Ларни Мартти. Памфлеты, фельетоны, рассказы

   Дабы новое расовое учение не назвали бесчеловечным, я предлагаю, чтобы в зоопарках Лондона и Чикаго были сооружены снабженные всеми современными удобствами клетки, питомцев которых оберегали бы от напитка Пампам. В такой клетке негры могли бы затем - под строгим контролем и под покровительством Организации Объединенных Наций - ограниченно продолжать свой род. Я считаю очень важным и с точки зрения гуманизма желательным, чтобы черной расе не дали вымереть. Негры нужны для бродячих цирков, в качестве шоферов для семей миллионеров, для подметания улиц, уборки пассажирских поездов и в качестве прислуги, гладиаторов, а также в качестве подопытных субъектов для медицины. По причинам осторожности, конечно, необходимо всех негров мужчин, находящихся в услужении у белого человека, сделать евнухами, чтобы они оставили в покое наших женщин. Этим удастся избежать многих неприятностей и прежде всего линчеваний, которые интересуют широкую публику весьма мало после того, как в кинотеатрах и по телевидению стали демонстрировать роскошные ритуальные убийства и детективные представления, полные садизма.
   Когда операция Пам-пам будет доведена до конца, тогда нужно будет устремить взгляды на некоторые другие расы, из которых не следует щадить никого, кроме экспонатов для биологического музея. Индейцы не составляют особой проблемы, потому что они понемногу мрут от туберкулеза, но зато уничтожение желтой расы потребует больших усилий. Необычайно хитрыми и живучими являются также семиты и халиты. Однако я верю, что наши даровитые ученые, военачальники и политики найдут подходящее средство для решения и этой проблемы. Моя задача - создание чистой и сильной человеческой расы. Я сказал - создание, так как вполне неоспоримая арийско-англосаксонская раса не может возникнуть сама собой. Поэтому и среди белых необходимо произвести отбор. Необходимо исследовать цвет волос и кожи, изгиб носа книзу и кверху, форму скул и челюсти, глаза, уши, зубы и мнения.
   В настоящее время я составляю точные расовые нормы и за свою исследовательскую работу получил несколько крупных стипендий и три звания почетного доктора. Многие крупные университеты с напряженным интересом следят за моими исследованиями и столь же многие промышленные концерны с таким же нетерпением ждут их, чтобы начать производство напитка Пам-пам для негритянского населения Африки и Северной Америки. Поэтому, как я уже упомянул вначале, сперва нужно освободить негров и только после этого приступить к основательной уборке.
   Если кто-нибудь подозревает .меня в ненависти к неграм, то он всецело ошибается. Я ненавижу негров не больше, чем Гитлер ненавидел евреев, поляков и русских. Я лишь хочу поднять чувство собственного достоинства белого человека, и если мои методы действия требуют того, чтобы некоторые расы отошли в сторону, то для этого имеются вполне чистоплотные, гуманные причины: земной шар принадлежит белым, потому что наши прародители Адам и Ева были белокожими.
   Ведущие культурные страны Европы совершили расовую ошибку, научив негритянское население Африки грамоте. Теперь эти черномазые пишут манифесты самостоятельности и читают нотации своим хозяевам. Вот как они отплатили долг благодарности своим благодетелям, которые даром наделяли миллионы негров порошком от чесотки, библиями и набедренными повязками. И ко всему этому черные Африки собираются похитить нашу собственность!".
   Прослушав в течение двух часов лекцию молодого социолога о новом расовом учении, я взволнованно вскочил на ноги и начал изучать в зеркале свои черты. Мне казалось, что я не отвечаю всем нормам чистой человеческой расы: цвет волос и мнения у меня чересчур сильно отличались от схемы. Кроме того, какой-нибудь ученый мог бы утверждать, что мой светлый цвет кожи объясняется лишь тем, что я негр, родившийся альбиносом.
   - Ты уверен, что меня не линчуют? - спросил я гостя.
   - Линчуют? Как это так?
   - По твоей расовой теории я - не чистый представитель расы.
   - За это никого не линчуют. Ты неправильно понял мою замечательную идею. Цель ее состоит в том, чтобы освободить мир только от цветных. Фактически речь идет о всемирной благотворительности. Мы годами обращали черных язычников в христианскую веру. Теперь они знают, что их ждет - если они будут жить как и мы, белые люди, - вечный рай и великое блаженство. Разве будет неправильно, если мы освободим от бренных мирских страданий черную расу и впустим ее в рай? Мы от них ничего, не возьмем, а только дадим им, поэтому мое расовое учение находится в столь чудесной гармонии с западными понятиями морали: цель оправдывает средство.
   Вот уже пару недель я в одиночестве и тишине раздумываю над тем, следует ли мне приобрести пистолет или бутылку Пам-пам. Кто знает, быть может,.я еретик и консерватор? Во всяком случае, больше я не горжусь тем, что, родился белым, равно как и тем, что в знаменитой стране , свободы и равноправия я - господин и в уборной...
   Американский тюремный психолог Дональд Пауэл Уилсон говорит в одном из своих произведений, что воры, попавшие в тюрьму, обычно бывают необычайно щедрыми. Они хотят выступать в роли благотворителей, но им редко удается вписать свое имя в почетную историю жертвователей, потому что, если они украдут хлеб, им очень трудно ; поделить его на две части. Подлинно широкой благотворительностью можно заниматься только тогда, когда позорная мелкая кража будет превращена в крупный международный бизнес; когда будут торговать природными богатствами соседа: нефтью, фруктами и минералами. Прямейший путь к богатству и благосостоянию ведет через трупы черных. Зачем негру хлеб, одежда и квартира, когда его ждет рай?
   Как красиво звучит старая финская поговорка: роскошь, что у бедняка два глаза...
   Право на самозащиту
   В зал под конвоем двух полисмелов ввели подсудимого. Обвиняемый остановился перед судьей, запустив руки глубоко в карманы. Судья спросил:
   - Вы Томас Уайт?
   - Да, я...
   - Родились?
   - Родился!
   - Вот и отлично. Отбросьте волосы с лица, я хочу определить ваш возраст.
   - В этом нет надобности. Мне около тридцати.
   - В таком случае выньте руки из карманов. Если, конечно, не боитесь, что брюки упадут.
   Легкий смешок прошелся по рядам, оживив лица в судебном зале. Только судья и прокурор остались невозмутимыми. Прокурор заглянул в свои записи и начал читать монотонным голосом:
   - Согласно полицейскому акту, обвиняемый Томас Уайт 10 марта 1971 года в 15.41 вошел в здание Национального банка. В фойе .банка он занялся маскировкой, несмотря на то, что лица его и так нельзя было разглядеть за густой прядью свалявшихся волос. Привратник банка Алек Кэррол, заметив, что Уайт повязал себе лицо шарфом, вступил с ним в беседу. После недолгой перебранки Томас Уайт выхватил из кармана револьвер, в упор выстрелил в привратника и пытался скрыться. На счастье, полиция его тут же задержала.
   - Обвиняемый, что вы можете сказать в свое оправдание? - спросил судья.
   - Много чего, - ответил Томас Уайт.
   - Слушаю вас.
   Подсудимый смахнул волосы со рта и развязно сказал:
   - Умышленно я его, положим, не кончал. Это была самозащита.
   - Объясните подробнее, что произошло, - заметил судья.
   - В тот день я действительно заходил в банк. Мне, вообще-то говоря, не всякий банк годится. Должен быть по меньшей мере Национальный банк. Когда я вынул шарф из-за пазухи и повязал им лицо, привратник сгреб меня в охапку, грозясь выбросить на улицу или позвать полицию. Вообразите, господин судья, что со мной было бы, если бы он осуществил свое намерение, - я поломал бы ребра или разбил голову. Привратника в любом случае посадили бы за насилие. Поэтому я решил избавить его от мук тюремных и пустил ему пулю в грудь. На основании этого требую, чтобы предъявленное мне обвинение было отклонено.
   - Странная у вас мораль, - заметил судья.
   - Я соблюдал общепринятые нормы морали, - важно ответил подсудимый.
   - Что вы хотите этим сказать? - строго спросил судья.
   Тут подсудимый повернулся к присяжным заседателям и, повысив голос, заговорил:
   - Каждый человек имеет право на самозащиту. Ведь даже наше правительство и армия исходят из того, что если вторжению наших вооруженных сил в другую страну препятствуют, то следует применить оружие. Это жз самозащита, как вы сами понимаете. И когда привратник банка не дает мне пройти к кассам и, более того, грозится выбросить меня на улицу, то в таком случае я вынужден защищаться, то есть стрелять в него. Ведь с точки зрения морали это всецело оправдано. К тому же, по-моему, смешно поднимать шум из-за какого-то негра.
   - Как, разве привратник Алек Кэррол негр? - спросил судья.
   - Ну, разумеется, он чернее лакрицы.
   - Это обстоятельство несколько меняет характер дела. М-да. Еще пару вопросов. Для чего вы повязали лицо шарфом в фойе банка?
   -Я просто следовал общепринятой в нашей стране
   моде. - Что вам нужно было у касс банка? Вы собирались внести сбережения?
   - Еще чего! Я хотел ограбить банк...
   - И собирались применить для этого оружие?
   - Угрожал бы только в том случае, если бы мне отказались вручить кассу добром. Ведь в таком случае я вынужден был бы прибегнуть к самозащите. Но этот негр спутал все мои планы.
   - Присяжных заседателей прошу пройти в свою комнату. Допрос окончен, сказал судья.
   На следующий день Томас Уайт вновь предстал перед судом. Жюри вынесло приговор, и судья зачитал его звучным голосом:
   "Присяжные заседатели, обсудив предъявленное Томасу Уайту обвинение в убийстве, пришли к следующему заключению: привратник Национального банка финансистов был по натуре исключительно грубым человеком. Привратник угрожал посетителю банка клиенту Томасу Уайту выбросить его на улицу. Уайт, таким образом, получил моральное право на самозащиту. На вопрос, "виновен Уайт или невиновен", заседатели единодушно отвечают: невиновен. Поскольку арест и многочисленные допросы причинили подсудимому душевные страдания, совет присяжных заседателей предлагает, чтобы вдова Кэррола, миссис Бебе Кэррол, отдала половину страховой премии, полученной ею за мужа, Томасу Уайту".
   На следующий день отчет об этом заседании был опубликован на первых полосах газет чуть ниже репортажа о пресс-конференции высокопоставленного вашингтонского лица, пояснявшего позицию правительства в отношении вьетнамской войны.
   Вот тебе, бабушка, и Новый год!
   Герой этого рассказа выступает под покровом псевдонима. Так сказать, по некоторым обстоятельствам, связанным с его безопасностью. Он - не тайный агент, не контрабандист, занимающийся наркотиками, а рядовой гражданин, которого одолела страсть к путешествиям. Ему захотелось встретить Новый год в стране, где незнакомо слово "бедность", а расовая дискриминация запрещена законом, и где у каждого гражданина есть автомашина и одна книжка. Правда, чековая и, к сожалению, не бездонная. В последнем, собственно, и заключается единственный повод для печали и забот, часто наводящих тень на ясный день.
   Наш герой (назовем его господином А.) явился в консульство этой страны, повесил пальто и шляпу на вешалку, вытащил из кармана кипу бумаг и протянул их с глубоким поклоном:
   - Г-н консул, тут все необходимые справки. Я могу заказать билет?
   Консул просмотрел документы, смерил г-на А. испытующим взглядом следователя и ответил:
   - Нет, на территорию моей великой родины проскочить незаметно, как в туалет, не удастся.
   - У меня нет никакого желания заходить в туалет, - стыдливо ответил г-н А. - Я только что причесался...
   - Нельзя ли без умничанья, - проворчал консул, запихивая в рот жевательную резинку.
   24
   Г-н А. молчал. Он целую неделю заполнял различные бланки, собирал биографические данные и бегал за рекомендациями и теперь, как говорится, "сидел на чемоданах". Консул, снова просмотрев бумаги, отрицательно помотал головой и изрек:
   - Эти документы не годятся. На прошлой неделе вошли в силу новые иммиграционные правила. Я не могу выдать вам сразу визу. Прежде всего мы вас допросим.
   - Меня уже дважды допрашивали. А месяц тому назад я принес торжественную присягу в том, что никогда не судился.
   - Конечно, не судился, если не поймали с поличным, - перебил его консул.
   - При мне также свидетельства о том, что я никогда не пользовался наркотиками, что я не болею чесоткой, венерическими болезнями, корью, туберкулезом и не страдаю манией преследования. Я не пытаюсь бежать от уплаты алиментов, от полиции, тещи или властей. Моя репутация...
   - Довольно! - перебил его консул. - Незапятнанность вашей репутации выяснится только на допросе. Как я уже вам говорил, на мою сказочную родину принимают только действительно честных гостей и переселенцев. Прошу вас следовать за мной.
   - Куда?
   - В комнату для допросов. Мы попросим вас ответить на несколько вопросов.
   Г-н А. подчинился. Вместе с консулом он прошел в другую комнату, где их ждал краснолицый человек, никогда не тративший времени на причесывание волос - его голова была гладкой, как арбуз. Следователь вышел из-за стола навстречу г-ну А. и мягко сказал:
   - Поднимите руки вверх, чтобы я мог спокойно обыскать вас.
   - Для чего? - с глупым видом спросил г-н А.
   - Должен удостовериться, нет ли при вас оружия, современных пластиковых бомб или адских машин. Их ведь так просто уместить в карманах.
   Консул закурил сигарету и занял позицию наблюдателя. В карманах г-на А. оказались мелкие деньги, гребенка, носовой платок и трамвайный билет. Краснолицый внимательно осмотрел билет и ухмыльнулся:
   - Вы, видимо, привыкли водить за нос городской транспорт. На дармовщинку ездите?
   - Никогда! Старый билет просто завалялся у меня в кармане.
   - Смотрите, чтоб это было в последний раз. У меня на родине никто использованных билетов в карман не сует. Их бросают на улицу. Можете садиться. А теперь жду вашего чистосердечного ответа на мои вопросы. Для чего вы хотите поехать на мою родину?
   - Познакомиться...
   - Вы и так можете познакомиться с ней. Смотрите наши фильмы, кстати сказать, лучшие в мире. Читайте наши прекрасные издания, тоже лучшие в мире. Слушайте наши самые лучшие в мире радиопередачи. Или вы думаете, что мы занимаемся распространением пропаганды, как некоторые другие страны?
   - Я ничего не думаю, - спокойно ответил г-н А. - Я просто хочу познакомиться с вашей замечательной страной, где у меня есть родственники, бабушка...
   - Родственники! - воскликнул краснолицый, вскакивая, и переглянулся с консулом, который тоже встал. - И это обстоятельство вы ранее скрывали от нас?!
   - Немедленно свяжитесь с нашими разведорганами, - приказал консул. Необходимо получить точные сведения - можно ли на родню г-на А. положиться. Когда они получили гражданство, поддерживают ли они переписку с какой-либо социалистической страной, какие газеты читают, принимают ли участие в демонстрациях, направленных против войны, какую религию исповедуют, нравятся ли им фильмы Чаплина, каким автоматическим огнестрельным оружием пользуются для защиты своей жизни и имущества? Ясно?
   - Ясно, господин консул.
   - Отлично, можете продолжать допрос.
   Господин А. выглядел несколько сконфуженным. Но он еще держался вполне спокойно, хотя уже несколько утратил интерес к поездке. Допрос продолжался.
   - Господин А., вы принадлежите к какой-нибудь политической партии?
   - Нет.
   - Считаете ли вы, что социализм - это рак человечества?
   - Нет, не считаю.
   - Вы коммунист?
   - Нет.
   - Есть ли коммунисты среди вашей родни и знакомых?
   - Есть...
   - И вы публично объявили им войну?
   - Я не привык Сражаться против своих друзей.
   - Я имею в виду не друзей, а коммунистов. Ведь они же никому не друзья.
   - Надо полагать, все-таки, что они друзья друг другу?
   - Не умничайте! Это только ухудшает ваши шансы на получение визы. Вы принадлежите к каким-нибудь обществам?
   - Я член общества по охране природы.
   - Это какое-нибудь замаскированное общество?
   - Нет. Все члены ходят без масок.
   - Всегда?
   - Почти. В тех случаях, когда мы устраиваем маскарады и балы, бывают и маски.
   Допросчик бросил многозначительный взгляд на консула, который усмехнулся:
   - Подозрительно, очень даже подозрительно. Этого наши иммиграционные власти не простят. Продолжайте допрос!
   Лицо ведущего допрос пылало, как помидор. Он вытер ладонью свою макушку, напоминавшую ледяной каток, впился в лицо обалдевшего г-на А. и продолжал:
   - Люди всего мира стремятся попасть в нашу страну, где о бедности повествуют лишь в старых преданиях. Поэтому мы должны тщательно проверять тех, кого принимаем. Если кто-то из них когда-то принадлежал к социалистической, то есть преступной партии, он обязан представить убедительные доказательства своего раскаяния. На вашем месте я немедленно заручился бы достоверными справками о том, что вы убежденный противник употребления масок на маскарадах и балах вашего общества; что среди ваших родственников и друзей нет тайных коммунистов или тех, кто не сознает опасности коммунизма; и что вы не стремитесь в нашу страну с тем, чтобы свергнуть наше правительство. Вы поняли?
   - Нет.
   - Ваша психика когда-нибудь подвергалась проверке?
   - Раньше нет, но в настоящее время подвергается.
   - Вы продолжаете наглеть. Почему у вас красный галстук?
   - Жена купила.
   - Она коммунистка?
   - Нет, она преподавательница начальной школы.
   - Среди ее родни или знакомых есть коммунисты? Господин А. не ответил. Он вдруг заметил, что его
   страсть к путешествиям улеглась, он встал и приготовился уходить.
   - Еще минуточку. Присядьте в это кресло, вот сюда.
   - Это что, электрический стул? - со страхом спросил господин А.
   - Это аппарат, уличающий человека во лжи. Согласны?
   - На что же я должен еще соглашаться?
   - На опыт. В соответствии .с новыми иммиграционными правилами каждый, ходатайствующий о предоставлении ему визы, должен подчиниться этому опыту. Одних отпечатков пальцев недостаточно для обеспечения безопасности моей родины. Поэтому мы прибегнем сейчас к детектору лжи. Вы поняли?
   - Нет.
   - Скоро поймете. Садитесь сюда, упритесь головой в эту опору и дышите ровно. Вот так.
   Следователь включил аппарат и заговорил шепотом. Через десять минут он попросил господина А. встать и удалиться в приемную комнату. Господин А. смиренно последовал его указанию и медленно вышел, с грустью вспоминая балы общества по охране природы.
   - Мы вас скоро позовем, - бросил краснолицый и занялся изучением данных детектора.
   Через минуту он прокричал:
   - Лжец!
   - Я так и думал, - вставил консул. - У разбойников часто бывают лица невинных младенцев. Визы ему не видать!
   - Данные машины меня изумляют, - сказал его собеседник.
   - Значит, она разоблачила его политические убеждения?
   - Хуже. Он грубо солгал.
   - Так он не преподаватель биологии?
   - Речь идет не об этом, а о его галстуке.
   - Галстуке?
   - Именно о нем. Этот тип утверждал, будто получил галстук в подарок от жены, однако аппарат сообщает, что галстук подарен ему бывшей невестой...
   - Ну, знаете, такой обман можно приравнять к государственной измене. С другой стороны, печально, что мы не можем дать ему визы на въезд, ведь в нашей стране острая нехватка педагогов. А ну-ка, позовите сюда этого обманщика!..
   Следователь вышел, чтобы выполнить поручение шефа, но, к своему удивлению, не нашел г-на А. в приемной. Швейцар сообщил ему, что г-н А. забежал в туалет и там его стошнило. А затем бросился вон из консульства.
   - Он сказал что-нибудь?
   - Только одно: "Вот тебе,.бабушка, и Новый год!".
   Мистер Макклоун
   Мистер Уильям Макклоун 11 лет работал спортивным редактором большой газеты. Затем его назначили редактором отдела культуры. За полгода он ознакомился с культурной жизнью страны. Такой рекордный темп объяснялся тем, что сам он в прошлом спринтер. В качестве редактора по культуре он особенно интересовался фильмами о диком Западе, где главные роли исполняют револьверы. После его блестящей статьи "Револьвер - пионер культуры" Уильяма Макклоуна избрали почетным членом культурно-исторического общества родного города. Издатель газеты тоже отдал заслуженную дань автору статьи, послав Мак-клоуна в командировку в Европу. Мистер Макклоун отправился в поездку, зная понаслышке, что нацисты при слове "культура" спускали предохранитель револьвера.
   Предчувствуя возможные опасности, Макклоун спустил предохранитель, как только самолет опустился на европейский континент. В программу двухнедельной поездки входило бесчисленное количество бесед с известными деятелями культуры, знакомство со штабом итальянской мафии, с базами НАТО и могилой Муссолини. Вчера мистер Мак-клоун неожиданно прибыл в Хельсинки и направил свои стопы в министерство культуры.
   - Хочу повидать министра, и как можно скорее, - сказал он секретарю.
   - Министр сейчас на заседании правительства, - ответил секретарь.
   - Пойдите и скажите, что я его жду.
   - Нельзя.. Мы не можем беспокоить правительство. Приходите завтра.
   - Завтра у меня другие дела. Позовите тогда заместителя министра.
   - Он тоже на правительственном заседании, но, может быть, вам поможет начальник канцелярии?
   Гость на мгновение задумался и спросил:
   - Понимает ли он что-нибудь в культуре?
   - Я пойду спрошу, - ответил секретарь. - Как вас зовут?
   Мистер Макклоун порылся в кармане пиджака, вытащил визитную карточку и протянул секретарю со словами:
   - Уильям Макклоун, редактор отдела культуры. Лучший результат на 100 метров - 10,2 и 200 с барьерами - 23,9 секунды.
   Секретарь поклонился с уважением, так как его лучший результат на 100 метров застыл на 17,8. Через минуту секретарь вернулся и сказал:
   - Доктор Лантту вас сейчас примет. Сюда, пожалуйста.
   Бывший спринтер, а ныне деятель культуры Макклоун бросил сигарету на пол, раздавил ее ногой и отшвырнул тлеющий окурок под стул.
   - Приятно познакомиться с вами, г-н Макклоун, - сказал начальник канцелярии и протянул гостю руку.
   Гость плюхнулся в кресло и ответил:
   - Я не очень-то доверяю вам, европейцам. Неделю тому назад я узнал в Италии о писателе Максиме Горьком, а вчера услышал, что он давно умер. В Париже я что-то слышал об Анатоле Франсе, но теперь я сомневаюсь, такого эстрадного певца вроде бы и не было...
   - У нас, европейцев, принято немного подшучивать, - ответил начальник канцелярии благожелательно. - У вас есть какое-нибудь официальное дело, и могу ли я помочь вам?
   Гость воткнул сигарету в зубы и ответил:
   - Да, вы можете помочь. У вас есть спички? В моей зажигалке кончился бензин.
   Хорошо воспитанный доктор Лантту зажег сигарету гостя и подарил ему коробок финских спичек. Маленький подарок открывает сердце человека лучше красивых слов. Мистер Макклоун открыл сердце и заговорил:
   - Моя цель - написать серию статей о европейской культуре, но для этого требуются заслуживающие доверия сведения. Вы не можете сказать, есть ли в вашей стране другие писатели, кроме Максима Горького?
   - Горький не финский писатель, - ответил доктор Лантту. - Он - великий русский классик.
   Мистер Макклоун заглянул в записную книжку и улыбнулся:
   - Да, вероятно, так... Два дня назад видел его фильм "Война и мир", там были неплохие сценки.
   - "Война и мир" -фильм, сделанный по роману Льва Толстого.
   - Никогда не слышал, чтобы говорили о таком человеке. Это не тот ли самый тип, который написал о жизни Муссолини и живет теперь в эмиграции в Финляндии?
   - Нет... Вам надо "бы поехать в соседнюю страну, там вы получите заслуживающие доверия сведения и ценные-материалы для ваших статей.
   - Так мне и следует сделать, но нет времени, - ответил Макклоун и взглянул на часы. - С удовольствием хотел бы взять интервью у немецкого изобретателя Леонардо да Винчи. Я слышал, что он умеет и рисовать. Как, по вашему мнению, он хороший художник?
   - Несомненно. Он - мастер...
   - В таком случае его следовало бы соблазнить поехать на мою родину рисовать звезд кино. Кого из других художников вы смогли бы рекомендовать?
   - Рембрандта, Рубенса и Илью Репина...
   - Достаточно, достаточно! - прервал мистер Макклоун. - Я имею в виду известных художников, таких, как Уильям Шекспир, который рисовал мадонн. Вы, конечно, знаете его?
   - Знаю...
   - Превосходно! Чувствуется, что у вас отличные сведения по культуре. Вы не могли бы сказать мне несколько слов о композиторах Европы? Я и сам знаю несколько европейских композиторов, например, венгра Эмиля Золя. Лучший в мире певец Франк Синатра напел на пластинку много опер.
   - Разве он оперный певец?
   - Да, по-моему. А оперы это не медленные вальсы?
   "- Может быть... Я так редко хожу на танцы...
   - Вам следовало бы танцевать больше, тогда вы лучше познакомитесь с искусством композиции. Есть ли в Финляндии композиторы?
   - Есть, и много... . - Ну, а трубачи?
   - Есть и такие.
   -- Так какая же это отсталая страна? Когда собирался в поездку, меня предупреждали в отношении финнов. Главный редактор газеты сказал, что финны - монголы, у которых примитивная культура. Единственное исключение - Максим Горький, который пишет приличные сценарии фильмов.
   - Извините, мистер Макклоун, что снова поправлю вас. Максим Горький не финн, а русский.
   - Невелика разница. А есть композиторы в России?