Страница:
проводить именно такие внезапные операции. Крейсерская война была своего
рода тактическим кредо адмирала Редера.
Впрочем, рейд линкора "Адмирал Шеер" в арктические воды не принес ему
славы. Операция "Вундерланд", по сути дела, провалилась. Рейдер не выполнил
задания - потопить наши торговые суда. На Диксоне не пострадал ни один
важный объект. Навигацию по Северному морскому пути сорвать не удалось.
Единственное, чего добился рейдер, было потопление "Сибирякова". Но эта
"победа" вооруженного крупнокалиберными орудиями линкора над старым и слабо
вооруженным небольшим ледокольным пароходом не принесла лавров фашистскому
военному флоту. Гитлеровцы отошли от Диксона после первых попаданий снарядов
в их корабль. Безуспешными были и действия немецких подводных лодок во время
крейсерства "Шеера".
С конца августа 1942 года фашистская авиация и миноносцы вновь начали
ставить мины на подходах к Архангельску, в районе мыса Канин Нос, у острова
Колгуев и у северо-западного побережья Новой Земли. Подводные заградители
выставили магнитные и акустические мины у западного входа в проливы Маточкин
Шар и Югорский Шар.
Нельзя отрицать того, что в 1942 году на некоторых арктических трассах
наших внутренних коммуникаций противнику удалось создать напряженную
обстановку. Однако фашисты так и не смогли существенно нарушить, а тем более
прервать судоходство в Арктике. В первый период войны транспортные суда
совершили свыше 1300 переходов. Наши потери за это время составили 7
транспортов, 7 кораблей охранения и 10 вспомогательных судов.
В 1943 году напряженность борьбы на арктических внутренних
коммуникациях не только не ослабла, но даже несколько возросла. Со второй
половины февраля противник начал широко использовать авиацию.
Опыт первых лет войны убедительно показал, как важны внутренние морские
сообщения на Севере. \261\ Недооценка их защиты была нашим серьезным
просчетом в подготовке Северного флота в предвоенные годы. К тому же сил там
было явно недостаточно.
И тем важнее подчеркнуть, что небольшие потери наших кораблей и судов
на внутренних морских путях Арктики - результат правильных мер, которые были
приняты, хотя и с опозданием. Вместе с тем этот факт свидетельствует о
крупных промахах вражеского командования.
Новороссийск - неспокойный порт. Внезапный ветер с гор - "бора" -
заставляет всегда быть начеку. В молодости и мне пришлось "натерпеться
страху", когда "бора" едва не выбросил на мель крейсер "Чсрвона Украина", на
котором я плавал тогда помощником командира.
И вот 26 апреля 1942 года я снова приехал в Новороссийск. Помню, в тот
день мы с командующим авиацией ВМФ С. Ф. Жаворонковым на окраине города
наблюдали за воздушным боем. Вместо фуражек на нас были шлемы: вокруг то и
дело падали мелкие осколки зенитных снарядов. Мы видели, как два фашистских
самолета рухнули в Цемесскую бухту. Но в город вражеские самолеты все же
прорвались и сбросили бомбы, вызвавшие пожары и разрушения.
Налет этот был характерен для тех дней. Действуя с крымских аэродромов,
немецкая авиации совершала их все чаще и чаще. Вначале мы объясняли это тем,
что противник хочет сорвать наши перевозки в Керчь, на которые много сил
тратил флот. Тогда трудно было предположить, что через два-три месяца враг
начнет штурмовать Новороссийск. Все наше внимание было пока сосредоточено на
обороне Керченского полуострова, а дальнейшие намерения немецкого
командования оставались для нас неясными. Однако события надвигались...
Летом 1942 года гитлеровцы развернули наступление на Сталинград и
Кавказ. Побережье Кавказа с его портами оказалось под угрозой. Новороссийск
был крайне нужен немцам, чтобы обеспечить снабжение морским путем своей
армии, когда она, по их планам, \262\ двинется вдоль побережья на юг.
Незаметная на первый взгляд роль Черноморского 4шота в обороне Кавказа
была, как никогда, ощутима в те дни.
Например, английский историк Б. Тонстолл в 1942 году, когда ему еще не
было нужды фальсифицировать события, писал, что в ходе нынешней войны
морская стратегия России планировалась и осуществлялась весьма трезво; кроме
того, она в гораздо большей степени содействовала успехам Красной Армии, чем
это широко известно. На Черном море эта стратегия помешала вторжению на
Кавказ с моря; в то же время русский флот беспокоил неприятельские морские
коммуникации у берегов Болгарии и Румынии.
Писал он также и о том, что Красный флот достиг необычайных успехов,
так как, несмотря на потерю Одессы и Николаева, а затем и Севастополя, он не
только сохранил свое господство на Черном море, но еще и сумел это сделать
при непрерывных ударах со стороны вражеской авиации.
Да, бесспорно, Черноморский флот помешал "вторжению на Кавказ с моря"
так же, как не позволил немцам пользоваться портами и прибрежными
коммуникациями, когда они были крайне нужны врагу при продвижении по суше.
Когда 12 мая я вернулся в Москву, в Ставке не только с тревогой следили
за событиями на Керченском полуострове, предвидя их печальный для нас исход,
но и беспокоились о создании рубежей обороны на Таманском полуострове,
которые преградили бы путь врагу к Туапсе и Новороссийску.
Последнему Ставка придавала большое значение. "Немцы не должны
завладеть Новороссийском",- сказал мне И. В. Сталин в тяжелые дни борьбы за
Кавказ.
17 августа был создан Новороссийский оборонительный район (НОР). В него
вошли 47-я армия Северо-Кавказского фронта, корабли и части Азовской военной
флотилии, Темрюкская, Керченская и Новороссийская военно-морские базы и
сводная авиагруппа (112 самолетов). Командующим НОР был назначен командующий
47-й армией генерал-майор Г. П. Котов, а его заместителем по морской части и
членом Военного совета района - командующий Азовской флотилией контр-адмирал
С. Г. Горшков.
По опыту мы уже знали, какую важную роль в \263\ обороне базы будет
играть береговая артиллерия. Собранные в два дивизиона стационарные и
подвижные батареи готовились отразить атаки врага. Возглавил эти дивизионы
морской артиллерист М. С. Малахов, участник обороны Севастополя.
В конце августа противник вышел на ближние подступы к Новороссийску.
Корабли и части Черноморского флота сражались рядом с войсками 47-й армии.
Летчики авиагруппы генерала П. П. Квадэ отражали налеты немецких самолетов,
над городом то и дело завязывались воздушные бои.
Ценой огромных потерь врагу все же удалось захватить почти весь город.
В наших руках осталась лишь его окраина - берег Цемесской бухты. Но из-за
этого фашисты так и не смогли использовать Новороссийский порт, самый
крупный в северной части Кавказского побережья. Ни один немецкий корабль не
вошел в него, да и в самом городе гитлеровцы не могли считаться хозяевами:
все кварталы простреливались нашей артиллерией.
Борьба за Новороссийск стала для черноморцев своего рода поворотным
пунктом. В феврале 1943 года в Цемесскую бухту около Новороссийска был
высажен десант, сыгравший огромную роль в освобождении города. А затем
последовали один за другим крупные десанты, которые высаживал флот, участвуя
в освобождении наших военно-морских баз.
Названия улиц Новороссийска, многочисленные обелиски увековечили имена
Сипягина, Исаева, Корницкого, Козлова, Видова, Жуковского и других
представителей различных родов войск.
Морякам особенно хорошо известно имя майора Цезаря Куникова, который в
те дни возглавлял первый бросок десантников на Станичку. Риск этого десанта
на сильно укрепленный врагом берег все понимали. Понимал это и Куников.
Недаром он накануне высадки в ночь на 4 февраля собрал "свое войско" и
заявил:
- Кому жаль себя или свою семью, пусть выйдет вперед.
Шагнул из строя лишь один человек, а остальные опустились на колени
перед знаменем части и поклялись "всю свою кровь капля за каплей отдать за
жизнь и счастье своего народа".
Куников высадился вместе со своими матросами, выдержал самые трудные
первые дни борьбы за \264\ плацдарм, а 11 февраля он был смертельно ранен.
Заслуга этого десанта состояла в том, что в Станичку Черноморский флот мог
теперь перебрасывать подкрепления - армейские и морские части.
В Новороссийске немецким захватчикам был окончательно прегражден путь к
Кавказскому побережью. А через год наши войска и флот отсюда же погнали их с
Кавказа. Именно тогда лозунг "Стоять насмерть!" сменился призывом "Вперед,
на запад!". Но об этом речь впереди. Пока же несколько слов о Туапсе.
В годы Великой Отечественной войны в Туапсе базировались корабли
Черноморского флота. Для длительных стоянок эта гавань оказалась
малопригодной: беспокойная осенняя погода и "тягун" - штормовая волна на
рейде.- порой вызывали даже аварии. Однако именно здесь не раз происходила
посадка войск на корабли. Так было в 1941 году при переброске резервов в
Севастополь. В Туапсе же крейсер "Красный Кавказ" принимал на борт боевую
технику и людей, участвовавших в Керченско-Фсодосийской операции.
С двадцатых чисел августа и почти до конца декабря 1942 года, когда
немецкие войска пытались захватить этот порт, за него шла ожесточенная
борьба. Взятие Туапсе было запланировано немцами как часть операции
"Эдельвейс" (захват Кавказа). Мечтая преодолеть Главный Кавказский хребет и
в дальнейшем наступать на Тбилиси, гитлеровцы хотели использовать Туапсе для
снабжения своих войск морем.
С 6 августа на майкопско-туапсинском направления началось наступление
сильной танковой группировки противника. Возникла угроза прорыва фашистов к
морю в районе Туапсе. Поэтому были приняты срочные меры по усилению нашей
18-й армии, оборонявшей горный перевал на пути к этому порту. Командовал
18-й армией генерал-майор А. А. Гречко.
Врагу удалось подойти к Гойтхскому перевалу, за которым открывалась
дорога на Туапсе. Но наши войска упорно сопротивлялись. И не только войска.
В трудные дни октября 1942 года на защиту Туапсе был мобилизован весь
партийный актив города. В конце октября немцы были отброшены за реку Пшиш,
протекающую за Гойтхским перевалом.
При обороне Туапсе получил тяжелое ранение мой заместитель адмирал И.
С. Исаков, бывший в то время членом Военного совета Закавказского фронта. В
роковой \265\ для него день, 4 октября 1942 года, Иван Степанович
телеграфировал мне из Тбилиси: "Выехал с командующим фронтом в Туапсе для
организации наземной операции в районе Хадыженской". Близ Туапсе автомашины,
на которых ехали Исаков и командующий Закавказским фронтом генерал армии И.
В. Тюленсв, заметила шестерка "мсссершмиттов". Самолеты начали пикировать на
автомобили. Крупный осколок бомбы угодил Ивану Степановичу в левую ногу.
Раненого отправили в Сочи. Ногу пришлось ампутировать. Однако опасность для
жизни не миновала, и в Сочи был срочно направлен главный хирург флота И. И.
Дженелидзс.
Из госпиталя Иван Степанович послал телеграмму Сталину и наркому ВМФ.
Он сообщал о своем тяжелом состоянии и просил в случае смерти назвать его
именем один из новых эсминцев. Не успел я прочесть эту телеграмму, как
Сталин сам позвонил мне, что делал нечасто.
- Вы получили телеграмму Исакова? Я сказал, что получил и что к
раненому командирован главный хирург флота.
- Немедленно напишите ответ. Через несколько минут я прочел по телефону
текст заготовленной телеграммы:
- "Сочи. Адмиралу Исакову. Не теряйте мужества крепитесь. По мнению
врачей. Вы можете выздороветь. Ваша жена вылетела к Вам. В случае
трагического исхода лучший эсминец Черноморского флота будет назван "Адмирал
Исаков", желаем здоровья".
- От чьего имени посылаете телеграмму?
- От вашего, товарищ Сталин.
- Нет,-сказал он,-пошлем за двумя подписями:
Сталин, Кузнецов.
Ивана Степановича удалось спасти. Он еще долго и плодотворно работал
для нашего флота. В последние годы мы уже не были связаны служебными
отношениями. Встречались только от случая к случаю да изредка обменивались
письмами. Последняя наша встреча произошла поздней осенью 1967 года при
довольно необычных обстоятельствах. Утром 6 октября Иван Степанович позвонил
мне и предложил:
- Давайте-ка, как старые пенсионеры, встретимся где-нибудь на бульваре,
посидим на скамейке и потолкуем.
Меня, признаться, удивило такое предложение. Ведь Ивану Степановичу
было трудно не только передвигаться на протезе, но даже сидеть на скамейке
бульвара. \266\ Не успел я сказать, что буду рад навестить его или принять у
себя, как услышал:
- Через десять минут буду у вашего подъезда.
Мы проехали к новому зданию Московского университета и вышли из машины,
чтобы с Ленинских гор полюбоваться красавицей Москвой. Долго стояли у
парапета. Разговор зашел о литературных делах.
- Предлагают написать что-нибудь покрупнее, чем маленькие рассказы, но
я не берусь,- сказал Иван Степанович. Объяснил он это не состоянием
здоровья, как я ожидал, а тем, что объемистые труды мало кто читает, а вот
маленькие рассказы, судя по письмам, читают весьма охотно.
Иван Степанович был очень рассеян. Разговор не клеился. Вдруг он
почему-то вспомнил о своем ранении и о полученной тогда телеграмме.
- Я думаю, после смерти все же назовут один из эсминцев моим именем.
Ведь у меня не остается потомства...
Так через двадцать пять лет он повторил свое желание, чтобы эсминец,
находящийся в строю, носил его имя{47}.
Через пять дней, рано утром 11 октября, мне позвонил адъютант Исакова
А. И. Соколов и сообщил, что ночью Иван Степанович скончался.
Я много думал об этом незаурядном человеке. Перебирал в памяти долгие
годы совместной службы, наполненные одним желанием - сделать все возможное
для развития и укрепления нашего Военно-Морского Флота. Иван Степанович
Исаков был человеком высокой культуры, энергичным, трудолюбивым. Он очень
много сделал для советского флота.
Тяжелыми, очень тяжелыми были лето и осень 1942 года. Нелегко было нам
заставить еще достаточно мощную в то время военную машину фашистской
Германии дать задний ход. У немцев хватило силы начать в том году крупное
летнее наступление. Их армии дошли до Кавказского хребта, развернули бои на
улицах Сталинграда.
Эти месяцы навсегда останутся в памяти народной, как остались в ней
критические недели боев под Москвой в октябре 1941 года, оборона Севастополя
и \267\ Одессы, девятьсот дней блокады Ленинграда.
В летнем наступлении 1942 года ценой невероятных усилий противнику
удалось достичь значительных успехов. Но наш народ не мог примириться с
мыслью о фашистской неволе. Советские люди верили в нашу окончательную
победу и способны были выдержать во имя нес любые испытания. Все это
предвещало решительный перелом в смертельной схватке. В самом разгаре была
народная война, охватившая всю страну Воевали фронт и тыл, военные и
гражданские люди мужчины и женщины.
Самый трудный, первый год войны был для нас великой школой. Бойцы и
командиры учились не только стоять насмерть, но и, где можно, самим
переходить в наступление. Военачальники учились не только проводить
отдельные сражения, но и разрабатывать планы. крупных стратегических
операций. Выросли талантливые полководцы, умело, творчески, инициативно
выполнявшие директивы Ставки. Перебазировав заводы в глубокий тыл, построив
там же новые, страна давала фронту самую совершенную технику, причем в
нужных количествах. Сталинграду, где решалась судьба не только армии
Паулюса, но и нечто большее, осенью 1942 года наш героический тыл слал
танки, самолеты, пушки и все необходимое для величайшего сражения.
Сталинградская битва с новой силой показала превосходство советского
военного искусства и советской техники. Гитлеру ничего не оставалось, как
отметить свое поражение под Сталинградом общенациональным трехдневным
трауром. Самым важным итогом этой битвы было то, что стратегическая
инициатива окончательно перешла в руки Советских Вооруженных Сил.
Правда, летом 1943 года в битве под Курском немецкое командование
попыталось взять реванш, но безуспешно. Как известно, в ответ последовали
один за другим удары наших войск. Дело шло к окончательной нашей победе.
В военно-исторической и мемуарной литературе дана высокая оценка ратным
подвигам военных моряков в Сталинградской битве. Так, бывший командующий 62й
армией В. И. Чуйков в своих воспоминаниях отмечает: "О героизме моряков
Волжской флотилии сказано много. Я лишь добавлю, что этот героизм был
достоин лучших свершений этого величайшего сражения".
Вспоминается рассказ командира канонерской \268\ лодки "Усыскин",
входившей в состав Волжской военной флотилии, о том, как в критический
период обороны Сталинграда генерал А. И. Еременко, командовавший фронтом,
посетил корабль и расцеловал комендоров за меткую стрельбу по вражеским
танкам.
Бывает, конечно, что многое со временем забывается. Но может ли
забыться такое?
О боевых делах Волжской флотилии рассказано еще далеко не все.
В июле 1941 года Наркомат ВМФ внес в ГКО предложение сформировать на
Волге учебный отряд, чтобы в спокойных условиях глубокого тыла готовить
личный состав для пополнения воюющих флотов. В октябрьские дни наступления
немцев на Москву этот отряд преобразовали в Волжскую военную флотилию. В нее
вошли 7 канонерских лодок, оборудованных из речных судов, 15 бронекатеров,
около 30 тральщиков и 2 плавучие батареи.
Из этого видно, что еще в 1941 году и ГКО и Ставка учитывали военное
значение Волги как мощной транспортной артерии. В 1942 году с приближением
линии фронта предвиделись крупные перевозки по Волжскому пути. Но никто из
нас тогда не предполагал, что довольно скоро именно здесь противник
предпримет решительное наступление, стремясь выйти к Волге, и что Волжской
флотилии суждено будет выполнять ответственные задачи не только по
обеспечению движения судов, но и в самой битве за Сталинград.
В апреле 1942 года появились признаки готовящегося наступления немцев.
Приходилось только гадать, на каком участке фронта, протянувшегося от
Мурманска до Севастополя, гитлеровское командование будет искать возможность
осуществить свой уже провалившийся однажды план "Барбаросса".
Едва открылась навигация, как по Волге потянулись караваны судов и
барж. Среди потока различных грузов главное место занимали нефтепродукты, от
них зависела боеспособность фронтов.
В июне над великой русской рекой появились немецкие
самолеты-разведчики. Они предвещали серьезную угрозу с воздуха. И
действительно, в июле гитлеровская авиация начала минирование фарватера. На
всем протяжении реки от Астрахани до Саратова с наступлением темноты в
воздухе то тут, то там слышался зловещий гул и в воду падали мины. \269\
Возникла серьезная угроза для судоходства. Электромагнитные немецкие
мины требовали особых средств борьбы с ними - специальных тралов и
размагниченных тральщиков. Мы не имели на Волге ни того, ни другого.
Пришлось в срочном порядке переоборудовать в тральщики два десятка
деревянных речных судов и несколько барж. Командовать созданной таким
образом бригадой тральщиков был назначен бывалый моряк и опытный специалист
контр-адмирал Б. В. Хорошхин. Дивизионы его бригады спешно направлялись на
опасные участки между Астраханью и Саратовом.
В июле обозначилось направление удара противника из большой излучины
Дона прямо на Сталинград. За сравнительно короткое время гитлеровцы
поставили на Волге до 350 мин. Временами мы не успевали их обезвреживать, и
тогда создавалась угроза прекращения движения по реке. Самым напряженным
месяцем был август. 500 постов наблюдения, развернутых для обнаружения
сброшенных мин, десятки вооруженных судов и катеров, проводивших почти
круглосуточное траление и выбор обходных фарватеров, с трудом обеспечивали
движение. К тому же немецкая авиация начала бомбить суда в портах и на
переходах. Упорная борьба с минами и самолетами шла на протяжении тысячи
километров. Грузовые суда ходили теперь уже не в одиночку, как прежде, а
караванами, в сопровождении боевых кораблей, вооруженных зенитными пушками.
Командующий Волжской флотилией Д. Д. Рогачсв - это он в начале войны
возглавлял Пинскую флотилию - и комиссар А. Л. Расскин, которого я знал еще
по обороне Ханко, всеми возможными способами старались обеспечить
безопасность судоходства по столь важному водному пути. Но враг действовал
все активнее. Моряки геройски отражали натиск гитлеровцев, не считаясь с
опасностью. Именно в это время мы потеряли от бомб около 60 различных судов.
До 20 судов подорвались на минах. Возле Сталинграда погибли пассажирские
пароходы "Тимирязев" и "Академик Лядов", буксирные пароходы "Алтай" и
"Ленинградская правда". Но движение по реке продолжалось. Команды
гражданских судов в условиях опасности действовали так же решительно, как и
военные моряки.
Нелегкая задача, возложенная на контр-адмирала Хорошхина, в августе
стала в несколько раз тяжелее. Возглавляя траление, Борис Владимирович
находился \270\ на самых опасных участках, личным примером воодушевляя своих
людей. Когда в 200 километрах ниже Сталинграда, возле Никольского,
скопившиеся караваны образовали пробку, Хорошхин с двумя бронекатерами
тотчас направился туда. При подходе к Никольскому раздался сильный взрыв, и
объятый пламенем бронекатер, на котором держал свой флаг Хорошхин, исчез под
водой. Шедший за ним на небольшой дистанции второй бронекатер, подойдя к
месту взрыва, уже никого и ничего не обнаружил: погибла вся команда вместе с
отважным адмиралом.
Командование Сталинградского фронта, которому решением Ставки
Верховного Главнокомандующего была передана в оперативное подчинение
флотилия, помогло ей истребителями. Так называемые аэродромы-засады хорошо
послужили для защиты речных судов от немецкой авиации. Только 14 августа
группа самолетов-истребителей 268-й авиационной дивизии полковника Б. А.
Сиднева успешно отразила несколько атак. 16 августа немецкие самолеты вновь
атаковали караваны, но были отогнаны. При этом враг потерял 2 "юнкерса".
Исключительный героизм в те дни проявили зенитчики речных судов.
Военные моряки-артиллеристы на пароходе "Сократ", который шел с баржами,
выдержали 48 атак немецких самолетов. 3 бомбардировщика им удалось сбить.
Весь груз был доставлен по назначению.
Для конвоирования караванов широко использовались бронекатера. Только в
августе бронекатера бригады речных кораблей контр-адмирала С. М. Воробьева
отразили 162 воздушные атаки. 2-й дивизион бронекатеров под командованием
капитана 3 ранга А. И. Пескова отразил 190 воздушных атак и сбил 4
фашистских самолета.
Потребовалась исключительно слаженная и дружная работа командования
флотилии и речного пароходства. Д. Д. Рогачев и начальник технического
участка пути К. С. Емельянов нередко совместно вели рекогносцировку русла
реки в поисках более безопасного фарватера.
Командам тральщиков особенно много хлопот доставляли новые
высокочувствительные немецкие мины. В тот период противник применил на Волге
разнотипные неконтактные мины. На них подрывались и грузовые суда и боевые
корабли иногда даже после многократного траления фарватера. Встречались
мины, в которых приборы для взрыва становились опасными \271\ лишь через
сутки после постановки. Все это заставляло тралить фарватеры изо дня в день.
В обстановке быстро надвигавшейся угрозы Сталинграду флотилия по
требованию командования фронта все свои силы сосредоточила на артиллерийской
поддержке сухопутных частей, сражавшихся на оборонительных рубежах.
Наступление 4-й немецкой танковой армии из районов Котельниково и Абганерово
создало необходимость стянуть все корабли южнее города, где оборонялись наши
64-я и 57-я армии.
Три канонерские лодки, шесть бронекатеров и две плавучие батареи 1-й
бригады кораблей под командованием контр-адмирала С. М. Воробьева и
комиссара С. Д. Бережного взаимодействовали с 64-й армией. 2-я бригада в
составе четырех канонерских лодок и четырех бронекатеров под командованием
контр-адмирала Т. А. Новикова и комиссара И. И. Величко находилась в
оперативном подчинении командования 57-й армии.
Одним из соединений 64-й армии, с которым особенно тесно пришлось
взаимодействовать кораблям, была 422-я стрелковая дивизия. В течение всего
периода тяжелых боев командующий флотилией Д. Д. Рогачев имел
непосредственную связь с командиром дивизии И. К. Морозовым.
- В критические дни августовских и сентябрьских боев 1942 года дивизия
крайне нуждалась в огневой поддержке,- вспоминал позднее генерал-майор И. К.
Морозов.- И поддержка пришла со стороны Волжской флотилии. С наступлением
темноты корабли занимали позиции поближе к противнику, а с рассветом громили
его.
И. К. Морозов и командующий флотилией договаривались о системе
целеуказаний, знакомили друг друга с обстановкой и готовились к новым
совместным действиям.
Об одной из таких встреч хочется рассказать словами комдива: "Когда
нависла смертельная опасность над войсками соседней 62-й армии, мы снова
встретились с контр-адмиралом Рогачсвым. Немецкое командование решило во что
бы то ни стало сбросить наши войска в Волгу и уничтожить их. Надо было любой
рода тактическим кредо адмирала Редера.
Впрочем, рейд линкора "Адмирал Шеер" в арктические воды не принес ему
славы. Операция "Вундерланд", по сути дела, провалилась. Рейдер не выполнил
задания - потопить наши торговые суда. На Диксоне не пострадал ни один
важный объект. Навигацию по Северному морскому пути сорвать не удалось.
Единственное, чего добился рейдер, было потопление "Сибирякова". Но эта
"победа" вооруженного крупнокалиберными орудиями линкора над старым и слабо
вооруженным небольшим ледокольным пароходом не принесла лавров фашистскому
военному флоту. Гитлеровцы отошли от Диксона после первых попаданий снарядов
в их корабль. Безуспешными были и действия немецких подводных лодок во время
крейсерства "Шеера".
С конца августа 1942 года фашистская авиация и миноносцы вновь начали
ставить мины на подходах к Архангельску, в районе мыса Канин Нос, у острова
Колгуев и у северо-западного побережья Новой Земли. Подводные заградители
выставили магнитные и акустические мины у западного входа в проливы Маточкин
Шар и Югорский Шар.
Нельзя отрицать того, что в 1942 году на некоторых арктических трассах
наших внутренних коммуникаций противнику удалось создать напряженную
обстановку. Однако фашисты так и не смогли существенно нарушить, а тем более
прервать судоходство в Арктике. В первый период войны транспортные суда
совершили свыше 1300 переходов. Наши потери за это время составили 7
транспортов, 7 кораблей охранения и 10 вспомогательных судов.
В 1943 году напряженность борьбы на арктических внутренних
коммуникациях не только не ослабла, но даже несколько возросла. Со второй
половины февраля противник начал широко использовать авиацию.
Опыт первых лет войны убедительно показал, как важны внутренние морские
сообщения на Севере. \261\ Недооценка их защиты была нашим серьезным
просчетом в подготовке Северного флота в предвоенные годы. К тому же сил там
было явно недостаточно.
И тем важнее подчеркнуть, что небольшие потери наших кораблей и судов
на внутренних морских путях Арктики - результат правильных мер, которые были
приняты, хотя и с опозданием. Вместе с тем этот факт свидетельствует о
крупных промахах вражеского командования.
Новороссийск - неспокойный порт. Внезапный ветер с гор - "бора" -
заставляет всегда быть начеку. В молодости и мне пришлось "натерпеться
страху", когда "бора" едва не выбросил на мель крейсер "Чсрвона Украина", на
котором я плавал тогда помощником командира.
И вот 26 апреля 1942 года я снова приехал в Новороссийск. Помню, в тот
день мы с командующим авиацией ВМФ С. Ф. Жаворонковым на окраине города
наблюдали за воздушным боем. Вместо фуражек на нас были шлемы: вокруг то и
дело падали мелкие осколки зенитных снарядов. Мы видели, как два фашистских
самолета рухнули в Цемесскую бухту. Но в город вражеские самолеты все же
прорвались и сбросили бомбы, вызвавшие пожары и разрушения.
Налет этот был характерен для тех дней. Действуя с крымских аэродромов,
немецкая авиации совершала их все чаще и чаще. Вначале мы объясняли это тем,
что противник хочет сорвать наши перевозки в Керчь, на которые много сил
тратил флот. Тогда трудно было предположить, что через два-три месяца враг
начнет штурмовать Новороссийск. Все наше внимание было пока сосредоточено на
обороне Керченского полуострова, а дальнейшие намерения немецкого
командования оставались для нас неясными. Однако события надвигались...
Летом 1942 года гитлеровцы развернули наступление на Сталинград и
Кавказ. Побережье Кавказа с его портами оказалось под угрозой. Новороссийск
был крайне нужен немцам, чтобы обеспечить снабжение морским путем своей
армии, когда она, по их планам, \262\ двинется вдоль побережья на юг.
Незаметная на первый взгляд роль Черноморского 4шота в обороне Кавказа
была, как никогда, ощутима в те дни.
Например, английский историк Б. Тонстолл в 1942 году, когда ему еще не
было нужды фальсифицировать события, писал, что в ходе нынешней войны
морская стратегия России планировалась и осуществлялась весьма трезво; кроме
того, она в гораздо большей степени содействовала успехам Красной Армии, чем
это широко известно. На Черном море эта стратегия помешала вторжению на
Кавказ с моря; в то же время русский флот беспокоил неприятельские морские
коммуникации у берегов Болгарии и Румынии.
Писал он также и о том, что Красный флот достиг необычайных успехов,
так как, несмотря на потерю Одессы и Николаева, а затем и Севастополя, он не
только сохранил свое господство на Черном море, но еще и сумел это сделать
при непрерывных ударах со стороны вражеской авиации.
Да, бесспорно, Черноморский флот помешал "вторжению на Кавказ с моря"
так же, как не позволил немцам пользоваться портами и прибрежными
коммуникациями, когда они были крайне нужны врагу при продвижении по суше.
Когда 12 мая я вернулся в Москву, в Ставке не только с тревогой следили
за событиями на Керченском полуострове, предвидя их печальный для нас исход,
но и беспокоились о создании рубежей обороны на Таманском полуострове,
которые преградили бы путь врагу к Туапсе и Новороссийску.
Последнему Ставка придавала большое значение. "Немцы не должны
завладеть Новороссийском",- сказал мне И. В. Сталин в тяжелые дни борьбы за
Кавказ.
17 августа был создан Новороссийский оборонительный район (НОР). В него
вошли 47-я армия Северо-Кавказского фронта, корабли и части Азовской военной
флотилии, Темрюкская, Керченская и Новороссийская военно-морские базы и
сводная авиагруппа (112 самолетов). Командующим НОР был назначен командующий
47-й армией генерал-майор Г. П. Котов, а его заместителем по морской части и
членом Военного совета района - командующий Азовской флотилией контр-адмирал
С. Г. Горшков.
По опыту мы уже знали, какую важную роль в \263\ обороне базы будет
играть береговая артиллерия. Собранные в два дивизиона стационарные и
подвижные батареи готовились отразить атаки врага. Возглавил эти дивизионы
морской артиллерист М. С. Малахов, участник обороны Севастополя.
В конце августа противник вышел на ближние подступы к Новороссийску.
Корабли и части Черноморского флота сражались рядом с войсками 47-й армии.
Летчики авиагруппы генерала П. П. Квадэ отражали налеты немецких самолетов,
над городом то и дело завязывались воздушные бои.
Ценой огромных потерь врагу все же удалось захватить почти весь город.
В наших руках осталась лишь его окраина - берег Цемесской бухты. Но из-за
этого фашисты так и не смогли использовать Новороссийский порт, самый
крупный в северной части Кавказского побережья. Ни один немецкий корабль не
вошел в него, да и в самом городе гитлеровцы не могли считаться хозяевами:
все кварталы простреливались нашей артиллерией.
Борьба за Новороссийск стала для черноморцев своего рода поворотным
пунктом. В феврале 1943 года в Цемесскую бухту около Новороссийска был
высажен десант, сыгравший огромную роль в освобождении города. А затем
последовали один за другим крупные десанты, которые высаживал флот, участвуя
в освобождении наших военно-морских баз.
Названия улиц Новороссийска, многочисленные обелиски увековечили имена
Сипягина, Исаева, Корницкого, Козлова, Видова, Жуковского и других
представителей различных родов войск.
Морякам особенно хорошо известно имя майора Цезаря Куникова, который в
те дни возглавлял первый бросок десантников на Станичку. Риск этого десанта
на сильно укрепленный врагом берег все понимали. Понимал это и Куников.
Недаром он накануне высадки в ночь на 4 февраля собрал "свое войско" и
заявил:
- Кому жаль себя или свою семью, пусть выйдет вперед.
Шагнул из строя лишь один человек, а остальные опустились на колени
перед знаменем части и поклялись "всю свою кровь капля за каплей отдать за
жизнь и счастье своего народа".
Куников высадился вместе со своими матросами, выдержал самые трудные
первые дни борьбы за \264\ плацдарм, а 11 февраля он был смертельно ранен.
Заслуга этого десанта состояла в том, что в Станичку Черноморский флот мог
теперь перебрасывать подкрепления - армейские и морские части.
В Новороссийске немецким захватчикам был окончательно прегражден путь к
Кавказскому побережью. А через год наши войска и флот отсюда же погнали их с
Кавказа. Именно тогда лозунг "Стоять насмерть!" сменился призывом "Вперед,
на запад!". Но об этом речь впереди. Пока же несколько слов о Туапсе.
В годы Великой Отечественной войны в Туапсе базировались корабли
Черноморского флота. Для длительных стоянок эта гавань оказалась
малопригодной: беспокойная осенняя погода и "тягун" - штормовая волна на
рейде.- порой вызывали даже аварии. Однако именно здесь не раз происходила
посадка войск на корабли. Так было в 1941 году при переброске резервов в
Севастополь. В Туапсе же крейсер "Красный Кавказ" принимал на борт боевую
технику и людей, участвовавших в Керченско-Фсодосийской операции.
С двадцатых чисел августа и почти до конца декабря 1942 года, когда
немецкие войска пытались захватить этот порт, за него шла ожесточенная
борьба. Взятие Туапсе было запланировано немцами как часть операции
"Эдельвейс" (захват Кавказа). Мечтая преодолеть Главный Кавказский хребет и
в дальнейшем наступать на Тбилиси, гитлеровцы хотели использовать Туапсе для
снабжения своих войск морем.
С 6 августа на майкопско-туапсинском направления началось наступление
сильной танковой группировки противника. Возникла угроза прорыва фашистов к
морю в районе Туапсе. Поэтому были приняты срочные меры по усилению нашей
18-й армии, оборонявшей горный перевал на пути к этому порту. Командовал
18-й армией генерал-майор А. А. Гречко.
Врагу удалось подойти к Гойтхскому перевалу, за которым открывалась
дорога на Туапсе. Но наши войска упорно сопротивлялись. И не только войска.
В трудные дни октября 1942 года на защиту Туапсе был мобилизован весь
партийный актив города. В конце октября немцы были отброшены за реку Пшиш,
протекающую за Гойтхским перевалом.
При обороне Туапсе получил тяжелое ранение мой заместитель адмирал И.
С. Исаков, бывший в то время членом Военного совета Закавказского фронта. В
роковой \265\ для него день, 4 октября 1942 года, Иван Степанович
телеграфировал мне из Тбилиси: "Выехал с командующим фронтом в Туапсе для
организации наземной операции в районе Хадыженской". Близ Туапсе автомашины,
на которых ехали Исаков и командующий Закавказским фронтом генерал армии И.
В. Тюленсв, заметила шестерка "мсссершмиттов". Самолеты начали пикировать на
автомобили. Крупный осколок бомбы угодил Ивану Степановичу в левую ногу.
Раненого отправили в Сочи. Ногу пришлось ампутировать. Однако опасность для
жизни не миновала, и в Сочи был срочно направлен главный хирург флота И. И.
Дженелидзс.
Из госпиталя Иван Степанович послал телеграмму Сталину и наркому ВМФ.
Он сообщал о своем тяжелом состоянии и просил в случае смерти назвать его
именем один из новых эсминцев. Не успел я прочесть эту телеграмму, как
Сталин сам позвонил мне, что делал нечасто.
- Вы получили телеграмму Исакова? Я сказал, что получил и что к
раненому командирован главный хирург флота.
- Немедленно напишите ответ. Через несколько минут я прочел по телефону
текст заготовленной телеграммы:
- "Сочи. Адмиралу Исакову. Не теряйте мужества крепитесь. По мнению
врачей. Вы можете выздороветь. Ваша жена вылетела к Вам. В случае
трагического исхода лучший эсминец Черноморского флота будет назван "Адмирал
Исаков", желаем здоровья".
- От чьего имени посылаете телеграмму?
- От вашего, товарищ Сталин.
- Нет,-сказал он,-пошлем за двумя подписями:
Сталин, Кузнецов.
Ивана Степановича удалось спасти. Он еще долго и плодотворно работал
для нашего флота. В последние годы мы уже не были связаны служебными
отношениями. Встречались только от случая к случаю да изредка обменивались
письмами. Последняя наша встреча произошла поздней осенью 1967 года при
довольно необычных обстоятельствах. Утром 6 октября Иван Степанович позвонил
мне и предложил:
- Давайте-ка, как старые пенсионеры, встретимся где-нибудь на бульваре,
посидим на скамейке и потолкуем.
Меня, признаться, удивило такое предложение. Ведь Ивану Степановичу
было трудно не только передвигаться на протезе, но даже сидеть на скамейке
бульвара. \266\ Не успел я сказать, что буду рад навестить его или принять у
себя, как услышал:
- Через десять минут буду у вашего подъезда.
Мы проехали к новому зданию Московского университета и вышли из машины,
чтобы с Ленинских гор полюбоваться красавицей Москвой. Долго стояли у
парапета. Разговор зашел о литературных делах.
- Предлагают написать что-нибудь покрупнее, чем маленькие рассказы, но
я не берусь,- сказал Иван Степанович. Объяснил он это не состоянием
здоровья, как я ожидал, а тем, что объемистые труды мало кто читает, а вот
маленькие рассказы, судя по письмам, читают весьма охотно.
Иван Степанович был очень рассеян. Разговор не клеился. Вдруг он
почему-то вспомнил о своем ранении и о полученной тогда телеграмме.
- Я думаю, после смерти все же назовут один из эсминцев моим именем.
Ведь у меня не остается потомства...
Так через двадцать пять лет он повторил свое желание, чтобы эсминец,
находящийся в строю, носил его имя{47}.
Через пять дней, рано утром 11 октября, мне позвонил адъютант Исакова
А. И. Соколов и сообщил, что ночью Иван Степанович скончался.
Я много думал об этом незаурядном человеке. Перебирал в памяти долгие
годы совместной службы, наполненные одним желанием - сделать все возможное
для развития и укрепления нашего Военно-Морского Флота. Иван Степанович
Исаков был человеком высокой культуры, энергичным, трудолюбивым. Он очень
много сделал для советского флота.
Тяжелыми, очень тяжелыми были лето и осень 1942 года. Нелегко было нам
заставить еще достаточно мощную в то время военную машину фашистской
Германии дать задний ход. У немцев хватило силы начать в том году крупное
летнее наступление. Их армии дошли до Кавказского хребта, развернули бои на
улицах Сталинграда.
Эти месяцы навсегда останутся в памяти народной, как остались в ней
критические недели боев под Москвой в октябре 1941 года, оборона Севастополя
и \267\ Одессы, девятьсот дней блокады Ленинграда.
В летнем наступлении 1942 года ценой невероятных усилий противнику
удалось достичь значительных успехов. Но наш народ не мог примириться с
мыслью о фашистской неволе. Советские люди верили в нашу окончательную
победу и способны были выдержать во имя нес любые испытания. Все это
предвещало решительный перелом в смертельной схватке. В самом разгаре была
народная война, охватившая всю страну Воевали фронт и тыл, военные и
гражданские люди мужчины и женщины.
Самый трудный, первый год войны был для нас великой школой. Бойцы и
командиры учились не только стоять насмерть, но и, где можно, самим
переходить в наступление. Военачальники учились не только проводить
отдельные сражения, но и разрабатывать планы. крупных стратегических
операций. Выросли талантливые полководцы, умело, творчески, инициативно
выполнявшие директивы Ставки. Перебазировав заводы в глубокий тыл, построив
там же новые, страна давала фронту самую совершенную технику, причем в
нужных количествах. Сталинграду, где решалась судьба не только армии
Паулюса, но и нечто большее, осенью 1942 года наш героический тыл слал
танки, самолеты, пушки и все необходимое для величайшего сражения.
Сталинградская битва с новой силой показала превосходство советского
военного искусства и советской техники. Гитлеру ничего не оставалось, как
отметить свое поражение под Сталинградом общенациональным трехдневным
трауром. Самым важным итогом этой битвы было то, что стратегическая
инициатива окончательно перешла в руки Советских Вооруженных Сил.
Правда, летом 1943 года в битве под Курском немецкое командование
попыталось взять реванш, но безуспешно. Как известно, в ответ последовали
один за другим удары наших войск. Дело шло к окончательной нашей победе.
В военно-исторической и мемуарной литературе дана высокая оценка ратным
подвигам военных моряков в Сталинградской битве. Так, бывший командующий 62й
армией В. И. Чуйков в своих воспоминаниях отмечает: "О героизме моряков
Волжской флотилии сказано много. Я лишь добавлю, что этот героизм был
достоин лучших свершений этого величайшего сражения".
Вспоминается рассказ командира канонерской \268\ лодки "Усыскин",
входившей в состав Волжской военной флотилии, о том, как в критический
период обороны Сталинграда генерал А. И. Еременко, командовавший фронтом,
посетил корабль и расцеловал комендоров за меткую стрельбу по вражеским
танкам.
Бывает, конечно, что многое со временем забывается. Но может ли
забыться такое?
О боевых делах Волжской флотилии рассказано еще далеко не все.
В июле 1941 года Наркомат ВМФ внес в ГКО предложение сформировать на
Волге учебный отряд, чтобы в спокойных условиях глубокого тыла готовить
личный состав для пополнения воюющих флотов. В октябрьские дни наступления
немцев на Москву этот отряд преобразовали в Волжскую военную флотилию. В нее
вошли 7 канонерских лодок, оборудованных из речных судов, 15 бронекатеров,
около 30 тральщиков и 2 плавучие батареи.
Из этого видно, что еще в 1941 году и ГКО и Ставка учитывали военное
значение Волги как мощной транспортной артерии. В 1942 году с приближением
линии фронта предвиделись крупные перевозки по Волжскому пути. Но никто из
нас тогда не предполагал, что довольно скоро именно здесь противник
предпримет решительное наступление, стремясь выйти к Волге, и что Волжской
флотилии суждено будет выполнять ответственные задачи не только по
обеспечению движения судов, но и в самой битве за Сталинград.
В апреле 1942 года появились признаки готовящегося наступления немцев.
Приходилось только гадать, на каком участке фронта, протянувшегося от
Мурманска до Севастополя, гитлеровское командование будет искать возможность
осуществить свой уже провалившийся однажды план "Барбаросса".
Едва открылась навигация, как по Волге потянулись караваны судов и
барж. Среди потока различных грузов главное место занимали нефтепродукты, от
них зависела боеспособность фронтов.
В июне над великой русской рекой появились немецкие
самолеты-разведчики. Они предвещали серьезную угрозу с воздуха. И
действительно, в июле гитлеровская авиация начала минирование фарватера. На
всем протяжении реки от Астрахани до Саратова с наступлением темноты в
воздухе то тут, то там слышался зловещий гул и в воду падали мины. \269\
Возникла серьезная угроза для судоходства. Электромагнитные немецкие
мины требовали особых средств борьбы с ними - специальных тралов и
размагниченных тральщиков. Мы не имели на Волге ни того, ни другого.
Пришлось в срочном порядке переоборудовать в тральщики два десятка
деревянных речных судов и несколько барж. Командовать созданной таким
образом бригадой тральщиков был назначен бывалый моряк и опытный специалист
контр-адмирал Б. В. Хорошхин. Дивизионы его бригады спешно направлялись на
опасные участки между Астраханью и Саратовом.
В июле обозначилось направление удара противника из большой излучины
Дона прямо на Сталинград. За сравнительно короткое время гитлеровцы
поставили на Волге до 350 мин. Временами мы не успевали их обезвреживать, и
тогда создавалась угроза прекращения движения по реке. Самым напряженным
месяцем был август. 500 постов наблюдения, развернутых для обнаружения
сброшенных мин, десятки вооруженных судов и катеров, проводивших почти
круглосуточное траление и выбор обходных фарватеров, с трудом обеспечивали
движение. К тому же немецкая авиация начала бомбить суда в портах и на
переходах. Упорная борьба с минами и самолетами шла на протяжении тысячи
километров. Грузовые суда ходили теперь уже не в одиночку, как прежде, а
караванами, в сопровождении боевых кораблей, вооруженных зенитными пушками.
Командующий Волжской флотилией Д. Д. Рогачсв - это он в начале войны
возглавлял Пинскую флотилию - и комиссар А. Л. Расскин, которого я знал еще
по обороне Ханко, всеми возможными способами старались обеспечить
безопасность судоходства по столь важному водному пути. Но враг действовал
все активнее. Моряки геройски отражали натиск гитлеровцев, не считаясь с
опасностью. Именно в это время мы потеряли от бомб около 60 различных судов.
До 20 судов подорвались на минах. Возле Сталинграда погибли пассажирские
пароходы "Тимирязев" и "Академик Лядов", буксирные пароходы "Алтай" и
"Ленинградская правда". Но движение по реке продолжалось. Команды
гражданских судов в условиях опасности действовали так же решительно, как и
военные моряки.
Нелегкая задача, возложенная на контр-адмирала Хорошхина, в августе
стала в несколько раз тяжелее. Возглавляя траление, Борис Владимирович
находился \270\ на самых опасных участках, личным примером воодушевляя своих
людей. Когда в 200 километрах ниже Сталинграда, возле Никольского,
скопившиеся караваны образовали пробку, Хорошхин с двумя бронекатерами
тотчас направился туда. При подходе к Никольскому раздался сильный взрыв, и
объятый пламенем бронекатер, на котором держал свой флаг Хорошхин, исчез под
водой. Шедший за ним на небольшой дистанции второй бронекатер, подойдя к
месту взрыва, уже никого и ничего не обнаружил: погибла вся команда вместе с
отважным адмиралом.
Командование Сталинградского фронта, которому решением Ставки
Верховного Главнокомандующего была передана в оперативное подчинение
флотилия, помогло ей истребителями. Так называемые аэродромы-засады хорошо
послужили для защиты речных судов от немецкой авиации. Только 14 августа
группа самолетов-истребителей 268-й авиационной дивизии полковника Б. А.
Сиднева успешно отразила несколько атак. 16 августа немецкие самолеты вновь
атаковали караваны, но были отогнаны. При этом враг потерял 2 "юнкерса".
Исключительный героизм в те дни проявили зенитчики речных судов.
Военные моряки-артиллеристы на пароходе "Сократ", который шел с баржами,
выдержали 48 атак немецких самолетов. 3 бомбардировщика им удалось сбить.
Весь груз был доставлен по назначению.
Для конвоирования караванов широко использовались бронекатера. Только в
августе бронекатера бригады речных кораблей контр-адмирала С. М. Воробьева
отразили 162 воздушные атаки. 2-й дивизион бронекатеров под командованием
капитана 3 ранга А. И. Пескова отразил 190 воздушных атак и сбил 4
фашистских самолета.
Потребовалась исключительно слаженная и дружная работа командования
флотилии и речного пароходства. Д. Д. Рогачев и начальник технического
участка пути К. С. Емельянов нередко совместно вели рекогносцировку русла
реки в поисках более безопасного фарватера.
Командам тральщиков особенно много хлопот доставляли новые
высокочувствительные немецкие мины. В тот период противник применил на Волге
разнотипные неконтактные мины. На них подрывались и грузовые суда и боевые
корабли иногда даже после многократного траления фарватера. Встречались
мины, в которых приборы для взрыва становились опасными \271\ лишь через
сутки после постановки. Все это заставляло тралить фарватеры изо дня в день.
В обстановке быстро надвигавшейся угрозы Сталинграду флотилия по
требованию командования фронта все свои силы сосредоточила на артиллерийской
поддержке сухопутных частей, сражавшихся на оборонительных рубежах.
Наступление 4-й немецкой танковой армии из районов Котельниково и Абганерово
создало необходимость стянуть все корабли южнее города, где оборонялись наши
64-я и 57-я армии.
Три канонерские лодки, шесть бронекатеров и две плавучие батареи 1-й
бригады кораблей под командованием контр-адмирала С. М. Воробьева и
комиссара С. Д. Бережного взаимодействовали с 64-й армией. 2-я бригада в
составе четырех канонерских лодок и четырех бронекатеров под командованием
контр-адмирала Т. А. Новикова и комиссара И. И. Величко находилась в
оперативном подчинении командования 57-й армии.
Одним из соединений 64-й армии, с которым особенно тесно пришлось
взаимодействовать кораблям, была 422-я стрелковая дивизия. В течение всего
периода тяжелых боев командующий флотилией Д. Д. Рогачев имел
непосредственную связь с командиром дивизии И. К. Морозовым.
- В критические дни августовских и сентябрьских боев 1942 года дивизия
крайне нуждалась в огневой поддержке,- вспоминал позднее генерал-майор И. К.
Морозов.- И поддержка пришла со стороны Волжской флотилии. С наступлением
темноты корабли занимали позиции поближе к противнику, а с рассветом громили
его.
И. К. Морозов и командующий флотилией договаривались о системе
целеуказаний, знакомили друг друга с обстановкой и готовились к новым
совместным действиям.
Об одной из таких встреч хочется рассказать словами комдива: "Когда
нависла смертельная опасность над войсками соседней 62-й армии, мы снова
встретились с контр-адмиралом Рогачсвым. Немецкое командование решило во что
бы то ни стало сбросить наши войска в Волгу и уничтожить их. Надо было любой