Я ему нужен.
   - Зачем?
   - Поговаривают, что грядут перемены и он торопится укрепить свою власть, а потому примиряется со всеми обиженными.
   - Грядут перемены, - как эхо откликнулась Афо.
   - Кстати, наш общий знакомый передает тебе привет.
   Афродита улыбнулась.
   - Леонид? Я была с ним ночью.
   Пан бросил быстрый взгляд на Эрота, словно сомневаясь, стоит ли быть откровенным в его присутствии, но мальчуган, казалось, был полностью поглощен тем, что рассматривал причудливые золотые фигурки, подаренные Вишну.
   - Я видел его только что. Мы встретились с ним в твоем храме в Спарте.
   - И о чем вы говорили?
   - Конечно, о тебе. Он просил передать, что соскучился по тебе и что любит тебя.
   Лицо Афо озарилось радостным светом.
   - Я тоже уже соскучилась по нему. Как он?
   - Как всегда полон сил и отваги!
   - О, Пан, - прошептала Афродита, - если б ты знал, как я люблю его!
   - Ха, какие нежности! - внезапно воскликнул Эрот, отрываясь от созерцания драгоценных безделушек. Маленькие зубки мальчугана были злобно оскалены. - Я так люблю его, он так любит меня! Мне надоели ваши слюнявые разговоры! Я пойду. - Эрот поднялся, презрительно глядя на Пана. - Эй, мамашка, смотри не целуйся с этим рогоносцем!
   - Как ты можешь говорить подобное! - воскликнула Афродита.
   - А что я такого сказал? Ты слабая женщина, а от этого козла за версту несет похотью. Да он совокупился бы даже с деревом, если бы оно согласилось дать такому уроду!
   Пан угрожающе заворчал.
   - Ладно, не скрипи! - крикнул мальчуган. - А не то я заставлю тебя вспомнить Сирингу! Понял, козел!
   Грязно ругаясь Эрот опрометью выскочил из комнаты. Какое-то время он яростными шагами мерил бесконечные коридоры дворца, затем направился в ту часть его, где жил Громовержец. Зевс не удивился приходу мальчика, словно ожидал его.
   - Что скажешь? - спросил он, внимательно изучая обезображенное злобной гримаской лицо.
   - Афродита копает против тебя на пару с человеком, которого зовут Леонид! - с ходу выложил Эрот.
   - Допустим, я это знаю. Как и то, что третий в этой компании ты.
   - Я был вторым и не знал о существовании третьего. Теперь я изменил свою позицию. Могу сообщить тебе следующее... - Эрот сделал паузу, после чего быстро забормотал. - Фермопильское ущелье пригодно для обороны, Арес солгал тебе, Аполлон должен нарушить нормальное функционирование световых потоков, Дионис...
   - Я знаю и это, - перебил доносчика Зевс. - Все они: и Арес, и Аполлон, и Дионис рассказали мне, как ты подбивал их воспротивиться моим планам. О чем еще можешь мне поведать?
   - Убей этого человека!
   - А зачем?
   - Он мне не нравится.
   - Это еще не повод. А вдруг тебе не понравится Арес или Аид? - Зевс пристально посмотрел на мальчугана, тот отвел взор. По-моему, ОНА тебе нравится.
   - Не твое дело!
   - Он умрет, - сказал Зевс.
   - Обещаешь?
   - Обещаю.
   - Тогда можешь считать, что я поступил на твою службу, - важно произнес Эрот.
   - Это меня устраивает. - Зевс усмехнулся. - Будешь следить за Афо и докладывать о каждом ее шаге. Если...
   - Докладываю! - перебил Зевса ретивый сикофант. - В данный момент она сюсюкает с Паном. Старик, мне подозрителен этот влюбленный козел!
   - Он слишком глуп для того, чтобы быть опасным.
   - Но он влюблен, а влюбленный глупец всегда опасен. Я бы на твоем месте присмотрел за ним.
   - Ты проявляешь слишком много прыти, метя на мое место! - В голосе Зевса была слышна угроза.
   Эрот нагло ухмыльнулся.
   - Да ладно тебе! Лучше прислушайся к умному совету. Не так-то часто тебе их приходится получать.
   - Хорошо, я присмотрю за ним. Что еще?
   - На сегодня достаточно. Пока!
   Эрот ощерил белые зубки и испарился, словно его и не было. Вскоре он, насвистывая, шагал по тенистому лесу. Щебетали звонкие птицы, в воздухе веяло удушливым ароматом фиалок и предательства.
   Наивные люди полагают, что боги питаются лишь нектаром и амврозией, поглощая и то, и другое в неимоверных количествах, и потому вечны. Что ж, в этом есть доля истины. Боги действительно пили тягучий нектар и заедали его желеобразной приторно-молочной массой, именуемой амврозией. Так установил Зевс, заботясь о здравии и долголетии своих приближенных. Но это вовсе не означало, что небожители отказались от "земной" пищи. На Олимпе были в ходу и телятина, и жирная оленина, и медвежий окорок, и сорок сортов рыбы, и сыр, и оливки, всевозможные фрукты, приправы, а также сладости, доставляемые по световому потоку из Хорезма и Бактрии. Потребляли боги и солнечный напиток - вино, за качество которого отвечал, конечно же Дионис, утверждавший, что может отличить вкус любого из восьмисот сорока двух сортов хмельной влаги, производимых как в Ойкумене, так и за ее обозримыми пределами. Скорей всего он лгал, но может быть, только преувеличивал.
   Пиры на Олимпе закатывали по поводу и без него. Чаще без. Просто потому, что этого хотел Зевс. Приглашения получали все олимпийцы, иногда второстепенные божества, порой даже люди. Так некогда частым гостем на трапезах богов был хитрец Сизиф, пока не прогневил Зевса и не был низвергнут в Тартар. Теперь Сизиф влачил на гору свой камень. Случалось бывать на олимпийских пирах и другим смертным. Но все это было прежде, когда мир был более прост, а люди не кичились своей ученостью и не ставили под сомнение факт существования богов. В последнее время все чаще собирались в тесном кругу - одни олимпийцы, да несколько муз, граций или нимф, которых обыкновенно приводил Аполлон, чтобы позлить Афину с Герой.
   Едва опускались сумерки, как тени-музыканты начинали играть медленную мелодию, Зевс мановением руки зажигал волшебные шары, подвешенные под потолком мегарона, Дионис наполнял чаши ароматным вином, объявляя сорт и год приготовления. Боги пировали, провозглашая здравицы в честь друг друга, в первую очередь - славя Громовержца. Насытившись и устав от возлияний, они далее занимали себя, кто чем хотел. Афина, Гера и Артемида сплетничали, Аполлон и Арес безуспешно приставали к Афо, после чего переносили свое внимание на более уступчивых нимф, Дионис и Пан соревновались в поглощении вина, Гефест рассеянно разглядывал каменные узоры на капителях, надеясь придумать что-нибудь новое, Эрот отпускал дерзкие шуточки. Зевс обыкновенно молчал, зорко приглядывая за богами. Если Посейдону или Аиду случалось попасть на пир, Громовержец разговаривал с ними - понемногу ни о чем. Еще он частенько посматривал на Афродиту, та делала вид, что не замечает его взглядов.
   Этот вечер не был исключением. Негромко свистели флейты, рисуя контуры задумчивой мелодии. Столы ломились от яств, полусъеденных и замененных вновь. Дионис извлекал из ничто сосуды с вином, объявляя:
   - Фалерн, виноградник Типтана, южный склон, пять лет. Слезы Номии с добавлением сока шелковицы, три года. Скифская кровь, дата изготовления неизвестна, подарок боспорского тирана...
   Пан отпивал из подаваемых ему сосудов и восторженно поднимал вверх большой палец.
   Афродита как обычно успешно отразила натиск Аполлона и Ареса и теперь скучала. Могло показаться странным, но в этой компании она чувствовала себя чужой и одинокой. Боги хотели от нее лишь одного - любви, богини откровенно недолюбливали, завидуя ее красоте, притягивавшей мужчин, словно пламя - огнепоклонников-мотыльков. Здесь нельзя было заговорить без риска нарваться на сальность или ехидную шпильку. Потому-то Афо и скучала, стараясь не обращать внимание на кривые ухмылки и перешептывание Афины и Артемиды - двух "девственниц", по ночам тайком предающихся неестественной любви. Съев пару сваренных в меду груш, она решила, что за столом ей делать больше нечего, и неторопливо направилась на наполненную свежестью веранду.
   Красавица встала у самого края, облокотилась на холодный камень перил, и стала смотреть вдаль, где по тихой глади моря струилась маслянистая лунная дорожка. Мерцая солеными блестками, она подбегала к берегу и терялась в черном месиве песка и травы. Если бы вся земля до вершины Олимпа была покрыта светолюбивой водой, луна добралась бы до самых ножек богини и посеребрила ее шелковистую кожу мертвым светом.
   - Красиво! - раздался негромкий голос.
   Афо повернула голову. Рядом с ней стоял неслышно подошедший Зевс. Он также смотрел в море. Лицо его, обычно жесткое, в это мгновенье было овеяно мягкой мечтою, в глазах играли лунные огоньки.
   - Словно блеск созвездий при переходе через трансферное поле. Только тот блеск куда ярче.
   Богиня кивнула, соглашаясь, хотя и не поняла, о чем идет речь.
   - Леда? - внезапно спросил Зевс.
   Афродита вопросительно посмотрела на него. Бог улыбнулся своим мыслям и тут же спрятал улыбку в бороду.
   - Ты влюблена в него? - Второй вопрос был столь же неожиданен.
   - В кого?
   - В царя Леонида.
   - Так, уже донесли! - процедила красавица. - Какое это имеет значение?
   - Да никакого, - ответил Громовержец, но в голосе его не было искренности.
   Богиня резко повернулась к нему, нервно прихлопнула ладошкой по мраморному барьеру.
   - Давай, выкладывай все!
   - Что все?
   - Все, что хочешь мне сказать. И о себе, и о Леониде, и о ваших странных отношениях, и о том, почему вдруг мидяне идут на Элладу, и обо всем остальном.
   - Ну-у-у... - протянул Зевс. - Ты хочешь объять необъятное. Потребуется не одна ночь, чтобы рассказать всю эту длинную историю.
   - Начинай, у меня достаточно времени.
   - К сожалению, у меня его недостаточно. Время бежит столь быстро, что порой опережает жизнь. Не успел оглянуться и ты уже не муж, а несмышленый младенец, а затем вдруг выясняется, что ты вообще не должен родиться.
   - Не строй из себя Гераклита! То место в реке, на которое ты претендуешь, уже занято! - Зевс улыбнулся и беззвучно зааплодировал, выражая свой восторг по поводу эрудиции Афо. Но богиня не была склонна предаваться веселью. - Ты как-то странно смотришь на меня!
   - Все очень просто. Я люблю тебя. И ты об этом знаешь.
   - Действительно знаю, - согласилась Афо. - Почему же в таком случае ты не домогаешься моей любви?
   - Я не Аполлон или Арес. Я не мальчишка Эрот. Я жду, когда ты подаришь мне ее сама.
   - Однако ты самоуверен! - протянула Афродита. - А если этого не случится никогда?
   - Случится. И чем дольше мне придется ждать, тем слаще будут мгновенья, когда я смогу утолить любовную жажду твоими поцелуями.
   Богиня не смогла удержаться от сарказма.
   - Как манерно ты заговорил! Выходит, ты уверен, что я полюблю тебя?
   - Да. Ведь ты мое творение. Ты создана мной. Я сотворил идеальную женщину, похожую на мою мечту. Я взял самую прекрасную оболочку и вложил в нее нежность, доброту, сладострастную негу, немного капризности и ума. И еще бездну очарования, перед которым невозможно устоять. Я дал ей радостную улыбку и ласковые руки. Ты самое совершенное мое творение.
   - Причем здесь ты? Если уж речь зашла о генеалогии, то я - дочь Урана, а значит прихожусь тебе теткой!
   - Все это чепуха. Это сказка, придуманная мной. Этот мир создал я, и не было никакого Урана. Было лишь желание и запасы белковой энергоплазмы, которой я должен был придать форму. Сладкий и трудный процесс сотворения. Ты лепишь живую куклу и вкладываешь в нее душу - добрую или злую, лукавую или бесхитростную, буйную или тихую. Точнее, все эти качества смешиваются в определенной пропорции, создавая характер. Это трудно и очень интересно. Процесс творения захватывает словно любовь; от него трудно оторваться. И порой случается так, что увлекаешься, чрезмерно увлекаешься. Так произошло и со мной. В первый раз я увлекся и допустил оплошность, слепив себе слишком сильных и властолюбивых помощников. Немудрено, что настал день и они взбунтовались, возжелав власти, и мне пришлось потратить немало сил, чтобы победить их. Так как я не мог разрубить их энергетические оболочки, то был вынужден создать еще два мира и поместить поверженных там. Это были титаны. - Зевс усмехнулся в бороду. - Они слишком много возомнили о себе. Потом я создал вас, столь же капризных и непостоянных, но обладавших меньшими возможностями. Сначала я сотворил Аполлона, затем Ареса, Геру, которую по воле обстоятельств был вынужден взять в жены, Афину, Гефеста, еще одного, ИМЕНИ КОТОРОГО НЕ ПОМНЮ. У меня не было достаточно времени, чтобы поработать как следует над тем, что мы именуем душой. Когда это время появилось, я сделал себя, свою женщину.
   - Ты пьян? - неуверенно предположила Афо.
   - Я не бываю пьян. Вино не действует на меня. Я могу захмелеть лишь от любви.
   Громовержец положил огромную ладонь на крохотные пальчики Афо. Из его руки били какие-то странные токи, поднимающиеся горячей волной к сердцу. Спустя несколько мгновений, богиня обнаружила, что грудь ее бурно вздымается, а в горле пересохло.
   - Нет, - сказала она, не поясняя, что подразумевает под словом "нет", и убрала руку.
   - Напрасно. Ты могла бы познать бездну наслаждения. Все равно рано или поздно ты будешь моей.
   Афродита куснула белыми острыми зубками нижнюю губу, сглотнула тугой комок.
   - Я могла бы подумать над твоими словами, - сказала она запинаясь, но при одном условии...
   - Говори, я исполню его.
   - Останови нашествие варваров.
   Зевс покачал головой.
   - Это выходит за рамки моих возможностей. Это уже история, а я не имею права вмешиваться в ее ход.
   - Но ведь ты можешь что-нибудь изменить. Или?
   - Кое-что могу.
   - Тогда сделай так, чтобы... - Афродита вновь замялась.
   - Чтобы твой царь остался жив?
   - Да.
   - И тогда?
   - И тогда я приду к тебе.
   Зевс тихо рассмеялся и, взяв рукою ее голову, точь-в-точь, как это любил делать Леонид, заглянул в аквамариновые глаза. Его огромные зрачки были подобны черной бездне, Афо буквально утонула в них, цепенея от сладкого ужаса. В этих глазах была скрыта тайна мира, нет, пожалуй, многих миров.
   - Я приду к тебе, - шепотом повторила она и медленно потянулась к твердым губам мужчины. - Я приду...
   Она закрыла глаза, ожидая почувствовать вкус поцелуя.
   И в то же мгновение вздрогнула, возвращаясь к реальности, так как Громовержец чуть встряхнул ее.
   - Ты даришь мне свое тело, - прошептал он, почти касаясь губами нежных уст. - А мне нужна вся ты, и душой, и телом - страстная, любящая, преданная, пусть даже мучительно недоступная. Лишь тогда любовь упоительна. Я возьму тебя, когда ты отдашься мне целиком. Мне не нужно твое изумительное, желанное, сладкое, словно грушевый сок, тело, пока твоя душа принадлежит Воину. Я хочу обладать тобой всей.
   - Спаси его, - шепнула Афродита, прижимаясь к широкой груди Зевса.
   - Он сам не хочет этого. К тому же уже поздно. Уже начинают блекнуть листья. Но как же я люблю тебя, моя Леда!
   Зевс задрожал, с трудом удерживаясь от искушения впиться поцелуем в страстные, чуть припухлые губы. Афо не оттолкнула его. Она стояла, по-прежнему тесно прильнув к Громовержцу всем телом, и ей начинало казаться, что от этой могучей фигуры веет чем-то неестественным, чего не должно быть. Нечто... И она вдруг поняла, что сердце Зевса бьется неестественно медленно, резкими глухими толчками. Тук-туук-туук. Словно удары теряющего ритм метронома. И глаза... Они то отпускали, то захватывали в свои тенета вновь. Эти глаза могли погубить, могли подарить неизведанное блаженство.
   - Пусти меня, - наконец попросила Афродита и Зевс исполнил ее просьбу. Неохотно, но отпустил.
   Богиня оправила хитон и несколько раз глубоко вдохнула, успокаивая мечущийся молоточек сердца. Сердца...
   - У тебя почти не бьется сердце, - негромко сказала она, отводя глаза в сторону.
   - Бьется, но много медленней. Я же сказал тебе, что не такой как все прочие - боги или люди. Я пришел оттуда. - Зевс указал на звезды. - Вы рождены энергией земли. Твой царь тоже оттуда.
   - Неправда. Его сердце бьется в такт с моим.
   - Да, почти в такт. Это потому, что он не смог покорить время. Но он оттуда. Поверь мне на слово. Некогда он пришел в этот мир со мной. Много лет прошло с тех пор. Он сменил сотни обликов. Ты же сама знаешь, что он был Диомедом, Ясоном. А еще он был Тесеем, Ликургом, Филостратом, великим богатырем Гортом. А перед этим его звали Сети и Ашшурбанипал. Разве в имени дело? Дело в прожитой жизни. Он прожил свои со вкусом, проливая кровь, но не грязь. Он и уйти хочет со вкусом. Я не могу помешать ему в этом. Не могу и не хочу.
   И Афродита поняла, что Громовержец произнес приговор человеку, которого она без памяти любит.
   - Если он умрет, я возненавижу тебя, я возненавижу все!
   - Это не имеет значения. Что потеряю я? Твою еще не завоеванную любовь, но взамен я получу весь мир. Власть слаще любви. - Зевс повысил голос. - Обладая властью, можно получить все, что желаешь, даже любовь.
   Афродита натянуто рассмеялась.
   - И это говоришь ты, проживший несчетное число жизней. Неужели ты сам веришь в то, что говоришь? Неужели ты еще не понял, что настоящую любовь не купить ни за какие сокровища? Она должна прийти сама. Неужели...
   - Понял, - прошептал Громовержец. Горечь была слышна в его голосе. Только не жалей меня, - поспешно добавил он. - Не стоит.