Страница:
Жасмин нахмурилась.
— Об этом позаботится управление по делам молодежи, если Фальк отец Рони. Это самое лучшее, что есть в нашей стране. Внебрачные дети больше не страдают от отцовского произвола.
— Но Фальк обязательно отомстит мне — я точно знаю. Когда-нибудь я поплачусь за это. Он заберет у меня гостиницу, я уверена.
Жасмин откинулась в кресле. Зачем ей надо приводить какие-то доводы?
— Фрау Эппен, — сказала она, — я позабочусь об этом деле. Это и вправду пахнет огромным скандалом. Но поскольку у меня нет возможности напрямую поговорить с братьями Розеншток, я должна действовать скрыто, а это может занять некоторое время.
Лаура смотрела на нее безразличным взглядом, таким, как у Рони.
— Вы мне не верите. Вы думаете, что мой рассказ недостаточно правдив. А я-то считала вас интеллигентной женщиной. Вы же, как и все, не можете устоять перед соблазном получить деньги. Вам абсолютно все равно, каков Фальк на самом деле. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала. Он бросит вас, как и меня.
Жасмин пришлось сдержать улыбку. Она залпом допила чай пуэр и быстро простилась с Лаурой. Качая головой, она шла к своей машине. По большому счету, каждый человек когда-нибудь испытывал сердечные муки. Не было никакого сомнения, что Лаура ревновала, но, к сожалению, не к той.
Тем временем Николь проводила свое послеобеденное время, сидя на скамье в парке. Если человеку нужны деньги, он идет в банк провинциального города. Бад Доберан был именно таким городком со своей булыжной мостовой, кирпичными готическими соборами, павильоном Северина в городском парке, рельсами одноколейной железной дороги «Молли», по которой, пыхтя и весело бренча, ехал паровоз с желто-красными вагончиками.
Банк, который выбрала Николь, располагался в здании классического стиля. Будучи настоящей женщиной, она сразу же попросила пригласить начальника отделения банка. Увидев ее золотой браслет, кольцо и сережки с бриллиантами, его тотчас же разыскали. Он был вежлив и отнесся к ней с пониманием.
— Видите ли, — объяснила она ему, — у меня есть чек отца Карла Хайнца Тиллера на два миллиона евро. Конечно, вы можете ему позвонить и убедиться, что он действительно выписал этот чек.
Начальник отдела отрицательно покачал головой.
— Мы хорошо знаем вас, фрау Розеншток.
Николь засмеялась.
— Розеншток только со следующей пятницы. Но в этом-то и проблема. Я хочу подарить своему будущему мужу яхту, но в данный момент у меня нет столько наличных. Яхта находится в Варнемюнде, и этот шанс нельзя упускать. Владелец заявил о немедленной продаже яхты. У меня есть чек отца, но он попросил обналичить его не раньше чем через две недели, после того как оплатит какие-то налоги…
Начальник отдела улыбнулся с пониманием.
— А некоторые долги по правительственным делам еще не были взысканы, — продолжала Николь. Государство действительно часто опаздывало с оплатой. Но Николь всегда поражало, что люди верили в россказни, если они хоть немного были похожи на правду.
— Без проблем, — учтиво произнес начальник. — Значит, фрау Тиллер, вам нужен кредит на некоторый срок? Какая сумма это должна быть? Два миллиона? Никаких проблем. Если она завтра придет сюда с владельцем яхты, то сможет предъявить выписку о своем платежеспособном счете и выписать чек на миллион евро.
На ужин в качестве закуски были оливки и овечий сыр.
Потом принесли жаркое из мяса теленка с молодыми стручками фасоли. На десерт Зиглинда подала яблочный пирог. Без Адельтрауд разговор за ужином не клеился.
Некоторое время Николь пыталась обратить внимание на заботы, связанные с приготовлением к свадьбе, — обсуждение сценария с брачным агентством, примерка свадебного платья, необходимость забрать карточки с именами гостей из типографии и проверить их, — но потом и она замолчала.
Северин говорил мало, Понтер Розеншток вообще сидел молча. Жасмин поймала себя на мысли, что ее сейчас меньше всего волновало безразличие Северина. Но она не переставала думать о противоречивых историях о Фальке — прямодушном любимце матери, изворотливом лжеце, которого спас от безденежья родной брат, и подлеце, совратившем Лауру.
Фальк этим вечером был одет весьма элегантно. Он снова появился в самый последний момент, когда все уже сидели за столом. По всей видимости, он только что приехал из Берлина. Ни взглядом, ни жестом Фальк не дал понять, что карты Жасмин раскрыты и в любую минуту он может разоблачить ее перед Николь, своим отцом, братом и матерью, а потом ее отсюда вышвырнут.
Странно, но Жасмин это нисколько не пугало: Николь и так знала, что она замышляла какую-то каверзу, а своего отца Фальк не стал бы посвящать в такое. Он был общим знаменателем всех историй, которые она о нем слышала. Если верить тому, что Жасмин о нем знала, то он постарается сначала поговорить с ней, прежде чем распространять сведения в семейном кругу. По всей вероятности, Фальк был зол. Возможно, он еще раз потребует, чтобы она покинула их дом. Но и это не страшило Жасмин, которая все еще рассчитывала проверить свой характер и способность влиять на судьбу людей. Северина нужно было только соблазнить — привычное для нее занятие, — но Фалька необходимо разгадать, а это намного труднее.
Когда ее мысли уходили далеко от повседневности, она испытывала странное ощущение теплоты. Вдруг Николь ни с того ни с сего стала настаивать на девичнике, и мужчины, дружно воскликнув: «Тогда вы обе подарите нам спокойный вечер», отправились по своим комнатам. Вообще-то, в планы Жасмин не входило заниматься предсвадебной подготовкой, но она промолчала.
— Мы, женщины, должны держаться вместе, — заявила Николь, когда они после ужина остались в гостиной вдвоем. — Я вот о чем подумала. Ты права, утверждая, что я поступила чудовищно и несправедливо по отношению к тебе. И ты за это получишь своего рода возмещение ущерба. Это вполне логично. Я вчера говорила, что ты без меня ничто, но я без тебя тоже ничто. Ты была нужна мне.
— Николь… — Жасмин поднялась.
— Нет, погоди. Ты должна получить свой миллион.
У Жасмин запершило в горле.
— Хотя это и неправда, что ты говоришь о моем отце… — Николь с опаской обернулась на дверь и понизила голос: —
Он не банкрот. Напротив, мой отец весь в делах, и ты можешь в этом убедиться. Посмотри, отец сегодня прислал мне этот чек.
Жасмин в замешательстве считала нули.
— Деньги по этому чеку я завтра переведу на свой счет в банке Бада Доберана, и ты будешь тому свидетелем. Через три дня они должны быть на моем счету. Сразу после этого я выпишу тебе чек. В пятницу после обеда, самое позднее в понедельник утром, ты сможешь его обналичить.
— Николь, ты подделала подпись своего отца. Он не мог так быстро прислать этот чек.
Николь рассмеялась.
— Посмотри на дату. Папа прислал мне его несколько дней назад на свадьбу. Жасмин, очень скоро ты будешь богатой. Я не оставлю тебя на произвол судьбы.
Улыбаясь, Николь обняла ее и прижала к себе. Жасмин была почти тронута.
Когда через два часа Северин спустился вниз, он увидел сидящих на диване молоденьких дам, которые пребывали в прекрасном настроении. Они хихикали по любому поводу, и это его одновременно и успокоило, и насторожило. Он высоко ценил свободу своих действий и остерегался сварливых женщин. С другой стороны, Северин не мог понять, как две женщины, из которых ему пришлось выбрать одну, могли оставаться подругами. Утонченный образ Николь казался ему до скуки знакомым, а фигура Жасмин — прелестной и необыкновенно привлекательной.
Он старался как-то разумно объяснить похотливую направленность своих чувств. Будучи еще студенткой, Жасмин была усердной и добросовестной. В отличие от Николь она хотела работать в его фирме и наверняка смогла бы взять на себя все рутинные дела. Северин осознавал, что с Жасмин ему бы удалось достичь большего. Это сразу бы понял и его отец, Понтер Розеншток. Нравилась ли Жасмин Адельтрауд больше, чем Николь, он никогда не смог бы понять, поскольку психолог из него никакой. По крайней мере, он видел, что его мать не очень-то жаловала Николь.
Вот только Николь просто так не оставит его. Она давно поняла, что Северин никудышный боец, поэтому не будет церемониться, чтобы лишний раз напомнить о некоторых подробностях из его жизни, которые глава семейства никак бы не одобрил. Северин подумал, что ему обязательно нужно рассказать об этом Жасмин. Она его поймет. Возможно, она найдет способ, чтобы заставить Николь молчать. Но пока он стоял, надеясь, что Николь уйдет к себе и оставит его наедине с Жасмин, последняя вдруг встала и пожелала всем спокойной ночи.
Он опрокинул в себя виски и заявил, что очень устал. Николь тут же подошла к нему и прижалась, Северин постарался ответить ей тем же, отметив про себя, достаточно ли он ласков со своей невестой.
Николь казалась назойливой. Отступив от него на шаг, она пристально посмотрела на будущего мужа и едко спросила:
— Северин, ты бы с радостью сейчас все отменил, да? — К сожалению, он был слишком пьян, чтобы придумать какую-то вразумительную отговорку, поэтому предпочитал молчать. — Жасмин — коварная маленькая штучка, — продолжала Николь. — Она со мной еще в школу ходила. Она действительно добилась успеха, нужно отдать ей должное.
Когда она была еще пухленькой неухоженной студенткой, она чем-то привлекала тебя. Поэтому, Северин, я сейчас предлагаю тебе следующее: сделай то, что не может оставить тебя в покое: переспи с ней, если уж на то пошло. Иначе у тебя навсегда останется ощущение, будто ты что-то упустил. Только, пожалуйста, сделай это тайком. А в пятницу мы, два разумных человека, у которых так много общего и нет никаких тайн, поженимся.
Буря восторга нахлынула на него, хотя он еле держался на ногах. Северин страстно обнял свою будущую супругу и, довольно улыбнувшись, подумал: «Похоже, я могу иметь их обеих. Почему бы и нет?»
Тем временем Жасмин поднималась по лестнице. Господи, как же ей надоели эти притворные улыбки! С каждым шагом она по-иному смотрела на положение вещей. Что она здесь делает? Зачем она пытается вернуть себе Северина?
А с каким упорством она защищала сегодня свое несостоявшееся счастье перед Глорией! Но как часто бывает: выпустишь наружу то, что надолго застыло в глубине души, — и все решается само собой. Все осталось позади, забытое и осмысленное.
Нерешительность Северина, отсутствие душевности, его неспособность устоять перед соблазном вызывали в ней все больше сомнений. Соблазнить его только ради того, чтобы доказать себе, что ты это можешь? Неужели это так необходимо? Один миллион — вот сумма, за которую она выкупила Северина. А с такими деньгами в кармане никакие угрозы Глории не страшны. Поэтому она могла вернуться завтра в Берлин, как и хотела Глория, и сохранить свое место в агентстве.
У Жасмин голова шла кругом. Все происходило чересчур быстро. Она в одно мгновение избавилась от пятилетнего груза, который давил на нее, хотя и понимала: только после того, как рассеется пыль, станет видно, есть ли у нее что-то действительно стоящее. Приглушенные звуки в коридоре на втором этаже постепенно стихали. Теперь они доносились из комнаты, дверь в которую была слегка приоткрыта. Жасмин затаила дыхание и прислушалась.
— И эта идея пришла к тебе только сейчас? — голос Гюнтера Розенштока звучал довольно резко. — Когда до свадьбы осталось три дня?
— Появились некоторые новые сведения, — ответил Фальк.
— И теперь ты хочешь, чтобы я запретил Северину жениться на Николь. А может, ты сам на нее запал, а?
— Отец, я прошу тебя. Тут все намного сложнее. У фирмы «Розеншток» деловые отношения с Тиллером. Северин…
Жасмин услышала, как Розеншток-старший рассмеялся.
— Ты, наверное, мне никогда не простишь, что я сделал своим наследником не тебя, а Северина.
Мучительная тишина, просачивающаяся через щель приоткрытой двери, дала понять, что ей следует уходить. Но было уже слишком поздно. Она услышала, как за ее спиной закрылась дверь и кто-то тихо сказал:
— Жасмин!
В следующий миг она почувствовала, как Фальк схватил её за руку.
— Хорошо, что я тебя встретил. Нам срочно нужно поговорить.
Она растерялась.
— Вообще-то, я собиралась уже ложиться спать. Я…
— Ну две минуты уж как-нибудь выкроишь для меня.
Он открыл дверь в конце коридора и включил свет. Это была просторная комната, выглядевшая довольно скучно: здесь стояли два чертежных стола и огромные серые шкафы.
— Ты ведь только что подслушивала? — бесцеремонно спросил Фальк.
— Это произошло случайно, — ответила она в замешательстве.
Ей бы очень хотелось знать, для чего предназначена эта комната, но Фальк закрывал собой чертежную доску, на которой были прикреплены эскизы, испещренные цветными линиями.
— Жасмин, я был сегодня в Берлине у твоей начальницы. Я знаю, кто ты и зачем ты здесь. Ты разлучаешь любящих людей, ты срываешь свадьбы, если того хочет кто-то из родственников. При этом ты не интересуешься, прав ли ваш клиент и почему он этого хочет.
— Мы ищем только трещину в отношениях, из-за которой их брак, рано или поздно, рухнул бы сам.
— Ну не смеши меня! А Северин? Ты собираешься соблазнить его за свой счет? В таком случае мне кажется, что я сегодня кое-что объяснил твоей начальнице.
— Так оно и есть. — Жасмин улыбнулась, словно это все было невинной игрой. — Она уже позвонила и выплеснула на меня весь свой гнев.
— И что?
— Слишком поздно. Если машина запущена, то ее уже не остановить. — Жасмин покачала головой. — И вы ничего с этим не поделаете. Мужчинам нравится профессиональный соблазн. Они с удовольствием шалят, делая вид, что хотят проверить, смогут ли этому противостоять, но в итоге попадают в сети.
— Понимаю. У нас, бедолаг, просто не остается никакого шанса, если женщина чего-то действительно хочет. Странно только, что в мире так много несчастных одиноких женщин. Наверное, это не так-то просто.
— Неправда, это очень просто. Шестое правило в инструкции по соблазну, которую я когда-нибудь напишу, звучит так: никогда не давай мужчине понять, что он тебе нужен, — тогда ты станешь нужна ему.
Фальк озадаченно покачал головой и улыбнулся.
— Я только одного не могу понять.
Жасмин внимательно посмотрела на него.
— Неужели ты занимаешься всем этим соблазнением из-за за тщеславия? Почему ты до сих пор не взяла моего отца себе в союзники? Ты ведь знаешь всю правду о Тиллере. Мой отец, скорее всего, поверит тебе.
Жасмин как подкосило.
— Мне пока не хватает доказательств.
Фальк засмеялся.
— Я потрясен. Твой коллега и… близкий друг собрал достаточно убедительных фактов.
Очевидно, Глория посвятила Фалька в некоторые подробности, о которых ей ничего не было известно. Но почему?
— Жасмин, ты и нас хочешь уничтожить? — спросил он.
Она испугалась.
— Нет… Как бы я могла?
— А вот этого я тебе лучше не буду рассказывать. Но, насколько я помню, документы, которые ты так внимательно изучала в поезде, свидетельствуют о том, что мы временно состояли с Тиллером в деловых отношениях. К счастью, это было три года назад. Тогда Северин и Николь не встречались, пребывая в затяжной ссоре.
— Вот видишь, тогда вам ничего не угрожает. Но если ты считаешь, что это необходимо, то я сейчас пойду к твоему отцу и расскажу ему, что Карла Хайнца Тиллера ожидает грандиозный скандал, — предложила Жасмин, хотя этот поступок мог стоить ей миллиона, который предложила Николь в обмен на ее молчание. Оставалось надеяться только на гордость Фалька.
— Нет уж, не надо, — сказал он. — Если отец не хочет прислушаться к моим доводам, то ему придется это почувствовать.
— А он действительно мог бы запретить Северину жениться на Николь?
— Конечно. Но честно говоря, он не хочет, чтобы возникали какие-то помехи. Поэтому он отнесся к моему предупреждению с недоверием. Мы все хотим, чтобы Северин женился на Николь. Даже тебе с твоими уловками, милыми веснушками и наивными голубыми глазами не удастся помешать этому. Николь положила глаз на деньги Северина, а деньги всегда помогают преодолевать трудности. Она его знает как облупленного. — Он вздохнул и подошел к окну, вглядываясь и ночную темноту. — А я наконец смогу жить своей жизнью.
— Что ты этим хочешь сказать?
Фальк не ответил. Он смотрел перед собой, погрузившись в свои мысли. Жасмин перевела взгляд на чертежную доску и застыла в изумлении.
— О! — не удержавшись, воскликнула она. — Ты проектируешь кухни! А я думала…
Он повернулся к ней.
— Нет, я не бездельник с толстым кошельком, за которого ты меня принимаешь. Я промышленный дизайнер. Вообще то, я хотел проектировать судна, но в этой области мне не удалось утвердиться. В прошлом году Северин все-таки убедил отца, чтобы он поручил мне проектировать современные кухни для маленьких квартир и кухонных ниш: коробочные системы из вторичного сырья с хорошим дизайном для самостоятельного монтажа. Я не хочу заниматься этими помпезными кухнями, которые передаются по наследству или остаются от квартиросъемщиков, а потом десятилетиями пылятся и покрываются плесенью на чердаке.
Фальк подошел к рабочему столу и открыл одну из огромных папок с чертежами.
— Линия кухонь «Кларисса» легкодоступна даже для студентов, — пояснил Фальк, — или для супругов с малым достатком и высокими требованиями к эстетике быта. Торговля заинтересована в этом проекте. Но процесс предварительного заказа ускорился бы, если бы отец раскошелился на соответствующую рекламу. — Фальк вздохнул. — К сожалению, отец и Северин помешаны на роскоши. Кухни «Розеншток» — это своего рода «Порше» среди кухонь. А я считаю, что это неправильно. Люди не так часто меняют свои шикарные кухни, как дорогие лимузины. Кухней пользуются около двадцати лет, а вот на «Порше» ездят лет восемь.
— Прекрасно, — сказала Жасмин, — а нельзя ли тогда отказаться от этой огромной плиты? Если живешь один, то редко пользуешься большой духовкой и чаще готовишь в микроволновке. Одним достаточно двух конфорок, а другие, напротив, хотели бы кухню с грилем для приготовления рыбы или мяса с низким содержанием жира. Почему не придумать такое место для готовки, которое можно было бы самому составлять из разных частей, необходимых конкретному покупателю?
Она посмотрела на Фалька: его взгляд был устремлен на эскизы.
— Кроме того, можно было бы поставить ящик для всяких половников, дуршлагов и прочей кухонной утвари прямо возле плиты. Тогда не будет этого беспорядка в столах. А для прихваток хорошо бы предусмотреть крючки непосредственно возле плиты, именно там, где они необходимы. Когда еда готова, достаточно лишь одного-двух движений: выключить плиту, протянуть руку к прихватке и поднести ее к кастрюле, чтобы снять с огня. Что-то в этом роде.
Жасмин закончила с описанием тяжелейшей работы у плиты, поставила воображаемую кастрюлю на стол и восторженно посмотрела на Фалька: его черные глаза блестели, губы приоткрылись в улыбке.
— Конечно, я не придираюсь к твоим проектам, — как бы извиняясь, сказала она. — Тебе следовало бы…
Внезапно он схватил ее за руку, крепко прижал к себе и поцеловал — горячо, нежно, страстно и… стеснительно.
Неохотно оторвавшись от нее, Фальк глухо произнес:
— О Боже, Жасмин. Прости меня, но это… должно было произойти. — Он не отпускал ее. — Я хотел этого еще несколько дней назад, когда ты в пух и прах разнесла мой проект маминой кухни. Я думаю, что именно в тот момент и в тебя влюбился. Или это произошло еще в поезде в Росток? Честно говоря, я просто засмотрелся на тебя. По крайней мере, я сразу обратил внимание на твой привлекательный зад, когда в первый раз увидел тебя у Красной ратуши.
У Жасмин закружилась голова. Хорошо, что он крепко держал ее.
— Лучше сейчас ничего не говори, — прошептал он, нежно убирая прядь волос с ее лица. — Молчи, а то я боюсь, что ты в очередной раз скажешь неправду, будто хотела бы признаться, что тоже влюблена в меня. А мне ни в коем случае нельзя этому верить.
— А если бы я сказала, что люблю Север…
— Тихо! — Он прикоснулся пальцем к ее губам. Убедившись, что она молчит, Фальк еще раз поцеловал ее, но в этот раз медленно, осознанно и немного печально.
— …значит, тебе не следует и этому верить, — все-таки закончила предложение Жасмин, как только снова смогла дышать.
В ней все кипело. Жизнь, казалось, изменилась за три секунды.
Ее тело обмякло в сильных руках Фалька, глаза искрились радостью, душа пела от счастья. Достаточно было лишь маленького намека с его стороны — он провел рукой вдоль ее ключицы — и ее короткого ответа — она тыльной стороной руки провела вверх по его животу, — и они оба потеряли голову. Фальк поднял Жасмин и тихо напел:
Не смогла я быть холодной, как лед.
Неприступной, как скала.
Ах, сияла ночью над рекой луна.
Ах, призывно билась в берег наш волна,
Отказать ему я не могла.
Наконец я утолила жажду.
О, нельзя же бессердечной быть в ответ,
И от счастья я рыдала не однажды,
И ни разу не сказала: «Нет!»[11]
Допевая последние строчки песенки Полли Пичем из «Трехгрошовой оперы», он принес ее наверх, в спальню. Когда он положил трепещущую от возбуждения Жасмин на кровать, все свои возражения и размышления она отложила на потом.
Тем временем Северин постучал в дверь Жасмин и, не получив ответа, взялся за ручку, но тут же отступил назад. Наморщив лоб, он задумчиво брел в сторону их общей с Николь спальни.
— А что мы, собственно говоря, тут делаем? — оторвавшись от Фалька, спросила Жасмин.
— Я слушаю твое дыхание, — ответил он. Она чувствовала его лоб и нос на своем предплечье, его руку, подкравшуюся под одеялом к ее животу.
Стояла глубокая ночь. В окне появился серп луны.
— Но я хочу поговорить об этом, — сказала она. — Мы, женщины, всегда должны говорить об этом. Фальк, ты знаешь, что я…
— Жасмин, я знаю, ты любишь Северина. Не беспокойся, я всё равно не гожусь в женихи.
— Почему, позволь спросить?
— У меня нет денег.
Когда он услышал смех Жасмин, его рука, лежавшая на ее пупке, вздрогнула.
— Деньги? Но мне не нужны деньги. Я их сама зарабатываю.
Фальк погладил ее живот.
— Хорошо.
— Не очень много, конечно, но мне хватает. На эти деньги и могу купить машину, хотя приобрести такие часы, как у тебя, мне не под силу. Но кто знает: может, однажды я смогy позволить себе купить и более дорогие вещицы.
— Эти часы покупал не я — это мамин подарок на тридцатилетний юбилей. Я бедный человек, разодетый в дорогие вещи. Это правда.
Жасмин прижалась к нему и положила руку на его грудь.
На ее вкус, у Фалька было слишком много волос, но в эти мгновения ей нравилась его кучерявость. Фальк рассмеялся и снова обнял ее.
ГЛАВА 14
— Об этом позаботится управление по делам молодежи, если Фальк отец Рони. Это самое лучшее, что есть в нашей стране. Внебрачные дети больше не страдают от отцовского произвола.
— Но Фальк обязательно отомстит мне — я точно знаю. Когда-нибудь я поплачусь за это. Он заберет у меня гостиницу, я уверена.
Жасмин откинулась в кресле. Зачем ей надо приводить какие-то доводы?
— Фрау Эппен, — сказала она, — я позабочусь об этом деле. Это и вправду пахнет огромным скандалом. Но поскольку у меня нет возможности напрямую поговорить с братьями Розеншток, я должна действовать скрыто, а это может занять некоторое время.
Лаура смотрела на нее безразличным взглядом, таким, как у Рони.
— Вы мне не верите. Вы думаете, что мой рассказ недостаточно правдив. А я-то считала вас интеллигентной женщиной. Вы же, как и все, не можете устоять перед соблазном получить деньги. Вам абсолютно все равно, каков Фальк на самом деле. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала. Он бросит вас, как и меня.
Жасмин пришлось сдержать улыбку. Она залпом допила чай пуэр и быстро простилась с Лаурой. Качая головой, она шла к своей машине. По большому счету, каждый человек когда-нибудь испытывал сердечные муки. Не было никакого сомнения, что Лаура ревновала, но, к сожалению, не к той.
Тем временем Николь проводила свое послеобеденное время, сидя на скамье в парке. Если человеку нужны деньги, он идет в банк провинциального города. Бад Доберан был именно таким городком со своей булыжной мостовой, кирпичными готическими соборами, павильоном Северина в городском парке, рельсами одноколейной железной дороги «Молли», по которой, пыхтя и весело бренча, ехал паровоз с желто-красными вагончиками.
Банк, который выбрала Николь, располагался в здании классического стиля. Будучи настоящей женщиной, она сразу же попросила пригласить начальника отделения банка. Увидев ее золотой браслет, кольцо и сережки с бриллиантами, его тотчас же разыскали. Он был вежлив и отнесся к ней с пониманием.
— Видите ли, — объяснила она ему, — у меня есть чек отца Карла Хайнца Тиллера на два миллиона евро. Конечно, вы можете ему позвонить и убедиться, что он действительно выписал этот чек.
Начальник отдела отрицательно покачал головой.
— Мы хорошо знаем вас, фрау Розеншток.
Николь засмеялась.
— Розеншток только со следующей пятницы. Но в этом-то и проблема. Я хочу подарить своему будущему мужу яхту, но в данный момент у меня нет столько наличных. Яхта находится в Варнемюнде, и этот шанс нельзя упускать. Владелец заявил о немедленной продаже яхты. У меня есть чек отца, но он попросил обналичить его не раньше чем через две недели, после того как оплатит какие-то налоги…
Начальник отдела улыбнулся с пониманием.
— А некоторые долги по правительственным делам еще не были взысканы, — продолжала Николь. Государство действительно часто опаздывало с оплатой. Но Николь всегда поражало, что люди верили в россказни, если они хоть немного были похожи на правду.
— Без проблем, — учтиво произнес начальник. — Значит, фрау Тиллер, вам нужен кредит на некоторый срок? Какая сумма это должна быть? Два миллиона? Никаких проблем. Если она завтра придет сюда с владельцем яхты, то сможет предъявить выписку о своем платежеспособном счете и выписать чек на миллион евро.
На ужин в качестве закуски были оливки и овечий сыр.
Потом принесли жаркое из мяса теленка с молодыми стручками фасоли. На десерт Зиглинда подала яблочный пирог. Без Адельтрауд разговор за ужином не клеился.
Некоторое время Николь пыталась обратить внимание на заботы, связанные с приготовлением к свадьбе, — обсуждение сценария с брачным агентством, примерка свадебного платья, необходимость забрать карточки с именами гостей из типографии и проверить их, — но потом и она замолчала.
Северин говорил мало, Понтер Розеншток вообще сидел молча. Жасмин поймала себя на мысли, что ее сейчас меньше всего волновало безразличие Северина. Но она не переставала думать о противоречивых историях о Фальке — прямодушном любимце матери, изворотливом лжеце, которого спас от безденежья родной брат, и подлеце, совратившем Лауру.
Фальк этим вечером был одет весьма элегантно. Он снова появился в самый последний момент, когда все уже сидели за столом. По всей видимости, он только что приехал из Берлина. Ни взглядом, ни жестом Фальк не дал понять, что карты Жасмин раскрыты и в любую минуту он может разоблачить ее перед Николь, своим отцом, братом и матерью, а потом ее отсюда вышвырнут.
Странно, но Жасмин это нисколько не пугало: Николь и так знала, что она замышляла какую-то каверзу, а своего отца Фальк не стал бы посвящать в такое. Он был общим знаменателем всех историй, которые она о нем слышала. Если верить тому, что Жасмин о нем знала, то он постарается сначала поговорить с ней, прежде чем распространять сведения в семейном кругу. По всей вероятности, Фальк был зол. Возможно, он еще раз потребует, чтобы она покинула их дом. Но и это не страшило Жасмин, которая все еще рассчитывала проверить свой характер и способность влиять на судьбу людей. Северина нужно было только соблазнить — привычное для нее занятие, — но Фалька необходимо разгадать, а это намного труднее.
Когда ее мысли уходили далеко от повседневности, она испытывала странное ощущение теплоты. Вдруг Николь ни с того ни с сего стала настаивать на девичнике, и мужчины, дружно воскликнув: «Тогда вы обе подарите нам спокойный вечер», отправились по своим комнатам. Вообще-то, в планы Жасмин не входило заниматься предсвадебной подготовкой, но она промолчала.
— Мы, женщины, должны держаться вместе, — заявила Николь, когда они после ужина остались в гостиной вдвоем. — Я вот о чем подумала. Ты права, утверждая, что я поступила чудовищно и несправедливо по отношению к тебе. И ты за это получишь своего рода возмещение ущерба. Это вполне логично. Я вчера говорила, что ты без меня ничто, но я без тебя тоже ничто. Ты была нужна мне.
— Николь… — Жасмин поднялась.
— Нет, погоди. Ты должна получить свой миллион.
У Жасмин запершило в горле.
— Хотя это и неправда, что ты говоришь о моем отце… — Николь с опаской обернулась на дверь и понизила голос: —
Он не банкрот. Напротив, мой отец весь в делах, и ты можешь в этом убедиться. Посмотри, отец сегодня прислал мне этот чек.
Жасмин в замешательстве считала нули.
— Деньги по этому чеку я завтра переведу на свой счет в банке Бада Доберана, и ты будешь тому свидетелем. Через три дня они должны быть на моем счету. Сразу после этого я выпишу тебе чек. В пятницу после обеда, самое позднее в понедельник утром, ты сможешь его обналичить.
— Николь, ты подделала подпись своего отца. Он не мог так быстро прислать этот чек.
Николь рассмеялась.
— Посмотри на дату. Папа прислал мне его несколько дней назад на свадьбу. Жасмин, очень скоро ты будешь богатой. Я не оставлю тебя на произвол судьбы.
Улыбаясь, Николь обняла ее и прижала к себе. Жасмин была почти тронута.
Когда через два часа Северин спустился вниз, он увидел сидящих на диване молоденьких дам, которые пребывали в прекрасном настроении. Они хихикали по любому поводу, и это его одновременно и успокоило, и насторожило. Он высоко ценил свободу своих действий и остерегался сварливых женщин. С другой стороны, Северин не мог понять, как две женщины, из которых ему пришлось выбрать одну, могли оставаться подругами. Утонченный образ Николь казался ему до скуки знакомым, а фигура Жасмин — прелестной и необыкновенно привлекательной.
Он старался как-то разумно объяснить похотливую направленность своих чувств. Будучи еще студенткой, Жасмин была усердной и добросовестной. В отличие от Николь она хотела работать в его фирме и наверняка смогла бы взять на себя все рутинные дела. Северин осознавал, что с Жасмин ему бы удалось достичь большего. Это сразу бы понял и его отец, Понтер Розеншток. Нравилась ли Жасмин Адельтрауд больше, чем Николь, он никогда не смог бы понять, поскольку психолог из него никакой. По крайней мере, он видел, что его мать не очень-то жаловала Николь.
Вот только Николь просто так не оставит его. Она давно поняла, что Северин никудышный боец, поэтому не будет церемониться, чтобы лишний раз напомнить о некоторых подробностях из его жизни, которые глава семейства никак бы не одобрил. Северин подумал, что ему обязательно нужно рассказать об этом Жасмин. Она его поймет. Возможно, она найдет способ, чтобы заставить Николь молчать. Но пока он стоял, надеясь, что Николь уйдет к себе и оставит его наедине с Жасмин, последняя вдруг встала и пожелала всем спокойной ночи.
Он опрокинул в себя виски и заявил, что очень устал. Николь тут же подошла к нему и прижалась, Северин постарался ответить ей тем же, отметив про себя, достаточно ли он ласков со своей невестой.
Николь казалась назойливой. Отступив от него на шаг, она пристально посмотрела на будущего мужа и едко спросила:
— Северин, ты бы с радостью сейчас все отменил, да? — К сожалению, он был слишком пьян, чтобы придумать какую-то вразумительную отговорку, поэтому предпочитал молчать. — Жасмин — коварная маленькая штучка, — продолжала Николь. — Она со мной еще в школу ходила. Она действительно добилась успеха, нужно отдать ей должное.
Когда она была еще пухленькой неухоженной студенткой, она чем-то привлекала тебя. Поэтому, Северин, я сейчас предлагаю тебе следующее: сделай то, что не может оставить тебя в покое: переспи с ней, если уж на то пошло. Иначе у тебя навсегда останется ощущение, будто ты что-то упустил. Только, пожалуйста, сделай это тайком. А в пятницу мы, два разумных человека, у которых так много общего и нет никаких тайн, поженимся.
Буря восторга нахлынула на него, хотя он еле держался на ногах. Северин страстно обнял свою будущую супругу и, довольно улыбнувшись, подумал: «Похоже, я могу иметь их обеих. Почему бы и нет?»
Тем временем Жасмин поднималась по лестнице. Господи, как же ей надоели эти притворные улыбки! С каждым шагом она по-иному смотрела на положение вещей. Что она здесь делает? Зачем она пытается вернуть себе Северина?
А с каким упорством она защищала сегодня свое несостоявшееся счастье перед Глорией! Но как часто бывает: выпустишь наружу то, что надолго застыло в глубине души, — и все решается само собой. Все осталось позади, забытое и осмысленное.
Нерешительность Северина, отсутствие душевности, его неспособность устоять перед соблазном вызывали в ней все больше сомнений. Соблазнить его только ради того, чтобы доказать себе, что ты это можешь? Неужели это так необходимо? Один миллион — вот сумма, за которую она выкупила Северина. А с такими деньгами в кармане никакие угрозы Глории не страшны. Поэтому она могла вернуться завтра в Берлин, как и хотела Глория, и сохранить свое место в агентстве.
У Жасмин голова шла кругом. Все происходило чересчур быстро. Она в одно мгновение избавилась от пятилетнего груза, который давил на нее, хотя и понимала: только после того, как рассеется пыль, станет видно, есть ли у нее что-то действительно стоящее. Приглушенные звуки в коридоре на втором этаже постепенно стихали. Теперь они доносились из комнаты, дверь в которую была слегка приоткрыта. Жасмин затаила дыхание и прислушалась.
— И эта идея пришла к тебе только сейчас? — голос Гюнтера Розенштока звучал довольно резко. — Когда до свадьбы осталось три дня?
— Появились некоторые новые сведения, — ответил Фальк.
— И теперь ты хочешь, чтобы я запретил Северину жениться на Николь. А может, ты сам на нее запал, а?
— Отец, я прошу тебя. Тут все намного сложнее. У фирмы «Розеншток» деловые отношения с Тиллером. Северин…
Жасмин услышала, как Розеншток-старший рассмеялся.
— Ты, наверное, мне никогда не простишь, что я сделал своим наследником не тебя, а Северина.
Мучительная тишина, просачивающаяся через щель приоткрытой двери, дала понять, что ей следует уходить. Но было уже слишком поздно. Она услышала, как за ее спиной закрылась дверь и кто-то тихо сказал:
— Жасмин!
В следующий миг она почувствовала, как Фальк схватил её за руку.
— Хорошо, что я тебя встретил. Нам срочно нужно поговорить.
Она растерялась.
— Вообще-то, я собиралась уже ложиться спать. Я…
— Ну две минуты уж как-нибудь выкроишь для меня.
Он открыл дверь в конце коридора и включил свет. Это была просторная комната, выглядевшая довольно скучно: здесь стояли два чертежных стола и огромные серые шкафы.
— Ты ведь только что подслушивала? — бесцеремонно спросил Фальк.
— Это произошло случайно, — ответила она в замешательстве.
Ей бы очень хотелось знать, для чего предназначена эта комната, но Фальк закрывал собой чертежную доску, на которой были прикреплены эскизы, испещренные цветными линиями.
— Жасмин, я был сегодня в Берлине у твоей начальницы. Я знаю, кто ты и зачем ты здесь. Ты разлучаешь любящих людей, ты срываешь свадьбы, если того хочет кто-то из родственников. При этом ты не интересуешься, прав ли ваш клиент и почему он этого хочет.
— Мы ищем только трещину в отношениях, из-за которой их брак, рано или поздно, рухнул бы сам.
— Ну не смеши меня! А Северин? Ты собираешься соблазнить его за свой счет? В таком случае мне кажется, что я сегодня кое-что объяснил твоей начальнице.
— Так оно и есть. — Жасмин улыбнулась, словно это все было невинной игрой. — Она уже позвонила и выплеснула на меня весь свой гнев.
— И что?
— Слишком поздно. Если машина запущена, то ее уже не остановить. — Жасмин покачала головой. — И вы ничего с этим не поделаете. Мужчинам нравится профессиональный соблазн. Они с удовольствием шалят, делая вид, что хотят проверить, смогут ли этому противостоять, но в итоге попадают в сети.
— Понимаю. У нас, бедолаг, просто не остается никакого шанса, если женщина чего-то действительно хочет. Странно только, что в мире так много несчастных одиноких женщин. Наверное, это не так-то просто.
— Неправда, это очень просто. Шестое правило в инструкции по соблазну, которую я когда-нибудь напишу, звучит так: никогда не давай мужчине понять, что он тебе нужен, — тогда ты станешь нужна ему.
Фальк озадаченно покачал головой и улыбнулся.
— Я только одного не могу понять.
Жасмин внимательно посмотрела на него.
— Неужели ты занимаешься всем этим соблазнением из-за за тщеславия? Почему ты до сих пор не взяла моего отца себе в союзники? Ты ведь знаешь всю правду о Тиллере. Мой отец, скорее всего, поверит тебе.
Жасмин как подкосило.
— Мне пока не хватает доказательств.
Фальк засмеялся.
— Я потрясен. Твой коллега и… близкий друг собрал достаточно убедительных фактов.
Очевидно, Глория посвятила Фалька в некоторые подробности, о которых ей ничего не было известно. Но почему?
— Жасмин, ты и нас хочешь уничтожить? — спросил он.
Она испугалась.
— Нет… Как бы я могла?
— А вот этого я тебе лучше не буду рассказывать. Но, насколько я помню, документы, которые ты так внимательно изучала в поезде, свидетельствуют о том, что мы временно состояли с Тиллером в деловых отношениях. К счастью, это было три года назад. Тогда Северин и Николь не встречались, пребывая в затяжной ссоре.
— Вот видишь, тогда вам ничего не угрожает. Но если ты считаешь, что это необходимо, то я сейчас пойду к твоему отцу и расскажу ему, что Карла Хайнца Тиллера ожидает грандиозный скандал, — предложила Жасмин, хотя этот поступок мог стоить ей миллиона, который предложила Николь в обмен на ее молчание. Оставалось надеяться только на гордость Фалька.
— Нет уж, не надо, — сказал он. — Если отец не хочет прислушаться к моим доводам, то ему придется это почувствовать.
— А он действительно мог бы запретить Северину жениться на Николь?
— Конечно. Но честно говоря, он не хочет, чтобы возникали какие-то помехи. Поэтому он отнесся к моему предупреждению с недоверием. Мы все хотим, чтобы Северин женился на Николь. Даже тебе с твоими уловками, милыми веснушками и наивными голубыми глазами не удастся помешать этому. Николь положила глаз на деньги Северина, а деньги всегда помогают преодолевать трудности. Она его знает как облупленного. — Он вздохнул и подошел к окну, вглядываясь и ночную темноту. — А я наконец смогу жить своей жизнью.
— Что ты этим хочешь сказать?
Фальк не ответил. Он смотрел перед собой, погрузившись в свои мысли. Жасмин перевела взгляд на чертежную доску и застыла в изумлении.
— О! — не удержавшись, воскликнула она. — Ты проектируешь кухни! А я думала…
Он повернулся к ней.
— Нет, я не бездельник с толстым кошельком, за которого ты меня принимаешь. Я промышленный дизайнер. Вообще то, я хотел проектировать судна, но в этой области мне не удалось утвердиться. В прошлом году Северин все-таки убедил отца, чтобы он поручил мне проектировать современные кухни для маленьких квартир и кухонных ниш: коробочные системы из вторичного сырья с хорошим дизайном для самостоятельного монтажа. Я не хочу заниматься этими помпезными кухнями, которые передаются по наследству или остаются от квартиросъемщиков, а потом десятилетиями пылятся и покрываются плесенью на чердаке.
Фальк подошел к рабочему столу и открыл одну из огромных папок с чертежами.
— Линия кухонь «Кларисса» легкодоступна даже для студентов, — пояснил Фальк, — или для супругов с малым достатком и высокими требованиями к эстетике быта. Торговля заинтересована в этом проекте. Но процесс предварительного заказа ускорился бы, если бы отец раскошелился на соответствующую рекламу. — Фальк вздохнул. — К сожалению, отец и Северин помешаны на роскоши. Кухни «Розеншток» — это своего рода «Порше» среди кухонь. А я считаю, что это неправильно. Люди не так часто меняют свои шикарные кухни, как дорогие лимузины. Кухней пользуются около двадцати лет, а вот на «Порше» ездят лет восемь.
— Прекрасно, — сказала Жасмин, — а нельзя ли тогда отказаться от этой огромной плиты? Если живешь один, то редко пользуешься большой духовкой и чаще готовишь в микроволновке. Одним достаточно двух конфорок, а другие, напротив, хотели бы кухню с грилем для приготовления рыбы или мяса с низким содержанием жира. Почему не придумать такое место для готовки, которое можно было бы самому составлять из разных частей, необходимых конкретному покупателю?
Она посмотрела на Фалька: его взгляд был устремлен на эскизы.
— Кроме того, можно было бы поставить ящик для всяких половников, дуршлагов и прочей кухонной утвари прямо возле плиты. Тогда не будет этого беспорядка в столах. А для прихваток хорошо бы предусмотреть крючки непосредственно возле плиты, именно там, где они необходимы. Когда еда готова, достаточно лишь одного-двух движений: выключить плиту, протянуть руку к прихватке и поднести ее к кастрюле, чтобы снять с огня. Что-то в этом роде.
Жасмин закончила с описанием тяжелейшей работы у плиты, поставила воображаемую кастрюлю на стол и восторженно посмотрела на Фалька: его черные глаза блестели, губы приоткрылись в улыбке.
— Конечно, я не придираюсь к твоим проектам, — как бы извиняясь, сказала она. — Тебе следовало бы…
Внезапно он схватил ее за руку, крепко прижал к себе и поцеловал — горячо, нежно, страстно и… стеснительно.
Неохотно оторвавшись от нее, Фальк глухо произнес:
— О Боже, Жасмин. Прости меня, но это… должно было произойти. — Он не отпускал ее. — Я хотел этого еще несколько дней назад, когда ты в пух и прах разнесла мой проект маминой кухни. Я думаю, что именно в тот момент и в тебя влюбился. Или это произошло еще в поезде в Росток? Честно говоря, я просто засмотрелся на тебя. По крайней мере, я сразу обратил внимание на твой привлекательный зад, когда в первый раз увидел тебя у Красной ратуши.
У Жасмин закружилась голова. Хорошо, что он крепко держал ее.
— Лучше сейчас ничего не говори, — прошептал он, нежно убирая прядь волос с ее лица. — Молчи, а то я боюсь, что ты в очередной раз скажешь неправду, будто хотела бы признаться, что тоже влюблена в меня. А мне ни в коем случае нельзя этому верить.
— А если бы я сказала, что люблю Север…
— Тихо! — Он прикоснулся пальцем к ее губам. Убедившись, что она молчит, Фальк еще раз поцеловал ее, но в этот раз медленно, осознанно и немного печально.
— …значит, тебе не следует и этому верить, — все-таки закончила предложение Жасмин, как только снова смогла дышать.
В ней все кипело. Жизнь, казалось, изменилась за три секунды.
Ее тело обмякло в сильных руках Фалька, глаза искрились радостью, душа пела от счастья. Достаточно было лишь маленького намека с его стороны — он провел рукой вдоль ее ключицы — и ее короткого ответа — она тыльной стороной руки провела вверх по его животу, — и они оба потеряли голову. Фальк поднял Жасмин и тихо напел:
Не смогла я быть холодной, как лед.
Неприступной, как скала.
Ах, сияла ночью над рекой луна.
Ах, призывно билась в берег наш волна,
Отказать ему я не могла.
Наконец я утолила жажду.
О, нельзя же бессердечной быть в ответ,
И от счастья я рыдала не однажды,
И ни разу не сказала: «Нет!»[11]
Допевая последние строчки песенки Полли Пичем из «Трехгрошовой оперы», он принес ее наверх, в спальню. Когда он положил трепещущую от возбуждения Жасмин на кровать, все свои возражения и размышления она отложила на потом.
Тем временем Северин постучал в дверь Жасмин и, не получив ответа, взялся за ручку, но тут же отступил назад. Наморщив лоб, он задумчиво брел в сторону их общей с Николь спальни.
— А что мы, собственно говоря, тут делаем? — оторвавшись от Фалька, спросила Жасмин.
— Я слушаю твое дыхание, — ответил он. Она чувствовала его лоб и нос на своем предплечье, его руку, подкравшуюся под одеялом к ее животу.
Стояла глубокая ночь. В окне появился серп луны.
— Но я хочу поговорить об этом, — сказала она. — Мы, женщины, всегда должны говорить об этом. Фальк, ты знаешь, что я…
— Жасмин, я знаю, ты любишь Северина. Не беспокойся, я всё равно не гожусь в женихи.
— Почему, позволь спросить?
— У меня нет денег.
Когда он услышал смех Жасмин, его рука, лежавшая на ее пупке, вздрогнула.
— Деньги? Но мне не нужны деньги. Я их сама зарабатываю.
Фальк погладил ее живот.
— Хорошо.
— Не очень много, конечно, но мне хватает. На эти деньги и могу купить машину, хотя приобрести такие часы, как у тебя, мне не под силу. Но кто знает: может, однажды я смогy позволить себе купить и более дорогие вещицы.
— Эти часы покупал не я — это мамин подарок на тридцатилетний юбилей. Я бедный человек, разодетый в дорогие вещи. Это правда.
Жасмин прижалась к нему и положила руку на его грудь.
На ее вкус, у Фалька было слишком много волос, но в эти мгновения ей нравилась его кучерявость. Фальк рассмеялся и снова обнял ее.
ГЛАВА 14
Когда Фальк проснулся, первые лучи солнца уже пробивались сквозь шторы на окне. Жасмин еще спала. Он осторожно встал с кровати, готовый к тому, что бы задуматься о своем будущем. Собрав разбросанную по полу одежду,
Фальк вышел и оделся в своем кабинете. Ему пришлось еще раз вернуться в спальню, чтобы забрать часы, лежавшие на тумбочке.
Восходящее солнце выглядывало из-за юго-восточной части дома и озаряло спальню своим нежно-розовым светом.
Жасмин проснулась. Из-под одеяла на него уставились два изумрудно-голубых глаза. Ее лицо лучилось неповторимой улыбкой.
Фальк присел на край кровати, отложил часы в сторону и нежно взял протянутую к нему руку Жасмин.
— Мне нужно съездить на пару дней в Берлин, — сказал он, убирая волосы с ее лица.
— Но…
— Речь идет о моем будущем.
Самые разные мысли одна за другой пронеслись в голове Жасмин.
— Фальк, а ты не мог бы… взять меня с собой? — Она привстала. — Мне все равно нужно в Берлин. Глория хочет, чтобы я вернулась в агентство. Я буду готова через полчаса. И еще мне нужно сдать машину, которую я взяла в аренду на вокзале Ростока. Я думаю, тебя не затруднит заехать туда вместе со мной. — Вдруг ее лицо омрачилось. — Ой, нет, ничего не получится. Николь хочет сегодня пойти на примерку своего свадебного платья, а я пообещала пойти с ней. Может быть, мне лучше отказаться? — И она снова засияла.
Фальк чувствовал невероятное напряжение и дрожал как осиновый лист. Жасмин ничего не замечала. Она была поглощена своими мыслями. Вдруг ее лицо снова стало хмурым.
— Нет, все-таки не получится. Мы хотели взять с собой Роню в Росток. Ей срочно нужно купить какую-нибудь одежду на свадьбу.
— Жасмин, — произнес Фальк, стараясь не выдавать своего волнения. — Я очень ценю твое желание совместить твои планы с моими. Но будем откровенны. Я ведь для тебя мужчина второго сорта. Ты должна идти своей дорогой, к своей цели, и я больше не буду стоять у тебя на пути. Я… я от чистого сердца желаю тебе только счастья.
С этими словами он встал и вышел из комнаты.
Через двадцать минут она услышала, как Фальк завел машину и выехал со двора Пеерхагена. Переезжая через одноколейку «Молли», он вдруг вспомнил, что забыл очень важные для него бумаги. Чертыхаясь, он повернул назад. Неслышно подъехать к дому было нельзя, но тихо войти в него и подняться по лестнице в свой кабинет вполне возможно. Через приоткрытую дверь в спальню он увидел, что кровать была пуста. Фальк взял со стола огромную папку с чертежами проектов кухонь и собирался уже незаметно выскользнуть, как вдруг услышал голоса, доносящиеся с террасы.
Фальк вышел и оделся в своем кабинете. Ему пришлось еще раз вернуться в спальню, чтобы забрать часы, лежавшие на тумбочке.
Восходящее солнце выглядывало из-за юго-восточной части дома и озаряло спальню своим нежно-розовым светом.
Жасмин проснулась. Из-под одеяла на него уставились два изумрудно-голубых глаза. Ее лицо лучилось неповторимой улыбкой.
Фальк присел на край кровати, отложил часы в сторону и нежно взял протянутую к нему руку Жасмин.
— Мне нужно съездить на пару дней в Берлин, — сказал он, убирая волосы с ее лица.
— Но…
— Речь идет о моем будущем.
Самые разные мысли одна за другой пронеслись в голове Жасмин.
— Фальк, а ты не мог бы… взять меня с собой? — Она привстала. — Мне все равно нужно в Берлин. Глория хочет, чтобы я вернулась в агентство. Я буду готова через полчаса. И еще мне нужно сдать машину, которую я взяла в аренду на вокзале Ростока. Я думаю, тебя не затруднит заехать туда вместе со мной. — Вдруг ее лицо омрачилось. — Ой, нет, ничего не получится. Николь хочет сегодня пойти на примерку своего свадебного платья, а я пообещала пойти с ней. Может быть, мне лучше отказаться? — И она снова засияла.
Фальк чувствовал невероятное напряжение и дрожал как осиновый лист. Жасмин ничего не замечала. Она была поглощена своими мыслями. Вдруг ее лицо снова стало хмурым.
— Нет, все-таки не получится. Мы хотели взять с собой Роню в Росток. Ей срочно нужно купить какую-нибудь одежду на свадьбу.
— Жасмин, — произнес Фальк, стараясь не выдавать своего волнения. — Я очень ценю твое желание совместить твои планы с моими. Но будем откровенны. Я ведь для тебя мужчина второго сорта. Ты должна идти своей дорогой, к своей цели, и я больше не буду стоять у тебя на пути. Я… я от чистого сердца желаю тебе только счастья.
С этими словами он встал и вышел из комнаты.
Через двадцать минут она услышала, как Фальк завел машину и выехал со двора Пеерхагена. Переезжая через одноколейку «Молли», он вдруг вспомнил, что забыл очень важные для него бумаги. Чертыхаясь, он повернул назад. Неслышно подъехать к дому было нельзя, но тихо войти в него и подняться по лестнице в свой кабинет вполне возможно. Через приоткрытую дверь в спальню он увидел, что кровать была пуста. Фальк взял со стола огромную папку с чертежами проектов кухонь и собирался уже незаметно выскользнуть, как вдруг услышал голоса, доносящиеся с террасы.