Кузнецов Юрий. Холодная сталь

   Раз он меня не перевязал, то дано ему задание караулить. Отдам я концы или нет, его не интересовало. Двое остальных торопились доставить хозяину Людмилу Петровну, а уж потом вернутся и постараются меня убрать, чтоб и следов не осталось.
   Я угадал тактику. Через какое-то время лодка с Клином и Бульбашом вернулась.
   – Ну, как он? – спросил деловым тоном Клин.
   – Еще дышит, – ответил Филин, – но полная хана.
   – Давай его в лодку, – приказал Клин.
   Меня отнесли и положили на днище моей лодки. Теперь для меня было главным не дать понять им, что я все слышу. Я нахожусь в беспамятстве, делайте, что хотите. Если я попытаюсь сопротивляться или просить их, они меня прикончат.
   – Куда мы его повезем? – удивился Филин. – В больницу что ли?
   – В больницу, – язвительно ответил Клин. – Пусть вылечат. Выздоровеет, расскажет, какой ты хороший.
   – Оставили бы здесь, – говорил Филин. – Ружье рядом. Сам застрелился.
   – От несчастной любви, – хохотнул Бульбаш.
   – А что? – не понимал Филин. – Очень даже похоже.
   – Заткнись, – коротко бросил Клин.
   Как я понял, они подцепили мою лодку. Завели свой мотор. Чего-то еще медлили. Потом поехали. Остановились, о чем-то переговорили. Подтянули мою лодку к борту своей и рядом со мной положили ружье.
   – Зацепи ее за что-нибудь, – приказал Клин, – чтоб в лодке осталась.
   Картина становилась ясной. Ружье, конечно же, разряженное. Оно будет в лодке. Я пульнул в себя и вывалился в воду. Я им пока нужен дышащий. Потом следствие определит, что умер уже в воде, захлебнулся.
   Благо я догадался и заранее уцепился так за сиденье, чтобы остаться в лодке, то есть под лодкой.
   Отъехав изрядно, они и впрямь перевернули мою «Казанку» – лодка узкая, чего там? – и покатили себе, должно быть, насвистывая.
   Хорошо, что придурки перевернули лодку круто, под днищем остался воздух. Здоровой рукой я держался за сиденье, которое к бортам было привинчено намертво.
   Главной задачей моей было не терять сознания. Когда прошло довольно много времени, а дышать стало совсем трудно, я вынырнул из-под лодки и с большим трудом, но взобрался на днище. Лодка была железной, но не тонула, потому что были приделаны воздушные баки на носу и на корме.
   Теперь оставалось ждать и, конечно, не терять сознания. Меня подобрал старый хант. Его звали Прохором.
   Он привез меня в свою юрту. Там была его старуха, никого больше не было вокруг.
   Я им объяснил, кто я. Прохор, как оказалось знал моего отца. Но до моего поселка он не мог доехать, слишком был стар. Сын уехал в райцентр и, должно быть, загулял с друзьями. Приедет, навестит моих родителей и все расскажет.
   – Обо мне никому говорить не надо, – попросил я стариков.
   – Зачем болтать? – послушно закивали они и ничего более не стали спрашивать.
   А после этого я снова потерял сознание.
   Старики выходили меня. Через неделю я чувствовал себя уже более или менее сносно.
   Вернулся сын стариков, Николай. Мы с ним были знакомы, учились в школе.
   – О-о! – удивился он. – Тебя искали, искали…
   Как выяснилось потом, милиция не сразу спохватилась. Сергей с ними завязал дружбу. Сам больше других искал меня. К Людмиле Петровне никого не допускали. Никому не хотелось скандального случая. И местная милиция отчиталась перед вышестоящей честь по чести: несчастный случай, утоп по небрежности.
   А когда я предстал пред их очами, струсили до ужаса. Тут же начали закручивать дело. Но Драков был уже в Москве. Искали Важенина Сергея Александровича. А такового не числилось там.
   Через год я все-таки попал в армию. Потом пошел в органы. Большую науку преподали мне прислужники Дракова. В большом я перед ними долгу.
   Разговор в кабинете Дракова продолжался. Клин долго не верил, что Чума и тот парень, которого Филин подстрелил, был один и тот же человек.
   – Его давно раки съели, – не соглашался он. – Показалось тебе, шеф. Чего-то нервы у пас подводят.
   – Это он.
   – Чудеса да и только! А если он, то почему так долго ошивается между нами? Давно бы расправился. По одному перебил бы.
   – Он мстить не намерен. Или не только мстить. И не забывай – Филин и Бульбаш за решеткой. Без него не обошлось. Он подбирается к нам. Но больше всего не мы ему нужны.
   По тому, как это сказал Драков и как он посмотрел на стену, за которой находилась спальня жены, Клин понял, о ком идет речь.
   Тогда тот парень тоже умыкнул жену Дракова.
   – Мы с тобой раззявы, – продолжил Драков. – Нюх потеряли. Стареем. Поверили, что он мента обрабатывает. А он с ним держит связь. И ведь как-то сделал так, что я ему приказал выходить на мента. А вчера?
   – Что вчера?
   – Ловко вместо себя тебя подсунул и в доме устроился, чтобы ближе быть…
   – Если он работает на органы…
   – У меня уже нет сомнений.
   – Тогда он заподозрит, что мы без него тут говорим. Ушлый, скотина! Надо как-то…
   – Боишься, что смоется?
   – Я на его месте так и поступил бы…
   – Он не сбежит, – почему-то усмехнулся Драков. За стеной слышны были шаги хозяйки. Клин догадался, на что намекает Драков.
   – Он ее не оставит, если почувствовал, что я вычислил, кто он.
   – Что будем делать? – спросил Клин, готовый тут же спустить курок пистолета.
   – Ты его немножко знаешь. Если он на стремени, так просто его не уберешь.
   – Это верно. Надо его бдительность усыпить.
   – Продумал, как. Вопрос в том, что ни Люда, ни служанка не должны заметить. Подымется такой переполох, не выбраться. А надо нам уйти из дому тихо. Мы уезжаем.
   – Понял.
   – Сгущаются тучи, Клин. Мы уже под колпаком. Считай, в ловушке. Осталось дернуть ниточку. Тут надо действовать, как минерам. Одна ошибка – и все.
   – Может, ночью? Женщины будут спать.
   – И он подставит лоб? До ночи он уже что-то предпримет. Нельзя терять времени.
   – Не знаю, шеф. Голова трещит, ничего не могу придумать.
   – Не делай таких умственных усилий, пока я есть, – снова усмехнулся Драков. – Про тайник помнишь?
   – О! – восхитился находчивости шефа Клин. – Туда и с концом.
   – Только без шума. Теперь о поездке. Как эта служанка?
   – В смысле?
   – Не снюхалась с ним?
   – Да не-е, – махнул беспечно Клин. – Это моя баба.
   – То есть как? Спишь, что ли?
   – А что тут такого?
   – Больно ты ловкий, как я погляжу. Значит, надежно?
   – Сто процентов.
   – В любом случае не будем оставлять ее. Заберем с собой. Идем вниз, Клин. Надо позавтракать. Чуме пока ничего не говори. Потрепись о чем-нибудь. Скажи, докладывал мне про одно секретное задание, личного характера, мол.
   Клин вышел из кабинета. Чуть помедлив, сам Драков вышел и подошел к двери спальни жены.
   Он предупредительно постучал и вошел туда, как часто делал. Дверь была не заперта.
   Уже одетая, Людмила Петровна обернулась. Она сидела у зеркала. Лицо ее было спокойным и слишком будничным.
   «Приняла решение», – подумал Драков.
   Он подошел и поцеловал ей руку.
   – Я сейчас приду, – сказала Людмила Петровна.
   – Отлично, – Драков усиленно показывал, что у него прекрасное настроение. Людмила Петровна слышала, как он спускался по лестнице и громко позвал:
   – Нюра! Где ты, голубушка! Накрывай на стол!
   «Клин намекнул, что выполнял личное поручение шефа и болтать об этом не может.
   – Да хватит тебе ее тереть, – легко пнул он по скату.
   – Кто едет с шефом? – спросил я.
   Мне важно было как-то умудриться сегодня побыть наедине с Людмилой Петровной хоть несколько минут, чтобы предупредить. Я хотел сказать ей, чтоб она была готова ко всему и не удивлялась, что бы ни случилось; я ее не оставлю.
   – Я так понял, – раздумчиво ответил Клин, важничая, что знает больше других о намерениях хозяина, – все поедем.
   – Что такое? – нашел нужным удивиться я.
   – Скажут, Чума. Все скажут, все объяснят. Надо иметь терпение.
   Тут появилась на крыльце Нюра.
   – Завтракать! – позвала она.
   Я несколько удивился демократичности и хлебосольству Дракова. В просторной кухне за большим столом стояло пять стульев.
   – Проходите, садитесь, – широким жестом пригласил Драков.
   Клин, видимо, тоже редко сиживал с хозяином по утрам за кофе, и вел себя несколько скованно. Я мог не знать об обычаях этого дома, меня никто не посвятил, и потому вальяжно сел и придвинул себе дымящийся кофе.
   На столе стояли тарелки с мясными и рыбными бутербродами.
   Драков налил в тонкий фужер белого вина.
   – Себе я позволю, – пошутил он. – Будешь, Люда? Людмила Петровна отказалась, Нюре он не стал предлагать, а нам сказал:
   – Вы за рулем.
   Подержав на весу фужер с вином, Драков сказал:
   – Я получил сведения очень приятные. Государство выделило новые субсидии. Можно широко развернуться. Масштабы работ захватывают дух. Выпью за то, что нам предстоят большие дела!
   Он отпил два глотка и поставил фужер на стол.
   – По случаю завершения важного этапа работ, – сказал он, – я решил чуть отдохнуть. Устал, надо признаться… Придумал очень милую и необычную поездку. Я думаю, вы будете рады сменить обстановку. Путешествие предстоит действительно приятное.
   – И куда мы поедем? – спросила с небрежным видом Людмила Петровна. – И кто это «мы»?
   Я знал как она волновалась, как ей важно было узнать, разлучит Драков нас или нет.
   – Мы, – широко улыбнулся Драков, – это все, кто за столом. А куда поедем, пока секрет. Сюрприз.
   Людмила Петровна не посмела более расспрашивать, ей было достаточно знать, что я тоже еду.
   «Решили разделаться со мной в дороге, – подумал я. – А что? Очень даже толково. Не надо думать, куда девать труп. Валяется на дороге кто-то с обезображенным лицом. И все дела!»
   – Попьем кофе, – продолжал благодушно Драков. – И собираемся в дорогу. Брать с собой много не надо. Только самое необходимое. Вернемся через неделю или чуть позже.
   Мне собираться особенно было нечего. Все необходимое я всегда возил в маленьком чемоданчике. Не забыть томик Володи Высоцкого. Я его сунул под подушку утром. Я его ношу неизменно с собой. Когда надо успокоиться – достаю, читаю. Помогает. Иногда гадаю по этой книге. Назову про себя страницу и строку, открываю томик и – точно!.. Как в воду смотрел!..
   Честное слово! – очень часто помогало.
   Да нет, что-что, а уж Володю я не забуду.
   Но мне не пришлось даже идти в комнату. Покончив с завтраком, Драков посмотрел на меня, нагнав на себя серьезность, и попросил подняться с ним в кабинет.
   И вот мы сидим в креслах друг против друга.
   – Ты все понял? – спросил Драков.
   Я многозначительно пожал плечами, мол, такова жизнь.
   – Нет, ты не все понял, – сказал он. – Я рву когти. Я молчал.
   – Чую, подобрались к «Азии». Но меня они не поймают.
   – Откуда опасения?
   – О чем, по-твоему, я говорил так долго с Клином? Я снова пожал плечами, а сам подумал, что крутит Драков. Догадываюсь я, о чем они говорили. Опасность он чует, это верно, однако конкретно ничего не знает. Проверяет меня на вшивость? Так чего проверять приговоренного к смерти? Абсурд.
   Тут другое – усыпляет мою бдительность. Показывает, что полностью доверяет мне. И будто ведь услышал мои мысли.
   – Я никому до конца не доверяю, – сказал Драков. – Ни Клину, ни тебе, Чума…
   – Это ваше дело, – сделал я вид что обиделся.
   – Поэтому я нашел отличный выход, – улыбнулся Драков. – Голова у меня иногда варит. Я подумал, что если я не доверяю ни тому, ни другому полностью, то почему нельзя – хоть частично. То есть часть доверить одному, а часть – другому. Разумно?
   – Вполне, – оценил я, а сам подумал, что Драков убедителен.
   Неужели так велики глаза у страха, что я уже сам себя уверил, что Драков решил со мной покончить? А если и впрямь он какую-то часть своих секретов доверил Клину, поэтому так долго его держал в кабинете? Сейчас вызвал меня. Чего бы ему откровенничать со мной? Может, на самом деле он каким-то образом узнал, что камень навис над «Азией», и раньше всех догадался улепетнуть, таким образом избежать вроде бы неизбежного ареста и оставить с носом доблестных работников правопорядка?
   В таком случае, он искренен со мной и ни в чем меня не подозревает.
   Но опыт жизни подсказывал мне, что нельзя быть таким благодушным и ухо надо держать востро. И как я об этом ни помнил, а Драков сумел все-таки меня обдурить. Молодец!
   Я хоть и не полностью, а поверил ему и оттого несколько расслабился.
   Уж очень правдоподобен был замысел Дракова.
   – Наша задача, – сказал он, – оказаться за бугром. Другого выхода я пока не вижу. В пределах бывшего Союза места для меня нет. Да и хватит мне того, что я добыл в трудах своих, что мне отец оставил в наследство. Хватит мне, моему сыну и внукам.
   – Это верно – с арены надо уходить вовремя, – поддержал я, пристально вглядываясь в лицо Дракова и желая уловить по выражению, врет он все или говорит правду.
   То, что у него в заграничных банках лежат миллиарды, у меня сомнений не было. Помельче дельцы покупают в центре Парижа дома. И какой дурак стал бы держать деньги в родном Отечестве! Я, конечно, не имею в виду законопослушного гражданина. Впрочем, откуда «башли» у этого законопослушного?
   – Кое-какие жизненно важные документы я доверяю Клину. Ну, такой скромный портфельчик с бумажками. Это одно состояние.
   Я понял, что он говорит о документах, по которым он может получить вклады за границей. Наверное, не только в банке лежат его доллары. Пустил в акции, в дела…
   – Второе состояние, думаю, тоже достаточное, держу в золоте. Вот его поручаю тебе. План отхода очень простой. Мы едем разными путями в Москву. Перед тем, как наши пути разойдутся, я сообщу тебе, где встретимся.
   – А как же вы без охраны?
   – Какая охрана нужна сельскому учителю, – засмеялся Драков, – который едет к родственникам со своей женой и с племянницей? Нет-нет, никакой охраны!
   Это заявление несколько насторожило меня. Драков так привык к тому, что его кто-то прикрывает, что едва ли осмелился бы пуститься в дорогу без охраны.
   Но с другой стороны… Нужда заставит – петухом запоешь.
   – Пока все. Собирайся в дорогу. Тебе на сборы семь минут.
   – Где взять груз? – спросил я.
   – В доме, – Драков показал пальцем вниз. – Я уже попросил Клина забрать портфель. По моему знаку ты заберешь ящик. Поедете на разных машинах. В твоей будет Нюра.
   Почему он рассказал мне, что берет Клин, если доверяет по частям? Если он и Клину сказал, что я буду везти, то что за секреты тогда?
   Возможно, он пока не боится. Клин не будет знать, как я поеду в Москву. Я же не буду знать, полетит Клин на самолете или поедет поездом. И зачем нам нужно будет искать друг друга? Что я стал бы делать с бумагами в портфеле? Но у меня-то будет золото, а на нем никто не расписывался.
   Есть" над чем подумать.
   Но размышлять было некогда.
   Я спустился на первый этаж. Нюра с пустым чемоданом побежала наверх, должно быть, складывать вещи Людмилы Петровны.
   Стоять в прихожей и ждать, когда женщины спустятся? А если с ними будет Драков?
   Я раздумывал, как мне поговорить с Людмилой Петровной. В любом случае, мы скоро должны расстаться. Я не должен допустить, чтобы она ехала с Драковым. А если ему удастся переправить ее за бугор?
   В голове путались мысли. И почему это происходило, я понял. Как зверь, который еще не видит охотника, но уже чувствует тревогу в воздухе, так и я кожей ощущал близкую опасность.
   Но откуда она грозит?
   Я зашел в свою комнату и почему-то не стал собираться в путь, а торопливо начал записывать все, что произошло этим утром. Кассеты я спрячу под матрац. На днях начнутся аресты и сюда нагрянут тоже. С милицией будет и Мохов. Я заверну кассеты в бумагу и напишу, чтоб передали Мохову.
   Слушай, Мохов. Меня, видимо, уберут позже. Но чувствую, уберут. За границу Драков меня не повезет и пенсион не назначит. Я не до конца понял, что это за золото, которое я должен отвезти в Москву. Может быть, на это дело он меня и в самом деле использует. Если это так, я найду возможность связаться с тобой. Я должен быть с Драковым до конца.
   И вот что…»
   Драков несколько задержался из-за жены. Он не хотел ее торопить, чтоб не беспокоить. Наконец, она собралась. И они стали спускаться по лестнице.
   Вот почему прервалась запись Чумы. Он услышал шаги, и тут же вышел со своим чемоданчиком.
   Драков жестом попросил поставить чемоданчик на пол. В прихожую прошел с улицы Клин.
   Драков показал ему на чемоданчик Чумы и приказал:
   – Неси в машину. И проводи женщин.
   Драков видел, как переглянулись между собой Чума и Людмила Петровна.
   – Ну, идите, идите, – поторопил он.
   Клин прихватил чемоданчик и открыл дверь, пропуская женщин. Какое-то чувство заставило Чуму посмотреть вслед Людмиле Петровне. Она тоже оглянулась, и в ее взгляде читалась тревога.
   – Вы поезжайте, Клин, – сказал спокойно Драков. – Мы догоним.
   Значит, Драков передумал. Он же сказал, что в машине Чумы будет Нюра.
   Было похоже, что он решил расправиться с Чумой, и для этого отправил всех. Но это большой риск. Нет, на такой риск Драков не пошел бы. Для этого есть Клин. Чума не допустил бы, чтоб ему выстрелили в спину.
   И потом, как объяснить женщинам, куда девался охранник?
   Можно было все сделать проще.
   Когда все вышли, Драков еще немного подождал.
   – Спустись в подвал, – сказал он доверительно Чуме. – В левом углу за дверью на полке металлический ящик. Забери.
   Сам он, насвистывая, пошел на кухню. Чума мог не опасаться, что ему выстрелят в спину. А уж, когда будет идти обратно, то врасплох его не застать.
   Драков, стоя за дверями кухни, прикидывал, о чем думает Чума. Ему были слышны его шаги.
   Вот он прошел в тайник, дверь которого была открыта Клином. Вот он взялся за тяжелый металлический ящик, набитый кирпичами. Даже крякнул. Пора.
   Драков нажал на потайную кнопку, которая была ниже обычного выключателя.
   Потом он спустился в подвал. Просторное пустое помещение, квадратное, ровно по контурам дома, бетонные стены. Тихо, чисто. Комар носа не подточит. Он подошел к левому углу и коснулся ладонью стены. Холодная.
   Там, за полуметровой бетонной стеной, в крохотном помещении с низким потолком, до которого высокому ростом достать головой, находится теперь Чума. С этой стороны никто не обнаружит тайник. Сам Чума не выберется. Да и кому в голову придет искать его в доме, если сразу видно, что все уехали?
   Менты, конечно, разнюхают, что Драков скрылся. Тем более, если Драков давно у них на мушке. Уже вечером они спохватятся.
   Конечно, они будут уверены, что Чума сопровождает Дракова. Они будут ждать от него сообщения, какой-нибудь вести. Пусть себе ждут! За это время Чума умрет.
   Драков направился к лестнице. Он поднялся наверх и остановился у выключателей. Подумал – и выключил свет в подвале. Для тайника была своя кнопка. Драков проявил снисходительность, не стал нажимать на нее.
   Затем он запер дверь дома. Сел в машину. Выехал за ворота. Затем ворота закрыл. Не должно быть следов бегства. Все чинно и спокойно.
   Драков сел в машину и укатил.
   Что было, о том думать не стоит. Он стал неторопливо размышлять о том, что будет. Еще раз мысленно повторил весь план путешествия. Все вроде бы должно получиться.
   С досадой вспомнил, что жена будет спрашивать о Чуме. Надо что-то придумать. Но это не так сложно. Изменились, мол, обстоятельства, надо было Чуме остаться в городе.
   Драков чувствовал себя спокойно.
   Слишком хорошо обдуман план, чтобы мог случиться какой-то сбой.
   Послушная машина летела вперед, несла хозяина в светлое обеспеченное будущее, в котором не будет постоянного чувства опасности. Как иногда хочется жить в покое!
   Когда женщина позвонила от имени Печегина, Мохов узнал от нее, что его друг в доме Дракова. Естественно, сообщили, что Драков целый день не был на работе, что встревожило все службы, Мохов кинулся в загородный дом. Какой-то придурок уже послал туда милиционеров. Он остановил их у самых ворот.
   – Ничего не трогать, – сказал Мохов и оглядел дом. – Похоже, уехали.
   – Соседка тут, старуха, видела, – сообщил один из милиционеров. – Еще утром.
   – Почему она обратила внимание?
   – Решила, отдыхать поехали.
   – Почему так решила?
   – Хозяйка была в машине. И служанка. Обычно они остаются дома.
   – Почему она увидела хозяйку?
   – Она к ней пошла. Дело было какое-то. Ну, по соседству… А тут выезжает машина. Хозяйка увидела ее. Но шофер не остановил.
   – Кто еще был в машине?
   – Я уже говорил – служанка.
   – Кроме служанки?
   – Водитель.
   – И все?
   – Я уточнял – все.
   – Вторую машину видела?
   – Нет. Она вернулась домой.
   Мохов решил, что Драков и Печегин поехали на второй машине. Похоже на бегство. Если это так, Печегин не мог не оставить какой-нибудь знак.
   – Ребятки, – обратился Мохов к милиционерам, – постойте тут и чтоб ушки на макушке. А ты со мной.
   Он показал на лейтенанта, с которым разговаривал и который показался ему толковым.
   Дверь они не стали выламывать, прошли в дом через окно, выдавив стекло.
   – Где тут может быть комната охраны? – вслух раздумывал Мохов.
   – Ближе к двери, должно быть, – предположил лейтенант.
   – Идем.
   Прошли в комнату. Стоя у порога, оглядели детально. Ничего примечательного.
   Мохов подошел к кровати.
   – Ну-ка, посмотри, – попросил он лейтенанта.
   Тот приподнял матрац и увидел сверток. Он не стал дотрагиваться, подумал, что мина.
   Мохов усмехнулся и взял сверток, увидел свою фамилию.
   – Володька есть Володька, – удовлетворенно сказал Мохов. – Другого такого нет.
   Он быстро поспешил в машину и прослушал запись. Она заканчивалась словами «И вот что…»
   Мохов сидел, задумчиво глядя перед собой. «Какую же опасность чувствовал Володя? – думал Мохов. – Недаром же он побежал в свою комнату и сделал запись. Что за этими словами – „И вот что…“
   Мохов все более убеждался, что успев сказать о варианте совместного с Драковым отъезда, Печегин хотел что-то сообщить на тот случай, если все-таки его постараются убрать в доме.
   Видимо, Драков позвал его. Печегин, должно быть, сунул кассеты под матрац и тут же выскочил из комнаты. Может, он даже только шаги услышал.
   Чемоданчика нет. Того самого, видавшего виды чемоданчика.
   Какой он мог оставить знак?
   – Идем! – аж подскочил Мохов, обращаясь к лейтенанту. – Олухи мы царя небесного!
   Они вернулись в комнату охраны.
   Услышав шаги Дракова, Печегин имел несколько секунд в своем распоряжении, чтобы сделать что-то такое, что прояснило бы Мохову недосказанное в кассете.
   – Но что? – произнес вслух Мохов.
   – Не понял, – вскинулся лейтенант.
   – Не мешай, друг, – попросил Мохов.
   Печегин мог вести запись за столом. Вот он услышал шаги. Вынул кассету из магнитофона. Кассету завернул в бумагу, которая лежала на столе. Запись на мое имя он мог сделать, наговаривая в микрофон. Он пошел к дверям мимо кровати. Под кроватью лежал чемоданчик. Ему надо было сунуть кассету под матрац, открыть чемоданчик, положить магнитофон, закрыть чемоданчик…
   – Лейтенант! – вскричал Мохов.
   – Что такое?..
   Лейтенант не успел договорить, как Мохов одним прыжком оказался у кровати и отбросил подушку. Под ней лежал томик стихов Высоцкого.
   Мохов обессиленно опустился на кровать.
   – Плохо дело, – сказал Мохов.
   Лейтенант смотрел на книжку и ничего не понимал.
   – Печегин здесь, – сказал Мохов.
   – Как здесь? Обыщем дом!
   – Не торопись.
   – Почему решили, что здесь?
   – Долго объяснять. Но без этой книжки он не уехал бы. В последнюю минуту, а заскочил бы за ней. Он ее оставил, чтобы я знал, что он здесь.
   Мохов схватился за голову. Редко его подводили нервы, а тут чуть не закричал, такая боль пронзила сердце.
   Но нет! Не может этого быть! Не могли они его убить. Это Володьку-то!
   – Разрешите обратиться? – подал голос лейтенант. Мохов был в гражданском и лейтенант не знал его звания. Мохов при встрече показал документ, но лейтенант хорошенько не разглядел его. Он только увидел, что человек – из особого отдела.
   – Обращайся, лейтенант. Я для тебя просто Мохов.
   – Что прикажете делать?
   – Вот что, браток, – хрипло сказал Мохов. – Попроси своих ребят, чтобы обошли весь участок, прощупали каждый сантиметр земли.
   – Предмет поисков?
   – Возможно, труп.
   Сам же Мохов трижды сплюнул. Он не мог поверить, чтобы кто-то мог справиться с Володей. Его можно взять только на неожиданность. А судя по записи, он чувствовал опасность.
   Лейтенант принял самое серьезное выражение лица при слове «труп» и тут же удалился.
   Пока милиционеры обходили сад, сам Мохов решил пройтись по дому. Ни одна дверь не была заперта. Даже кабинет был открыт.
   Странно!
   Зачем же так демонстративно хозяин показывал, что ему нечего прятать? Вернулся лейтенант.
   – Как там?
   – Пока ничего не обнаружили. Я приказал повторно обследовать участок.
   – Молодец, – похвалил Мохов, но на душе стало чуть спокойней.
   Все-таки эти скоты закопали бы труп. Это было б для них самое простое решение.
   Мохов заглядывал в каждую комнату и подолгу стоял, оглядывая стены.
   – Что ищем? – поинтересовался лейтенант, следовавший за ним.
   – Большой дом, а? – спросил Мохов.
   – Порядочный.
   – Все есть.
   – Даже банька с бассейном в подвале.
   – Даже банька, – задумчиво произнес Мохов. – Гараж под домом. И еще пустое помещение. Зачем оно?