Страница:
Крис Кеннеди
Ирландский воин
Глава 1
Ранняя осень, Северная Ирландия, 1295 год
– Все очень просто… – послышался голос из полумрака. – Ты подчиняешься – или твои люди начинают умирать. Выбор за тобой.
Финниан О’Мэлглин, ирландский дворянин, воин и главный советник великого короля О’Фейла, мрачно улыбнулся. Все шло так, как планировалось, вернее – как ожидалось.
После того как О’Фейл в ответ на давнее, но, разумеется, неискреннее приглашение лорда Рэрдова отправил своего главного советника на встречу с ним, Финниан был изолирован от своих людей сначала обильным угощением, а потом – тюрьмой. Рэрдов был вполне предсказуем – и опасен.
Финниан возражал против этой встречи, но его король настоял на ней. Однако советник предчувствовал: Рэрдов затевал что-то опасное, причем имевшее отношение к легендарным уишминским краскам.
К сожалению, Рэрдов тоже подозревал, что ирландец что-то замышлял.
От жестоких побоев все тело Финниана ныло и болело, но он не обращал на боль внимания и думал только о том, как разрушить планы Рэрдова, – ради этого Финниан и его люди дали клятву умереть, если потребуется.
– Знаешь, Рэрдов, я почему-то не чувствую, что могу тебе доверять, – ответил ирландец.
Стражники, державшие руки пленника, настороженно взглянули на него. Даже брошенный в тюрьму, с наручниками на запястьях и с приставленным к горлу кинжалом, он внушал им страх – Финниан видел это в их глазах и чувствовал в зловонии страха, исходившем от них. Он издал гортанный рык, чтобы немного позабавиться. И тотчас же из тени вышел лорд Рэрдов, правитель небольшого, но стратегически важного лена на ирландской границе. Медленно приблизившись к пленнику, он проговорил:
– Прекрати пугать моих людей, О’Мэлглин. Лучше объединяйся со мной – и станешь богатым человеком.
– Богатым, говоришь? – Финниан хрипло рассмеялся. – Мне следовало что-то придумать – тогда не оказался бы в цепях.
– Но ты же начал не в цепях, верно? – Рэрдов вздохнул, изображая сочувствие к пленнику. – Мы начинали в моих покоях, с вином и мясом. А теперь… Осмотрись.
Финниан окинул взглядом свою темницу, где по каменным стенам, покрытым засохшей кровью предыдущих обитателей, стекала грязная вода с верхних этажей.
– Согласен, барон. Наши отношения испортились.
Англичанин едва заметно улыбнулся:
– Ты найдешь во мне исключительно любезного господина, если захочешь.
– Господина?! – Слово это вылетело изо рта ирландца словно плевок. Рэрдов, высокий, румяный и светловолосый, являл собой английский идеал благородной мужской красоты, и Финниану захотелось выбить ему зубы.
– Сто монет лично тебе, если ты обеспечишь сотрудничество О’Фейла в этом деле, – продолжал барон.
– Ты, Рэрдов, – отозвался Финниан с усмешкой, – здесь уже двадцать лет, и земля под тобой гибнет. Урожаи у тебя не собираются, твои люди умирают от лихорадки, а скот гибнет. Твой сюзерен тебя терпеть не может – как и я. Так ради чего же я стану объединяться с тобой?
Барон нахмурился и проворчал:
– Но ведь твой король послал тебя сюда, чтобы договориться, разве не так?
Проникнуть в замок Рэрдов – вот зачем на самом деле отправил его сюда король. Это был шаг первый, и он уже выполнен.
– Договориться? – переспросил Финниан. – Ты это так называешь?
– Я называю это необходимостью.
– Рэрдов, мой вопрос был прост, и он не изменился с тех пор, как я постучал в твою дверь. Скажи, что ты приобретаешь от такого союза?
Шаг второй: выяснить, известно ли что-либо Рэрдову о красках.
– Главное – уменьшится угроза войны на моих границах, – ответил англичанин. – И будет положен конец старой междоусобице. Кроме того… – Барон помолчал. – Быть может, я получу доступ к некоторым вашим ирландским документам.
Теперь стало ясно: Рэрдов знал все. И именно этого он, Финниан, все время боялся.
– Значит, тебе известно о красках? – медленно произнес ирландец.
Считалось, что уишминские моллюски были забыты на столетия, но легенды о них дошли до римлян. А потом, во времена, когда могущество держалось прежде всего на острие меча, цвет индиго было позволительно носить только членам королевской семьи. Однако человек, обладающий рецептом его изготовления, мог стать богаче, чем король, – намного богаче и намного могущественнее.
– Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. – Губы Рэрдова растянулись в улыбке.
Негодяй! Ведь об уишминских красках действительно была сложена легенда – ошеломляющая, поразительная, невероятная!
Заставив себя успокоиться, Финниан спросил:
– А твой король Эдуард что-нибудь об этом знает?
– В данный момент тебе следует больше думать обо мне, – с усмешкой ответил Рэрдов.
– О, не волнуйся, думаю, – кивнул Финниан. Было совершенно очевидно: безрассудство, подтолкнувшее Рэрдова заключить в тюрьму ирландского дворянина, выполняющего миссию переговорщика, свидетельствовало об отчаянном стремлении англичанина раскрыть тайну уишминских моллюсков.
Удивительные темно-синие краски действительно представляли огромную ценность и сами по себе, но этого было бы недостаточно, чтобы заставить английского лорда, одиноко живущего у ирландской границы, с такой энергией убеждать своих врагов объединиться с ним.
Все дело в том, что уишминские краски можно было превратить в порошок, который мог бы снести крышу с аббатства Дублина. Так знал ли об этом Рэрдов?
– Они хороши, верно? – сказал Финниан с усмешкой.
– Конечно. Несомненно. Я очень ценю их тон, – ответил Рэрдов. – Но больше всего мне нравится, как они взрываются.
Черт побери! Проклятый англичанин все знает!
– Да, понимаю, – коротко кивнул Финниан. – У тебя, возможно, есть уишминцы, но ты не знаешь, как сделать из них краску, так ведь? Тебе необходим рецепт и кто-то, кто сумеет его прочитать. Я прав?
– Но тогда, – улыбнувшись, ответил Рэрдов, – почему бы нам, ирландцам и мне, не действовать сообща?
Возможно, потому, что и сами ирландцы утратили рецепт уишминских красок сотни лет назад. Но даже если и так, Финниан не видел особой необходимости сообщать об этом Рэрдову.
– Тебе что-то не нравится? – поинтересовался англичанин.
– Мне не нравишься ты.
– Ну-ну-ну… – Рэрдов покачал головой. – Тебе, О’Мэлглин, как и всему твоему роду, следует научиться хорошим манерам. – Он щелкнул пальцами, и один из стражников, схватив Финниана за волосы, рывком запрокинул его голову.
Но Финниан прекрасно знал, что и все его люди сейчас находились в таких же условиях. Да, конечно, все они давно уже сделали свой выбор, но если его люди могли добровольно принести себя в жертву ради Эйре[1], то он, Финниан, не собирался отдавать их.
– А если я соглашусь? – спросил пленник. Возможно, ему удалось бы притвориться, что он подчиняется, и уйти со своими людьми.
– Что ж, тогда ты сможешь уйти. Один, разумеется.
– А потом?
– Каждый день, пока ты не вернешься с согласием своего короля, я буду убивать кого-то из твоих людей.
– Мои люди пойдут со мной, – заявил ирландец.
Барон с притворным сожалением покачал головой:
– Нет, Финниан. Ты должен согласиться, что я буду дураком, если освобожу вас всех, не обеспечив себе гарантии на тот случай, если пункты нашего соглашения не будут приняты.
– Да, верно. Ты, Рэрдов, дурак.
Губы барона растянулись в недоброй улыбке.
– Пожалуй, лучше по два пленника в день… – протянул он, разглядывая свои ногти. – Одного на рассвете, второго – перед сном.
– Я подпишу договор, – объявил Финниан. – Только освободи моих людей.
– Освободить? Что ж, давай так: прежде чем они уйдут, мы подпишем бумаги при свидетелях, а также просмотрим руководство по приготовлению красок – и все прочее.
Финниан молча отвернулся к стене.
– Я и не ожидал от ирландца особого ума. – Вздохнув, Рэрдов обратился к страже: – Приковать его к стене и дать несколько ударов кнутом по спине. Посмотрим, не передумает ли он тогда.
Финниана тут же поволокли к сырой и холодной стене, а затем началось истязание. Но ирландец, сжав зубы, не издавал ни звука, он с презрением относился к боли и думал только о своих людях, а также об отмщении.
Внезапно истязание было прервано одним из воинов, поспешно спускавшимся в тюрьму по влажным ступенькам.
– Милорд, поступило сообщение! Прибывает Сенна де Валери! – на одном дыхании выпалил посыльный.
– А-а, моя… невеста?.. Что ж, тогда снимите с него наручники.
Финниан мысленно возблагодарил женщину, спасшую его от очередного избиения.
– Сколько осталось до ее прибытия? – спросил барон, когда стражники начали отпирать тяжелые железные браслеты на запястьях пленника.
– Совсем немного, милорд.
– Хм… И какова же она?
Этот простой вопрос заставил Финниана содрогнуться. Женщина, окруженная заботой Рэрдова?.. Да она тут не протянет и месяца.
– Ни ее лицо, ни фигура не разочаруют вас, милорд, – сообщил гонец.
– Да, я слышал, что она хороша собой, хотя не так уж молода. Ей двадцать пять, насколько я помню.
– У нее с собой много тяжелых счетных книг, если это имеет значение, – добавил воин.
Барон же рассмеялся:
– Нет, это не имеет особого значения. Она тут будет занята… совсем другим.
«Похоже, она станет жертвенным ягненком», – подумал Финниан.
А англичанин вдруг заявил:
– Нам придется отложить наши переговоры, О’Мэлглин.
– У нас еще осталось что сказать? – пожал плечами Финниан.
– У меня – нет. А у тебя – несомненно. И тебе следует хорошенько подумать.
– Подумаю, если ты освободишь моих людей.
– Ты сказал «если»?.. – Седеющая бровь барона приподнялась на дюйм.
– Запомни, Рэрдов, – Финниан широко улыбнулся, – я могу сделать твою смерть быстрой или медленной. Выбор за тобой.
Стражники тут же повалили пленника на каменный пол, и один из них придавил ирландца к полу тяжелым сапогом со шпорой. А Рэрдов со вздохом проговорил:
– Какие же вы, ирландцы, упрямые и глупые… Ирландия – странная страна. Однако Сенна де Валери, приезжающая из Англии, ничего о вас не знает. Ну что ж… – Барон присел на корточки возле пленника. – Я должен устроить ей достойный прием, не правда ли, лорд Финниан? Может, продемонстрировать даме нескольких ирландских мятежников, болтающихся на веревке? Да, пожалуй… А тебя, приятель, я приберегу напоследок.
Финниана захлестнула неистовая ярость. Резко приподнявшись, он отбросил ногу стражника и тут же, воспользовавшись моментом, дернул Рэрдова за лодыжки. Барон шлепнулся на пол, и Финниан навалился на него. Но в тот же миг стражники оттащили его от барона и, приподняв, швырнули об стену. Пленник сильно ударился затылком, но все же заставил себя подняться. Едва держась на ногах, с трудом преодолевая боль, он вскинул голову и с ненавистью взглянул на англичанина.
– Господи, вы все настоящие дикари, – проворчал Рэрдов, тяжело дыша. Кивнув солдатам, добавил: – Пусть заплатит за свою наглость.
Стражники исполнили распоряжение барона. А когда они уже уходили, Финниан, лежа на полу камеры и едва дыша, пробормотал:
– Я не стал бы их союзником, даже если бы мне взамен предложили беспредельную власть над миром. – Он не хотел ехать сюда, даже не хотел делать вид, что ведет переговоры, но О’Фейл этого пожелал, и он, Финниан, не мог отказаться.
И вот теперь… Теперь даже фальшивым соглашением с этим английским червем он мог бы спасти только самого себя, но не своих людей, что было совершенно неприемлемо. Они уйдут – или все, или никто.
Но в любом случае Рэрдову следовало позаботиться о себе, потому что ирландские кланы собирались спуститься с холмов и держать в осаде его замок от начала Великого поста до конца святок. А затем он, Финниан, разорит все земли барона – пусть даже ему для этого придется вытащить свои кости из могилы.
– Все очень просто… – послышался голос из полумрака. – Ты подчиняешься – или твои люди начинают умирать. Выбор за тобой.
Финниан О’Мэлглин, ирландский дворянин, воин и главный советник великого короля О’Фейла, мрачно улыбнулся. Все шло так, как планировалось, вернее – как ожидалось.
После того как О’Фейл в ответ на давнее, но, разумеется, неискреннее приглашение лорда Рэрдова отправил своего главного советника на встречу с ним, Финниан был изолирован от своих людей сначала обильным угощением, а потом – тюрьмой. Рэрдов был вполне предсказуем – и опасен.
Финниан возражал против этой встречи, но его король настоял на ней. Однако советник предчувствовал: Рэрдов затевал что-то опасное, причем имевшее отношение к легендарным уишминским краскам.
К сожалению, Рэрдов тоже подозревал, что ирландец что-то замышлял.
От жестоких побоев все тело Финниана ныло и болело, но он не обращал на боль внимания и думал только о том, как разрушить планы Рэрдова, – ради этого Финниан и его люди дали клятву умереть, если потребуется.
– Знаешь, Рэрдов, я почему-то не чувствую, что могу тебе доверять, – ответил ирландец.
Стражники, державшие руки пленника, настороженно взглянули на него. Даже брошенный в тюрьму, с наручниками на запястьях и с приставленным к горлу кинжалом, он внушал им страх – Финниан видел это в их глазах и чувствовал в зловонии страха, исходившем от них. Он издал гортанный рык, чтобы немного позабавиться. И тотчас же из тени вышел лорд Рэрдов, правитель небольшого, но стратегически важного лена на ирландской границе. Медленно приблизившись к пленнику, он проговорил:
– Прекрати пугать моих людей, О’Мэлглин. Лучше объединяйся со мной – и станешь богатым человеком.
– Богатым, говоришь? – Финниан хрипло рассмеялся. – Мне следовало что-то придумать – тогда не оказался бы в цепях.
– Но ты же начал не в цепях, верно? – Рэрдов вздохнул, изображая сочувствие к пленнику. – Мы начинали в моих покоях, с вином и мясом. А теперь… Осмотрись.
Финниан окинул взглядом свою темницу, где по каменным стенам, покрытым засохшей кровью предыдущих обитателей, стекала грязная вода с верхних этажей.
– Согласен, барон. Наши отношения испортились.
Англичанин едва заметно улыбнулся:
– Ты найдешь во мне исключительно любезного господина, если захочешь.
– Господина?! – Слово это вылетело изо рта ирландца словно плевок. Рэрдов, высокий, румяный и светловолосый, являл собой английский идеал благородной мужской красоты, и Финниану захотелось выбить ему зубы.
– Сто монет лично тебе, если ты обеспечишь сотрудничество О’Фейла в этом деле, – продолжал барон.
– Ты, Рэрдов, – отозвался Финниан с усмешкой, – здесь уже двадцать лет, и земля под тобой гибнет. Урожаи у тебя не собираются, твои люди умирают от лихорадки, а скот гибнет. Твой сюзерен тебя терпеть не может – как и я. Так ради чего же я стану объединяться с тобой?
Барон нахмурился и проворчал:
– Но ведь твой король послал тебя сюда, чтобы договориться, разве не так?
Проникнуть в замок Рэрдов – вот зачем на самом деле отправил его сюда король. Это был шаг первый, и он уже выполнен.
– Договориться? – переспросил Финниан. – Ты это так называешь?
– Я называю это необходимостью.
– Рэрдов, мой вопрос был прост, и он не изменился с тех пор, как я постучал в твою дверь. Скажи, что ты приобретаешь от такого союза?
Шаг второй: выяснить, известно ли что-либо Рэрдову о красках.
– Главное – уменьшится угроза войны на моих границах, – ответил англичанин. – И будет положен конец старой междоусобице. Кроме того… – Барон помолчал. – Быть может, я получу доступ к некоторым вашим ирландским документам.
Теперь стало ясно: Рэрдов знал все. И именно этого он, Финниан, все время боялся.
– Значит, тебе известно о красках? – медленно произнес ирландец.
Считалось, что уишминские моллюски были забыты на столетия, но легенды о них дошли до римлян. А потом, во времена, когда могущество держалось прежде всего на острие меча, цвет индиго было позволительно носить только членам королевской семьи. Однако человек, обладающий рецептом его изготовления, мог стать богаче, чем король, – намного богаче и намного могущественнее.
– Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. – Губы Рэрдова растянулись в улыбке.
Негодяй! Ведь об уишминских красках действительно была сложена легенда – ошеломляющая, поразительная, невероятная!
Заставив себя успокоиться, Финниан спросил:
– А твой король Эдуард что-нибудь об этом знает?
– В данный момент тебе следует больше думать обо мне, – с усмешкой ответил Рэрдов.
– О, не волнуйся, думаю, – кивнул Финниан. Было совершенно очевидно: безрассудство, подтолкнувшее Рэрдова заключить в тюрьму ирландского дворянина, выполняющего миссию переговорщика, свидетельствовало об отчаянном стремлении англичанина раскрыть тайну уишминских моллюсков.
Удивительные темно-синие краски действительно представляли огромную ценность и сами по себе, но этого было бы недостаточно, чтобы заставить английского лорда, одиноко живущего у ирландской границы, с такой энергией убеждать своих врагов объединиться с ним.
Все дело в том, что уишминские краски можно было превратить в порошок, который мог бы снести крышу с аббатства Дублина. Так знал ли об этом Рэрдов?
– Они хороши, верно? – сказал Финниан с усмешкой.
– Конечно. Несомненно. Я очень ценю их тон, – ответил Рэрдов. – Но больше всего мне нравится, как они взрываются.
Черт побери! Проклятый англичанин все знает!
– Да, понимаю, – коротко кивнул Финниан. – У тебя, возможно, есть уишминцы, но ты не знаешь, как сделать из них краску, так ведь? Тебе необходим рецепт и кто-то, кто сумеет его прочитать. Я прав?
– Но тогда, – улыбнувшись, ответил Рэрдов, – почему бы нам, ирландцам и мне, не действовать сообща?
Возможно, потому, что и сами ирландцы утратили рецепт уишминских красок сотни лет назад. Но даже если и так, Финниан не видел особой необходимости сообщать об этом Рэрдову.
– Тебе что-то не нравится? – поинтересовался англичанин.
– Мне не нравишься ты.
– Ну-ну-ну… – Рэрдов покачал головой. – Тебе, О’Мэлглин, как и всему твоему роду, следует научиться хорошим манерам. – Он щелкнул пальцами, и один из стражников, схватив Финниана за волосы, рывком запрокинул его голову.
Но Финниан прекрасно знал, что и все его люди сейчас находились в таких же условиях. Да, конечно, все они давно уже сделали свой выбор, но если его люди могли добровольно принести себя в жертву ради Эйре[1], то он, Финниан, не собирался отдавать их.
– А если я соглашусь? – спросил пленник. Возможно, ему удалось бы притвориться, что он подчиняется, и уйти со своими людьми.
– Что ж, тогда ты сможешь уйти. Один, разумеется.
– А потом?
– Каждый день, пока ты не вернешься с согласием своего короля, я буду убивать кого-то из твоих людей.
– Мои люди пойдут со мной, – заявил ирландец.
Барон с притворным сожалением покачал головой:
– Нет, Финниан. Ты должен согласиться, что я буду дураком, если освобожу вас всех, не обеспечив себе гарантии на тот случай, если пункты нашего соглашения не будут приняты.
– Да, верно. Ты, Рэрдов, дурак.
Губы барона растянулись в недоброй улыбке.
– Пожалуй, лучше по два пленника в день… – протянул он, разглядывая свои ногти. – Одного на рассвете, второго – перед сном.
– Я подпишу договор, – объявил Финниан. – Только освободи моих людей.
– Освободить? Что ж, давай так: прежде чем они уйдут, мы подпишем бумаги при свидетелях, а также просмотрим руководство по приготовлению красок – и все прочее.
Финниан молча отвернулся к стене.
– Я и не ожидал от ирландца особого ума. – Вздохнув, Рэрдов обратился к страже: – Приковать его к стене и дать несколько ударов кнутом по спине. Посмотрим, не передумает ли он тогда.
Финниана тут же поволокли к сырой и холодной стене, а затем началось истязание. Но ирландец, сжав зубы, не издавал ни звука, он с презрением относился к боли и думал только о своих людях, а также об отмщении.
Внезапно истязание было прервано одним из воинов, поспешно спускавшимся в тюрьму по влажным ступенькам.
– Милорд, поступило сообщение! Прибывает Сенна де Валери! – на одном дыхании выпалил посыльный.
– А-а, моя… невеста?.. Что ж, тогда снимите с него наручники.
Финниан мысленно возблагодарил женщину, спасшую его от очередного избиения.
– Сколько осталось до ее прибытия? – спросил барон, когда стражники начали отпирать тяжелые железные браслеты на запястьях пленника.
– Совсем немного, милорд.
– Хм… И какова же она?
Этот простой вопрос заставил Финниана содрогнуться. Женщина, окруженная заботой Рэрдова?.. Да она тут не протянет и месяца.
– Ни ее лицо, ни фигура не разочаруют вас, милорд, – сообщил гонец.
– Да, я слышал, что она хороша собой, хотя не так уж молода. Ей двадцать пять, насколько я помню.
– У нее с собой много тяжелых счетных книг, если это имеет значение, – добавил воин.
Барон же рассмеялся:
– Нет, это не имеет особого значения. Она тут будет занята… совсем другим.
«Похоже, она станет жертвенным ягненком», – подумал Финниан.
А англичанин вдруг заявил:
– Нам придется отложить наши переговоры, О’Мэлглин.
– У нас еще осталось что сказать? – пожал плечами Финниан.
– У меня – нет. А у тебя – несомненно. И тебе следует хорошенько подумать.
– Подумаю, если ты освободишь моих людей.
– Ты сказал «если»?.. – Седеющая бровь барона приподнялась на дюйм.
– Запомни, Рэрдов, – Финниан широко улыбнулся, – я могу сделать твою смерть быстрой или медленной. Выбор за тобой.
Стражники тут же повалили пленника на каменный пол, и один из них придавил ирландца к полу тяжелым сапогом со шпорой. А Рэрдов со вздохом проговорил:
– Какие же вы, ирландцы, упрямые и глупые… Ирландия – странная страна. Однако Сенна де Валери, приезжающая из Англии, ничего о вас не знает. Ну что ж… – Барон присел на корточки возле пленника. – Я должен устроить ей достойный прием, не правда ли, лорд Финниан? Может, продемонстрировать даме нескольких ирландских мятежников, болтающихся на веревке? Да, пожалуй… А тебя, приятель, я приберегу напоследок.
Финниана захлестнула неистовая ярость. Резко приподнявшись, он отбросил ногу стражника и тут же, воспользовавшись моментом, дернул Рэрдова за лодыжки. Барон шлепнулся на пол, и Финниан навалился на него. Но в тот же миг стражники оттащили его от барона и, приподняв, швырнули об стену. Пленник сильно ударился затылком, но все же заставил себя подняться. Едва держась на ногах, с трудом преодолевая боль, он вскинул голову и с ненавистью взглянул на англичанина.
– Господи, вы все настоящие дикари, – проворчал Рэрдов, тяжело дыша. Кивнув солдатам, добавил: – Пусть заплатит за свою наглость.
Стражники исполнили распоряжение барона. А когда они уже уходили, Финниан, лежа на полу камеры и едва дыша, пробормотал:
– Я не стал бы их союзником, даже если бы мне взамен предложили беспредельную власть над миром. – Он не хотел ехать сюда, даже не хотел делать вид, что ведет переговоры, но О’Фейл этого пожелал, и он, Финниан, не мог отказаться.
И вот теперь… Теперь даже фальшивым соглашением с этим английским червем он мог бы спасти только самого себя, но не своих людей, что было совершенно неприемлемо. Они уйдут – или все, или никто.
Но в любом случае Рэрдову следовало позаботиться о себе, потому что ирландские кланы собирались спуститься с холмов и держать в осаде его замок от начала Великого поста до конца святок. А затем он, Финниан, разорит все земли барона – пусть даже ему для этого придется вытащить свои кости из могилы.
Глава 2
– Это не займет много времени, – пробормотала Сенна де Валери, подъезжая на закате солнца к главным воротам замка (прошло четыре дня с тех пор, как ее корабль бросил якорь в Дублине).
Путешествие было долгим и трудным, и Сенна почти все время хранила молчание, прислушиваясь к звукам своего нового мира – топоту лошадей сопровождавших ее всадников, скрипу седел, приглушенным мужским голосам и к ветру, вздыхающему над землей Ирландии. Впрочем, большую часть времени она подсчитывала, сколько денег принесет этот деловой союз, если он состоится (где-то позади следовало сорок голов овец – первая часть ее «блеющего делового предложения». Ее овцы имели совершенно исключительную шерсть, и Сенна улучшала свою породу на протяжении десяти лет – с тех самых пор, как унаследовала от отца овечье стадо).
Шерсть являлась чрезвычайно доходным промыслом, и благодаря ее продаже процветало множество английских хозяйств. Что же касается овечек Сенны, то их шерсть была более шелковистой и более легкой, чем вся остальная шерсть, поэтому требовала совсем мало закрепителя для сохранения стойкости неких особых красок. Сенна, конечно же, прекрасно это понимала, но у нее, к сожалению, заканчивались деньги, и только Рэрдов мог дать их ей. Да, у него имелись деньги, и он мог бы спасти хозяйство, которое Сенна создавала в течение последних десяти лет, в то время как ее отец беспечно, беспрестанно, безжалостно его проигрывал.
– А туманы тут всегда такие густые? – спросила Сенна у ближайшего из всадников.
Воин хрюкнул, фыркнул и пробормотал:
– Да, почти всегда.
Сенна кивнула и произнесла:
– А… понятно.
В тот же миг она вдруг снова почувствовала на себе взгляд крупного и плотного рыцаря, капитана гвардии Рэрдова по имени Балф. Этот воин с широченной грудью и лицом старого грешника уже несколько дней не спускал с нее глаз. И, как ни странно, он смотрел на нее с ненавистью, что было совсем уж нелепо, потому что она ничего дурного ему не сделала. Возможно – пока не сделала.
Впрочем, воины ее не интересовали, важен был только лорд Рэрдов. Сенна слышала о его благородных манерах и ангельской внешности, но это не имело для нее никакого значения, потому что она сейчас вовсе не собиралась искать мужа – ей требовались только деньги.
По мере их приближения к замку сквозь туман начали проглядывать крохотные ветхие лачуги и залитые водой поля, свидетельствовавшие о крайней бедности обитателей деревни. «Но может быть, первые впечатления обманчивы?» – подумала Сенна, въезжая в ворота замка. Что ж, как бы то ни было, она твердо решила добиться здесь успеха, то есть заключить выгодный для себя договор.
– Миледи, а вот демонстрация правосудия милорда, – объявил воин справа от Сенны.
Стряхнув с себя задумчивость, она взглянула вверх и увидела виселицу. И лишь через мгновение осознала, что в петле болталась собака.
– Милорд судит собак? – в ужасе прошептала Сенна и перекрестилась.
– Лорд Рэрдов стоит вон там. – Воин указал на рослого, широкоплечего и светловолосого рыцаря, стоявшего под виселицей.
Снова перекрестившись, Сенна посмотрела на стоявшего рядом с бароном осужденного – этот мужчина, судя по выражению его глаз, не был виновен в каком-либо преступлении. И Рэрдов, конечно же, прекрасно это знал – Сенна нисколько в том не сомневалась.
Вскинув руку, она привстала в стременах, собираясь закричать, но один из солдат, перехватив ее руку, отрывисто проговорил:
– Молчите и не вмешивайтесь.
Холодная дрожь – предвестник страха – пробежала по спине девушки. Вместе с остальными она въехала во внутренний двор замка, и ей тотчас же помогли спуститься с седла.
– Вот и замок Рэрдов, миледи, – проговорил рыцарь, провожавший Сенну к лестнице, ведущей в длинный темный коридор, в конце которого могло находиться что угодно – кухни, другие лестницы… или огнедышащий дракон.
Судорожно сглотнув, Сенна повозилась с брошью, которой была застегнута ее накидка.
– Добро пожаловать в наш замок, дорогая леди! – раздался вдруг откуда-то громкий голос. – Я Джон Пентони, советник лорда Рэрдова.
Откинув капюшон накидки, Сенна осмотрелась. И тут же увидела фигуру, похожую на привидение. Перед ней стоял высокий тощий мужчина с глазами почти без век.
Сенна попыталась сделать еще один шаг, но ноги ее словно приросли к полу. Советник же пронзил ее пристальным взглядом, затем, расплывшись в улыбке, проговорил:
– Мы очень рады, миледи, что вы прибыли. Мы счастливы, миледи.
– Да… благодарю вас, – пробормотала девушка, смутившись.
– Правда, вы прибыли раньше, чем ожидалось, – после небольшой паузы продолжал советник.
– Может, и раньше, но не настолько, чтобы не увидеть… – Сенна помолчала. – Чтобы не увидеть то, что я увидела на виселице.
– О, они были ирландскими мятежниками, миледи, – ответил советник.
– Собака – ирландский мятежник? А мне показалось, что она скорее уэльской породы, – пробурчала Сенна. Советник промолчал, и она спросила: – Так где же я встречусь с лордом Рэрдовом? Все счетные книги у меня с собой. – Сенна указала на маленький сундучок у своих ног, который принес кто-то из солдат.
– Лорд Рэрдов просил, миледи, чтобы вас проводили прямо на плантации моллюсков.
– Куда?! – Сенна отшатнулась; ей показалось, она ослышалась.
– На плантации моллюсков, миледи. На отмели.
– Но я ничего не знаю о моллюсках и об их отмелях.
– Отмели – это то место, где живут моллюски, – ответил советник.
– А почему… Почему я должна идти туда?
Пристально взглянув на нее, советник ответил:
– У нас такое впечатление, миледи, что вам известно кое-что о крашении, – вот почему.
Пытаясь успокоиться, Сенна проговорила:
– Но я здесь для того, чтобы обсудить совместное производство шерсти. Я ничего не знаю о крашении.
– Однако ваша мать…
– Я совсем не похожа на мать, – перебила девушка. – Я ничего не знаю ни о красильщиках, ни о приготовлении красок.
Джон Пентони пожал плечами:
– Что ж, хорошо. Я сообщу об этом милорду.
– Да уж, будьте добры, – пробурчала Сенна, отчаянно пытаясь подавить леденящий душу страх.
Хотя, если разобраться… Ведь никакой причины для страха не было. Она же никогда нигде не упоминала о том, что когда-то была красильщицей. Нет-нет, Боже упаси! И трудно было поверить, что кто-то знал о той давнишней истории.
Снова пожав плечами, советник проговорил:
– Если вам что-то понадобится, скажите Мэри. – Он указал на появившуюся перед ними служанку. – Или мне самому.
– Но где же лорд Рэрдов?.. – пролепетала Сенна с дрожью в голосе.
Пентони едва заметно улыбнулся:
– О, миледи, он должен скоро вернуться, так что не беспокойтесь.
Отвесив гостье поклон, советник удалился, а Сенна в задумчивости последовала за служанкой. И ей было о чем поразмышлять. Прежде всего о явной склонности Рэрдова к пыткам и о его слишком уж запущенном хозяйстве. И еще, конечно же, о том, что все это могло означать для нее, Сенны.
Но более всего беспокоило другое: откуда стало известно, что она что-то знала о приготовлении красок?
И ведь ей, Сенне, не было никакого дела до этих проклятых красок. Краски и их изготовление – это была безумная страсть ее матери, а она просто унаследовала кое-какие секреты, вот и все.
– А вот красильня, миледи, – сказала служанка, распахнув ближайшую дверь.
– О… нет-нет! – Сенна покачала головой. – Я не… Я не могу!.. – Она вздрогнула и осмотрелась, стараясь увидеть признаки того, что все это просто страшный сон.
Путешествие было долгим и трудным, и Сенна почти все время хранила молчание, прислушиваясь к звукам своего нового мира – топоту лошадей сопровождавших ее всадников, скрипу седел, приглушенным мужским голосам и к ветру, вздыхающему над землей Ирландии. Впрочем, большую часть времени она подсчитывала, сколько денег принесет этот деловой союз, если он состоится (где-то позади следовало сорок голов овец – первая часть ее «блеющего делового предложения». Ее овцы имели совершенно исключительную шерсть, и Сенна улучшала свою породу на протяжении десяти лет – с тех самых пор, как унаследовала от отца овечье стадо).
Шерсть являлась чрезвычайно доходным промыслом, и благодаря ее продаже процветало множество английских хозяйств. Что же касается овечек Сенны, то их шерсть была более шелковистой и более легкой, чем вся остальная шерсть, поэтому требовала совсем мало закрепителя для сохранения стойкости неких особых красок. Сенна, конечно же, прекрасно это понимала, но у нее, к сожалению, заканчивались деньги, и только Рэрдов мог дать их ей. Да, у него имелись деньги, и он мог бы спасти хозяйство, которое Сенна создавала в течение последних десяти лет, в то время как ее отец беспечно, беспрестанно, безжалостно его проигрывал.
– А туманы тут всегда такие густые? – спросила Сенна у ближайшего из всадников.
Воин хрюкнул, фыркнул и пробормотал:
– Да, почти всегда.
Сенна кивнула и произнесла:
– А… понятно.
В тот же миг она вдруг снова почувствовала на себе взгляд крупного и плотного рыцаря, капитана гвардии Рэрдова по имени Балф. Этот воин с широченной грудью и лицом старого грешника уже несколько дней не спускал с нее глаз. И, как ни странно, он смотрел на нее с ненавистью, что было совсем уж нелепо, потому что она ничего дурного ему не сделала. Возможно – пока не сделала.
Впрочем, воины ее не интересовали, важен был только лорд Рэрдов. Сенна слышала о его благородных манерах и ангельской внешности, но это не имело для нее никакого значения, потому что она сейчас вовсе не собиралась искать мужа – ей требовались только деньги.
По мере их приближения к замку сквозь туман начали проглядывать крохотные ветхие лачуги и залитые водой поля, свидетельствовавшие о крайней бедности обитателей деревни. «Но может быть, первые впечатления обманчивы?» – подумала Сенна, въезжая в ворота замка. Что ж, как бы то ни было, она твердо решила добиться здесь успеха, то есть заключить выгодный для себя договор.
– Миледи, а вот демонстрация правосудия милорда, – объявил воин справа от Сенны.
Стряхнув с себя задумчивость, она взглянула вверх и увидела виселицу. И лишь через мгновение осознала, что в петле болталась собака.
– Милорд судит собак? – в ужасе прошептала Сенна и перекрестилась.
– Лорд Рэрдов стоит вон там. – Воин указал на рослого, широкоплечего и светловолосого рыцаря, стоявшего под виселицей.
Снова перекрестившись, Сенна посмотрела на стоявшего рядом с бароном осужденного – этот мужчина, судя по выражению его глаз, не был виновен в каком-либо преступлении. И Рэрдов, конечно же, прекрасно это знал – Сенна нисколько в том не сомневалась.
Вскинув руку, она привстала в стременах, собираясь закричать, но один из солдат, перехватив ее руку, отрывисто проговорил:
– Молчите и не вмешивайтесь.
Холодная дрожь – предвестник страха – пробежала по спине девушки. Вместе с остальными она въехала во внутренний двор замка, и ей тотчас же помогли спуститься с седла.
– Вот и замок Рэрдов, миледи, – проговорил рыцарь, провожавший Сенну к лестнице, ведущей в длинный темный коридор, в конце которого могло находиться что угодно – кухни, другие лестницы… или огнедышащий дракон.
Судорожно сглотнув, Сенна повозилась с брошью, которой была застегнута ее накидка.
– Добро пожаловать в наш замок, дорогая леди! – раздался вдруг откуда-то громкий голос. – Я Джон Пентони, советник лорда Рэрдова.
Откинув капюшон накидки, Сенна осмотрелась. И тут же увидела фигуру, похожую на привидение. Перед ней стоял высокий тощий мужчина с глазами почти без век.
Сенна попыталась сделать еще один шаг, но ноги ее словно приросли к полу. Советник же пронзил ее пристальным взглядом, затем, расплывшись в улыбке, проговорил:
– Мы очень рады, миледи, что вы прибыли. Мы счастливы, миледи.
– Да… благодарю вас, – пробормотала девушка, смутившись.
– Правда, вы прибыли раньше, чем ожидалось, – после небольшой паузы продолжал советник.
– Может, и раньше, но не настолько, чтобы не увидеть… – Сенна помолчала. – Чтобы не увидеть то, что я увидела на виселице.
– О, они были ирландскими мятежниками, миледи, – ответил советник.
– Собака – ирландский мятежник? А мне показалось, что она скорее уэльской породы, – пробурчала Сенна. Советник промолчал, и она спросила: – Так где же я встречусь с лордом Рэрдовом? Все счетные книги у меня с собой. – Сенна указала на маленький сундучок у своих ног, который принес кто-то из солдат.
– Лорд Рэрдов просил, миледи, чтобы вас проводили прямо на плантации моллюсков.
– Куда?! – Сенна отшатнулась; ей показалось, она ослышалась.
– На плантации моллюсков, миледи. На отмели.
– Но я ничего не знаю о моллюсках и об их отмелях.
– Отмели – это то место, где живут моллюски, – ответил советник.
– А почему… Почему я должна идти туда?
Пристально взглянув на нее, советник ответил:
– У нас такое впечатление, миледи, что вам известно кое-что о крашении, – вот почему.
Пытаясь успокоиться, Сенна проговорила:
– Но я здесь для того, чтобы обсудить совместное производство шерсти. Я ничего не знаю о крашении.
– Однако ваша мать…
– Я совсем не похожа на мать, – перебила девушка. – Я ничего не знаю ни о красильщиках, ни о приготовлении красок.
Джон Пентони пожал плечами:
– Что ж, хорошо. Я сообщу об этом милорду.
– Да уж, будьте добры, – пробурчала Сенна, отчаянно пытаясь подавить леденящий душу страх.
Хотя, если разобраться… Ведь никакой причины для страха не было. Она же никогда нигде не упоминала о том, что когда-то была красильщицей. Нет-нет, Боже упаси! И трудно было поверить, что кто-то знал о той давнишней истории.
Снова пожав плечами, советник проговорил:
– Если вам что-то понадобится, скажите Мэри. – Он указал на появившуюся перед ними служанку. – Или мне самому.
– Но где же лорд Рэрдов?.. – пролепетала Сенна с дрожью в голосе.
Пентони едва заметно улыбнулся:
– О, миледи, он должен скоро вернуться, так что не беспокойтесь.
Отвесив гостье поклон, советник удалился, а Сенна в задумчивости последовала за служанкой. И ей было о чем поразмышлять. Прежде всего о явной склонности Рэрдова к пыткам и о его слишком уж запущенном хозяйстве. И еще, конечно же, о том, что все это могло означать для нее, Сенны.
Но более всего беспокоило другое: откуда стало известно, что она что-то знала о приготовлении красок?
И ведь ей, Сенне, не было никакого дела до этих проклятых красок. Краски и их изготовление – это была безумная страсть ее матери, а она просто унаследовала кое-какие секреты, вот и все.
– А вот красильня, миледи, – сказала служанка, распахнув ближайшую дверь.
– О… нет-нет! – Сенна покачала головой. – Я не… Я не могу!.. – Она вздрогнула и осмотрелась, стараясь увидеть признаки того, что все это просто страшный сон.
Глава 3
Комната была весьма просторной и абсолютно пустой, если не считать длинного деревянного щита, лежавшего на трех табуретках, так что получалось что-то вроде стола. Только на этом «столе» не было подносов и солонок, а вместо них стояли кружки и банки, наполненные насекомыми, мхом и морскими водорослями. Кроме того, по всей комнате рядом с приземистыми, похожими на бочонки глиняными горшками были расставлены высокие узкие урны, заполненные сухими цветками и мхами. И еще тут были древесные корни, разбитые раковины, светло-серые соли железа и красно-коричневая марена, а также весы, сита и ступки, предназначавшиеся для приготовления красок.
Схватившись рукой за горло, Сенна в страхе попятилась. Все в этой комнате напоминало ей о матери. Мама, занятая приготовлением краски, всегда ласково ей улыбалась, – но все же…
Рука девушки потянулась к ветхим пожелтевшим страницам, спрятанным в сумке у нее на боку, – к единственному, что осталось у нее от вещей матери. Но Сенна не хотела вспоминать мать – запретила себе это двадцать лет назад, в тот момент, когда поняла, что мать ее бросила. И все же эти заметки и сделанные пером наброски ее матери оказались единственными вещами, которые она привезла с собой в Ирландию. Почему?.. Сенна и сама этого не знала.
И сейчас ей подумалось, что, возможно, не следовало отсылать обратно в Англию свой маленький вооруженный эскорт. Но с другой стороны… Ведь до завершения переговоров с Рэрдовом могло пройти несколько недель, возможно, месяц, – а она платила поденно каждому из воинов. Да и вообще, какую пользу мог принести ее маленький отряд? У барона ведь было намного больше солдат… И она едва ли сможет воспротивиться тому, что он, возможно, собирался сделать.
«Не будь дурочкой, – отругала себя Сенна. – Глупо думать, что Рэрдов откажется от такого выгодного дела, как производство шерсти».
Сенна пыталась подобными размышлениями успокоить себя, однако все больше нервничала и начала грызть ногти.
– Госпожа Сенна? – раздался вдруг чей-то голос.
Вздрогнув от неожиданности, девушка повернулась к двери.
– Лорд Рэрдов уже вернулся и хочет видеть вас в главном зале, – сообщил стоявший в дверях советник.
Служанка тотчас же проводила гостью в крохотную спальню наверху, где можно было привести себя в порядок. Комнатка оказалась грязноватая и неряшливая; к тому же тут воняло какой-то гнилью. Но Сенна не собиралась надолго здесь обосновываться, так что запах не имел особого значения.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Сенна разгладила ладонью свой темно-зеленый жакет, который уже лет десять надевала на подписание всех контрактов. Старенький жакет давно начал изнашиваться – локти протерлись, а петли на талии и на запястьях обтрепались, – однако Сенна очень его любила и не могла от него отказаться.
Внезапно откуда-то снизу донесся хриплый смех, затем – грубая ругань.
– Они всегда так… веселятся? – спросила Сенна.
– Всегда, мисс. – Служанка потупилась, но тут же снова подняла голову и принялась приводить гостью в порядок – сначала аккуратно зашила жакет Сенны, потом, зачесав вверх ее волосы и закрепив их шпильками, создала у нее на макушке нечто сложное и замысловатое. После этого она накинула на голову гостьи нежно-зеленую вуаль и закрепила ее тонким серебряным ободком. А затем они вместе посмотрели на тусклое отражение Сенны в отполированном металлическом ручном зеркальце. – Вы просто как королева, – сказала служанка. И неуверенно добавила: – Только немного бледная…
– Я бледна, как неокрашенная столовая скатерть, – с грустной улыбкой согласилась Сенна.
Но ее внешность не имела никакого значения. Ее ждали деловые переговоры, то есть именно то, что ей удавалось лучше всего.
Взяв с собой книгу счетов, Сенна вышла из комнаты и направилась вниз, в главный зал. Через несколько минут, вскинув подбородок, она переступила порог шумного зала – и замерла в нерешительности.
В зале было дымно и шумно, то и дело раздавались взрывы смеха; на столах же стояли большие кружки с элем, а на коленях одного из солдат сидела пьяная женщина. Женщина внезапно покачнулась и свалилась на пол. И тотчас же все снова разразились отвратительным хохотом.
Сенна задержала дыхание и сказала себе: «Цифры… Думай о цифрах. О количестве монет, которые предлагал Рэрдов, – о тысяче французских ливров. А также подумай о своих долгах».
В этот момент, к облегчению Сенны, перед ней появился какой-то рыцарь; взяв девушку за руку, он повел ее в сторону высокого помоста в дальнем конце зала. Шум тотчас же стих, и все с любопытством наблюдали за гостьей. Сенна же, занервничав от непривычного для нее внимания, внезапно споткнулась. И тут же, рассердившись на себя, резко высвободила свою руку, при этом толкнув рыцаря в бок. Тот что-то проворчал себе под нос, но возражать не стал.
Лорд Рэрдов, стоявший в дальнем конце помоста, разговаривал со своими людьми, и даже со спины его фигура имела весьма внушительный вид; высокий и широкоплечий, он носил темно-синие штаны, такого же цвета рубашку и кроваво-красную накидку – то были цвета его герба. Барону, вероятно, было под пятьдесят, но среди светлых волос седые почти не были заметны, и достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы понять: этот человек – благородный рыцарь. А впрочем…
Сенна поежилась от страха. Почему здесь эти закованные в кандалы ирландские воины, стоящие перед помостом?
Тут Рэрдов вдруг повернулся к ней и воскликнул:
– О, госпожа Сенна!
Барон пристально взглянул на нее, и в тот же миг Сенна почувствовала себя так, словно он взглядом разорвал на ней платье и оценивал ее, как оценивают лошадь. Затем на его красивом лице появилась улыбка, но эта улыбка не вызывала желания улыбнуться ему в ответ.
Шагнув к гостье, барон проговорил:
Схватившись рукой за горло, Сенна в страхе попятилась. Все в этой комнате напоминало ей о матери. Мама, занятая приготовлением краски, всегда ласково ей улыбалась, – но все же…
Рука девушки потянулась к ветхим пожелтевшим страницам, спрятанным в сумке у нее на боку, – к единственному, что осталось у нее от вещей матери. Но Сенна не хотела вспоминать мать – запретила себе это двадцать лет назад, в тот момент, когда поняла, что мать ее бросила. И все же эти заметки и сделанные пером наброски ее матери оказались единственными вещами, которые она привезла с собой в Ирландию. Почему?.. Сенна и сама этого не знала.
И сейчас ей подумалось, что, возможно, не следовало отсылать обратно в Англию свой маленький вооруженный эскорт. Но с другой стороны… Ведь до завершения переговоров с Рэрдовом могло пройти несколько недель, возможно, месяц, – а она платила поденно каждому из воинов. Да и вообще, какую пользу мог принести ее маленький отряд? У барона ведь было намного больше солдат… И она едва ли сможет воспротивиться тому, что он, возможно, собирался сделать.
«Не будь дурочкой, – отругала себя Сенна. – Глупо думать, что Рэрдов откажется от такого выгодного дела, как производство шерсти».
Сенна пыталась подобными размышлениями успокоить себя, однако все больше нервничала и начала грызть ногти.
– Госпожа Сенна? – раздался вдруг чей-то голос.
Вздрогнув от неожиданности, девушка повернулась к двери.
– Лорд Рэрдов уже вернулся и хочет видеть вас в главном зале, – сообщил стоявший в дверях советник.
Служанка тотчас же проводила гостью в крохотную спальню наверху, где можно было привести себя в порядок. Комнатка оказалась грязноватая и неряшливая; к тому же тут воняло какой-то гнилью. Но Сенна не собиралась надолго здесь обосновываться, так что запах не имел особого значения.
Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Сенна разгладила ладонью свой темно-зеленый жакет, который уже лет десять надевала на подписание всех контрактов. Старенький жакет давно начал изнашиваться – локти протерлись, а петли на талии и на запястьях обтрепались, – однако Сенна очень его любила и не могла от него отказаться.
Внезапно откуда-то снизу донесся хриплый смех, затем – грубая ругань.
– Они всегда так… веселятся? – спросила Сенна.
– Всегда, мисс. – Служанка потупилась, но тут же снова подняла голову и принялась приводить гостью в порядок – сначала аккуратно зашила жакет Сенны, потом, зачесав вверх ее волосы и закрепив их шпильками, создала у нее на макушке нечто сложное и замысловатое. После этого она накинула на голову гостьи нежно-зеленую вуаль и закрепила ее тонким серебряным ободком. А затем они вместе посмотрели на тусклое отражение Сенны в отполированном металлическом ручном зеркальце. – Вы просто как королева, – сказала служанка. И неуверенно добавила: – Только немного бледная…
– Я бледна, как неокрашенная столовая скатерть, – с грустной улыбкой согласилась Сенна.
Но ее внешность не имела никакого значения. Ее ждали деловые переговоры, то есть именно то, что ей удавалось лучше всего.
Взяв с собой книгу счетов, Сенна вышла из комнаты и направилась вниз, в главный зал. Через несколько минут, вскинув подбородок, она переступила порог шумного зала – и замерла в нерешительности.
В зале было дымно и шумно, то и дело раздавались взрывы смеха; на столах же стояли большие кружки с элем, а на коленях одного из солдат сидела пьяная женщина. Женщина внезапно покачнулась и свалилась на пол. И тотчас же все снова разразились отвратительным хохотом.
Сенна задержала дыхание и сказала себе: «Цифры… Думай о цифрах. О количестве монет, которые предлагал Рэрдов, – о тысяче французских ливров. А также подумай о своих долгах».
В этот момент, к облегчению Сенны, перед ней появился какой-то рыцарь; взяв девушку за руку, он повел ее в сторону высокого помоста в дальнем конце зала. Шум тотчас же стих, и все с любопытством наблюдали за гостьей. Сенна же, занервничав от непривычного для нее внимания, внезапно споткнулась. И тут же, рассердившись на себя, резко высвободила свою руку, при этом толкнув рыцаря в бок. Тот что-то проворчал себе под нос, но возражать не стал.
Лорд Рэрдов, стоявший в дальнем конце помоста, разговаривал со своими людьми, и даже со спины его фигура имела весьма внушительный вид; высокий и широкоплечий, он носил темно-синие штаны, такого же цвета рубашку и кроваво-красную накидку – то были цвета его герба. Барону, вероятно, было под пятьдесят, но среди светлых волос седые почти не были заметны, и достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы понять: этот человек – благородный рыцарь. А впрочем…
Сенна поежилась от страха. Почему здесь эти закованные в кандалы ирландские воины, стоящие перед помостом?
Тут Рэрдов вдруг повернулся к ней и воскликнул:
– О, госпожа Сенна!
Барон пристально взглянул на нее, и в тот же миг Сенна почувствовала себя так, словно он взглядом разорвал на ней платье и оценивал ее, как оценивают лошадь. Затем на его красивом лице появилась улыбка, но эта улыбка не вызывала желания улыбнуться ему в ответ.
Шагнув к гостье, барон проговорил: