Кук Глен Чарльз. Десять поверженных

   – Черта с два.
   По правилам заведения, оплата производилась сразу же. Я взглянул на Лейтенанта. Он согласился. Посмотрев на хозяина, я просто почувствовал его жадность. Он посчитал, что мы достаточно уже пьяны чтобы заплатить дважды.
   – Одноглазый, ты разворошил эту воровскую пещеру. Ты и поставишь их на место.
   Еще не дав ему закончить, Одноглазый заверещал как свинья, встретившаяся с мясником.
   Четырехрукий отвратительный комок величиной с шимпанзе с треском вырвался из-под нашего стола. Он атаковал девчонку в дверях, оставив у нее на ляжке следы от клыков. Затем он вскарабкался на эту гору мускулов с дубинами. Мужик еще. не успел понять, в чем дело, а у него уже из дюжины мест текла кровь.
   Чашка с фруктами на столе, стоявшем в центре комнаты, превратилась в черный туман. Появившись вновь секунду спустя, он кишела ядовитыми змеями, которые выползали через край.
   У хозяина отвалилась челюсть. Из открытого рта полезли жуки-скарабеи.
   Под шумок мы выбрались оттуда. Несколько кварталов Одноглазый подвывал и хихикал.
   Капитан вытаращился на нас. Мы стояли у него перед столом, держась друг за друга. Одноглазого все еще сотрясали приступы мерзкого хохота. Даже Лейтенант не смог сделать строгое лицо.
   – Они пьяны, – сказал ему Капитан.
   – Мы пьяны, – согласился Одноглазый. – Мы наверное, несомненно, непременно пьяны. Лейтенант ткнул ему в почку.
   – Садитесь. Постарайтесь держаться в рамках, пока вы здесь.
   Здесь было шикарным местом, неизмеримо более высоким по ранжиру, чем наш последний порт захода. Здесь даже проститутки были с титулами. Зеленые насаждения и хитрости ландшафта делили сады на довольно изолированные друг от друга части. Здесь были пруды, беседки с видом на море, каменные дорожки для прогулок, а воздух был наполнен потрясающим ароматом цветов. – Слегка дороговато для нас, – заметил я.
   – Что за событие? – спросил Лейтенант. Остальные усаживались.
   Капитан восседал за огромным каменным столом. Вокруг него могли бы разместиться, наверное, человек двадцать.
   – Мы гости. И ведите себя как гости, – он поиграл эмблемой, висящей на груди, которая показывала, что он находится под покровительством Ловца душ. У нас у всех были такие же, но мы редко носили их. Своим жестом Капитан предлагал нам исправить чту оплошность.
   – Мы гости Поверженных? – спросил я. Мне было трудно бороться с действием выпитого эля. Да это надо записать в Анналы.
   – Нет. Эмблемы – на благо этого дома, – он развел руками. – Каждый, кто носит эмблему, объявляет свою принадлежность к силам того или иного из Поверженных. Я видел уже нескольких. Плакальщик, Ночная Ящерица, Несущий Шторм, Хромой.
   – Наш хозяин хочет записаться в Гвардию.
   – Он хочет вступить в Черную Гвардию? – спросил Одноглазый. – Да он ненормальный. За последние несколько лет никто не был записан в ряды Гвардии.
   Капитан пожал плечами и улыбнулся.
   – Однажды, давным-давно один колдун поступил так же.
   – И с тех самых пор об этом жалеет, – проворчал Одноглазый.
   – Почему он еще здесь? – спросил я.
   Одноглазый не ответил. Никто просто так не покидает Гвардию, разве только вперед ногами. Своя компания это дом.
   – Ну и как он? – спросил Лейтенант. Капитан прикрыл глаза.
   – Необычен. Он может быть полезен. Он мне нравится. Но судите сами. Он здесь, – Капитан махнул рукой в сторону человека, осматривающего сады. Он был одет в залатанные лохмотья серого цвета. До вольно высок, худощав, смугл. В нем была какая-то мрачная красота. Я прикинул, что ему где-то под тридцать. В нем было что-то неприятное…
   Впрочем, нет. Приглядевшись, можно было заметить в его облике что-то поразительное. Какое-то напряжение при внешнем отсутствии экспрессии. Сады пугали его.
   Люди посмотрели и сморщили свои носы. Они не видели человека, они видели только тряпки. Напрасно нас пропустили внутрь. Теперь это были просто тряпичники.
   Величественно экипированный слуга пошел показать ему вход, который он сам непременно перепутал бы.
   Человек прошел к нам, минуя слугу, как будто того вообще не существовало. В его движениях была какая-то отрывистость и напряженность.
   Это давало повод предположить, что он еще не оправился после недавних ран.
   – Капитан?
   – Добрый день, садитесь.
   Тучный генерал отвалился от целого выводка высших офицеров, стоявших в обществе молодой стройной женщины. Он сделал несколько шагов в нашу сторону, но остановился. Ему не терпелось выказать свое предубеждение по отношению к нам.
   Я узнал его. Лорд Джалена. Он забрался так высоко, как только можно, если ты не один из Десяти, Которые Были Повержены. Его лицо покраснело, и он тяжело дышал. Если Капитан и заметил его, то сделал вид прямо противоположный.
   – Джентльмены, это… Ворон. Он хочет присоединиться к нам. Это не настоящее имя. Но неважно. Вы все тоже соврали. Представьтесь все и задавайте вопросы.
   Что-то странное было в этом Вороне. Мы его гости. Наверное. Манерами он не походил на уличного нищего, хотя выглядел таким потрепанным, что хуже некуда.
   Подошел Лорд Джалена. Его дыхание почти перешло в хрип. Хотел бы я заставить таких свиней, как он, испытать хотя бы половину того, на что они обрекают свои войска. Он хмуро посмотрел на Капитана – Сэр, – сказал он между двумя хрипами – ваши связи таковы, что вас мы не можем не принимать во внимание но… Сады – для изысканного общества. Так повелось двести лет назад Мы не допустим…
   Капитан изобразил шутливую улыбку – Я гость, милорд, – ответил он коротко – Если вам не нравится мое общество, пожалуйтесь моему хозяину, – и он показал на Ворона. Джалена обернулся.
   – Сэр… – глаза и рот у него округлились. – Ты! Ворон смотрел на Джалену. Ни один мускул не дрогнул у него на лице. Краска покинула физиономию толстяка. Он почти с мольбой взглянул в сторону своей компании.
   Потом опять посмотрел на Ворона. повернулся к Капитану. Его рот двигался, но ни слова не вылетало из него.
   Капитан подошел к Ворону Ворон принял эмблему Ловца Душ. Он прикрепил ее у себя на груди Джалена побледнел еще больше Он отошел назад – Похоже он тебя знает – сказал Капитан – Он думает что я умер Джалена вернулся к своей компании Он бессвязно бормотал что-то и показывал пальцем Люди с бледными лицами смотрели в нашу сторону Произошел короткий спор, затем все они покинули сад. Ворон ничего не объяснил. Вместо этого он заявил – Может, перейдем к делу?
   – Потрудись объяснить, что это значит Я имею в виду то, что сейчас произошло, – голос Капитана приобрел опасную мягкость.
   – Нет.
   – Подумай хорошенько. Твое присутствие может оказаться опасным для всей Гвардии.
   – Нет. Это личные проблемы. Они не будут вас беспокоить.
   Капитан подумал. Он не из тех, кто лезет в прошлое человека. Без причины. Но Капитан решил, что причина есть.
   – Как ты можешь сделать так, чтобы они нас не беспокоили? Совершенно ясно, что ты что-то значишь для Лорда Джалены.
   – Не для него. Для его друзей. Это старая история. Я устрою все это, прежде чем присоединиться к вам. Пять человек должны умереть, чтобы эта история завершилась.
   Это казалось очень интересным. О, запах тайны и темных делишек, надувательство и месть. То, что надо для хорошей байки.
   – Я – Костоправ. Какие-то особые причины, чтобы скрывать эту историю?
   Ворон повернулся ко мне, без сомнения, с полным самообладанием.
   – Это личное. Она стара и позорна. Я не хочу об этом говорить.
   – В таком случае, я не могу голосовать за то, чтобы его приняли, сказал Одноглазый.
   По каменной дорожке спустились двое мужчин и женщина; они остановились, оглядывая то место, где только что была компания Лорда Джалены. Опоздавшие?
   Они были удивлены. Я наблюдал, как они это обсуждают.
   Элмо голосовал как и Одноглазый. Лейтенант тоже.
   – Костоправ? – спросил Капитан. Я проголосовал за. Я учуял тайну и не хотел, чтобы она уплыла.
   – Кое-что я знаю, – сказал Капитан Ворону, – поэтому я голосую вместе с Одноглазым. Во имя Гвардии. Я хотел бы, чтобы ты был с нами. Но…
   Устрой свои дела до нашего отхода.
   Опоздавшие направились к нам. Хотя они и шли, задрав носы, но явно с намерением узнать что-нибудь о своих друзьях.
   – Когда вы уходите? – спросил Ворон. – Сколько у меня времени?
   – Завтра. На рассвете.
   – Что? – спросил я.
   – Постойте, – сказал Одноглазый, – как это? Даже Лейтенант, который никогда не задавал вопросов, сказал:
   – Мы полагали, что у нас есть пара недель, – он нашел себе подругу, впервые с тех пор, как я его знаю.
   Капитан пожал плечами.
   – Мы понадобились им на севере. Хромой потерял крепость. Ее захватил повстанец по имени Кочерга. Опоздавшие подошли. Мужчина задал вопрос:
   – Что стало с собранием в гроте Камелия? Голос у него был какой-то жалобный и гнусавый. Мои кулаки сжимались. От него отдавало таким высокомерием и презрением, какого я не встречал с тех пор, как вступил в Черную Гвардию. В Берилле люди никогда не говорили таким тоном.
   Здесь, в Опале, не знают Черную Гвардию, сказал я себе. Пока не знают.
   Этот голос произвел на Ворона такое же впечатление, какое бывает от удара доской по затылку. Он замер. На какое-то мгновение выражение его глаз стало просто ледяным. Затем уголки губ тронула улыбка. Такой злой улыбки я в жизни еще не видел.
   – Я знаю, почему у Джалены начался приступ расстройства желудка, прошептал Капитан.
   Мы неподвижно сидели, прикованные надвигающейся угрозой смертельной развязки. Ворон поднимался, медленно разворачиваясь. Эти трое увидели его лицо.
   Жалобный голос стал задыхаться. Его спутник затрясся. Женщина открыла рот. Оттуда не вылетело ни звука…
   Я не знаю, откуда у Ворона появился нож. Он двигался так быстро, что трудно было уследить. Из перерезанного горла жалобного голоса хлынула кровь.
   Его приятеля сталь достала в сердце. А Ворон уже сжимал левой рукой горло женщины.
   – Пожалуйста, не надо, – прошептала она. Женщина не ожидала прощения.
   Ворон сжал горло еще сильнее и поставил ее на колени. Ее лицо побагровело, раздулось. Язык вывалился изо рта. Она схватила Ворона за запястье, содрогаясь всем телом. Он поднял ее и смотрел в глаза до тех пор, пока они не закатились и женщина не осела. Она еще раз содрогнулась. Умерла.
   Ворон отдернул руку. Он уставился на эти негнущиеся дрожащие клещи.
   Лицо его было мертвенно бледным. Он сдался охватившей его дрожи.
   – Костоправ! – дернулся Капитан. – Ты что, не претендуешь больше на звание врача?
   – Да. Иду.
   Люди отреагировали на происшедшее. Весь сад наблюдал. Я осмотрел жалобный голос. Мертв, как камень. Как и его дружок. Я повернулся к женщине.
   Ворон опустился на колени. Он держал ее левую руку. В глазах его стояли слезы. Он снял золотое обручальное кольцо и положил в карман. Больше он ничего не взял, хотя у женщины драгоценностей было на целое состояние.
   Я поймал его пристальный взгляд. В его глазах опять был лед.
   – Я не хочу показаться трусом, – тихо сказал Одноглазый, – но почему бы нам не смотаться наконец отсюда?
   – Мысль неплоха, – сказал Элмо и двинул вперед, реализуя ее.
   – Давайте, шевелитесь! – прикрикнул Капитан. Он взял Ворона за руку.
   Я потащился следом.
   – Я улажу свои дела до заката, – сказал Ворон. Капитан посмотрел назад.
   – Да-а, – это было все, что он сказал. И я думал так же. Но мы выйдем из Опала без него.
   В эту ночь Капитан получил несколько отвратительных посланий.
   – Эти трое, должно быть, только часть компании, – больше он ничего не сказал.
   – У них были эмблемы Хромого, – сказал я, – и вообще, в чем тут дело? Кто он такой, этот Ворон?
   – Тот, кто не поладил с Хромым. С кем поступили нехорошо и оставили умирать.
   – А о женщине он что-нибудь рассказывал? Капитан пожал плечами. Я понял это как нет.
   – Бьюсь об заклад, она была его женой. Может, она предала его.
   Такого рода вещи общеупотребимы здесь. Конспирация, наемные убийцы и открытые грабежи. Все прелести упадка и морального разложения. Леди ничью активность не подавляет полностью. Наверное, эти игры ее забавляют.
   Продвигаясь на север, мы приближались к центру империи. С каждым днем все, что мы видели вокруг, становилось более суровым. Поселения были все более мрачными, угрюмыми и замкнутыми. Там просто не было веселых земель.
   Даже несмотря на время года.
   И вот наступил день, когда мы подошли к самому сердцу империи, Башне Амулет. Ее построила Леди после своего воскрешения. Нас сопровождали сурового вида кавалеристы. Мы были от Башни не ближе, чем в трех милях. Но даже отсюда ее силуэт маячил над горизонтом. Это был массивный куб из темного камня по крайней мере в пятьсот футов высотой.
   Я рассматривал ее весь день. Какова наша хозяйка? Увижу ли я ее когда-нибудь? Она меня заинтриговала. В тот вечер я попытался охарактеризовать ее, взяв листок бумаги. Но все это вылилось лишь в романтическую фантазию.
   На следующий день мы неожиданно столкнулись с всадником, который скакал в южном направлении в поисках нашей Гвардии. Он имел бледный вид. Судя по эмблеме, он был сторонник Хромого. Наш авангард привел его к Лейтенанту.
   – Вы, ребята, черт подери, неплохо проводите здесь время, а? Вы нужны в Форсберге. Кончайте ваши дерьмовые прогулки.
   Лейтенант – спокойный человек, привыкший, что люди с уважением относятся к его званию и положению. Он был так поражен, что не произнес ни слова. Поведение курьера стало еще более оскорбительным. Тогда Лейтенант спросил:
   – Какое у тебя звание?
   – Капрал. Личный курьер Хромого. Приятель, ты бы лучше потащился, куда тебе сказали. Он ведь не оставит этого просто так.
   Лейтенант – ярый сторонник дисциплины. В этом он подражает Капитану.
   Но он, к тому же, очень рассудительный парень.
   – Сержант! окликнул он Элмо. – Ты мне нужен.
   Он разозлился. Обычно только Капитан называет Элмо сержантом.
   Элмо ехал рядом с Капитаном. Он вышел из колонны. Капитан последовал за ним.
   – Сэр? – спросил Элмо.
   – Вбейте немного уважения в этого человека.
   – Да, сэр. Сапожник, Масляный, ко мне.
   – Я думаю, двадцати ударов будет достаточно.
   – Так точно, двадцать ударов, сэр.
   – Какого черта вы тут себе позволяете? Да ни один вонючий наемник не сделает…
   – Лейтенант, я думаю, это требует еще десяти ударов хлыстом, – сказал Капитан.
   – Да, сэр. Элмо!
   – Так точно, тридцать, сэр, – и он стащил курьера с седла.
   Масляный и Сапожник подобрали его и сорвали с него рубашку.
   Элмо принялся потчевать курьера лейтенантским хлыстом для верховой езды. Он не очень усердствовал. В нем не было особой злобы. Просто небольшое послание тем, кто считал Черную Гвардию людьми второго сорта.
   Когда Элмо закончил, я уже был там со своей медицинской сумкой.
   – Расслабься, парень. Я врач. Я почищу тебе спину и перевяжу, – я похлопал его по щеке. – Ты выдержал это неплохо для северянина.
   Когда я перевязал его, Элмо сунул курьеру новую рубашку. Я дал несколько советов по лечению, а потом сказал:
   – А теперь доложи Капитану, как будто ничего не произошло, – я указал рукой в его сторону, – ну„Дружище Ворон все-таки догнал нас. Он наблюдал за всем этим, сидя на потной и пыльной чалой лошади.
   Посыльный воспринял мой совет.
   – Скажи Хромому, – ответил Капитан, – что я иду так быстро, как только могу. Я не буду гнать слишком сильно. Иначе я не смогу драться, когда наконец доберусь туда.
   – Да, сэр. Я передам ему, сэр, – курьер очень осторожно взобрался на свою лошадь. Он хорошо скрывал свои чувства. Ворон огляделся.
   – Хромой тебе вырвет за это сердце.
   – Недовольство Хромого меня не волнует. Я думал, ты присоединишься к нам до нашего отхода из Опала.
   – Я долго закрывал свои счета. Одного вообще не было в городе. Другого предупредил Лорд Джалена. Я потерял три дня, чтобы найти его.
   – А тот, кого не было в городе?
   – Я решил вместо этого пойти с вами. Ответ не был вполне удовлетворительным, но Капитан не стал настаивать.
   – Я не могу позволить тебе присоединиться к нам, пока у тебя есть какие-то интересы помимо Гвардии.
   – Они меня больше не волнуют. Самые важные долги я отдал.
   Он имел в виду женщину. Я это чувствовал. Капитан посмотрел на него кисло.
   – Ну ладно. Становись во взвод Элмо.
   – Спасибо, сэр, – это прозвучало очень странно. Он не был человеком, привыкшим кого-либо величать сэром.
   Наше движение на север продолжалось. Мы прошли через Вязы. Потом Немота, потом – Розы. И – опять на север, в сторону Форсберга.

Глава 2

   Город Весло стоит к северу от Форсберга, а еще дальше, в лесах, есть Курган. Там четыре века назад были преданы земле Леди и ее возлюбленный, Властелин. Упорные поиски и исследования колдунов из Весла воскресили Леди и Десятерых, Которые Были Повержены, из их темного сна. Теперь их обремененные чувством вины потомки сражаются с Леди.
   Юг Форсберга оставался обманчиво мирным. Население встречало нас без особого энтузиазма, но охотно принимало деньги.
   – Это потому, что им в новинку солдаты Леди, которые что-то платят, заметил Ворон. – Поверженные просто хапают все, что им понравится.
   Капитан что-то промычал. Мы бы и сами занимались тем же, если бы не полученные нами инструкции, предписывающие обратное. Ловец Душ хотел, чтобы мы были джентльменами. И он дал Капитану много денег. Капитан не стал отказываться. Нет смысла без причины наживать себе врагов. Уже два месяца мы шли. Позади осталась тысяча миль. Мы были просто измождены. Капитан решил устроить небольшой отдых на границе района военных действий. Может, у него были сомнения насчет службы у Леди.
   И вообще, зачем искать себе лишние трудности? Особенно если те же деньги платят и без драки.
   Мы вошли в лес, и Капитан объявил привал. Пока мы разбивали лагерь, он разговаривал с Вороном. Я наблюдал за ними.
   Интересно. Что-то завязывалось между ними. Я не мог понять всего, потому что не знал хорошо ни того, ни другого. Ворон стал для меня новой загадкой, Капитан был старой.
   За все те годы, что я был знаком с Капитаном, я почти ничего не узнал о нем. Одни намеки, которые случайно возникали то там, то здесь.
   Он родился в одном из Городов-Драгоценностей и был профессиональным солдатом. Что-то перевернуло его личную жизнь. Возможно, женщина. Он бросил свои должности и титулы и превратился в бродягу. В один прекрасный день он связался с нашей командой вечных изгнанников. У нас у всех было прошлое. Но я подозреваю, что мы держим его в тайне не потому, что хотим убежать от своей прошлой, жизни, а потому, что думаем, что выглядим более романтично, закатывая глаза и делая осторожные намеки на красивых женщин, оказавшихся такими недосягаемыми. Но те люди, чьи истории мне удалось раскопать до конца, на самом деле бежали не от несчастной любви, а от закона.
   Ясно, что Капитан и Ворон нашли друг в друге родственные души.
   Установка лагеря была закончена. Пикеты выставлены. Все отдыхали. Хотя в округе было много разного народу, нас пока не обнаружили.
   Немой использовал свои способности, помогая нашим часовым-наблюдателям.
   Он обнаружил шпионов, проскочивших первую линию наблюдения и прятавшихся в лесу. Немой предупредил Одноглазого. Одноглазый доложил Капитану. Выгнав меня. Одноглазого, Гоблина и нескольких других из-за пня, который мы превратили в карточный стол, Капитан разложил на нем карту.
   – Где они?
   – Двое здесь и еще двое вот здесь. Один тут.
   – Кто-нибудь пойдет и прикажет пикетам испариться. Мы тихонько выйдем.
   Гоблин. Где Гоблин? Прикажите, чтобы он притащился сюда вместе со своими фокусами.
   Капитан решил пока ничего не начинать. Похвальное решение, подумал я.
   – А где Ворон? – спросил он через несколько минут.
   – Наверное, пошел за шпионами, – сказал я.
   – Что? Он что, идиот? – его лицо потемнело. – Ну что ты, черт побери, будешь делать!
   Гоблин пискнул, как придавленная крыса. Он все время так пищит.
   – Ты меня звал?
   Капитан топал ногами, рычал и ругался. Обладай он способностями Гоблина или Одноглазого, из ушей у него валил бы дым. Я подмигнул Гоблину, который скалился, как большая жаба.
   Этот маленький танец войны просто предупреждал, чтобы с Капитаном не шутили. Он смял карту. Он бросал мрачные взгляды. Он развернулся ко мне.
   – Я этого не люблю. Ты не вбил ему это в голову?
   – Какого черта? я и не пытаюсь творить историю Гвардии. Я ее только записываю.
   И тут показался Ворон. Он бросил тело к ногам Капитана, предъявив целый ряд ужасающих трофеев. – Что это за чертовщина?
   – Большие пальцы рук. Они здесь приносят удачу. Капитан позеленел.
   – А зачем тело?
   – Суньте его ногами в огонь. И оставьте так. Они не будут терять время, выясняя, как мы о них узнали.
   Одноглазый, Гоблин и Немой распространяли вокруг Гвардии ореол колдовства. Мы ускользнули, блеснув, как рыба, между пальцами неуклюжего рыбака. Батальон неприятеля, охотившийся за нами, не учуял даже нашего запаха. Мы направились прямо на север. Капитан хотел найти Хромого.
   В тот же день вечером Одноглазый решил запеть походную песню. Гоблин запищал, протестуя. Одноглазый ухмыльнулся и запел еще громче.
   – Он перевирает слова! – завопил Гоблин.
   Люди ухмылялись в предвкушении событий. Одноглазый и Гоблин враждовали с незапамятных времен. Всегда начинал Одноглазый. А Гоблин был чувствителен, как слабое пламя свечи. Их ссоры были большим развлечением.
   На этот раз Гоблин не отвечал. Он не обращал на Одноглазого внимания.
   Маленького черного человека это задело. Он запел громче. Все ждали фейерверка. Но все закончилось очень скучно. Одноглазый так и не дождался ответа. Он надулся. Немного погодя Гоблин сказал мне:
   – Держи ухо востро, Костоправ. Мы в чужой стране. Все может случиться, он захихикал.
   На ляжку лошади, на которой ехал Одноглазый, опустился слепень.
   Животное взвыло и встало на дыбы. Сонный Одноглазый кувырнулся назад. Все заржали. Маленький сморщенный колдун вылез из пыли, изрыгая проклятия и хлопая себя старой помятой шляпой. Свободной рукой он саданул свою лошадь и со стонами запрыгал вокруг, дуя на костяшки пальцев. Наградой ему были всеобщий свист и улюлюканье. Гоблин ухмылялся.
   Вскоре Одноглазый опять задремал. Этому можно научиться, проехав на лошади достаточное количество утомительных миль. Ему на плечо уселась птичка. Он храпел… Птичка оставила огромный и вонючий след. Одноглазый взвыл. Он чуть не порвал себе куртку, стряхивая экскременты.
   Мы опять засмеялись. А Гоблин выглядел невинным, как девственница.
   Одноглазый бросал хмурые взгляды и ворчал, но так и не допер.
   Проблеск догадки мелькнул у него только тогда, когда мы оказались на вершине холма и увидели, как целая банда каких-то карликов размером с обезьяну суетливо целует своего идола. Идол напоминал лошадиный зад, а каждый карлик был Одноглазым в миниатюре.
   Маленький колдун бросил на Гоблина взгляд исподлобья. В ответ на это Гоблин с невинным видом пожал плечами.
   – Один – ноль в пользу Гоблина, – рассудил я.
   – Ты бы лучше за собой последил, Костоправ, – проворчал Одноглазый. – А то сейчас будешь целовать вот это место, – и он похлопал себя по заднице.
   – После дождичка в четверг. Он был более опытный колдун, чем Гоблин или Немой, но не было нужды особо доверять его словам. Если бы он мог осуществить хотя бы половину своих угроз, то был бы опасен даже для Поверженных. Немой все-таки более последователен в своих действиях, а Гоблин изобретательнее. Одноглазый не будет спать ночами, думая о том, как свести счеты с Гоблином за его проделки.
   Странная пара. Я не знаю, как они еще не поубивали друг друга.
   Насчет того, чтобы найти Хромого, было проще это сказать, чем сделать.
   Мы шли по его следу, натыкаясь на брошенные укрепления и тела мертвых повстанцев. Наш путь повернул из леса вниз, в долину, где среди широких лугов искрился водный поток.
   – Что за черт? – спросил я Гоблина. – Очень странно.
   Луга покрывали низкие черные холмы. И везде лежали мертвые тела.
   – Именно по этой причине Поверженных и боятся. Смертельные заклинания.
   Их сила даже вспучивает землю.
   Я остановился, чтобы осмотреть один из таких холмов. Его границы имели форму правильной окружности и были такими четкими, как будто их обвели карандашом. В этой черноте лежали обуглившиеся скелеты. Мечи и наконечники копий выглядели как восковые имитации, слишком долго пролежавшие на солнце.
   Я поймал на себе взгляд Одноглазого.
   – Когда научишься такому фокусу, я тебя буду бояться.
   – Если бы я мог делать такое, я бы сам себя боялся.
   Я осмотрел еще один круг; Он был в два раза больше, чем первый. Рядом со мной остановился Ворон.
   – Работа Хромого. Я уже видел такое.
   Я презрительно фыркнул. Может, Ворон был в приличном настроении, что так разговорился?
   – И когда же? Он остался глух к вопросу.
   Ворон упорно не желал вылезать из своей раковины, в половине случаев не здоровался и обходил стороной разговоры о том, кто он и что.
   Он хладнокровен. Ужасы этой долины не тронули его.
   – Хромого тут разбили, – решил Капитан, – он побежал.
   – Будем держаться за ним? – спросил Лейтенант.
   – Это чужая страна. В одиночку нам действовать опасно.