Кренц Джейн Энн. Свидание по контракту

   Гейб нахмурился:
   – Вы говорите так, словно я вообще никогда не выхожу из офиса.
   – А вы выходите?
   – По-моему, я сейчас здесь. А это место, черт побери, офисом совсем не является.
   – Вы правы. Это не ваш офис. Тогда скажите мне, вы сейчас развлекаетесь?
   – Я пришел сюда не за тем, чтобы развлечься. Мы здесь, потому что вы испытали серьезное потрясение в кабинете доктора Андерсена Флинта, и я решил, что вам нужно выпить стакан вина в качестве лекарства от шока.
   – А мне кажется, что единственная причина, удерживающая вас здесь, – желание заполучить ваше шестое свидание. Забудьте. Этому никогда не бывать.
   – Поживем – увидим.
   – Послушайте, Мэдисон, – Лилиан наклонилась над столом и прищурилась, – этого не произойдет, потому что агентство «Прайвит эрейнджмент» закрыто.
   – И что с того? Мы поговорим насчет моего шестого свидания в понедельник, когда вы откроетесь.
   – Я имею в виду – закрыто навсегда. Сегодня был мой последний рабочий день. В пять часов пополудни моя фирма прекратила свое существование. Понятно?
   Она ведь не шутит, понял Гейб.
   – Вы же не можете просто так взять и закрыть предприятие, которое приносит прибыль?
   – Еще как могу.
   – А как же ваши клиенты?
   – Вы – последний. – Лилиан подняла бокал, словно хотела произнести тост. – Пью за вас. Желаю вам найти себе робота.
   – Жену.
   – Как скажете. – Лилиан сделала глоток.
   – Какого черта вам закрывать бизнес? У вас преуспевающее предприятие.
   – Финансово – да. – Она откинулась на спинку стула. – Но этого мало.
   – Черт! Вы и в самом деле из тех, кто считает, что работа в первую очередь должна приносить радость, а деньги – нечто второстепенное.
   – Угу. – Лилиан поставила локоть на стол и подперла ладонью подбородок. – Но давайте вернемся к вам и вашим развлечениям.
   – Мне кажется, вы уже достаточно ясно намекнули на то, что я и развлечения – вещи несовместимые.
   – Ладно. Тогда мы можем поговорить о ваших взаимоотношениях с «Мэдисон коммершл».
   – Вы хотите сказать, что моя компания для меня что-то вроде любовницы?
   – Именно так мне и кажется.
   Гейб начинал раздражаться.
   – Таково ваше профессиональное мнение?
   – Я ведь сваха, помните? Я могу определить хорошую пару, когда встречаю таковую. Скажите мне, что именно вы получаете от компании «Мэдисон коммершл»?
   Гейб насторожился.
   – В каком смысле?
   Лилиан смотрела на него ясным, наигранно невинным взглядом.
   – Вы считаете, что ваши отношения с компанией являются заменой сексу?
   Она Харт, напомнил себе Гейб. Будь он проклят, если позволит ей над собой насмехаться.
   – У меня для вас хорошие новости. На случай, если вам это неизвестно, госпожа Сваха, сексу не существует замены. А то, что я получаю от «Мэдисон коммершл», – это деньги. Много денег.
   – И власть, – добавила Лилиан слишком уж услужливо. – Ведь власть и деньги, как правило, ходят парой, верно?
   – Власть? – эхом отозвался Гейб.
   – Конечно. У вас здесь, в Портленде, значительные связи. Вы общаетесь с сильными мира сего. Вы входите в попечительские советы самых известных благотворительных организаций. Вы знаете игроков в бизнесе и политике. Люди к вам прислушиваются. Это и называется властью.
   Гейб подумал и пожал плечами:
   – Мне действительно часто приходится торчать на заседаниях всевозможных комитетов.
   – Не пытайтесь делать вид, словно не понимаете, о чем я говорю. Не думаю, чтобы вы работали так фанатично над превращением «Мэдисон коммершл» в столь значительную и влиятельную компанию, если бы не получали в процессе своей деятельности чего-то весьма личного свойства. Чего-то помимо денег.
   – Вы знаете, – заметил Гейб, – я не слишком силен в таких темах.
   – В самом деле? Вот уж ни за что бы не подумала.
   – Ну что ж, теперь моя очередь, – сказал он. – Так что именно вы делали во всех тех местах, где проживали последние несколько лет?
   – Вы желаете получить полный отчет?
   – Нет, меня интересуют только основные моменты.
   Лилиан сложила вместе указательные и большие пальцы, образовав треугольник в основании бокала, и уставилась в бокал с вином.
   – Ну хорошо, – кивнула она. – После окончания колледжа я несколько лет проработала в музее.
   – И почему вы уволились?
   – Публику, похоже, никогда не впечатляло то искусство, которое восхищало меня, а самое главное в успешной работе музея – привлечь внимание публики. И у меня не особенно получалось устраивать выставки и показы.
   – Потому что на самом деле вам было безразлично то, что вы должны были показывать публике.
   – Возможно. После этого я работала в разных галереях. У меня не было проблем с тем, чтобы определить, что именно будет хорошо продаваться, но лично меня не слишком привлекало то, что хотели купить мои клиенты.
   – Трудно удержаться в бизнесе, когда у тебя нет желания давать клиентам то, что они хотят купить.
   Лилиан скривила губы:
   – Забавно, но именно эти слова произносились владельцами галерей.
   – Что было потом?
   Она медленно вращала ножку бокала.
   – Я занялась другим делом: стала дизайнером по интерьеру. Какое-то время все шло неплохо – до тех пор, пока я не начала спорить со своими клиентами. Им не всегда нравилось то, что, по моему мнению, они должны были иметь в своих домах и офисах.
   – Нет ничего хуже клиента, имеющего собственное мнение, – я всегда так говорю.
   – Очень верно замечено. Я решила расстаться с этой стезей тоже, но незадолго до того, как бросить эту работу, я познакомила одну из моих клиенток, программистку, со своим приятелем. Я подумала, что из них получится хорошая пара, и оказалась права. После свадьбы моя клиентка-программистка так прониклась идеей, что решила создать программу-«сваху». Я заинтересовалась и согласилась поработать над этой программой вместе. Мы проконсультировались со специалистами. Я разработала опросный лист. Программистка занялась технической частью. Когда все было закончено, я выкупила ее долю.
   – Это так вы пришли к созданию брачного агентства? Оно вроде как само на вас свалилось?
   – Прямо в дрожь бросает, верно?
   Гейб медленно выдохнул:
   – Да уж.
   – Вы не первый, кто это отметил. Дело в том, что я никогда не стремилась завести свое дело. Но после того, как моя бывшая клиентка закончила работу над программой, я скорее в шутку, чем всерьез, испытала ее на некоторых своих знакомых, и, как ни странно, меня ждал успех. Люди ходили на свидания, были довольны хорошо проведенным временем. Состоялось несколько помолвок. И как-то неожиданно все это переросло в бизнес, в создание брачного агентства.
   – Черт! – Гейб потер подбородок. – Вы уверены, что это законно?
   – Вот для вас хорошие новости, Мэдисон. У нас любой гражданин может открыть брачное агентство.
   – Что-то вроде кабинета сексотерапии?
   – Прекратите. – Лилиан погрозила ему пальцем. – Больше об этом ни слова.
   – Трудно устоять.
   – Попытайтесь. Теперь, когда вы знаете горькую правду. – ухмыльнулась она, – о том, что вручили свое будущее новичку, возможно, вы передумаете и не станете настаивать на том шестом свидании, которое я вам осталась должна.
   – И не мечтайте. – Гейб поднял бокал с пивом, поднес его к губам и сделал большой глоток. Затем опустил бокал на стол. – Я заплатил за свое шестое свидание. Я хочу, чтобы вы мне его предоставили.
   Лилиан скорчила гримаску.
   – Вам кто-нибудь говорил, что вы чертовски упрямы?
   – Упрямство в крови у нас, у Мэдисонов. – Он разглядывал ее через стол. – И что теперь у вас на очереди? Конечно, после того, как я получу свое шестое свидание и вы закроете «Прайвит эрейнджмент».
   – Ей-богу, не знаю. Возможно, подам заявление на должность топ-менеджера в «Мэдисон коммершл».
   – Не стоит затруднять себя. Что-то говорит мне, что вы и там не задержитесь надолго.
   – Возможно, вы правы, – вздохнула она. – Я, что называется, типаж с личностной мотивацией. Я не люблю работать на других. Предпочитаю самостоятельно принимать решения и устанавливать приоритеты. Все неизбежно кончится тем, что я начну учить вас, как управлять компанией.
   – И на этом этапе я буду вынужден вас уволить.
   – Разумеется. – Лилиан небрежно махнула рукой. – И еще одна карьера псу под хвост.
   – Скажите, насколько вам дорог Флинт?
   – Я уже просила вас не упоминать больше его имени.
   Но на этот раз прежнего раздражения в ее голосе не было. Гейб решил воспользоваться выпавшим шансом и еще поднажать.
   – Если между вами было что-то серьезное, не сомневаюсь, что вид всей этой кожаной амуниции может несколько травмировать психику.
   – У меня с Андерсеном не было ничего серьезного, – сказала Лилиан очень спокойно. – По крайней мере в том смысле, который вы в это вкладываете. Мы общались от случая к случаю, и его общество не было мне неприятно, но я всегда знала, что лично мной он не интересуется.
   – Только вашей программой.
   – Именно.
   – Вы собирались помочь ему с книгой?
   – Нет, – сказала она.
   – Это та сцена в его кабинете заставила вас передумать?
   – Нет. – Лилиан усиленно трудилась над маленькой салфеткой, которую ей принесли с бокалом вина, – сворачивала ее на разные лады. – Я передумала несколько дней назад. Именно об этом я собиралась сказать Андерсену, когда спустилась в его кабинет.
   – И почему же вы решили выйти из игры?
   – Потому что у меня сейчас голова занята другим.
   Гейб провел слишком много переговоров, слишком много всевозможных стратегических игр, слишком часто балансировал на грани фола, чтобы упустить тот момент, когда ответы оппонента становятся уклончивыми. Но у Гейба хватало опыта и для того, чтобы определить, когда проводить нажим и когда ослабить вожжи.
   – Раз мы уже здесь, почему бы нам заодно не поужинать? – предложил он.
   Лилиан оторвалась от складывания фигурок из салфетки.
   – Поужинать?
   – Нам обоим надо поесть. Но возможно, у вас другие планы на вечер?
   – Нет, – протяжно сказала она. – У меня нет других планов на вечер.
 
   Он проводил ее к солидному кирпичному зданию и довел до входной двери на последнем этаже. Когда она, открыв дверь ключом, обернулась, чтобы попрощаться, он заглянул через ее плечо в квартиру. За маленькой прихожей открывалась гостиная. Гейб заметил стены теплого оттенка желтого, белые потолочные плинтусы и множество красочных бархатных подушек, разбросанных по дивану с яркой фиолетовой обивкой. Изогнутый подлокотник алого кресла с веерообразной спинкой виднелся у окна. Край ковра с зеленым, желтым и фиолетовым рисунком выглядывал из-под журнального столика со стеклянной столешницей.
   Странная комбинация цветов и форм могла бы показаться кричащей, но по каким-то неведомым причинам все элементы интерьера отлично между собой сочетались. Одно это могло бы уже служить тревожным знаком, но по-настоящему Гейба обеспокоило иное.
   Что встревожило его больше всего, так это картины, висящие на желтых стенах, – те из них, что он успел ухватить взглядом. Картин было много, и то были не репродукции или постеры, оправленные в рамки. Очевидно, Лилиан покупала оригинальные работы. И вот это был по-настоящему плохой знак. По всей видимости, она достаточно глубоко интересовалась искусством, чтобы у нее сформировался собственный взгляд и собственные пристрастия.
   Со своей точки в дверном проеме Гейб не мог хорошенько разглядеть картины, но общее впечатление составить сумел: резкие переходы от светлого к темному, глубокие тени. Ему припомнился разговор в кафе, та часть его, когда Лилиан рассказывала, где работала, а работала она по большей части в музеях и картинных галереях.
   Гейба охватило мрачное предчувствие. Он больше не мог игнорировать очевидное. Лилиан была человеком из мира искусства.
   – Спасибо за вино и за ужин, – любезно поблагодарила его она.
   Гейб с трудом оторвался от зловещего зрелища, понимая, что Лилиан внимательно за ним наблюдает, возможно, даже читает его мысли.
   – Спасибо вам, – ответил ей он.
   Лилиан взялась рукой за дверь, собираясь закрыть ее. Судя по выражению ее лица, она о чем-то размышляла.
   – Знаете, если подумать…
   – Забудьте, – перебил ее Гейб.
   – Забыть о чем?
   – Вам не удастся избавиться от меня, засчитав этот ужин как шестое свидание. Я так легко не сдаюсь.
   Лилиан поджала губы.
   – Вы очень трудный клиент, Мэдисон.
   – Я знаю. Мне часто говорят нечто вроде этого. Но я стараюсь не принимать такие слова близко к сердцу.

Глава 3

   Лилиан внимательно наблюдала за выразительным лицом Октавии Брайтуэлл, пока та рассматривала картину. Хозяйка галереи была вся внимание.
   Октавия стояла посреди студии, и ее рыжие волосы под ярким светом, льющимся с потолка, казались огненными. Вся ее маленькая стройная фигурка подобралась, указывая на предельную сосредоточенность ее обладательницы. Казалось, она затерялась где-то в ином мире, внутри картины, стоявшей напротив нее.
   А может, работа вызвала у нее отвращение и теперь она не знала, как сообщить об этом художнице, подумала Лилиан, но тут же заставила себя отбросить такие мысли.
   Вообще-то Лилиан по праву считала себя человеком в большинстве случаев мыслящим позитивно, и только когда речь шла о созданных ею работах, она становилась исключительно ранимой.
   Октавия была первым и до сих пор единственным человеком из мира искусства, видевшим ее, Лилиан, работы. До недавнего времени Лилиан позволяла взглянуть на свои художества только членам семьи и нескольким близким друзьям.
   Рисовать Лилиан любила всегда. Она никогда не расставалась с блокнотом и карандашом. С детства ее завораживали акварели, картины, написанные акрилом и пастелью. Она управлялась с кистями так же легко, как другие управляются с ножом и вилкой. В семье ее интерес к живописи считали всего лишь хобби, но Лилиан знала правду. Рисунок и живопись были для нее такой же необходимостью, как вода и воздух.
   Она была рождена в семье финансистов и предпринимателей. Нельзя сказать, чтобы в семействе Харт искусство не пользовалось уважением. Некоторые члены ее семьи активно собирали произведения искусства. Но отношение к этим предметам было таким же, как и к иным вложениям капитала. Никто из Хартов не становился профессиональным художником. Лилиан лелеяла мечту стать художницей, но предпочитала ни с кем своей мечтой не делиться.
   Так было вплоть до настоящего момента.
   Пришло время, когда ее мечты могли осуществиться. Она чувствовала приближение заветного момента. Она была к нему готова. Что-то у нее внутри изменилось. Она чувствовала, что ее работы приобрели глубину, которой не было раньше, заиграли новыми гранями.
   Лилиан была тверда в своем решении стать профессиональной художницей, но она отнюдь не была уверена в том, что ее картины будут хорошо продаваться. У нее хватало здравого смысла, присущего клану Хартов, чтобы понимать, что в реальном мире искусство – тот же товар. Если ее работы не будут пользоваться спросом, то для нее закроется возможность зарабатывать на жизнь живописью.
   Для того чтобы заручиться финансовым успехом в качестве художницы, ей требовалась поддержка и помощь умного, информированного, обладающего деловой сметкой и пользующегося уважением дилера. Решение показать свои работы Октавии Брайтуэлл пришло чисто интуитивно.
   Октавия владела и управляла влиятельной галереей «Новый взгляд» здесь же, в Портленде. Она также открыла филиал в Эклипс-Бей.
   – Ну как? – спросила Лилиан, устав от неопределенности. – Что вы думаете?
   – Что я думаю? – Октавия неохотно оторвала взгляд от картины. – Я думаю, что это весьма необычная вещь, такая же исключительная, как и прочие в вашей серии «Между полночью и рассветом».
   У Лилиан немного отлегло от сердца.
   – Хорошо. Отлично. Спасибо.
   Октавия вновь устремила взгляд на картину.
   – Я устраню все препятствия на пути подготовки к вашему первому показу и хочу добиться максимального эффекта.
   – Не знаю, как вас благодарить, Октавия.
   – Не стоит меня благодарить. Мы ведь одна команда. У меня такое ощущение, что, когда я вывешу ваши работы у себя в галерее, не только вы распрощаетесь со своей теперешней карьерой. Для меня, похоже, это тоже будет хорошей встряской.
   Лилиан засмеялась:
   – Лично я ничего не имею против новой жизни. Но не буду вам мешать – работайте, а я в среду уезжаю в Эклипс-Бей.
   – Неужели вы действительно намерены это сделать? Закрыть «Прайвит эрейнджмент»?
   – Да, но пока никому об этом не говорите. – Лилиан, скрестив руки на груди, пристально смотрела на картины, расставленные вдоль стен студии. – Я все еще не решила, как рассказать об этом членам семьи, чтобы сразу их не убить.
   – Полагаю, эта новость станет для них потрясением.
   – Ну, надеюсь, это не будет для них таким ударом, как тогда, когда Ник объявил, что выходит из «Харт инвестментс», чтобы стать профессиональным писателем детективов. Ведь мой дед рассчитывал на него, считал, что он в свое время примет на себя руководство компанией. Что же касается меня, то трагедии в моем решении никто не увидит, хотя никто особенно и не обрадуется, узнав, что я намерена все свое время посвящать живописи. Харты не идут в художники. Харты идут в бизнесмены.
 
   Спустя полчаса с ноутбуком под мышкой, надвинув на глаза капюшон, Лилиан быстро шагала сквозь пелену дождя к зданию, в котором располагался офис «Прайвит эрейнджмент». Мысленно она еще раз прокручивала недавний разговор с Октавией и даже не заметила крупного мужчину, пока тот не преградил ей дорогу.
   – Вы ведь Лилиан Харт, верно? – гневно потребовал он ответа.
   У Лилиан от страха пересохло во рту. Она остановилась посреди тротуара, по которому плотным потоком шли люди, радуясь тому, что не оказалась один на один с этим разгневанным великаном.
   Мужчине было на вид лет сорок с хвостиком, он был крупный, крепкого телосложения, с грубыми чертами лица и коротко остриженными редеющими волосами. Лилиан не могла разглядеть его глаз, поскольку они были скрыты за темными стеклами солнечных очков, которые выглядели странно в этот пасмурный, дождливый и холодный день. Странно и как-то театрально, словно их главным предназначением было усилить ощущение исходящей от мужчины угрозы.
   – Я вас знаю? – осторожно спросила она.
   – Нет. – Под широкими скулами заиграли желваки. У него был тяжелый квадратный подбородок. – Но я, мадам, знаю вас. Вы ведь сваха, верно?
   Лилиан судорожно сжимала ноутбук.
   – Откуда вам это известно?
   Мужчина скривил губы в ухмылке:
   – Я наблюдаю за вами уже пару дней.
   Страх судорогой сдавил горло. Ладони у Лилиан внезапно стали липкими от пота.
   – Вы следили за мной? Вы не имели права меня выслеживать. Я сообщу о вас в полицию.
   – Я не делал ничего противозаконного. – Он презрительно сжал губы. – Я просто хотел убедиться.
   – Убедиться в чем?
   – В том, что вы та самая женщина, которая управляет брачным агентством «Прайвит эрейнджмент».
   – Какое вам дело до того, кто я такая?
   Мужчина подошел ближе.
   – Это вы отняли у меня Хизер. Вы свели ее с другим мужчиной, так? Я звонил ей пару дней тому назад, и она сказала мне, что собирается выйти за парня, которого вы ей подсунули. Она думает, что любит его. Это вы запудрили ей мозги.
   По спине Лилиан пробежал холодок.
   – Вы говорите о Хизер Саммерс?
   – Хизер была со мной, пока вы обманом не заставили ее думать, будто я для нее недостаточно хорош. Она бросила меня из-за вас.
   Лилиан огромным усилием воли заставляла себя сохранять самообладание.
   – Кто вы?
   – Меня зовут Уитли. – Мужчина сделал еще шаг, приблизившись к ней вплотную. Лицо его свело от ярости. – Кемпбелл Уитли. Мы с Хизер были вместе, пока не явились вы. Вы все разрушили.
   Лилиан быстро огляделась, дабы убедиться, что рядом люди. Затем она взглянула Кемпбеллу Уитли прямо в глаза.
   – Прошу вас, успокойтесь, мистер Уитли. Я действительно подобрала пару женщине по имени Хизер, но когда она заполняла анкету, которую ей дала я, то указала в ней, что в настоящее время ни с кем не встречается. Я твердо придерживаюсь принципа: мои клиенты должны быть незамужними и неженатыми и на момент обращения не должны ни с кем встречаться. В противном случае я отказываюсь подыскивать для них пару.
   – Мне плевать, что Хизер написала в вашей дурацкой анкете. – Уитли ткнул себя в грудь коротким толстым пальцем. – Она была со мной.
   Лилиан очень хорошо помнила Хизер. Эта женщина была застенчивой и покладистой. Ей, должно быть, было невыносимо трудно общаться с таким агрессивным типом, как Уитли.
   Лилиан вспомнила и то, как изменилась Хизер после первого свидания с Тедом Бейкером. Бейкер был спокойным, серьезным мужчиной, интеллектуалом, настоящим джентльменом. Они с Хизер посетили оперу. То был редкий случай любви с первого взгляда.
   – Простите мне мое любопытство, мистер Уитли, – сказала Лилиан, – вы любите оперу?
   – Какое вам до этого дело?
   – Хизер любит оперу. Мне просто хотелось узнать, разделяете ли вы ее интересы.
   Уитли нервно дернул щекой.
   – Вы хотите сказать, что у нас с Хизер нет ничего общего только потому, что я не хожу в эту проклятую оперу? Это все дерьмо собачье. У нас с Хизер полно общего. Мы ходили на бейсбол. Я брал ее с собой в походы. Мы сплавлялись на плотах по горным рекам. Мы много чего делали вместе.
   – Вы занимались тем, что нравится вам. Но я не уверена, что многое из того, что вы перечислили, нравится также и ей.
   – Откуда вы знаете, что ей нравится?
   – Она очень конкретно отвечала на вопросы анкеты. Знаете, ей действительно очень нравится опера. И еще ей нравится посещать кинофестивали.
   – Я водил Хизер в кино. Мы дважды смотрели «Боевую зону».
   Убеждения бесполезны, подумала Лилиан. Уитли Кемпбелл, вероятно, никогда не поймет, да и не будет стремиться понять, что у них с Хизер нет ничего общего.
   – Я сожалею, мистер Уитли, что у вас проблемы с личной жизнью, – сказала Лилиан, – но вы должны понять, что я не имею никакого отношения к вашему разрыву с Хизер.
   – Черта с два вы не имеете к этому отношения. Если бы не вы, Хизер и сейчас была бы со мной.
   – Когда она порвала с вами?
   Уитли гневно осклабился:
   – В тот вечер, когда мы пошли смотреть «Боевую зону» во второй раз. Когда я проводил ее домой после фильма, она сказала, что не хочет больше со мной встречаться. А почему вы спросили?
   – Вы сказали, что она порвала с вами после того, как вы повели ее на «Боевую зону» во второй раз. Насколько я помню, фильм вышел на экраны в начале этой осени. Афиши были повсюду.
   – И что с того?
   – Хизер обратилась в агентство только в декабре. А в январе я подобрала ей пару.
   – Какая разница, когда она зарегистрировалась в вашем проклятом агентстве?
   – Я пытаюсь вам объяснить, что моя фирма не имеет никакого отношения к вашему разрыву с Хизер, – терпеливо внушала Лилиан. – Она пришла ко мне уже после того, как вы перестали встречаться.
   – Не пытайтесь увиливать! Хизер уже давно бы ко мне вернулась, если бы вы не подсунули ей другого парня.
   – Я так не думаю, – как можно мягче возразила Лилиан. – Непохоже, чтобы вы были идеальной парой. Вам нужна женщина спортивного типа – любительница походов и соревнований. И такая, которая не боялась бы с вами спорить.
   – Вот, значит, как вы разбираетесь в людях. Да мне больше всего нравилось в Хизер именно то, что она никогда со мной не спорила.
   – Наверное, потому что не видела в этом смысла.
   Уитли наморщил лоб:
   – Что вы хотите этим сказать?
   – У меня такое чувство, что вы не слишком прислушивались к ее мнению, мистер Уитли.
   – Это вранье, черт подери! Я ее слушал.
   – Вы можете честно сказать, говорила ли вам Хизер, что предпочитает поход в оперу вылазке на природу?
   Уитли скривился.
   – Может, она и говорила что-то насчет этой дурацкой оперы раз или два, но я сказал ей, чтобы она выбросила из головы эту дурь. Вся эта муть для умников только скуку наводит. Ничего, знаете ли, не дает человеку.
   – Иными словами, Хизер делала все, что хотели вы, но вы не делали ничего, что нравилось ей. Вам не кажется, что в этом уже кроется проблема?
   – Говорю вам, у нас с Хизер были отличные отношения. – Уитли повысил голос. – А вы их разрушили. Кто дал вам право играть судьбами людей, Лилиан Харт? Вам не сойдет с рук то, что вы обращаетесь с людьми, словно с лабораторными крысами.
   Лилиан выставила перед собой ноутбук, словно то был щит.
   – Я так с людьми не обращаюсь.
   – Не обращаетесь? Вы используете чертов компьютер, чтобы решать, кому с кем встречаться и кому на ком жениться! Вам не кажется, что это очень похоже на то, как пускают крыс бегать по лабиринту? Черт, да вы словно какой-то сумасшедший ученый из ужастика, который знает, как облагодетельствовать человечество!
   – Мистер Уитли, я не могу обсуждать с вами эту тему, особенно когда вы в таком настроении.
   Лилиан хотела обойти его, но Уитли преградил ей путь.
   – Я не позволю вам сломать мне жизнь, а потом вот так запросто отмахнуться от меня, как от мухи, – заявил он. – Вы отняли у меня Хизер. Вы не имели права так поступать. Это вам понятно? Не имели права, черт вас дери!
   – Простите меня, но я должна идти, – сказала Лилиан.
   Она резко вывернула влево и скрылась за стеклянной дверью магазина, который занимал большую часть квартала. В магазине есть охрана на случай, если вдруг понадобится помощь, подумала Лилиан.