Страница:
Тот несколько минут молча смотрел на нее.
— Мы с Кассией ужасно волновались за вас, Дария. Я извелся от страха, когда перепуганные конюшие вернулись без вас.
— Простите, милорд. Я поступила безрассудно. Грелем подошел к ней и рукой в перчатке нежно поднял ее подбородок. Он всматривался в лицо женщины, не обращая внимания на то, что ее муж стоит рядом, а на дворе полно слуг и гомонящих детей. Роланд раздраженно произнес:
— Я сразу же послал к тебе гонца, Грелем, с известием, что моя жена в безопасности. Грелем обернулся к другу.
— Кассия нервничает, Роланд. Она хотела, чтобы я убедился в том, что Дария хорошо чувствует себя в новом доме и младенец тоже. Поэтому я прибыл сюда воспользоваться вашим гостеприимством.
— О Господи! — воскликнула Дария. — Пожалуйста, милорд, проходите в зал. Моя мама сейчас у нас, и я хочу вас познакомить. Вы знаете сэра Томаса?
Роланд последовал за своей женой, которая, не переставая болтать, подобрала юбки и слишком быстро, подумал он с внезапной тревогой, пробежала по мощеному двору и взлетела по широким каменным ступеням в большой зал.
— Ты смутил мою жену, Грелем. По-моему, всему виной необычное сочетание твоего свирепого вида и изящных манер. Как поживают Кассия и ребенок?
— Они здоровы. Извини, Роланд, но мне ни разу не пришло в голову, что Дария была так несчастна в Уолфетоне.
Роланд неловко поежился.
— Пусть Рольф приведет твоих людей в зал. Дария уже, наверное, приготовила достаточно эля, чтобы утолить жажду всех мужчин нашего замка.
Роланд повернулся и направился в зал. Грелем де Мортон медленно последовал за ним, вспоминая слова Кассии:
"Я тревожусь, Грелем. У них разлад, но Дария любит Роланда, несмотря ни на что. Пожалуйста, выведай, в чем дело, и постарайся все уладить».
Грелем покачал головой. Кассия считала, что он может уладить все на свете, будь то война между двумя соседями или ссора между мужем и женой. Ясно, что между Роландом и Дарией пробежала черная кошка. Грелем вздохнул. Он предпочитал улаживать отношения между двумя странами. Пожалуй, он понаблюдает за ними несколько дней, а потом предложит какое-нибудь решение, которое удовлетворило бы его жену.
Дария сидела одна в верхней жилой комнате замка и разбирала травы, только что собранные в саду. Было жарко, и пот стекал струйками по ее спине. Она обмахнулась рукой и хотела было пододвинуться к открытому окну, но вспомнила, что разложила на столе маленькие кучки различных трав и ветер может смешать их.
"Мама, должно быть, с сэром Томасом», — подумала она, добавляя розмарин к ароматному укропу. Несколько дней назад сэр Томас взял дюжину людей Роланда и отвез деньги своей дочери. По настоянию Роланда сэр Томас согласился вернуться в Чантри-Холл. Дария вспомнила, как ее прелестная мать улыбалась, глядя в обветренное лицо сэра Томаса. Он был очарован леди Фортескью.
Дария добавила ровно три щепотки молотой наперстянки к горсточке измельченных цветков мака. Как-то там Роланд договорился с непреклонным старым фермером, владевшим землями на северной границе Чантри-Холл? Он собрал несколько человек и ускакал из замка рано утром. Дария посмотрела в окно. Солнце садилось. Да, он скоро вернется… Только бы увидеть его, только бы услышать его голос, смех. Дура, дура, мысленно ругала она себя, зная, что ничего не может с этим поделать.
Он не дотрагивался до нее уже целую неделю, с тех пор, как заметил, что ее живот немного округлился. Теперь он был так далек от нее, словно находился в Уэльсе. Она горестно покачала головой и ладонью отерла пот со лба. Хватит думать о нем — есть и другие вещи, которыми можно занять свой ум.
Дария начала тихонько напевать, добавляя базилик в снадобье, утоляющее боль в желудке. Солнце палило вовсю, и ее пальцы работали медленнее. Вдруг Дария окаменела, уставившись прямо перед собой. Отворилась огромная дверь, и она ступила в круг ослепительной белизны. Плотный туман окружал ее, не касаясь. И тогда она увидала Грелема. Он работал у восточной стены, перекладывая тяжелые плиты, поднимая старые камни и передавая их стоявшим рядом мужчинам. Надо было убрать много камней, чтобы переложить стену. Вдруг раздался грохот, и стена обрушилась. Громадная плита задела плечи и грудь воина, опрокинув его на спину. Посыпавшиеся камни погребли его. Люди вокруг истошно закричали, стараясь избежать опасности. Густая пыль от камнепада повисла в воздухе, а потом наступила мертвая тишина.
Видение так же неожиданно исчезло, и Дария опять оказалась сидящей в кресле. Она вскочила на ноги, забыв про травы, и выбежала из комнаты. Несомненно, это знак свыше. Подобное она видела много лет назад, до того как погиб ее отец.
Мать разговаривала с кем-то во дворе, и Дария крикнула, чтобы та шла за ней. Она бросилась к восточной стене и издалека услышала крики.
Мужчины разбирали завал, стоя на коленях и с неистовством откапывая Грелема. Дария принялась помогать им. Несколько камней, свалившись, больно ударили ее, но она не обратила на это внимания. Она точно знала, где находилась голова, и торопилась освободить Грелема. Кто-то попытался оттащить ее, но она обернулась и посмотрела на мужчину так, что тот отшатнулся. Она упорно работала, хотя ее руки ломило от усталости. Наконец показалась грудь воина. Он лежал на боку, закрыв голову руками, и не шевелился.
— Нет! — закричала она так же, как в детстве, когда увидела страшную картину гибели отца. — Грелем!
Она упала на колени рядом с ним. Мужчины молча расступились, образовав круг. Схватив Грелема за руку, Дария перевернула его на спину.
— Он мертв! — воскликнул один из мужчин. — Мертв, миссис.
— Не правда! — закричала Дария, изо всех сил хлопая его по щекам. — Ты не умрешь, Грелем, черт бы тебя побрал! Нет! Не умрешь, как мой отец. Я не позволю! — Но он все еще лежал бездыханный, и ее захлестнула ярость. Она снова оказалась бессильна. Нет, она не сдастся! Дария заколотила кулачками по его груди, требуя, чтобы он не умирал, не покидал семью, друзей. Она дрожала от усталости и страха, но ярость придавала ей сил.
Грелем внезапно вздохнул, а потом застонал, и этот звук показался Дарии самым прекрасным звуком, который она слышала в жизни.
Она закричала от облегчения. Победа! Он жив! Видение было для нее предупреждением. Дария потрясла его за широкие сильные плечи, затем зажала его лицо ладонями и стала поглаживать лоб, челюсть, голову. Как будто никаких повреждений.
Грелем поднял веки и посмотрел на нее, морщась от боли.
— Грелем, — сказала она тихо, наклонившись к нему, — вы живы. Когда умирал мой отец, я ничего не смогла сделать. Но вы выжили. Выжили, милорд!
Она прижалась щекой к его шее, бормоча какие-то несвязные слова. В конце концов ее голос сорвался, и она заплакала.
— Какого черта здесь происходит? Люди расступились, давая дорогу Роланду. Увидев свою жену, плачущую, стоя на коленях, он остановился как вкопанный.
— Дария, что случилось? Грелем, что?.. Она обернулась и посмотрела на него блестящими от слез глазами.
— Он будет жить, Роланд! Все произошло, как с моим отцом, но Грелем не умер. Это был знак свыше, предупреждение, но не пророчество. — Дария поднялась и сказала очень спокойно:
— Пожалуйста, отнесите лорда Грелема в замок. У него, очевидно, сломаны ребра. Будь осторожен, Роланд. Элис приготовит для него питье.
Она отошла от него и, тряхнув головой, быстро направилась к замку.
Роланд не стал тратить время на расспросы и приказал своим людям унести Грелема. Мужчины кряхтя подняли графа, согнувшись под его тяжестью. Когда Грелема положили на постель и раздели до пояса, Роланд увидел, что все его тело в кровоподтеках. Он ощупал его ребра и сказал:
— С недельку придется полежать. Что стряслось, Грелем?
— Я работал у твоей проклятой стены, Роланд. Неожиданно она обрушилась, и я оказался погребен под камнями. Вот и все.
"Но это только часть правды», — подумал Грелем. Произошло нечто странное На какое-то мгновение он словно перестал существовать, хотя, конечно, это было не так. Он отлично помнил боль от ударов острых камней, а потом она исчезла, и он как бы оказался в слепящей белизне… Ничего, кроме белизны — плотной, но прозрачной. И тут он услышал крик Дарии и возвратился в свою телесную оболочку и даже почувствовал боль от ее кулачков. Белизна стала рассеиваться, медленно отдаляясь от него, и он пришел в сознание. Над ним хлопотала Дария, что-то приговаривая и гладя его лицо руками.
— А что случилось с отцом Дарии? — неожиданно спросил Грелем. Роланд с удивлением уставился на друга. — Нет, я в своем уме. Что с ним произошло?
— Он погиб на турнире несколько лет назад.
— Понятно. — Но на самом деле он ничего не понял. — Твоя жена спасла мне жизнь, Роланд.
— Она освободила тебя из-под камней, это правда, но большую часть работы сделали мужчины.
— Нет, ее помощь гораздо существеннее… Я чуть не умер… — Грелем надолго замолчал.
В комнату вошла Дария с кубком в руке. За ней шла ее мать и несла длинные полоски холста.
Дария присела возле Грелема, улыбнулась ему и сказала:
— Выпейте этот напиток, милорд. Он утолит боль и погрузит вас в крепкий сон. Мама перевяжет вам грудь. Где-нибудь еще болит?
Грелем отрицательно покачал головой, не отрывая глаз от ее лица. Он залпом выпил горько-сладкий напиток и вскоре откинулся на подушки, но перед тем как закрыть глаза, произнес:
— Спасибо, Дария. Вы спасли мне жизнь.
— Что он имел в виду, Дария?
Она подняла голову и посмотрела на мужа:
— Я не дала ему умереть. Видение не должно было закончиться его смертью. Я наделала много ошибок в жизни, но не могла ошибиться на сей раз.
Она встала, расправила платье и, не произнеся больше ни слова, покинула комнату.
Роланд повернулся к Кэтрин:
— Ваша дочь странно себя ведет. О чем она говорит? Я не понимаю.
Кэтрин покачала головой, сделав знак Роланду помочь ей. Вдвоем они сумели перевязать Грелема полосками белой материи.
Пока Роланд снимал с Грелема оставшуюся одежду и накрывал его до пояса одеялом, Кэтрин подошла к маленькому оконцу и выглянула наружу.
— Задержитесь на минуту, Роланд, — попросила она. — Скажите, Дария рассказывала вам об отце?
— Я знаю только то, что он погиб на турнире в Лондоне перед самым отъездом Эдуарда на святую землю.
— Это не все. Она видела смерть отца. Роланд изумленно уставился на свою тещу:
— Что вы сказали, миледи?
— Дария видела его смерть за три дня до того, как мы получили эту страшную весть.
— Вы хотите сказать, ей было видение?
— Да, я полагаю, это подходящее слово. Роланд вспомнил, как Дария призналась ему, что узнала его в тот миг, когда впервые увидела в Тибертонском замке. Словно уже видела его в своем воображении. Он раздраженно передернул плечами. Мистика! Человек не должен судить о природе этого явления. Ему не нравились подобные глупые разговоры. Все, что было связано с видениями, больше подходило пророкам, живущим в горных пещерах, а не молодым девушкам.
— Он не умирал! Просто был без сознания… всего лишь несколько минут.
— Возможно, — согласилась Кэтрин и грустно улыбнулась ему, — не обижайте ее, Роланд.
Он резко вскинул голову и сказал холодным и равнодушным тоном:
— Я — не изверг. — После этих слов он вышел, бросив через плечо:
— Я пришлю Рольфа ухаживать за хозяином. Вам надо отдохнуть, Кэтрин.
Роланд нашел Дарию в саду. Она сидела на скамье, которая теперь называлась скамьей леди Кэтрин, с опущенной головой, уставившись на свои руки, лежавшие на коленях.
Он молча сел рядом.
— Как там лорд Грелем?
— Будет жить. Сейчас он спит.
— Ты сообщишь Кассии?
— Наверное, я это сделаю, прежде чем Грелем придет в себя. Он ненавидит болезнь и слабость. Но его жену надо предупредить, если у него повреждено что-нибудь внутри…
— У него внутри ничего не повреждено. Роланд, прищурившись, взглянул на нее.
— Почему ты в этом так уверена, Дария?
— Просто знаю. — Теперь ее голос звучал так же глухо, как и у «его.
— Откуда ты знаешь?
— Не важно. У меня много дел, Роланд, — сказала она, вставая. — Так что, если позволишь, и… Он схватил ее за руку и усадил снова.
— Я не буду считать тебя ведьмой, хотя люди, возможно, так и думают. Ты не глупа, Дария, и понимаешь, к чему могут привести подобные разговоры. Скажи, что именно ты сделала, чтобы я мог опровергнуть сплетни.
— Я прогнала людей и сама откопала Грелема. Видишь ли, я знала в точности, какие камни надо было убрать, чтобы освободить его голову и грудь. Когда я увидела, что он не дышит, я пришла в неудержимую ярость. Время от времени такое со мной случается. Я разозлилась и стала колотить по его груди кулаками и кричать, как умалишенная. Об этом твои люди скорее всего и будут сплетничать. Они скажут, что я вела себя как безумная. Но Грелем вздохнул, а потом застонал и открыл глаза.
— Он просто был без сознания.
— Да.
Роланд взглянул на ее профиль и скривил губы.
— Ты не была там, когда обрушилась стена?
— Нет, я смешивала травы в жилой комнате наверху.
— Откуда ты узнала, что случилось?
— Увидела.
Несколько минут Роланд молчал. До него доносилось жужжание пчел, ласточки хлопали крыльями в раскаленном воздухе, от резкого запаха трав кружилась голова. Мирная, идиллическая картина! Но в этом райском уголке поселилась тайна, и это пугало его. А также боль, и он был ее причиной. Роланд не знал, что делать. Он встал и взглянул на свою жену.
— Я должен послать Кассии гонца. Она наверняка приедет навестить Грелема.
Дария только согласно кивнула.
Стояла полночь. Бушевала гроза. Когда молния осветила небо, Дария проснулась от страшной боли и закричала.
Глава 20
— Мы с Кассией ужасно волновались за вас, Дария. Я извелся от страха, когда перепуганные конюшие вернулись без вас.
— Простите, милорд. Я поступила безрассудно. Грелем подошел к ней и рукой в перчатке нежно поднял ее подбородок. Он всматривался в лицо женщины, не обращая внимания на то, что ее муж стоит рядом, а на дворе полно слуг и гомонящих детей. Роланд раздраженно произнес:
— Я сразу же послал к тебе гонца, Грелем, с известием, что моя жена в безопасности. Грелем обернулся к другу.
— Кассия нервничает, Роланд. Она хотела, чтобы я убедился в том, что Дария хорошо чувствует себя в новом доме и младенец тоже. Поэтому я прибыл сюда воспользоваться вашим гостеприимством.
— О Господи! — воскликнула Дария. — Пожалуйста, милорд, проходите в зал. Моя мама сейчас у нас, и я хочу вас познакомить. Вы знаете сэра Томаса?
Роланд последовал за своей женой, которая, не переставая болтать, подобрала юбки и слишком быстро, подумал он с внезапной тревогой, пробежала по мощеному двору и взлетела по широким каменным ступеням в большой зал.
— Ты смутил мою жену, Грелем. По-моему, всему виной необычное сочетание твоего свирепого вида и изящных манер. Как поживают Кассия и ребенок?
— Они здоровы. Извини, Роланд, но мне ни разу не пришло в голову, что Дария была так несчастна в Уолфетоне.
Роланд неловко поежился.
— Пусть Рольф приведет твоих людей в зал. Дария уже, наверное, приготовила достаточно эля, чтобы утолить жажду всех мужчин нашего замка.
Роланд повернулся и направился в зал. Грелем де Мортон медленно последовал за ним, вспоминая слова Кассии:
"Я тревожусь, Грелем. У них разлад, но Дария любит Роланда, несмотря ни на что. Пожалуйста, выведай, в чем дело, и постарайся все уладить».
Грелем покачал головой. Кассия считала, что он может уладить все на свете, будь то война между двумя соседями или ссора между мужем и женой. Ясно, что между Роландом и Дарией пробежала черная кошка. Грелем вздохнул. Он предпочитал улаживать отношения между двумя странами. Пожалуй, он понаблюдает за ними несколько дней, а потом предложит какое-нибудь решение, которое удовлетворило бы его жену.
Дария сидела одна в верхней жилой комнате замка и разбирала травы, только что собранные в саду. Было жарко, и пот стекал струйками по ее спине. Она обмахнулась рукой и хотела было пододвинуться к открытому окну, но вспомнила, что разложила на столе маленькие кучки различных трав и ветер может смешать их.
"Мама, должно быть, с сэром Томасом», — подумала она, добавляя розмарин к ароматному укропу. Несколько дней назад сэр Томас взял дюжину людей Роланда и отвез деньги своей дочери. По настоянию Роланда сэр Томас согласился вернуться в Чантри-Холл. Дария вспомнила, как ее прелестная мать улыбалась, глядя в обветренное лицо сэра Томаса. Он был очарован леди Фортескью.
Дария добавила ровно три щепотки молотой наперстянки к горсточке измельченных цветков мака. Как-то там Роланд договорился с непреклонным старым фермером, владевшим землями на северной границе Чантри-Холл? Он собрал несколько человек и ускакал из замка рано утром. Дария посмотрела в окно. Солнце садилось. Да, он скоро вернется… Только бы увидеть его, только бы услышать его голос, смех. Дура, дура, мысленно ругала она себя, зная, что ничего не может с этим поделать.
Он не дотрагивался до нее уже целую неделю, с тех пор, как заметил, что ее живот немного округлился. Теперь он был так далек от нее, словно находился в Уэльсе. Она горестно покачала головой и ладонью отерла пот со лба. Хватит думать о нем — есть и другие вещи, которыми можно занять свой ум.
Дария начала тихонько напевать, добавляя базилик в снадобье, утоляющее боль в желудке. Солнце палило вовсю, и ее пальцы работали медленнее. Вдруг Дария окаменела, уставившись прямо перед собой. Отворилась огромная дверь, и она ступила в круг ослепительной белизны. Плотный туман окружал ее, не касаясь. И тогда она увидала Грелема. Он работал у восточной стены, перекладывая тяжелые плиты, поднимая старые камни и передавая их стоявшим рядом мужчинам. Надо было убрать много камней, чтобы переложить стену. Вдруг раздался грохот, и стена обрушилась. Громадная плита задела плечи и грудь воина, опрокинув его на спину. Посыпавшиеся камни погребли его. Люди вокруг истошно закричали, стараясь избежать опасности. Густая пыль от камнепада повисла в воздухе, а потом наступила мертвая тишина.
Видение так же неожиданно исчезло, и Дария опять оказалась сидящей в кресле. Она вскочила на ноги, забыв про травы, и выбежала из комнаты. Несомненно, это знак свыше. Подобное она видела много лет назад, до того как погиб ее отец.
Мать разговаривала с кем-то во дворе, и Дария крикнула, чтобы та шла за ней. Она бросилась к восточной стене и издалека услышала крики.
Мужчины разбирали завал, стоя на коленях и с неистовством откапывая Грелема. Дария принялась помогать им. Несколько камней, свалившись, больно ударили ее, но она не обратила на это внимания. Она точно знала, где находилась голова, и торопилась освободить Грелема. Кто-то попытался оттащить ее, но она обернулась и посмотрела на мужчину так, что тот отшатнулся. Она упорно работала, хотя ее руки ломило от усталости. Наконец показалась грудь воина. Он лежал на боку, закрыв голову руками, и не шевелился.
— Нет! — закричала она так же, как в детстве, когда увидела страшную картину гибели отца. — Грелем!
Она упала на колени рядом с ним. Мужчины молча расступились, образовав круг. Схватив Грелема за руку, Дария перевернула его на спину.
— Он мертв! — воскликнул один из мужчин. — Мертв, миссис.
— Не правда! — закричала Дария, изо всех сил хлопая его по щекам. — Ты не умрешь, Грелем, черт бы тебя побрал! Нет! Не умрешь, как мой отец. Я не позволю! — Но он все еще лежал бездыханный, и ее захлестнула ярость. Она снова оказалась бессильна. Нет, она не сдастся! Дария заколотила кулачками по его груди, требуя, чтобы он не умирал, не покидал семью, друзей. Она дрожала от усталости и страха, но ярость придавала ей сил.
Грелем внезапно вздохнул, а потом застонал, и этот звук показался Дарии самым прекрасным звуком, который она слышала в жизни.
Она закричала от облегчения. Победа! Он жив! Видение было для нее предупреждением. Дария потрясла его за широкие сильные плечи, затем зажала его лицо ладонями и стала поглаживать лоб, челюсть, голову. Как будто никаких повреждений.
Грелем поднял веки и посмотрел на нее, морщась от боли.
— Грелем, — сказала она тихо, наклонившись к нему, — вы живы. Когда умирал мой отец, я ничего не смогла сделать. Но вы выжили. Выжили, милорд!
Она прижалась щекой к его шее, бормоча какие-то несвязные слова. В конце концов ее голос сорвался, и она заплакала.
— Какого черта здесь происходит? Люди расступились, давая дорогу Роланду. Увидев свою жену, плачущую, стоя на коленях, он остановился как вкопанный.
— Дария, что случилось? Грелем, что?.. Она обернулась и посмотрела на него блестящими от слез глазами.
— Он будет жить, Роланд! Все произошло, как с моим отцом, но Грелем не умер. Это был знак свыше, предупреждение, но не пророчество. — Дария поднялась и сказала очень спокойно:
— Пожалуйста, отнесите лорда Грелема в замок. У него, очевидно, сломаны ребра. Будь осторожен, Роланд. Элис приготовит для него питье.
Она отошла от него и, тряхнув головой, быстро направилась к замку.
Роланд не стал тратить время на расспросы и приказал своим людям унести Грелема. Мужчины кряхтя подняли графа, согнувшись под его тяжестью. Когда Грелема положили на постель и раздели до пояса, Роланд увидел, что все его тело в кровоподтеках. Он ощупал его ребра и сказал:
— С недельку придется полежать. Что стряслось, Грелем?
— Я работал у твоей проклятой стены, Роланд. Неожиданно она обрушилась, и я оказался погребен под камнями. Вот и все.
"Но это только часть правды», — подумал Грелем. Произошло нечто странное На какое-то мгновение он словно перестал существовать, хотя, конечно, это было не так. Он отлично помнил боль от ударов острых камней, а потом она исчезла, и он как бы оказался в слепящей белизне… Ничего, кроме белизны — плотной, но прозрачной. И тут он услышал крик Дарии и возвратился в свою телесную оболочку и даже почувствовал боль от ее кулачков. Белизна стала рассеиваться, медленно отдаляясь от него, и он пришел в сознание. Над ним хлопотала Дария, что-то приговаривая и гладя его лицо руками.
— А что случилось с отцом Дарии? — неожиданно спросил Грелем. Роланд с удивлением уставился на друга. — Нет, я в своем уме. Что с ним произошло?
— Он погиб на турнире несколько лет назад.
— Понятно. — Но на самом деле он ничего не понял. — Твоя жена спасла мне жизнь, Роланд.
— Она освободила тебя из-под камней, это правда, но большую часть работы сделали мужчины.
— Нет, ее помощь гораздо существеннее… Я чуть не умер… — Грелем надолго замолчал.
В комнату вошла Дария с кубком в руке. За ней шла ее мать и несла длинные полоски холста.
Дария присела возле Грелема, улыбнулась ему и сказала:
— Выпейте этот напиток, милорд. Он утолит боль и погрузит вас в крепкий сон. Мама перевяжет вам грудь. Где-нибудь еще болит?
Грелем отрицательно покачал головой, не отрывая глаз от ее лица. Он залпом выпил горько-сладкий напиток и вскоре откинулся на подушки, но перед тем как закрыть глаза, произнес:
— Спасибо, Дария. Вы спасли мне жизнь.
— Что он имел в виду, Дария?
Она подняла голову и посмотрела на мужа:
— Я не дала ему умереть. Видение не должно было закончиться его смертью. Я наделала много ошибок в жизни, но не могла ошибиться на сей раз.
Она встала, расправила платье и, не произнеся больше ни слова, покинула комнату.
Роланд повернулся к Кэтрин:
— Ваша дочь странно себя ведет. О чем она говорит? Я не понимаю.
Кэтрин покачала головой, сделав знак Роланду помочь ей. Вдвоем они сумели перевязать Грелема полосками белой материи.
Пока Роланд снимал с Грелема оставшуюся одежду и накрывал его до пояса одеялом, Кэтрин подошла к маленькому оконцу и выглянула наружу.
— Задержитесь на минуту, Роланд, — попросила она. — Скажите, Дария рассказывала вам об отце?
— Я знаю только то, что он погиб на турнире в Лондоне перед самым отъездом Эдуарда на святую землю.
— Это не все. Она видела смерть отца. Роланд изумленно уставился на свою тещу:
— Что вы сказали, миледи?
— Дария видела его смерть за три дня до того, как мы получили эту страшную весть.
— Вы хотите сказать, ей было видение?
— Да, я полагаю, это подходящее слово. Роланд вспомнил, как Дария призналась ему, что узнала его в тот миг, когда впервые увидела в Тибертонском замке. Словно уже видела его в своем воображении. Он раздраженно передернул плечами. Мистика! Человек не должен судить о природе этого явления. Ему не нравились подобные глупые разговоры. Все, что было связано с видениями, больше подходило пророкам, живущим в горных пещерах, а не молодым девушкам.
— Он не умирал! Просто был без сознания… всего лишь несколько минут.
— Возможно, — согласилась Кэтрин и грустно улыбнулась ему, — не обижайте ее, Роланд.
Он резко вскинул голову и сказал холодным и равнодушным тоном:
— Я — не изверг. — После этих слов он вышел, бросив через плечо:
— Я пришлю Рольфа ухаживать за хозяином. Вам надо отдохнуть, Кэтрин.
Роланд нашел Дарию в саду. Она сидела на скамье, которая теперь называлась скамьей леди Кэтрин, с опущенной головой, уставившись на свои руки, лежавшие на коленях.
Он молча сел рядом.
— Как там лорд Грелем?
— Будет жить. Сейчас он спит.
— Ты сообщишь Кассии?
— Наверное, я это сделаю, прежде чем Грелем придет в себя. Он ненавидит болезнь и слабость. Но его жену надо предупредить, если у него повреждено что-нибудь внутри…
— У него внутри ничего не повреждено. Роланд, прищурившись, взглянул на нее.
— Почему ты в этом так уверена, Дария?
— Просто знаю. — Теперь ее голос звучал так же глухо, как и у «его.
— Откуда ты знаешь?
— Не важно. У меня много дел, Роланд, — сказала она, вставая. — Так что, если позволишь, и… Он схватил ее за руку и усадил снова.
— Я не буду считать тебя ведьмой, хотя люди, возможно, так и думают. Ты не глупа, Дария, и понимаешь, к чему могут привести подобные разговоры. Скажи, что именно ты сделала, чтобы я мог опровергнуть сплетни.
— Я прогнала людей и сама откопала Грелема. Видишь ли, я знала в точности, какие камни надо было убрать, чтобы освободить его голову и грудь. Когда я увидела, что он не дышит, я пришла в неудержимую ярость. Время от времени такое со мной случается. Я разозлилась и стала колотить по его груди кулаками и кричать, как умалишенная. Об этом твои люди скорее всего и будут сплетничать. Они скажут, что я вела себя как безумная. Но Грелем вздохнул, а потом застонал и открыл глаза.
— Он просто был без сознания.
— Да.
Роланд взглянул на ее профиль и скривил губы.
— Ты не была там, когда обрушилась стена?
— Нет, я смешивала травы в жилой комнате наверху.
— Откуда ты узнала, что случилось?
— Увидела.
Несколько минут Роланд молчал. До него доносилось жужжание пчел, ласточки хлопали крыльями в раскаленном воздухе, от резкого запаха трав кружилась голова. Мирная, идиллическая картина! Но в этом райском уголке поселилась тайна, и это пугало его. А также боль, и он был ее причиной. Роланд не знал, что делать. Он встал и взглянул на свою жену.
— Я должен послать Кассии гонца. Она наверняка приедет навестить Грелема.
Дария только согласно кивнула.
Стояла полночь. Бушевала гроза. Когда молния осветила небо, Дария проснулась от страшной боли и закричала.
Глава 20
Дария никогда не думала, что бывает такая боль. Она обрушивалась на нее, скручивая и выворачивая наизнанку все внутренности, и Дария чувствовала себя совершенно беспомощной. Крик зарождался, казалось, в самых недрах ее тела и рвался наружу — страшный, отчаянный крик. Дария обхватила себя руками, свернувшись калачиком, но ничто не помогало. Затем так же внезапно боль прекратилась.
Услышав ее крики, Роланд сел на постели.
— Дария!
Он схватил ее за руки и постарался повернуть лицом к себе, но она не могла пошевелиться от боли. Он держал ее в объятиях, пока она не успокоилась.
— Я потеряла его, — произнесла Дария хрипло. — Это было ужасно.
— Что у тебя болит?
— Живот. Схватки, ужасные, мучительные схватки и… — Она скользнула по нему взглядом. — О нет!
Роланд быстро зажег несколько свечей. Обернувшись, он увидел, что она стоит возле кровати и смотрит себе под ноги. Он перехватил ее взгляд и похолодел. Белая рубашка была перепачкана кровью, кровь стекала по ее ногам; на полу уже образовалась лужа.
— Дария, в чем дело?
Началась очередная схватка, и она упала на колени, испуская душераздирающие крики. Да, она теряла ребенка. Роланд поднял жену на руки и почувствовал терзания ее измученного тела. Он положил ее на спину, и она сразу же перевернулась на бок, прижав руки к животу.
— Держись! — закричал он ей и выбежал из спальни, на ходу схватив ночное одеяние.
Он столкнулся с Кэтрин в узком коридоре. В тусклом свете свечи было видно, как она бледна.
— Что случилось, Роланд?
— Ребенок. Дария скидывает младенца!
Кэтрин бросилась в спальню, желая разделить боль своей дочери, каким-то чудом вобрать ее в себя. Откидывая со лба Дарии мокрую от пота прядь волос, она тихо приговаривала:
— Потерпи немного, Дария. Не пугай так своего мужа, дочка. Его лицо бледно, как предрассветный туман, и твоя боль становится его болью. Дай ему руки, Дария, и он поможет тебе.
Роланд машинально приблизился к жене, последовав совету леди Кэтрин, ибо чувствовал себя совершенно беспомощным. Он сжал пальцы Дарии, потом ослабил хватку, чтобы она сама могла взять его за руку. Наконец она, казалось, увидела его.
— Роланд, пожалуйста, помоги мне! — выдохнула она, прежде чем ее захлестнула новая волна боли.
Дария молилась о том, чтобы Бог послал ей забвение, но милосердное забытье не наступало, и она чувствовала все с той же остротой. По ее ногам текла липкая и горячая жидкость. Дария поняла, что это отходят воды, и закричала, словно отпевая своего неродившегося младенца. Чьи-то руки обтирали ее влажной тряпицей. Она видела лицо Роланда, склонившегося над ней, слышала бешеный стук его сердца. Он что-то говорил, но она не понимала ни единого слова. Медленно-медленно безумное напряжение отпустило ее, и в сознание проник его голос — мягкий, настойчивый и убаюкивающий:
— Тише, Дария, тише. Все будет хорошо. — Роланд стал укачивать ее, нежно целуя в лоб, и вскоре она успокоилась.
Словно во сне Дария услышала голос матери:
— Я должна остановить кровотечение, Роланд. Держите ее за руку и успокаивайте. Постарайтесь… утешить ее.
Видит Бог, он старался! Роланд принялся рассказывать Дарии о фермере и о его четырех дочерях, которые хотели вернуться с ним в Чантри-Холл и служить его красавице жене. Да, они были наслышаны о ее красоте и добром нраве. Он говорил и говорил о чем-то, словно от этого зависела жизнь Дарии. Но вот она успокоилась. Кэтрин омыла дочь и прижала к ее телу белую тряпицу. На полу возле кровати остались тряпки, пропитанные алой кровью. Все было кончено.
Дария почувствовала, как гладкий край чашки коснулся ее сжатых губ, и, уступая просьбе Роланда, сделала несколько глотков. Потом прислонилась к плечу мужа, сознавая, что он стаскивает с нее измазанную кровью рубашку и обтирает ее тело. Она легла и, открыв глаза, увидела мать и Роланда. Они стояли возле ее постели, глядя друг на друга, и Кэтрин тихо говорила:
— Ничего страшного, Роланд. Она поправится и родит вам новых детей. Вчерашние волнения привели к тому, что она потеряла дитя, но спасла Греле, ма. Этот выбор Господь бы наверняка одобрил. Здесь нет ничьей вины. Роланд молчал.
— Все к лучшему, Роланд, — продолжала Кэтрин, не в силах вынести его тягостного молчания. Она чувствовала себя такой бессильной, что готова была сказать что угодно, лишь бы облегчить его боль. Но он упорно хранил молчание, и женщина повторила:
— Все к лучшему.
Дария чувствовала, что сознание покидает ее и она погружается в сон, но постаралась побороть его и засмеялась высоким истеричным смехом.
— О мама, — выговорила молодая женщина сквозь смех, — ты абсолютно права. Для Роланда так действительно лучше. Ребенок погиб, и Роланд выжидает, пока сможет выразить свое облегчение открыто. Он умный и не хочет смущать тебя и других своей радостью.
Она смеялась до тех пор, пока из глаз у нее не потекли слезы, и в ту же минуту Роланд звонко ударил ее по щеке. Смех и слезы сразу прекратились, и она припала к чашке с маковым соком. Она увидела лицо мужа — бледное и осунувшееся, а потом все исчезло.
Роланд смотрел на мертвенно-белое лицо жены, блуждающим взором окидывая пропитанные кровью тряпки.
— Она поправится, Кэтрин?
— Дария потеряла много крови, но она здоровая и крепкая, Роланд.
Он продолжал прислушиваться к дыханию жены, но ее язвительные слова не выходили у него из головы.
— Почему она сказала, что вы почувствуете облегчение?
Роланд смерил взглядом Кэтрин Фортескью и медленно покачал головой:
— Не знаю.
— Она явно имела что-то в виду, — непроизвольно вырвалось у расстроенной и измученной Кэтрин. — Я не слепая, Роланд. Моя дочь ужасно несчастна, и вы… ну, вы так далеки от нее. Черт возьми, что у вас произошло?
— Только король и королева знают об этом, — признался Роланд. — Ребенок, которого она носила, был не от меня.
Кэтрин отпрянула назад, словно громом пораженная, и выронила окровавленные тряпки.
— Не от вас? Вздор! Этого не может быть…
— Я не знаю, чей это ребенок, скорее всего графа Клэра. Нет, это не ее вина, я уверен. Дария — добродетельная и верная жена. Она бы никогда не предала меня. Ее изнасиловали. — Он взял бессильно вытянутую руку Дарии и прижался к ней губами.
Кэтрин продолжала тупо смотреть на него. Роланд поежился и задумчиво сказал:
— Но она, видите ли, настаивала на том, что ребенок мой. Я много раз умолял ее открыть правду, обещая, что не стану думать о ней хуже. Но Дария твердила, что отдала мне свою девственность однажды ночью, когда я метался в лихорадке и не помнил себя. Я не верил ей, но теперь между нами больше не будет недопонимания.
Кэтрин пожалела о том, что вынудила его на это признание. Пройдет немного времени, и Роланд возненавидит ее за то, что она толкнула его на откровенность. Женщина почувствовала, как усталость овладевает каждой частичкой ее тела. Взглянув на дочь, она поняла, что та проспит еще не один час крепким целительным сном. Леди Фортескью кивнула Роланду и покинула комнату. На пороге она увидела сэра Томаса и нисколько не удивилась. Улыбнувшись, женщина сказала:
— Я очень хочу отдохнуть, сэр.
— Я провожу вас в вашу комнату, Кэтрин, — произнес сэр Томас, подавая ей руку.
Роланд лег рядом с Дарией и приложился ухом к ее груди — сердце билось ровно. «Она будет жить», — подумал Роланд и почувствовал такое облегчение, что задрожал от волнения.
Но нет, он не станет кричать от радости. Роланд запоздало пожалел о том, что проговорился Кэтрин.
Грелем де Мортон сел на постели. Жена стояла рядом, уперев руки в бока. Они о чем-то горячо спорили.
— Если будет заключаться пари, я поставлю на Кассию, — заявил присутствующий при этом Роланд.
— Убирайся, негодяй! И возьми меня с собой!
— Нет, Роланд, — вмешалась Кассия, едва сдерживая смех, — останься. Грелем становится все более несговорчивым, но, возможно, тебе удастся убедить его в том, что он лишится мужской силы, если преждевременно встанет с постели. Именно это случается с мужчинами, которые не слушают разумных советов своих жен.
— Это ее последнее страшное предсказание, — усмехнулся Грелем. — Я не верю. А ты? Лицо Роланда осталось непроницаемым.
— Я понимаю, что ее тревожит, — ответил он наконец. — Ты сам всегда говорил мне, что твой оплодотворительный член доставляет женщинам несказанное удовольствие. Если с ним что-нибудь случится, что она будет делать?
Кассия охнула.
— Роланд, он действительно это говорил?
— Клевета, — возмутился Грелем.
— Ну что-то в этом роде. Помнится, ты заявлял, что размер фаллоса является показателем воинской доблести и поэтому ты могуч, как сам Карл Великий.
Грелем запустил в Роланда кубком с водой, но сразу же откинулся на подушки, когда боль пронзила его. Он витиевато выругался и почувствовал, как теплые руки жены гладят его грудь. Боль, как ни странно, стихла. Грелем открыл глаза и взглянул на нее.
— Ты можешь исцелять боль? Она наклонилась и поцеловала его.
— Да.
— Ему лучше, Кассия?
— Он поправляется, Роланд, и я больше не намерена проигрывать ему в шашки. Он не дурак и должен догадаться, что я позволяю ему выигрывать.
Грелем улыбнулся ее словам.
— Вот почему мне так ужасно скучно, Роланд. Я лежу уже два дня!
— Леди Кэтрин сказала, что завтра ты сможешь встать с постели.
— А Дария? Когда она оправится? — Роланд пожал плечами и нагнулся, чтобы поднять с пола кубок. — Это из-за меня она потеряла ребенка. Мне очень жаль, Роланд.
— Не терзайся, Грелем. Леди Кэтрин видит в этом промысел Господень. Отдыхай и слушайся жену. Дария чувствует себя нормально. Кассия, когда тебе надоест общество этого великана, скажи мне. Да, Рольф ждет за дверью, Грелем. У него к тебе какое-то пустяковое дело, просто он не хочет, чтобы ты чувствовал себя слабым и беспомощным.
Роланд вышел из спальни Грелема и направился к конюшням. Ему надо в одиночестве все обдумать и забыть о боли и обиде хотя бы на насколько часов.
Дария проснулась только вечером, чтобы выпить немного бульона, специально приготовленного для нее Элис. Роланд хотел повидать ее, обнять, убедиться, что она жива-здорова, но когда он вошел в комнату, ему показалось, что Дарии там нет. В постели лежала ее бледная копия, но его Дарии не было. Она посмотрела на него и отвернулась. Ночью он спал в большом зале, закутавшись в одеяло, и в ногах у него свернулся один из сторожевых псов.
В спальне было уже совсем темно, но она даже не попыталась зажечь свечу. После дневной жары наконец похолодало, и Дария натянула на себя легкое одеяло. Она чувствовала себя совершенно разбитой.
Мать на цыпочках вошла в комнату. Ее походка была легкой и грациозной, хотя она несла поднос, уставленный разнообразной чудесной стряпней Элис. Дария закрыла глаза, притворившись спящей.
— Нет, дорогая, не притворяйся. Ты должна поесть.
Дария увидела сквозь полуопущенные ресницы свет зажженной свечи. Она произнесла вслух все еще хриплым голосом:
— Жаль, что я не умерла, мама. Это бы решило все.
— Ты думаешь только о себе. Но как же мы?
"Наконец-то она заговорила», — подумала Кэтрин. И ничего, что от этих слов сжалось ее материнское сердце. Она продолжала увещевать дочь:
— Ты поборешь свою боль так же, как и все остальные. Но дело ведь в другом, Дария?
— Мне больше незачем оставаться здесь, в его замке, есть его пищу, спать в его постели.
— Не лукавь.
За дверью раздался голое Роланда. Кэтрин резко обернулась. Что он мог расслышать? Дария закрыла глаза. Роланд вошел в комнату, и Кэтрин увидела, что он очень устал. Глядя на жену, Роланд сказал, обращаясь к теще:
Услышав ее крики, Роланд сел на постели.
— Дария!
Он схватил ее за руки и постарался повернуть лицом к себе, но она не могла пошевелиться от боли. Он держал ее в объятиях, пока она не успокоилась.
— Я потеряла его, — произнесла Дария хрипло. — Это было ужасно.
— Что у тебя болит?
— Живот. Схватки, ужасные, мучительные схватки и… — Она скользнула по нему взглядом. — О нет!
Роланд быстро зажег несколько свечей. Обернувшись, он увидел, что она стоит возле кровати и смотрит себе под ноги. Он перехватил ее взгляд и похолодел. Белая рубашка была перепачкана кровью, кровь стекала по ее ногам; на полу уже образовалась лужа.
— Дария, в чем дело?
Началась очередная схватка, и она упала на колени, испуская душераздирающие крики. Да, она теряла ребенка. Роланд поднял жену на руки и почувствовал терзания ее измученного тела. Он положил ее на спину, и она сразу же перевернулась на бок, прижав руки к животу.
— Держись! — закричал он ей и выбежал из спальни, на ходу схватив ночное одеяние.
Он столкнулся с Кэтрин в узком коридоре. В тусклом свете свечи было видно, как она бледна.
— Что случилось, Роланд?
— Ребенок. Дария скидывает младенца!
Кэтрин бросилась в спальню, желая разделить боль своей дочери, каким-то чудом вобрать ее в себя. Откидывая со лба Дарии мокрую от пота прядь волос, она тихо приговаривала:
— Потерпи немного, Дария. Не пугай так своего мужа, дочка. Его лицо бледно, как предрассветный туман, и твоя боль становится его болью. Дай ему руки, Дария, и он поможет тебе.
Роланд машинально приблизился к жене, последовав совету леди Кэтрин, ибо чувствовал себя совершенно беспомощным. Он сжал пальцы Дарии, потом ослабил хватку, чтобы она сама могла взять его за руку. Наконец она, казалось, увидела его.
— Роланд, пожалуйста, помоги мне! — выдохнула она, прежде чем ее захлестнула новая волна боли.
Дария молилась о том, чтобы Бог послал ей забвение, но милосердное забытье не наступало, и она чувствовала все с той же остротой. По ее ногам текла липкая и горячая жидкость. Дария поняла, что это отходят воды, и закричала, словно отпевая своего неродившегося младенца. Чьи-то руки обтирали ее влажной тряпицей. Она видела лицо Роланда, склонившегося над ней, слышала бешеный стук его сердца. Он что-то говорил, но она не понимала ни единого слова. Медленно-медленно безумное напряжение отпустило ее, и в сознание проник его голос — мягкий, настойчивый и убаюкивающий:
— Тише, Дария, тише. Все будет хорошо. — Роланд стал укачивать ее, нежно целуя в лоб, и вскоре она успокоилась.
Словно во сне Дария услышала голос матери:
— Я должна остановить кровотечение, Роланд. Держите ее за руку и успокаивайте. Постарайтесь… утешить ее.
Видит Бог, он старался! Роланд принялся рассказывать Дарии о фермере и о его четырех дочерях, которые хотели вернуться с ним в Чантри-Холл и служить его красавице жене. Да, они были наслышаны о ее красоте и добром нраве. Он говорил и говорил о чем-то, словно от этого зависела жизнь Дарии. Но вот она успокоилась. Кэтрин омыла дочь и прижала к ее телу белую тряпицу. На полу возле кровати остались тряпки, пропитанные алой кровью. Все было кончено.
Дария почувствовала, как гладкий край чашки коснулся ее сжатых губ, и, уступая просьбе Роланда, сделала несколько глотков. Потом прислонилась к плечу мужа, сознавая, что он стаскивает с нее измазанную кровью рубашку и обтирает ее тело. Она легла и, открыв глаза, увидела мать и Роланда. Они стояли возле ее постели, глядя друг на друга, и Кэтрин тихо говорила:
— Ничего страшного, Роланд. Она поправится и родит вам новых детей. Вчерашние волнения привели к тому, что она потеряла дитя, но спасла Греле, ма. Этот выбор Господь бы наверняка одобрил. Здесь нет ничьей вины. Роланд молчал.
— Все к лучшему, Роланд, — продолжала Кэтрин, не в силах вынести его тягостного молчания. Она чувствовала себя такой бессильной, что готова была сказать что угодно, лишь бы облегчить его боль. Но он упорно хранил молчание, и женщина повторила:
— Все к лучшему.
Дария чувствовала, что сознание покидает ее и она погружается в сон, но постаралась побороть его и засмеялась высоким истеричным смехом.
— О мама, — выговорила молодая женщина сквозь смех, — ты абсолютно права. Для Роланда так действительно лучше. Ребенок погиб, и Роланд выжидает, пока сможет выразить свое облегчение открыто. Он умный и не хочет смущать тебя и других своей радостью.
Она смеялась до тех пор, пока из глаз у нее не потекли слезы, и в ту же минуту Роланд звонко ударил ее по щеке. Смех и слезы сразу прекратились, и она припала к чашке с маковым соком. Она увидела лицо мужа — бледное и осунувшееся, а потом все исчезло.
Роланд смотрел на мертвенно-белое лицо жены, блуждающим взором окидывая пропитанные кровью тряпки.
— Она поправится, Кэтрин?
— Дария потеряла много крови, но она здоровая и крепкая, Роланд.
Он продолжал прислушиваться к дыханию жены, но ее язвительные слова не выходили у него из головы.
— Почему она сказала, что вы почувствуете облегчение?
Роланд смерил взглядом Кэтрин Фортескью и медленно покачал головой:
— Не знаю.
— Она явно имела что-то в виду, — непроизвольно вырвалось у расстроенной и измученной Кэтрин. — Я не слепая, Роланд. Моя дочь ужасно несчастна, и вы… ну, вы так далеки от нее. Черт возьми, что у вас произошло?
— Только король и королева знают об этом, — признался Роланд. — Ребенок, которого она носила, был не от меня.
Кэтрин отпрянула назад, словно громом пораженная, и выронила окровавленные тряпки.
— Не от вас? Вздор! Этого не может быть…
— Я не знаю, чей это ребенок, скорее всего графа Клэра. Нет, это не ее вина, я уверен. Дария — добродетельная и верная жена. Она бы никогда не предала меня. Ее изнасиловали. — Он взял бессильно вытянутую руку Дарии и прижался к ней губами.
Кэтрин продолжала тупо смотреть на него. Роланд поежился и задумчиво сказал:
— Но она, видите ли, настаивала на том, что ребенок мой. Я много раз умолял ее открыть правду, обещая, что не стану думать о ней хуже. Но Дария твердила, что отдала мне свою девственность однажды ночью, когда я метался в лихорадке и не помнил себя. Я не верил ей, но теперь между нами больше не будет недопонимания.
Кэтрин пожалела о том, что вынудила его на это признание. Пройдет немного времени, и Роланд возненавидит ее за то, что она толкнула его на откровенность. Женщина почувствовала, как усталость овладевает каждой частичкой ее тела. Взглянув на дочь, она поняла, что та проспит еще не один час крепким целительным сном. Леди Фортескью кивнула Роланду и покинула комнату. На пороге она увидела сэра Томаса и нисколько не удивилась. Улыбнувшись, женщина сказала:
— Я очень хочу отдохнуть, сэр.
— Я провожу вас в вашу комнату, Кэтрин, — произнес сэр Томас, подавая ей руку.
Роланд лег рядом с Дарией и приложился ухом к ее груди — сердце билось ровно. «Она будет жить», — подумал Роланд и почувствовал такое облегчение, что задрожал от волнения.
Но нет, он не станет кричать от радости. Роланд запоздало пожалел о том, что проговорился Кэтрин.
Грелем де Мортон сел на постели. Жена стояла рядом, уперев руки в бока. Они о чем-то горячо спорили.
— Если будет заключаться пари, я поставлю на Кассию, — заявил присутствующий при этом Роланд.
— Убирайся, негодяй! И возьми меня с собой!
— Нет, Роланд, — вмешалась Кассия, едва сдерживая смех, — останься. Грелем становится все более несговорчивым, но, возможно, тебе удастся убедить его в том, что он лишится мужской силы, если преждевременно встанет с постели. Именно это случается с мужчинами, которые не слушают разумных советов своих жен.
— Это ее последнее страшное предсказание, — усмехнулся Грелем. — Я не верю. А ты? Лицо Роланда осталось непроницаемым.
— Я понимаю, что ее тревожит, — ответил он наконец. — Ты сам всегда говорил мне, что твой оплодотворительный член доставляет женщинам несказанное удовольствие. Если с ним что-нибудь случится, что она будет делать?
Кассия охнула.
— Роланд, он действительно это говорил?
— Клевета, — возмутился Грелем.
— Ну что-то в этом роде. Помнится, ты заявлял, что размер фаллоса является показателем воинской доблести и поэтому ты могуч, как сам Карл Великий.
Грелем запустил в Роланда кубком с водой, но сразу же откинулся на подушки, когда боль пронзила его. Он витиевато выругался и почувствовал, как теплые руки жены гладят его грудь. Боль, как ни странно, стихла. Грелем открыл глаза и взглянул на нее.
— Ты можешь исцелять боль? Она наклонилась и поцеловала его.
— Да.
— Ему лучше, Кассия?
— Он поправляется, Роланд, и я больше не намерена проигрывать ему в шашки. Он не дурак и должен догадаться, что я позволяю ему выигрывать.
Грелем улыбнулся ее словам.
— Вот почему мне так ужасно скучно, Роланд. Я лежу уже два дня!
— Леди Кэтрин сказала, что завтра ты сможешь встать с постели.
— А Дария? Когда она оправится? — Роланд пожал плечами и нагнулся, чтобы поднять с пола кубок. — Это из-за меня она потеряла ребенка. Мне очень жаль, Роланд.
— Не терзайся, Грелем. Леди Кэтрин видит в этом промысел Господень. Отдыхай и слушайся жену. Дария чувствует себя нормально. Кассия, когда тебе надоест общество этого великана, скажи мне. Да, Рольф ждет за дверью, Грелем. У него к тебе какое-то пустяковое дело, просто он не хочет, чтобы ты чувствовал себя слабым и беспомощным.
Роланд вышел из спальни Грелема и направился к конюшням. Ему надо в одиночестве все обдумать и забыть о боли и обиде хотя бы на насколько часов.
Дария проснулась только вечером, чтобы выпить немного бульона, специально приготовленного для нее Элис. Роланд хотел повидать ее, обнять, убедиться, что она жива-здорова, но когда он вошел в комнату, ему показалось, что Дарии там нет. В постели лежала ее бледная копия, но его Дарии не было. Она посмотрела на него и отвернулась. Ночью он спал в большом зале, закутавшись в одеяло, и в ногах у него свернулся один из сторожевых псов.
В спальне было уже совсем темно, но она даже не попыталась зажечь свечу. После дневной жары наконец похолодало, и Дария натянула на себя легкое одеяло. Она чувствовала себя совершенно разбитой.
Мать на цыпочках вошла в комнату. Ее походка была легкой и грациозной, хотя она несла поднос, уставленный разнообразной чудесной стряпней Элис. Дария закрыла глаза, притворившись спящей.
— Нет, дорогая, не притворяйся. Ты должна поесть.
Дария увидела сквозь полуопущенные ресницы свет зажженной свечи. Она произнесла вслух все еще хриплым голосом:
— Жаль, что я не умерла, мама. Это бы решило все.
— Ты думаешь только о себе. Но как же мы?
"Наконец-то она заговорила», — подумала Кэтрин. И ничего, что от этих слов сжалось ее материнское сердце. Она продолжала увещевать дочь:
— Ты поборешь свою боль так же, как и все остальные. Но дело ведь в другом, Дария?
— Мне больше незачем оставаться здесь, в его замке, есть его пищу, спать в его постели.
— Не лукавь.
За дверью раздался голое Роланда. Кэтрин резко обернулась. Что он мог расслышать? Дария закрыла глаза. Роланд вошел в комнату, и Кэтрин увидела, что он очень устал. Глядя на жену, Роланд сказал, обращаясь к теще: