Страница:
– Что дальше?
– Дальше мне нужны деньги.
– Как вы рассчитываете их получить?
– Вы лучше думайте быстрее, черт бы вас побрал, или вы не выйдете отсюда. Первой пулей я оторву вам член, вторая вонзится в солнечное сплетение. Может, скорая помощь успеет, и вы останетесь живы. Но всю оставшуюся жизнь вы проведете в инвалидном кресле, и писать вам придется сидя.
Не было похоже, что Олбрайт испугался.
– Ваши предложения?
– Предлагать должны вы. Даю вам одну минуту.
– Гм.
– Мне нечего терять, Олбрайт. Я нажму курок. Можете мне поверить!
– Вас арестуют.
– Возможно, но коль меня будут судить за убийство вице-адмирала, всем будет наплевать на то, что я отстрелил член коммунистическому шпиону. Кто знает, не исключено, что сделав это, я заслужу снисхождение. У вас сорок секунд.
– Кто знает. Действительно, кто знает, – размышлял Олбрайт.
– Тридцать секунд.
– Тихо. Я думаю, – Он глубоко вздохнул, затем шумно выдохнул. – Посмотрите налево. Через стойку. Там сидит парень в майке Калифорнийского университета. Взгляните на его руку.
Чад неохотно посмотрел налево, затем повернулся к Олбрайту. Человек с другой стороны стойки с любопытством наблюдал за ним. Джуди взглянул еще раз.
Тот человек держал пистолет, нацеленный прямо на него.
– Я пришел не один. Если вы спустите крючок, второго выстрела он сделать не даст.
Джуди с явной неохотой снова посмотрел в ту сторону. Похоже, настоящий пистолет, автоматический, и тот человек держит его низко, прячась от Джуди за соседа. Парень с пистолетом смотрел ему прямо в глаза.
– Вот так, – продолжал Харлан Олбрайт. – Сейчас вы сделаете вот что. Положите ваш пистолет обратно в сумку. Мы пройдем к моей машине – да, я действительно на машине. Вставим диск в портативный компьютер и проверим. Если там действительно файл «Афины», я отдам вам деньги. Если нет, пожмем друг другу руки и пойдем каждый своей дорогой.
– Лучше я пристрелю вас тут.
– Как вы изволили заметить, я могу остаться в живых. А вы уж точно нет. Выбирайте.
– Я разорен. У меня ничего нет. Они… – Он проглотил комок. По его лицу текли слезы. – Они вычистили файл. Все было подстроено. Там ничего нет, кроме титульных страниц тридцати документов, каждый на одной странице. Честно. Я принес то, что вы заказывали. Я в отчаянии. Мне нужны деньги.
Олбрайт кивнул:
– Понимаю.
– Послушайте, мистер, – взмолился Чад. – Я вам предлагаю кое-что. Титульные страницы ведь чего-то стоят. Дайте мне пятнадцать зеленых. И все! Пятнадцать вшивых долларов. – Он зарыдал.
– Не дам. – Олбрайт осмотрелся. Посетители оглядывались на Джуди. Пора сматываться. Олбрайт достал бумажник и бросил на стол все деньги, которые там были. – Тут примерно сто сорок. Возьмите.
Джуди схватил бумажки. Он сгреб их левой рукой, затем полез под стол.
– Я достаю сумку. Вот, – он протянул дискету. – Возьмите. Мне она не нужна.
– Желаю удачи, – произнес Олбрайт, встал и направился к выходу, а Джуди с дискетой в руках ошеломленно глядел ему вслед. Когда Олбрайт вышел в дверь, человек с пистолетом последовал за ним.
Джуди уронил голову на стол.
– Мистер, – услышал он чей-то голос. – Мистер, вам надо уйти, – настойчиво продолжал тот. – Вам нельзя тут оставаться.
Глава 28
– Дальше мне нужны деньги.
– Как вы рассчитываете их получить?
– Вы лучше думайте быстрее, черт бы вас побрал, или вы не выйдете отсюда. Первой пулей я оторву вам член, вторая вонзится в солнечное сплетение. Может, скорая помощь успеет, и вы останетесь живы. Но всю оставшуюся жизнь вы проведете в инвалидном кресле, и писать вам придется сидя.
Не было похоже, что Олбрайт испугался.
– Ваши предложения?
– Предлагать должны вы. Даю вам одну минуту.
– Гм.
– Мне нечего терять, Олбрайт. Я нажму курок. Можете мне поверить!
– Вас арестуют.
– Возможно, но коль меня будут судить за убийство вице-адмирала, всем будет наплевать на то, что я отстрелил член коммунистическому шпиону. Кто знает, не исключено, что сделав это, я заслужу снисхождение. У вас сорок секунд.
– Кто знает. Действительно, кто знает, – размышлял Олбрайт.
– Тридцать секунд.
– Тихо. Я думаю, – Он глубоко вздохнул, затем шумно выдохнул. – Посмотрите налево. Через стойку. Там сидит парень в майке Калифорнийского университета. Взгляните на его руку.
Чад неохотно посмотрел налево, затем повернулся к Олбрайту. Человек с другой стороны стойки с любопытством наблюдал за ним. Джуди взглянул еще раз.
Тот человек держал пистолет, нацеленный прямо на него.
– Я пришел не один. Если вы спустите крючок, второго выстрела он сделать не даст.
Джуди с явной неохотой снова посмотрел в ту сторону. Похоже, настоящий пистолет, автоматический, и тот человек держит его низко, прячась от Джуди за соседа. Парень с пистолетом смотрел ему прямо в глаза.
– Вот так, – продолжал Харлан Олбрайт. – Сейчас вы сделаете вот что. Положите ваш пистолет обратно в сумку. Мы пройдем к моей машине – да, я действительно на машине. Вставим диск в портативный компьютер и проверим. Если там действительно файл «Афины», я отдам вам деньги. Если нет, пожмем друг другу руки и пойдем каждый своей дорогой.
– Лучше я пристрелю вас тут.
– Как вы изволили заметить, я могу остаться в живых. А вы уж точно нет. Выбирайте.
– Я разорен. У меня ничего нет. Они… – Он проглотил комок. По его лицу текли слезы. – Они вычистили файл. Все было подстроено. Там ничего нет, кроме титульных страниц тридцати документов, каждый на одной странице. Честно. Я принес то, что вы заказывали. Я в отчаянии. Мне нужны деньги.
Олбрайт кивнул:
– Понимаю.
– Послушайте, мистер, – взмолился Чад. – Я вам предлагаю кое-что. Титульные страницы ведь чего-то стоят. Дайте мне пятнадцать зеленых. И все! Пятнадцать вшивых долларов. – Он зарыдал.
– Не дам. – Олбрайт осмотрелся. Посетители оглядывались на Джуди. Пора сматываться. Олбрайт достал бумажник и бросил на стол все деньги, которые там были. – Тут примерно сто сорок. Возьмите.
Джуди схватил бумажки. Он сгреб их левой рукой, затем полез под стол.
– Я достаю сумку. Вот, – он протянул дискету. – Возьмите. Мне она не нужна.
– Желаю удачи, – произнес Олбрайт, встал и направился к выходу, а Джуди с дискетой в руках ошеломленно глядел ему вслед. Когда Олбрайт вышел в дверь, человек с пистолетом последовал за ним.
Джуди уронил голову на стол.
– Мистер, – услышал он чей-то голос. – Мистер, вам надо уйти, – настойчиво продолжал тот. – Вам нельзя тут оставаться.
Глава 28
– У сенатора Дюкена есть копия вашего личного дела.
– Что-о? Как она к нему попала?
Капитан 3-го ранга Роб Найт пожал плечами.
– Это известно одному Богу, а он не скажет. Что в вашем послужном списке может оказаться выигрышным для него?
– Понятия не имею, – пробормотал Джейк Графтон.
– Он может использовать что угодно, а может, и не сделает этого. Но он проговорился помощнику своего коллеги, рассчитывая, что вам это станет известно и вы испугаетесь.
– Ну и тип.
– Это игры на кубок высшей лиги, Графтон. И перед вами будет выступать этот сдвинутый Сэмюэль Доджерс, сразу после министра обороны и адмирала Данедина.
– Он играет в русскую рулетку. Доджерс – это гений с кругозором навозного жука.
– Он явно ведет к тому, чтобы потопить А-12. Насколько я понял из разговоров помощников сенаторов, считается, что коль «Афина» вносит такие революционные изменения в технику боя, ее необходимо изготовить и испытать прежде, чем давать флоту малозаметные самолеты, а значит, не закупать ни тот, ни другой прототип. Тогда «Консолидейтед» сможет участвовать в новом конкурсе на более традиционную конструкцию самолета с максимальным использованием возможностей «Афины». Утверждают, что традиционная конструкция, для которой единственным прикрытием будет служить «Афина», сэкономит правительству миллиарды долларов.
– И с этим он собирается подъехать к Каплинджеру?
– Нет. Он намерен дать выступить Каплинджеру и Данедину, потом выжать все, что можно, из Доджерса и вывалить все это вам на голову в надежде, что вы взорветесь.
– У него есть сторонники?
– Пока нет. Многие выжидают, куда ветер подует, так что вопрос повис в воздухе. Мы протащили А-12 через сенат и палату представителей до появления «Афины», но в свете последних событий и огромного дефицита бюджета любой способ экономии денег выглядит привлекательным.
Джейк знал, о каких событиях говорит Найт. Советы при Михаиле Горбачеве отказались от претензий на мировое господство, и это эхом отдавалось в столицах всего мира. Горбачев уверенно становился самой популярной личностью на планете, затмевая всех рок-звезд, спортсменов и, в некоторых случаях, самого Господа Бога.
Холодная война, по заявлению некоторых комментаторов и политиков, преследовавших собственные цели, кончилась. Как бы там ни было, ощущение коренных перемен в «империи зла» оказывало заметное влияние на внутреннюю и внешнюю политику каждой из демократических стран Запада, в первую очередь Соединенных Штатов.
Оба офицера все утро обсуждали смету затрат на А-12, основанную на оптимальной схеме поставок. Любое предложение, сводившееся к тому, чтобы продлить службу А-6 на несколько лет больше планируемого срока, было связано со все возраставшей стоимостью обслуживания и ремонта стареющих фюзеляжей. Эти затраты также были учтены. Наконец, любое предложение о разработке какой-то новой конструкции означало опять-таки еще большие затраты по сравнению с программой А-12, и аннулировать ее – значило выбросить на ветер громадную сумму уже истраченных денег.
После ленча Найт, сотрудник управления законодательных процедур и работники из группы Джейка собрались в конференц-зале и проиграли заседание комитета Конгресса. Целый день они терзали Джейка. Вконец измученный, к пяти часам он уже не мог говорить.
– Капитан Графтон слушает.
– Это Луис Камачо. У вас работает некий Роберт Э. Таркингтон?
– Что он еще натворил? – Таркингтон сегодня участвовал в репетиции слушаний и не очень старался. Сердце у него явно не лежало к этой комедии.
– Во-первых, его нет дома. Его машина стоит перед жилым зданием в Морнингсайде, и он, видимо, сидит в ней. В этом доме живет капитан Джуди. Он мешает нашей слежке.
– Так прогоните его.
– Это могло бы вызвать осложнения. Я понимаю, что у него есть основания злиться на Джуди, учитывая, что произошло с его женой пару месяцев назад. Возможно, он вооружен. Если так, мы можем арестовать его за незаконное ношение оружия, что вряд ли сослужит хорошую службу его флотской карьере.
– Разумеется. Что, если я заберу его оттуда?
– Был бы вам очень обязан. Запишите адрес. – Камачо продиктовал его, попрощался и повесил трубку.
Кэлли вопросительно взглянула на Джейка.
– Дамы, не хотите прокатиться перед сном? Давайте поедим кефирное мороженое.
Через пять минут бурной деятельности дамы были готовы. Джейк проехал через центр Вашингтона, изобиловавший памятниками, и оказался на Сьютленд-парк. Эми и Кэлли давали ему указания, заглядывая в карту. Один раз они заблудились, но, наконец, нашли нужную улицу.
Хотя был уже десятый час, только начинало темнеть. От асфальта еще отдавало жаром, во дворах продолжали бегать дети. Там и сям под фонарями гоняли мяч.
– Сейчас лучшее время суток, – заметил Джейк, когда они стояли у светофора и слушали поп-музыку из открытых окон машины, набитой подростками.
Через шесть кварталов Кэлли сказала:
– Кажется, этот дом, вон там, левее.
– Поищи-ка Бабуна, – предложил Джейк Эми. – Он сидит в одной из этих машин.
– Зачем? – поинтересовалась Эми.
– Спроси его. Смотри повнимательнее.
Машина Бабуна стояла за полквартала от подъезда дома. Виднелась только макушка лейтенанта, когда Джейк подъехал, а Эми визжала и показывала на него пальцем. Джейк обернулся и остановился рядом с машиной Бабуна. Не выключая двигателя, он вышел.
Окно у Бабуна было опущено. Он невидящим взглядом уставился на Джейка.
– Мы едем кушать кефирное мороженое. Давай с нами.
– Как вы…
– Запри свою тачку и садись в нашу.
– Господи, КАГ, я…
Джейк открыл дверцу водителя и придержал ее ногой.
– Поехали. Я тебе приказываю.
Бабун поднял стекла и запер машину.
– Давай на заднее сиденье. – Бабун послушно уселся рядом с Эми. Она приветствовала его, как старого друга.
– Как Рита? – спросила она.
– Поправляется, – ответил Бабун. – А вы как, миссис Графтон?
– Замечательно, Бабун. Какой сорт кефирного мороженого ты любишь?
– Любой, – пробормотал Таркингтон, по-прежнему ничего не понимая.
– Зачем ты сидел здесь? – спросила Эми, обняв Бабуна за шею. – Ты же не здесь живешь?
– Ждал одного человека. Он не пришел.
– Вот оно что! – Эми задумалась. – Когда можно повидать Риту?
– В любое время, когда захочешь.
– Слушай, сейчас только девять часов, – сказал Джейк, обернувшись к Кэлли. – Вы завтра не идете в школу, аристократки. Поехали в Бетесду, посмотрим, может, Рита еще не спит. Как ты считаешь, Бабун?
– Конечно, капитан, конечно.
Они заехали в универмаг у выезда на кольцевую дорогу и купили кефирное мороженое. Всем по палочке. Когда Эми залезла обратно в машину, Бабун спросил Джейка:
– Как вы узнали, что я здесь?
– Мне позвонили из ФБР. Они не хотят, чтобы ты был там.
Молодой человек рассвирепел:
– Это общественное место. И я не видел, чтобы кто-нибудь из них крутился там в ожидании кого-то.
– Так вот, они там есть. Они видели тебя, записали номер машины, вычислили, кто ты, и позвонили мне. Им не хотелось арестовывать тебя за незаконное ношение оружия.
У Бабуна опустились плечи.
– Ты должен жить своей жизнью, – мягко заметила Кэлли, – своей и Риты. Ведь ты часть ее жизни.
– Поехали к ней, – предложил Джейк и пошел к машине.
Таркингтон сидел молча, пока Эми беспрерывно болтала, слизывая мороженое.
Заговорил он лишь тогда, когда женщина в приемном покое госпиталя отрезала:
– Приемные часы закончены, лейтенант.
– Я знаю, но я ее муж. Это мои родные, они только что прилетели с Западного побережья. Мы пройдем тихонько и долго там не пробудем. – Бабун подмигнул женщине и расплылся в самой обольстительной улыбке.
– Не думаю, что от короткого посещения в неположенное время будет большой вред. Раз такие близкие родственники…
– Бабун, – спросила Эми в лифте, – зачем ты солгал этой даме?
– На самом деле я не солгал, – пояснил Бабун. – Ты же видела, я подмигнул ей, и она поняла, что вы не мои родственники, что я просто привел благовидный предлог для незначительного нарушения правил. Если я расскажу тебе сказку про фей, лягушек и спящих принцесс, ты же поймешь, что это неправда, а значит, я не лгу тебе, так? Я просто рассказываю сказку.
– Ну… – Эми, наморщив лоб, пыталась постигнуть логику Бабуна.
– Я так и знал, что ты поймешь, сестричка, – сказал Бабун, когда дверь лифта открылась. Он провел их по коридору в палату Риты.
Рита спала, когда они вошли на цыпочках.
– Может, пойдем. Пусть спит, – предложила Кэлли. Бабун нагнулся и прошептал ее имя. Веки у нее задрожали. Тогда он поцеловал ее в щеку.
– У тебя гости, милая.
– О, Кэлли! Эми! Капитан Графтон! Вот радость. Как здорово, что вы пришли.
– Нас привел Бабун, – пояснила Эми. – Он соврал даме на входе. Сказал, что мы его родственники. – Она подмигнула, а Кэлли закатила глаза от возмущения.
Через полчаса Джейк настоял, что пора уходить. Он вел свою семью по коридору, пока Бабун прощался с Ритой. Эми явно хотела спать и слишком громко тараторила, Кэлли попыталась приструнить ее, а та заливалась еще пуще. Джейк взял девочку за плечи и увел в машину.
Кэлли начала увещевать Бабуна:
– Ты себе сидишь в машине в Морнингсайде, а тесть и теща одни дома. Неужели тебе не стыдно?
– Ну…
– Когда Риту выпишут из госпиталя, обязательно привези ее к нам на море.
– Конечно. Обязательно, миссис Графтон.
Вернувшись в Морнингсайд, Джейк поставил машину у тротуара и проводил Бабуна к его автомобилю. Джейк подождал, пока Бабун отопрет дверцу, а затем сказал:
– У тебя красивая жена, интересная работа и вся жизнь впереди. А ты хочешь все испортить, сидя здесь и поджидая человека, чтобы убить его.
– Вы же знаете, что он сделал с Ритой.
– Да. И если бы тебе удалось влепить в него пулю, последствия для нее оказались бы гораздо хуже, чем эта авария. Ты своими руками добил бы ее. Не смей так поступать с ней.
– Слушаюсь, сэр. – Бабун пожал руку Джейку, сел в машину и опустил окно.
– Спасибо, КАГ…
– Жизнь хороша, парень. Не порть ее себе сам.
– … за кефирное мороженое. – Бабун завел двигатель и включил фары.
– Спокойной ночи, Бабун.
– Спокойной ночи, сэр.
Как только Джейк стронул свою машину с места, Эми растянулась на заднем сиденье. Убедившись, что она спит, Джейк сказал Кэлли:
– У адмирала Генри была записная книжка.
Он рассказал ей то, что узнал от Камачо: психиатр Кэлли передавал Генри то, что она рассказывала ему на сеансах.
– О Джейк. – Она прикусила губу. – Я, наверное, напишу жалобу в медицинскую ассоциацию.
– Он только пытался помочь Генри.
– Будь он проклят.
Джейк взглянул на нее. Она сидела выпрямившись, сжав кулаки.
Он заговорил. Рассказал о «Минотавре», о Чаде Джуди и Луисе Камачо, о русском шпионе. Пока они пересекали реку Анакостия, ехали по Саут-Кэпитолстрит, ползли в прохладном вечернем воздухе по Индепенденс-авеню мимо Музея авиации и космонавтики, он рассказывал ей обо всем, что знал. Она внимательно слушала. Они остановились на Двадцать третьей стрит у мемориала Линкольна и наблюдали, как толпа даже в такое позднее время идет мимо Стены ветеранов.
Вдруг она спросила:
– Камачо рассказал шпиону о Джуди?
– Ему нужно было, чтобы что-то произошло.
– Что ты имеешь в виду?
– Что-то и произошло. Джуди пытался похитить файл «Афины» и при бегстве убил адмирала Генри.
– Нет, не так, – убежденно возразила она. – Генри приказал заменить файл, удалить из него документы. Ты об этом знал – все имевшие допуск знали. Камачо, видимо, предупредил Генри.
– Но если Камачо знаком с советским шпионом и разговаривает с ним, почему он не арестует его?
– Он расставляет сети, чтобы что-то произошло. Что-то с участием шпиона и «Минотавра». И оно еще не произошло.
– Сегодня первым выпустят Доджерса. Дюкен справится с ним примерно за час. Он намерен слегка расспросить его о технической стороне «Афины», затем расхвалит до небес как гения, равного Эдисону, Беллу и Эйнштейну. Таков его план, – заговорщически подмигнул Найт.
– Вам это нравится, правда?
– Это самый настоящий театр. Ставкой служат деньги – материнское молоко политики, причем огромные деньги. А актеры, играющие в нем, – это политики, являющие собой, вне всякого сомнения, низшую форму разумной жизни. Шарлатаны, фигляры, лжецы, лицемеры – они готовы на все, лишь бы еще один срок остаться у власти или даже увидеть хвалебную статью в местной газетке. Если их всех собрать и хорошенько потрясти, порядочности не наберется даже на наперсток.
– Не все же они такие, – попытался возразить Джейк. Найт сокрушенно махнул рукой:
– Возможно.
– Когда мне заходить?
– Вы будете присутствовать на представлении с Доджерсом. Выступите после него. Обычно на этот цирк не пускают посторонних, но я упросил кое-кого выписать два пропуска. – Он показал их и один вручил Джейку.
Они вышли на улицу и направились в Библиотеку Конгресса. В гигантском фойе на втором этаже они нашли в углу скамейку и просмотрели документы, на которые в случае необходимости будет ссылаться Джейк.
Через полчаса Джейк заявил, что он готов, и сложил документы в кейс, прикованный цепочкой к его запястью.
– Нервничаете?
– Ну да. В желудке у меня, как…
– Ну, это естественно. Я видел вице-адмиралов, которые шли на это представление, как на виселицу.
– Жаль адмирала Генри.
– Жаль. Как вы думаете, они поймают Джуди?
– Он выплывет сам рано или поздно.
– Что вы скажете, если вас спросят о нем?
– Правду. Вот увидите.
– Только не раздражайтесь. Если чего-то не помните, так и скажите. И не дергайтесь, когда будете искать документы. Они все окажутся на месте – я вам помогу.
Еще пять минут они болтали на разные темы – о своей службе, об общих знакомых, о кораблях, на которых служили. Наконец, Найт сказал:
– Пора.
Они перешли улицу и, миновав лимузины и машины конгрессменов, выстроившиеся у фасада Капитолия, по мраморным ступеням поднялись в ротонду.
Это место кишело туристами, стоявшими группами человек по тридцать и больше; щелкали фотоаппараты, экскурсоводы пытались перекричать этот гул, и шум эхом отдавался в огромном фойе наверху. Двое морских офицеров в синих мундирах пробились через толпу и свернули направо, мимо ряда статуй, в главный коридор.
– Готовы? – спросил Найт.
– Давайте сперва сходим в туалет.
– Неплохая мысль. – Найт спросил у охранника, где ближайший туалет.
Когда они стояли плечом к плечу у писсуаров, Найт задумчиво произнес:
– Вы только подумайте, сколько великих людей облегчалось здесь: сенаторы, конгрессмены, генералы, миллиардеры, короли. Сразу ощущаешь собственное ничтожество, правда?
Зал, в котором проходили слушания, разочаровал Джейка. Он ожидал, что это будет просторное помещение, роскошное, как дворец, а он оказался ничем не примечательной скучной комнатой без окон, нуждавшейся в побелке и плохо освещенной. Они с Найтом уселись у задней стены и наблюдали, как заходят народные избранники. Те шушукались друг с другом и рассаживались за длинным столом на помосте, заметно возвышавшемся над залом. Зашел Дюкен, кивнул Джейку и положил кейс рядом с председательской трибуной в центре помоста. Потом он начал пожимать руки политикам, перебрасываясь с ними словами.
– Похоже, этому не будет конца, – прошептал Найт.
– Они будут пожимать руки и целовать младенцев даже на собственных похоронах, – согласился Джейк.
Доджерс даже не оглядывался по сторонам, когда его ввели в зал двое, как решил Джейк, помощников сенаторов. Они усадили его за свидетельский столик и сами сели рядом.
Взглянув на часы, Дюкен занял председательское место.
– По взаимному согласию открываю совместное заседание подкомитетов сената и палаты представителей по делам вооруженных сил. Рассматриваются проекты малозаметных самолетов. Доктор Доджерс, как я понимаю, вы вызваны сюда повесткой. Пожалуйста, отдайте ее секретарю и назовите свое полное имя.
– Сэмюэль Бруклин Доджерс.
– Это его настоящее имя? – спросил один из конгрессменов Дюкена, который переадресовал вопрос Доджерсу.
– Да. Я официально изменил имя несколько лет назад.
– Желаете ли вы сделать заявление подкомитету?
– Да.
Дюкен удивился:
– Оно в письменной форме? У вас есть экземпляры?
– Нет, сэр. Я хочу только сделать несколько предварительных замечаний.
– Давайте. У вас пять минут.
– Как вам известно, я изобрел устройство для подавления радиолокационных сигналов. Военно-морские силы США приобрели на него лицензию и ставят на производство под кодовым наименованием «Афина». Я тесно сотрудничал с представителями флота при разработке моего изобретения и должен сказать, они приложили немало усилий, как и я. Мое изобретение делает радиолокацию устаревшей, оно делает ее бесполезной, что произведет революцию в военном деле. Я считаю свое изобретение величайшим орудием в руках Господа, когда-либо явленным роду человеческому. Оно дает Соединенным Штатам неоспоримое военное преимущество, что позволит нам привести мир к новому Царству Божьему здесь, на земле. Мы можем раз и навсегда потребовать, чтобы нечестивые страны…
Сенатор Дюкен прервал оратора, видя, что его коллеги начинают перешептываться.
– Прошу придерживаться темы сегодняшнего обсуждения, доктор Доджерс.
– Хорошо, сэр. «Афина» позволит нам обратить евреев, мусульман и язычников в богобоязненных, праведных христиан, которые не станут затевать войны или…
– Доктор Доджерс, – резко прервал его Дюкен, – я настаиваю. Наш подкомитет сегодня рассматривает не только ваше изобретение. У нас мало времени. Кроме вас, мы должны заслушать еще одного свидетеля. – Дюкен указал на Джейка. Доджерс впервые оглянулся и заметил его. – Приступим к вопросам, если вы не возражаете.
– Еще одно, сэр. Флотский офицер, который отвечает за «Афину», капитан 1-го ранга Джейк Графтон, сегодня здесь. Вот он сидит у той стены. Я хочу заявить здесь, что он безбожный грешник, непристойный богохульник и агент Сатаны. Я жаловался флотскому командованию и нескольким членам Конгресса и ничего не добился. Я человек Божий и человек мира. Я не могу дальше работать с этим…
Дюкен стукнул молотком:
– Время истекло! Благодарю вас, доктор Доджерс. Приступим к вопросам.
Помощники начали что-то быстро шептать на ухо Доджерсу. Дюкен не спешил.
Когда Доджерс вроде бы успокоился, Дюкен задал ему несколько простых вопросов об «Афине»: что это такое, как она действует, каковы ее предположительные характеристики и так далее.
– Доктор Доджерс, устройство «Афина» должно обязательно устанавливаться на малозаметном самолете?
– Нет, сэр. Его можно ставить на любом самолете, не обязательно изготовленном по технологии «стелс». Оно будет действовать на корабле, на доме, на танке, на грузовике – на любом объекте, обладающем свойствами отражать радиолокационное излучение на некоторых частотах, которые можно заложить в память компьютера с целью их подавления.
Когда Дюкен исчерпал свои вопросы, он предоставил слово другим членам комитета. Первым встал председатель комитета палаты представителей по делам вооруженных сил, конгрессмен Делман Ричардсон из Калифорнии.
– Как я понимаю, доктор, вы убеждены, что ваше устройство можно поставить на производство с небольшими затратами и в короткие сроки?
– Да, сэр.
– И оно будет работать? Будет делать то, что вы утверждаете?
– Да. Именно так. Оно не допустит радиолокационного обнаружения объекта.
– И, если я правильно понял ваше заявление, мы сможем использовать наше военное превосходство для обращения народов мира в христианство?
Поднялся невообразимый шум: Дюкен требовал отвести вопрос, как не относящийся к делу, а все члены подкомитета пытались говорить одновременно.
Суть спора была в том, вправе ли члены от палаты представителей задавать вопросы, которые они задали бы, если бы не согласились на совместное с сенаторами заседание. Пока продолжалась эта юридическая баталия, Роб Найт шепнул Джейку:
– Самое интересное шоу в городе.
Под угрозой ухода представителей нижней палаты с заседания Дюкен сдался.
Доджерсу было позволено свободно изложить свои взгляды на религию, грех и сатанинские козни со стороны всех меньшинств, какие он только мог припомнить.
Дюкен держится как мужчина, подумал Джейк. Ему-то следовало знать, что может получиться. Другим же законодателям явно не нравилось происходящее: они считали оскорбительным то, что им приходится выслушивать бредовые тирады Доджерса.
Наконец, ко всеобщему удовлетворению, Доджерсу заткнули рот и отправили за дверь. После десятиминутного перерыва настала очередь Джейка. Взирая снизу на сидевших на возвышении конгрессменов, он сразу же понял, какое психологическое преимущество дает инквизиторам то, что они находятся сверху.
– Вы хотите что-либо заявить? – спросил Дюкен после анкетных вопросов.
– Нет, сэр.
В зале послышались смешки. Хорошее начало, подумал Джейк.
Секретарь комитета раздал экземпляры отчета Джейка и начал задавать вопросы по его содержанию – страница за страницей, вывод за выводом. На это ушел остаток утра.
– Что-о? Как она к нему попала?
Капитан 3-го ранга Роб Найт пожал плечами.
– Это известно одному Богу, а он не скажет. Что в вашем послужном списке может оказаться выигрышным для него?
– Понятия не имею, – пробормотал Джейк Графтон.
– Он может использовать что угодно, а может, и не сделает этого. Но он проговорился помощнику своего коллеги, рассчитывая, что вам это станет известно и вы испугаетесь.
– Ну и тип.
– Это игры на кубок высшей лиги, Графтон. И перед вами будет выступать этот сдвинутый Сэмюэль Доджерс, сразу после министра обороны и адмирала Данедина.
– Он играет в русскую рулетку. Доджерс – это гений с кругозором навозного жука.
– Он явно ведет к тому, чтобы потопить А-12. Насколько я понял из разговоров помощников сенаторов, считается, что коль «Афина» вносит такие революционные изменения в технику боя, ее необходимо изготовить и испытать прежде, чем давать флоту малозаметные самолеты, а значит, не закупать ни тот, ни другой прототип. Тогда «Консолидейтед» сможет участвовать в новом конкурсе на более традиционную конструкцию самолета с максимальным использованием возможностей «Афины». Утверждают, что традиционная конструкция, для которой единственным прикрытием будет служить «Афина», сэкономит правительству миллиарды долларов.
– И с этим он собирается подъехать к Каплинджеру?
– Нет. Он намерен дать выступить Каплинджеру и Данедину, потом выжать все, что можно, из Доджерса и вывалить все это вам на голову в надежде, что вы взорветесь.
– У него есть сторонники?
– Пока нет. Многие выжидают, куда ветер подует, так что вопрос повис в воздухе. Мы протащили А-12 через сенат и палату представителей до появления «Афины», но в свете последних событий и огромного дефицита бюджета любой способ экономии денег выглядит привлекательным.
Джейк знал, о каких событиях говорит Найт. Советы при Михаиле Горбачеве отказались от претензий на мировое господство, и это эхом отдавалось в столицах всего мира. Горбачев уверенно становился самой популярной личностью на планете, затмевая всех рок-звезд, спортсменов и, в некоторых случаях, самого Господа Бога.
Холодная война, по заявлению некоторых комментаторов и политиков, преследовавших собственные цели, кончилась. Как бы там ни было, ощущение коренных перемен в «империи зла» оказывало заметное влияние на внутреннюю и внешнюю политику каждой из демократических стран Запада, в первую очередь Соединенных Штатов.
Оба офицера все утро обсуждали смету затрат на А-12, основанную на оптимальной схеме поставок. Любое предложение, сводившееся к тому, чтобы продлить службу А-6 на несколько лет больше планируемого срока, было связано со все возраставшей стоимостью обслуживания и ремонта стареющих фюзеляжей. Эти затраты также были учтены. Наконец, любое предложение о разработке какой-то новой конструкции означало опять-таки еще большие затраты по сравнению с программой А-12, и аннулировать ее – значило выбросить на ветер громадную сумму уже истраченных денег.
После ленча Найт, сотрудник управления законодательных процедур и работники из группы Джейка собрались в конференц-зале и проиграли заседание комитета Конгресса. Целый день они терзали Джейка. Вконец измученный, к пяти часам он уже не мог говорить.
* * *
Кэлли читала Эми рассказ на сон грядущий, когда зазвонил телефон. Девочка бросилась к аппарату, затем передала трубку Джейку.– Капитан Графтон слушает.
– Это Луис Камачо. У вас работает некий Роберт Э. Таркингтон?
– Что он еще натворил? – Таркингтон сегодня участвовал в репетиции слушаний и не очень старался. Сердце у него явно не лежало к этой комедии.
– Во-первых, его нет дома. Его машина стоит перед жилым зданием в Морнингсайде, и он, видимо, сидит в ней. В этом доме живет капитан Джуди. Он мешает нашей слежке.
– Так прогоните его.
– Это могло бы вызвать осложнения. Я понимаю, что у него есть основания злиться на Джуди, учитывая, что произошло с его женой пару месяцев назад. Возможно, он вооружен. Если так, мы можем арестовать его за незаконное ношение оружия, что вряд ли сослужит хорошую службу его флотской карьере.
– Разумеется. Что, если я заберу его оттуда?
– Был бы вам очень обязан. Запишите адрес. – Камачо продиктовал его, попрощался и повесил трубку.
Кэлли вопросительно взглянула на Джейка.
– Дамы, не хотите прокатиться перед сном? Давайте поедим кефирное мороженое.
Через пять минут бурной деятельности дамы были готовы. Джейк проехал через центр Вашингтона, изобиловавший памятниками, и оказался на Сьютленд-парк. Эми и Кэлли давали ему указания, заглядывая в карту. Один раз они заблудились, но, наконец, нашли нужную улицу.
Хотя был уже десятый час, только начинало темнеть. От асфальта еще отдавало жаром, во дворах продолжали бегать дети. Там и сям под фонарями гоняли мяч.
– Сейчас лучшее время суток, – заметил Джейк, когда они стояли у светофора и слушали поп-музыку из открытых окон машины, набитой подростками.
Через шесть кварталов Кэлли сказала:
– Кажется, этот дом, вон там, левее.
– Поищи-ка Бабуна, – предложил Джейк Эми. – Он сидит в одной из этих машин.
– Зачем? – поинтересовалась Эми.
– Спроси его. Смотри повнимательнее.
Машина Бабуна стояла за полквартала от подъезда дома. Виднелась только макушка лейтенанта, когда Джейк подъехал, а Эми визжала и показывала на него пальцем. Джейк обернулся и остановился рядом с машиной Бабуна. Не выключая двигателя, он вышел.
Окно у Бабуна было опущено. Он невидящим взглядом уставился на Джейка.
– Мы едем кушать кефирное мороженое. Давай с нами.
– Как вы…
– Запри свою тачку и садись в нашу.
– Господи, КАГ, я…
Джейк открыл дверцу водителя и придержал ее ногой.
– Поехали. Я тебе приказываю.
Бабун поднял стекла и запер машину.
– Давай на заднее сиденье. – Бабун послушно уселся рядом с Эми. Она приветствовала его, как старого друга.
– Как Рита? – спросила она.
– Поправляется, – ответил Бабун. – А вы как, миссис Графтон?
– Замечательно, Бабун. Какой сорт кефирного мороженого ты любишь?
– Любой, – пробормотал Таркингтон, по-прежнему ничего не понимая.
– Зачем ты сидел здесь? – спросила Эми, обняв Бабуна за шею. – Ты же не здесь живешь?
– Ждал одного человека. Он не пришел.
– Вот оно что! – Эми задумалась. – Когда можно повидать Риту?
– В любое время, когда захочешь.
– Слушай, сейчас только девять часов, – сказал Джейк, обернувшись к Кэлли. – Вы завтра не идете в школу, аристократки. Поехали в Бетесду, посмотрим, может, Рита еще не спит. Как ты считаешь, Бабун?
– Конечно, капитан, конечно.
Они заехали в универмаг у выезда на кольцевую дорогу и купили кефирное мороженое. Всем по палочке. Когда Эми залезла обратно в машину, Бабун спросил Джейка:
– Как вы узнали, что я здесь?
– Мне позвонили из ФБР. Они не хотят, чтобы ты был там.
Молодой человек рассвирепел:
– Это общественное место. И я не видел, чтобы кто-нибудь из них крутился там в ожидании кого-то.
– Так вот, они там есть. Они видели тебя, записали номер машины, вычислили, кто ты, и позвонили мне. Им не хотелось арестовывать тебя за незаконное ношение оружия.
У Бабуна опустились плечи.
– Ты должен жить своей жизнью, – мягко заметила Кэлли, – своей и Риты. Ведь ты часть ее жизни.
– Поехали к ней, – предложил Джейк и пошел к машине.
Таркингтон сидел молча, пока Эми беспрерывно болтала, слизывая мороженое.
Заговорил он лишь тогда, когда женщина в приемном покое госпиталя отрезала:
– Приемные часы закончены, лейтенант.
– Я знаю, но я ее муж. Это мои родные, они только что прилетели с Западного побережья. Мы пройдем тихонько и долго там не пробудем. – Бабун подмигнул женщине и расплылся в самой обольстительной улыбке.
– Не думаю, что от короткого посещения в неположенное время будет большой вред. Раз такие близкие родственники…
– Бабун, – спросила Эми в лифте, – зачем ты солгал этой даме?
– На самом деле я не солгал, – пояснил Бабун. – Ты же видела, я подмигнул ей, и она поняла, что вы не мои родственники, что я просто привел благовидный предлог для незначительного нарушения правил. Если я расскажу тебе сказку про фей, лягушек и спящих принцесс, ты же поймешь, что это неправда, а значит, я не лгу тебе, так? Я просто рассказываю сказку.
– Ну… – Эми, наморщив лоб, пыталась постигнуть логику Бабуна.
– Я так и знал, что ты поймешь, сестричка, – сказал Бабун, когда дверь лифта открылась. Он провел их по коридору в палату Риты.
Рита спала, когда они вошли на цыпочках.
– Может, пойдем. Пусть спит, – предложила Кэлли. Бабун нагнулся и прошептал ее имя. Веки у нее задрожали. Тогда он поцеловал ее в щеку.
– У тебя гости, милая.
– О, Кэлли! Эми! Капитан Графтон! Вот радость. Как здорово, что вы пришли.
– Нас привел Бабун, – пояснила Эми. – Он соврал даме на входе. Сказал, что мы его родственники. – Она подмигнула, а Кэлли закатила глаза от возмущения.
Через полчаса Джейк настоял, что пора уходить. Он вел свою семью по коридору, пока Бабун прощался с Ритой. Эми явно хотела спать и слишком громко тараторила, Кэлли попыталась приструнить ее, а та заливалась еще пуще. Джейк взял девочку за плечи и увел в машину.
Кэлли начала увещевать Бабуна:
– Ты себе сидишь в машине в Морнингсайде, а тесть и теща одни дома. Неужели тебе не стыдно?
– Ну…
– Когда Риту выпишут из госпиталя, обязательно привези ее к нам на море.
– Конечно. Обязательно, миссис Графтон.
Вернувшись в Морнингсайд, Джейк поставил машину у тротуара и проводил Бабуна к его автомобилю. Джейк подождал, пока Бабун отопрет дверцу, а затем сказал:
– У тебя красивая жена, интересная работа и вся жизнь впереди. А ты хочешь все испортить, сидя здесь и поджидая человека, чтобы убить его.
– Вы же знаете, что он сделал с Ритой.
– Да. И если бы тебе удалось влепить в него пулю, последствия для нее оказались бы гораздо хуже, чем эта авария. Ты своими руками добил бы ее. Не смей так поступать с ней.
– Слушаюсь, сэр. – Бабун пожал руку Джейку, сел в машину и опустил окно.
– Спасибо, КАГ…
– Жизнь хороша, парень. Не порть ее себе сам.
– … за кефирное мороженое. – Бабун завел двигатель и включил фары.
– Спокойной ночи, Бабун.
– Спокойной ночи, сэр.
Как только Джейк стронул свою машину с места, Эми растянулась на заднем сиденье. Убедившись, что она спит, Джейк сказал Кэлли:
– У адмирала Генри была записная книжка.
Он рассказал ей то, что узнал от Камачо: психиатр Кэлли передавал Генри то, что она рассказывала ему на сеансах.
– О Джейк. – Она прикусила губу. – Я, наверное, напишу жалобу в медицинскую ассоциацию.
– Он только пытался помочь Генри.
– Будь он проклят.
Джейк взглянул на нее. Она сидела выпрямившись, сжав кулаки.
Он заговорил. Рассказал о «Минотавре», о Чаде Джуди и Луисе Камачо, о русском шпионе. Пока они пересекали реку Анакостия, ехали по Саут-Кэпитолстрит, ползли в прохладном вечернем воздухе по Индепенденс-авеню мимо Музея авиации и космонавтики, он рассказывал ей обо всем, что знал. Она внимательно слушала. Они остановились на Двадцать третьей стрит у мемориала Линкольна и наблюдали, как толпа даже в такое позднее время идет мимо Стены ветеранов.
Вдруг она спросила:
– Камачо рассказал шпиону о Джуди?
– Ему нужно было, чтобы что-то произошло.
– Что ты имеешь в виду?
– Что-то и произошло. Джуди пытался похитить файл «Афины» и при бегстве убил адмирала Генри.
– Нет, не так, – убежденно возразила она. – Генри приказал заменить файл, удалить из него документы. Ты об этом знал – все имевшие допуск знали. Камачо, видимо, предупредил Генри.
– Но если Камачо знаком с советским шпионом и разговаривает с ним, почему он не арестует его?
– Он расставляет сети, чтобы что-то произошло. Что-то с участием шпиона и «Минотавра». И оно еще не произошло.
* * *
В пятницу в семь утра Джейк и Роб Найт встретились в пирожковой на Индепенденс-авеню, в двух кварталах от Капитолия. Пока они за крохотным столиком в углу поглощали пирожки с тертым сыром и пили кофе, Найт рассказывал Джейку, что говорили Ройс Каплинджер и вице-адмирал Данедин на совместном вчерашнем заседании подкомитетов сената и палаты представителей по делам вооруженных сил. Никто не задавал вопросов о гибели вице-адмирала Генри и о Чаде Джуди, потому что до Каплинджера на этом заседании полчаса выступал директор ФБР.– Сегодня первым выпустят Доджерса. Дюкен справится с ним примерно за час. Он намерен слегка расспросить его о технической стороне «Афины», затем расхвалит до небес как гения, равного Эдисону, Беллу и Эйнштейну. Таков его план, – заговорщически подмигнул Найт.
– Вам это нравится, правда?
– Это самый настоящий театр. Ставкой служат деньги – материнское молоко политики, причем огромные деньги. А актеры, играющие в нем, – это политики, являющие собой, вне всякого сомнения, низшую форму разумной жизни. Шарлатаны, фигляры, лжецы, лицемеры – они готовы на все, лишь бы еще один срок остаться у власти или даже увидеть хвалебную статью в местной газетке. Если их всех собрать и хорошенько потрясти, порядочности не наберется даже на наперсток.
– Не все же они такие, – попытался возразить Джейк. Найт сокрушенно махнул рукой:
– Возможно.
– Когда мне заходить?
– Вы будете присутствовать на представлении с Доджерсом. Выступите после него. Обычно на этот цирк не пускают посторонних, но я упросил кое-кого выписать два пропуска. – Он показал их и один вручил Джейку.
Они вышли на улицу и направились в Библиотеку Конгресса. В гигантском фойе на втором этаже они нашли в углу скамейку и просмотрели документы, на которые в случае необходимости будет ссылаться Джейк.
Через полчаса Джейк заявил, что он готов, и сложил документы в кейс, прикованный цепочкой к его запястью.
– Нервничаете?
– Ну да. В желудке у меня, как…
– Ну, это естественно. Я видел вице-адмиралов, которые шли на это представление, как на виселицу.
– Жаль адмирала Генри.
– Жаль. Как вы думаете, они поймают Джуди?
– Он выплывет сам рано или поздно.
– Что вы скажете, если вас спросят о нем?
– Правду. Вот увидите.
– Только не раздражайтесь. Если чего-то не помните, так и скажите. И не дергайтесь, когда будете искать документы. Они все окажутся на месте – я вам помогу.
Еще пять минут они болтали на разные темы – о своей службе, об общих знакомых, о кораблях, на которых служили. Наконец, Найт сказал:
– Пора.
Они перешли улицу и, миновав лимузины и машины конгрессменов, выстроившиеся у фасада Капитолия, по мраморным ступеням поднялись в ротонду.
Это место кишело туристами, стоявшими группами человек по тридцать и больше; щелкали фотоаппараты, экскурсоводы пытались перекричать этот гул, и шум эхом отдавался в огромном фойе наверху. Двое морских офицеров в синих мундирах пробились через толпу и свернули направо, мимо ряда статуй, в главный коридор.
– Готовы? – спросил Найт.
– Давайте сперва сходим в туалет.
– Неплохая мысль. – Найт спросил у охранника, где ближайший туалет.
Когда они стояли плечом к плечу у писсуаров, Найт задумчиво произнес:
– Вы только подумайте, сколько великих людей облегчалось здесь: сенаторы, конгрессмены, генералы, миллиардеры, короли. Сразу ощущаешь собственное ничтожество, правда?
Зал, в котором проходили слушания, разочаровал Джейка. Он ожидал, что это будет просторное помещение, роскошное, как дворец, а он оказался ничем не примечательной скучной комнатой без окон, нуждавшейся в побелке и плохо освещенной. Они с Найтом уселись у задней стены и наблюдали, как заходят народные избранники. Те шушукались друг с другом и рассаживались за длинным столом на помосте, заметно возвышавшемся над залом. Зашел Дюкен, кивнул Джейку и положил кейс рядом с председательской трибуной в центре помоста. Потом он начал пожимать руки политикам, перебрасываясь с ними словами.
– Похоже, этому не будет конца, – прошептал Найт.
– Они будут пожимать руки и целовать младенцев даже на собственных похоронах, – согласился Джейк.
Доджерс даже не оглядывался по сторонам, когда его ввели в зал двое, как решил Джейк, помощников сенаторов. Они усадили его за свидетельский столик и сами сели рядом.
Взглянув на часы, Дюкен занял председательское место.
– По взаимному согласию открываю совместное заседание подкомитетов сената и палаты представителей по делам вооруженных сил. Рассматриваются проекты малозаметных самолетов. Доктор Доджерс, как я понимаю, вы вызваны сюда повесткой. Пожалуйста, отдайте ее секретарю и назовите свое полное имя.
– Сэмюэль Бруклин Доджерс.
– Это его настоящее имя? – спросил один из конгрессменов Дюкена, который переадресовал вопрос Доджерсу.
– Да. Я официально изменил имя несколько лет назад.
– Желаете ли вы сделать заявление подкомитету?
– Да.
Дюкен удивился:
– Оно в письменной форме? У вас есть экземпляры?
– Нет, сэр. Я хочу только сделать несколько предварительных замечаний.
– Давайте. У вас пять минут.
– Как вам известно, я изобрел устройство для подавления радиолокационных сигналов. Военно-морские силы США приобрели на него лицензию и ставят на производство под кодовым наименованием «Афина». Я тесно сотрудничал с представителями флота при разработке моего изобретения и должен сказать, они приложили немало усилий, как и я. Мое изобретение делает радиолокацию устаревшей, оно делает ее бесполезной, что произведет революцию в военном деле. Я считаю свое изобретение величайшим орудием в руках Господа, когда-либо явленным роду человеческому. Оно дает Соединенным Штатам неоспоримое военное преимущество, что позволит нам привести мир к новому Царству Божьему здесь, на земле. Мы можем раз и навсегда потребовать, чтобы нечестивые страны…
Сенатор Дюкен прервал оратора, видя, что его коллеги начинают перешептываться.
– Прошу придерживаться темы сегодняшнего обсуждения, доктор Доджерс.
– Хорошо, сэр. «Афина» позволит нам обратить евреев, мусульман и язычников в богобоязненных, праведных христиан, которые не станут затевать войны или…
– Доктор Доджерс, – резко прервал его Дюкен, – я настаиваю. Наш подкомитет сегодня рассматривает не только ваше изобретение. У нас мало времени. Кроме вас, мы должны заслушать еще одного свидетеля. – Дюкен указал на Джейка. Доджерс впервые оглянулся и заметил его. – Приступим к вопросам, если вы не возражаете.
– Еще одно, сэр. Флотский офицер, который отвечает за «Афину», капитан 1-го ранга Джейк Графтон, сегодня здесь. Вот он сидит у той стены. Я хочу заявить здесь, что он безбожный грешник, непристойный богохульник и агент Сатаны. Я жаловался флотскому командованию и нескольким членам Конгресса и ничего не добился. Я человек Божий и человек мира. Я не могу дальше работать с этим…
Дюкен стукнул молотком:
– Время истекло! Благодарю вас, доктор Доджерс. Приступим к вопросам.
Помощники начали что-то быстро шептать на ухо Доджерсу. Дюкен не спешил.
Когда Доджерс вроде бы успокоился, Дюкен задал ему несколько простых вопросов об «Афине»: что это такое, как она действует, каковы ее предположительные характеристики и так далее.
– Доктор Доджерс, устройство «Афина» должно обязательно устанавливаться на малозаметном самолете?
– Нет, сэр. Его можно ставить на любом самолете, не обязательно изготовленном по технологии «стелс». Оно будет действовать на корабле, на доме, на танке, на грузовике – на любом объекте, обладающем свойствами отражать радиолокационное излучение на некоторых частотах, которые можно заложить в память компьютера с целью их подавления.
Когда Дюкен исчерпал свои вопросы, он предоставил слово другим членам комитета. Первым встал председатель комитета палаты представителей по делам вооруженных сил, конгрессмен Делман Ричардсон из Калифорнии.
– Как я понимаю, доктор, вы убеждены, что ваше устройство можно поставить на производство с небольшими затратами и в короткие сроки?
– Да, сэр.
– И оно будет работать? Будет делать то, что вы утверждаете?
– Да. Именно так. Оно не допустит радиолокационного обнаружения объекта.
– И, если я правильно понял ваше заявление, мы сможем использовать наше военное превосходство для обращения народов мира в христианство?
Поднялся невообразимый шум: Дюкен требовал отвести вопрос, как не относящийся к делу, а все члены подкомитета пытались говорить одновременно.
Суть спора была в том, вправе ли члены от палаты представителей задавать вопросы, которые они задали бы, если бы не согласились на совместное с сенаторами заседание. Пока продолжалась эта юридическая баталия, Роб Найт шепнул Джейку:
– Самое интересное шоу в городе.
Под угрозой ухода представителей нижней палаты с заседания Дюкен сдался.
Доджерсу было позволено свободно изложить свои взгляды на религию, грех и сатанинские козни со стороны всех меньшинств, какие он только мог припомнить.
Дюкен держится как мужчина, подумал Джейк. Ему-то следовало знать, что может получиться. Другим же законодателям явно не нравилось происходящее: они считали оскорбительным то, что им приходится выслушивать бредовые тирады Доджерса.
Наконец, ко всеобщему удовлетворению, Доджерсу заткнули рот и отправили за дверь. После десятиминутного перерыва настала очередь Джейка. Взирая снизу на сидевших на возвышении конгрессменов, он сразу же понял, какое психологическое преимущество дает инквизиторам то, что они находятся сверху.
– Вы хотите что-либо заявить? – спросил Дюкен после анкетных вопросов.
– Нет, сэр.
В зале послышались смешки. Хорошее начало, подумал Джейк.
Секретарь комитета раздал экземпляры отчета Джейка и начал задавать вопросы по его содержанию – страница за страницей, вывод за выводом. На это ушел остаток утра.