Страница:
– Я сделаю Эйприл знаменитой через несколько дней, – перебил ее Дарт, снова придвигаясь к Эйприл. – Лоринг этого не может. Эйприл, ты же не рабыня, а Джастин даже нет здесь. А у вас, Фрэнки, хоть вы и незаменимы, нет моих связей. Значит, завтра в девять, Эйприл?
– Да… конечно… – взволнованно ответила Эйприл. – Ничего страшного не случится, если я разведаю обстановку. Кто-нибудь знает, где Мод?
– Я здесь, – ответила Мод, подходя к ним.
– Дорогая! – Эйприл обняла Мод за плечи и, внимательно посмотрев ей в глаза, поцеловала ее в губи. – Надеюсь, ты понимаешь, что все это – твоя заслуга. Без тебя у меня никогда не хватило бы на это смелости.
– Я никогда не советовала тебе менять внешность! – воскликнула Мод. Она никак не могла поверить, что Эйприл теперь не классическая красавица.
– Ты привыкнешь, дорогая. Я не изменилась и докажу тебе это, – рассмеялась Эйприл и снова поцеловала ее, медленно и с наслаждением. – Ну, разве все не так, как прежде? Послушайте, вы можете биться за меня, сколько вам будет угодно, а мы с Мод пойдем выпьем шампанского.
– Господи! – ужаснулась Фрэнки.
– Не знал, что Эйприл лесбиянка, – задумчиво проговорил Дарт Бенедикт. – Очень интересно. Старушка Мод сразу это вычислила.
– Наверное, здесь, в Париже, вода особенная, – расхохоталась Пичес. Она внимательно наблюдала за встречей двух подружек, как, впрочем, и все присутствующие. Да, прием обречен на успех. О нем будут говорить по всему городу. Завтра ее телефон будет звонить без умолку.
– Да нет же, Пичес, она всегда была ею, просто не догадывалась об этом, – возразил Дарт. – И все это как нельзя вовремя. Она вызывающе прекрасна, даже не би-, а трисексуальна, чуть зловеща и до мозга костей эротична. Мы все ищем нового направления, ждем кого-то, кто не будет второй Синди или этой пастушкой Клаудией. Эйприл будет так знаменита, что даже мне это трудно представить.
– Мне интересно, что скажет Марко, когда ее увидит, если, конечно, он соблаговолит почтить нас своим присутствием, – сказала Пичес, уже не в силах скрывать свое нетерпение.
– Он только что появился, – ответил Дарт, глядя поверх ее головы и кивком приветствуя Марко, который с Тинкер под руку направлялся к ним.
Мужчины обнялись, а рядом с ними стояли Пичес, Фрэнки и Майк. Никем не замеченный, Том Страусс выглядывал из-за спины Майка.
– Помнишь девушку, про которую я тебе рассказывал по телефону? – сказал Марко Дарту. – ~ Позволь тебе представить мою музу Тинкер Осборн. Как она тебе нравится, друг мой?
– Твой вкус улучшается, хотя я думал, что с ним уже ничего не станется, – ответил Дарт, целуя Тинкер руку. – Теперь мне понятно, из-за чего Марко сходит с ума, – добавил он, не выпуская руки Тинкер из своей и говоря так, будто они были наедине. – Мы все гадали, сможет ли он в конце концов прервать работу и привезти вас на прием. Мне совершенно очевидно, почему он не торопился, – ему просто не хотелось делиться своим восторгом с толпой малознакомых людей. Марко, ну разве можно быть таким жадным?
– Когда мужчина находит женщину своих снов, Дарт, он хочет, чтобы она всегда была рядом. Но когда эта женщина вдохновляет его к творчеству – тогда ее вообще не хочется отпускать. Руки прочь, друг мой! – сказал Марко, обнимая Тинкер за талию. – Я тебе о ней только рассказывал, а отдавать ее тебе я не собирался.
– Тогда тебе не следовало нас знакомить. Тинкер, я только что предложил Эйприл встретиться со мной завтра и поговорить насчет фотографий на обложки ведущих журналов, и она согласилась. Думаю, для вас я мог бы сделать не меньше. Не присоединитесь ли вы к нам завтра в девять? Я хочу, чтобы работники моего парижского филиала вас увидели и дали несколько советов о том, как вас лучше всего можно подать.
– У меня в десять урок танго, но я…
Том Страусс вышел из-за спины Майка и сбросил руку Марко с талии Тинкер, а потом схватил Марко за плечи и начал его сердито трясти.
– Если ты, сволочь, еще раз до нее дотронешься, я разорву тебя на части!
Марко без предупреждения толкнул Тома в грудь, а Том ответил ударом в челюсть. У Марко потекла из губы кровь, и Майк с Дартом бросились их разнимать. Им это удалось, а Фрэнки кинулась через всю комнату к Некеру и стала что-то шептать ему на ухо.
– Тинкер, – мрачно сказал Том, – где твое пальто? Мы идем домой.
– Том! Как ты смеешь так себя вести? Ты что, обезумел?
– Мы уходим, – продолжал настаивать он.
– Но… но я только что пришла! – возмущенно воскликнула Тинкер.
– Ты приходишь домой и падаешь от усталости, потому что весь день простояла на ногах. Что, ноги больше не болят?
– Нет, – ответила Тинкер со слезами на глазах – так ее обидел его грубый тон. – Ну, болят, и что? У меня всегда все болит. Но это совершенно не значит, что мне не хочется немного развлечься. Ох, Том, ты все испортил. А я так хотела тебя со всеми познакомить.
– Ничего, они переживут. Мы едем домой.
– Том, вы не можете увести мою почетную гостью, – резко заметила Пичес.
– Дама не хочет уезжать, – сказал Дарт Тому. – Может, хватит на сегодня скандалов?
– Это наш маленький возлюбленный, Дарт, – презрительно заметил Марко. – Разве ты не знаешь, они обычно ужасно ревнивые.
– Немедленно прекратите! – крикнула Тинкер, которая была уже на грани истерики. – Просто пре-кра-ти-те!..
– Все в порядке, Тинкер. – Некер подошел к ней и взял ее под руку, а Фрэнки стояла рядом. Том, Марко и Дарт замолчали, услышав его властный голос.
– А теперь прошу вас всех оставить Тинкер на несколько минут со мной наедине. Мне хочется узнать, как она справляется со своими нагрузками. – И он взглянул на Дарта. – Мистер Бенедикт, Эйприл, Тинкер и Джордан подписали со мной контракт, который заканчивается после показа Ломбарди. И я не хочу, чтобы вы их отвлекали. Вы меня поняли?
– Мсье Некер, уверяю вас, я…
– Я все сказал, мистер Бенедикт. Если, конечно, вы заинтересованы в том, чтобы вести в дальнейшем дела с моими компаниями. А теперь, Тинкер, давай пойдем в соседнюю комнату и спокойно побеседуем.
Пичес обвела взглядом оставшихся. Марко стоял, мрачно стиснув зубы, и не желал даже смотреть в ее сторону.
– Пожалуй, мне пора вернуться к роли хозяйки, – сказала она и, развернувшись, направилась к остальным гостям.
– Полк из засады? – фыркнул Дарт, обращаясь к Фрэнки. – Отличная тактика, но срабатывает только один раз. Даже Некер не может быть всегда и везде.
– Мод умрет от горя, узнав, что она пропустила, Бенедикт, – сказал Майк. – Придется мне ей все рассказать. Читатели «Цинга» придут в восторг, узнав про вашу деловую хватку.
– Главное – не переврите мою фамилию. Марко, пойдем что-нибудь выпьем.
– Наконец мы остались втроем, – сказала Фрэнки. – Том, я – Фрэнки Северино, а это Майк Аарон.
– Привет! Мне очень неловко, но я просто не мог стоять и смотреть, как эти два подонка делят Тинкер, как кусок мяса. А она даже не понимала этого… Черт, неужели так будет всегда – лесть пополам с дерьмом, неужели все всегда будут хотеть ее использовать?
– Боюсь, что эти двое мерзавцев довольно типичны, – сказал Майк грустно. – Но ведь не всегда все так, а, Фрэнки? Фрэнки! Опять она куда-то исчезла! Наверное, обиделась на меня. Пичес тоже штучка, ничего не скажешь. Ну, Том! Нет, официант, никакого шампанского. Два скотча и никакого льда.
Я была в такой ярости, что даже не стала дожидаться ее ответа и сразу же положила трубку. Я знала, что завтра же она примчится. Сколько можно перекладывать всю ответственность на меня?
Наорав на свою начальницу, я вдруг вспомнила, что прием еще не закончился и мое присутствие там необходимо. Но мне было нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Итак, думала я, у Майка с Пичес был роман семь лет назад, ну, это можно пережить. Но что там она говорила про других девушек? А он – он ничего не отрицал. Он сам мне говорил, что девушек у него было много, но никого из них он не любил. Не могу же я стать одной из тех, в ком он разочаровался. Остается верить, что у него ко мне что-то другое, что я именно та, которую он искал всю жизнь, иначе я испорчу все, что есть между нами. А для меня это стало смыслом жизни. Но камень на душе у меня все-таки остался.
Надавав себе кучу полезных советов, я прорыдала целых пять минут, после чего подкрасилась и вернулась на праздник. Неужели еще сегодня утром я ждала его с нетерпением?
21
– Да… конечно… – взволнованно ответила Эйприл. – Ничего страшного не случится, если я разведаю обстановку. Кто-нибудь знает, где Мод?
– Я здесь, – ответила Мод, подходя к ним.
– Дорогая! – Эйприл обняла Мод за плечи и, внимательно посмотрев ей в глаза, поцеловала ее в губи. – Надеюсь, ты понимаешь, что все это – твоя заслуга. Без тебя у меня никогда не хватило бы на это смелости.
– Я никогда не советовала тебе менять внешность! – воскликнула Мод. Она никак не могла поверить, что Эйприл теперь не классическая красавица.
– Ты привыкнешь, дорогая. Я не изменилась и докажу тебе это, – рассмеялась Эйприл и снова поцеловала ее, медленно и с наслаждением. – Ну, разве все не так, как прежде? Послушайте, вы можете биться за меня, сколько вам будет угодно, а мы с Мод пойдем выпьем шампанского.
– Господи! – ужаснулась Фрэнки.
– Не знал, что Эйприл лесбиянка, – задумчиво проговорил Дарт Бенедикт. – Очень интересно. Старушка Мод сразу это вычислила.
– Наверное, здесь, в Париже, вода особенная, – расхохоталась Пичес. Она внимательно наблюдала за встречей двух подружек, как, впрочем, и все присутствующие. Да, прием обречен на успех. О нем будут говорить по всему городу. Завтра ее телефон будет звонить без умолку.
– Да нет же, Пичес, она всегда была ею, просто не догадывалась об этом, – возразил Дарт. – И все это как нельзя вовремя. Она вызывающе прекрасна, даже не би-, а трисексуальна, чуть зловеща и до мозга костей эротична. Мы все ищем нового направления, ждем кого-то, кто не будет второй Синди или этой пастушкой Клаудией. Эйприл будет так знаменита, что даже мне это трудно представить.
– Мне интересно, что скажет Марко, когда ее увидит, если, конечно, он соблаговолит почтить нас своим присутствием, – сказала Пичес, уже не в силах скрывать свое нетерпение.
– Он только что появился, – ответил Дарт, глядя поверх ее головы и кивком приветствуя Марко, который с Тинкер под руку направлялся к ним.
Мужчины обнялись, а рядом с ними стояли Пичес, Фрэнки и Майк. Никем не замеченный, Том Страусс выглядывал из-за спины Майка.
– Помнишь девушку, про которую я тебе рассказывал по телефону? – сказал Марко Дарту. – ~ Позволь тебе представить мою музу Тинкер Осборн. Как она тебе нравится, друг мой?
– Твой вкус улучшается, хотя я думал, что с ним уже ничего не станется, – ответил Дарт, целуя Тинкер руку. – Теперь мне понятно, из-за чего Марко сходит с ума, – добавил он, не выпуская руки Тинкер из своей и говоря так, будто они были наедине. – Мы все гадали, сможет ли он в конце концов прервать работу и привезти вас на прием. Мне совершенно очевидно, почему он не торопился, – ему просто не хотелось делиться своим восторгом с толпой малознакомых людей. Марко, ну разве можно быть таким жадным?
– Когда мужчина находит женщину своих снов, Дарт, он хочет, чтобы она всегда была рядом. Но когда эта женщина вдохновляет его к творчеству – тогда ее вообще не хочется отпускать. Руки прочь, друг мой! – сказал Марко, обнимая Тинкер за талию. – Я тебе о ней только рассказывал, а отдавать ее тебе я не собирался.
– Тогда тебе не следовало нас знакомить. Тинкер, я только что предложил Эйприл встретиться со мной завтра и поговорить насчет фотографий на обложки ведущих журналов, и она согласилась. Думаю, для вас я мог бы сделать не меньше. Не присоединитесь ли вы к нам завтра в девять? Я хочу, чтобы работники моего парижского филиала вас увидели и дали несколько советов о том, как вас лучше всего можно подать.
– У меня в десять урок танго, но я…
Том Страусс вышел из-за спины Майка и сбросил руку Марко с талии Тинкер, а потом схватил Марко за плечи и начал его сердито трясти.
– Если ты, сволочь, еще раз до нее дотронешься, я разорву тебя на части!
Марко без предупреждения толкнул Тома в грудь, а Том ответил ударом в челюсть. У Марко потекла из губы кровь, и Майк с Дартом бросились их разнимать. Им это удалось, а Фрэнки кинулась через всю комнату к Некеру и стала что-то шептать ему на ухо.
– Тинкер, – мрачно сказал Том, – где твое пальто? Мы идем домой.
– Том! Как ты смеешь так себя вести? Ты что, обезумел?
– Мы уходим, – продолжал настаивать он.
– Но… но я только что пришла! – возмущенно воскликнула Тинкер.
– Ты приходишь домой и падаешь от усталости, потому что весь день простояла на ногах. Что, ноги больше не болят?
– Нет, – ответила Тинкер со слезами на глазах – так ее обидел его грубый тон. – Ну, болят, и что? У меня всегда все болит. Но это совершенно не значит, что мне не хочется немного развлечься. Ох, Том, ты все испортил. А я так хотела тебя со всеми познакомить.
– Ничего, они переживут. Мы едем домой.
– Том, вы не можете увести мою почетную гостью, – резко заметила Пичес.
– Дама не хочет уезжать, – сказал Дарт Тому. – Может, хватит на сегодня скандалов?
– Это наш маленький возлюбленный, Дарт, – презрительно заметил Марко. – Разве ты не знаешь, они обычно ужасно ревнивые.
– Немедленно прекратите! – крикнула Тинкер, которая была уже на грани истерики. – Просто пре-кра-ти-те!..
– Все в порядке, Тинкер. – Некер подошел к ней и взял ее под руку, а Фрэнки стояла рядом. Том, Марко и Дарт замолчали, услышав его властный голос.
– А теперь прошу вас всех оставить Тинкер на несколько минут со мной наедине. Мне хочется узнать, как она справляется со своими нагрузками. – И он взглянул на Дарта. – Мистер Бенедикт, Эйприл, Тинкер и Джордан подписали со мной контракт, который заканчивается после показа Ломбарди. И я не хочу, чтобы вы их отвлекали. Вы меня поняли?
– Мсье Некер, уверяю вас, я…
– Я все сказал, мистер Бенедикт. Если, конечно, вы заинтересованы в том, чтобы вести в дальнейшем дела с моими компаниями. А теперь, Тинкер, давай пойдем в соседнюю комнату и спокойно побеседуем.
Пичес обвела взглядом оставшихся. Марко стоял, мрачно стиснув зубы, и не желал даже смотреть в ее сторону.
– Пожалуй, мне пора вернуться к роли хозяйки, – сказала она и, развернувшись, направилась к остальным гостям.
– Полк из засады? – фыркнул Дарт, обращаясь к Фрэнки. – Отличная тактика, но срабатывает только один раз. Даже Некер не может быть всегда и везде.
– Мод умрет от горя, узнав, что она пропустила, Бенедикт, – сказал Майк. – Придется мне ей все рассказать. Читатели «Цинга» придут в восторг, узнав про вашу деловую хватку.
– Главное – не переврите мою фамилию. Марко, пойдем что-нибудь выпьем.
– Наконец мы остались втроем, – сказала Фрэнки. – Том, я – Фрэнки Северино, а это Майк Аарон.
– Привет! Мне очень неловко, но я просто не мог стоять и смотреть, как эти два подонка делят Тинкер, как кусок мяса. А она даже не понимала этого… Черт, неужели так будет всегда – лесть пополам с дерьмом, неужели все всегда будут хотеть ее использовать?
– Боюсь, что эти двое мерзавцев довольно типичны, – сказал Майк грустно. – Но ведь не всегда все так, а, Фрэнки? Фрэнки! Опять она куда-то исчезла! Наверное, обиделась на меня. Пичес тоже штучка, ничего не скажешь. Ну, Том! Нет, официант, никакого шампанского. Два скотча и никакого льда.
* * *
Все! С меня хватит! Сыта по горло! Я смылась с этого проклятого приема и пошла звонить Джастин. «Слушай, – сказала я ей, – Эйприл сделала из себя какую-то межгалактическую шлюху, но я никак не могла это предотвратить. Так или иначе, но она станет открытием сезона. Но здесь Дарт Бенедикт, он пытается переманить наших девочек, и, если ты немедленно не вылетишь сюда следующим рейсом, ему это удастся. Пока что остановить его сумел только твой старик. Эйприл и Тинкер готовы были встретиться с ним хоть завтра. Как? Я сказала Некеру, что Дарт уводит твоих девочек. Отцу и этой информации достаточно. Он взял дело под свой контроль. А еще дружок Тинкер хотел убить Ломбарди, но, к несчастью, ему это не удалось. С Тинкер тоже проблемы. С ней что-то не так. Уверена я сейчас только в Джордан. Мы с тобой можем жить в одном номере. Жду тебя завтра. Пришлю машину. Собирайся».Я была в такой ярости, что даже не стала дожидаться ее ответа и сразу же положила трубку. Я знала, что завтра же она примчится. Сколько можно перекладывать всю ответственность на меня?
Наорав на свою начальницу, я вдруг вспомнила, что прием еще не закончился и мое присутствие там необходимо. Но мне было нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Итак, думала я, у Майка с Пичес был роман семь лет назад, ну, это можно пережить. Но что там она говорила про других девушек? А он – он ничего не отрицал. Он сам мне говорил, что девушек у него было много, но никого из них он не любил. Не могу же я стать одной из тех, в ком он разочаровался. Остается верить, что у него ко мне что-то другое, что я именно та, которую он искал всю жизнь, иначе я испорчу все, что есть между нами. А для меня это стало смыслом жизни. Но камень на душе у меня все-таки остался.
Надавав себе кучу полезных советов, я прорыдала целых пять минут, после чего подкрасилась и вернулась на праздник. Неужели еще сегодня утром я ждала его с нетерпением?
21
Джастин смотрела на телефонную трубку так, словно усилием воли могла уничтожить ту информацию, которую только что узнала. Пытаясь оттянуть время, она стала думать о том, что Фрэнки посмела бросить трубку, даже не дождавшись ответа. Просто грохнула ее на рычаг! Бунтовать вздумала, да еще и грубить! И это после того, что она для этой нахалки сделала! Возьми девчонку на работу, опекай ее, раскрой перед ней душу, назначь ее своей правой рукой, пошли в Париж, купи ей чемоданы тряпок, благодаря которым на нее обратил внимание мужик, который иначе и не взглянул бы в ее сторону, и она отплатит тебе черной неблагодарностью и так исполнится сознания собственной значимости, что еще будет тобой командовать! «Собирайся! Я пришлю за тобой машину!» Ничего себе!
Но, как ни упоительно было перебирать все грехи Фрэнки, Джастин не могла сосредоточиться только на этом. Так что пришлось все-таки обдумывать полученную информацию. Невозможно даже представить себе, что Эйприл выбрала себе имидж шлюхи. Насчет того, что что-то случилось с Тинкер, ничего не известно – есть только подозрения Фрэнки. Ломбарди верен себе.
Так что беспокойство пока что вызывает только Дарт Бенедикт.
– Филис, – сказала Джастин, вызвав секретаршу, – закажи мне билет на ближайший самолет в Париж, а если билетов нет, скажи, что я могу стоять в проходе или сидеть в клетке в багажном отделении, где обычно перевозят собак.
Дарт Бенедикт! Этого следовало ожидать. Естественно, этот мерзавец примчался в Париж за неделю до начала показов исключительно для того, чтобы переманить ее девушек. Скольких он переманил у нее в Нью-Йорке! А диспетчеры! Кто из них сейчас делает копии компьютерных файлов, собираясь смыться под покровом ночи, унося с собой бесценную информацию? Есть у нее агентство или все уже развалилось? И разве это не ее вина?
Если бы она не дала понять Дарту, что ей все известно про его послеобеденные оргии, если бы она водила его за нос и делала вид, что польщена его предложением вести дела вместе с ним, если бы она сказала, что примет решение после того, как посоветуется со своим банкиром, ничего бы такого не произошло. Дарт любезничал бы с ней еще полгода, она уж сумела бы потянуть время. Нет, ей приспичило продемонстрировать твердость, дать понять, что она не желает с ним сотрудничать. Куда только подевалась в тот проклятый день ее природная сообразительность? И вовсе не из-за Дарта, а из-за Эйдена. Нет, на самом деле и с Эйденом она поссорилась из-за Некера. А теперь Некер, если верить этой вредной девчонке Фрэнки, снова вошел в ее жизнь и умудрился оказать ей неоценимую услугу.
«Ладно, – подумала Джастин, – настал момент привести дела в порядок. Взглянуть на все холодно и бесстрастно». Она взяла листок бумаги и написала: «Что делать». Потом вывела жирно единицу и подчеркнула ее. А потом долго сидела и растерянно смотрела на свою запись. Нет, лучше записать все, что делать не надо, тогда все остальное станет ясно само собой.
– Последний билет на завтрашний самолет твой, – сказала Филис по внутренней связи. – Пять девушек ждут тебя, чтобы разрешить проблемы, которые возникли у них с диспетчерами.
– Скажи им, что я освобожусь через полчаса. Я разбираю свои бумаги, – ответила она и стала записывать.
"Чего нельзя сделать:
1. Оставаться в Нью-Йорке, зарыть голову в песок и сидеть так, пока не кончится показ.
2. Помешать девочкам общаться с Бенедиктом. Заточить их в подземелье.
3. Не встречаться с Некером в Париже. Стать невидимкой.
4. Не жить в одном номере с Фрэнки и не выслушивать всю чепуху про нее и Майка Аарона.
5. Молиться".
«Пожалуй, список не так уж и велик», – решила Джастин, перечитав его. Можно вычеркнуть только четвертый и пятый пункты. К сожалению, она должна признать, что умирает от желания слушать Фрэнки, несущую чепуху про Майка. А помолиться никогда не помешает.
Но что же все-таки необходимо сделать? Она порвала листок на четыре части и бросила его в корзину, а на чистом листе она написала только два слова:
«Позвонить Эйдену».
Итак, подумала Джастин, мысленно потирая руки, больше ничего не остается. Если она не справляется с собственным агентством, может, надо попробовать сделать что-то со своей жизнью, тем более она больше и дня не может выдержать, не поговорив с ним. Нет никаких причин, по которым ей следует отказывать себе в удовольствие услышать его голос.
Она послала сообщение на его пейджер и сказала Филис, чтобы та присылала по очереди всех ждущих ее девушек. Разбираясь со второй из них, она узнала от Филис, что Эйден Хендерсон перезвонил.
– Джози, извини, пожалуйста, звонит мой мерзкий подрядчик, – сказала Джастин. – Мне придется говорить с ним крайне резко.
Джози вышла из кабинета, и Джастин сняла трубку.
– Привет! – сказала она весело.
– Если бы ты не позвонила сегодня, – сообщил он, не пытаясь скрыть радости, – я бы пришел к тебе в контору и оттаскал бы тебя за волосы. И как бы все это выглядело?
– Я боялась, что случится что-то в этом роде, а мне надо блюсти свою репутацию, – ответила Джастин беззаботно.
– Я все еще намерен это сделать, если ты не согласишься встретиться со мной вечером.
– Ты что, хочешь меня запугать?
– Вот именно.
– Тогда сдаюсь. По дзену это значит, что победа за мной. Поэтому я и позвонила первая, это дзен по телефону.
– Я умею проигрывать. Где ты хочешь поужинать?
– Ну… теперь с отоплением все в порядке, поужинать можно где угодно, хоть на кухне.
– Это даже удобнее, – согласился он. – Что мне принести?
– У меня холодильник пустой. Это первая заповедь, если хочешь питаться по дзену. Принеси все, что тебе взбредет в голову… Есть такая пословица: «Если ученик голоден, еда появится сама». Как насчет омаров, свинины в кисло-сладком соусе, риса с овощами и жареных ребрышек? И, само собой разумеется, горчицы и побольше всяких соусов.
– Откуда ты знаешь, что китайская кухня по-американски опять в моде? Принято. В семь?
– А может, в шесть тридцать?
– Могу быть в шесть.
– Отлично. До встречи!
– Пока.
Джастин сидела и, сама того не замечая, плакала от радости, а потом звонком вызвала Джози.
– Джастин! – удивилась девушка. – Он что, нагрубил вам?
– Нет, я его поставила на место, – презрительно фыркнула она. – Но эти подрядчики – дьявольское отродье, все до единого.
– Знаю. Как говорит моя мама: «Нельзя жить ни с ними, ни без них».
– Совершенно верно.
– Это целая наука – уметь делать то, что придется.
– Слушай, я проболтала весь ужин, а ты только кивал время от времени. Да ты хуже креветки, они хотя бы не жуют.
– Ты хочешь узнать мое мнение или спрашиваешь совета?
– Естественно, я жду хоть каких-нибудь комментариев, – сказала Джастин, помрачнев. Она рассказала ему все, раскрыла все тайны, а он только кивал и иногда удивленно приподнимал брови. – Очевидно, что мне надо лететь в Париж, но что тогда делать с Некером? Ты бы как поступил?
– Ты действительно хочешь узнать, что бы делал я? А вдруг тебе это не понравится? Ведь я не жил твоей жизнью, не знал твоей матери.
– Все равно хочу.
– Начнем с того, что я не стал бы ничего усложнять. Я бы оставил ошибки моих родителей в прошлом, отвечал бы на письма отца, встретился бы с ним и сам бы решил, поддерживать общение или нет, а не стал бы мстить ему вместо покойной матери.
– Типично мужское решение! – с негодованием воскликнула Джастин.
– Ты сама хотела услышать мое мнение, – спокойно ответил он.
– А что ты называешь «ошибкой» моей матери? То, что она забеременела?
– Не притворяйся идиоткой. И я не виню ее за то, что она не сообщила ему о твоем существовании. Что еще ей оставалось делать, ведь он бросил ее! Но позже, когда она узнала, где он, наверное, ей следовало попытаться познакомить вас.
– Из-за денег? – спросила Джастин, не веря собственным ушам.
– Чтобы вы смогли установить свои собственные отношения, радость моя. У тебя был бы отец. Она должна была поступиться собственной гордостью, а не держать тебя при себе, не мстить так Некеру.
– Но мама должна была ему отомстить, Эйден. Да, такова человеческая природа. Она стольким пожертвовала ради меня, сделала все, чтобы дать мне воспитание и образование.
– Мне кажется, что ее месть – не слишком красивый поступок именно по отношению к тебе. Если бы твоя мать не умерла, ты бы до сих пор не знала, кто твой отец.
– Некрасивый поступок! О, нет, ты к ней несправедлив. Она же посвятила мне всю жизнь! – воскликнула Джастин, все больше сердясь на него за то, что он отказывался признавать заслуги ее матери.
– А кто сказал, что мать должна всю жизнь посвящать детям? Часть жизни – да, безусловно, но не всю. Послушай, Джастин, мне кажется, твоя мать слишком хорошо справлялась со своей работой и, значит, не могла не любить ее. Я знаю, как ты относишься к своей работе, и готов поспорить, что в этом она была очень похожа на тебя или ты на нее. А ты наверняка ничего не знала про эту часть ее жизни. Твоя мать была очень упряма, и, может быть, даже тебе во вред.
– Но она стольким для меня пожертвовала!
– Джастин, я понимаю, почему она так поступала, – ответил Эйден, продолжая гнуть свою линию. – Но ведь если бы она нашла в себе силы попробовать разделить заботы о тебе с твоим отцом, она бы от многого себя освободила. Кто знает, может, она бы вышла замуж, родила бы еще одного ребенка. Но она приняла решение, которое не оставляло шансов на нормальную, здоровую жизнь. Одно я знаю точно – было бы лучше для тебя, если бы у тебя был отец, а во всей этой истории меня заботит только твое счастье.
– Но ты делаешь одно допущение, а именно, считаешь, что много лет назад, когда его жена была еще жива, Некер захотел бы общаться со мной. Возможно, он захотел бы избежать такой неловкой ситуации.
– И ты можешь предположить, что человек, у которого нет других детей, отвернулся бы от собственной дочери? Но так или иначе твоя мать должна была сообщить ему о твоем существовании. А если бы он никак на это не отреагировал, ей не следовало бы вообще тебе о нем рассказывать.
– Ты меня с ума сведешь! – закричала Джастин.
– Я просто говорю то, что думаю. Ты же сама просила меня об этом.
– Меня бесит, что ты такой разумный и рациональный, обо всем рассуждаешь, сравниваешь вещи совершенно несравнимые. Типично мужская реакция. Ты не берешь в расчет чувства, страсть, в конце концов! – Джастин как с цепи сорвалась. – Если бы все люди были такими, в жизни не было бы ни трагедий, ни конфликтов, все решалось бы так просто – ведь дважды два всегда четыре.
– И это действительно так. Всегда.
– Все, я больше не буду с тобой об этом разговаривать. Ты не знал мою маму и даже представить себе не можешь, какая она была замечательная. Ты видишь только обратную сторону. И, кроме того, ты еще не дал мне совет, как вести себя в Париже.
– А ты его и не получишь. Придется тебе самой принимать решения. Женщина, которая может отослать назад столик мадам де Помпадур, сама разберется с такой мелочью, как вновь обретенный отец.
– Откуда ты знаешь, кому он принадлежал? – поразилась Джастин.
– Я определил по гербу. Не смог сдержать любопытства. Женщина с самым изысканным вкусом лично его заказала.
– Интересно… а как ты думаешь, она им пользовалась?
– У нее было несколько замков, маркиза имела страсть к вещам, и ее сокровищ хватило бы на трех королев, но мне кажется, что именно этот столик она держала у себя в спальне.
– Почему ты так решил?
– Когда я до него дотронулся, он завибрировал по-особенному. Не шучу.
– Правда?
– Правда. И еще одна странность. Когда я разбирался с трубами в твоей ванной, я проходил через спальню и заметил, что там как раз есть место для такого маленького столика. Ты могла бы сидеть за ним по ночам и писать мне любовные письма.
– А почему это мне должна взбрести в голову такая глупость?
– Потому что ты очень заботливая. Ну, представь себе – ты просыпаешься посреди ночи и видишь, что я лежу рядом и крепко сплю, а ты вдруг понимаешь, что тебе просто необходимо сказать мне, как ты меня любишь. Но будить меня нельзя – мне ведь так рано вставать. Так что единственное, что ты можешь сделать, – это написать мне письмо и положить его рядом с бритвенным прибором.
– Какая трогательная фантазия.
– Это не фантазия, Джастин, – ответил Эйден, покачав головой. – Я покажу тебе это место в спальне, и, если ты не признаешь, что там просто необходимо поставить столик, я…
– Что – «ты»?
– Я приготовлю тебе еще один «Текиловый рассвет». Причем немедленно.
– Звучит соблазнительно, – сказала Джастин, глядя на него. Какой он честный. И надежный. В общем, мировой парень… А еще красивый. Такой красивый, что просто сердце разрывается. Наверное, это потому, что у него нос перебит, А глаза? Да они еще голубее, чем у нее самой. И еще он такой мужественный… Нет! Только не это, во всяком случае, не сегодня. Ну-ка, вспомни, ты даже позвонила первая. У женщины должна быть гордость. Это совершенно необходимо. Женщин без гордости мужчины не уважают.
– Мне надо собираться, – твердо сказала Джастин. – Завтра я улетаю в Париж. Нельзя же и пить, и собираться.
– А сколько тебе времени нужно, чтобы собраться?
– Откуда я знаю? Это же Париж, там будет столько людей из мира моды. Не могу же я не глядя побросать вещи в чемоданы, как делают в кино. Мне нужно все обдумать, взять несколько черных платьев на выбор, – объясняла Джастин, – а еще туфли, косметика, лак для волос… витамины… лекарства…
– Ты будешь говорить, что делать, а я буду тебе помогать. Я помогу тебе сосредоточиться. И составлю список, пока ты будешь решать, что взять. А еще буду складывать вещи так, чтобы они не помялись. Мы управимся за полчаса.
– Никогда в жизни я не собиралась за полчаса, даже если это была поездка на пару дней.
– Но у тебя никогда не было такой веской причины разделаться с этим поскорее. Потому что, когда все наконец будет упаковано, мы с тобой займемся любовью.
– Хо! – Джастин никак не могла собраться с мыслями. Гордость… гордыня… кажется, это греховное чувство…
– Ты против?
– А можно поменять дела местами? – спросила она рассмеявшись и поцеловала его. – Собираться будем потом! – Джастин встала из-за стола и, взяв Эйдена за руку, потащила его наверх.
– Разумное решение, – сказал он на лестнице. – Ты права насчет меня, я слишком рассудителен. Может, дважды два не всегда четыре. Слушай, как тепло у тебя в спальне! Я, пожалуй, разденусь.
– Мы с тобой поговорили, и мне стало легче, хоть ты и не сказал, что мне делать, – крикнула Джастин из ванны, где она торопливо стаскивала с себя одежду. Войдя в комнату, она рыбкой юркнула в постель.
– Нет уж, советовать я тебе не буду, – заявил Эйден, без лишних церемоний присоединяясь к ней, и посмотрел на нее с такой нежностью, что Джастин даже опустила глаза от смущения. – Но я хотел спросить тебя совсем о другом. Как ты посмотрела бы на перспективу выйти за меня замуж?
– Думаю… наверное… я могла бы… – забормотала Джастин, уткнувшись носом ему в плечо, – рассмотреть… это предложение.
– А сколько тебе нужно времени, чтобы решить?
– Да я уже решила, – ответила она как можно беззаботнее.
– Джастин!
– Но сообщу свое решение позже.
– Когда?
– Найдем время… Может быть, когда мы узнаем друг друга получше или когда Руфус согласится делить тебя с другими.
– Джастин! – И он угрожающе наклонился над ней. – Так да или нет?
– Хорошо, хорошо. Ну, да. Ты доволен?
– Доволен? – завопил он, – Может, это и звучит банально, но я счастливейший человек в мире! Такое объяснение подойдет? Или я начну подыскивать другие слова, стану думать и…
Но, как ни упоительно было перебирать все грехи Фрэнки, Джастин не могла сосредоточиться только на этом. Так что пришлось все-таки обдумывать полученную информацию. Невозможно даже представить себе, что Эйприл выбрала себе имидж шлюхи. Насчет того, что что-то случилось с Тинкер, ничего не известно – есть только подозрения Фрэнки. Ломбарди верен себе.
Так что беспокойство пока что вызывает только Дарт Бенедикт.
– Филис, – сказала Джастин, вызвав секретаршу, – закажи мне билет на ближайший самолет в Париж, а если билетов нет, скажи, что я могу стоять в проходе или сидеть в клетке в багажном отделении, где обычно перевозят собак.
Дарт Бенедикт! Этого следовало ожидать. Естественно, этот мерзавец примчался в Париж за неделю до начала показов исключительно для того, чтобы переманить ее девушек. Скольких он переманил у нее в Нью-Йорке! А диспетчеры! Кто из них сейчас делает копии компьютерных файлов, собираясь смыться под покровом ночи, унося с собой бесценную информацию? Есть у нее агентство или все уже развалилось? И разве это не ее вина?
Если бы она не дала понять Дарту, что ей все известно про его послеобеденные оргии, если бы она водила его за нос и делала вид, что польщена его предложением вести дела вместе с ним, если бы она сказала, что примет решение после того, как посоветуется со своим банкиром, ничего бы такого не произошло. Дарт любезничал бы с ней еще полгода, она уж сумела бы потянуть время. Нет, ей приспичило продемонстрировать твердость, дать понять, что она не желает с ним сотрудничать. Куда только подевалась в тот проклятый день ее природная сообразительность? И вовсе не из-за Дарта, а из-за Эйдена. Нет, на самом деле и с Эйденом она поссорилась из-за Некера. А теперь Некер, если верить этой вредной девчонке Фрэнки, снова вошел в ее жизнь и умудрился оказать ей неоценимую услугу.
«Ладно, – подумала Джастин, – настал момент привести дела в порядок. Взглянуть на все холодно и бесстрастно». Она взяла листок бумаги и написала: «Что делать». Потом вывела жирно единицу и подчеркнула ее. А потом долго сидела и растерянно смотрела на свою запись. Нет, лучше записать все, что делать не надо, тогда все остальное станет ясно само собой.
– Последний билет на завтрашний самолет твой, – сказала Филис по внутренней связи. – Пять девушек ждут тебя, чтобы разрешить проблемы, которые возникли у них с диспетчерами.
– Скажи им, что я освобожусь через полчаса. Я разбираю свои бумаги, – ответила она и стала записывать.
"Чего нельзя сделать:
1. Оставаться в Нью-Йорке, зарыть голову в песок и сидеть так, пока не кончится показ.
2. Помешать девочкам общаться с Бенедиктом. Заточить их в подземелье.
3. Не встречаться с Некером в Париже. Стать невидимкой.
4. Не жить в одном номере с Фрэнки и не выслушивать всю чепуху про нее и Майка Аарона.
5. Молиться".
«Пожалуй, список не так уж и велик», – решила Джастин, перечитав его. Можно вычеркнуть только четвертый и пятый пункты. К сожалению, она должна признать, что умирает от желания слушать Фрэнки, несущую чепуху про Майка. А помолиться никогда не помешает.
Но что же все-таки необходимо сделать? Она порвала листок на четыре части и бросила его в корзину, а на чистом листе она написала только два слова:
«Позвонить Эйдену».
Итак, подумала Джастин, мысленно потирая руки, больше ничего не остается. Если она не справляется с собственным агентством, может, надо попробовать сделать что-то со своей жизнью, тем более она больше и дня не может выдержать, не поговорив с ним. Нет никаких причин, по которым ей следует отказывать себе в удовольствие услышать его голос.
Она послала сообщение на его пейджер и сказала Филис, чтобы та присылала по очереди всех ждущих ее девушек. Разбираясь со второй из них, она узнала от Филис, что Эйден Хендерсон перезвонил.
– Джози, извини, пожалуйста, звонит мой мерзкий подрядчик, – сказала Джастин. – Мне придется говорить с ним крайне резко.
Джози вышла из кабинета, и Джастин сняла трубку.
– Привет! – сказала она весело.
– Если бы ты не позвонила сегодня, – сообщил он, не пытаясь скрыть радости, – я бы пришел к тебе в контору и оттаскал бы тебя за волосы. И как бы все это выглядело?
– Я боялась, что случится что-то в этом роде, а мне надо блюсти свою репутацию, – ответила Джастин беззаботно.
– Я все еще намерен это сделать, если ты не согласишься встретиться со мной вечером.
– Ты что, хочешь меня запугать?
– Вот именно.
– Тогда сдаюсь. По дзену это значит, что победа за мной. Поэтому я и позвонила первая, это дзен по телефону.
– Я умею проигрывать. Где ты хочешь поужинать?
– Ну… теперь с отоплением все в порядке, поужинать можно где угодно, хоть на кухне.
– Это даже удобнее, – согласился он. – Что мне принести?
– У меня холодильник пустой. Это первая заповедь, если хочешь питаться по дзену. Принеси все, что тебе взбредет в голову… Есть такая пословица: «Если ученик голоден, еда появится сама». Как насчет омаров, свинины в кисло-сладком соусе, риса с овощами и жареных ребрышек? И, само собой разумеется, горчицы и побольше всяких соусов.
– Откуда ты знаешь, что китайская кухня по-американски опять в моде? Принято. В семь?
– А может, в шесть тридцать?
– Могу быть в шесть.
– Отлично. До встречи!
– Пока.
Джастин сидела и, сама того не замечая, плакала от радости, а потом звонком вызвала Джози.
– Джастин! – удивилась девушка. – Он что, нагрубил вам?
– Нет, я его поставила на место, – презрительно фыркнула она. – Но эти подрядчики – дьявольское отродье, все до единого.
– Знаю. Как говорит моя мама: «Нельзя жить ни с ними, ни без них».
– Совершенно верно.
* * *
– Ты не забыл даже сладости! Все пошло наперекосяк именно тогда, когда в китайских ресторанах перестали подавать сладости. Эйден, у тебя талант выбирать еду на вынос.– Это целая наука – уметь делать то, что придется.
– Слушай, я проболтала весь ужин, а ты только кивал время от времени. Да ты хуже креветки, они хотя бы не жуют.
– Ты хочешь узнать мое мнение или спрашиваешь совета?
– Естественно, я жду хоть каких-нибудь комментариев, – сказала Джастин, помрачнев. Она рассказала ему все, раскрыла все тайны, а он только кивал и иногда удивленно приподнимал брови. – Очевидно, что мне надо лететь в Париж, но что тогда делать с Некером? Ты бы как поступил?
– Ты действительно хочешь узнать, что бы делал я? А вдруг тебе это не понравится? Ведь я не жил твоей жизнью, не знал твоей матери.
– Все равно хочу.
– Начнем с того, что я не стал бы ничего усложнять. Я бы оставил ошибки моих родителей в прошлом, отвечал бы на письма отца, встретился бы с ним и сам бы решил, поддерживать общение или нет, а не стал бы мстить ему вместо покойной матери.
– Типично мужское решение! – с негодованием воскликнула Джастин.
– Ты сама хотела услышать мое мнение, – спокойно ответил он.
– А что ты называешь «ошибкой» моей матери? То, что она забеременела?
– Не притворяйся идиоткой. И я не виню ее за то, что она не сообщила ему о твоем существовании. Что еще ей оставалось делать, ведь он бросил ее! Но позже, когда она узнала, где он, наверное, ей следовало попытаться познакомить вас.
– Из-за денег? – спросила Джастин, не веря собственным ушам.
– Чтобы вы смогли установить свои собственные отношения, радость моя. У тебя был бы отец. Она должна была поступиться собственной гордостью, а не держать тебя при себе, не мстить так Некеру.
– Но мама должна была ему отомстить, Эйден. Да, такова человеческая природа. Она стольким пожертвовала ради меня, сделала все, чтобы дать мне воспитание и образование.
– Мне кажется, что ее месть – не слишком красивый поступок именно по отношению к тебе. Если бы твоя мать не умерла, ты бы до сих пор не знала, кто твой отец.
– Некрасивый поступок! О, нет, ты к ней несправедлив. Она же посвятила мне всю жизнь! – воскликнула Джастин, все больше сердясь на него за то, что он отказывался признавать заслуги ее матери.
– А кто сказал, что мать должна всю жизнь посвящать детям? Часть жизни – да, безусловно, но не всю. Послушай, Джастин, мне кажется, твоя мать слишком хорошо справлялась со своей работой и, значит, не могла не любить ее. Я знаю, как ты относишься к своей работе, и готов поспорить, что в этом она была очень похожа на тебя или ты на нее. А ты наверняка ничего не знала про эту часть ее жизни. Твоя мать была очень упряма, и, может быть, даже тебе во вред.
– Но она стольким для меня пожертвовала!
– Джастин, я понимаю, почему она так поступала, – ответил Эйден, продолжая гнуть свою линию. – Но ведь если бы она нашла в себе силы попробовать разделить заботы о тебе с твоим отцом, она бы от многого себя освободила. Кто знает, может, она бы вышла замуж, родила бы еще одного ребенка. Но она приняла решение, которое не оставляло шансов на нормальную, здоровую жизнь. Одно я знаю точно – было бы лучше для тебя, если бы у тебя был отец, а во всей этой истории меня заботит только твое счастье.
– Но ты делаешь одно допущение, а именно, считаешь, что много лет назад, когда его жена была еще жива, Некер захотел бы общаться со мной. Возможно, он захотел бы избежать такой неловкой ситуации.
– И ты можешь предположить, что человек, у которого нет других детей, отвернулся бы от собственной дочери? Но так или иначе твоя мать должна была сообщить ему о твоем существовании. А если бы он никак на это не отреагировал, ей не следовало бы вообще тебе о нем рассказывать.
– Ты меня с ума сведешь! – закричала Джастин.
– Я просто говорю то, что думаю. Ты же сама просила меня об этом.
– Меня бесит, что ты такой разумный и рациональный, обо всем рассуждаешь, сравниваешь вещи совершенно несравнимые. Типично мужская реакция. Ты не берешь в расчет чувства, страсть, в конце концов! – Джастин как с цепи сорвалась. – Если бы все люди были такими, в жизни не было бы ни трагедий, ни конфликтов, все решалось бы так просто – ведь дважды два всегда четыре.
– И это действительно так. Всегда.
– Все, я больше не буду с тобой об этом разговаривать. Ты не знал мою маму и даже представить себе не можешь, какая она была замечательная. Ты видишь только обратную сторону. И, кроме того, ты еще не дал мне совет, как вести себя в Париже.
– А ты его и не получишь. Придется тебе самой принимать решения. Женщина, которая может отослать назад столик мадам де Помпадур, сама разберется с такой мелочью, как вновь обретенный отец.
– Откуда ты знаешь, кому он принадлежал? – поразилась Джастин.
– Я определил по гербу. Не смог сдержать любопытства. Женщина с самым изысканным вкусом лично его заказала.
– Интересно… а как ты думаешь, она им пользовалась?
– У нее было несколько замков, маркиза имела страсть к вещам, и ее сокровищ хватило бы на трех королев, но мне кажется, что именно этот столик она держала у себя в спальне.
– Почему ты так решил?
– Когда я до него дотронулся, он завибрировал по-особенному. Не шучу.
– Правда?
– Правда. И еще одна странность. Когда я разбирался с трубами в твоей ванной, я проходил через спальню и заметил, что там как раз есть место для такого маленького столика. Ты могла бы сидеть за ним по ночам и писать мне любовные письма.
– А почему это мне должна взбрести в голову такая глупость?
– Потому что ты очень заботливая. Ну, представь себе – ты просыпаешься посреди ночи и видишь, что я лежу рядом и крепко сплю, а ты вдруг понимаешь, что тебе просто необходимо сказать мне, как ты меня любишь. Но будить меня нельзя – мне ведь так рано вставать. Так что единственное, что ты можешь сделать, – это написать мне письмо и положить его рядом с бритвенным прибором.
– Какая трогательная фантазия.
– Это не фантазия, Джастин, – ответил Эйден, покачав головой. – Я покажу тебе это место в спальне, и, если ты не признаешь, что там просто необходимо поставить столик, я…
– Что – «ты»?
– Я приготовлю тебе еще один «Текиловый рассвет». Причем немедленно.
– Звучит соблазнительно, – сказала Джастин, глядя на него. Какой он честный. И надежный. В общем, мировой парень… А еще красивый. Такой красивый, что просто сердце разрывается. Наверное, это потому, что у него нос перебит, А глаза? Да они еще голубее, чем у нее самой. И еще он такой мужественный… Нет! Только не это, во всяком случае, не сегодня. Ну-ка, вспомни, ты даже позвонила первая. У женщины должна быть гордость. Это совершенно необходимо. Женщин без гордости мужчины не уважают.
– Мне надо собираться, – твердо сказала Джастин. – Завтра я улетаю в Париж. Нельзя же и пить, и собираться.
– А сколько тебе времени нужно, чтобы собраться?
– Откуда я знаю? Это же Париж, там будет столько людей из мира моды. Не могу же я не глядя побросать вещи в чемоданы, как делают в кино. Мне нужно все обдумать, взять несколько черных платьев на выбор, – объясняла Джастин, – а еще туфли, косметика, лак для волос… витамины… лекарства…
– Ты будешь говорить, что делать, а я буду тебе помогать. Я помогу тебе сосредоточиться. И составлю список, пока ты будешь решать, что взять. А еще буду складывать вещи так, чтобы они не помялись. Мы управимся за полчаса.
– Никогда в жизни я не собиралась за полчаса, даже если это была поездка на пару дней.
– Но у тебя никогда не было такой веской причины разделаться с этим поскорее. Потому что, когда все наконец будет упаковано, мы с тобой займемся любовью.
– Хо! – Джастин никак не могла собраться с мыслями. Гордость… гордыня… кажется, это греховное чувство…
– Ты против?
– А можно поменять дела местами? – спросила она рассмеявшись и поцеловала его. – Собираться будем потом! – Джастин встала из-за стола и, взяв Эйдена за руку, потащила его наверх.
– Разумное решение, – сказал он на лестнице. – Ты права насчет меня, я слишком рассудителен. Может, дважды два не всегда четыре. Слушай, как тепло у тебя в спальне! Я, пожалуй, разденусь.
– Мы с тобой поговорили, и мне стало легче, хоть ты и не сказал, что мне делать, – крикнула Джастин из ванны, где она торопливо стаскивала с себя одежду. Войдя в комнату, она рыбкой юркнула в постель.
– Нет уж, советовать я тебе не буду, – заявил Эйден, без лишних церемоний присоединяясь к ней, и посмотрел на нее с такой нежностью, что Джастин даже опустила глаза от смущения. – Но я хотел спросить тебя совсем о другом. Как ты посмотрела бы на перспективу выйти за меня замуж?
– Думаю… наверное… я могла бы… – забормотала Джастин, уткнувшись носом ему в плечо, – рассмотреть… это предложение.
– А сколько тебе нужно времени, чтобы решить?
– Да я уже решила, – ответила она как можно беззаботнее.
– Джастин!
– Но сообщу свое решение позже.
– Когда?
– Найдем время… Может быть, когда мы узнаем друг друга получше или когда Руфус согласится делить тебя с другими.
– Джастин! – И он угрожающе наклонился над ней. – Так да или нет?
– Хорошо, хорошо. Ну, да. Ты доволен?
– Доволен? – завопил он, – Может, это и звучит банально, но я счастливейший человек в мире! Такое объяснение подойдет? Или я начну подыскивать другие слова, стану думать и…