Крестовский Евгений. Холодное солнце

   Не снижая скорости и не реагируя на красный свет светофора, Донской отчаянно маневрировал, беспрерывно сигналя фарами и гудком. Но долго так продолжаться не могло. Впереди, на каком-нибудь перекрестке, его наверняка ждали…
   Резко взяв вправо, «вольво» перемахнул тротуар в метре от изумленных пешеходов и помчался к арке огромного дома.
   Выключив мигалку, он вкатился во двор. Здесь открывались утопающие в зелени пятиэтажки и детские площадки.
   Покрутившись среди домов и скверов, Глеб уткнулся в бетонный забор. Это был тупик.
   Боднув мусорные баки, автомобиль остановился. Глеб открыл дверь. Преследователей не было видно.
   «Пусть теперь „офицеры безопасности” сами с ГАИ объясняются!» – мстительно думал он, быстрым шагом приближаясь к дому, справа и слева от которого тянулся каменный забор.
   Послышался вой сирен, замелькали милицейские мигалки. Откуда-то выскочили милиционеры и остановились, глядя на «вольво».
   «Не думал, что вы так быстро!» – удивился Глеб и неторопливо, словно проживал в этом доме, подошел к ближайшей парадной.
   Милиционеры были в ста метрах от него. Взявшись за ручку, Донской потянул ее на себя. Дверь оказалась закрыта на кодовый замок. Краем глаза контролируя приближение милиционеров, он пристально посмотрел на кнопки замка. Три из десяти были отполированы особенно тщательно. Не впуская в себя озноб волнения, Донской нажал одновременно на три эти кнопки. Замок щелкнул.
   Милиционер приближался. Как бы нехотя Донской открыл и тут же закрыл за собой дверь – под самым носом у стража порядка.
   Оказавшись на лестничной площадке, Глеб кинулся в подвал. На его счастье, подвальная дверь раскрыта нараспашку. По щиколотку в тухлой воде он двинулся к противоположной стене. Здесь были узкие подвальные окна. На одном железная сетка отсутствовала, и Донской протиснулся в это окно.
   Теперь он стоял посреди заросшего репейником и лопухами двора, где валялись ржавые станки в полусгнивших ящиках, лысые покрышки и куски кровельного железа. Чуть дальше чернели здания ангарного типа и трехэтажный дом красного кирпича, в окнах которого горел свет. За ангарами тянулся все тот же высокий забор с колючей проволокой наверху.
   Какие-то тени метнулись прочь от Донского.
   Глеб отпрянул и вгляделся в полумрак: это были мальчишки лет двенадцати. Донской догнал одного из них. Мальчишка сразу заплакал.
   – Я больше не буду! – гундосил он. – Мы только посмотреть!
   – И я тоже не буду! – сказал Глеб. – Покажи-ка мне, как отсюда выбраться?
   – А вы не сторож? – спросил мальчик, вмиг перестав плакать.
   – Нет! – Мальчишка попытался вырваться, но Глеб цепко держал его за руку. – Только покажи мне путь отсюда, и будешь свободен.
   – Ладно. Вон там, в дальнем углу, дыра. Только вы не пролезете!
   Действительно, где-то у земли в зарослях репейника бетон оказался проломлен, а стальная арматура кем-то перепилена. С трудом разогнув стальные прутья, Донской расширил лаз и по-кошачьи продрался сквозь него прямо на улицу. Отряхиваясь от грязи, он поднял глаза. Перед ним стоял милиционер, пыхтя от возмущения…
 

29

   Бармин знал порядки Объекта: если его сейчас поймают, ему не жить. Но больше всего его возмутило то, что на его жизни собрался подзаработать сиплый мужик в грязном фартуке мясника.
   Это было слишком!
   Бармин схватил с ближайшего стола бутылку за горлышко и с размаху опустил ее бармену на затылок.
   Бутылка глухо звякнула и отскочила от продолговатого черепа. Кочегар икнул и рухнул на цементный пол, выронив карабин. С улицы послышалась сирена патрульных машин.
   Бармин поднял карабин с пола и, сунув его под куртку, крикнул Артисту:
   – Смываемся!
   – А может, сдадимся? – загундосил Эдик, с ужасом поглядывая на распростертое тело кочегара с вылупленными стеклянными глазами.
   – И тебя сегодня же сдадут на мыло! Ты, котик, даже пикнуть не успеешь!
   Бармин бросился к выходу, но у двери уже притормозил патрульный УАЗ. Один из посетителей глазами показывал Бармину на дверь за стойкой бара.
   Оглянувшись на Эдика, Бармин прыгнул за стойку, и, расшвыривая ногами бутылки, навалился на дверь черного хода.
   – Зачем я с тобой связался?! – стонал Эдик, заламывая руки. – Ведь нас сейчас подстрелят! Давай сдадимся! Я согласен идти в шахту!
   – И не надейся! – крикнул ему Бармин. – Не будет никаких шахт. Теперь для нас с тобой только одна дорожка – к стенке!
   Они бежали по узкой кривой улочке, Метрах в ста позади них мелькали вооруженные люди. К счастью, патрульная машина не могла здесь протиснуться между зданиями.
   Попадавшиеся навстречу люди сторонились и растерянно прижимались к стенам домов. Когда двое подвыпивших мужиков, у которых сработал охотничий инстинкт, бросились им наперерез, Бармин извлек из-под куртки карабин и, сделав дикие глаза, крикнул:
   – В сторону, гады!
   Гады не послушались и широко, как при игре в жмурки, раскинули руки. Бармин передернул затвор: мужики тут же юркнули куда-то, как подвальные коты из-под колес автомобиля.
   Однако навстречу им уже бежали автоматчики. Их взяли в клещи. Бармин с тоской посматривал на двери и окна домов. Понимая, что уйти теперь вряд ли удастся, Бармин остановился, чтобы занять оборону. Растерянный Артист топтался рядом. Бледный от волнения Бармин криво усмехнулся:
   – Кажется, приплыли…
   – Смотри! – прошептал Артист, указывая рукой на квадратный люк, закрывающий доступ в канал с подземными коммуникациями.
   Доступ в такой канал был категорически запрещен. Там, под кварталами Буферной и Промышленной зон, были проложены десятки километров кабеля и труб, круглый год обеспечивавших население теплом и энергией.
   На железной крышке лежал массивный замок. Погоня приближалась…
   . Бармин отстрелил замок. Они откинули крышку и ринулись по железным ступеням.
   То, что они увидели, потрясло их.
   Под мрачными кварталами Объекта город продолжался. Оказывается, строения Объекта имели подземные этажи. Правда, это были уже не здания, а их скелеты: зачастую без стен и пола, на высоких сваях, с металлическими мостками.
   Беглецы стояли сейчас на металлической решетке рядом с трубопроводом и тяжелыми связками кабеля.
   – Туда! – крикнул Бармин, и они побежали по мосткам, гремя железом над черными ямами и -провалами, минуя лестницы, ведущие на более низкий уровень.
   Их путь слабо освещали фонари. Через полсотни метров металлические мостки уперлись в бетонный короб, ведущий куда-то во мрак. Сзади послышался грохот металла. Это погоня спускалась в канал.
   Бармин остановился против очередной лестницы.
   – Чем глубже, тем больше шансов, Артист! – он весело посмотрел на испуганного подельника. – Не бойся, два раза не убьют! А если прихлопнут, на том свете доживешь!
   Артист первым скатился по узким ступеням и, не оглядываясь, побежал. Бармин едва поспевал за ним.
   – Как дешево ты меня купил! – ныл Эдик, не снижая, однако, скорости. – И зачем я потащился сегодня в город?! Спал бы себе в теплоцентре! Теперь мне крышка!
   – Что ж ты, крыса подвальная, бежишь, если крышка? – возмутился Бармин и остановился, чтобы перевести дух. – Стой, есть идея!
   – Ну что тебе еще от меня надо?! – с надрывом прокричал Артист.
   – Смотри, от туннеля идут ответвления, а мы все время драпаем по прямой! – Бармин схватил Эдика за локоть, указывая ему на боковой проход. – Как только они потеряют нас из виду, им придется разделиться на группы. Давай туда!
   – Нет, надо вперед – к Промзоне. Там должен быть выход! – Артист тянул Бармина за собой.
   – Выход? Да они ждут нас у всех выходов! Они объявили на тебя охоту! Или ты забыл?
   Погоня приближалась.
   Бармин нырнул в узкий боковой туннель. Артист бросился следом, боясь потерять его из виду. Этот туннель, прорубленный в горной породе для новой ветки трубопровода, почти не освещался.
   В любое мгновение ожидая услышать позади топот накатывающейся толпы, беглецы обдирали себе плечи о выступы стен и не чувствовали боли. Они выбивались из сил, а проход с каждым шагом становился все уже.
   Артист настиг Бармина и схватил его за плечо.
   – Хватит! У меня сейчас сердце лопнет! – захрипел он.
   – Надо бежать! – Бармин повернул к Эдику потное лицо. Широко открытым ртом он жадно хватал воздух.
   – А я… не могу! Что если мы… в тупике?! – возопил Эдик и начал всхлипывать.
   – Не раскисай, Артист! Это еще не тупик. Тупик – это когда ты сдался! – подбадривал Эдика Бармин.
 

30

   Гость Ошота Хореновича вел свой автомобиль уже в центре города, когда раздался телефонный звонок.
   – Мясник! Мы нашли этого питерского в чебуречной. Он пас профессора!
   – Успокойся! Я уже снял питерский вопрос с повестки дня, – спокойно ответил Мясник и уже хотел повесить трубку, но на том конце возбужденный голос продолжал:
   – Ты что?! Его нельзя отпускать!
   – Я же сказал тебе: вопрос снят! – процедил сквозь зубы Мясник.
   – Почему?!
   – Не почему, а как! – рявкнул Мясник. – Или тебе надо изложить суть метода?
   – Да какой там метод! – взвыли на том конце провода. – Пять минут назад он кинул нас и смылся в нашей тачке! Ментов со всего района на уши поставил, и теперь мои люди с ГАИ разбираются, заявления пишут.
   – Значит, это был не питерский! – сказал Мясник и, стиснув зубы, побледнел.
   – Да нет, он! Самый натуральный! А вот какой вопрос ты снимал?
   – Скульптор сам указал мне на него. Правда… – замялся Мясник, вспомнив о какой-то сявке, шантажировавшей Ошота Хореновича. – Где он сейчас?
   – Не знаю! Но теперь его нельзя выпускать из города. Он выгреб у моего парня документы. Ты понимаешь?
   – Ладно. Я знаю, где он может быть.
   – Сделай что-нибудь! И главное, забери у него документы!
   – Неужели он один всех вас?.. – усмехнулся Мясник и покачал головой. – Ай да питерский! Интересно, на кого он работает? Ладно, придется действовать культурно. Я еду к нему в гостиницу. Постараюсь опередить его. Пришли туда Цыгана.
 

31

   В кабинет Блюма вошел человек и положил перед ним лист бумаги. Илья Борисович пробежал глазами текст и прошипел:
   – Идиоты!
   Однако тут же взял себя в руки и обратился к бледному Томилину.
   – Финал нашей пьесы откладывается. Артисты ударились в бега. Но это ничего не меняет, потому что убежать от меня нельзя. Входов сюда много, а вот выходов – ни одного! Так уж он задуман. Как чернильница-непроливашка… – Блюм встал напротив Томилина, который сидел не шевелясь. – А пока скажите мне, зачем вы похитили Эталон? Вы что, действительно собирались его кому-то предъявить? Ради чего? Чтобы сделать наше дело достоянием гласности? Глупо! Разве вы еще не поняли, что даже упоминание об Объекте ставит человека на грань жизни и смерти? Вы подвергли всех этих людей, – Блюм обвел рукой присутствующих, – смертельной опасности… Скажите, – Блюм вернулся к столу, – как вы представляли себе путь Эталона с Объекта на Большую землю? Допустим, вы – человек способный и что-то придумали. Но все же как доставить Эталон на Материк? На самолете? Исключено! Пешком по тундре? Безумие! Наши люди – не Амундсены. На что же вы рассчитывали?! – Блюм уперся взглядом в Томилина. – Нет, вы не авантюрист! И в загашнике у вас наверняка кое-что есть! Какой-то неведомый мне путь!
   Блюм подозвал врачей и что-то сказал им вполголоса.
   Аптекарь поставил на стол саквояж и раскрыл его. Но его коллега оглянулся на Томилина, все так же равнодушно смотрящего перед собой, и, покачав головой, сказал вполголоса:
   – Боюсь, после этого вливания он не сможет полноценно мыслить.
   – Что же вы предлагаете? – Блюм раздраженно смотрел то на докторов, то на Томилина. – Мне нужно знать, по какому пути произошла утечка. А ты что скажешь? – обратился он к Аптекарю. – Повредит это Томилину?
   – Очень может быть! – улыбнулся Аптекарь. – Но не стоит так переживать, шеф. Там, где не проходит химия, сгодится и физика!
   – Да-да, – подтвердил Многостаночник. – Только… хм… полегче. И… не трогайте голову. Все же у него хорошие мозги: по всем тестовым проверкам он получил высшие баллы.
   – Точно! У него ведь имеются еще и другие органы. Ливер, например! – хохотнул Аптекарь.
 

32

   Метров через пятьдесят слева от беглецов открылось еще одно ответвление трубопровода. Бармин, не раздумывая, свернул туда.
   Сзади, вцепившись в его куртку, едва успевал переставлять налитые тяжестью ноги Артист. Запрокинув голову, он с хрипом втягивал в себя стоячий холодный воздух. Втягивал и все равно задыхался.
   Бармин тащил Артиста. Он словно и не чувствовал усталости. Его грудь стянул колючий обруч боли; сердце, работая как мощный насос, в любую секунду грозило захлебнуться, не выдержав бешеного ритма.
   Наскакивая на выступы стен и раздирая при этом одежду в клочья, они уходили всё дальше во тьму. Бармин вжимал голову в плечи: ему казалось, что свод вот-вот резко снизится, и тогда он с разбегу снесет себе полголовы.
   Сзади стонал Артист. Уже несколько раз он собирался упасть и умереть. Но, слыша дыхание товарища, оттягивал свою кончину еще на несколько шагов.
   Артист был уверен, что их непременно догонят. Догонят и раздавят, как крыс.
   Он так устал, что ему уже было все равно: убьют его сразу или отправят в Промзону на медленную смерть.
   И тут перед его глазами четко обрисовалась спина Бармина на фоне красноватого сумрака. И в этом красноватом сумраке стали видны стены, полукруглый свод туннеля и матово блестящая труба.
   – Свет! – прохрипел Эдик.
   Забыв о боли и усталости, Бармин рванулся, увлекая за собой согнувшегося пополам Артиста, двумя руками цепляющегося за товарища.
   И вдруг они остановились. Остановились, потому что бежать было некуда. Это был тупик. Труба упиралась в груду камней. Туннель закончился.
   Тяжело дыша, Бармин растерянно смотрел по сторонам, надеясь найти в стене какое-нибудь отверстие. Хотя бы звериный лаз! Но стена была глухой.
   Артист лег на землю, часто дыша. Если бы это могло помочь ему сейчас, он бы, пожалуй, высунул язык. Сверкая полными слез глазами, он засмеялся.
   – Назад! – зарычал Бармин. – Вставай! Надо идти назад!
   – Нет! Не могу! Оставь меня! Я им ничего не сделал!
   – Они тебя все равно убьют!
   – Ну и пусть! – закричал Артист. – Пусть! Но зато я еще немного поживу. Вот, закопаюсь здесь и поживу! А ты – уходи. У тебя еще есть силы!
   Встав на четвереньки, Эдик добрался до кучи, в которую упиралась труба, и стал разгребать ее, отбрасывая щебень и откатывая крупные куски породы.
   – Назад, я сказал! – взревел Бармин, наставляя на Артиста карабин.
   – А?! – обрадовался Артист. – Ну, стреляй! Стреляй в артиста. Увидишь, как красиво он умрет! Я отсюда все равно никуда не пойду. Здесь хоть свет есть!
   Бармин опустил карабин и сел у стены на камни.
   Эдик рыл свою нору, отчаянно пыхтя и смахивая пот со лба.
   – Думаешь как крот зарыться? – Бармин, ухмыляясь, смотрел на Артиста. – Это тебе не земля, парень! Это песчаник! Его не то что лопатой, буром не взять! Или ты грызть его будешь?
   – И буду! – взвизгнул Эдик.
   «И чего я сунулся в это дело?! – в который раз с ужасом подумал Бармин. – Что мне спокойно не жилось?! Вроде и не очень пьяный был! А если тот дядя из лаборатории – обыкновенный псих? Тогда я – псих необыкновенный! Псих, помноженный на дурака! Ладно, побегали и будя. Теперь – конец! Только зря они рассчитывают, что слопают меня без приправы!»
   Страха он не испытывал. Только злость. На себя! Ему было даже немного весело. Весело и странно. Странно оттого, что через несколько минут его не станет. Бармин усмехнулся и повернулся к Артисту.
   Но Артист исчез.
 

33

   – В таком пиджаке, а денег на сортир нету? Ну народ! – проворчал возмущенный милиционер остолбеневшему Донскому… и побежал к проспекту. Страж порядка был почти мальчишка. Он бы, конечно, мог еще постыдить этого гнилого интеллигента в дорогом костюме и задержать его, но там, на проспекте, продолжалась какая-то грандиозная возня с криком в мегафоны, и мальчишка надеялся, что еще застанет кровавую развязку.
   Глеб не успел ответить. Он растерянно улыбнулся вслед убегающему милиционеру и остановил «Запорожец».
   – Куда поедем? – спросил его водитель. – На проспект не пускают. Там Джеймса Бонда ловят!
   – Тогда в другую сторону!
   «Домой, скорей домой! – думал Донской. – А прах Юрия пока подождет!»
   Пожалуй, стоило поскорей убираться из стольного града!
   Даже без праха!
   Как только Донской вошел в номер, раздался телефонный звонок.
   Это был Ошот Хоренович.
   – Глеб джан! Почему не едешь? Я тут сижу, время теряю. Ты же сказал, что едешь! – у прозектора был на удивление радостный голос.
   – Дела задержали… – начал было Глеб, но прозектор неожиданно оборвал его:
   – Так я тебя жду, дорогой!
   Глеб попросил дежурную заказать железнодорожный билет до Петербурга на ближайший поезд. Потом спустился в холл, выпил в баре сто грамм коньяка и купил у администраторши, утомительно строившей ему глазки, таксофонную карту. До поезда оставалось несколько часов…
   – Тетя, вы меня слышите? – кричал Глеб, сняв трубку. – Завтра утром приеду и все вам расскажу. Есть новости. Что? Урну? Пока не достал. Подождите! Скажите, вы помните Бандита? Да нет, был такой студент, товарищ Юрия. Да. Мне нужен его телефон. Поищите, пожалуйста. На какую букву? На «Б». А вообще-то ищите Валерия. Нет, фамилию не помню. Все. Я вам перезвоню…
   Глеб поднялся в номер и собрался отдохнуть перед дорогой. В сумке лежал английский детектив, так что можно было забыться. Однако сколько он ни искал сумку, сколько ни заглядывал под кровать, в шкаф и даже в тумбочку, ее нигде не было… И из кармана плаща пропали документы, те самые, изъятые у гладковыбритого. . Донской в ярости вылетел в коридор.
   – У меня из номера пропали вещи! Сумка! – крикнул он дежурной.
   Женщина прижала руки к груди и побледнела.
   – Не может быть!
   – Кто заходил в мой номер? Полчаса назад она еще была там!
   – При мне никто не заходил. Я отлучилась тут на минуту, но вместо меня оставалась горничная. Она пошла вниз!
   Донской бросился к администраторше с масляными глазами. Красная от волнения, она попросила Донского не поднимать шум, отправив его к заместителю директора – стильному человеку с хищным испанистым лицом, перстнями на руках и блестящими волнистыми волосами.
   Глеб никак не мог успокоиться: сначала «служба безопасности» с кулаками и милицейской дубинкой, теперь горничная с его сумкой. На повышенных тонах он выложил нахмурившему лоб чиновнику, кто он такой есть.
   Заместитель директора брезгливо глядел на клиента, энергично отбрасывая назад свои напомаженные кудри.
   – Что вы так горячитесь из-за пары носков, футболки и бритвенного прибора?! – вежливо улыбнулся он.
   – Ну и гостиница! Это, знаете ли, как коньячок армянский одесского розлива: звезд много, а…
   – Все? Вы закончили вашу обличительную речь? – не моргая, как хищная птица, испанистый прожигал Глеба взглядом.
   – Речь закончил. А теперь хочу написать вам что-нибудь приятное в книгу предложений.
   – У нас нет книги предложений, – улыбаясь, изрек испанистый. – Раньше у нас было что-то вроде книги отзывов, где желающие могли засвидетельствовать свое восхищение.
   – Восхищение? – Глеб иронически улыбнулся.
   – Не будем так строги! Завтра девочку накажут. А сегодня…
   – А сегодня я уезжаю из вашего Стольного града, – Глеб повернулся, чтобы выйти.
   – Подождите, милостивый государь! Пройдемте со мной.
   Испанистый открыл перед Донским дверь.
   – Куда? – спросил Донской.
   – В наш магазин. Попробуем возместить вам ущерб за счет заведения! – испанистый победно глядел на Донского.
   В магазинчике, заваленном всевозможными товарами, они отыскали десяток сумок. Огромные спортивные, разноцветные молодежные… Ничего подходящего.
   – Все не то, – мрачно сказал Глеб. – Ладно, как-нибудь обойдусь…
   Тут он заметил платиново отливающий чемоданчик, стоявший на полке за спиной продавщицы. Испанистый поймал взгляд Донского и потянулся к кейсу через прилавок.
   – Изящная штучка, верно?
   – Да, но у меня была матерчатая сумка, а этот стоит ого-го сколько!
   – Ну, это уже наши проблемы! – Испанистый с ухмылочкой вручил Донскому кейс, предварительно бросив в него пару футболок, бритву и парфюмерный набор. – Может, вы настаиваете на том, чтобы мы возместили вам еще и утрату носков?
   – Не настаиваю, – буркнул Донской.
   – Когда ваш поезд?
   – Около десяти. А зачем это вам?
   – Чтобы пожелать вам счастливой дороги! Испанистый протянул Глебу узкую изящную руку.
 

34

   – Их заперли в мышеловке. Вот на этом участке!
   Молодой человек указал Блюму место на схеме подземных коммуникаций.
   – Хорошо. Но в первую очередь мне нужен Эталон! Сегодня он должен быть у меня на столе, иначе я просто не засну! У них есть шанс выскользнуть?
   – Едва ли! Во всех этих туннелях наши люди. Они в двойном кольце!
   – А это что? Новый трубопровод? – спросил Блюм. – Тот, что подводят к бассейну?
   – Еще не подвели. По графику через месяц.
   – Значит, через месяц… – Илья Борисович ненадолго задумался. – Вот что, засканируй эту схему и введи в компьютер. Хочу знать, что машина думает по этому поводу.
   – Все и так ясно! – молодой человек растерянно улыбнулся. – Деваться им некуда. Ну, разве… – осекся он, увидев, как сверкнули глаза Блюма, – Я, конечно, сейчас все сделаю.
   – Я смотрю, ты не любишь нашего друга! Это от излишней самоуверенности. Научись уважать «Зверя»… иначе он тебя сожрет! Иди.
   Минут пятнадцать молодой человек вводил в компьютер данные последних сводок, потом – полную схему подземных коммуникаций. Наконец сформулировал задачу. «Зверь» тут же выдал результат…
   И молодой человек побежал по коридору. Его тело стало липким от испарины. Зная крутой нрав своего шефа, он очень спешил, предчувствуя бурю.
   Охранники крались вдоль трубопровода и, держа наготове оружие, освещали естественные ниши в стенах.
   – У них есть ствол! Усек? – сказал один из охранников, трогая за рукав идущего впереди товарища, который был здесь старшим. – Может, скинем обороты? Как бы не нарваться на пулю!
   – Пожалуй, – согласился старший, – а то у меня лоб чешется! Ладно, перекур. Они от нас никуда не денутся!
   Заработала рация, и тот, кто скомандовал перекур, нажал кнопку.
   – У нас пока ничего. Но тут вбок уходит труба. Нужны еще люди.
   Он выключил рацию.
   Прижимаясь к стене, охранники подошли к ответвлению трубопровода и осмотрелись, держа наготове автоматы.
   – Кажется, никого, – сказал старший.
   – А вдруг они сейчас у нас под носом? – прошептал второй и опустился на колено, резко разворачивая корпус в разные стороны с выставленным вперед автоматом, как это делают киногерои с подкрашенными глазами.
   – Боишься? – усмехнулся старший. – Артиста боишься? Да ведь это уже и не человек даже, а полчеловека!
   – Но тот, второй… У них ведь карабин!
   – Схлопочешь пулю в лоб – сразу отмучаешься! – засмеялся старший.
   Охранники сели.
   – Этих ребят… пришьют? – Второй охранник старался выглядеть равнодушным.
   – Когда-нибудь обязательно! – усмехнулся старший. – Но вообще-то велено доставить их папаше Блюму. Это все из-за того слитка. Блюм хочет сделать им промывание мозгов. Ох и запоют ребята! – Внезапно он замолчал, посмотрел на трубу более чем полуметрового диаметра, потом на товарища. – Слышишь?
   – Что?
   – Звенит!
   – Ничего не слышу!
   – А я слышу! – настаивал старший. – Ну-ка, посвети фонариком!
   Второй охранник осветил трубу метров на десять вперед.
   – Ничего! – прошептал он.
   – Сбегай-ка туда, а я – в эту сторону!
   – А может, не надо? – взмолился второй.
   – Хочешь, чтоб они тебя тепленьким взяли? А ну, бегом марш!
   Через минуту охранники вновь встретились у развилки.
   – Тихо! – радостно сообщил второй охранник.
   – А я все время что-то слышу! – пробурчал старший, который не мог отделаться от ощущения, что совсем рядом кто-то ворочается.
   – А куда эта труба идет?
   – К Жемчужине.
   – Тогда понятно. По ней от ТЭЦ должны гнать пар под давлением, чтобы Илюше с бабами слаще оттягиваться! Хорошо быть Блюмом! – охранник мечтательно закатил глаза. – Бирюзовая водичка, пальмы, девочки… И все – за Полярным кругом!
   – Заткнись!
   Послышался торопливый топот.
   – Наши идут! – сказал старший облегченно. Подошли шестеро вооруженных людей. Разбившись по четыре, они двинулись в туннели,
   светя перед собой фонарями.
   Второй охранник попал в группу, которая направилась по узкому ответвлению туннеля. Командир группы вытолкнул его вперед, и с парня моментально сошло семь потов. Минут десять им прикрывались как щитом. Однако на радость обмеревшему от страха парню, впереди показался свет. Четверка прибавила шагу.
   – Там должен быть тупик! – сказал командир группы. – Приготовьте стволы. Если они там…
   Внезапно бойцы уткнулись в глухую стену.
   – Их здесь нет! Значит, пошли по другому туннелю! – радостно констатировал «живой щит». – Правда, может, стоит поискать их в этой куче?