Курпатова-Ким Лилия. Побег из Эдена

   — Должно быть другое объяснение, и точка, — Макс решительно прекратил свои сомнения.
   Чтобы больше не думать о Дэз, Громов стал перебирать в памяти типы нейровирусов — тех, что поражают центральную нервную систему. Теоретически вирус, поразивший Образца, изначально, до мутации, должен был быть именно таким.

Тринадцатый ученик доктора Синклера

   Утром в дверь постучала Дэз.
   — Макс, ты спишь?
   Сам по себе факт, что Кемпински стучится, говорил о многом. Обычно она просто открывала дверь и влетала внутрь, как к себе домой. Значит, ей все-таки стало стыдно за свою вчерашнюю выходку.
   Громов открыл дверь.
   — Входи, — он потянулся, разминая затекшую спину.
   Вид у Кемпински был странный.
   — Если ты извиняться — не парься, — сказал Громов, усаживаясь в кресло и включая ноут. — Извинения приняты.
   Феникс Дрэдд младший только что запел «У меня растут крылья». Это значило, что есть как минимум минут десять, чтобы получить сообщения, уточнить расписание, почитать на новостной странице, что в Эдене делается. За неимением других новостей Громов внимательно следил за здоровьем морской свинки Мортимера. Сбежавший из клетки грызун попал в один из экспериментальных квантовых передатчиков, проще говоря, телепортаторов, и распался на фотоны, превратился в поток света. В таком нановиде он прошел сквозь стену и снова материализовался в соседней лаборатории квантового генеза. Обратно он сложился не слишком удачно, в лучших традициях сюрреализма, но «жизненной функции не утратил». Вопрос, выживет ли Мортимер, занимал жителей Эдена настолько сильно, что бюллетень его состояния каждое утро вывешивали на главной странице эденского медиапортала.
   — Слушай, я, конечно, понимаю, что здоровье морской свинки — самое важное для тебя в данный момент, — сказала Дэз, — но выслушай, что я тебе скажу. Пожалуйста, это важно.
   Громов обернулся. Сложил руки на животе.
   — Я слушаю, Дэз, — сказал он.
   Тут Кемпински сделала нечто странное. Она подошла к Максу, сняла биофон с его уха и выключила. Положила на стол. Выдернула провод питания из ноута и быстро закрыла его. После этого обесточила переговорник для экстренной связи с Дженни. Громов заметил, что на самой Дэз тоже нет никаких цифровых устройств.
   — Что ты делаешь? — спросил он с любопытством.
   — Тихо, есть всего несколько секунд, — лицо Дэз стало таким серьезным, спокойным и сосредоточенным, каким Макс никогда его не видел. Она неотрывно следила за хронометром на своей руке. — Слушай, все не так, как тебе кажется.
   — Я не могу объяснить почему, но, пожалуйста, Макс, верь мне. Ты не должен участвовать в «Моцарте». Откажись, пока... Пока не поздно.
   Громов нахмурился:
   — Что с тобой, Дэз? Ты хоть понимаешь...
   Кемпински, не отрывая глаз от бегущих цифр на своих часах, быстро перебила его.
   — Следи за тенью молниевой мачты, — произнесла она скороговоркой, а потом быстро схватила со стола его биофон и включила обратно.
   Затем, ни слова не говоря, выскочила из комнаты.
   Громов почти минуту смотрел на закрывшуюся дверь, пытаясь хоть что-нибудь понять.
   — У меня растут крылья, когда я верю... у меня растут крылья, и я лечу... Прямо в небо, выше и выше... Я не сошел с ума, я просто прозрел... — неслось из санузла.
   Макс глубоко вздохнул и снова включил ноут. В сложившейся ситуации оставалось только прочесть комментарий доктора Льюиса к бюллетеню Мортимера.
 
   Дэз проверяла пространство вокруг выхода волновым сканером. Примитивное, но эффективное устройство.
   — Люди есть, но без оружия. Скорее всего случайные прохожие. Приготовьтесь выходить. Нам надо быстро вылезти из коллектора, незаметно войти в здание и подняться на крышу. Наш вертолет будет замаскирован под транспортный.
   Кемпински осторожно, двумя руками приподняла люк.
   — Выходим, — коротко бросила она.
   — Почему ты помогаешь нам? — спросил Тень.
   — Ты же сам попросил, — последовал ответ.
   — Я серьезно, — мы выбирались из темного подземелья, Лунатик поддерживал меня.
   Кто бы мог подумать, что подземные коммуникации прошлых веков — это целый мир!
   — Не хочу, чтобы твоей подруге отрезали голову, — сказала Дэз.
   — И зачем же тебе самой ее голова? — спросил Лунатик.
   — Хочу кое в чем разобраться, — последовал уклончивый ответ. — Идем!
   Тень не двинулся с места.
   — Я не сделаю ни шагу, пока ты не скажешь, какого черта мы тебе понадобились.
   — Прекрасно, — спокойно ответила Кемпински, — прощайте.
   Она быстро пошла к зданию, не оборачиваясь.
   — Что ты делаешь? — едва смогла выговорить я. — Как мы теперь выберемся?
   — Я все меньше доверяю ей. Мне не ясны ее мотивы, — последовал ответ.
   — Ты же сам ее позвал!
   — Тогда мне показалось, что это единственный шанс выбраться. Я был в отчаянии и совершил необдуманный поступок. Меня подвел ее имидж альтруистки...
   Неожиданно сзади раздался рев мотоцикла, а в следующее мгновение прямо перед нами грохнулась бронированная черная «Ямаха». Водитель поднял защитный экран с криком:
   — Быстро за ней!
   Это был Роджер!
   Тень попытался закрыть меня и отступил назад, нащупывая электрошок в кармане куртки.
   — Уходите, или будет поздно! — кричал Роджер. — Сюда едет полиция и...
   Он не успел закончить фразу. Она потонула в реве моторов.
   — Черт! — выпалил Подлюга. — Уходите! Дэз! Выводи их!
   Я ничего не могла понять. Из белого химического дыма, который ел глаза и мешал дышать, вынырнула Кемпински.
   Мы куда-то бежали... Точнее, меня тащили... Кругом грохотали взрывы. Я слышала голос Роджера и характерный звук его стрельбы — выстрел шрапнелью, всяким мусором из помпового ружья, если говорить проще, и два-три точных снайперских... Казалось, нас осаждает целая армия.
   Подул сильный ветер.
   Нет, это не ветер. Это воздух от вертолетного винта...
   — Я не сяду, пока ты не скажешь, куда и зачем мы летим! — донесся крик Лунной Тени. — Зачем тебе память Алисы?!
   — Это личное! — прокричала Кемпински, пытаясь перекрыть шум винта и выстрелов.
   Потом откуда-то из темноты выплыло лицо Роджера. Он склонился надо мной.
   — На кого ты работаешь? — едва слышно спросила я. — Кто твой заказчик?
   — Макс Громов, — с улыбкой ответил Подлюга и подмигнул.
   — Стой! — крикнула я. — Объясни...
   Но Роджер уже исчез. Смертельная, вязкая, как болотная грязь, дремота побеждала меня. Адская усталость...
   «У меня шок...» — мысли едва шевелились. — «Неконтролируемая реакция торможения... Естественная защита... Нельзя сопротивляться... Я сойду с ума...»
   Мы оказались в вертолете. Пули отлетали от винта. Якудза, хакеры, полиция...
   Машина пошла на взлет.
   — Ты знала, что он работает на Громова?! — выкрикнул Лунатик, обращаясь к Дэз.
   — Нет! Но это он послал тебе ключ!
   — Зачем?!
   Кажется, мы оторвались. В воздухе нас уже не преследовали. Хорошо, что в мире так мало горючего...
   Кемпински молчала.
   С трудом повернув голову, я спросила:
   — Может, Макс Громов хочет снова встретиться с тобой? Может, Роджер охотился не на нас? Просто нашел способ выманить тебя, зная твой характер. Он мог стать отличным личностным аналитиком.
   Дэз не ответила. Только нахмурилась и уставилась в иллюминатор.
   Судя по компасу, пилот держал курс на запад.
   — Там не будет лабораторий по декодировке биологической памяти, — заметила я, сообразив, что мы летим в сторону лотек-пространства.
   — Значит, придется все записать, пока не забыла! — добродушно бросил мне через плечо пилот.
 
   В этот день Макс едва смог дожить до обеда.
   — Учась в Накатоми, я нейролингвистику ненавидел, — пожаловался он Бэнксу.
   Тайни был единственный человек за столом, настроенный более-менее дружелюбно. Хмурые Дэз и Чарли глядели в мониторы своих персоналок. Макс решил не обращать на их странности особого внимания до тех пор, пока хоть кто-нибудь не соизволит разъяснить ему, что происходит.
   — А теперь я бы просто прыгал от восторга, если бы увидел ее в своем расписании, — продолжал Громов. — Всю неделю один софт! Один софт!
   — Полное погружение полезно, концентрация на одном предмете дает больше, чем окрошка из многих, — успокоил его Тайни, придвигая к себе миску с дымящимся мясным рагу.
   Тарелки Бэнкса занимали большую часть стола. Тайни только что умял огромную плошку пасты с соусом, заедая ее хрустящей пиццей. От лепешки размером с велосипедное колесо уже осталось меньше половины, а Бэнкс еще даже до супа не дошел. Ударял по закускам.
   Время от времени «ухо» Тайни оживало. Бэнкс быстро и по-деловому разъяснял кому-то, что надо поставить ультрафиолетовые датчики, дать в биомассу еще азот, нельзя избежать кратного деления клеток и так далее. Доктору Льюису непостижимым образом удалось заставить Тайни поверить в себя.
   — Слушай... — Макс замялся, думая, стоит ли посвящать Тайни в свои дела с вирусом Образца.
   — Теоретически, так, в качестве предположения, биологический вирус может прижиться в цифровой среде?
   — Вирус может все, — последовал краткий ответ.
   Бэнкс откусил огромный кусок пиццы.
   — А кто-нибудь проводил такие эксперименты — по слиянию цифровых вирусов и биологических? — Макс старался придать своему голосу почти безразличный тон, будто спрашивал только для поддержания беседы.
   — Угу, — кивнул Бэнкс, — все кому не лень. Дальше всех продвинулся Хьюго Хрейдмар^[39]...
   — Хрейдмар? — переспросил Макс, сморщив лоб. — Кто это? Никогда не слышал.
   — Был у доктора Синклера ученик такой, потом куда-то делся. Исчез. Говорили, что сошел с ума и примкнул к лотекам.
   — Кто говорит-то? — насмешливо спросила Дэз. — Я, например, тоже никогда про Хре... X... как там его, не слышала. И в Сети, могу спорить, этого не найдешь.
   — Говорю же, он исчез, — упрямо повторил Бэнкс. — Я читал в нашей местной газете про него статью. Называлась «Прозревший техно-апостол». Там говорилось, будто известны двенадцать великих учеников доктора Синклера, а на самом деле их было тринадцать. Последнего предали забвению.
   — Как можно было «предать забвению» ученика доктора Синклера? — недоверчиво хмыкнула Дэз. — Если бы попытались это сделать — поднялся бы такой шум, что уж точно все до конца дней помнили бы эту фамилию. Ты что, не знаешь Сеть? Если туда что-то попало — все. Считай, будет жить вечно.
   — Вы тут все такие наивные, я просто поражаюсь, — Тайни закатил глаза. — Вот, к примеру, громкое дело было — генерала Самойлова, который отпустил лотека-террориста. Через полгода в вашей Сети уже ничего нельзя было по этому поводу найти. Сколько ни ищи — нигде ни статьи, ни фотографии, ни тем более уж фильмов и программ.
   — Да, — неуверенно подал голос Чарли, — кажется, припоминаю что-то, но ничего конкретного. Может, это просто фильм был? Не могу о деталях сказать ничего.
   Дэз еще больше нахмурилась.
   — Это и называется «предать забвению», — торжествующе заявил Тайни. — Когда у вас кто-то делает что-то странное, не укладывающееся в рамки легенды о самом лучшем из возможны миров — хайтек-цивилизации, его просто вычеркивают отовсюду. Стирают информацию о нем из Сети, со всех серверов, из кредитной системы — будто человека и не было никогда. Не знали?
   — Ты шутишь? — спросил Чарли, не отрывая глаз от монитора.
   — Нет! Просто эти люди в лотекских газетах и журналах интервью потом дают. Я читал.
   — Не всему, что пишут в лотекских журналах, можно верить, — с усмешкой заметила Дэз. — А насчет неизвестных учеников Синклера — вообще старая «утка». Каждый год такие сплетни появляются. Пока что ни одна не подтвердилась.
   Бэнкс посмотрел на нее и тяжело вздохнул.
   — Тому, что пишут в Сети, можно верить еще меньше, — сказал он.
   — Сеть дает достоверную информацию, потому что тысячи людей пишут об одном и том же — очевидцы, репортеры, аналитики. Всегда можно проверить, — вступился Чарли. — Я слышал, что в лотекских странах очень распространены всякие теории заговора. Будто в хайтек-мире все на контроле и сплошная диктатура. Это не так. Это от дефицита информации.
   Тайни только поморщился и принялся обгладывать копченые ребрышки.
   «Хьюго Хрейдмар», — отметил про себя Макс.
   Громов задумался. Двенадцать учеников доктор Синклера не менее знамениты, чем их учитель. Все они совершили что-то выдающееся в области нейронных технологий.
   Ксавье Моран изобрел сенсорные перчатки, сделав возможным аналоговое присутствие в Сети.
   Белинда Джеймс открыла тактовую частоту нейронных импульсов.
   Роман Нилов создал искусственный глаз-имплантант, свойства которого использованы в очках для подключения к нейролингве.
   Грегори Айзек разработал универсальный нейромодулятор голосовых частот.
   Люси Ю нашла способ кодирования информации для нейролингвы в «надсознательный шифр Ю».
   Тео Дзенкович открыл паттерны памяти — временные пласты воспоминаний.
   Дэйдра МакМэрфи изобрела «обратную связь» — способ восстановления воспоминаний через нейролингву. Она же автор запрещенной технологии «искусственных воспоминаний». Эту разработку признали неэтичной и закрыли. Авторство других запрещенных технологий — «чипы-шпионы» и «дистанционное управление поведением» — также приписывают Дэйдре МакМэрфи, но ее участие в них не доказано. Оба раза комиссия по научной этике признала ее невиновной.
   Жаннет Бент — конструктор первой нейроактивной капсулы — устройства для магнитного сна и регенерации мозговых клеток.
   Айя Хико — «Великая мать» (жарг.) написала и до сих пор дополняет и расширяет ID, программу двусторонней связи, что сделала нейролингву доступной в любой точке хайтек-мира через Сеть. ID не только передает со спутников нужную информацию. Она автоматически собирает и кодирует в «надсознательный шифр Ю» все, чего до сих пор в нейролингве не было, — новости, фильмы, книги, абсолютно любую информацию.
   Денис Страхов ничего своего не создал, но собрал все разработки воедино в простое, как детская игровая приставка, устройство для подключения к нейролингве. Его изобретением пользуется весь хайтек-мир.
   Мико Накимура — изобрел силиконовую платформу для устройства Страхова.
   Патриция Рю ничего не изобрела, но написала уморительную биографическую книгу «Умнее некуда» — о докторе Синклере, его учениках и рождении «нейроактивной лингвистической сенсорно-аналоговой среды». Каждую главу Патриция начинала с небольшого скетч-мультика собственного изготовления. Книга стала медиабестселлером. В первый же день ее появления в Сети была скачана почти четыре миллиарда раз. Она же открыла миру Сетевые ники учеников Синклера. Ксавье Моран — «Нейрохирург», Белинда Джеймс — «Цифровая пуля», Роман Нилов — «Крокодил Ра», Грегори Айзек — «Сверло», Люси Ю — «Юзер Ю», Тео Дзенкович — «Памятка», Дэйдра МакМэрфи — «Бэнши», Жаннет Бент — «Спящая красавица», Айя Хико — «Архетиписса», Денис Страхов — «Копилка», Мико Накимура — «Сурок», Патриция Рю — «Рюшечка».
   Макс читал «Умнее некуда» раз пять, не меньше. Упоминаний о Хьюго Хрейдмаре в ней не было. Это точно. Может ли быть, что у доктора Синклера был тринадцатый ученик? О котором ничего не известно? Который, по выражению Тайни, «подвергнут забвению»?
   Взгляд Громова, пока он думал, сосредоточился на тени от молниевой мачты, стоявшей в центре большого круглого газона-циферблата у столовой. Удар молнии в хайтек-цивилизации был подарком судьбы. Это же целых сто тысяч киловатт чистой энергии! Специальные мачты улавливали их и отправляли прямиком в подземные аккумуляторы.
   Острая стрела тени мачты медленно ползла по траве. Макс машинально следил за ней, пока тень не уперлась в чьи-то ноги. Громов поднял глаза и увидел... снова ту самую девушку с рыжим хвостом! Ту самую, что кричала что-то, стоя возле нейрокапсулы в одном из его странных снов. Именно ее отражение он видел в стеклянной стене, когда проходил Посвящение. И хотя сейчас на ней была форма ученицы Эдена, Громов был абсолютно уверен, что это она! Она!
   «Электра! — пронеслось в его голове. — Дженни Синклер!»
   Громов моргнул — Электры уже не было. Будто она ему привиделась.
   — Макс, ты где?
   Тайни помахал рукой перед его глазами.
   — Что?
   Громов очнулся, удивленно взглянул на Бэнкса, потом вскочил и побежал к тому месту, где несколько секунд назад стояла Дженни Синклер. Никого не было. Только на траве что-то поблескивало. Макс наклонился, чтобы поднять вещицу. Это был прозрачный кусок пластиковой пленки, на которой обычно печатались всякие распоряжения и направления в Эдене. Громов прочитал пленку дважды. Потом еще раз.
   Это было направление на магнитный сон.
   Громов развернулся и быстрым шагом вернулся к столу. Взял Дэз за локоть:
   — Надо поговорить!
   — Макс! Ей больно! — сердито окликнул его Чарли.
   — Я справлюсь, — осадила его Кемпински, встала и быстро произнесла на ухо Громову: — Хочешь поговорить? Не здесь.
   Она стала быстро собирать вещи. Запихала все в рюкзак, схватила тарелки, чтобы отнести в мойку.
   — Эй, вы куда? — возмутился Тайни. — А десерт?

* * *

   Макс едва успевал за Дэз, она шла очень быстрым шагом.
   — Куда мы идем? — спросил он.
   Кемпински не отвечала. Только ускоряла шаг.
   Громову показалось, что они произвольно петляют по улицам, коридорам и переходам Эдена. Наконец Дэз нырнула куда-то вниз.
   Они оказались на техническом уровне, среди кабелей и труб. Кемпински молча кивнула на «ухо» Макса, потом принялась отсоединять и выключать свой биофон. Громов сделал то же самое.
   — Я смотрел на тень, — сказал он, — и увидел Дженни Синклер! Электру! Ты знала! Откуда ты знала?! Что здесь происходит?! Что вы задумали? Я не хочу в этом участвовать!
   Дэз все так же, не отрываясь, следила за таймером и быстро ответила:
   — Ты получил направление. Иди по нему. Тогда все узнаешь. Прости, но у тебя нет выбора. Тебе придется. Поверь, мы не враги тебе. Просто сделай, что я прошу. Возьми с собой пробу вируса. Не оставляй запасной капсулы нигде. Все, время вышло.
   Она тут же включила свое «ухо» и пустилась бежать обратно.
   — Стой! — окликнул ее Громов, с досадой рассекая воздух рукой. — Что...
   Злиться было бесполезно.
   «Что здесь творится?!» — билось в голове. Десятки предположений теснили друг друга. Первое, что приходило в голову, — Джокер готовит атаку на Эден, а Дэз ему помогает. Они каким-то образом узнали про вирус Образца и теперь хотят его получить.
   Но как они могли узнать?!
   Макс включил «ухо». В нем тут же раздался голос администратора Квизианса.
   — Ученик Громов, с вами все в порядке? — поинтересовался он.
   — Да, — коротко ответил Макс.
   — Почему вы выключили биофон? — последовал вопрос.
   Макс слегка опешил.
   — А... а что? — только и смог он выговорить.
   — Вы должны все время быть на связи, — принялся сердито отчитывать его Квизианс, — это для вашей же безопасности! Вы забыли, что Эден находится под постоянной террористической угрозой?
   В следующее мгновение Квизианс материализовался перед ним в форме одной из своих голограмм.
   От неожиданности Громов испугался и отпрянул назад.
   — Что вы здесь делаете? — спросил администратор, буравя его глазами. — Почему вы не на отделении софт-инжиниринга? Ваш урок начинается через пятнадцать минут. Отвечайте, или я передам вас службе безопасности.
   — Я... я... заблудился, — ответил Макс. Необходимость защищаться обычно делала его агрессивным. — Кто такой Хьюго Хрейдмар? — резко спросил он.
   Квизианс наморщил лоб и пожал плечами:
   — Понятия не имею.
   — Вы когда-нибудь слышали о тринадцатом ученике доктора Синклера? — не успокаивался Макс.
   Квизианс задумчиво посмотрел вверх, потом недовольно произнес:
   — По-моему, вы просто пытаетесь сбить меня с толку, ученик Громов. Вместо того чтобы отвечать на мои вопросы, задаете свои. Это называется навязыванием инициативы.
   — Говорите прямо как Дженни, — заметил Макс, на ходу осознавая собственные слова. — Как Дженни... — задумчиво повторил он.
   Потом еще раз взглянул на администратора и... сделал несколько танцевальных движений. Что-то вроде ирландской джиги.
   Лицо Квизианса застыло на мгновение, всякая мимика прекратилась. Затем сказал:
   — По-моему, вы просто пытаетесь сбить меня с толку, ученик Громов. Вместо того чтобы отвечать на мои вопросы, вы совершаете нелепые действия. Это называется «перехватывать инициативу».
   Громов вытянул вперед указательный палец, едва сохранив способность говорить от своей догадки:
   — Вы... вы ведь не человек, так?! Ни один человек не может следить за всем Эденом одновременно и находиться в нескольких местах! Голограммы всех учителей — это просто трехмерные видеозаписи с закладками... Они могут дать пояснения в рамках своего списка часто задаваемых вопросов. А вы — совсем другое! Вы — программа с персонификацией! Генеральный киберклон человека, поддерживающий несколько голографических проекций! Я читал о таком! Эти эксперименты запрещены! Как и многие другие опыты Дэйдры МакМэрфи! Что здесь происходит, черт побери?! Я требую, чтобы вы объяснили! Сейчас!
   Лицо Квизианса снова неподвижно застыло. Громов присмотрелся и подошел чуть ближе.
   — Режим ожидания, да? Э-эй! — Макс помахал перед лицом Квизианса рукой. — Ну что, тостер, твоя генералка соображает над скриптом для нестандартной ситуации?
   Тут Квизианс «отмер» и уставился на кусок пластиковой пленки в руке Громова.
   — Ученик Громов, я только что узнал, что вы получили направление на магнитный сон. Количество часов, проведенных вами в нейроактивной среде, опять превысило допустимую норму. Почему вы до сих пор не в медицинском блоке?
   — Ха! — Громов повернулся вокруг своей оси. — Не думал я, что твоя прога настолько тупая. Вместо скрипта по преодолению препятствия она просто меняет маршрут на обходной!
   — Ваше состояние внушает опасения, ученик Громов, — холодно сказал Квизианс. — Простите, но я вынужден сделать это.
   Он исчез.
   — Эй! — Макс сердито окрикнул администратора, но было уже поздно.
   Из-за угла появились два охранника. Вид у них был довольно суровый.
   — Что... что вы собираетесь делать? — выговорил Громов.
   Вместо ответа один из крепких парней с военной выправкой поднял вверх руку с электрошоком.
   Грудь обожгло. Макс мягко осел на пол.

Тайна доктора Синклера

   Громов медленно приходил в себя, приоткрыл веки, все расплывалось. Попытался пошевелить рукой. Получилось едва-едва. С трудом опустив подбородок, Макс увидел свою руку. Из нее торчало огромное количество тончайших светодиодных трубок, подозрительно напоминающих оптоволокно.
   «Что у них за электрошок такой?» — подумал Громов.
   Вокруг никого не было. Помещение походило на реанимацию. Сам он, похоже, в нейроактивной капсуле, крышка которой открыта. Рядом множество приборов. Прозрачные матрицы, по которым бегут картинки, — мониторинг состояния основных органов.
   Откуда-то доносился странный шум. Макс не сразу понял, что это голоса. Звучали они возбужденно и агрессивно.
   — Меня не интересуют ваши объяснения! — кричала какая-то женщина. — Мне надо, чтобы он вернулся в исходную точку, взял свой чертов вирус и пришел с ним куда надо! А насчет вашей ответственности за срыв операции мы поговорим потом, доктор Льюис!
   — Перестань кричать, Дэйдра, я не виноват, что в твоем блестящем плане не была учтена программа администрирования!
   — Как вы допустили, что мальчишка спровоцировал программу? Как получилось, что она запустила свой модуль безопасности? Вы, вы один виноваты в срыве операции! И если вы быстро не найдете способ вернуть его обратно без последствий — пеняйте на себя! Я... я даже представить не могу, что с вами сделают за этот провал!
   — Я виноват в недосмотре, в том, что не справился с неожиданной ситуацией, что не предусмотрел активацию модуля безопасности, — твердо и отрывисто возражал доктор Льюис, — но в том, что эта ситуация возникла, нет моей вины, доктор МакМэрфи. Это целиком и полностью ваша вина! И потом, я слабо представляю, что ты можешь мне сделать, Дэйдра, — голос профессора прозвучал насмешливо. — Жалобу в Комиссию по этике подашь?
   Последовала долгая пауза.
   — Мы еще вернемся к этому разговору, когда вы справитесь с ситуацией, доктор Льюис. Верните мальчишку назад! Сделайте так, чтобы его день начался сначала и на сей раз прошел так, как надо! — выкрикнула женщина.
   — Я же говорил и еще раз повторю, — с сердитым шипением возразил доктор Льюис, — вы что думаете, память — это диск, который можно стирать-записывать несчетное количество раз?
   — Верните его в начало дня! — свирепо прорычала женщина.
   — Если я это сделаю — вы рискуете получить галлюцинации вместо того, что вам так необходимо! Или будете ждать, пока он по крупицам восстановится сам, или не получите ничего! Если мальчишка сойдет с ума, вся моя аппаратура станет бесполезной!
   — Мне плевать, что будет с мальчишкой, — хрипло ответила невидимая стерва, — по мне, так он просто мясной отход!
   — До тех пор пока у него в голове структура вашего ненаглядного вируса, этот мальчишка — самое ценное, что есть в Эдене, — желчно заметил доктор Льюис. — И я прослежу, чтобы «мясной отход», как вы изволили выразиться, доктор МакМэрфи, был жив и здоров. Вы можете орать хоть до хрипоты, но я не позволю превратить Громова в растение!