Кресс Нэнси. Свет чужого солнца

   Она сильно, но неумело толкнула его в грудь. Дахар схватил ее за руки, постарался удержать. Она еще раз замахнулась, разозленная уже по-настоящему, ее зубы сомкнулись на его плече, и прокусили рубашку вместе с кожей. И тут же сама закричала от боли. Он забыл о ее сломанной ноге или предпочел не вспоминать - и швырнул на пол гораздо грубее, чем следовало.
   Дахар опустился на колени и прижал ее к себе. Она не сопротивлялась. Они долго сидели, замерев. На этот раз пропасть разверзлась там, где они меньше всего ожидали.
   Наконец Эйрис сдавленно произнесла:
   - Кем бы ты ни был, я все равно хочу быть с тобой. Но на занятиях, когда ты смотрел на гедийское оборудование... Да разве так важно, почему я хочу тебя? Если легионер пользуется любой потаскухой...
   - Прекрати, - холодно произнес он. - Все в прошлом.
   Она не ответила.
   - Утраты и ожесточение - будь они прокляты! Люди теряют что-то, пусть по чьей-то вине, а ожесточаются на весь белый свет. Особенно в Эр-Фроу. Эр-Фроу дал нам знания, но не только. - Дахар неподвижно сидел рядом, и Эйрис не могла остановиться: - Ты не хочешь об этом думать. Но что-то здесь... Когда я изгнанницей впервые вошла сюда, мне показалось, что я после долгого ненастья наконец-то вижу солнечный свет. У меня закружилась голова. Наука, еда и тепло, это живительное тепло! Я бы замерзла в вельде. Одна, без Эмбри... нет, выслушай меня, Дахар. Потом я заметила, что чем дольше люди здесь живут, тем сильнее их жестокость. Ты ведь помнишь: когда Делизия и Джела заключали перемирие, убийства случались не так уж часто. Делизийские торговцы и джелийские горожане обменивались товаром. Тей мне сказал, что однажды побывал в Джеле. В мастерской поговаривали, что джелийские и делизийские рудокопы работали в шахтах вместе даже во время войны. Когда один из городов нарушал перемирие и на границах шли бои, это все равно было непохоже на то, что происходит сейчас в Эр-Фроу. Здесь больше дикости, насилия - несмотря на то, что геды запретили насилие. Насилие, жестокость распространяются, как эта чесотка, которой прежде не знали. И они продолжают расти.
   - Эр-Фроу дал нам науку, которую мы сами не создали бы и за сотни лет, - сердито проворчал он.
   - Я знаю. Знаю. Но насилие растет. Деревья и трава умирают, а насилие и жестокость растут.
   Дахар лежал неподвижно. Он представил затуманенные гноем сосуды с бактериями, которые непрестанно размножались.
   - Ты ошибаешься, Эйрис. Джела и Делизия всегда воевали. В Эр-Фроу гедам удалось организовать нечто прямо противоположное - сотрудничество Джелы и Делизии. Криджин, Лахаб и мы вместе работаем с Граксом. А "Кридоги"? - Он слегка запнулся на этом слове и холодно продолжил: - Не важно по каким мотивам, но Белазир и Калид вступили в соглашение. Ты и я мы тоже вместе...
   Если последние слова ее и задели, она ничем этого не показала.
   - Значит, сотрудничество и насилие растут вместе. За пределами этого странного города такого никогда не происходило... Не знаю, но мне кажется, что Эр-Фроу переродил людей.
   Он понимал ход ее мыслей, они выстраивались в последовательность, но какой вывод? По-видимому, Эйрис не впервые задумалась об этом. Должно быть, она снова и снова идет по замкнутому кругу рассуждений, подобно тому, как сам он бродил вокруг проклятых бактерий. Дахара разобрала досада.
   - Неужели Эр-Фроу не дал людям ничего хорошего?
   - Не знаю.
   - А я знаю. Геды дали нам науку, медицину, знания. Кое-что ты же первая и оценила.
   - Да, - очень тихо отозвалась Эйрис.
   - А теперь нападаешь на то, что любишь. Правильно говорят: "Делизия для предательства". Наверное, твоим согражданам не следовало тебя прогонять. Ты такая же, как и они.
   Эйрис не ответила, не отстранилась. Несмотря на пелену гнева, пелену одуряющей усталости и боли, которую они причиняли друг другу, - неужели с женщинами всегда так? - Дахар испытывал невольное восхищение Эйрис. Она откровенно высказывала все, что думала, а быстрые переходы от восхищения к раздражению и гневу, от желания к озлоблению ставили его в тупик. Нет, он решительно ее не понимал. И к тому же очень устал.
   - Эйрис, - начал он ворчливо, но она перебила его.
   - Эр-Фроу многое отнял у людей.
   - Что?
   - Не знаю. В Эр-Фроу вражда между Делизией и Джелой вспыхнула с новой силой. Этот город лишил людей чего-то. Здесь недостаточно места, чтобы солдаты и легионеры могли избегать друг друга. Нас постоянно сталкивают: Джехан и меня, тебя и меня, Белазир и Калида. Эр-Фроу в чем-то обездолил людей и теперь гибнет сам. - Она успокоилась, гнев поутих, и она продолжала: - Что-то утрачено, и насилие разрастается.
   Дахар почувствовал слабое покалывание в затылке. Какая-то мысль формировалась у него в голове. Такое состояние он испытывал всякий раз, когда перед ним открывалось что-то новое в гедийской науке. Дахар и сам не понимал, с чем оно, это покалывание, связано.
   - У нас что-то отняли, - твердила Эйрис, - не дали, а отняли.
   Дахар сжал ее пальцы.
   - Рост. Ты сказала, что насилие разрастается, Эйрис, - ты так сказала. Что-то исчезло, и насилие приумножилось.
   Они смотрели друг на друга. Она не сразу поняла, что он говорит о другом. Необычное волнение придавало его грубому, усталому лицу какое-то шальное выражение.
   - Эйрис, что-то изменилось, и начался рост...
   Теперь она поняла.
   - Бактерии. Они начали расти.
   - Да, бактерии, или как их там. Чесотка началась не оттого, что они появились, а оттого, что стали размножаться быстрее. Что-то изменилось.
   - Но что?
   - Не знаю. Навряд ли здесь лучше с питательными веществами. Кожа так и осталась кожей. Скорее самим людям чего-то не хватает. А раньше хватало. Или вода другая. Раньше-то все мылись в реке. Может быть, здешняя вода чем-нибудь отличается от речной?
   - Нет, я спрашивала Гракса. Вода из реки по трубам подается в Эр-Фроу, а из них - в бани и ручьи.
   - Но сначала фильтруется. Бактерии не могут попасть сюда с водой.
   Раньше в Эр-Фроу никто не болел... Пытаясь привести в порядок свои мысли, жрец отчаянно тряхнул головой. Красная пелена расплывалась у него перед глазами, от усталости и возбуждения по телу пробежала дрожь. Эйрис с любопытством наблюдала за муками рождения догадки.
   - Нет, вода здесь ни при чем. А воздух? Воздух тут всегда влажный. Как подействует на язвы сухой воздух? В вельде во время Легкого сна воздух совершенно сухой от жары. А что, если высушить воздух печью для обжига?
   - Воздух Легкого сна, - медленно повторила Эйрис.
   Но Дахар не слушал ее. Мысли бывшего жреца неслись дальше. Печь высушит гной, и одновременно нагреет его. Как узнать, что вызвало гибель бактерий - температура или сухость, если, конечно, бактерии и впрямь погибнут. Человеческая кожа не приспособлена к жару. Значит, он должен находиться достаточно близко от печи, чтобы воздух был сух и достаточно далеко, чтобы тело не подвергалось действию высокой температуры. А если дело не в воздухе, так есть уйма других факторов, действующих на кожу снаружи и не действующих изнутри. Не исключено, что кожа сама порождает эти бактерии, подобно тому, как гнилое мясо порождает червей. Чего-то тут явно не хватает. Цветочной пыльцы, каких-нибудь веществ, растворенных в капле дождя, сока растений, которых нет под куполом Эр-Фроу, может быть, кембури... тут ведь совсем нет кембури...
   Дахар озабоченно поднялся с подушек, увидел неподвижно застывшую Эйрис и коснулся ее плеча. Она подняла глаза. В них застыло невыносимое напряжение. Делизийка перевела взгляд на закрытый оранжевый круг, снова на Дахара и снова на круг. У людей что-то отняли.
   - Свет, - прошептала она.
   51
   Гракс в одиночестве прохаживался внутри периметра. Когда с ним связался Энциклопедист, гед прекратил ходьбу, бессильно уронил конечности и бессмысленно уставился в потолок третьим глазом.
   Энциклопедист воспроизвел разговор двух людей - куски ткани, закрывающие сенсор, не совсем заглушали звуки. Эйрис говорила задумчиво, иногда оживляясь. Тональность женских голосов не нравилась Граксу. Голос Дахара больше походил на рокот гедов, хотя и звучал эмоциональнее. Ни звуковой гармонии, ни грамматической точности, ни заботы о правильном порядке слов. И все же... В споре этой пары проглядывал интеллект! Ни мужчина, ни женщина не сумели определить понятие "вирус", им не хватало для этого ни фактов, ни теории, ни приборов. И все же Эйрис и Дахар преодолели барьер собственного невежества - нарушив все законы логики, все причинно-следственные связи процесса познания - и обсуждали сущность вируса, еще не убедившись, что он существует. Изучать свойства того, чего еще нет, - как это можно? Гракс следил за их чудными диалогом, понимая, что ни один гед на такое не способен. Это все равно, что изобретать оружие против хищников неоткрытой планеты. Абсурд. Неэффективный, негармоничный, бессмысленный, отвратительный способ мышления. Такой мог привести только в пустоту.
   Такой способ мышления может привести Дахара и Эйрис к победе над чесоткой.
   - Как подействует на язвы сухой воздух? - повторил Гракс вопрос Дахара. И жрец словно ответил ему:
   - В вельде во время Легкого сна воздух совершенно сухой от жары. А что, если высушить воздух печью для обжига?
   - Воздух Легкого сна, - отозвалась Эйрис.
   Пока Гракс не продемонстрировал людям методы проверки гипотез, они были им неизвестны.
   Геды, предупрежденные Энциклопедистом, уже собрались в назначенном месте. Придется вновь решать, что и в какой последовательности делать дальше. Если бы они предвидели такой поворот, знали за людьми склонность к абсурдной логике, то выбрали бы другой вирус, более устойчивый к климатическим перепадам. Но его не мог предвидеть даже Энциклопедист, запрограммированный по образу и подобию гедов.
   Энциклопедист начал излагать результаты проведенного им математического анализа. Гракс приказал ему замолчать. Он почуял собственные феромоны. Огорчение, озабоченность, изумление, страх. Ведь именно он учил людей. Прежде, чем присоединиться к остальным, надо было восстановить контроль над феромонами. Его огорчение должно пахнуть сильнее, чем огорчение остальных. Ведь именно он учил Дахара.
   Огорчение, озабоченность, изумление, страх и уже совсем неуместный запах гордости. Позор.
   52
   Костер, разведенный Дахаром на центральном дворе Дома Обучения, давал мощный сухой жар и самый яркий свет, когда-либо виденный в Эр-Фроу.
   - Ослепнуть можно, - промурлыкал Тей. Он прислонился к стене неподалеку от Эйрис и сложил руки на груди. - Думаешь, подействует?
   - Почему бы тебе не пособить Криджин с дровами? - раздраженно спросила Эйрис. В последние десятициклы ее неприязнь к маленькому торгашу только усилилась.
   - Она отлично справляется без меня, - заявил Тей и улыбнулся своим мыслям. - Не думаю, что брат-легионер обрадуется моей помощи. Вот помощь женщины - другое дело. - Любая реплика в его устах звучала двусмысленно.
   Эйрис украдкой покосилась на торговца. Никак не угадаешь, что он знает и о чем догадывается. Или просто треплет языком.
   Сначала Криджин отнеслась к идее подвергнуть "бактерию" воздействию тепла и света скептически. С колбами и сосудами, о существовании которых год назад и не подозревала, Криджин обращалась ловчее всех, а усердием напоминала Эйрис маленького зверька, без устали роющего свою норку. Она работала не покладая рук, правда, не любила менять род деятельности и предпочла кропотливо смешивать гедийские антибиотики со жреческими снадобьями в надежде получить нужное лекарство. Но постепенно сдалась под напором аргументов Дахара.
   Лахаб продолжал шлифовать линзы. Гракс подробно отвечал на вопросы ремесленника и Дахара.
   И наблюдал.
   - Тепло и свет замедляют рост бактерии, - сказал Дахар после того, как они два дня по очереди поддерживали огонь, - но не прекращают совсем. - Он держал два сосуда и пристально их разглядывал. В одном жидкость помутнела от гноя, в другом была чуть прозрачнее, но все еще мутноватой. Со двора в комнату вошла Криджин. Она принесла еще два сосуда.
   - Эти находились дальше всего от огня. Смотрите, они ничем не отличаются.
   - Недостаточно тепла.
   - Или света, - вставил Тей. - Как узнать, чего именно?
   Дахар не ответил. Он продолжал сосредоточенно изучать сосуды.
   - Но нигде жидкость не посветлела окончательно, - сказала Криджин. Мы ничего не добились. Пока бактерии продолжают расти, люди будут заражаться.
   - Можно подержать эти сосуды у огня подольше, - Дахар поморщился. Может быть, нужно больше времени.
   - Нет, - отозвалась Эйрис. - Они и так простояли два дня и две ночи как раз Третьедень. Дело не в огне, а в освещении. Свет костра отличается от дневного света. Я же говорила, но Гракс хотел, чтобы мы сначала попробовали так.
   Эйрис подвела свое кресло поближе к Дахару. Разглядывая сосуды, она избегала взгляда жреца.
   - Нужно поставить сосуды вне Эр-Фроу, в вельде, и выяснить, убивает ли бактерий естественный свет. И если убивает, станет ясно, что именно искусственный свет Эр-Фроу позволил ей размножиться.
   Слабое эхо прозвучало у нее в мозгу: "искусственный свет", но она отмахнулась от него. Сейчас это не важно. Важно, что ответит Гракс.
   - Ты забыла, о чем предупреждал Гракс, - холодно возразил ей Дахар. Если открыть ворота Эр-Фроу, бактерия проникнет в воздух Кома. Мы можем заразить всю планету. А если болезнь не лечится светом... Гракс говорит, что в лагере у городских ворот до сих пор живут люди. А вдруг кому-нибудь взбредет в голову посмотреть, что в сосудах, пока они будут стоять на солнце?
   - Я думала об этом, - ответила Эйрис и глубоко вздохнула. Она думала об этом ночью, пока Дахар работал с Граксом. У нее было время, чтобы обдумать свою идею со всех сторон.
   Эйрис повернулась лицом к Граксу.
   - Мы хотим поместить сосуд с бактериями на свет за пределами Стены. Ты говоришь, что, открыв ворота, мы выпустим воздух, в котором может быть зараза. Но сосуд можно поставить на свет не выпуская воздуха. Для этого надо сделать на южной стороне Стены пузырь из прозрачного врофа. Вы умеете делать все, сделаете и это, а мы поставим сосуд в пузырь. Свет будет проходить через прозрачный вроф, и воздух не выйдет.
   Все с интересом слушали Эйрис. Но она ни на кого не обращала внимания, даже на Дахара, и не сводила глаз с Гракса.
   Гед ответил не сразу. Он опять к чему-то напряженно прислушивался. Делизийка, наблюдавшая за Граксом внимательнее, чем когда бы то ни было, заметила в выражении его лица едва уловимые изменения, которых раньше не замечала. Ей показалось, что Гракс обдумывает сделку.
   Да, это действительно сделка, настоящая делизийская сделка. Товар цена. Как могла убедиться Эйрис, без всякой примеси джелийской чести. А заключалась сделка в том, что если геды сделают так, что пузырь будет пропускать солнечный свет к сосуду, Эйрис перестанет колебаться, признает, что Гракс заслуживает доверия, не будет больше тревожить Дахара своими подозрениями. Проведи Гракс опыт, как просила его Эйрис, и, независимо от результата, она прекратит сомневаться в гедах. Если они согласятся на эксперимент, она отбросит свой скептицизм, которому сами же чужаки и научили людей.
   Эйрис показалось, что она уловила мгновение, когда Гракс наконец принял решение.
   - Да. Мы можем создать пузырь из прозрачного врофа на внешней стене Эр-Фроу.
   - Это должно сработать! - обрадованно воскликнула Криджин.
   - В пузырь надо поставить два сосуда, - вмешался в разговор Дахар. Один с гноем, разведенным в воде, а другой просто с гноем, из которого влага испарится через несколько часов...
   Лахаб перебил жреца. Ремесленник до сих пор не проронил ни слова. По старой привычке джелийского горожанина он все еще опускал глаза, если в комнате находился Дахар.
   - Прозрачный вроф может действовать как линза. Он усилит жар. И все будет не так, как если поставить сосуд на прямой солнечный свет.
   Разгорелся спор. Криджин захотела что-то сказать, но Дахар перебил ее. Тей покинул свое место у дальней стены и подошел к их кружку; хитрое выражение исчезло с его лица. Все четверо начали наперебой предлагать разные решения. Криджин, коротко взмахивая руками, отстаивала свою идею. Говорили все громче и громче, и даже Лахаб, речь которого всегда казалась неторопливой в сравнении с быстрыми репликами других, старался перекричать остальных.
   Гракс наблюдал за ними, переводя взгляд с делизийского торговца на джелийского ремесленника, с брата-легионера на гранильщицу. В первый раз их не разъединяли ни война, ни торговля, ни клинки чести. Проблемы Делизии и Джелы на время отступили, люди обсуждали то, что волновало сейчас всех. Только Эйрис ни о чем не забыла. Гракс принял ее условия, он достоин доверия, как утверждал Дахар. Но ожидаемого облегчения не наступило.
   Делизия для предательства. Хотя Гракс и ответил ей правдиво, она знала, что молчаливой сделки ей недостаточно. Эйрис все равно ему не доверяла.
   - Свет, - произнес ликующий Дахар, и она заставила себя улыбнуться.
   53
   Дряхлый старик на острове зашевелился. Второй раз он, хромая, заковылял к зонду. Его глубоко запавшие глаза, обведенные темными кругами, пристально разглядывали странный аппарат.
   - У нас нет ничего подобного. Ничего. Скажите, на материке, куда они отправились, есть другой корабль? Когда они уплыли?
   Зонд повернул объектив к примитивной клавиатуре, встроенной в противоположную стену. Старик повернулся, провожая взглядом аппарат.
   - Временная замена, - прохрипел он. - Как и все вокруг. За неимением лучшего. И я обучил тех, кто в состоянии учиться, я обучил своего сына...
   В комнату вбежал ребенок - маленький мальчик с черными кудрями и блестящими глазами. Вместо рук у него были короткие обрубки, оканчивавшиеся кусками морщинистой кожи. Зонд повернулся к нему, мальчишка наклонил голову и посмотрел прямо в камеру.
   - Они все еще на материке? - торопливо спрашивал человек. - Они выжили? Их было так много: военные, врачи и эти проклятые колонисты, негодяи все до единого, беглецы, люди без прошлого... они там? Что с ними?
   Ребенок улыбнулся, вдруг повалился на спину и, подняв правую ногу с растопыренными пальцами, потянулся к зонду. Послышался женский голос, не то встревоженный, не то раздраженный.
   - Али! Али, где ты?
   Мальчик улыбнулся еще шире.
   - Вы, должно быть, с материка, - произнес старик. - Или с орбитального катера. Мой сын и другие юнцы угнали катер три дня назад. Они его как-то починили и угнали. Они угнали его. Мой сын. Сын Аллаха.
   Зонд завис прямо над ребенком. Мальчишка осторожно дотронулся до него большим пальцем ноги.
   - Вас послал сюда мой сын? Их было пятеро. Мой сын - великан. "Великаны пойдут вместе с вами". - Голос старика изменился. - Мутант. Все они... они рассказали о поле стазиса? Рассказали, что с нами происходит?
   Ребенок, дотянувшись до зонда обеими ногами, измазал серый вроф грязью. Маленький камешек скатился с босой ступни и шлепнулся на землю.
   - Али! - окликнула ребенка женщина. Голос удалялся. Старик зашамкал:
   - Сын Аллаха. Не то что остальные. Те сразу бежали подальше от корабля. Даже офицеры побросали свои посты! Занесите это в ваши банки данных!
   Он закрыл глаза и затянул песню на чужом языке. Голос поднимался и замирал, изливаясь в причитаниях, смысла которых Энциклопедист, сверяясь со своей обширной памятью, так и не смог постичь. Старик сложил руки на груди и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону.
   Безрукий ребенок, растянувшись на спине, ухватил зонд обеими ступнями, поднял глаза и хихикнул.
   Изображение застыло.
   ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. СВЕТ ЧУЖОГО СОЛНЦА
   Вселенная изобилует гармоничными пропорциями,
   но даже гармония должна развиваться.
   Иоганн Кеплер
   54
   Прошло четыре дня после исчезновения Талот. Ранним утром Джехан пробралась к Дому Обучения. В одной руке она сжимала дробовую трубку, в другой - триболо. Ножи и тепловой пистолет пристегнула к поясу. В тусклом свете лицо девушки казалось таким же серым, как оружие.
   Сейчас там четверо. Всю ночь она просидела в кустах, наблюдая и размышляя. Делизийский солдат Илабор не входил и не выходил - где его черти носят? Она должна выяснить, где он. Если внутри, это все меняет. Эйрис, Дахар и проститутка провели там всю ночь не выходили из зала; наверное, и у солдата тоже есть своя комната. Может быть, Илабор спит с Эйрис или с проституткой.
   Гракс, горожанин Лахаб и двое делизийцев еще не появлялись. Покалеченная Эйрис не страшна, маленькая проститутка тоже. Остаются Илабор и Дахар. Раньше Джехан и в голову бы не пришло, что первый лейтенант Джелы - пусть даже разжалованный, пусть даже придумавший "Кридогов" - может представлять угрозу для сестры-легионера. Теперь все изменилось. Перед ней два противника: Илабор и Дахар. Придется использовать Эйрис вместо щита. Дахар, лучше тренированный, опаснее солдата. Нет, если не перестать заранее думать о встрече лицом к лицу с Дахаром, ничего хорошего не выйдет. Может быть, следует дождаться прихода Гракса? Если вместо Эйрис использовать щит из невидимой брони чужака, Дахару, чтобы вступить в ближний бой, придется обогнуть геда, и Джехан выиграет несколько лишних секунд. Но в конце концов Джехан решила не загадывать. Трудно предсказать поведение геда.
   И все же, где Илабор? Нельзя допустить, чтобы он вошел вслед за ней, с тыла. Илабор не слабак, не чахлый торговец или делизийка, он - солдат. Потратив несколько часов, она убедилась, что делизийские караульные не охраняют Дом Обучения снаружи, да и с какой стати? Они уже заняли его изнутри, четверо против двух. Нет, четверо против одного. Дахара нельзя считать за джелийца - он действовал на руку Калиду, внес сумятицу в умы легионеров, пойдя на позорную сделку с делизийскими мерзавцами...
   Что сейчас собирается сделать и она.
   Джехан нахмурилась. Талот, Талот, только ради тебя... Где же, черт возьми, Илабор?
   Она слишком долго ждала, гадая об этом. На дорожке показалась чья-то фигура, и Джехан нырнула в кусты. Оказалось, это была всего лишь делизийка, спешившая куда-то с беспечностью горожанки, полагающей, что беглого взгляда, брошенного вокруг, достаточно, чтобы уберечься от засады и нападения. Еще одна пустоголовая курица.
   Делизийка скрылась в Доме Обучения. Джехан последовала за ней. Коридор был пуст, в одной из комнат звучали голоса. Джехан проскользнула поближе, прислушалась. Эйрис разговаривала с только что пришедшей. Отлично. Сейчас она им устроит.
   Джехан рванула дверь на себя.
   - Стоять!
   Перед ней были делизийка, Эйрис, устроившаяся на каких-то металлических палках, Дахар и маленькая проститутка, сидящая в дальнем углу. Илабор отсутствовал. Прекрасно! Джехан направила дробовую трубку на Дахара.
   - Опусти оружие, лейтенант! Не доставай его!
   Прежнее звание Дахара само слетело с губ девушки. Лицо жреца застыло. Он не шевелился.
   Джехан отрешенно подумала, хватит ли у нее духа убить его, если сейчас вместо того, чтобы развязать пояс, он попытается выхватить гедийский пистолет, и решила, что хватит. Он прочитал эту мысль у нее на лице, но продолжал стоять неподвижно, пока Эйрис не крикнула:
   - Опомнись, Дахар! Не дай ей выстрелить!
   Вторая женщина застыла с выпученными глазами.
   Дахар бросил пояс с оружием на пол и отступил в сторону. Не опуская трубки, Джехан сделала несколько шагов в глубь комнаты, откуда могла держать под прицелом дверь. Потом повернулась к Эйрис.
   Та, непонятно почему, двинулась прямо к ней. Металлические палки поднялись в воздух и полетели вперед - они что, живые? Джехан невольно вздрогнула и переместила прицел на металлические трубки. Потом догадалась, что перед ней очередная игрушка гедов, таинственная, но не живая. Ей понадобилась лишь секунда, чтобы сообразить, но Дахар воспользовался ее замешательством и кинулся вперед.
   Впоследствии Джехан так и не смогла вспомнить, как все произошло и что она почувствовала. Помнила только, что произошло нечто странное: что-то быстро поднялось от пола. Не было ни мерцания, как от брони Гракса, ничего, только время вдруг замедлило свой бег, стало тягучим и вязким, позволив Джехан опомниться и ужаснуться. Такого еще не было: первый лейтенант Джелы бросается врукопашную на сестру-легионера, которая собирается убить его. Мозг девушки лихорадочно работал, и она догадалась: геды защищают Дахара. И еще она поняла, что их усилия пропали зря.
   Джехан не нажала на курок, хотя могла сделать это еще раньше, до того как тягучее время сковало ее движения, а Дахар сам замедлил свою смертоносную атаку. Первый лейтенант Джелы не смог напасть на сестру-легионера. Дисциплина и понятие "своего" вошли в плоть и кровь Дахара и Джехан, и потому оба остановились и теперь стояли друг перед другом на расстоянии вытянутой руки.
   Джехан, несмотря на потрясение, вдруг живо представила себе, что чувствовал Дахар, обрекая на смерть Джаллалудина. И что чувствовала при этом Талот.
   Поле стазиса отключилось. У Джехан на секунду закружилась голова, и она покачнулась. Вокруг нее царил хаос. Незнакомая делизийка визжала, Эйрис кричала что-то Дахару. Наконец они умолкли - должно быть, жрец приказал обеим замолчать. Джехан разозлилась, и ей, как ни странно, стало легче.
   - Я хочу поговорить с Эйрис наедине, - рявкнула она. - В коридоре. Остальные пусть подождут здесь.
   И прежде, чем Дахар успел возразить, Эйрис направила свое трубчатое кресло к двери. Джехан последовала за ней, держа под прицелом комнату, затем приказала Эйрис остановиться.
   Джехан использовала ее как щит между собой и теми двумя, что оставались в комнате. Вдруг оттуда кто-то выбежал, но не Дахар, и не делизийка, а проститутка СуСу.