Ладлэм Роберт. На повестке дня - Икар

   Майор ВВС открыл перед Адриенной Рашад дверь огромной гостиной. Она вошла и застыла, уставившись на Эвана. Ее глаза не излучали удивления - в них светился только тот же холодный блеск ума.
   - Я пойду, - сказал офицер ВВС.
   - Благодарю вас, майор. - Дверь закрылась, и Кендрик шагнул вперед. Здравствуй, Калейла. Калейла, ведь так?
   - Как скажете, - спокойно произнесла она.
   - Но ведь тебя зовут не Калейла, верно? Адриенна - Адриенна Рашад.
   - Как скажете, - повторила она.
   - Немного чересчур, не находишь?
   - Все это очень глупо, конгрессмен. Вы вызвали меня сюда, чтобы я дала вам еще одну хвалебную характеристику? Если да, то я не сделаю этого.
   - Характеристику? Вот уж чего я хотел бы в последнюю очередь.
   - Хорошо, рада за вас. Уверена, представитель от Колорадо получит любую поддержку, которая ему нужна. Значит, здесь все-таки нет нужды в человеке, жизнь которого, как и жизни очень многих его коллег, зависит от анонимности? Не нужно делать шаг вперед и вносить вклад в дело вашего восхваления? Произносить здравицы в вашу честь?
   - Вы так считаете? Думаете, я жажду восхваления и здравиц?
   - А что прикажете думать? Что вы увезли меня от моей работы, раскрыли перед посольством и ВВС, возможно, разрушили мою "крышу", которую я создавала в течение нескольких лет, только потому, что были со мной близки? Это произошло однажды, но, уверяю вас, больше не повторится.
   - Эй, погодите, прекрасная дама, - возразил Эван. - Ради Христа, не будем ворошить прошлое. Тогда я не знал, где нахожусь, что случилось или что еще произойдет. Я был испуган до смерти и понимал, что мне предстоит совершить такое, о чем раньше и подумать не мог.
   - А еще вы были измучены, - добавила Адриенна Рашад. - И я тоже. Бывает.
   - Свонн так и говорил...
   - Подонок.
   - Нет, не надо. Фрэнк Свонн - не подонок...
   - Употребить другое слово? Например, сводник? Бессовестный сводник.
   - Вы ошибаетесь. Не знаю, что у вас с ним было, но дело свое он знает.
   - Например, принося вас в жертву?
   - Может быть... Признаю, мысль не очень привлекательная, но ему тоже как следует досталось.
   - Оставьте это, конгрессмен. Зачем я здесь?
   - Потому что мне надо кое-что узнать, и вы остались одна, кто может мне это сказать.
   - Что же?
   - Кто предал гласности мою оманскую историю? Кто нарушил соглашение? Мне сказали, у тех, кто знает, что я ездил в Оман, - а их чертовски мало, как говорится, очень тесный круг, - нет ни одной причины, чтобы об этом рассказывать, и зато много, чтобы молчать. Не считая Свонна и того, кто у него заведует компьютерами, человека, которому он безгранично доверяет, обо мне знали только семеро. Шестерых проверили - результат абсолютно отрицательный. Остались вы - седьмая.
   Адриенна Рашад не шевельнулась, лицо ее было бесстрастным, глаза излучали ярость.
   - Вы - любитель, невежественный, самонадеянный любитель, - медленно и язвительно произнесла она.
   - Можете ругать меня самыми последними словами, - гневно отозвался Эван, но я собираюсь...
   - Прогуляемся, конгрессмен? - Женщина из Каира подошла к большому эркеру на противоположной стороне комнаты, выходящему на причал у каменистой береговой линии Чесапика.
   - Что?
   - Здесь такой же гнетущий воздух, как и компания. Пожалуйста, я бы хотела прогуляться. - Рашад подняла руку и указала на улицу, затем дважды кивнула, как бы усиливая свою просьбу.
   - Ладно, - пробормотал Кендрик, сбитый с толку. - Там, позади вас, есть запасной выход.
   - Вижу. - Адриенна Калейла направилась к двери. Они вышли в вымощенный плитами внутренний дворик, примыкающий к ухоженной лужайке и дорожке, которая вела вниз, к причалу. Если там когда-нибудь и были лодки, привязанные к сваям или пришвартованные в пустых доках, подпрыгивавших на волнах, то сейчас их убрали из-за осенних ветров.
   - Теперь разглагольствуйте дальше, конгрессмен, - разрешила сотрудница ЦРУ. - Не стоит лишать вас этого удовольствия.
   - Да прекратите же, мисс Рашад, или как вас там?! - Эван остановился на белой бетонной дорожке на полпути к берегу. - Если, по-вашему, я "разглагольствую", то вы ужасно ошибаетесь...
   - Бога ради, не останавливайтесь! Поговорим о чем хотите и даже более того, дурак вы этакий.
   Справа от причала берег залива представлял собой смесь темного песка и камней, обычную для Чесапика, слева стоял также обычный сарай для лодок. Больше по виду, нежели на самом деле казалось, что среди них можно укрыться. Видимо, это и привлекло оперативного агента из Каира. Она резко свернула вправо. По песку и камням, близко от мягко плещущихся волн они пошли до того места, где начинались деревья, но продолжили идти дальше, пока не добрались до большого камня, выраставшего из земли у самой кромки воды. Огромный дом отсюда уже не был виден.
   - Это подойдет, - сказала, остановившись, Адриенна Рашад.
   - Подойдет? - воскликнул Кендрик. - Для чего вообще понадобился этот моцион? Но, раз уж мы здесь, давайте кое-что проясним. Я признателен вам за то, что вы, вероятно, спасли мне жизнь - повторяю, вероятно, это невозможно доказать, но я вам не подчиняюсь, и, по здравом размышлении, я все-таки не дурак, невзирая на мой статус любителя. Однако сейчас это вы отвечаете на мои вопросы, а не наоборот.
   - Вы закончили?
   - Даже не начинал.
   - Тогда, прежде чем начнете, позвольте затронуть поднятые вами специфические проблемы. Моцион понадобился для того, чтобы мы убрались оттуда. Полагаю, вы в курсе, что это - надежный дом.
   - Конечно.
   - И что любые разговоры во всех комнатах, включая туалет и ванную, записываются?
   - Нет, я знал, что телефон...
   - Спасибо, мистер Любитель.
   - Мне, черт подери, скрывать нечего...
   - Потише. Говорите в сторону воды, как я.
   - Что? Почему?
   - Электронный уловитель голоса. Деревья исказят звук, потому что здесь нет прямого визуального радиуса действия...
   - Что?
   - Лазеры усовершенствовали технологию...
   - Что-что?
   - Заткнитесь! Говорите шепотом.
   - Повторяю: мне совершенно нечего скрывать. Вам-то, может, и есть, а вот мне - нет!
   - Правда? - Рашад прислонилась к огромному камню, глядя вниз, на мелкие, медленно набегающие волны, спросила: - Хотите вовлечь Ахмата?
   - Я упоминал о нем. Президенту. Ему следует знать, как помог этот парень...
   - О, Ахмат это оценит! А его личный врач? А двое его двоюродных братьев, которые помогали вам и охраняли вас? А эль-Баз и пилот, доставивший вас в Бахрейн?.. Их всех могут убить!
   - Не считая Ахмата, я никогда никого не упоминал...
   - Имена несущественны. Важны занимаемые людьми должности.
   - Бога ради, это же президент Соединенных Штатов!
   - И он, вопреки слухам, действительно общается без микрофонов?
   - Конечно.
   - А вам известно, с кем он говорит и насколько его собеседники надежны в вопросах соблюдения максимальной безопасности? А сам он это знает? Вы знакомы с людьми, которые занимаются прослушкой в этом доме?
   - Разумеется, нет.
   - А как же я? Я - оперативный сотрудник разведки с прочной "крышей" в Каире. Вы, может, и обо мне рассказывали?
   - Да, но только Свонну.
   - Я не имею в виду, что вы говорили с человеком, облеченным властью, который все знал, потому что руководил операцией, я имею в виду кого-то там, именно там. Начни вы допрашивать меня прямо в том доме наверху, разве вы не могли бы выдать кого-то или всех этих людей, которых я только что назвала? И чтобы сорвать банк, мистер Любитель, Разве не упомянули бы Моссад?
   Эван закрыл глаза.
   - Мог бы, - признал он негромко, кивнув. - Если бы мы начали спорить.
   - Спор был неизбежен, вот почему я вытащила вас оттуда и привела сюда.
   - Там, наверху, все на нашей стороне! - запротестовал Кендрик.
   - Уверена, что это так, - согласилась Адриенна, - но нельзя представить силу и слабости людей, с которыми мы незнакомы и которых не можем видеть, правда?
   - Вы параноик.
   - Это особенности моей работы, конгрессмен. Более того, вы действительно дурак несчастный. Полагаю, я достаточно это продемонстрировала, показав, что вы ничего не знаете о "надежных" домах. Опуская вопрос о том, кто кому подчиняется, потому что это несущественно, вернусь к пункту первому. По всей вероятности, я все-таки не спасла вам жизнь в Бахрейне, а, наоборот, из-за этого подонка Свонна поставила вас в невыгодное для защиты положение, которое у нас и у опытных пилотов называется точкой, откуда возврат невозможен. На то, что вы останетесь в живых, не рассчитывали, мистер Кендрик, и я действительно возражала против этого.
   - Почему?
   - Потому что мне было не все равно.
   - Из-за того, что мы...
   - Это тоже несущественно. Вы были порядочным человеком, пытавшимся совершить порядочный поступок, к которому не были подготовлены. Как выяснилось, были и другие, кто помог вам куда больше меня. Я сидела у Джимми Грэйсона в кабинете, и мы оба испытали облегчение, получив сообщение, что самолет с вами на борту взлетел из Бахрейна.
   - Грэйсон? Он - один из тех семерых, знавших, что я там был.
   - Нет, до последнего часа не знал, - возразила Рашад. - Даже я не сказала ему этого. Должно быть, сообщили из Вашингтона.
   - Выражаясь языком Белого дома, вчера утром его насадили на вертел.
   - За что?
   - Чтобы проверить, не он ли проболтался обо мне.
   - Кто, Джимми? Это даже еще глупее, чем предполагать, будто язык распустила я. Грэйсон просто жаждет стать начальником. И не больше меня хочет, чтобы ему перерезали горло.
   - Как вы просто все объясняете!
   - О Джимми?
   - Нет. О себе.
   - Понятно. - Женщина, называвшая себя Калейлой, отодвинулась от камня. Думаете, я все это отрепетировала? Разумеется, сама с собой, потому что черта с два могла бы к кому-нибудь обратиться? И конечно, я наполовину арабка...
   - Там, наверху, вы вошли так, словно ожидали увидеть именно меня. Я ни в коей мере не оказался для вас сюрпризом.
   - Да, ожидала. И нет, не были.
   - Почему да и почему нет?
   - Вас вычислила, полагаю, методом исключения. А по второму пункту у меня договоренность с одним знакомым, который охраняет меня от подлинно-подлинных сюрпризов. Последние полтора дня вы, конгрессмен, - "горячая" новость по всему Средиземноморью. Многие, включая меня, потрясены. Я боюсь не только за себя, но и за других людей, помощью которых пользовалась где только можно и нельзя, чтобы держать вас в поле зрения. Поверьте, это очень непросто - создать сеть, основанную на доверии, а теперь это доверие подвергается сомнению. Так что, как видите, мистер Кендрик, вы зря потратили немалые деньги налогоплательщиков на то, чтобы доставить меня сюда и задать вопрос, на который вам мог бы ответить любой опытный разведчик.
   - Может, вы меня продали? Продали мое имя за деньги?
   - Чего ради? Спасения собственной жизни, что ли? Или жизней тех, кого я использовала, чтобы следить за вами, людей, важных для меня и выполняемой мною работы, которая, по-моему, представляет реальную ценность, что я пыталась объяснить вам еще в Бахрейне? Вы что, действительно в это верите?
   - О Боже, я уже не знаю, чему верить! - признался Эван, шумно вздохнув. Все, что я хотел сделать, все, что планировал, пошло прахом. Ахмат больше не хочет меня видеть, я не могу вернуться - ни туда, ни в какой-либо другой эмират в районе заливов. Уж он об этом позаботится.
   - Так вы что, правда хотели вернуться?
   - Больше, чем что-либо другое. Мне хотелось вернуться к той жизни, когда я проделал мою лучшую работу. Но сначала мне надо было найти и уничтожить сукина сына, который все изуродовал, убивая ради убийства...
   - Махди. - Рашад кивнула. - Ахмат мне говорил. Вы сделали это. Ахмат молод, и он еще изменит свое отношение к вам. Со временем поймет, что вы там для всех совершили, и почувствует благодарность... - Она вдруг улыбнулась и уже иным, мягким голосом проговорила: - Понимаешь, я решила, что ты, возможно, сам раздул эту историю. Но ведь ты этого не делал, правда?
   - Кто, я? Да ты с ума сошла! Через шесть месяцев я уберусь отсюда!
   - Так все это случилось не из-за твоего политического тщеславия?
   - Да нет же, Господи! Я бросаю всю эту политику, ухожу! Только теперь мне некуда идти. Кто-то пытается меня остановить, сделать кем-то, кем я на самом деле не являюсь. Да что же, черт побери, со мной происходит?
   - Сразу, навскидку, я сказала бы, что тебя эксгумируют.
   - Что-что со мной делают? И кто?
   - Кто-то, считающий, что тобой пренебрегают. Полагающий, что ты заслуживаешь публичного признания.
   - Я его совершенно не хочу! Но президент думает иначе. Решил в следующий вторник наградить меня медалью Свободы в этой чертовой Голубой комнате под оркестр морской пехоты! Я противился этому, как мог, а этот сукин сын заявил. что мне необходимо объявиться, потому что он, видите ли. отказывается выглядеть "жалким ублюдком". Хорошенькая аргументация!
   - Очень по-президентски... - Рашад внезапно оборвала себя. - Давай прогуляемся, - быстро предложила она, заметив, что у причала появились двое мужчин в белых костюмах обслуги "стерильного" дома. - Не оглядывайся! Держись беззаботно. Давай спустимся к берегу.
   - Говорить можно? - спросил Кендрик, шагая за ней.
   - Ничего важного. Подожди, пока повернем.
   - Почему? Думаешь, они могут нас услышать?
   - Возможно, хотя я не уверена.
   Они шли вдоль извилистой береговой линии до тех пор, пока деревья не скрыли их от двоих мужчин на причале.
   - Японцы разработали ретрансляторы направленного действия, хотя я никогда таких не видела, - продолжила Рашад. Потом остановилась и взглянула на Эвана. Ее умные глаза смотрели вопрошающе. - Ты говорил с Ахматом?
   - Вчера. Он велел мне убираться к черту, но не возвращаться в Оман. Никогда.
   - Ты ведь понимаешь, что я тебя проверю, да? В первую секунду Кендрик удивился, потом пришел в ярость. Эта женщина допрашивала его, обвиняла, а теперь еще намерена и проверить.
   - Мне наплевать на то, что ты сделаешь, меня беспокоит только то, что ты, возможно, уже сделала. Ты убедительна, Калейла, то есть, извините, мисс Рашад, и, возможно, сама веришь в то, о чем говоришь, но тем шестерым, которые знают обо мне, есть что терять, и они ничего не приобрели бы, рассказав о том, что я был в Маскате в прошлом году.
   - А уж мне, конечно, нечего терять, кроме собственной жизни и жизней тех, кого я собирала на моем участке? Кстати, некоторые из этих людей мне очень дороги. Прекрати этот надоевший спор, конгрессмен, смешно. Ты не просто любитель, ты невыносим.
   - Знаешь, но ты ведь могла и ошибиться! - Кендрик был раздражен. - Я был почти готов поделиться с тобой своими сомнениями, даже намекнул на это Деннисону, сказав ему, что не позволю тебя повесить за это.
   - О, вы слишком добры, сэр!
   - Нет, я на самом деле так думал. Ты ведь и правда спас-ria мне жизнь, и если ты по ошибке, случайно вымолвила мое имя...
   - Не упорствуй в своей глупости, - перебила его Рашад. - Вероятнее, гораздо вероятнее, что подобную ошибку совершил кто-то из остальных пятерых, но не Грэйсон и не я. Мы работаем в полевых условиях и не допускаем ошибок такого рода.
   - Давай пройдемся, - предложил Эван.
   Никаких охранников на сей раз поблизости не было, его побуждали двигаться сомнения и замешательство. Трудность заключалась в том, что он ей верил, как верил и тому, что сказал о Калейле Мэнни Вайнграсс: "Она не имеет никакого отношения к твоему разоблачению. Это только усилит ее стыд и еще сильнее воспламенит тот безумный мир, в котором она живет". А когда Кендрик возразил, что другие не могли этого сделать, Мэнни добавил: "Тогда за другими есть еще другие".
   Они дошли до ухабистой проселочной дороги, которая пролегала среди деревьев и вела, очевидно, к каменной ограде имения.
   - Обследуем? - предложил Эван.
   - Почему бы и нет? - отозвалась Адриенна.
   - Слушай, - продолжил он, когда бок о бок они начали взбираться по лесистому склону, - скажем, я тебе верю...
   - Спасибо большое.
   - Да ладно, я правда тебе верю! И поэтому сейчас скажу то, что знают только Свонн и Деннисон. Другие не знают, по крайней мере я так думаю.
   - А ты уверен, что стоит говорить?
   - Мне нужна помощь, а они не могут мне помочь. Может, ты сможешь. Ты ведь была там со мной и знаешь столько всего из того, что мне неизвестно: как сохранять события в тайне, как передавать секретную информацию тем, для кого она предназначена, в общем, процедуры такого рода.
   - Да, я что-то знаю, но никоим образом не все. Моя база - в Каире, а не здесь. Но продолжай.
   - Недавно Свонна навестил какой-то человек, блондин с европейским акцентом, который располагал подробнейшей информацией обо мне. Фрэнк назвал это "ПД".
   - Предшествующие данные, - перевела на нормальный язык Рашад. - Еще так называются привилегированные детали. Обычно их добывают из подвалов.
   - Подвалы? Что еще за подвалы?
   - По-нашему - засекреченные разведывательные материны. Продолжай.
   - Этот блондин заявил Франку, поразив его - на самом деле поразив! - что, по его мнению, во время того кризиса с заложниками меня послал в Маскат Госдеп.
   - Что-о? - Адриенна схватила Кендрика за руку. - Кто он?
   - Никто не знает. Его никто не может найти. А сведения, которые он сообщил о себе, чтобы попасть к Фрэнку, оказались фальшивыми.
   - Боже всемогущий! - прошептала Рашад, глядя на поднимающуюся вверх тропу. Сквозь стену деревьев, растущих наверху, пробивался солнечный свет. Задержимся здесь ненадолго, - спокойно попросила она. - Сядь. - А когда они опустились на тропу, окруженную толстыми стволами деревьев и густой листвой, спросила: - И что же дальше?
   - Ну, Свонн попытался отшить его; даже показал ему записку к госсекретарю, которую мы составляли с ним вместе - в ней мои услуги отвергались. Но видимо, тот человек не поверил Фрэнку и продолжил свои раскопки, пока все не узнал. Все появившееся вчера утром в печати настолько точно, что может исходить только из оманских материалов - по-вашему, из подвалов.
   - Знаю, знаю. - Ярость в голосе Рашад смешивалась со страхом. - Боже мой, кого-то ведь достали!
   - Одного из семерых, то есть шестерых, - быстро поправился Эван.
   -Кто эти люди? Я не имею в виду Свонна и его компьютерщика из "Огайо-4-0". Кроме Деннисона, Грэйсона и меня?
   - Госсекретарь, министр обороны и председатель Объединенного комитета начальников штабов.
   - Ни к одному из них даже близко подойти нельзя.
   - Ну а компьютерщик? Его зовут Брюс, Джералд Брюс, и он молод. Фрэнк за него ручается, но ведь это лишь его суждение.
   - Вряд ли. Фрэнк Свонн - подонок, но не думаю, что его можно так провести. Человек вроде Брюса - первый, на кого в таком случае падает подозрение, а тот наверняка знает, что рискует провести тридцать лет в Ливенуорте.
   Эван улыбнулся:
   - Деннисон грозил и тебе провести там пять лет.
   - Я сказала ему, что это мужская тюрьма. - Адриенна тоже усмехнулась.
   - И я, - засмеялся Кендрик. - А все-таки, почему ты села в правительственную машину?
   - Из чистого любопытства. Вот единственный ответ, который я могу тебе дать.
   - Ответ принимается... Итак, на чем мы остановились? Семеро вне игры, а европеец-блондин в игре.
   - Не знаю. - Неожиданно Рашад снова тронула его за руку. - Мне нужно задать тебе несколько вопросов, Эван...
   - Эван? Спасибо.
   - Простите, конгрессмен. Это действительно была ошибка.
   - Не извиняйся, пожалуйста. По-моему, мы имеем право называть друг друга по имени.
   - Значит, ты остановился...
   - Не возражаешь, если я буду называть тебя Калейлой? Мне так удобнее.
   - И мне. Моя арабская половина всегда негодовала на Адриенну за отступничество.
   - Задавай свои вопросы... Калейла.
   - По крайней мере, ты не произносишь мое имя как "Койлейла"... Ладно. Когда ты решил поехать в Маскат? Принимая во внимание обстоятельства и твои возможности, ты попал туда поздно.
   Кендрик перевел дыхание.
   - Я был в Аризоне - преодолевал пороги. Только добравшись до базового лагеря под названием Лава-Фоллз, впервые за несколько недель услышал радио. Вот тогда понял, что должен попасть в Вашингтон... - И он подробно рассказал о безумных восьми часах своего путешествия из примитивного лагеря в горах в кабинеты Госдепартамента и сложный компьютерный комплекс под названием "Огайо-4-0", закончив повествование словами: - Там мы со Свонном заключили наше соглашение, и я отправился в путь.
   - Вернемся немного назад, - предложила Калейла, впервые за все время рассказа Кендрика отводя взгляд от его лица. - Итак, ты нанял гидроплан, чтобы добраться до Флагстаффа, где попытался зафрахтовать самолет до округа Колумбия. Верно?
   - Да, но регистратор чартерных рейсов сказал, что слишком поздно.
   - Ты был встревожен, - предположила разведчица. - Вероятно, зол. Должно быть, немного использовал свое положение. Конгрессмен от великого штата Колорадо и так далее.
   - Больше чем немного, гораздо больше всяких "и так далее".
   - Ты добрался до Феникса и вылетел первым же гражданским коммерческим рейсом. Как ты платил за билет?
   - По кредитной карте.
   - Плохо, - отреагировала Калейла. - Но ты не мог этого знать. Откуда тебе было известно, к кому надо обратиться в Госдепе?
   - Этого я не знал. Но не забывай, я долгие годы проработал в Омане и Эмиратах, так что примерно представлял, кто мне нужен. А поскольку мне в наследство досталась опытная секретарша с инстинктами уличной кошки, я ей сказал, кого нужно искать. Четко объяснил, что это, вне сомнения, должен быть человек из Консульской службы Госдепа, секции Среднего Востока или Юго-Западной Азии. Большинство американцев, которые там работают, знакомы с такими людьми - часто до тошноты.
   - Значит, секретарша с инстинктами уличной кошки начала повсюду названивать и расспрашивать. Должно быть, кое-кого это удивило. Был ли у нее список людей, которым она звонила?
   - Не знаю. Никогда не спрашивал ее об этом. Все происходило в каком-то безумии. Во время полета из Феникса я поддерживал с нею связь по телефону. К моменту моего приземления она сократила круг поиска до четырех-пяти человек, из которых лишь один считался экспертом по Эмиратам - заместитель директора Консульской службы Фрэнк Свонн.
   - Было бы интересно узнать, сохранила ли твоя секретарша список?
   - Я позвоню ей.
   - Только не отсюда. Кроме того, я не, закончила... Итак, ты пошел в Госдеп, чтобы найти Свонна. Значит, зарегистрировался на входе у охраны.
   - Естественно.
   - А уходя оттуда, отметился?
   - Разумеется, нет. Ведь меня спустили на лифте прямо к стоянке и доставили домой на машине Госдепа.
   - К тебе домой?
   - Конечно. Перед отлетом в Оман надо было собрать кое-какие вещи...
   - А шофер? - перебила его Калейла. - Он обращался к тебе по имени?
   - Нет, ни разу. Хотя сказал фразу, которая меня потрясла. Я спросил, не зайдет ли он ко мне перекусить или выпить кофе, пока я буду собираться, а он ответил: "Вы из "Огайо-4-0"! Предельная бдительность, сэр!"
   - Это означает, что сам он не оттуда, - заметила Рашад. - И вы остановились перед твоим домом?
   - Да. Когда я вышел, то увидел у тротуара другую машину примерно в ста футах от нас. Должно быть, она следовала за нами - на этой части дороги других домов нет.
   - Вооруженный эскорт, - кивнула Калейла. - Свонн прикрывал тебя начиная с минуты-один, и был прав. У него было ни времени, ни ресурсов, чтобы проследить за всем, что случилось с тобой минус-один. Эван, сбитый с толку, попросил:
   - Будь добра, объясни, что все это значит?
   - Минус-один - это все то, что произошло до того, как ты связался со Свонном. Богатый злой конгрессмен нанимает самолет во Флагстафф и производит много шума, потому что желает немедленно вылететь в Вашингтон. Ему отказывают. Тогда он летит в Феникс, где, несомненно, тоже требует, чтобы ему дали билет на первый же рейс до Вашингтона, и платит по кредитной карточке. А еще названивает своей секретарше с инстинктами уличной кошки и приказывает ей найти человека, которого сам не знает, но уверен, что такой должен работать в Госдепартаменте. Секретарша звонит самым разным людям - по-моему, ты употребил слово "безумие", - которых должно было заинтересовать, почему она им звонит. Потом предоставляет тебе суженный кворум - это значит, что она контактировала со многими своими знакомыми, которые могли дать ей нужную информацию и наверняка тоже заинтересовались причиной ее звонков. Далее, ты возникаешь в Госдепе, требуя встречи с Фрэнком Свонном. Я права? В том твоем состоянии ты ведь требовал встречи с ним?
   - Да. Меня водили за нос, говорили, что его нет, но я знал, что он на месте, моя секретарша подтвердила это. Я проявил настойчивость, и наконец мне разрешили спуститься к нему в кабинет.
   - А после того как вы со Свонном поговорили, он решил отправить тебя в Маскат.
   - И что?
   - Тот узкий маленький круг, о котором ты говорил, не был ни очень маленьким, ни очень узким. Ты делал то, что сделал бы любой человек на твоем месте в таком же стрессовом состоянии. Но во время своего взбалмошного путешествия от Лава-фоллз до Вашингтона ты изрядно наследил. Многие запомнили твое имя и громкие настойчивые требования скорейшего вылета, тем более что все происходило в ночное время. Потом ты объявляешься в Госдепартаменте, где производишь еще больше шума - между прочим, зарегистрировавшись у охраны на входе, но не отметившись на выходе, - пока тебе не разрешают спуститься в кабинет Свонна.
   - Да, но...
   - Дай мне закончить, пожалуйста, - вновь перебила его Калейла. - Ты все поймешь, а я хочу, чтобы у нас сложилась полная картина... Итак, вы со Свонном беседуете, заключаете ваше секретное соглашение, и, говоря твоими словами, ты отправляешься в Маскат. Но первую часть пути проделываешь к своему дому в машине с шофером, который не являлся частью "Огайо-4-0", так же как и охранники в вестибюле. Шофера просто назначил диспетчер, а охранники на дежурстве выполняли свои обычные обязанности. Они не относятся к привилегированным кругам; там, наверху, с них не берут подписку о неразглашении того, что они видят и слышат на работе. Но это люди. Они идут домой, рассказывают женам и друзьям про что-то не совсем обыденное, случившееся в их обычно скучной жизни. Возможно, даже отвечают на вопросы, небрежно заданные какими-то людьми.