Фабрицио еще немного поорудовал в ее попке языком и, раздвинув руками ее пылающие ягодицы, впился ртом в сочное преддверие влагалища. Меган утробно взвыла и задергалась, ощущая невероятную пульсацию в клиторе. Сжав ее ягодицы своими длинными сильными пальцами до боли, Фабрицио начал водить языком по расселине между ними. Она замотала головой и шумно втянула ртом воздух. Он ухватился за ее набухшие губы и стал дергать за соски. Жалобно пискнув, Меган затрепетала, покрывшись испариной. Фабрицио убрал руки с ее грудей и вновь стал массировать ее попку, тщательно втирая в анус ароматное масло. Меган громко заохала, испытывая головокружение от охватившего ее вожделения.
   – Умница! – пророкотал итальянец и стал тереть всей своей большой ладонью, умащенной специальным маслом, ее срамные губы и клитор.
   Меган издала протяжный стон. Блаженное тепло распространилось по ее тугим бедрам. Охваченная умиротворением, она совершенно расслабилась, боясь неловким телодвижением спугнуть оргазм, зарождавшийся в таинственных глубинах ее женского естества. Пока еще он лишь робко давал о себе знать легким щекотанием в промежности и покалыванием в головке клитора. Но чутье подсказывало Меган, что этот оргазм не будет похож на все предыдущие, он будет подобен девятому валу во время шторма и зашвырнет ее в неведомую пучину исступленного сладострастия.
   Внезапно плавное течение ее фантазий нарушила резкая боль в анусе. Меган взвизгнула, но было уже поздно: палец Фабрицио проник в ее задний проход.
   – Не трепыхайся, глупышка, – с угрозой в голосе сказал итальянец. – Потерпи еще немного, и ты ощутишь невероятное блаженство.
   – Нет! Не надо! Я не хочу! Немедленно прекрати это!
   – Закрой рот, дура! – прикрикнул он на нее и стал быстро двигать в анусе своим длинным пальцем, норовя расширить отверстие.
   Меган захныкала от боли и затряслась.
   – Вот видишь, глупышка, ты уже начинаешь входить во вкус, – удовлетворенно произнес Фабрицио. – Дыши глубже, это помогает.
   Постепенно боль стихла и сменилась легким онемением, которое, в свою очередь, переросло в приятные ощущения. Меган расслабилась и пошире расставила ноги. Клитор ее торчал, налившись кровью, груди набухли, соски стали твердыми, как вишневые косточки, а половые губы стали настолько чувствительными, что прикоснись к ним Фабрицио всей ладонью, оргазм наступил бы незамедлительно. В ожидании этого чудесного мига она совершенно утратила бдительность и закрыла глаза. Но уже в следующее мгновение Меган пожалела, что забыла о вибраторе с насечкой, который Фабрицио временно отложил в сторонку. Коварный итальянец снова взял его в руку и немилосердно вогнал ей в задний проход.
   – Нет! – вскричала она не своим голосом.
   Но итальянец был неумолим. С поразительной жестокостью он повернул основание вибратора. Моторчик заработал, и насадка стала стремительно вращаться в попке ошалевшей библиотекарши. Глаза ее вылезли из орбит, нижняя челюсть отвисла, язык вывалился наружу, а по щекам потекли крупные слезы. Все ее тело задергалось, пронизываемое разрядами электрического тока. Меган пронзительно завизжала и завиляла задом. Неописуемая боль неожиданно исчезла, и на ее место пришло райское блаженство, от которого по всем клеточкам ее организма распространилось тепло.
   Фабрицио провел свободной рукой снизу по ее животу и неожиданно стиснул пальцами клитор. Крик чистого восторга вырвался из ее груди, она содрогнулась и застонала:
   – Еще! Сильнее! Умоляю тебя!
   Итальянец прибавил вибратору оборотов.
   Меган захрипела и уронила голову. В ушах у нее возник гул. Насечка на стволе фаллоимитатора вызывала в анусе не передаваемые словами ощущения. Нервы Меган словно бы оголились. Импульсы невероятной мощи сотрясали ее до основания, она зарычала, завыла и забилась в том самом бешеном оргазме, которого так долго ожидала.
   Сокращение мышц ее полового аппарата продолжалось, как ей показалось, целую вечность. Вибратор вгрызался в ее задний проход все глубже и глубже. Свет померк в глазах Меган, она судорожно вздохнула и провалилась в беспамятство.
   Очнулась она, когда Фабрицио стал вынимать свой жуткий прибор из ее прямой кишки. На миг ей почудилось, что все ее внутренности сейчас вылезут наружу. Но когда итальянец закончил процедуру, в попке у нее возникла восхитительная легкость.
   – В следующий раз я буду там сам, – сказал Фабрицио и, убрав вибратор в мешочек, поцеловал Меган в щеку. – Ты будешь извиваться и вертеться на моем пенисе, как бабочка на иголке, а я сожму руками твои крутые бока и с наслаждением изолью в тебя семя. Признайся, что тебе этого хочется!
   Меган вздрогнула, придя в невероятное возбуждение от этих слов, и уткнулась лицом в мокрую от пота и слез подушку, ощущая необыкновенную слабость. Ей было и чуточку неловко, и очень приятно. Удовлетворение, полученное после унижения и боли, оказалось, к ее удивлению, чрезвычайно сладостным. Фабрицио рывком поднял ее на ноги и, освободив от наручников и цепей, помог ей одеться.
   – Не хочешь чего-нибудь выпить с нами перед сном? – непринужденно спросил он.
   – Спасибо, нет. Я хочу спать, – чуть слышно ответила она и направилась к выходу. Но Фабрицио схватил ее за локоть и прошептал:
   – Завтра Алессандра улетает в Милан на съемки видеоклипа.
   – И мы проведем ночь только вдвоем? – спросила, чуть дыша от восторга, Меган, отказываясь верить своим ушам.
   – Да, милая! Я буду любить тебя всю ночь напролет.
   – Это восхитительно! – выдохнула она и вышла из комнаты.
   Едва лишь дверь, тихо скрипнув, затворилась за ней, Алессандра сказала:
   – Я догадалась, о чем вы шептались. Смотри не перегни палку, дорогой. Сегодня ты чуть было не потерял над своими эмоциями контроль. Девчонка еще не готова уподобиться нам и пуститься во все тяжкие ради наслаждения. Завтра тебе следует быть особенно осторожным, поскольку вовремя остановить тебя будет некому.
   – Спасибо за предупреждение, дорогая, – сказал Фабрицио. – Уверяю тебя, что все будет нормально. Я не собираюсь портить наш общий праздник. Мы будем растлевать ее постепенно, так, чтобы не отбить у нее охоту и дальше участвовать в наших развлечениях. Верно, Леонора?
   – Девчонка податлива от природы, – вступила в разговор его сестра. – Жаль только, что ей не по душе лесбийский секс. Я это сегодня почувствовала.
   – Это поправимо, – успокоил ее Ренато. – Сейчас она увлечена Фабрицио, но позже, когда ее тело привыкнет к чувственным удовольствиям, она станет более податлива и к твоим ласкам. Представляю, что она испытает, когда ты внезапно начнешь безжалостно охаживать ее кнутом.
   – Надеюсь, что ждать этого мне осталось недолго, – с демонической усмешкой промолвила Леонора.
   Все многозначительно переглянулись и расхохотались.

Глава 8

   На следующее утро, когда Алессандра умчалась в Милан, а Ренато и Фабрицио уединились в кабинете, Меган приступила к работе в библиотеке. С воодушевлением разбирая книги и расставляя их по полкам, она совершенно забыла о том, что по дому бродит, изнывая от скуки, Леонора. Между тем сестра Фабрицио представляла для нее серьезную угрозу, так как не только скучала, но и испытывала сексуальную неудовлетворенность, близкую к фрустрации.
   Накануне ночью, когда они с Ренато вернулись в свою спальню, Леонора немедленно уложила своего любовника на кровать и стала, по своему обыкновению, привязывать к металлическим прутьям спинки лентами его руки. Он некоторое время терпел это издевательство, а потом заявил, что устал и хочет спать. При этом его лицо исказилось гримасой отвращения, и Леонора заподозрила, что виной тому – англичанка. Когда Ренато захрапел, повернувшись к Леоноре спиной, она стала анализировать его поведение с момента появления библиотекарши в усадьбе, и постепенно из отдельных фрагментов сложилась четкая общая картина, убедившая Леонору в том, что Ренато устал от грубого секса и тяготеет к нежности и ласке. Спала в эту ночь Леонора плохо. Утром, зайдя на кухню, она сорвала злость на служанке, грубо велев ей убраться. Перепуганная девушка поспешила ретироваться. Леонора сама приготовила себе чай и села завтракать, размышляя над тем, как ей лучше унять свою похоть.
   Верховая прогулка, которую она совершила на рассвете, немного облегчила ее сексуальные страдания. Седло хорошенько натерло ей и срамные губы, и клитор, благодаря чему она испытала легкий оргазм. Однако для полного умиротворения ей было этого мало, требовалось заполнить свое лоно чем-то твердым, почувствовать в себе нечто живое и теплое, желательно эрегированный пенис. Из мира легкомысленных фантазий Леонору вернул к реальности голос вошедшего в кухню Франко.
   – А где прислуга? – недовольным тоном спросил он.
   – Сегодня у нас самообслуживание, – холодно промолвила Леонора. – Так что вари себе кофе сам.
   – О Боже, какая скука! – сказал Франко. – А где Ренато?
   – Он работает с моим братом.
   – Ах да! Выходит, только я бездельничаю. Ты уже была на верховой прогулке?
   – А тебе-то какое дело? – огрызнулась Леонора.
   – У тебя унылый вид. Подозреваю, что твой любовник огорчил тебя этой ночью. Угадал? Вы с ним поссорились?
   – Мы с Ренато никогда не ссоримся, он слишком умен, чтобы позволить себе это, – ответила Леонора.
   – Как это банально, – наморщив нос, изрек Франко. – Если хочешь, я могу поднять тебе настроение.
   – Это как же? – Леонора насмешливо ухмыльнулась.
   Франко сжал ей запястье и наклонился, чтобы поцеловать ее в пухлые губки. Она влепила ему звонкую пощечину. Франко прищурился и с размаху двинул ей кулаком в ухо. Она ударилась об стенку затылком, злобно сверкнула глазами и укусила его за руку. Он завопил от боли. Воспользовавшись его минутным замешательством, коварная Леонора изготовилась, чтобы двинуть ему коленом в пах. Однако наученный горьким опытом Франко ловко увернулся от удара и, толкнув Леонору руками в грудь, прижал ее спиной к стене.
   – Мне по душе такие стервы, – прошипел он. – Сейчас мы проверим, насколько горяча твоя промежность.
   Леонора покосилась на бугор, обозначившийся у него в ширинке, и огрызнулась:
   – Только не думай, что я стану податливой.
   – Не притворяйся, что тебе не хочется почувствовать в себе моего дракончика, – с усмешкой сказал Франко, перехватив ее похотливый взгляд. – Бьюсь об заклад, что ты уже мокренькая.
   Говоря это, он слегка ослабил нажим на ее плечи, Леонора вывернулась и попыталась расцарапать ногтями его ухмыляющуюся физиономию. Франко успел отпрянуть, и ноготки Леоноры впились в его рубашку. Оторванные пуговицы разлетелись по полу, ткань с треском разорвалась, а на животе остались кровавые борозды.
   Франко поморщился, но не попятился, а перешел в наступление. Он бесцеремонно развернул ее спиной к себе и пригнул ее голову к столу. Чтобы не разбить лоб, Леонора уперлась руками в столешницу. В этот момент Франко задрал подол ее летнего платья, сорвал с нее трусики и, придерживая правой рукой ее голову, ухватил левой за мокрую вульву. Колени Леоноры стали ватными, она сладострастно застонала. Франко немедленно вогнал свой причиндал в ее влагалище.
   Мотая головой и повизгивая, Леонора завертела задом.
   – Тебе ведь этого хотелось, – рычал Франко, тарабаня ее с поразительной жестокостью.
   Леонора упала грудью на стол, отчего ее зад оттопырился еще больше, и закричала:
   – Сильнее! Еще! Вот так!
   Франко сжал ей руками бока и принялся драить ее с нечеловеческой силой. Стоны Леоноры перешли в протяжный вой, лоно истекало нектаром. Она кончила первой, резко вскрикнув. Франко тотчас же тоже задергался, охнул и выплеснул в нее порцию своего горячего желе. Мышцы влагалища сократились и стали всасывать его семя до последней капли. Франко с шумом вытянул свой инструмент из ее жарких тисков, убрал его в ширинку и застегнул молнию. Леонора распрямилась и обернулась, в надежде что он ее поцелует. Однако он с невозмутимым видом сел за стол и сказал:
   – А теперь свари мне кофе!
   – Перебьешься! С тебя довольно и того, что ты получил, – ответила она, с трудом сдерживая ярость.
   Он нагло расхохотался:
   – Ах, так ты сделала мне одолжение, подставив мне свой толстый зад? А мне показалось, что тебе самой этого хотелось.
   – Я не сказала, что мне этого не хотелось. Но тебе этого хотелось больше, чем мне. Потому что ты давно меня добивался. Я просто тебя пожалела.
   – Я не нуждаюсь в твоей жалости, – холодно обронил он.
   – Не строй из себя униженного и оскорбленного! – фыркнув, сказала Леонора. – Лучше признайся, что тебе стыдно, что я сумела заманить тебя в свою ловушку и заставила тебя меня трахнуть.
   – Ты еще пожалеешь об этих словах! – помрачнев, воскликнул Франко. – Я тебя хорошенько проучу! Ты чересчур избаловалась и возомнила себя бог знает кем. Не все мужчины такие мягкотелые, как Ренато. И я тебе это докажу.
   – Не нужно меня пугать, я тебя не боюсь! – ответила Леонора. – И не пытайся выглядеть героем, я знаю, что по натуре ты трус.
   Франко побагровел от злости, вскочил из-за стола и молча вышел из кухни.
   Оставшись одна, Леонора стала думать, как ей вести себя с ним дальше. Теперь, когда они наконец-то вступили в интимную близость, ей расхотелось ссориться с ним окончательно, тем более что ему далось унять ее похоть. Главная проблема заключалась, однако, не столько в налаживании отношений со своим новым любовником, сколько в поддержании их с Ренато. Похоже было, что он уже не испытывал к ней ни прежней страсти, ни привязанности.
 
   Пока Леонора ломала себе голову над этим любовным треугольником, в библиотеку, где работала Меган, вошел Фабрицио. Он окинул взглядом книжные полки и промолвил:
   – Помнится, что у покойного дядюшки имелось первое издание собрания сочинений Диккенса. Где оно?
   – Оно еще не укомплектовано. Ты ведь сам видишь, какой здесь хаос. Честно говоря, мне не понятно, как твой дядя, судя по всему, большой книголюб, мог допустить такое.
   – Дело в том, Меган, что весь этот беспорядок устроил не он, а люди, которые работали здесь до тебя. Когда я сообразил, что допустил промах, наняв их, было уже поздно. В конце концов я их уволил и нанял тебя, – ответил Фабрицио.
   – Остается лишь надеяться, что они не прихватили с собой несколько редких книг, – вздохнув, сказала Меган.
   – Уверен, что ты быстро наведешь здесь порядок, – сказал Фабрицио. – Твое трудолюбие достойно похвалы. Признайся, ты не соскучилась по своему приятелю? Неужели ты ни разу ему не позвонила?
   – Мы с Ником разругались вдрызг накануне моего отъезда сюда, – сказала она. – Ему не понравилось, что я оставила постоянную работу ради временной.
   – А кому-то еще ты звонила из усадьбы?
   – Только своей подруге Кэтти, – призналась Меган. – Это она уговорила меня откликнуться на объявление в журнале.
   – Тогда я должен быть ей благодарен! – воскликнул Фабрицио. – Ты собираешься какнибудь ее проведать?
   – Да, я хотела съездить к ней в свои следующие выходные, – сказала Меган. – Однако окончательно я пока не решила. Здесь еще так много нужно сделать!
   – Рад это слышать, – с улыбкой сказал Фабрицио. – Ты не забыла, что вечером я буду ждать тебя в своей спальне?
   – Разве я могла об этом забыть! – воскликнула Меган.
   – Тогда до встречи! – сказал Фабрицио и ушел.
   Остаток дня она представляла себе, как он будет нежно овладевать ею в своей широкой удобной постели, не утомляя ее странными просьбами. А проснувшись в его объятиях, она даже и не вспомнит о тех жестоких играх, в которые он ее вовлек, и сохранит в своей памяти только светлые стороны их необычного любовного романа.
   К ужину Меган решила надеть скромное светло-розовое платье в белый цветочек, чтобы выгодно отличаться в нем от одетой в черное Леоноры и лишний раз подчеркнуть свою женственность и наивность. Ей казалось, что Фабрицио потому и обратил на нее внимание, что понял, насколько она еще неопытна в сексе. Тонкие бретельки и кружевные оборки избранного ею наряда, равно как и чулочки телесного цвета, а также изящные туфельки на высоких каблучках придавали ее облику толику юного задора и делали ее похожей на выпускницу средней школы. По замыслу Меган все эти маленькие ухищрения должны были усилить влечение к ней Фабрицио и оттолкнуть его от развратной Алессандры.
   При появлении Меган в столовой он вздрогнул, никак не прокомментировав ее наряд. Однако Меган заметила, что у него полезли на лоб глаза, и сочла это несомненным свидетельством своего триумфа. Как она и предполагала, Леонора сегодня щеголяла в черных шелковых шароварах и черной тунике без рукавов, сквозь которую просвечивал золотистый корсаж. Разговаривая с ней, Меган время от времени ловила на себе пылкий взгляд ее брата и невольно краснела. Вскоре к ним с Леонорой подошел Франко и с улыбкой промолвил:
   – Вы вполне могли бы сыграть характерные роли в какой-нибудь любовной мелодраме. Леонора – умудренную опытом светскую львицу, а Меган – невинную провинциалку, мечтающую стать знаменитой куртизанкой.
   – Сегодня выдался теплый вечер, поэтому я решила одеться во что-то легкое и светлое, – сказала Меган, сделав вид, что она не уловила в его голосе язвительных нот.
   – А вы, оказывается, далеко не простая штучка! Похоже, что я вас недооценил! – рассмеявшись, воскликнул Франко и шутливо погрозил ей пальцем.
   – Я вас не понимаю! – сказала Меган, захлопав глазами.
   – Это шутка. Кажется, ужин подан. – Он обернулся и посмотрел на стоявшую в дверях служанку, с любезной улыбкой приглашавшую всех к столу.
   Поймав на себе его пристальный взгляд, девица сразу же перестала улыбаться и, потупившись, поспешно удалилась. Но не успела Меган задаться вопросом, что ее так напугало, как услышала вкрадчивый голос подошедшего к ней сзади Фабрицио. Дотронувшись рукой до ее обнаженной спины, он произнес:
   – Это платье вы одолжили у своей младшей сестры?
   – Сегодня все вокруг меня как-то странно шутят, – пожимая плечами, сказала Меган. – Очевидно, у меня притупилось чувство юмора. У меня нет младшей сестры!
   – Какая жалость! – воскликнул Фабрицио. – Я с удовольствием бы с ней познакомился.
   – Боюсь, что тебе придется довольствоваться мной, – парировала Меган, удивляясь собственной наглости. Очевидно, отсутствие в доме постоянной любовницы Фабрицио и вообще все, что произошло с ней здесь в последнее время, прибавило ей храбрости и самоуверенности.
   Ужин, как обычно, был восхитительным: черепаховый суп, жаркое из телятины, отварной молодой картофель, салат из свежей зелени, малина и взбитые сливки.
   – Я вижу, что вы совершенно не боитесь поправиться, – язвительно заметил Ренато, глядя, с каким аппетитом Меган управляется с десертом.
   – Вы правы, полнота меня не пугает, – рассмеявшись, ответила она и съела еще ложечку сливок.
   – Наверное, приятно чувствовать, как они ласкают горло. Не так ли, Леонора? – Ренато обернулся к своей любовнице.
   – Мне больше по вкусу желе, – облизнув губки, ответила она и залилась нахальным смехом.
   Когда все встали из-за стола и перешли в гостиную, чтобы выпить кофе, Фабрицио дал Меган альбом фотоснимков Алессандры, сказав при этом:
   – Мне подумалось, что тебя это заинтересует.
   – Да, конечно! А как давно были сделаны эти фотографии? – спросила она, перелистывая страницы альбома.
   – Еще в начале ее карьеры в качестве манекенщицы, – ответил Фабрицио. – Но с тех пор она почти не изменилась.
   На снимках начинающая фотомодель была запечатлена в различных костюмах и пикантных позах. Выглядела она действительно молодо и соблазнительно. И все же, как успела подметить Меган, выражение ее лица, особенно глаз, на разных снимках менялось. Те, что относились к самому началу ее нелегкого восхождения по карьерной лестнице, выгодно отличались от более поздних фото доверчивым и ясным взглядом фиалковых глаз и полным отсутствием морщин и складок, появившихся на ее лице позже. Более же поздние снимки говорили, что модель обрела жизненный опыт и утратила девичью наивность и доверчивость. Заметив, что Меган пристально вглядывается в фотографии, Фабрицио догадался, о чем она думает, и сказал:
   – Естественно, с годами она повзрослела. Но ведь это неминуемо происходит со всеми нами. Ты, Меган, тоже слегка изменилась, пока жила в моем доме. Это заметно по выражению твоих глаз и манере держаться. Давай скорее уединимся в моей спальне, я больше не могу ждать! – Он взял Меган за руку и увлек ее к выходу из гостиной, даже не попрощавшись с остальными присутствующими. Однако краем глаза она успела заметить, что все обернулись и проводили их многозначительными взглядами. А Леонора даже помахала ей рукой, словно бы желая ей удачи. Но на губах ее играла змеиная улыбка.
   Опочивальня хозяина усадьбы поражала всякого, кто вступал в нее впервые, своими колоссальными размерами и великолепным интерьером. В центре комнаты стояла огромная кровать со столбиками по углам, над которыми был натянут парчовый полог. На стенах висели старинные гобелены в большинстве своем с изображенными на них эротическими сценами.
   – Ваш дядя коллекционировал, как я вижу, не только книги, – кивнув на них, сказала Меган. – Очевидно, он придерживался довольно свободных взглядов на мораль.
   – Нет, это моя коллекция. Я нахожу стенные ковры такого рода не только забавными, но весьма полезными с практической точки зрения: они заглушают звук, – ответил Фабрицио и сразу же стал ее страстно целовать, и не только в губы, но и в шею, в плечи. При этом он крепко обнимал ее одной рукой за талию, а другой тискал ее ягодицы. Наконец он подхватил ее на руки и отнес на кровать.
   Охваченная пылкой страстью, Меган вздыхала и дрожала. Фабрицио стянул с нее чулки и велел ей снять платье. Прохладный воздух приятно остудил ее разгоряченное любовными ласками тело. Она томно вздохнула и, закрыв глаза, закинула руки за голову, приняв соблазнительную позу спящей красавицы. Воображение рисовало ей Фабрицио в виде сказочного принца, наклоняющегося над ней, чтобы разбудить ее своим поцелуем. Он действительно вернул ее из мира грез в реальность, только несколько иначе – грубо развел в стороны ее руки и ловко пристегнул их за запястья браслетами к столбикам по углам кровати. Со страху Меган оцепенела и упавшим голосом спросила:
   – Что ты собираешься со мной сделать?
   – Закрой свой рот и не задавай дурацких вопросов, – сердито ответил он и немедленно приковал к столбам ее ноги.
   Абсолютно беспомощная и беззащитная, Меган похолодела от недобрых предчувствий и пролепетала:
   – Это, наверное, одна из твоих любимых забав?
   Фабрицио молча разделся и насмешливо сказал:
   – Похоже, что ты разочарована. Очевидно, этот вечер ты представляла себе несколько иначе. Но только ведь я не Ник и не терплю однообразия. Сегодня все будет совсем не так, как было поначалу. Теперь ты кое-что узнала о вкусах и привычках обитателей этой усадьбы. Поэтому я буду отдавать тебе приказы, а ты будешь их безропотно выполнять. За непослушание ты понесешь наказание. Понятно?
   – А как же обещанное мне удовольствие? – спросила Меган, все еще не веря, что Фабрицио говорит все это всерьез.
   – Мы прекрасно позабавимся, не беспокойся. И ты получишь удовольствие даже от наказания, – с ухмылкой ответил итальянец.
   Меган попыталась было освободиться от оков, но тем самым она лишь усугубила свои страдания. Кричать же и звать на помощь было бессмысленно, поэтому она издала тяжелый вздох и расслабилась.
   – Вот и умница, – похвалил ее Фабрицио, устроился поудобнее у нее между ног и принялся не торопясь вылизывать ей передок.
   Меган радостно взвизгнула. Он сжал рукой ее правое бедро, полюбовался видом ее торчащего клитора и раскрывшихся половых губ, слегка приподнял ее таз над кроватью и просунул язык глубоко во влагалище. Меган застонала. Мышцы ее живота напряглись, промежность пылала от внутреннего жара. Ей не терпелось поскорее Ощутить в себе твердь его мужского причиндала, потеребить свои набухшие соски, закинуть ноги на сильные плечи Фабрицио и метаться в экстазе по широкой кровати. Но ничего этого она не могла сделать.
   – Твой нектар обладает божественным вкусом, – заметил итальянец, с упоением всасывая ее соки.
   У Меган перехватило дух, она балансировала на грани оргазма. Лизни Фабрицио ей клитор еще разок, желанное облегчение неминуемо снизошло бы на нее. Но в самый ответственный миг итальянец отстранился и строго предупредил ее, чтобы она не вздумала позволить себе никаких вольностей без его разрешения.
   – И что же мне следует делать? – пролепетала она.
   – Приказываю тебе поскорее испытать оргазм! – ответил Фабрицио, к ее величайшему облегчению, и вновь уткнулся носом в ее трепещущий чувствительный бутончик.
   Меган поднатужилась, предвкушая сладостный миг, но, к ее величайшему удивлению и разочарованию, кончить по приказу ей не удавалось. Глаза ее от натуги едва не вылезли из орбит, все мышцы тела напряглись, однако оргазм все не наступал.
   – Тебе не доставляют удовольствия мои оральные ласки? – спросил, подняв голову от ее мокрой киски, Фабрицио.