Во всяком случае, христианскими продолжают оставаться весь север Африки – регион, занятый бывшим государством вандалов (примерно до Атласских гор на юге и Танжера на атлантическом побережье). И это не говоря о монофизитских Египте и Эфиопии. Христианство распространяется среди племен туарегов, что способствует заметному развитию их своеобразной культуры.

Пиренейский полуостров не знавший арабского завоевания, представляет собой ряд государств населенных потомками вестготов, римлян и иберов, периодически ведущих друг с другом кровопролитные войны. Скорее всего, единого испанского государства не возникло бы и по сию пору.

Что касается королевства франков то картина складывается примерно следующая. Арабская угроза явилась, пожалуй, главным консолидирующим фактором, заставившим сплотиться франкских феодалов (несколько подробнее об этом также будет сказано в следующей главе), и запустила процесс, в конечном счете приведший к становлению Священной Римской Империи.(15,105) В отсутствие столь мощного объединяющего фактора на территории державы Меровингов продолжается процесс распада, «ленивые короли» быстро теряют власть. Земли окончательно переходят в полную и безусловную собственность знатных владетелей, и в результате уже к концу VIII -началу IX в.в. мы наблюдаем здесь ту же картину, что в реальности – два с лишним столетия спустя. Господство абсолютной феодальной анархии, не сдерживаемой даже в небольшой степени верховной властью и церковью, бесконечные частные войны знати. После фактического прекращения династии Меровингов, произошедшего в последние десятилетия VIII века, феодалы, воспользовавшись случаем, провозглашают себя независимыми государями. Коль скоро не возникает империя Каролингов, или ей подобная структура, значит, нет ничего похожего и на знаменитое «Каролингское возрождение», оставившее заметный след в духовной жизни Западной Европы. Европейская культура была бы заметно беднее – как за счет отсутствия арабского влияния, так и благодаря тому, что политическая раздробленность и постоянные междоусобные войны не способствует ее развитию.

Наука бы также развивалась заметно медленнее. В качестве доказательства можно привести хотя бы такой пример. Понятие нуля, оказавшее столь революционное воздействие на все математические вычисления, позаимствовано у индийских ученых арабами, и только впоследствии стало достоянием европейцев. Не будь Арабского Халифата с его всемирной культурой, неведомо, сколько времени прошло бы, прежде чем они самостоятельно пришли бы к подобным достижениям, либо заимствовали их из математики тех же индусов.

Кроме того, многие европейские народы значительно дольше, нежели в нашей реальности, оставались бы язычниками. Ведь, как известно, именно Карл Великий и его первые наследники, опираясь на военную мощь империи, распространили христианство среди саксов, англов и турингов. Это же обстоятельство, в свою очередь, счастливым образом отразилось бы на судьбе полабских и поморских славян, которым не пришлось бы столкнуться с мощнейшим немецким натиском.

Так же и южные славяне не были порабощены на столетия Османской Империей, и Босния, Сербия, Болгария, а так же албанские и валашские земли продолжают свое самостоятельное развитие.

Византия по прежнему владеет Малой Азией и частью Ближнего Востока, а при особо благоприятных условиях – Египтом и территориями Северной Африки примерно до западных границ Ливии. Скорее всего, земли бывшего королевства вандалов довольно скоро обретает независимость от Константинополя. Но при удачном развитии событий, не исключено, что Восточный Рим удерживает за собой весь Север Африки, до самой Атлантики, и продвигается в Аравию, так что его границы во многом совпадают с границами Османской империи из нашей реальности.

Отсутствие столь мощного и динамичного соперника, каким являлся для нее ислам, способствует тому, что Восточная Римская Империя еще очень долго остается сильнейшей страной христианского мира. Этому способствует также то, что отсутствует такое явление, как крестовые походы, нанесшие Византии невосполнимый ущерб. В Европе границы империи охватывают весь юг Балкан, юг Италии, Мальту и Сицилию.

Кстати, в будущем вторгшиеся в Византию турки-сельджуки, оставшиеся язычниками, принимают православие и интегрируются в империю. Весьма вероятно, что на константинопольский престол сели бы представители тюркской династии, и уже через три – четыре поколения сравнительно немногочисленные завоеватели, не сцементированные мощной монотеистической религией, растворились бы в массе покоренного греческого населения.(6,78)

На периферии православного мира – среди горских народов Северного Кавказа, господствует язычество, кое где уступая место, впрочем, христианству и зороастризму.

Постепенно на востоке Средиземноморского региона устанавливается определенное равновесие сил между Ираном и Константинопольской империей.

Вообще, об Иране следует сказать особо.

Там формируется, пусть читатель не сочтет это преувеличением, своя особая цивилизация.

В ней присутствуют и эллинистические элементы, оставшиеся со времен Парфии, имеет место и латинское влияние (через переселенцев и жителей бывших римских территорий, присоединенных к Персии), и индийское – на юго-восточных землях и в районе Инда.

Нельзя забывать и об элементах семитских: арамейском и сирийском, через которые иранская культура оказывается связана с наследием древнего Вавилона и Ассирии, и арабском.

Иранские цари числят среди своих предшественников равно и Кира, и Дария, и Александра Македонского, и парфянских государей, выстраивая линию преемственности в течение многих и многих веков.

Что до религии, то она остается зороастрийской, причем культ верховного бога Ахура-Мазды, как уже говорилось в главе третьей, постепенно приобретает монотеистические черты.

Несмотря на то, что культ этот является государственной религией, власть все же воздерживается от насильственного его насаждения в среде подданных, проявляя веротерпимость.

Благодаря этому в Иране находят убежище различные группы религиозных диссидентов из соседней Византии – от последних приверженцев средиземноморского пантеона поздней античности до армянских монофизитов и иконоборцев.

Сохраняются, в некотором количестве, и последователи древнейших восточных верований.

Вполне возможно все вышеперечисленные, пусть и в малом числе, дожили бы до сего дня, как существуют в наше время огнепоклонники – парсы.

Наряду с этим, достаточно широко распространен буддизм – в Хорасане, Мессопотами, Мосуле и даже в Сирии. (104, 301)

Отсутствие ислама приводит к одному любопытному обстоятельству: поскольку весь средиземноморский регион Африки является, несмотря ни на что, частью христианского мира (как было сказано выше), то в конечном итоге во всех землях – от Киликии до Лангедока формируется некое культурно-историческое и экономическое единство, подобное тому, что существовало в эпоху Римской империи. Более того – с какого-то момента не только Северная, но и вся остальная Африка не является для европейцев «терра инкогнита».

Европейские купцы – нередкие гости в Аудогасте, Тимбукту, Гао и других городах – центрах цивилизации Сахеля. Позже они продвигаются – задолго до того времени, как в нашей истории это сделали Энрико Мореплаватель и Васко да Гама, в Западную Африку, устанавливая связи с городами – государствами Бенина и Нигерии, а потом и южнее – в бассейн Конго и Анголу. Также европейские торговцы – видимо, первыми это сделали бы итальянцы, проникают в Западный Судан, являвшийся перекрестком многочисленных африканских торговых путей.(13,231) Из портов христианского Египта совершаются регулярные и частые плавания в христианскую же Эфиопию а затем и далее – за Баб-эль-Мандеб, в Индийский океан, до мозамбикской империи Мономотапа, откуда в Европу идут в большом количестве золото и слоновая кость.

Точно также сохраняются в неприкосновенности прежние торговые пути, ведущие в Индию, и значит – нет такой уж суровой необходимости искать новые. Следовательно, Американский континент (как бы он назывался – просто невозможно предположить) открыт и освоен европейцами, по всей видимости, гораздо позднее.(12,90)

В результате, в ХХ – ХХI веках и мир и Европа были бы совершенно иным.

На севере Италии существует и по сию пору Лангобардское королевство, а средняя Италия является папским владением. На месте Германии и Франции – чересполосица государств, образовавшихся на месте графств и герцогств меровингской эпохи.

До нынешней эпохи вполне могли сохраниться и моравское государство Само, и Венедская держава, и Аварский каганат – как существуют ныне страны, бывшие их современниками. В Скандинавии картина примерно сходна с нынешней – существуют государства датчан, шведов, норвежцев, зато Испания раздроблена. До сих пор существуют страны, населенные лютичами, бодричами, рарогами, или же единая страна западных славян. Нет ни одного немецкого поселения и в восточной Прибалтике. Там, где в свое время были воздвигнуты крепости Тевтонского ордена, ныне стоят города и деревни пруссов.

Многих современных государств Европы, не говоря уже о странах Американского континента просто не оказалось бы на карте.

Уровень развития науки и техники, весьма вероятно, был бы значительно ниже сегодняшнего, а из Ирана по всему миру разъезжаются миссионеры – проповедовать учение великого Ахура-Мазды.

[37]

Но сейчас автор намерен обратиться к несравненно более давней эпохе – эпохе, когда Запад только-только начал возникать из обломков античного мира, ко временам начала династии Каролингов. Именно тогда мусульмане впервые едва не сделались хозяевами европейского континента.

К концу 20 г.г. VIII века арабы стояли у Пиренеев. За ними – почти сто лет войн, подчинивших халифату многолюдные и богатые земли протяженностью почти в шесть тысяч километров с запада на восток. За эти сто лет арабы прошли путь от суровых бедных кочевников, до носителей культуры, впитавшей достижения многих народов.

Пик развития мусульманской цивилизации еще впереди, но и уже имеющийся уровень далеко превосходит существующий на тот момент в Западной Европе.(13,197)

В конце VII – начале VIII веков в арабском мире уже существует разветвленная система образования.

Греческая философия, индийская математика, практические достижения китайской цивилизации -бумага, магнитный компас, все это не просто механически воспринимается, но и творчески развивается арабской культурой.

Мусульманские богословы в своих рассуждениях обращаются к авторитету Платона (Эфлатуна) и Аристотеля. Знакомы они и с учениями манихеев, гностицизмом, с зороастризмом и с христианством различных толков.

И вот именно эта высокоразвитая цивилизация сталкивается на поле боя с западноевропейским варварством. Да, как это не покажется оскорбительным ортодоксальному евроцентристу, именно цивилизацию представляли восточные завоеватели, вторгшиеся в 732 году на территорию королевства потомков франкского вождя Меровея, в то время как противостояли им не кто иной, как варвары.

Пресловутой западной цивилизации еще только предстояло толком возникнуть и оформиться, еще должны были пройти многие века, прежде чем она – нет, не превзойдет ислам – лишь отчасти сравняется с ним. А пока Европа представляла собой мир, где вековые дебри понемногу поглощали руины античных городов и крепостей; мир укреплений из дерева и земли, которым еще нескоро суждено стать классическими каменными замками.(15,14)

Мир, в котором весьма поверхностно, смею заверить, христианизированные потомки германцев владычествовали над столь же поверхностно христианизированными потомками римского населения. Мир грубых, донельзя невежественных людей, грубых нравов, грубых доспехов и мечей из болотного железа.

И, как это, впрочем, бывало не раз, варварству удалось отразить натиск цивилизации.

На равнине между городами Тур и Пуатье армия эмира Кордовы Абд-ар-Рахмана, к тому времени захватившая Южную Галлию, столкнулась с соединенным войском франков и германцев, под командованием мажордома Франции Карла Мартелла.(13,198)

По словам летописцев, битва шла семь дней, (скорее всего, это все-таки преувеличение, возможно речь идет о ряде более мелких сражений, происшедших за это время) с переменным успехом. Наконец, после гибели Абд-ар-Рахмана сарацины отступают, чтобы больше не вернуться.

Историк Джордж Робертс, рассуждая о последствиях этой победы, писал: «исламское нападение в VI– IX веках было наиболее важным процессом, в ходе которого произошла чеканка Европы в определенную форму». Более того, само понятие – «европейцы», по-видимому впервые употребляется именно связи с победой Карла Мартелла над арабами в битве при Туре.(13,195)

К сожалению, почти не сохранилось подробностей этой исторической битвы, но представляется, что успех франкам принес случай, переменчивое военное счастье.

Попробуем представить, как пошла бы история, если бы Фортуна оказалась благосклонна к арабам, а не христианам?

Итак, в битве при Туре арабам, несмотря на то, что некоторое время удача клонится то на одну, то на другую сторону, удается нанести решительное поражение храброму, но не очень хорошо организованному и рыхлому рыцарскому ополчению. Христиане рассеяны и обращены в бегство, их вождь – талантливый и отважный полководец Карл Мартелл погиб.

Вначале завоеватели без особого труда покоряют часть королевства Меровингов до Луары, одновременно их войско из Южной Галлии вторгается на Аппенинский полуостров.

В завоеванных землях создается новое мусульманское государство, получившие название Франгистан и формально входящее в состав Арабского халифата. (13,198)

Если на севере и востоке его границами первоначально становятся Рейн, Сенона (Сена), и Луара, то на юге он занимает всю территорию Итальянского полуострова, и Сицилию, не говоря уже о принадлежащей арабам не первый десяток лет Испании.

Не давая христианам возможности собраться с силами, Абд-ар-Рахман довольно скоро начинает новую войну, и подчиняет себе северную часть Франции и земли Лотарингии и Фландрии.

Прежняя феодальная франкская и итальянская знать истребляется в ходе войн или изгоняется, за исключением той ее небольшой части, которая решается перейти в ислам.

На ее место, как это и бывает всегда в подобных случаях, приходит военная и чиновная аристократия из числа завоевателей.(15,360) Вместе с нею во вновь завоеванные земли переселяются предприимчивые арабские купцы и искусные ремесленники, архитекторы, духовенство, слуги, не говоря уже о множестве воинов.

Хотя в соответствии с мусульманскими законами и провозглашается относительная веротерпимость, но тем не менее дальновидные и мудрые франгистанские правители проводят активную политику, направленную если и не на полное искоренение христианства в своих землях, то на минимизацию его влияния.

Прежде всего, ликвидируется институт папства, а папские владения в Калабрии на Сицилии и Равеннский экзархат поступают в распоряжение халифов. (13,199)

У церкви сразу же отнимаются как ее обширные земельные владения – бенефиции, так и всякое подобие светской власти, не говоря уже о немалых накоплениях в золоте и драгоценностях. Отменяется, само собой, и обязательная десятина. Отныне уцелевшие священники и аббаты располагают лишь тем, что предоставляют им в качестве добровольных даяний верующие.

Малейший призыв к сопротивлению мусульманскому господству или неповиновению новым властям влечет за собой беспощадные репрессии и истребление наиболее фанатичных католиков.

Вследствие всего этого, огромное число христиан, прежде всего не слишком еще твердых в вере сельских жителей, довольно скоро переходят в ислам – как до того обратились в него христиане Египта и Малой Азии.

Этому процессу весьма способствует и то, что налоги выплачиваемые мусульманами значительно меньше.

Также из соображений чисто материального характера, и дабы получить покровительство властей и защититься, в значительной степени, от их произвола, принимают новую веру и горожане. Росту числа исповедующих ислам способствует распространившийся обычай полигамии, благодаря которому множество золотоволосых европейских красавиц, всегда столь ценившихся мусульманами, пополняют гаремы новых хозяев Франгистана. Их дети, само собой, становятся почитателями Аллаха.

Все эти факторы приводят в конечном итоге к тому, что уже довольно скоро (разумеется, «скоро» в масштабах истории) христианство продолжает исповедовать сравнительно небольшой процент населения новосозданного государства.

После закрепления своего господства над вновь завоеванными западноевропейскими землями, Абд-ар-Рахман направляет все силы на уничтожение последнего оплота христиан в своем тылу – Астурийского королевства.(13,200) В нашей истории именно отсюда началась Реконкиста, приведшая спустя семь с лишним веков к изгнанию арабов из Европы. Теперь же огромное войско недавнего победителя Карла Мартелла, в составе которого едва ли не половину составляют новообращенные мусульмане – мавали, презрительно именуемые гордыми испанцами -«ренегадос»(отступник), направляется против иберийских христиан.(6,309) В результате тяжелой войны, длившейся не один год, мусульмане завоевывают эту полоску земли между Кантабрийскими горами, Пиренеями и Бискайским заливом. Отныне больше никто не дерзает выступить с оружием в руках против воинов Аллаха. Вслед за этим начинается завоевание раздробленных, небольших германских королевств и герцогств в междуречье Рейна и Эльбы. Далее следует покорение последних независимых территорий, принадлежащих христианам – Британских островов, охваченных войнами между англосаксами и кельтами и англосаксонских королевств между собой. За Британией приходит черед Ирландии. По всей видимости, аналогичная судьба ожидает и Восточный Рим, и без того еле-еле избежавший разгрома. Правда, он падет, скорее всего, не в результате действий франгистанских правителей, а под ударами их восточных собратьев.

После захвата власти в Багдаде династией Аббасидов, власть в исламской Европе сохраняют свергнутые Омейяды, и северо-западные земли обособляются и формально, на этой территории создается новый халифат.(13,199;47,238)

Единое, крепкое государство с мощными армией и флотом без особого труда дает отпор и вторжениям венгров в Европу, спустя почти век после битвы при Туре захвативших Паннонию, и нападениям викингов на ее берега.

Уже в IX веке по христианскому летоисчислению мусульманская религия начинает распространяться среди датчан и скандинавов, еще раньше исламизируются (отчасти миссионерской деятельностью, отчасти силой оружия) остававшиеся до того язычниками саксы.

Поверженное, лишенное административных рычагов влияния христианство ничем не может привлечь неофитов, зато воинственный, требующий заметно меньших ограничений в обыденной жизни ислам быстро приобретает большое число приверженцев.

По этим же причинам именно ислам сменил бы многобожие среди полабских славян, пруссов, моравов и чехов. Несколько позже это же происходит и с подданными киевских князей и венграми.

Надо полагать, рано или поздно европейских халифат распался, но до этого момента прошли бы века, а до тех пор Европа наслаждалась бы «имперским миром», как это было в периоды расцвета Рима. Нет ни вооруженных конфликтов между странами (за отсутствием таковых), ни феодальных частных войн.

Интенсивно развиваются старые города, активно возводятся новые.

На месте сжатых крепостными стенами средневековых городков с их скученностью, грязью и бедностью, возникают величественные города-гиганты, подобные Гранаде, Каиру и Багдаду. Развивается сельское хозяйство. Арабы привносят новые агротехнические приемы, новые высокоурожайные сорта и новые культуры. В Аль-Андалусе, где создаются обширные ирригационные системы, это сахарный тростник, хлопчатник, цитрусовые.(13,201)

Все это приводит к значительному росту продуктивности земледелия и скотоводства. Кроме всего прочего, этому росту способствует и то, что в сельском хозяйстве преобладают мелкие крестьянские владения, при практически полном отсутствии крепостной зависимости от феодала. Кстати, в мусульманской Европе -Франгистане почти не увидишь грозных замков – знатные землевладельцы (воины, чиновники, придворные), проживают, в основном, в городах.(13, 201)

Если прежде в средневековой Европе монопольно господствует натуральное хозяйство, то после прихода арабов интенсивно развивается торговля. Предприимчивые арабские купцы и мореплаватели, используя речную сеть южной и юго-западной Галлии, организуют кратчайшее сообщение между Средиземноморьем и Северной Европой. Благодаря серебряным рудникам Иберийского полуострова и германских земель, Франгистанский халифат в избытке чеканит полновесную монету, обращающуюся на огромной территории от Норвегии и Исландии до земель восточных славян.

Мусульманская Европа очень быстро становится одним из наиболее процветающих регионов тогдашнего мира.

На многочисленных ярмарках и базарах продается в изобилии производимое здесь зерно, шерстяные и льняные ткани, шелка местной выделки, изделия из кожи и керамики. Немалое место среди франгистанских товаров занимают и изделия из металла, в особенности оружие – европейские мастера быстро перенимают секреты прославленных арабских кузнецов. Солидную статью доходов составляет также продажа изделий из такого, казалось бы прозаического материала, как древесина. Ведь в Европе ее избыток, а земли Востока и Северной Африки не могут похвастаться густыми лесами.

Строятся вместительные, прочные корабли, соединившие в своей конструкции опыт арабских и местных судостроителей. Эти корабли быстро завоевывают себе заслуженную славу, и заказы на них поступают даже из весьма далеких мест.

Важно также отметить и то, что, несмотря на достаточно сложные отношения с арабским миром, мусульманская Европа не изолирована. Франгистанские купцы и путешественники свободно (насколько это можно было в те времена) ездят по миру, доходя до границ ведомой ойкумены. Их можно встретить в Индии, в арабских городах Юго-Восточной Африки и в Китае, с коим арабы вели обширную торговлю, на Филиппинах и Мадагаскаре.

Говоря о религиозной жизни континента, можно смело предположить, что европейский ислам довольно скоро приобрел бы значительные отличия от классического, как это произошло, к примеру, в Иране.

Скорее всего, это был бы ислам шиитского толка, хотя, не исключено, что во Франгистане возникло бы некое третье крупное ответвление этой веры. Христианство же, утратившее большую часть своих последователей, с неизбежностью раскалывается на целый ряд сект, лишенных централизованного руководства, что способствует еще большей утрате им влияния на умы.

Возможно, по иранскому образцу будущие властители попробовали бы возродить какие-то доисламские элементы традиции, объявляя себя правопреемниками римских императоров.

В мусульманской Европе (кстати, скорее всего название это почти забылось бы, уступив место уже не раз упоминавшемуся топониму – Франгистан) наблюдается необыкновенный взлет науки. Ведь, в течение очень долгого времени, научный поиск и стремление к знаниям весьма высоко ценились в арабо-мусульманском мире и поощрялись исламскими правителями.