Страница:
«Какой ужас, – в который раз подумал Райс, прочитав о трех высших образованиях. – Хотя, с другой стороны, чем ей еще заняться, кроме как учебой, – страшна ведь как смерть!»
Девушка действительно была некрасивой, и это, наверное, мягко сказано. По мнению Алламана, она получила бы заслуженное первое место, если бы, не дай бог, в пику Красавице Вселенной выбирались бы девушки с титулом Ужас Вселенной.
В досье было сказано, что она проходила три пластические коррекции, но они почему-то не возымели действия, и она по-прежнему оставалась страшнее ядерной войны. Более-менее нормальное лицо после пластической операции вновь превращалось в то, что он видел сейчас перед собой, и никто не мог дать объяснение этому феномену. Но именно она могла добыть информацию о пропажах руды, поскольку, пусть и косвенным образом, имела дело с документами по этому вопросу.
– Ну что же, давай посмотрим, чем ты занимаешься и чем дышишь.
Смотреть оказалось нечего. За три дня личного наблюдения Райс изучил весь распорядок дня Лидии Уорвик. Он оказался скучным до невозможности. С утра на работу, вечером домой. Никаких развлечений вроде походов в ночной клуб, но оно и понятно, с таким-то лицом… Правда, было хобби, по мнению Алламана, несколько странное для девушки, – яхты. Она занималась моделированием яхт с парусами, такелажем и прочими деталями, о чем Райс даже понятия не имел.
Эти яхты он увидел собственными глазами, когда проник в ее квартиру. В целом обстановка тоже была скучной до тошноты, исключение составляли те самые яхты. Большие и маленькие, парусные и моторные, однокорпусные, катамараны и тримараны. Чего здесь только не было, и все сделано вручную, без заготовок, которые нужно лишь склеить.
– Обалдеть…
Никаких документов дома она не держала, сейф также оказался пуст, его Алламану удалось открыть без особых усилий. Там были лишь несколько сотен реалов: видимо, заначка на «черный день».
– Негусто, – пробормотал Райс, пересчитав наличность, и положил деньги обратно.
Для него все было ясно, приходило время активных действий. Другое дело, он никак не мог решить, как же ее склонить к сотрудничеству.
«Чем проще, тем лучше», – решил Алламан.
Он хотел сделать классический компромат на развратных постельных сценах. Почему-то он думал, что эту девушку можно будет поймать на подобную удочку.
Оставалась вероятность, что она просто возьмет и все расскажет СБ корпорации, как это сделала секретарша, которую вербовал его покойный предшественник.
– Постесняется…
«А если нет, и все расскажет?» – вопрошал внутренний голос.
– Тогда звездец.
Приняв решение о вербовке, Алламан начал претворять свой план в жизнь. Уходя от слежек Дяди (Райс потом решил разобраться с ним по этому поводу), он снял неподалеку от обиталища Лидии Уорвик квартиру. Оборудовал ее спецсредствами, то бишь мини-камерами для панорамной съемки.
Посмотрев на себя в зеркало, Райс решил, что для нее он слишком хорош. Он не блистал красотой, был вполне заурядным, неприметным. Случайные свидетели тут же забывали лицо Алламана. Это только в дешевых кино про шпионов агенты спецслужб выглядели секс-символами с белозубыми улыбками от уха до уха, потрясали всех женщин своими трицепсами и бицепсами. В реальности все было куда скромнее.
«С лицом нужно что-то делать», – с грустью подумал Райс.
С обреченностью смертника он достал свой «шпионский» чемоданчик. Раскрыв его и пробежав глазами по ампулам, он взял одну, потом, подумав, что одной будет мало, и для этой Уорвик он будет все равно слишком хорош, взял вторую.
«Подыхать, так с музыкой», – почему-то пришла в голову мысль.
Отбросив ее, он взял шпиц, набрал содержимое ампул и, внутренне содрогнувшись, когда игла прикоснулась к коже ввел первую дозу. Всего инъекций было десять. Десять чертовски болезненных уколов в скулы, лоб, нос, щеки и даже пара уколов в шею. Но он терпел, ведь чего только не сделаешь для выполнения задания.
Но эта боль была ничем по сравнению с той, что обрушилась на него через десять минут после начала действия препарата.
Боль была ужасающей. Райс чувствовал, как кожа на лице натянулась, словно на барабане; казалось, что еще немного, и она просто лопнет. Он уже подумал, что переборщил с дозой, и хватило бы одной ампулы, тем более что становилось трудно дышать, ведь кожа от уколов на горле тоже вздулась, сдавив его со всех сторон. Хотелось кричать, но от воя в полный голос его спасала блокировка, и вместо крика раздавались лишь громкие стоны.
Сутки, целые сутки, которые Алламану показались вечностью, он метался в кровати, пока препарат не стабилизировался. Его подмывало вколоть себе обезболивающее, но аннотация гласила, что взаимодействие этого препарата с другим может повлечь тяжелые непредсказуемые последствия, и приходилось терпеть. Уж очень он боялся непредсказуемых последствий.
Но вот острая боль стихла, и Райс, осторожно встав с кровати, еще осторожнее ощупывая по-прежнему тупо болевшее лицо, поплелся в ванную комнату смотреть на результат действия инъекций.
– О боже!!! – воскликнул он в ужасе, увидев в зеркале собственное отражение.
41
42
43
44
Девушка действительно была некрасивой, и это, наверное, мягко сказано. По мнению Алламана, она получила бы заслуженное первое место, если бы, не дай бог, в пику Красавице Вселенной выбирались бы девушки с титулом Ужас Вселенной.
В досье было сказано, что она проходила три пластические коррекции, но они почему-то не возымели действия, и она по-прежнему оставалась страшнее ядерной войны. Более-менее нормальное лицо после пластической операции вновь превращалось в то, что он видел сейчас перед собой, и никто не мог дать объяснение этому феномену. Но именно она могла добыть информацию о пропажах руды, поскольку, пусть и косвенным образом, имела дело с документами по этому вопросу.
– Ну что же, давай посмотрим, чем ты занимаешься и чем дышишь.
Смотреть оказалось нечего. За три дня личного наблюдения Райс изучил весь распорядок дня Лидии Уорвик. Он оказался скучным до невозможности. С утра на работу, вечером домой. Никаких развлечений вроде походов в ночной клуб, но оно и понятно, с таким-то лицом… Правда, было хобби, по мнению Алламана, несколько странное для девушки, – яхты. Она занималась моделированием яхт с парусами, такелажем и прочими деталями, о чем Райс даже понятия не имел.
Эти яхты он увидел собственными глазами, когда проник в ее квартиру. В целом обстановка тоже была скучной до тошноты, исключение составляли те самые яхты. Большие и маленькие, парусные и моторные, однокорпусные, катамараны и тримараны. Чего здесь только не было, и все сделано вручную, без заготовок, которые нужно лишь склеить.
– Обалдеть…
Никаких документов дома она не держала, сейф также оказался пуст, его Алламану удалось открыть без особых усилий. Там были лишь несколько сотен реалов: видимо, заначка на «черный день».
– Негусто, – пробормотал Райс, пересчитав наличность, и положил деньги обратно.
Для него все было ясно, приходило время активных действий. Другое дело, он никак не мог решить, как же ее склонить к сотрудничеству.
«Чем проще, тем лучше», – решил Алламан.
Он хотел сделать классический компромат на развратных постельных сценах. Почему-то он думал, что эту девушку можно будет поймать на подобную удочку.
Оставалась вероятность, что она просто возьмет и все расскажет СБ корпорации, как это сделала секретарша, которую вербовал его покойный предшественник.
– Постесняется…
«А если нет, и все расскажет?» – вопрошал внутренний голос.
– Тогда звездец.
Приняв решение о вербовке, Алламан начал претворять свой план в жизнь. Уходя от слежек Дяди (Райс потом решил разобраться с ним по этому поводу), он снял неподалеку от обиталища Лидии Уорвик квартиру. Оборудовал ее спецсредствами, то бишь мини-камерами для панорамной съемки.
Посмотрев на себя в зеркало, Райс решил, что для нее он слишком хорош. Он не блистал красотой, был вполне заурядным, неприметным. Случайные свидетели тут же забывали лицо Алламана. Это только в дешевых кино про шпионов агенты спецслужб выглядели секс-символами с белозубыми улыбками от уха до уха, потрясали всех женщин своими трицепсами и бицепсами. В реальности все было куда скромнее.
«С лицом нужно что-то делать», – с грустью подумал Райс.
С обреченностью смертника он достал свой «шпионский» чемоданчик. Раскрыв его и пробежав глазами по ампулам, он взял одну, потом, подумав, что одной будет мало, и для этой Уорвик он будет все равно слишком хорош, взял вторую.
«Подыхать, так с музыкой», – почему-то пришла в голову мысль.
Отбросив ее, он взял шпиц, набрал содержимое ампул и, внутренне содрогнувшись, когда игла прикоснулась к коже ввел первую дозу. Всего инъекций было десять. Десять чертовски болезненных уколов в скулы, лоб, нос, щеки и даже пара уколов в шею. Но он терпел, ведь чего только не сделаешь для выполнения задания.
Но эта боль была ничем по сравнению с той, что обрушилась на него через десять минут после начала действия препарата.
Боль была ужасающей. Райс чувствовал, как кожа на лице натянулась, словно на барабане; казалось, что еще немного, и она просто лопнет. Он уже подумал, что переборщил с дозой, и хватило бы одной ампулы, тем более что становилось трудно дышать, ведь кожа от уколов на горле тоже вздулась, сдавив его со всех сторон. Хотелось кричать, но от воя в полный голос его спасала блокировка, и вместо крика раздавались лишь громкие стоны.
Сутки, целые сутки, которые Алламану показались вечностью, он метался в кровати, пока препарат не стабилизировался. Его подмывало вколоть себе обезболивающее, но аннотация гласила, что взаимодействие этого препарата с другим может повлечь тяжелые непредсказуемые последствия, и приходилось терпеть. Уж очень он боялся непредсказуемых последствий.
Но вот острая боль стихла, и Райс, осторожно встав с кровати, еще осторожнее ощупывая по-прежнему тупо болевшее лицо, поплелся в ванную комнату смотреть на результат действия инъекций.
– О боже!!! – воскликнул он в ужасе, увидев в зеркале собственное отражение.
41
Лидия Уорвик сегодня едва смогла дождаться конца рабочего дня. Если бы было можно, то она ушла бы раньше, сославшись на плохое самочувствие, но сегодня, как назло, на работе случился натуральный, что называется, завал. Приходилось вертеться, пересчитывать и проверять данные, бежать с документами на подпись, ведь близился отчетный период, и, как ей сказали, в это время всегда стоял настоящий бедлам, неразбериха и просто хаос.
Но вот наконец часы пробили семнадцать ноль-ноль, и она выскочила из-за стола, чего с ней никогда не случалось ранее, провожаемая недоуменными и презрительными взглядами. На последние она уже давно не обращала внимания или делала вид, что не обращает, этого точно сказать никто не мог, кроме нее самой.
– Ты куда так спешишь?! – спросил один из охранников на выходе.
– Может, на свидание, красавица? – вторил ему напарник, и Лидия услышала их молодецкий гогот.
Юркнув в такси, она поспешила к тому месту, где вчера незнакомец неловким движением руки выбил из ее рук папку, и бумаги рассыпались по тротуару.
– Ради бога, простите! – извинился он и засуетился, помогая Лидии собирать документы. – Еще раз тысячу извинений…
Увидев его лицо, Уорвик отшатнулась от испуга и, пробормотав что-то невнятное, поспешила к себе домой. Весь вечер и весь следующий рабочий день этот незнакомец не выходил у нее из головы. Теперь его лицо не казалось таким ужасным, память достаточно крепко удержала его образ, а воображение смазывало черты или добавляло новые, делая его привлекательнее и желаннее.
Но какой был голос! Этот бас с легкой хрипотцой свел ее с ума. Хотелось слушать его часами. От него у Лидии мурашки бежали по спине и внизу живота приятно саднило. Она даже в два раза чаще бегала в туалет и запиралась в кабинке. И если бы в соседнюю кабинку зашел человек с острым слухом, то он услышал бы легкие стоны удовольствия.
Она страстно хотела, чтобы этот незнакомец снова возник на ее пути. Дальнейшие свои действия она представляла смутно, ведь опыта общения с мужчинами у нее было немного. В сериалах все происходило само собой, с какой-то нарочитой простотой. Но вот у нее так не получалось. Она знала, что виной всему ее уродство.
Но вчера она встретила человека, так похожего на нее, с теми же проблемами, и она подумала, что они найдут между собой общий язык…
Такси быстро домчало ее до нужного квартала. Казалось, таксист намеренно гнал свою машину на предельной скорости, делая опасные обгоны, лишь бы побыстрее избавиться от пассажирки, которую упаси господи увидеть во сне – не проснешься! Он даже зеркало поправил так, чтобы не видно было салон, чтобы ненароком не увидеть это чудище!
Взвизгнув покрышками, такси умчалось прочь, оставив Лидию посреди пешеходной дорожки. Оглядываясь, она направилась к дому. Вот место, где все случилось – столкновение и падение папки.
Она еще раз оглянулась, но так и не увидела того, кто запал ей в душу. «Ну что же, – подумала она. – Так и должно быть, не бывает таких счастливых совпадений в жизни, да еще со мной…»
Уорвик, привычно опустив голову, зашагала домой. Она встрепенулась, не веря своему счастью, услышав голос, что звучал в ее ушах целый день.
Райс Алламан вышел из такси ровно без пяти минут пять возле небоскреба «Металл-Север стил» и принялся ждать свою жертву. Вот показалась ее щуплая фигурка – привычная суетливость при поимке такси; наконец она запрыгнула в машину.
Райс тоже поймал такси.
– Вам куда, мистер-р-р?.. – протянул таксист. Улыбка медленно сползла с его лица, как только он увидел лицо пассажира.
– На пятьсот седьмую улицу.
– К-как скаж-жете.
Реакция таксиста была Алламану понятна. Тот, наверное, думал, что к нему подсел какой-нибудь маньяк-изувер и сейчас начнет кромсать его на мелкие дольки. Лицо Райса действительно было ужасным. Он считал, что все же несколько переборщил с инъекцией, но поделать было уже ничего нельзя. Приходилось работать с тем, что было.
Вообще-то в таких случаях следовало не привлекать лишних свидетелей, а пользоваться техническим обеспечением местного отделения КЕК – его транспортом, связью, агентами и другими возможностями. Но с некоторых пор Алламан не доверял местному Дяде, который, потеряв присланного агента-нелегала, пытался его найти с помощью коммуникатора и уже дважды звонил Райсу, что было с его стороны слишком опрометчиво.
– Останови здесь, – сказал Райс, протягивая таксисту деньги, и чуть не ударился головой о стекло, разделяющее водителя и пассажира, от резкого торможения. – Сдачи не надо.
– С-спасибо…
Такси умчалось прочь. А Алламан пошел навстречу объекту разработки. Вот она идет, понуро опустив голову, быстрыми шажками семеня к дому, чтобы лишний раз в нее не тыкали пальцем прохожие. Он уже сам убедился, что чувство от такого внимания очень тягостное. Но он был профессионалом и умел не обращать на это внимания, тем более что ситуация временная. Новое лицо, согласно аннотации, должно продержаться с неделю, потом еще целую неделю оно будет возвращаться к своему нормальному виду.
Впрочем, Райс считал, что недели ему вполне хватит. Он в этом лишний раз убедился, увидев в глазах девушки радость, когда он ее окликнул и поздоровался:
– Какая встреча… Здравствуйте… вы меня помните?
– Д-да, – пролепетала она. – Мы вчера столкнулись, и мои бумаги разлетелись по тротуару.
– Простите меня еще раз.
– Да ничего страшного…
– Все же я хочу загладить свою вину перед вами. Ведь я вам доставил неудобство. Давайте выпьем по чашечке кофе?
– Ну… давайте.
– Да… Меня Ульманом зовут. Ульман Шкодески, – представился Райс и протянул руку.
– Лидия Уорвик…
– Ну что, Лидия, пойдемте в кафе. Оно тут недалеко.
– Пойдемте.
Но вот наконец часы пробили семнадцать ноль-ноль, и она выскочила из-за стола, чего с ней никогда не случалось ранее, провожаемая недоуменными и презрительными взглядами. На последние она уже давно не обращала внимания или делала вид, что не обращает, этого точно сказать никто не мог, кроме нее самой.
– Ты куда так спешишь?! – спросил один из охранников на выходе.
– Может, на свидание, красавица? – вторил ему напарник, и Лидия услышала их молодецкий гогот.
Юркнув в такси, она поспешила к тому месту, где вчера незнакомец неловким движением руки выбил из ее рук папку, и бумаги рассыпались по тротуару.
– Ради бога, простите! – извинился он и засуетился, помогая Лидии собирать документы. – Еще раз тысячу извинений…
Увидев его лицо, Уорвик отшатнулась от испуга и, пробормотав что-то невнятное, поспешила к себе домой. Весь вечер и весь следующий рабочий день этот незнакомец не выходил у нее из головы. Теперь его лицо не казалось таким ужасным, память достаточно крепко удержала его образ, а воображение смазывало черты или добавляло новые, делая его привлекательнее и желаннее.
Но какой был голос! Этот бас с легкой хрипотцой свел ее с ума. Хотелось слушать его часами. От него у Лидии мурашки бежали по спине и внизу живота приятно саднило. Она даже в два раза чаще бегала в туалет и запиралась в кабинке. И если бы в соседнюю кабинку зашел человек с острым слухом, то он услышал бы легкие стоны удовольствия.
Она страстно хотела, чтобы этот незнакомец снова возник на ее пути. Дальнейшие свои действия она представляла смутно, ведь опыта общения с мужчинами у нее было немного. В сериалах все происходило само собой, с какой-то нарочитой простотой. Но вот у нее так не получалось. Она знала, что виной всему ее уродство.
Но вчера она встретила человека, так похожего на нее, с теми же проблемами, и она подумала, что они найдут между собой общий язык…
Такси быстро домчало ее до нужного квартала. Казалось, таксист намеренно гнал свою машину на предельной скорости, делая опасные обгоны, лишь бы побыстрее избавиться от пассажирки, которую упаси господи увидеть во сне – не проснешься! Он даже зеркало поправил так, чтобы не видно было салон, чтобы ненароком не увидеть это чудище!
Взвизгнув покрышками, такси умчалось прочь, оставив Лидию посреди пешеходной дорожки. Оглядываясь, она направилась к дому. Вот место, где все случилось – столкновение и падение папки.
Она еще раз оглянулась, но так и не увидела того, кто запал ей в душу. «Ну что же, – подумала она. – Так и должно быть, не бывает таких счастливых совпадений в жизни, да еще со мной…»
Уорвик, привычно опустив голову, зашагала домой. Она встрепенулась, не веря своему счастью, услышав голос, что звучал в ее ушах целый день.
Райс Алламан вышел из такси ровно без пяти минут пять возле небоскреба «Металл-Север стил» и принялся ждать свою жертву. Вот показалась ее щуплая фигурка – привычная суетливость при поимке такси; наконец она запрыгнула в машину.
Райс тоже поймал такси.
– Вам куда, мистер-р-р?.. – протянул таксист. Улыбка медленно сползла с его лица, как только он увидел лицо пассажира.
– На пятьсот седьмую улицу.
– К-как скаж-жете.
Реакция таксиста была Алламану понятна. Тот, наверное, думал, что к нему подсел какой-нибудь маньяк-изувер и сейчас начнет кромсать его на мелкие дольки. Лицо Райса действительно было ужасным. Он считал, что все же несколько переборщил с инъекцией, но поделать было уже ничего нельзя. Приходилось работать с тем, что было.
Вообще-то в таких случаях следовало не привлекать лишних свидетелей, а пользоваться техническим обеспечением местного отделения КЕК – его транспортом, связью, агентами и другими возможностями. Но с некоторых пор Алламан не доверял местному Дяде, который, потеряв присланного агента-нелегала, пытался его найти с помощью коммуникатора и уже дважды звонил Райсу, что было с его стороны слишком опрометчиво.
– Останови здесь, – сказал Райс, протягивая таксисту деньги, и чуть не ударился головой о стекло, разделяющее водителя и пассажира, от резкого торможения. – Сдачи не надо.
– С-спасибо…
Такси умчалось прочь. А Алламан пошел навстречу объекту разработки. Вот она идет, понуро опустив голову, быстрыми шажками семеня к дому, чтобы лишний раз в нее не тыкали пальцем прохожие. Он уже сам убедился, что чувство от такого внимания очень тягостное. Но он был профессионалом и умел не обращать на это внимания, тем более что ситуация временная. Новое лицо, согласно аннотации, должно продержаться с неделю, потом еще целую неделю оно будет возвращаться к своему нормальному виду.
Впрочем, Райс считал, что недели ему вполне хватит. Он в этом лишний раз убедился, увидев в глазах девушки радость, когда он ее окликнул и поздоровался:
– Какая встреча… Здравствуйте… вы меня помните?
– Д-да, – пролепетала она. – Мы вчера столкнулись, и мои бумаги разлетелись по тротуару.
– Простите меня еще раз.
– Да ничего страшного…
– Все же я хочу загладить свою вину перед вами. Ведь я вам доставил неудобство. Давайте выпьем по чашечке кофе?
– Ну… давайте.
– Да… Меня Ульманом зовут. Ульман Шкодески, – представился Райс и протянул руку.
– Лидия Уорвик…
– Ну что, Лидия, пойдемте в кафе. Оно тут недалеко.
– Пойдемте.
42
Кафе под названием «Три поросенка» Лидии понравилось, особенно внутри. Помещение было разделено на три части. Одна была выложена декоративным кирпичом, другая декорирована соломой. Третья – какая-то глинобитка.
Ульман провел ее в «соломенную» часть. Здесь, имитируя свечи, горели небольшие лампочки. Создавался полумрак. Оградки из прутьев разделяли столики, создавая интимную обстановку.
Здесь Уорвик расслабилась оттого, что ее никто не видел и не показывал пальцем, поднимая на смех, без стеснения комментируя ее внешность.
Подошел официант.
– Чего желаете, господа? – спросил он в полупоклоне и только сейчас увидел внешность посетителей.
Алламан наблюдал за его довольно примечательной реакцией. Глаза официанта стали невероятно круглыми, рот чуть раскрылся, и бедняга что-то неразборчиво прохрипел.
– Две чашки кофе и по пирожному, – сделал заказ Райс и переспросил у Лидии: – Как вы относитесь к пирожным?
– Положительно… – ответила она, глядя на своего спутника влюбленными глазами, не замечая ничего вокруг.
«Значит, полдела сделано, – подумал Райс. – Осталось доделать вторую часть…»
Мысленно Алламан обратился к богам, прося у них, чтобы они дали ему сил на выполнение этой второй части, и чтобы все произошло без досадных конфузов. Ведь даже не у каждого профессионального жиголо, привыкшего ко всякому, орган встанет на такое диво. Что уж говорить о нем, грешном? Правда, есть еще всякие таблетки…
– Ну чего встал? Неси… – рыкнул Райс, отгоняя от себя тяжелые мысли.
– Да, сэр… Простите, сэр, – опомнился официант и убежал за заказом.
Бидли убежал и, протянув бумажку с заказом, страшным шепотом, показывая пальцем куда-то себе за спину, сказал своему приятелю:
– Приколись, Крэг, там два гоблина сидят! Натуральные гоблины!!!
– Да ладно тебе…
– Опять обкурился, Бидли?! – обвиняюще спросил управляющий, подошедший неслышно сзади. – Где же ты успеваешь, сволочь такая, а?
– Я не обкурился, мистер Зольц! Просто…
– Заткнись. Крэг, возьми его заказ и отнеси за столик… Какой столик?
– Девятый, мистер Зольц.
– За девятый столик.
– Хорошо, сэр.
Крэг подхватил поднос с негустым заказом и ушел к девятому столику. Послышался какой-то лязг, потом падение, вскрики и проклятья в адрес нерасторопных официантов, у которых незнамо откуда растут руки. Зольц уже и не знал, что делать, когда с красным кругом под глазом, обещавшим в будущем перерасти в смачный синяк, вернулся Крэг.
– Что там произошло, Крэг?
– Простите, мистер Зольц… эти… гоблины, по-другому и не скажешь… в общем, я нечаянно уронил на них их заказ.
– Растяпа. Дались вам эти гоблины.
Управляющий поспешил к столику, где произошел неприятный инцидент. Нужно было его уладить, чтобы не возникло скандала.
– Бидли, неси бутылку шампанского, а ты… а ты не появляйся мня на глаза.
– Да, мистер Зольц, – виновато опустив голову, сказал Крэг.
Зольц с бутылкой шампанского появился у девятого столика. При виде посетителей глаза его непроизвольно широко распахнулись, также непроизвольно отвисла челюсть. На их одежде темными пятнами обозначились следы разлитого кофе, а на столе были размазаны в лепешки раздавленные пирожные. Управляющий быстро взял себя в руки.
– Мэм… сэр… – раскланялся он, – простите моего официанта за криворукость. Примите в качестве извинения бутылку шампанского, а вот карта на бесплатный обед в нашем заведении.
– Ладно… – сказал гоблин-мужчина, беря в руки шампанское «Союз нерушимый» по сто пятьдесят реалов за бутылку. – Извинения приняты. Не будете ли вы так любезны вызвать такси?
– О, конечно! – быстро закивал головой Зольц, видя, что скандала не будет и репутация «Трех поросят» не пострадает. – Я сейчас же подгоню служебную машину, и она довезет вас в любое указанное место в пределах города… и… даже за городом, совершенно бесплатно.
– Хорошо. Давай служебную…
Ульман провел ее в «соломенную» часть. Здесь, имитируя свечи, горели небольшие лампочки. Создавался полумрак. Оградки из прутьев разделяли столики, создавая интимную обстановку.
Здесь Уорвик расслабилась оттого, что ее никто не видел и не показывал пальцем, поднимая на смех, без стеснения комментируя ее внешность.
Подошел официант.
– Чего желаете, господа? – спросил он в полупоклоне и только сейчас увидел внешность посетителей.
Алламан наблюдал за его довольно примечательной реакцией. Глаза официанта стали невероятно круглыми, рот чуть раскрылся, и бедняга что-то неразборчиво прохрипел.
– Две чашки кофе и по пирожному, – сделал заказ Райс и переспросил у Лидии: – Как вы относитесь к пирожным?
– Положительно… – ответила она, глядя на своего спутника влюбленными глазами, не замечая ничего вокруг.
«Значит, полдела сделано, – подумал Райс. – Осталось доделать вторую часть…»
Мысленно Алламан обратился к богам, прося у них, чтобы они дали ему сил на выполнение этой второй части, и чтобы все произошло без досадных конфузов. Ведь даже не у каждого профессионального жиголо, привыкшего ко всякому, орган встанет на такое диво. Что уж говорить о нем, грешном? Правда, есть еще всякие таблетки…
– Ну чего встал? Неси… – рыкнул Райс, отгоняя от себя тяжелые мысли.
– Да, сэр… Простите, сэр, – опомнился официант и убежал за заказом.
Бидли убежал и, протянув бумажку с заказом, страшным шепотом, показывая пальцем куда-то себе за спину, сказал своему приятелю:
– Приколись, Крэг, там два гоблина сидят! Натуральные гоблины!!!
– Да ладно тебе…
– Опять обкурился, Бидли?! – обвиняюще спросил управляющий, подошедший неслышно сзади. – Где же ты успеваешь, сволочь такая, а?
– Я не обкурился, мистер Зольц! Просто…
– Заткнись. Крэг, возьми его заказ и отнеси за столик… Какой столик?
– Девятый, мистер Зольц.
– За девятый столик.
– Хорошо, сэр.
Крэг подхватил поднос с негустым заказом и ушел к девятому столику. Послышался какой-то лязг, потом падение, вскрики и проклятья в адрес нерасторопных официантов, у которых незнамо откуда растут руки. Зольц уже и не знал, что делать, когда с красным кругом под глазом, обещавшим в будущем перерасти в смачный синяк, вернулся Крэг.
– Что там произошло, Крэг?
– Простите, мистер Зольц… эти… гоблины, по-другому и не скажешь… в общем, я нечаянно уронил на них их заказ.
– Растяпа. Дались вам эти гоблины.
Управляющий поспешил к столику, где произошел неприятный инцидент. Нужно было его уладить, чтобы не возникло скандала.
– Бидли, неси бутылку шампанского, а ты… а ты не появляйся мня на глаза.
– Да, мистер Зольц, – виновато опустив голову, сказал Крэг.
Зольц с бутылкой шампанского появился у девятого столика. При виде посетителей глаза его непроизвольно широко распахнулись, также непроизвольно отвисла челюсть. На их одежде темными пятнами обозначились следы разлитого кофе, а на столе были размазаны в лепешки раздавленные пирожные. Управляющий быстро взял себя в руки.
– Мэм… сэр… – раскланялся он, – простите моего официанта за криворукость. Примите в качестве извинения бутылку шампанского, а вот карта на бесплатный обед в нашем заведении.
– Ладно… – сказал гоблин-мужчина, беря в руки шампанское «Союз нерушимый» по сто пятьдесят реалов за бутылку. – Извинения приняты. Не будете ли вы так любезны вызвать такси?
– О, конечно! – быстро закивал головой Зольц, видя, что скандала не будет и репутация «Трех поросят» не пострадает. – Я сейчас же подгоню служебную машину, и она довезет вас в любое указанное место в пределах города… и… даже за городом, совершенно бесплатно.
– Хорошо. Давай служебную…
43
Инцидент в кафе, как ни странно, сыграл Райсу Алламану на руку, и он, быстро оценив все выгоды, даже не стал раздувать скандал, хотя можно было бы и повеселиться. Машина довезла парочку до названного Райсом адреса – на снятую квартиру, так что Лидия даже не успела ничего возразить.
– Но я в таком виде… – наконец сказала она, когда машина остановилась.
– Я могу… – заикнулся было водитель на тот счет, что мог бы отвезти мисс домой, но, встретившись взглядом с Алламаном, быстро умолк.
– Ничего страшного, – сказал Райс. – У меня приведешь себя в порядок, и я вызову такси.
– Ну ладно…
Алламан поднялся со своей спутницей на лифте на нужный этаж и пригласил ее в свою квартиру. Здесь тоже царил полумрак.
– Дальше по коридору и направо – ванная комната.
– Хорошо.
– Прими душ.
Уорвик на это лишь кивнула, а Райс поспешил на кухню. Нужно было все подготовить; конечно, аппаратура была готова, но нужно было добавить пару штрихов: например, поменять бутылку с шампанским, поставив ту, что им дали в кафе.
Послышался шум воды, и Алламан удовлетворительно кивнул. И стал быстро переодеваться, меняя запачканную одежду.
Через полчаса из ванной вышла Лидия, уже в выстиранной и высушенной одежде.
– Мне пора… – сказала она, стесняясь.
Райс понял все правильно – уходить она не хотела, да и выпускать ее из квартиры Райс никак не мог, иначе пришлось бы начинать все заново.
– Куда вы так спешите? – спросил он, проводя ее на кухню, где был накрыт стол. – Как раз шампанское есть…
– Ну…
– Давайте.
Алламан быстро взял бутылку и аккуратно открыл ее, без выстрела и брызг. Быстрым и отточенным движением он наполнил бокалы.
– За знакомство, – произнес первый тост Райс и поднял бокал с пузырящимся содержимым.
– За знакомство…
Дальше все пошло по накатанной. Тосты, разговоры и под конец Райc даже выпил с Уорвик на брудершафт. Правда, что с ним в этот момент творилось, он никому и никогда не расскажет (его чуть не вырвало при поцелуе, что не слишком профессионально).
Объемистая бутылка была распита. Как в анекдоте: когда некрасивая девушка становится привлекательной, нужно бросать пить, так и сейчас под воздействием шампанского Лидия перестала ему казаться кошмаром наяву, да и шампанское закончилось.
С другой стороны, Алламан почувствовал, что таблетками для поддержания стояка, возможно, пользоваться не придется.
Захмелевшую Лидию Райc отвел в спальню, где она уже сама повисла у него на шее, так что долгих уговоров, которых он так опасался, не случилось. Даже наоборот…
В связи с этим Алламану даже вспомнилась дурацкая, пошлая рэповая песенка, слышанная им еще в детстве. Тогда он жутко покраснел, будучи наивным ребенком. Теперь лишь усмехнулся прозвучавшим в голове словам:
Возня в постели продолжалась довольно долго и, как в той же песенке говорилось, он очень устал, но она этого никак не хотела понять. Лидия Уорвик, дорвавшись до мечты, наслаждалась ею на полную катушку. Она была неутомима, и лишь под утро они заснули крепким сном.
Проснувшись, Райс Алламан обнаружил, что девушки в квартире нет. «Аллилуйя, братья!» – вознес он хвалу богам, потому как, несмотря на весь опыт, не знал, как вести себя с Лидией, останься она в его квартире. Немного подумав, он признался самому себе, что его психика не выдержала бы поцелуя на прощание. Ночь была следствием принятого алкоголя, а сейчас он был трезв как стеклышко. Да и ночью спиртное довольно быстро выветрилось, и он держался лишь на одном профессионализме.
На кухне он нашел записку Лидии. Та оставила ему свой номер и адрес, по которому она живет (который Райс уже знал).
Скомкав листок бумаги, Алламан подпалил его зажигалкой и нервно закурил. Он курил одну сигарету за другой до тех пор, пока не кончилась вся пачка. Смяв ее, он пошел в зал, где стоял терминал, на носитель которого записалось все, что происходило в спальне этой ночью.
Он вдруг с ужасом подумал, что сделал что-то не так, что ничего на носитель не записалось, и ему вновь придется провести ночь любви с этой Уорвик, но, быстро открыв нужный файл, он успокоился. Все было в норме.
Понимая, что от просмотра вчерашнего не увернуться, приняв убойную дозу кофе, он засел за терминал. Теперь нужно было смонтировать фильм. Ежесекундно морщась от увиденного (заснято все было в лучшем виде, качество тоже не подкачало), Райс отбирал нужные куски, снятые с разных камер, и соединял их в нужной последовательности.
Он даже подумал, что, не стань он шпиком, стал бы киномонтажером. Впрочем, тут же отмахнулся от этого, зная, что слишком уж любит риск, и за эту любовь приходилось расплачиваться, например, как сейчас.
Час работы – и фильм смонтирован. Были выбраны самые пикантные сцены, самые извращенные позиции, каких, по правде говоря, было немало, и от которых Райса снова чуть не вырвало.
– Ужас.
«Что ж, в крайнем случае на этом можно будет заработать, – критически оценив свой фильм, подумал Алламан. – Особые ценители дадут хорошие деньги за такое…»
Думать об этом больше не хотелось и, скопировав фильм на диск, он банально напился до беспамятства. Последней отчетливой его мыслью была мысль, что эскулапам КЕК от психиатрии придется хорошенько постараться, чтобы нейтрализовать воспоминания о сегодняшней ночи.
– Но я в таком виде… – наконец сказала она, когда машина остановилась.
– Я могу… – заикнулся было водитель на тот счет, что мог бы отвезти мисс домой, но, встретившись взглядом с Алламаном, быстро умолк.
– Ничего страшного, – сказал Райс. – У меня приведешь себя в порядок, и я вызову такси.
– Ну ладно…
Алламан поднялся со своей спутницей на лифте на нужный этаж и пригласил ее в свою квартиру. Здесь тоже царил полумрак.
– Дальше по коридору и направо – ванная комната.
– Хорошо.
– Прими душ.
Уорвик на это лишь кивнула, а Райс поспешил на кухню. Нужно было все подготовить; конечно, аппаратура была готова, но нужно было добавить пару штрихов: например, поменять бутылку с шампанским, поставив ту, что им дали в кафе.
Послышался шум воды, и Алламан удовлетворительно кивнул. И стал быстро переодеваться, меняя запачканную одежду.
Через полчаса из ванной вышла Лидия, уже в выстиранной и высушенной одежде.
– Мне пора… – сказала она, стесняясь.
Райс понял все правильно – уходить она не хотела, да и выпускать ее из квартиры Райс никак не мог, иначе пришлось бы начинать все заново.
– Куда вы так спешите? – спросил он, проводя ее на кухню, где был накрыт стол. – Как раз шампанское есть…
– Ну…
– Давайте.
Алламан быстро взял бутылку и аккуратно открыл ее, без выстрела и брызг. Быстрым и отточенным движением он наполнил бокалы.
– За знакомство, – произнес первый тост Райс и поднял бокал с пузырящимся содержимым.
– За знакомство…
Дальше все пошло по накатанной. Тосты, разговоры и под конец Райc даже выпил с Уорвик на брудершафт. Правда, что с ним в этот момент творилось, он никому и никогда не расскажет (его чуть не вырвало при поцелуе, что не слишком профессионально).
Объемистая бутылка была распита. Как в анекдоте: когда некрасивая девушка становится привлекательной, нужно бросать пить, так и сейчас под воздействием шампанского Лидия перестала ему казаться кошмаром наяву, да и шампанское закончилось.
С другой стороны, Алламан почувствовал, что таблетками для поддержания стояка, возможно, пользоваться не придется.
Захмелевшую Лидию Райc отвел в спальню, где она уже сама повисла у него на шее, так что долгих уговоров, которых он так опасался, не случилось. Даже наоборот…
В связи с этим Алламану даже вспомнилась дурацкая, пошлая рэповая песенка, слышанная им еще в детстве. Тогда он жутко покраснел, будучи наивным ребенком. Теперь лишь усмехнулся прозвучавшим в голове словам:
Вот и сейчас Райсу даже не нужно было ничего придумывать, все за него делала Лидия. Опыта у нее было ноль, но все компенсировалось желанием и звериным напором. Алламану лишь приходилось маленько корректировать ее позы, чтобы получились нужные ракурсы, ведь их снимали статичные камеры, а не в порностудии, где нужные кадры выбирал шастающий туда-сюда оператор.
…Но вдруг, на утре,
Ока завелась,
Ну и минуты через три
Мне целиком отдалась,
Она делала то,
Чего я даже не знал,
И я уже пожалел,
Что ей о сексе рассказал…[1]
Возня в постели продолжалась довольно долго и, как в той же песенке говорилось, он очень устал, но она этого никак не хотела понять. Лидия Уорвик, дорвавшись до мечты, наслаждалась ею на полную катушку. Она была неутомима, и лишь под утро они заснули крепким сном.
Проснувшись, Райс Алламан обнаружил, что девушки в квартире нет. «Аллилуйя, братья!» – вознес он хвалу богам, потому как, несмотря на весь опыт, не знал, как вести себя с Лидией, останься она в его квартире. Немного подумав, он признался самому себе, что его психика не выдержала бы поцелуя на прощание. Ночь была следствием принятого алкоголя, а сейчас он был трезв как стеклышко. Да и ночью спиртное довольно быстро выветрилось, и он держался лишь на одном профессионализме.
На кухне он нашел записку Лидии. Та оставила ему свой номер и адрес, по которому она живет (который Райс уже знал).
Скомкав листок бумаги, Алламан подпалил его зажигалкой и нервно закурил. Он курил одну сигарету за другой до тех пор, пока не кончилась вся пачка. Смяв ее, он пошел в зал, где стоял терминал, на носитель которого записалось все, что происходило в спальне этой ночью.
Он вдруг с ужасом подумал, что сделал что-то не так, что ничего на носитель не записалось, и ему вновь придется провести ночь любви с этой Уорвик, но, быстро открыв нужный файл, он успокоился. Все было в норме.
Понимая, что от просмотра вчерашнего не увернуться, приняв убойную дозу кофе, он засел за терминал. Теперь нужно было смонтировать фильм. Ежесекундно морщась от увиденного (заснято все было в лучшем виде, качество тоже не подкачало), Райс отбирал нужные куски, снятые с разных камер, и соединял их в нужной последовательности.
Он даже подумал, что, не стань он шпиком, стал бы киномонтажером. Впрочем, тут же отмахнулся от этого, зная, что слишком уж любит риск, и за эту любовь приходилось расплачиваться, например, как сейчас.
Час работы – и фильм смонтирован. Были выбраны самые пикантные сцены, самые извращенные позиции, каких, по правде говоря, было немало, и от которых Райса снова чуть не вырвало.
– Ужас.
«Что ж, в крайнем случае на этом можно будет заработать, – критически оценив свой фильм, подумал Алламан. – Особые ценители дадут хорошие деньги за такое…»
Думать об этом больше не хотелось и, скопировав фильм на диск, он банально напился до беспамятства. Последней отчетливой его мыслью была мысль, что эскулапам КЕК от психиатрии придется хорошенько постараться, чтобы нейтрализовать воспоминания о сегодняшней ночи.
44
Технической поддержки местного отделения КЕК не хватало. Приходилось ждать Лидию в такси, нервируя водителя. Он курил, вместо того чтобы сидеть в собственной машине, ни о чем не думая. Диск с порнофильмом лежал у Райса в кармане. Он хотел проводить Лидию снова к себе домой и показать эти художества, а потом заставить ее работать на себя, чтобы она раздобыла для него кое-какие документы.
Все это было очень рискованным. Во все времена к информации, полученной в результате шантажа, доверия было мало. Завербованный человек мог просто сфальсифицировать данные, и это было никак не проверить, не говоря уже о том, что он мог остаться верным компании и доложить обо всем в СБ.
Если случится последнее, то Алламану придется хорошо побегать, чтобы не стать третьим, кому свернут башку.
«В-третьих, она может быть приманкой, – подумал Райс. – Но тут уже в любом случае ничего не изменить. Можно лишь свернуть операцию».
Но сворачивать Алламан ничего не собирался, его подгонял азарт, он уже, что называется, закусил удила и намеревался довести дело до конца.
На пороге показалась Лидия Уорвик, она махнула рукой, подзывая такси.
– Давай к ней, – сказал Райс, показав на девушку. Стекла-перегородки в этой машине не имелось.
– А?! – вскрикнул таксист от неожиданности и отшатнулся, будто его хотели задушить.
– Езжай, говорю. Нужно ее подобрать…
– П-понял.
Машина подкатила к клиентке.
– Привет, – поздоровался Алламан, открывая дверцу и приглашая Уорвик сесть рядом с ним, что она и сделала с удовольствием.
– Здравствуй. Я так рада…
«Будешь еще больше рада…» – подумал Райс. И в его мозгу словно что-то щелкнуло. В одну секунду он поменял все свои планы. Шантаж – дело, конечно, надежное, но он решил сыграть еще тоньше. Чтобы быть уверенным в полученной информации на все сто процентов.
И эта тонкая игра – любовь. Ради любви, светлой и чистой, люди готовы на все. Ради любви они могут свернуть горы. А если вдобавок эта любовь сулит личное благополучие, то…
Ну а если не получится с любовью, то показать дискетку он всегда успеет…
– В «Три поросенка», – сказал Райс таксисту, протягивая деньги, чтобы не дергался.
– К-конечно, – уже откровенно заикался таксист, когда к одному уроду подсела не менее уродливая подруга.
– Может, не нужно, Ульман?.. – попросила Лидия. – В прошлый раз там…
– Ничего, дорогая… – ответил Алламан, прижав к себе спутницу, отчего та вся затрепетала. – В конце концов, не пропадать же бесплатной карте. А мы там закажем столько всего, чтобы в следующий раз были аккуратнее. Оттянемся на полную катушку!
– И то правда, – уже весело согласилась Уорвик. – Будут знать!
В кафе «Три поросенка» им были явно не рады, особенно после обильного заказа. Но официанты послушно суетились с подобострастными улыбками, принося заказанные блюда. А Райс с Лидией развлекались, требуя самые дорогие и сложные в приготовлении яства.
Наевшись до отвала, они под злобным взглядом управляющего, обедневшего на более чем пятьсот реалов, вышли на свежий воздух.
Райс нес какую-то чушь, рассказывая придумываемую на ходу историю жизни. Расспрашивал о жизни Уорвик, и та рассказывала о себе все без утайки. Где родилась, как училась, чем занимается.
Помявшись, рассказала о своей болезни, которая называлась константус имаджес и заключалась в том, что гены не давали изменяться внешности девушки, «вспоминая» свой прежний вид после пластических операций, они его восстанавливали с завидным упорством. И теперь она зарабатывает деньги на очередную операцию.
– Вот такая у меня беда, – сказала она, закончив рассказ. – Один случай на сто миллионов. И этим случаем оказалась я. А с тобой что произошло?
Райс наврал про аллергию, которая у него вдруг обнаружилась. Доктора, не зная, в чем, собственно, дело, порекомендовали ему сменить обстановку и прописали отдых. И он здесь.
Незаметно они вот так пешком добрались до дома Райса. Скрепя сердце он понял, что сегодня все же придется провести с ней еще одну ночь.
«Если надо для Родины, то сделаем», – с долей сарказма подумал Алламан.
Все это было очень рискованным. Во все времена к информации, полученной в результате шантажа, доверия было мало. Завербованный человек мог просто сфальсифицировать данные, и это было никак не проверить, не говоря уже о том, что он мог остаться верным компании и доложить обо всем в СБ.
Если случится последнее, то Алламану придется хорошо побегать, чтобы не стать третьим, кому свернут башку.
«В-третьих, она может быть приманкой, – подумал Райс. – Но тут уже в любом случае ничего не изменить. Можно лишь свернуть операцию».
Но сворачивать Алламан ничего не собирался, его подгонял азарт, он уже, что называется, закусил удила и намеревался довести дело до конца.
На пороге показалась Лидия Уорвик, она махнула рукой, подзывая такси.
– Давай к ней, – сказал Райс, показав на девушку. Стекла-перегородки в этой машине не имелось.
– А?! – вскрикнул таксист от неожиданности и отшатнулся, будто его хотели задушить.
– Езжай, говорю. Нужно ее подобрать…
– П-понял.
Машина подкатила к клиентке.
– Привет, – поздоровался Алламан, открывая дверцу и приглашая Уорвик сесть рядом с ним, что она и сделала с удовольствием.
– Здравствуй. Я так рада…
«Будешь еще больше рада…» – подумал Райс. И в его мозгу словно что-то щелкнуло. В одну секунду он поменял все свои планы. Шантаж – дело, конечно, надежное, но он решил сыграть еще тоньше. Чтобы быть уверенным в полученной информации на все сто процентов.
И эта тонкая игра – любовь. Ради любви, светлой и чистой, люди готовы на все. Ради любви они могут свернуть горы. А если вдобавок эта любовь сулит личное благополучие, то…
Ну а если не получится с любовью, то показать дискетку он всегда успеет…
– В «Три поросенка», – сказал Райс таксисту, протягивая деньги, чтобы не дергался.
– К-конечно, – уже откровенно заикался таксист, когда к одному уроду подсела не менее уродливая подруга.
– Может, не нужно, Ульман?.. – попросила Лидия. – В прошлый раз там…
– Ничего, дорогая… – ответил Алламан, прижав к себе спутницу, отчего та вся затрепетала. – В конце концов, не пропадать же бесплатной карте. А мы там закажем столько всего, чтобы в следующий раз были аккуратнее. Оттянемся на полную катушку!
– И то правда, – уже весело согласилась Уорвик. – Будут знать!
В кафе «Три поросенка» им были явно не рады, особенно после обильного заказа. Но официанты послушно суетились с подобострастными улыбками, принося заказанные блюда. А Райс с Лидией развлекались, требуя самые дорогие и сложные в приготовлении яства.
Наевшись до отвала, они под злобным взглядом управляющего, обедневшего на более чем пятьсот реалов, вышли на свежий воздух.
Райс нес какую-то чушь, рассказывая придумываемую на ходу историю жизни. Расспрашивал о жизни Уорвик, и та рассказывала о себе все без утайки. Где родилась, как училась, чем занимается.
Помявшись, рассказала о своей болезни, которая называлась константус имаджес и заключалась в том, что гены не давали изменяться внешности девушки, «вспоминая» свой прежний вид после пластических операций, они его восстанавливали с завидным упорством. И теперь она зарабатывает деньги на очередную операцию.
– Вот такая у меня беда, – сказала она, закончив рассказ. – Один случай на сто миллионов. И этим случаем оказалась я. А с тобой что произошло?
Райс наврал про аллергию, которая у него вдруг обнаружилась. Доктора, не зная, в чем, собственно, дело, порекомендовали ему сменить обстановку и прописали отдых. И он здесь.
Незаметно они вот так пешком добрались до дома Райса. Скрепя сердце он понял, что сегодня все же придется провести с ней еще одну ночь.
«Если надо для Родины, то сделаем», – с долей сарказма подумал Алламан.