Страница:
– Сэр!
– Вы платите звонкой монетой, когда кто-нибудь приносит вам лом или слитки. Значит, вы без труда сумеете изобрести основание, позволяющее вам заменить эти четыре штуки.
Старик нахмурился. Я бил его его же оружием.
– Иначе я заберу их и уйду, а вы не сможете никому ничего показать. – Я был уверен, что монеты произведут настоящий фурор, когда старик покажет их начальству.
Он взвесил мои доводы, раздраженно хрюкнул, потом потопал через заднюю дверь в соседнюю комнату. Вернулся он с одной золотой маркой, двумя серебряными и медяком. Все новенькое, только что с Королевского Монетного Двора.
– Благодарю вас.
– Вы заметили, – спросил старик, когда я пошел к двери, – что истертый экземпляр – оригинал?
Я приостановился. Он прав. Я не заметил. Я хмыкнул и направился к выходу, размышляя, не часть ли это послания, которое мне полагалось разгадать.
Я не хотел приближаться к Большому Боссу на пушечный выстрел, но у меня зарождалось подозрение, что придется. Возможно, он знает, что происходит.
25
26
27
– Вы платите звонкой монетой, когда кто-нибудь приносит вам лом или слитки. Значит, вы без труда сумеете изобрести основание, позволяющее вам заменить эти четыре штуки.
Старик нахмурился. Я бил его его же оружием.
– Иначе я заберу их и уйду, а вы не сможете никому ничего показать. – Я был уверен, что монеты произведут настоящий фурор, когда старик покажет их начальству.
Он взвесил мои доводы, раздраженно хрюкнул, потом потопал через заднюю дверь в соседнюю комнату. Вернулся он с одной золотой маркой, двумя серебряными и медяком. Все новенькое, только что с Королевского Монетного Двора.
– Благодарю вас.
– Вы заметили, – спросил старик, когда я пошел к двери, – что истертый экземпляр – оригинал?
Я приостановился. Он прав. Я не заметил. Я хмыкнул и направился к выходу, размышляя, не часть ли это послания, которое мне полагалось разгадать.
Я не хотел приближаться к Большому Боссу на пушечный выстрел, но у меня зарождалось подозрение, что придется. Возможно, он знает, что происходит.
25
Стемнело. Дождь прошел. Мой приятель Бормотун стоял на посту. Вымокший насквозь, он дрожал на ветру точно на том же месте, где я его оставил. Похолодало. Предрассветный бриз – дело обычное.
Я прошел в двух футах от своего горе-преследователя:
– Мерзкая погода, не правда ли?
Оправившись от потрясения, Бормотун решил, что я просто дружелюбен по природе. Ему не приходило в голову, что я могу его засечь. Он дал мне фору на старте и потащился следом. Бедолага.
Я шел и размышлял, что с ним делать. Угрозы для меня он не представлял. Доложить обо мне, сидя у меня на хвосте, он не мог. Если вообще собирался кому-то докладывать. Вдруг у него такое пьяное развлечение – таскаться за прохожими?
Возможно, стоило вернуться в «Синюю Бутылку», порасспросить о нем моего пьянчужку, но я не вынес бы еще одной встречи с Большой Мамой. Кроме того, я устал, замерз, проголодался и мне до смерти надоело бродить по городу, где незнакомые люди проявляли ко мне ничем не оправданный интерес. Хватит. Я пойду туда, где смогу согреться, поесть и где не нужно будет постоянно оглядываться через плечо.
Теперь оставалось сделать выбор между домом и заведением Морли. Дома лучше еда. Но у Морли я могу между делом работать. Если правильно разыграть партию, я переброшу на других свои заботы о Бормотуне. Придется примириться с тамошней кухней.
Стоило мне ступить на порог, и толпа – менее многочисленная из-за погоды – смолкла и воззрилась на меня. Только на этот раз у меня возникло ощущение, что во мне видят не волка из чужой стаи, сунувшего нос на чужую территорию, а овцу.
Плоскомордый сидел за своим любимым столом. Я пристроился к нему без приглашения и вежливо кивнул малышке, сидевшей рядом с ним. По какой-то неведомой причине Тарп обладал неотразимой привлекательностью для миниатюрных женщин. Они его боготворили. Мое появление не привело его в восторг. И вот так всегда.
– Как я понимаю, Джилл Крайт не стала к тебе обращаться?
– А она собиралась?
– Я рекомендовал ей. – Мне почему-то показалось, что Плоскомордого удивил мой приход. – Она нуждается в защите.
– Ни в чем она не нуждается.
– Скверно. Извини. Меня зовет Морли. – Я кивнул его даме и направился к Дотсу, стоявшему у лестницы.
Морли тоже выглядел удивленным. Мало того, мое появление вызвало у него беспокойство. Плохой признак. Единственный раз я видел его обеспокоенным – когда он лежал с повязкой на заднице.
– Быстро топай наверх, – прошипел он.
Морли пропустил меня вперед и стал подниматься по лестнице, пятясь раком. Странно.
Он захлопнул дверь кабинета и запер ее на засов:
– Ты зачем приперся? Хочешь устроить бунт?
– Я подумал, что мне не помешал бы скромный ужин.
– Не паясничай.
– И не думаю. В чем дело?
Морли бросил на меня недоверчивый взгляд:
– Ты не знаешь?
– Нет. Я был занят охотой на двухсотлетнего призрака. В чем дело?
– Просто чудо, что ты выжил. Действительно чудо. – Он покачал головой.
– Довольно. Прекрати демонстрировать, какой ты умный. Расскажи, что растревожило твой геморрой.
– За тебя назначена награда, Гаррет. Тысяча марок золотом тому, кто принесет твою голову.
Я смерил его тяжелым взглядом. У темных эльфов своеобразное чувство юмора.
Он не шутил.
– Твой приход сюда – прыжок в змеиную яму, Гаррет. Здесь только две кобры, которые не попытаются тебя сожрать. Я и Плоскомордый.
Я бы не поручился за Морли Дотса. Тысяча золотом – чертовски серьезное испытание для дружбы. Большинство народу и представить себе не может, насколько серьезное.
– Кто? – спросил я.
– Он называет себя брат Джерсе. Остановился в «Розе и Дельфине» на Северной Стороне. Утверждает, что примет там посылку в любое время.
– Дурость какая! А если я доберусь до него первым?
– Я бы не советовал.
Он прав. Этот тип, должно быть, принял меры на случай, если я решусь на такую авантюру.
– Ты по-прежнему не работаешь? Почему же тогда он хочет во что бы то ни стало от тебя избавиться?
– Теперь работаю. На себя. Пытаюсь выяснить, кто жаждет меня убить. И почему.
– Ну, теперь ты знаешь кто. – Морли хихикнул.
– Как остроумно! – Я достал медную храмовую монету, которую утаил от старика в Пробирной Палате, и вкратце пересказал Морли, что мне удалось узнать. – Каратха – город темных эльфов. Знаешь о нем что-нибудь? Похоже, вся эта канитель тянется оттуда.
– Почему я должен знать о Каратхе больше, чем ты о Фелл-Дорсте? Это седая старина, Гаррет. Кого она волнует? Твоя каша заварена на религии. Поищи ответа в Стране Грез. – Морли повертел монету в руках. – Мне она ничего не говорит. Может, тебе стоит проконсультироваться с Покойником?
– Прекрасная мысль. Если бы мне еще удалось заставить его прервать на двадцать минут свой крестовый поход против сознательного состояния.
Кто-то забарабанил в дверь. Морли насторожился, затем его физиономия приняла озабоченное выражение. Он указал мне на угол.
– Кто там?
– Это Рохля, босс.
Морли открыл большой шкаф – домашний арсенал, оружия в котором хватило бы на взвод матросов. Он бросил мне небольшой арбалет и стрелы, а для себя выбрал дротик.
– Кто с тобой, Рохля?
– Я один, босс. – Голос Рохли звучал смущенно. Впрочем, его смущает сама жизнь.
Морли снял засов и отскочил назад:
– Заходи.
Рохля вошел, посмотрел на притаившуюся смерть и робко поинтересовался:
– Что я сделал, босс?
– Ничего, Рохля. Все в порядке. Закрой дверь на засов и приготовь себе выпивку. – Морли убрал оружие, закрыл шкаф и устроился в кресле. – Зачем я тебе понадобился?
Рохля неласково на меня покосился, но решил, что можно говорить при мне:
– Только что пришло известие, что Чодо назначил награду в две тысячи за того парня, который предложил тысячу за Гаррета.
Морли расхохотался.
Отлично. Вот шанс для настоящего смельчака. Можно сорвать поистине баснословный куш, продав мою голову брату Джерсе, а потом и его самого – Чодо.
Морли все веселился.
– Ну потеха! Аукцион продолжается. Этот брат Джерсе ужасно наивен, если думает переплюнуть Большого Босса.
Танфер кишит желающими оказать Чодо услугу.
– Чодо обещает две сотни за голову каждого, кто хотя бы заговорит об участии в охоте на Гаррета, – сказал Рохля. – И три, если охотника приведут живьем, чтобы Чодо мог скормить его своим ящерам.
Мой ангел-хранитель. Вместо сторожевых собак он держит орду плотоядных громовых ящеров, которые бросаются на все, что движется. Чодо благоволит к ним, потому что эти твари сжирают добычу подчистую – с костями и потрохами.
– Вот так поворот! – не унимался Морли. – Теперь весь Танфер будет за тобой присматривать.
Как бы не так.
– Теперь весь Танфер будет за мной следить. И крутиться под ногами в ожидании попытки меня укокошить, после чего можно будет с чистой совестью сдать смельчака Чодо.
Морли призадумался:
– Н-да. Наверное, тебе лучше исчезнуть. Да так, чтобы все считали тебя мертвым.
– Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я нашел бы лучший выход. Послал бы все к черту и попросил бы старика Вейдера пристроить меня в пивоварню. – Я без приглашения приложился к бутылке. Морли спиртного не потребляет, но держит запас для гостей. Я рассказал Морли о Бормотуне и своем желании познакомиться с ним поближе. – Только я сегодня уже не в состоянии ничем заниматься. Мне бы сейчас домой, поспать.
– Я прицеплю ему хвост, – пообещал Морли. – Посмотрим, куда он отправится. – Он выглядел каким-то рассеянным после появления Рохли. Такая отстраненность обычно означает, что он замышляет очередную грязную авантюру. Поскольку я не видел, как он может усугубить мое положение, меня это мало обеспокоило.
– Думаю, сейчас мне ничего не грозит. Я ухожу. – Вечер в компании вдруг утратил для меня всякое очарование. Одиночество и покой дома казались куда более желанными.
– Понимаю, – сказал Морли. – Держи Дина при себе. Пусть пока не ложится. Я пришлю тебе весточку. Рохля, пошли ко мне Слейда.
– Спасибо, Морли.
Атмосфера внизу изменилась. Слух разошелся. Взгляды, которыми провожали меня теперь, понравились мне ничуть не больше прежних.
Я вышел в ночь и несколько минут постоял на крыльце, пока глаза не привыкли к темноте. Потом отправился домой. Проходя мимо Бормотуна, я не смог отказать себе в маленьком удовольствии:
– А вот и снова вы. Приятного вечера!
Я прошел в двух футах от своего горе-преследователя:
– Мерзкая погода, не правда ли?
Оправившись от потрясения, Бормотун решил, что я просто дружелюбен по природе. Ему не приходило в голову, что я могу его засечь. Он дал мне фору на старте и потащился следом. Бедолага.
Я шел и размышлял, что с ним делать. Угрозы для меня он не представлял. Доложить обо мне, сидя у меня на хвосте, он не мог. Если вообще собирался кому-то докладывать. Вдруг у него такое пьяное развлечение – таскаться за прохожими?
Возможно, стоило вернуться в «Синюю Бутылку», порасспросить о нем моего пьянчужку, но я не вынес бы еще одной встречи с Большой Мамой. Кроме того, я устал, замерз, проголодался и мне до смерти надоело бродить по городу, где незнакомые люди проявляли ко мне ничем не оправданный интерес. Хватит. Я пойду туда, где смогу согреться, поесть и где не нужно будет постоянно оглядываться через плечо.
Теперь оставалось сделать выбор между домом и заведением Морли. Дома лучше еда. Но у Морли я могу между делом работать. Если правильно разыграть партию, я переброшу на других свои заботы о Бормотуне. Придется примириться с тамошней кухней.
Стоило мне ступить на порог, и толпа – менее многочисленная из-за погоды – смолкла и воззрилась на меня. Только на этот раз у меня возникло ощущение, что во мне видят не волка из чужой стаи, сунувшего нос на чужую территорию, а овцу.
Плоскомордый сидел за своим любимым столом. Я пристроился к нему без приглашения и вежливо кивнул малышке, сидевшей рядом с ним. По какой-то неведомой причине Тарп обладал неотразимой привлекательностью для миниатюрных женщин. Они его боготворили. Мое появление не привело его в восторг. И вот так всегда.
– Как я понимаю, Джилл Крайт не стала к тебе обращаться?
– А она собиралась?
– Я рекомендовал ей. – Мне почему-то показалось, что Плоскомордого удивил мой приход. – Она нуждается в защите.
– Ни в чем она не нуждается.
– Скверно. Извини. Меня зовет Морли. – Я кивнул его даме и направился к Дотсу, стоявшему у лестницы.
Морли тоже выглядел удивленным. Мало того, мое появление вызвало у него беспокойство. Плохой признак. Единственный раз я видел его обеспокоенным – когда он лежал с повязкой на заднице.
– Быстро топай наверх, – прошипел он.
Морли пропустил меня вперед и стал подниматься по лестнице, пятясь раком. Странно.
Он захлопнул дверь кабинета и запер ее на засов:
– Ты зачем приперся? Хочешь устроить бунт?
– Я подумал, что мне не помешал бы скромный ужин.
– Не паясничай.
– И не думаю. В чем дело?
Морли бросил на меня недоверчивый взгляд:
– Ты не знаешь?
– Нет. Я был занят охотой на двухсотлетнего призрака. В чем дело?
– Просто чудо, что ты выжил. Действительно чудо. – Он покачал головой.
– Довольно. Прекрати демонстрировать, какой ты умный. Расскажи, что растревожило твой геморрой.
– За тебя назначена награда, Гаррет. Тысяча марок золотом тому, кто принесет твою голову.
Я смерил его тяжелым взглядом. У темных эльфов своеобразное чувство юмора.
Он не шутил.
– Твой приход сюда – прыжок в змеиную яму, Гаррет. Здесь только две кобры, которые не попытаются тебя сожрать. Я и Плоскомордый.
Я бы не поручился за Морли Дотса. Тысяча золотом – чертовски серьезное испытание для дружбы. Большинство народу и представить себе не может, насколько серьезное.
– Кто? – спросил я.
– Он называет себя брат Джерсе. Остановился в «Розе и Дельфине» на Северной Стороне. Утверждает, что примет там посылку в любое время.
– Дурость какая! А если я доберусь до него первым?
– Я бы не советовал.
Он прав. Этот тип, должно быть, принял меры на случай, если я решусь на такую авантюру.
– Ты по-прежнему не работаешь? Почему же тогда он хочет во что бы то ни стало от тебя избавиться?
– Теперь работаю. На себя. Пытаюсь выяснить, кто жаждет меня убить. И почему.
– Ну, теперь ты знаешь кто. – Морли хихикнул.
– Как остроумно! – Я достал медную храмовую монету, которую утаил от старика в Пробирной Палате, и вкратце пересказал Морли, что мне удалось узнать. – Каратха – город темных эльфов. Знаешь о нем что-нибудь? Похоже, вся эта канитель тянется оттуда.
– Почему я должен знать о Каратхе больше, чем ты о Фелл-Дорсте? Это седая старина, Гаррет. Кого она волнует? Твоя каша заварена на религии. Поищи ответа в Стране Грез. – Морли повертел монету в руках. – Мне она ничего не говорит. Может, тебе стоит проконсультироваться с Покойником?
– Прекрасная мысль. Если бы мне еще удалось заставить его прервать на двадцать минут свой крестовый поход против сознательного состояния.
Кто-то забарабанил в дверь. Морли насторожился, затем его физиономия приняла озабоченное выражение. Он указал мне на угол.
– Кто там?
– Это Рохля, босс.
Морли открыл большой шкаф – домашний арсенал, оружия в котором хватило бы на взвод матросов. Он бросил мне небольшой арбалет и стрелы, а для себя выбрал дротик.
– Кто с тобой, Рохля?
– Я один, босс. – Голос Рохли звучал смущенно. Впрочем, его смущает сама жизнь.
Морли снял засов и отскочил назад:
– Заходи.
Рохля вошел, посмотрел на притаившуюся смерть и робко поинтересовался:
– Что я сделал, босс?
– Ничего, Рохля. Все в порядке. Закрой дверь на засов и приготовь себе выпивку. – Морли убрал оружие, закрыл шкаф и устроился в кресле. – Зачем я тебе понадобился?
Рохля неласково на меня покосился, но решил, что можно говорить при мне:
– Только что пришло известие, что Чодо назначил награду в две тысячи за того парня, который предложил тысячу за Гаррета.
Морли расхохотался.
Отлично. Вот шанс для настоящего смельчака. Можно сорвать поистине баснословный куш, продав мою голову брату Джерсе, а потом и его самого – Чодо.
Морли все веселился.
– Ну потеха! Аукцион продолжается. Этот брат Джерсе ужасно наивен, если думает переплюнуть Большого Босса.
Танфер кишит желающими оказать Чодо услугу.
– Чодо обещает две сотни за голову каждого, кто хотя бы заговорит об участии в охоте на Гаррета, – сказал Рохля. – И три, если охотника приведут живьем, чтобы Чодо мог скормить его своим ящерам.
Мой ангел-хранитель. Вместо сторожевых собак он держит орду плотоядных громовых ящеров, которые бросаются на все, что движется. Чодо благоволит к ним, потому что эти твари сжирают добычу подчистую – с костями и потрохами.
– Вот так поворот! – не унимался Морли. – Теперь весь Танфер будет за тобой присматривать.
Как бы не так.
– Теперь весь Танфер будет за мной следить. И крутиться под ногами в ожидании попытки меня укокошить, после чего можно будет с чистой совестью сдать смельчака Чодо.
Морли призадумался:
– Н-да. Наверное, тебе лучше исчезнуть. Да так, чтобы все считали тебя мертвым.
– Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я нашел бы лучший выход. Послал бы все к черту и попросил бы старика Вейдера пристроить меня в пивоварню. – Я без приглашения приложился к бутылке. Морли спиртного не потребляет, но держит запас для гостей. Я рассказал Морли о Бормотуне и своем желании познакомиться с ним поближе. – Только я сегодня уже не в состоянии ничем заниматься. Мне бы сейчас домой, поспать.
– Я прицеплю ему хвост, – пообещал Морли. – Посмотрим, куда он отправится. – Он выглядел каким-то рассеянным после появления Рохли. Такая отстраненность обычно означает, что он замышляет очередную грязную авантюру. Поскольку я не видел, как он может усугубить мое положение, меня это мало обеспокоило.
– Думаю, сейчас мне ничего не грозит. Я ухожу. – Вечер в компании вдруг утратил для меня всякое очарование. Одиночество и покой дома казались куда более желанными.
– Понимаю, – сказал Морли. – Держи Дина при себе. Пусть пока не ложится. Я пришлю тебе весточку. Рохля, пошли ко мне Слейда.
– Спасибо, Морли.
Атмосфера внизу изменилась. Слух разошелся. Взгляды, которыми провожали меня теперь, понравились мне ничуть не больше прежних.
Я вышел в ночь и несколько минут постоял на крыльце, пока глаза не привыкли к темноте. Потом отправился домой. Проходя мимо Бормотуна, я не смог отказать себе в маленьком удовольствии:
– А вот и снова вы. Приятного вечера!
26
Я вступил на Макунадо-стрит, грезя о фунте непрожаренного бифштекса, галлоне холодного пива, уюте теплой постели и передышке от загадок.
Перед домом стояла толпа. Над домом в веселом хороводе парили яркие огненные шары. Что за черт?
Мое серое вещество объявило забастовку. Мне потребовалась целая минута, чтобы осознать, что происходит.
Кто-то из моих ревностных поклонников решил закидать дом зажигательными бомбами. Покойник почувствовал опасность, проснулся, поймал бомбы на лету и теперь жонглировал ими, к ужасу оцепеневших бомбометателей и зрителей.
Я протолкался в круг. Поджигатели все еще были здесь, неподвижные, как статуи. Лица искажены гримасами, страшными, как у горгулий на Четтери. Я выступил вперед и встал у одного прямо перед носом:
– Как поживаете? Не очень хорошо, а? Но не волнуйтесь, все уладится.
Бомбы зашипели.
– Я вынужден отлучиться. Подождите меня здесь. Я вернусь, и мы еще поболтаем. – Я знал, что он трепещет.
Дин приоткрыл щелочку:
– Мистер Гаррет!
Верно. Не стоило играть с этими ребятишками.
– Смотри в оба! – крикнул я и пустился рысью к крыльцу. Дин впустил меня, захлопнул дверь, задвинул все засовы и опустил щеколды.
– Что происходит, мистер Гаррет?
– Я надеялся услышать это от тебя.
Он посмотрел на меня так, словно я спятил. Возможно, он был не так уж далек от истины.
– Тогда давай послушаем, что расскажет нам Увалень. – Нет нужды лезть из кожи вон или спускать шкуру с моих поджигателей, если я могу заставить Покойника прочесть их мысли. Это избавит всех от кучи хлопот – за исключением Покойника, разумеется.
Я вошел в комнату. Дин остался ждать. Он не войдет сюда без крайней (по его мнению) необходимости.
– Я пригляжу за этими бандитами, мистер Гаррет.
– Валяй. – Я повернулся к Покойнику: – Вот, значит, как! Оказывается, ты способен проснуться, если надо спасти свою шкуру. Теперь я знаю, как привлечь твое внимание. В следующий раз разведу под тобой костер.
Гаррет, чума на мою голову! Что ты устроил в этот раз?
– Ничего. – Похоже, он собирался продолжить старую дискуссию.
Тогда почему эти маньяки швыряют в мой дом бомбы?
– Эти ребята на улице? Да они даже не знают о твоем существовании. Они просто развлекаются, пытаясь поджечь мой дом.
Гаррет!
– Не имею ни малейшего представления. Если тебя интересует, покопайся в их мозгах.
Я пытался. И обнаружил один туман. Они делают то, что им велено. Они полагают, что им не требуются никакие оправдания, кроме воли Хозяина. Они были счастливы, что им доверили это задание, счастливы, что могут угодить ему.
– И поджарить нас. Хозяин? Кто он? Где его найти?
Я не могу ответить ни на один из твоих вопросов. Их опыт и вера говорят, что Хозяин, которому они служат, не имеет материального тела и появляется когда и где ему заблагорассудится в любом облике.
– Он – что-то вроде призрака или духа? – Я не хотел употреблять слово «бог».
Он – кошмар, который привиделся такому множеству людей с такой ясностью, что обрел собственную жизнь. Он существует потому, что воля и вера многих вынуждают его существовать.
– Ого! Этак мы далеко можем забраться.
Зачем ты потревожил этих безумцев, Гаррет?
– Я никого не тревожил, Увалень. Это они меня потревожили. Ни с того ни с сего, без всякой видимой причины кто-то пытается от меня избавиться. Повсюду творятся странные вещи. Особенно в Стране Грез. Может быть, мне стоит ввести тебя в курс дела?
Меня абсолютно не интересует твоя жалкая мышиная возня среди мерзости и смрада этой выгребной ямы, именуемой городом, Гаррет. Прибереги свои россказни для уличных девок, которых ты таскаешь сюда, чтобы мучить меня.
Стало быть, он дуется из-за Джилл. Покойник не слишком любит женщин. Их появление в доме всякий раз приводит его в дурное расположение духа.
Круто.
– Выходит, из стадии безделья мы сразу же переходим в стадию злобствования, а? Экономим время на любезностях и на обсуждении последних приключений Слави Дуралейника. Теперь мы просто просыпаемся и ведем себя хуже капризного младенца.
Не зли меня, Гаррет.
– Боже упаси! Я тебя раздражаю? С моим-то ангельским характером?
Не нравилось мне это. Мы не раз с упоением грызлись друг с другом, но всегда в шутку. На сей раз я явственно ощущаю его скрытую враждебность. Я задумался, не перешел ли Покойник в какую-то новую, более мрачную фазу своего посмертного существования. В конце концов никто не знает как следует мертвых логхиров, как, впрочем, и живых. Последние несколько сотен лет оба этих вида встречаются чертовски редко.
Ты пользовался моими советами и плодами моей мудрости достаточно долго, чтобы теперь стоять на собственных ногах, Гаррет. Твоей беспрестанной назойливости нет никаких оправданий.
– Как и твоему паразитизму, хотя тебя это не смущает. – Запасы моего терпения оказались скуднее, чем я предполагал. – Рэйвер Стикс, Владычица бурь, не так давно хотела тебя купить. Она предлагала чертовски хорошую цену. Наверное, зря я проявил свою проклятую сентиментальность.
На сем я ушел. Иначе этот идиотизм вышел бы из-под контроля. Я отправился на поиски Дина.
Он наблюдал за улицей.
Бомбы выгорели. Оставшаяся без развлечений толпа рассеялась. Но поджигатели по-прежнему стояли на месте, застывшие, как парковые скульптуры.
– Помоги мне втащить сюда одного из этих типов. Я хочу порасспросить, чего им надо. – Я открыл дверь.
– Вы уверены, что поступаете разумно? – Никаких тебе мистеров. Опасность миновала, и старик явно осмелел.
– Нет. Я никогда ни в чем не уверен. Пошли… – Черт бы побрал его инфантильную душу! Ты только посмотри!
Покойник отменил столбняк. Поджигатели разбежались, словно испуганные мыши.
Несмотря на свой гнев, я не думал, что Покойник отпустил их мне назло. Он, конечно, склочный, но здравого смысла у него хватает. По-моему, он надеялся, что я смогу проследить за ними до их норы. Значит, он невнимательно меня рассмотрел.
У меня не осталось никаких сил. Слишком много работы, слишком мало отдыха.
Я пожал плечами:
– Ну и черт с ними. В любом случае я скоро с ними поквитаюсь. – Гаррет демонстрирует показной оптимизм. – Попроси мисс Крайт зайти в кабинет. Потом принеси мне кувшин с пивом. Приготовь ужин. Подай его в кабинет. Джилл Крайт знает, что происходит. Пора выжать немного крови из этого камня. Какого дьявола ты трясешь головой?
– Джилл ушла вскоре после вас. Велела передать, что сожалеет о беспокойстве, которое вам доставила. Она надеется, что гонорар отчасти компенсирует его. Пока вы не спросили – да, похоже, она не собиралась вернуться. Она оставила записку. Я положил ее вам на стол.
– Тогда пиво и обед. Придется беседовать с запиской. – Все-то уплывает у меня из рук.
Я пошел в кабинет, уселся, задрал ноги и дождался пива. Только после этого я развернул записку Джилл:
Маленькая девочка еще жива. Она прячется где-то в глубине, страшась темноты, предоставляя Джилл Крайт заботиться о выживании. Это маленькая девочка написала записку. Джилл Крайт не сумела бы. Ей бы просто в голову не пришло.
Приняв внутрь пива и загрузив сверху приличный ужин, Гаррет становится почти человеком. Я попросил Дина еще раз остаться на ночь. За следующей порцией пива я рассказал ему всю историю – не столько потому, что считал необходимым ввести его в курс дела, сколько из-за Покойника. Я знал, что он будет подслушивать. Когда он дуется и не желает со мной разговаривать, он узнает мои новости таким вот способом.
Я попробую поговорить с ним утром, когда отдохну и приду в себя, а пока пусть он поразмыслит над своими грехами.
Утро вечера мудренее.
Перед домом стояла толпа. Над домом в веселом хороводе парили яркие огненные шары. Что за черт?
Мое серое вещество объявило забастовку. Мне потребовалась целая минута, чтобы осознать, что происходит.
Кто-то из моих ревностных поклонников решил закидать дом зажигательными бомбами. Покойник почувствовал опасность, проснулся, поймал бомбы на лету и теперь жонглировал ими, к ужасу оцепеневших бомбометателей и зрителей.
Я протолкался в круг. Поджигатели все еще были здесь, неподвижные, как статуи. Лица искажены гримасами, страшными, как у горгулий на Четтери. Я выступил вперед и встал у одного прямо перед носом:
– Как поживаете? Не очень хорошо, а? Но не волнуйтесь, все уладится.
Бомбы зашипели.
– Я вынужден отлучиться. Подождите меня здесь. Я вернусь, и мы еще поболтаем. – Я знал, что он трепещет.
Дин приоткрыл щелочку:
– Мистер Гаррет!
Верно. Не стоило играть с этими ребятишками.
– Смотри в оба! – крикнул я и пустился рысью к крыльцу. Дин впустил меня, захлопнул дверь, задвинул все засовы и опустил щеколды.
– Что происходит, мистер Гаррет?
– Я надеялся услышать это от тебя.
Он посмотрел на меня так, словно я спятил. Возможно, он был не так уж далек от истины.
– Тогда давай послушаем, что расскажет нам Увалень. – Нет нужды лезть из кожи вон или спускать шкуру с моих поджигателей, если я могу заставить Покойника прочесть их мысли. Это избавит всех от кучи хлопот – за исключением Покойника, разумеется.
Я вошел в комнату. Дин остался ждать. Он не войдет сюда без крайней (по его мнению) необходимости.
– Я пригляжу за этими бандитами, мистер Гаррет.
– Валяй. – Я повернулся к Покойнику: – Вот, значит, как! Оказывается, ты способен проснуться, если надо спасти свою шкуру. Теперь я знаю, как привлечь твое внимание. В следующий раз разведу под тобой костер.
Гаррет, чума на мою голову! Что ты устроил в этот раз?
– Ничего. – Похоже, он собирался продолжить старую дискуссию.
Тогда почему эти маньяки швыряют в мой дом бомбы?
– Эти ребята на улице? Да они даже не знают о твоем существовании. Они просто развлекаются, пытаясь поджечь мой дом.
Гаррет!
– Не имею ни малейшего представления. Если тебя интересует, покопайся в их мозгах.
Я пытался. И обнаружил один туман. Они делают то, что им велено. Они полагают, что им не требуются никакие оправдания, кроме воли Хозяина. Они были счастливы, что им доверили это задание, счастливы, что могут угодить ему.
– И поджарить нас. Хозяин? Кто он? Где его найти?
Я не могу ответить ни на один из твоих вопросов. Их опыт и вера говорят, что Хозяин, которому они служат, не имеет материального тела и появляется когда и где ему заблагорассудится в любом облике.
– Он – что-то вроде призрака или духа? – Я не хотел употреблять слово «бог».
Он – кошмар, который привиделся такому множеству людей с такой ясностью, что обрел собственную жизнь. Он существует потому, что воля и вера многих вынуждают его существовать.
– Ого! Этак мы далеко можем забраться.
Зачем ты потревожил этих безумцев, Гаррет?
– Я никого не тревожил, Увалень. Это они меня потревожили. Ни с того ни с сего, без всякой видимой причины кто-то пытается от меня избавиться. Повсюду творятся странные вещи. Особенно в Стране Грез. Может быть, мне стоит ввести тебя в курс дела?
Меня абсолютно не интересует твоя жалкая мышиная возня среди мерзости и смрада этой выгребной ямы, именуемой городом, Гаррет. Прибереги свои россказни для уличных девок, которых ты таскаешь сюда, чтобы мучить меня.
Стало быть, он дуется из-за Джилл. Покойник не слишком любит женщин. Их появление в доме всякий раз приводит его в дурное расположение духа.
Круто.
– Выходит, из стадии безделья мы сразу же переходим в стадию злобствования, а? Экономим время на любезностях и на обсуждении последних приключений Слави Дуралейника. Теперь мы просто просыпаемся и ведем себя хуже капризного младенца.
Не зли меня, Гаррет.
– Боже упаси! Я тебя раздражаю? С моим-то ангельским характером?
Не нравилось мне это. Мы не раз с упоением грызлись друг с другом, но всегда в шутку. На сей раз я явственно ощущаю его скрытую враждебность. Я задумался, не перешел ли Покойник в какую-то новую, более мрачную фазу своего посмертного существования. В конце концов никто не знает как следует мертвых логхиров, как, впрочем, и живых. Последние несколько сотен лет оба этих вида встречаются чертовски редко.
Ты пользовался моими советами и плодами моей мудрости достаточно долго, чтобы теперь стоять на собственных ногах, Гаррет. Твоей беспрестанной назойливости нет никаких оправданий.
– Как и твоему паразитизму, хотя тебя это не смущает. – Запасы моего терпения оказались скуднее, чем я предполагал. – Рэйвер Стикс, Владычица бурь, не так давно хотела тебя купить. Она предлагала чертовски хорошую цену. Наверное, зря я проявил свою проклятую сентиментальность.
На сем я ушел. Иначе этот идиотизм вышел бы из-под контроля. Я отправился на поиски Дина.
Он наблюдал за улицей.
Бомбы выгорели. Оставшаяся без развлечений толпа рассеялась. Но поджигатели по-прежнему стояли на месте, застывшие, как парковые скульптуры.
– Помоги мне втащить сюда одного из этих типов. Я хочу порасспросить, чего им надо. – Я открыл дверь.
– Вы уверены, что поступаете разумно? – Никаких тебе мистеров. Опасность миновала, и старик явно осмелел.
– Нет. Я никогда ни в чем не уверен. Пошли… – Черт бы побрал его инфантильную душу! Ты только посмотри!
Покойник отменил столбняк. Поджигатели разбежались, словно испуганные мыши.
Несмотря на свой гнев, я не думал, что Покойник отпустил их мне назло. Он, конечно, склочный, но здравого смысла у него хватает. По-моему, он надеялся, что я смогу проследить за ними до их норы. Значит, он невнимательно меня рассмотрел.
У меня не осталось никаких сил. Слишком много работы, слишком мало отдыха.
Я пожал плечами:
– Ну и черт с ними. В любом случае я скоро с ними поквитаюсь. – Гаррет демонстрирует показной оптимизм. – Попроси мисс Крайт зайти в кабинет. Потом принеси мне кувшин с пивом. Приготовь ужин. Подай его в кабинет. Джилл Крайт знает, что происходит. Пора выжать немного крови из этого камня. Какого дьявола ты трясешь головой?
– Джилл ушла вскоре после вас. Велела передать, что сожалеет о беспокойстве, которое вам доставила. Она надеется, что гонорар отчасти компенсирует его. Пока вы не спросили – да, похоже, она не собиралась вернуться. Она оставила записку. Я положил ее вам на стол.
– Тогда пиво и обед. Придется беседовать с запиской. – Все-то уплывает у меня из рук.
Я пошел в кабинет, уселся, задрал ноги и дождался пива. Только после этого я развернул записку Джилл:
Гаррет,Я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и стал думать о Снежной Королеве.
Я действительно сходила по вам с ума. Но с тех пор много воды утекло, и сердце той маленькой девочки окаменело. Теперь она – только горько-сладкое воспоминание, холодные медные слезы. Но спасибо вам за заботу.Эстер П.
Маленькая девочка еще жива. Она прячется где-то в глубине, страшась темноты, предоставляя Джилл Крайт заботиться о выживании. Это маленькая девочка написала записку. Джилл Крайт не сумела бы. Ей бы просто в голову не пришло.
Приняв внутрь пива и загрузив сверху приличный ужин, Гаррет становится почти человеком. Я попросил Дина еще раз остаться на ночь. За следующей порцией пива я рассказал ему всю историю – не столько потому, что считал необходимым ввести его в курс дела, сколько из-за Покойника. Я знал, что он будет подслушивать. Когда он дуется и не желает со мной разговаривать, он узнает мои новости таким вот способом.
Я попробую поговорить с ним утром, когда отдохну и приду в себя, а пока пусть он поразмыслит над своими грехами.
Утро вечера мудренее.
27
Может, утро и мудренее, но мне этого выяснить не удалось, хотя я провел-таки четыре часа в забытьи, сравнимом по тяжести с погрузкой бревен на лесоповале. Я тянул лямку, пока Дин не походатайствовал о моем помиловании.
– А? Что? Убирайся. – Засим последовали прочие высокоинтеллектуальные замечания. Меня не так-то просто разбудить.
– Пришел мистер Дотс, – доложил Дин. – Вам лучше повидать его. Это важно.
– Это всегда важно. Кто бы или что бы это ни было, оно всегда важнее моих желаний.
– Ну, если вы так считаете, сэр… Приятных сновидений.
Конечно, речь шла о чем-то важном, если Морли сподобился явиться лично. Но это соображение не добавило мне ни искры энтузиазма.
Я не способен заниматься несколькими делами сразу. А в данный момент я оттачивал мастерство сна.
Дин только притворился, что уходит. Он вернулся сразу, едва лишь убедился, что его уловка не сработала.
– А ну вставай, нерадивый бездельник!
Он знает, как привести меня в чувство – просто разозлить до такой степени, чтобы я возжелал размозжить ему голову. Его техника сродни той, что применяю я, когда пытаюсь расшевелить Покойника.
Лучше уж встать, чем сносить его издевательства. Я выбрался из постели, кое-как оделся и отправился вниз.
Дин устроил Морли на кухне, где тот пил чай и соболезновал старику по поводу хлопот, сопряженных с попытками прилично – или даже не очень прилично – пристроить выводок племянниц, наводнивших его дом. Дин жаловался, что они сводят его с ума. По-моему, он надеется, что в один прекрасный день чувство вины сподвигнет меня снять одну из девочек с его шеи.
– Почему бы тебе не продать их? – предложил я.
– Что?
– Они еще довольно молоды. И все хорошо готовят. Я знаю парня, который может дать пятьдесят марок за штуку. Он продает невест ребятам, которые охотятся на земле громовых ящеров.
– Ваше чувство юмора оставляет желать лучшего, мистер Гаррет. – На этот раз «мистер» был призван выразить укор.
– Ты прав. В последнее время я не в лучшей форме. Думаю, сказывается нехватка отдыха.
– Теперь можешь расслабиться, – вмешался Морли. – Твой приятель Джерсе не так давно перевозбудился и потерял голову.
Его игривость навела меня на подозрение, что без него тут не обошлось.
В конце концов это его специализация, и здесь он не знает себе равных. А две тысячи – достаточная сумма, чтобы привлечь его внимание.
Возможно, мне следовало испытывать благодарность. Но благодарность – чувство, которое способны испытывать немногие, а я пребывал в чересчур мрачном настроении, чтобы меня можно было отнести к редким исключениям. Поэтому я ее скрыл. Но вместе с тем скрыл я и свое недовольство. Нет нужды давать лишние основания желающим поставить Гаррета на место. Поэтому я лишь намекнул:
– Интересно, что он мог бы мне рассказать?
Морли насупился:
– Какая разница. С ним покончено. Теперь ты можешь жить, не оглядываясь через плечо.
– Хочешь пари?
Он бросил на меня злобный взгляд.
– Извини. Ляпнул не подумавши. Я хотел сказать, что не он – источник моих неприятностей. Он – представитель источника. Если это убийство не спугнет их, мы оба еще о них услышим. У меня нет ни малейшего представления, чего они добиваются, но намерения у них серьезные и их не волнуют цена и последствия.
Морли собирался возразить, но у него не было фактов. Он принял желаемое за действительное и знал это.
– Что там с типом, который за мной следил? – спросил я.
– Я пустил за ним Рохлю, Клина и Слейда. Они довели его до твоего дома. Он пытался поговорить с парнями, устроившими здесь заваруху. Мои ребята решили взять себе по объекту и посмотреть, что получится.
Я знаю Морли Дотса. Если он начинает тянуть резину, значит, не хочет сообщать плохие новости.
– И что же получилось?
– Рохля и Клин потеряли своих людей. Слейд еще не докладывался.
Выходит, важные новости свелись к отсутствию новостей.
– Странно. Эти типы произвели на меня впечатление любителей.
Морли пожал плечами:
– Даже с любителем непросто остаться один на один.
Верно. Для квалифицированной слежки необходимы по меньшей мере четыре человека.
Кто-то забарабанил во входную дверь.
– Лучше я, – сказал я Дину. Интересно, кого принесло на этот раз? Только я начал раздумывать, как выпроводить Морли, и вот – пожалуйста, в дверь ломится очередной визитер. Джилл, осенило меня. Наверное, передумала играть в ходячую мишень.
Я открыл не сразу. Сначала поглядел в глазок.
На сей раз на крыльце Гаррета не оказалось никаких роскошных блондинок, умоляющих о защите. Там стоял маленький уродливый старый Магистр, и выглядел он очень несчастным.
Я открыл дверь и высунул голову – убедиться, что никто не торопится за ним следом.
– Входите. Я уж было махнул на вас рукой. – На самом деле я просто забыл, что он обещал ко мне наведаться.
Магистр юркнул в дверь:
– Проклятые идиоты! Близорукие дураки! Они вынудили меня – меня! – красться в темноте, подобно вору, потому что они слишком напуганы, чтобы отпустить меня подобру-поздорову.
Что за черт? Хорошо хоть, он злится не на меня. Я провел его в кабинет, усадил в лучшее кресло, зажег несколько ламп и спросил:
– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить?
– Бренди. Галлон. Я не напивался до бесчувствия с самой семинарии. Сейчас – подходящий случай.
– Пойду поищу чего-нибудь. – Я шмыгнул на кухню. Дин и Морли услышали достаточно, чтобы притихнуть. Дин вытащил мой кувшин и откопал бутылку бренди. Морли попытался сделать вид, что взорвется, если я не шепну ему имя. Я не шепнул. Он остался целехонек. Я сгреб все в охапку и направился в кабинет.
Мы устроились с комфортом. Перидонт налил себе немного бренди, отхлебнул и удивленно приподнял брови:
– Недурно.
– Я так и думал, что вы его оцените. – Я смочил усы. – Как я понимаю, дела складываются неважно.
– Мои братья по вере – жалкие трусы. Я представил им факты и свои подозрения, но вместо энергичных действий с привлечением всей мощи Церкви они предпочли зарыть голову в песок и считать, что все обойдется. Они отменили данное мне разрешение нанять вас. Они сделали все, что было в их силах, чтобы загнать меня в угол, связать руки и заткнуть рот. Этим заячьим душам прекрасно известно, что я не могу пренебречь законом после того, как всю жизнь добивался от других его соблюдения.
– Другими словами, вы пришли, чтобы посоветовать мне забыть о деле, вместо того чтобы указать верное направление.
Перидонт улыбнулся, и в нем впервые проглянул опасный человек из легенды.
– Не совсем. Они упустили одну возможность. Они не догадались попрать мои личные права.
Я испробовал свой коронный трюк бровью. На этот раз он сработал.
– Мистер Гаррет, они забыли аннулировать мое право нанять сыщика, чтобы разобраться, скажем, в смерти Уэлсли Пиготты. Я предлагаю вам себя в качестве, как вы выражаетесь, клиента. Если попутно вы разворошите что-то еще, ну, я тут ни при чем.
Я улыбнулся ему в ответ:
– Ваш ум изворотлив, как у законника. Мне это нравится. В данном случае. – Я убрал улыбку. – Значит, мне придется искать вслепую?
– Почти. Здесь они загнали меня в угол. Вы уже знаете достаточно, чтобы понимать, насколько осторожно вам нужно действовать. Кое-что вы уже видели. Когда вы вспугнете мерзавцев, мы проведем еще одно совещание и расшевелим моих братьев быстрым решением проблемы.
Мне не нравятся такие игры. Но я улыбался. Я хотел остаться с Перидонтом в добрых отношениях. Я надеялся, что от него будет прок даже теперь, когда он занимается словесной эквилибристикой вместо того, чтобы все мне рассказать.
– А? Что? Убирайся. – Засим последовали прочие высокоинтеллектуальные замечания. Меня не так-то просто разбудить.
– Пришел мистер Дотс, – доложил Дин. – Вам лучше повидать его. Это важно.
– Это всегда важно. Кто бы или что бы это ни было, оно всегда важнее моих желаний.
– Ну, если вы так считаете, сэр… Приятных сновидений.
Конечно, речь шла о чем-то важном, если Морли сподобился явиться лично. Но это соображение не добавило мне ни искры энтузиазма.
Я не способен заниматься несколькими делами сразу. А в данный момент я оттачивал мастерство сна.
Дин только притворился, что уходит. Он вернулся сразу, едва лишь убедился, что его уловка не сработала.
– А ну вставай, нерадивый бездельник!
Он знает, как привести меня в чувство – просто разозлить до такой степени, чтобы я возжелал размозжить ему голову. Его техника сродни той, что применяю я, когда пытаюсь расшевелить Покойника.
Лучше уж встать, чем сносить его издевательства. Я выбрался из постели, кое-как оделся и отправился вниз.
Дин устроил Морли на кухне, где тот пил чай и соболезновал старику по поводу хлопот, сопряженных с попытками прилично – или даже не очень прилично – пристроить выводок племянниц, наводнивших его дом. Дин жаловался, что они сводят его с ума. По-моему, он надеется, что в один прекрасный день чувство вины сподвигнет меня снять одну из девочек с его шеи.
– Почему бы тебе не продать их? – предложил я.
– Что?
– Они еще довольно молоды. И все хорошо готовят. Я знаю парня, который может дать пятьдесят марок за штуку. Он продает невест ребятам, которые охотятся на земле громовых ящеров.
– Ваше чувство юмора оставляет желать лучшего, мистер Гаррет. – На этот раз «мистер» был призван выразить укор.
– Ты прав. В последнее время я не в лучшей форме. Думаю, сказывается нехватка отдыха.
– Теперь можешь расслабиться, – вмешался Морли. – Твой приятель Джерсе не так давно перевозбудился и потерял голову.
Его игривость навела меня на подозрение, что без него тут не обошлось.
В конце концов это его специализация, и здесь он не знает себе равных. А две тысячи – достаточная сумма, чтобы привлечь его внимание.
Возможно, мне следовало испытывать благодарность. Но благодарность – чувство, которое способны испытывать немногие, а я пребывал в чересчур мрачном настроении, чтобы меня можно было отнести к редким исключениям. Поэтому я ее скрыл. Но вместе с тем скрыл я и свое недовольство. Нет нужды давать лишние основания желающим поставить Гаррета на место. Поэтому я лишь намекнул:
– Интересно, что он мог бы мне рассказать?
Морли насупился:
– Какая разница. С ним покончено. Теперь ты можешь жить, не оглядываясь через плечо.
– Хочешь пари?
Он бросил на меня злобный взгляд.
– Извини. Ляпнул не подумавши. Я хотел сказать, что не он – источник моих неприятностей. Он – представитель источника. Если это убийство не спугнет их, мы оба еще о них услышим. У меня нет ни малейшего представления, чего они добиваются, но намерения у них серьезные и их не волнуют цена и последствия.
Морли собирался возразить, но у него не было фактов. Он принял желаемое за действительное и знал это.
– Что там с типом, который за мной следил? – спросил я.
– Я пустил за ним Рохлю, Клина и Слейда. Они довели его до твоего дома. Он пытался поговорить с парнями, устроившими здесь заваруху. Мои ребята решили взять себе по объекту и посмотреть, что получится.
Я знаю Морли Дотса. Если он начинает тянуть резину, значит, не хочет сообщать плохие новости.
– И что же получилось?
– Рохля и Клин потеряли своих людей. Слейд еще не докладывался.
Выходит, важные новости свелись к отсутствию новостей.
– Странно. Эти типы произвели на меня впечатление любителей.
Морли пожал плечами:
– Даже с любителем непросто остаться один на один.
Верно. Для квалифицированной слежки необходимы по меньшей мере четыре человека.
Кто-то забарабанил во входную дверь.
– Лучше я, – сказал я Дину. Интересно, кого принесло на этот раз? Только я начал раздумывать, как выпроводить Морли, и вот – пожалуйста, в дверь ломится очередной визитер. Джилл, осенило меня. Наверное, передумала играть в ходячую мишень.
Я открыл не сразу. Сначала поглядел в глазок.
На сей раз на крыльце Гаррета не оказалось никаких роскошных блондинок, умоляющих о защите. Там стоял маленький уродливый старый Магистр, и выглядел он очень несчастным.
Я открыл дверь и высунул голову – убедиться, что никто не торопится за ним следом.
– Входите. Я уж было махнул на вас рукой. – На самом деле я просто забыл, что он обещал ко мне наведаться.
Магистр юркнул в дверь:
– Проклятые идиоты! Близорукие дураки! Они вынудили меня – меня! – красться в темноте, подобно вору, потому что они слишком напуганы, чтобы отпустить меня подобру-поздорову.
Что за черт? Хорошо хоть, он злится не на меня. Я провел его в кабинет, усадил в лучшее кресло, зажег несколько ламп и спросил:
– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить?
– Бренди. Галлон. Я не напивался до бесчувствия с самой семинарии. Сейчас – подходящий случай.
– Пойду поищу чего-нибудь. – Я шмыгнул на кухню. Дин и Морли услышали достаточно, чтобы притихнуть. Дин вытащил мой кувшин и откопал бутылку бренди. Морли попытался сделать вид, что взорвется, если я не шепну ему имя. Я не шепнул. Он остался целехонек. Я сгреб все в охапку и направился в кабинет.
Мы устроились с комфортом. Перидонт налил себе немного бренди, отхлебнул и удивленно приподнял брови:
– Недурно.
– Я так и думал, что вы его оцените. – Я смочил усы. – Как я понимаю, дела складываются неважно.
– Мои братья по вере – жалкие трусы. Я представил им факты и свои подозрения, но вместо энергичных действий с привлечением всей мощи Церкви они предпочли зарыть голову в песок и считать, что все обойдется. Они отменили данное мне разрешение нанять вас. Они сделали все, что было в их силах, чтобы загнать меня в угол, связать руки и заткнуть рот. Этим заячьим душам прекрасно известно, что я не могу пренебречь законом после того, как всю жизнь добивался от других его соблюдения.
– Другими словами, вы пришли, чтобы посоветовать мне забыть о деле, вместо того чтобы указать верное направление.
Перидонт улыбнулся, и в нем впервые проглянул опасный человек из легенды.
– Не совсем. Они упустили одну возможность. Они не догадались попрать мои личные права.
Я испробовал свой коронный трюк бровью. На этот раз он сработал.
– Мистер Гаррет, они забыли аннулировать мое право нанять сыщика, чтобы разобраться, скажем, в смерти Уэлсли Пиготты. Я предлагаю вам себя в качестве, как вы выражаетесь, клиента. Если попутно вы разворошите что-то еще, ну, я тут ни при чем.
Я улыбнулся ему в ответ:
– Ваш ум изворотлив, как у законника. Мне это нравится. В данном случае. – Я убрал улыбку. – Значит, мне придется искать вслепую?
– Почти. Здесь они загнали меня в угол. Вы уже знаете достаточно, чтобы понимать, насколько осторожно вам нужно действовать. Кое-что вы уже видели. Когда вы вспугнете мерзавцев, мы проведем еще одно совещание и расшевелим моих братьев быстрым решением проблемы.
Мне не нравятся такие игры. Но я улыбался. Я хотел остаться с Перидонтом в добрых отношениях. Я надеялся, что от него будет прок даже теперь, когда он занимается словесной эквилибристикой вместо того, чтобы все мне рассказать.