Страница:
Наконец кто-то догадался оглушить дебошира бревном, и порядок был восстановлен.
Пришибленно улыбающегося Пирифоя отнесли в Афины, где несколько раз окунули в холодный фонтан.
— Знаете, как мы называем его в Фессалии? — по секрету шепнул на ухо Тесею один из лапифов.
— Ну и как?
— Перепой!
— Очень метко, — громко заржал юноша, — и, главное, в тему.
Пирифой быстро пришел в себя и, уставившись на Тесея, спокойно спросил:
— Это вы, юноша, знаменитый царь Афин?
— Ну я, — улыбаясь подтвердил молодой герой.
— Я должен попросить у вас прощения, ибо был сильно неправ, — смущенно заявил правитель лапифов, неуверенно поднимаясь на ноги. — Полагаю, вы можете вызвать меня на суд чести.
— Да ладно, замнем для ясности, — отмахнулся Тесей. — Я ни на кого подолгу зла не держу, такая уж у меня с детства натура. Я в деда пошел, правителя Арголиды, чтоб ему царствовать еще много лет.
— Чем же я могу компенсировать причиненные вам неудобства? — учтиво спросил Пирифой.
— Верни стада! — строго ответил юноша. — И переходи со мной на «ты».
— Отлично! — радостно вскричал задиристый правитель. — Я так и поступлю. Знаешь, друг, я многим тебе обязан.
— Да ну?
— Конечно. Ведь благодаря тебе я впервые за последние полгода…
— Год… — уточнил кто-то из лапифов.
— Ну не важно… я впервые за все это время наконец окончательно протрезвел.
— Великое событие! — серьезно кивнул Тесей.
— И вот именно поэтому… — подмигнул юноше Пирифой, — мы с тобой должны сейчас непременно выпить!
— О нет… — простонали лапифы.
— Молчать! — не на шутку рассвирепев, рявкнул любимец Диониса. — В конце концов, кто тут главный: я или вы?!
— Главный в Афинах Тесей, — осторожно ответили солдаты алкаша.
— Верно! — удивленно согласился Пирифой и почему-то сильно по этому поводу загрустил.
— Выпьем же за наше странное знакомство! — улыбнулся щедрый юноша, которому прикольный правитель лапифов пришелся по душе.
— Да будет так! — с воодушевлением подхватил Пирифой.
С тех пор связывает этих двух славных греческих мужей крепкая героическая дружба. Много чего наворотили в Греции вечно пьяные весельчаки, обо всем и не расскажешь.
Но главная заслуга Пирифоя в том, что он помог Тесею очень быстро забыть обо всех его планируемых завоеваниях. Герои только и делали, что постоянно пьянствовали, строя козни не только своим соплеменникам, но и всемогущим богам, однако это сюжет уже совсем другой хроники.
Так уж случилось, что вечно пьяный правитель решил, посоветовавшись с Тесеем, жениться. Что там ударило в его античную голову, брызжущие гормоны или вино, так и осталось невыясненным. Да дурак и сам толком не знал и, если бы его спросили, отчего тот надумал вдруг связать себя узами Гименея, долго бы беспомощно разводил руками и придурковато улыбался.
Ну, знаете, как иногда говорят: «Шлея сатиру под хвост попала», или нет, есть поговорка намного лучше: «Седина в бороду, сатир в ребро!»
Жену выбирал Пирифой тоже, естественно, в состоянии глубокого алкогольного опьянения. А в этом состоянии, друзья, все женщины кажутся прекрасней чудесной Афродиты.
Избранницей фессалийского героя стала престарелая дочь его лучшего друга Дендрона. Звали невесту Гиппопотамией. К счастью, столь неблагозвучное имя не являлось говорящим. Избранница правителя лапифов не страдала от излишка веса. Пожалуй, она даже была чересчур худа, здорово не соответствуя своему имени. Типичная греческая старая дева, о которых очень часто и, главное, метко говорят: «Тридцать лет и двадцать зим». Это что касается возраста невесты. Внешность же… пожалуй, описание опустим.
Стоит отметить лишь тот факт, что прибывший в Фессалию Тесей при виде Гиппопотамии ошеломленно прошептал: «Это же как нужно было напиться?!»
Похоже, бедняга Пирифой снова не просыхал. Невеста героя напрочь рушила древнюю мудрую поговорку что, мол, не бывает некрасивых женщин, а бывает мало вина. В случае с Гиппопотамией смело можно было допиться до зеленых сатиров и все равно нервно дергаться при виде улыбающейся любимой.
Явившегося на праздник Тесея неприятно поразил тот факт, что в Фессалии по случаю бракосочетания Пирифоя собрались практически все известные герои.
Были тут Селий с Бинатосом и Трегастилион. Все жутко веселые и в сандалию пьяные еще до начала пиршества. В огромной толпе гостей можно было заметить постную рожу вечно чем-то недовольного Автолика и блестящую лысину могучего Эритрона.
Братья Тикус и Тук уже мирно и привычно лежали в тени огромного дуба. Без сомнения, лесной пейзаж (а свадьба происходила в живописном лесу) здорово проиграл бы, лишившись этих двух гротескных, тихо посапывающих героических тел.
— Мой друг, сколько лет, сколько зим?! — воскликнул выбравшийся из толпы гостей Дентос, обнимая не ожидавшего такого напора Тесея.
— Ни одной, — с улыбкой ответил юный герой. — В последний раз мы виделись месяц назад.
— Ах да, всего лишь месяц, — рассмеялся сын Миноса, — а мне показалось, прошла целая вечность.
— Как там твоя жена Псиртеста? — любезно поинтересовался Тесей.
— Вот с таким пузом! — заржал Дентос и, карикатурно расставив ноги, принялся нелепо вышагивать, демонстрируя походку своей беременной жены.
— Странно, что она спокойно отпустила тебя на свадьбу фессалийского правителя.
— Спокойно отпустила, говоришь? — горько усмехнулся могучий герой. — А это ты видел…
И сын царя Крита мрачно указал на двух огромных амазонок в полном боевом снаряжении, напряженно следящих за каждым движением мужа предводительницы.
Вокруг великолепных воительниц уже увивался какой-то тщедушный субъект из гостей Пирифоя в лавровом венке на плешивой голове. Но с таким же успехом он мог бы попытаться флиртовать со статуей Ареса в священном храме олимпийского пантеона. Если бы этот эллин был повнимательней, он наверняка заметил бы два бездыханных тела, мирно лежащие аккурат за спинами амазонок.
Тем ребятам явно сегодня не повезло. Один из них открыто предложил воительницам порезвиться втроем, второй же пошел еще дальше, мечтая об интимных приключениях в стиле садомазо. По всей видимости, этого эротомана здорово распалили кожаные, обшитые металлическими бляхами доспехи амазонок.
— Да… дела, — посочувствовал приятелю Тесей. — Весь праздник, можно сказать, испорчен…
— Но я все равно напьюсь! — отчаянно выкрикнул Дентос. — Чего бы мне это ни стоило!
И молодой правитель Афин лишний раз подивился безрассудной храбрости блистательного сына Миноса.
Повнимательней присмотревшись к толпе гостей, юноша с большим удивлением заметил обилие человекообразных коней, гордо гарцующих у пещеры, и которой и должен был случиться сегодняшний пир.
— А на кой сатир Пирифой пригласил на свадьбу кентавров? — гневно спросил Дентоса Тесей.
— Мой друг, неужели ты расист? — испугался благородный герой.
— Да не то чтобы… — несколько замялся молодой царь, — просто не люблю черномазых, ну и кентавров. Ведь от них вечно несет конским потом, а за пиршественным столом это не лучшая приправа.
— Ну не знаю, — пожал плечами Дентос, — может, они родственники правителя лапифов.
— Ага! — хохотнул Тесей. — По отцовской линии. То-то я гляжу, у Пирифоя морда длинная, как у лошади.
М-да, в этот день вся Греция могла вздохнуть спокойно. Отдыхали чудовищные великаны, прохлаждались кровавые разбойники, веселились всевозможные монстры. Врата многих городов были смело открыты настежь, так что этот день вполне можно было назвать «Днем открытых дверей Греции», ибо все герои гуляли сейчас в далекой Фессалии.
Обвенчать новобрачных должен был сам бог Дионис, почему-то выпавший в середине дня прямо из низко проплывающей над лесом тучки.
Сцена, последовавшая вслед за этим, была довольно безобразной. Покровитель виноделия потирал поясницу, потрясал над головой кулаком и яростно клял великого Гефеста со всей его сатировой машинерией.
Затем началась сама церемония.
Ее Тесей так и не увидел, ибо в пещеру набилось столько народу, что немного опоздавший на свадьбу отец невесты, дабы попасть вовнутрь, пошел по головам и, неудачно поскользнувшись на блестящей лысине героя Эритрона, чуть не сломал себе ногу. К счастью, обошлось без увечий, хотя Эритрон и пообещал отцу Гиппопотамии страшную и мучительную смерть после окончания пира.
Действительно, было очень обидно за знаменитого героя. С отпечатком рифленой подошвы на макушке, он смотрелся как-то не шибко героически.
Дентос с Тесеем, благоразумно оставшись на свежем воздухе, внезапно встретились с двумя сумасшедшими философами, тоже опоздавшими к празднеству.
В двух ученых мужах юноша с радостью узнал тех самых мыслителей, что некогда вовсю философствовали в Афинах на пиру, устроенном Эгеем в честь знатного гостя Иесета.
Философы Тесея не признали, почему-то упорно называя его царем Крита Миносом. Впрочем, молодой царь не возражал, ну а Дентос… так тот вообще ухохатывался, слушая тот бред, который с совершенно серьезным видом выдавали два светоча греческой науки.
— Да-да! — вещал один из них безумным голосом. — Апория Зенона «Ахиллес и черепаха» имеет огромное значение для современной физики!
— Напомните мне, любезнейший, что это за апория? — мило улыбался философам явно развлекающийся Тесей. — А то мы с моим другом малость запамятовали.
— В ней Зенон доказывает, что некий атлет Ахиллес, несмотря на свои быстрые ноги, никогда не сможет догнать даже медлительную черепаху, если она стартует раньше него!
— А улитку? — ловко ввернул Дентос, сразу поставив этим вопросом двух ученых мужей в философский тупик, — к тому же раненую?
Гиганты мысли растерянно переглянулись.
— Ведь пока атлет пробежит разделяющее их расстояние, — проигнорировав ценное замечание, продолжил один из философов, — черепаха вновь уйдет вперед, Ахиллесу снова придется преодолевать дополнительное расстояние. Поэтому, чтобы догнать черепаху, Ахиллесу потребуется преодолеть бесконечное число отрезков пути, а следовательно, и бесконечно большое время. Но ведь это означает, что он НИКОГДА ее не догонит!
— Я сейчас кого-нибудь укушу! — серьезно предупредил Дентос.
— Спокойно, друг, — произнес улыбающийся Тесей, — я от них и не такое слышал.
— Занимательно, — вмешался второй, доселе молчавший мыслитель, — что когда с теориями Зенона познакомили философа Диогена…
— Который жил в бочке, полной вина? — уточнил юноша.
— Да-да, именно… Так вот, услышав об апориях, Диоген встал с пенька и принялся молча расхаживать взад и вперед, демонстрируя тем самым на практике, что движение таки существует!
— Однако Диоген был достаточно умен, чтобы понять, — дополнил коллегу первый философ, — что хождениями туда-сюда Зенона не смутить… И вот когда один из учеников Диогена был удовлетворен опровержением учителя, ученый принялся бить его палкой по голове, приговаривая, что, мол, не стоит доверять своим чувствам, а надо МЫСЛИТЬ.
— Ну и что стало с этим беднягой?
— С Диогеном? Философ окончательно спился.
— Да нет, с его учеником?
— Ах, с учеником… Да тронулся маленько после сотрясения мозга. Все время твердил, что он, мол, разумный октаэдр. Потом обзавелся последователями и открыл на острове Аргос собственную философскую школу.
— Вот так оно в жизни и бывает! — веско заметил Дентос — Треснулся головой — и уже философ.
Тут сии витиеватые беседы пришлось прервать, ибо церемония венчания уже закончилась и менее знатные гости были выдворены из пещеры пировать на природе.
— Тесей, Дентос! — прокричал выбежавший на свежий воздух Пирифой. — Где вы бродите? Скорее же занимайте свои места по правую руку от моего трона.
Молодой царь Афин и сын правителя Крита с примазавшимися к ним философами гордо проследовали в пещеру, беспрепятственно минуя дежуривших у входа солдат.
— Эй, почтеннейший, а эти дамы с вами? — спросил Дентоса крепкого телосложения воин, уже готовый насмерть сцепиться с двумя огромными амазонками.
— Со мной, — грустно ответил несчастный герой, и воинственных фемин также пропустили.
— Угораздило же тебя жениться! — шепотом посетовал Тесей.
— А сам-то?
— Я — случай особый! Я женился из политических интересов, спасая родину от всеобщего разрушения.
— А я женился, как и Пирифой, — уныло буркнул сын Миноса.
— Это как?
— По пьяни!
Знаменитых героев усадили на самое почетное место.
Ох, и знатный вышел пир, влетевший правителю лапифов в кучу талантов. Описывать все это великолепие на голодный желудок — страшное преступление, потому гастрономические подробности, пожалуй, опустим.
Пирифой, как всегда, был беззаботен и весел. Слева от него сидел румяный бог Дионис, постоянно подливавший в кубок любимцу отличного неразбавленного вина. Гиппопотамия же выглядела так, словно давно и неизлечимо страдала от несварения желудка. Все царящее вокруг веселье проходило мимо нее, и Тесей даже в какой-то момент предположил, что жена Пирифоя попросту спит. Хотя, возможно, у нее случился удар от пережитого счастья и благоверную правителя лапифов полностью парализовало.
Впрочем, Пирифой в любом случае не почувствует разницы. Иначе как Гиппопо владыка Фессалии свою жену не звал, ласково косясь на ее невыразительное, как у насаженной на вертел камбалы, лицо.
Однако в самый разгар праздника случилась одна неприятная оказия и, если бы не громко возмутившиеся Тесей с Дентосом, то на случившееся вряд ли кто обратил внимание.
А произошло следующее: обнаглевшие кентавры решили похитить жену Пирифоя, посчитав ее мертвой и решив, что на пиру творится ужасное глумление над покойной.
В принципе сильно напиваться для этого заблуждения было необязательно, ибо со стороны Гиппопотамия в самом деле выглядела несколько странно. Не подумайте ничего плохого, просто старая дева действительно оказалась слегка оглушена свалившимся на нее счастьем. К тому же несчастная с рождения полагала, что забеременеть можно всего лишь от одного-единственного поцелуя. И вот, когда все сразу же после свадебной церемонии закричали «Горько!», именно это и произошло. Пирифой страстно поцеловал любимую.
С того самого момента Гиппопотамия почувствовала, что она беременна, ее плоский живот начал явно увеличиваться в размерах, оттого новобрачная и впала в странный ступор, не зная, как теперь к этому всему относиться.
— Эй, какого рожна?! — яростно выкрикнули Дентос с Тесеем, резко вскакивая со своих мест.
В этот момент два крупных пегих кентавра схватили жену Пирифоя и (однако, какая наглость!) поволокли ее к выходу из пещеры. Выражение лица Гиппопотамии при этом ничуть не изменилось, да и поза, кстати говоря, тоже.
Дежурившие у выхода солдаты на происходящее никак не отреагировали, приняв выносимую кентаврами женщину за одного из просочившихся на пир философов, который здорово походил на благоверную Пирифоя, хотя, на взгляд Тесея, был значительно симпатичней.
— Дружище, — так обратился к правителю лапифов юноша, тряся играющего в «ладушки» с Дионисом Пирифоя за плечо.
— В чем дело, мой знаменитый друг?
Молодой царь Афин на мгновение утратил дар речи, но на помощь ему пришел благородный Дентос:
— Правитель, в край оборзевшие кентавры только что похитили твою жену!
Пирифой осоловело моргнул, затем недоуменно посмотрел на пустующее рядом место. Жена и впрямь отсутствовала.
— Похитили, говорите?
Могучие герои дружно кивнули.
— Ну и хрен с ней! — весело выкрикнул Пирифой, и они с Дионисом оглушительно заржали.
Такая вот история.
Не знаю, насколько поучительная, но вам, братцы, посоветую, прежде чем жениться, думать главным мужским достоинством, то бишь головою! И не надо мне тут брезгливо кривиться, жизнь — штука серьезная, раз ошибешься, колбасить тебя потом будет до скончания веков.
Ну да Зевс с нею, с моралью, пора бы и закругляться.
Спросите, что было потом?
Ох, и достал же меня этот вопрос! Да много чего потом было. Например, в обе сандалии пьяные Тесей с Пирифоем решили похитить жену владыки страны мертвых Аида Персефону. А что из этого всего вышло, вы, наверное, уже читали в хрониках великого Геракла.
Так что, как говорят древние греки, адио, то есть до свидания!
Часть II
Глава первая
Пришибленно улыбающегося Пирифоя отнесли в Афины, где несколько раз окунули в холодный фонтан.
— Знаете, как мы называем его в Фессалии? — по секрету шепнул на ухо Тесею один из лапифов.
— Ну и как?
— Перепой!
— Очень метко, — громко заржал юноша, — и, главное, в тему.
Пирифой быстро пришел в себя и, уставившись на Тесея, спокойно спросил:
— Это вы, юноша, знаменитый царь Афин?
— Ну я, — улыбаясь подтвердил молодой герой.
— Я должен попросить у вас прощения, ибо был сильно неправ, — смущенно заявил правитель лапифов, неуверенно поднимаясь на ноги. — Полагаю, вы можете вызвать меня на суд чести.
— Да ладно, замнем для ясности, — отмахнулся Тесей. — Я ни на кого подолгу зла не держу, такая уж у меня с детства натура. Я в деда пошел, правителя Арголиды, чтоб ему царствовать еще много лет.
— Чем же я могу компенсировать причиненные вам неудобства? — учтиво спросил Пирифой.
— Верни стада! — строго ответил юноша. — И переходи со мной на «ты».
— Отлично! — радостно вскричал задиристый правитель. — Я так и поступлю. Знаешь, друг, я многим тебе обязан.
— Да ну?
— Конечно. Ведь благодаря тебе я впервые за последние полгода…
— Год… — уточнил кто-то из лапифов.
— Ну не важно… я впервые за все это время наконец окончательно протрезвел.
— Великое событие! — серьезно кивнул Тесей.
— И вот именно поэтому… — подмигнул юноше Пирифой, — мы с тобой должны сейчас непременно выпить!
— О нет… — простонали лапифы.
— Молчать! — не на шутку рассвирепев, рявкнул любимец Диониса. — В конце концов, кто тут главный: я или вы?!
— Главный в Афинах Тесей, — осторожно ответили солдаты алкаша.
— Верно! — удивленно согласился Пирифой и почему-то сильно по этому поводу загрустил.
— Выпьем же за наше странное знакомство! — улыбнулся щедрый юноша, которому прикольный правитель лапифов пришелся по душе.
— Да будет так! — с воодушевлением подхватил Пирифой.
С тех пор связывает этих двух славных греческих мужей крепкая героическая дружба. Много чего наворотили в Греции вечно пьяные весельчаки, обо всем и не расскажешь.
Но главная заслуга Пирифоя в том, что он помог Тесею очень быстро забыть обо всех его планируемых завоеваниях. Герои только и делали, что постоянно пьянствовали, строя козни не только своим соплеменникам, но и всемогущим богам, однако это сюжет уже совсем другой хроники.
* * *
Но еще одно интереснейшее событие достойно упоминания в нашем скромном труде, а именно свадьба Пирифоя.Так уж случилось, что вечно пьяный правитель решил, посоветовавшись с Тесеем, жениться. Что там ударило в его античную голову, брызжущие гормоны или вино, так и осталось невыясненным. Да дурак и сам толком не знал и, если бы его спросили, отчего тот надумал вдруг связать себя узами Гименея, долго бы беспомощно разводил руками и придурковато улыбался.
Ну, знаете, как иногда говорят: «Шлея сатиру под хвост попала», или нет, есть поговорка намного лучше: «Седина в бороду, сатир в ребро!»
Жену выбирал Пирифой тоже, естественно, в состоянии глубокого алкогольного опьянения. А в этом состоянии, друзья, все женщины кажутся прекрасней чудесной Афродиты.
Избранницей фессалийского героя стала престарелая дочь его лучшего друга Дендрона. Звали невесту Гиппопотамией. К счастью, столь неблагозвучное имя не являлось говорящим. Избранница правителя лапифов не страдала от излишка веса. Пожалуй, она даже была чересчур худа, здорово не соответствуя своему имени. Типичная греческая старая дева, о которых очень часто и, главное, метко говорят: «Тридцать лет и двадцать зим». Это что касается возраста невесты. Внешность же… пожалуй, описание опустим.
Стоит отметить лишь тот факт, что прибывший в Фессалию Тесей при виде Гиппопотамии ошеломленно прошептал: «Это же как нужно было напиться?!»
Похоже, бедняга Пирифой снова не просыхал. Невеста героя напрочь рушила древнюю мудрую поговорку что, мол, не бывает некрасивых женщин, а бывает мало вина. В случае с Гиппопотамией смело можно было допиться до зеленых сатиров и все равно нервно дергаться при виде улыбающейся любимой.
Явившегося на праздник Тесея неприятно поразил тот факт, что в Фессалии по случаю бракосочетания Пирифоя собрались практически все известные герои.
Были тут Селий с Бинатосом и Трегастилион. Все жутко веселые и в сандалию пьяные еще до начала пиршества. В огромной толпе гостей можно было заметить постную рожу вечно чем-то недовольного Автолика и блестящую лысину могучего Эритрона.
Братья Тикус и Тук уже мирно и привычно лежали в тени огромного дуба. Без сомнения, лесной пейзаж (а свадьба происходила в живописном лесу) здорово проиграл бы, лишившись этих двух гротескных, тихо посапывающих героических тел.
— Мой друг, сколько лет, сколько зим?! — воскликнул выбравшийся из толпы гостей Дентос, обнимая не ожидавшего такого напора Тесея.
— Ни одной, — с улыбкой ответил юный герой. — В последний раз мы виделись месяц назад.
— Ах да, всего лишь месяц, — рассмеялся сын Миноса, — а мне показалось, прошла целая вечность.
— Как там твоя жена Псиртеста? — любезно поинтересовался Тесей.
— Вот с таким пузом! — заржал Дентос и, карикатурно расставив ноги, принялся нелепо вышагивать, демонстрируя походку своей беременной жены.
— Странно, что она спокойно отпустила тебя на свадьбу фессалийского правителя.
— Спокойно отпустила, говоришь? — горько усмехнулся могучий герой. — А это ты видел…
И сын царя Крита мрачно указал на двух огромных амазонок в полном боевом снаряжении, напряженно следящих за каждым движением мужа предводительницы.
Вокруг великолепных воительниц уже увивался какой-то тщедушный субъект из гостей Пирифоя в лавровом венке на плешивой голове. Но с таким же успехом он мог бы попытаться флиртовать со статуей Ареса в священном храме олимпийского пантеона. Если бы этот эллин был повнимательней, он наверняка заметил бы два бездыханных тела, мирно лежащие аккурат за спинами амазонок.
Тем ребятам явно сегодня не повезло. Один из них открыто предложил воительницам порезвиться втроем, второй же пошел еще дальше, мечтая об интимных приключениях в стиле садомазо. По всей видимости, этого эротомана здорово распалили кожаные, обшитые металлическими бляхами доспехи амазонок.
— Да… дела, — посочувствовал приятелю Тесей. — Весь праздник, можно сказать, испорчен…
— Но я все равно напьюсь! — отчаянно выкрикнул Дентос. — Чего бы мне это ни стоило!
И молодой правитель Афин лишний раз подивился безрассудной храбрости блистательного сына Миноса.
Повнимательней присмотревшись к толпе гостей, юноша с большим удивлением заметил обилие человекообразных коней, гордо гарцующих у пещеры, и которой и должен был случиться сегодняшний пир.
— А на кой сатир Пирифой пригласил на свадьбу кентавров? — гневно спросил Дентоса Тесей.
— Мой друг, неужели ты расист? — испугался благородный герой.
— Да не то чтобы… — несколько замялся молодой царь, — просто не люблю черномазых, ну и кентавров. Ведь от них вечно несет конским потом, а за пиршественным столом это не лучшая приправа.
— Ну не знаю, — пожал плечами Дентос, — может, они родственники правителя лапифов.
— Ага! — хохотнул Тесей. — По отцовской линии. То-то я гляжу, у Пирифоя морда длинная, как у лошади.
М-да, в этот день вся Греция могла вздохнуть спокойно. Отдыхали чудовищные великаны, прохлаждались кровавые разбойники, веселились всевозможные монстры. Врата многих городов были смело открыты настежь, так что этот день вполне можно было назвать «Днем открытых дверей Греции», ибо все герои гуляли сейчас в далекой Фессалии.
Обвенчать новобрачных должен был сам бог Дионис, почему-то выпавший в середине дня прямо из низко проплывающей над лесом тучки.
Сцена, последовавшая вслед за этим, была довольно безобразной. Покровитель виноделия потирал поясницу, потрясал над головой кулаком и яростно клял великого Гефеста со всей его сатировой машинерией.
Затем началась сама церемония.
Ее Тесей так и не увидел, ибо в пещеру набилось столько народу, что немного опоздавший на свадьбу отец невесты, дабы попасть вовнутрь, пошел по головам и, неудачно поскользнувшись на блестящей лысине героя Эритрона, чуть не сломал себе ногу. К счастью, обошлось без увечий, хотя Эритрон и пообещал отцу Гиппопотамии страшную и мучительную смерть после окончания пира.
Действительно, было очень обидно за знаменитого героя. С отпечатком рифленой подошвы на макушке, он смотрелся как-то не шибко героически.
Дентос с Тесеем, благоразумно оставшись на свежем воздухе, внезапно встретились с двумя сумасшедшими философами, тоже опоздавшими к празднеству.
В двух ученых мужах юноша с радостью узнал тех самых мыслителей, что некогда вовсю философствовали в Афинах на пиру, устроенном Эгеем в честь знатного гостя Иесета.
Философы Тесея не признали, почему-то упорно называя его царем Крита Миносом. Впрочем, молодой царь не возражал, ну а Дентос… так тот вообще ухохатывался, слушая тот бред, который с совершенно серьезным видом выдавали два светоча греческой науки.
— Да-да! — вещал один из них безумным голосом. — Апория Зенона «Ахиллес и черепаха» имеет огромное значение для современной физики!
— Напомните мне, любезнейший, что это за апория? — мило улыбался философам явно развлекающийся Тесей. — А то мы с моим другом малость запамятовали.
— В ней Зенон доказывает, что некий атлет Ахиллес, несмотря на свои быстрые ноги, никогда не сможет догнать даже медлительную черепаху, если она стартует раньше него!
— А улитку? — ловко ввернул Дентос, сразу поставив этим вопросом двух ученых мужей в философский тупик, — к тому же раненую?
Гиганты мысли растерянно переглянулись.
— Ведь пока атлет пробежит разделяющее их расстояние, — проигнорировав ценное замечание, продолжил один из философов, — черепаха вновь уйдет вперед, Ахиллесу снова придется преодолевать дополнительное расстояние. Поэтому, чтобы догнать черепаху, Ахиллесу потребуется преодолеть бесконечное число отрезков пути, а следовательно, и бесконечно большое время. Но ведь это означает, что он НИКОГДА ее не догонит!
— Я сейчас кого-нибудь укушу! — серьезно предупредил Дентос.
— Спокойно, друг, — произнес улыбающийся Тесей, — я от них и не такое слышал.
— Занимательно, — вмешался второй, доселе молчавший мыслитель, — что когда с теориями Зенона познакомили философа Диогена…
— Который жил в бочке, полной вина? — уточнил юноша.
— Да-да, именно… Так вот, услышав об апориях, Диоген встал с пенька и принялся молча расхаживать взад и вперед, демонстрируя тем самым на практике, что движение таки существует!
— Однако Диоген был достаточно умен, чтобы понять, — дополнил коллегу первый философ, — что хождениями туда-сюда Зенона не смутить… И вот когда один из учеников Диогена был удовлетворен опровержением учителя, ученый принялся бить его палкой по голове, приговаривая, что, мол, не стоит доверять своим чувствам, а надо МЫСЛИТЬ.
— Ну и что стало с этим беднягой?
— С Диогеном? Философ окончательно спился.
— Да нет, с его учеником?
— Ах, с учеником… Да тронулся маленько после сотрясения мозга. Все время твердил, что он, мол, разумный октаэдр. Потом обзавелся последователями и открыл на острове Аргос собственную философскую школу.
— Вот так оно в жизни и бывает! — веско заметил Дентос — Треснулся головой — и уже философ.
Тут сии витиеватые беседы пришлось прервать, ибо церемония венчания уже закончилась и менее знатные гости были выдворены из пещеры пировать на природе.
— Тесей, Дентос! — прокричал выбежавший на свежий воздух Пирифой. — Где вы бродите? Скорее же занимайте свои места по правую руку от моего трона.
Молодой царь Афин и сын правителя Крита с примазавшимися к ним философами гордо проследовали в пещеру, беспрепятственно минуя дежуривших у входа солдат.
— Эй, почтеннейший, а эти дамы с вами? — спросил Дентоса крепкого телосложения воин, уже готовый насмерть сцепиться с двумя огромными амазонками.
— Со мной, — грустно ответил несчастный герой, и воинственных фемин также пропустили.
— Угораздило же тебя жениться! — шепотом посетовал Тесей.
— А сам-то?
— Я — случай особый! Я женился из политических интересов, спасая родину от всеобщего разрушения.
— А я женился, как и Пирифой, — уныло буркнул сын Миноса.
— Это как?
— По пьяни!
Знаменитых героев усадили на самое почетное место.
Ох, и знатный вышел пир, влетевший правителю лапифов в кучу талантов. Описывать все это великолепие на голодный желудок — страшное преступление, потому гастрономические подробности, пожалуй, опустим.
Пирифой, как всегда, был беззаботен и весел. Слева от него сидел румяный бог Дионис, постоянно подливавший в кубок любимцу отличного неразбавленного вина. Гиппопотамия же выглядела так, словно давно и неизлечимо страдала от несварения желудка. Все царящее вокруг веселье проходило мимо нее, и Тесей даже в какой-то момент предположил, что жена Пирифоя попросту спит. Хотя, возможно, у нее случился удар от пережитого счастья и благоверную правителя лапифов полностью парализовало.
Впрочем, Пирифой в любом случае не почувствует разницы. Иначе как Гиппопо владыка Фессалии свою жену не звал, ласково косясь на ее невыразительное, как у насаженной на вертел камбалы, лицо.
Однако в самый разгар праздника случилась одна неприятная оказия и, если бы не громко возмутившиеся Тесей с Дентосом, то на случившееся вряд ли кто обратил внимание.
А произошло следующее: обнаглевшие кентавры решили похитить жену Пирифоя, посчитав ее мертвой и решив, что на пиру творится ужасное глумление над покойной.
В принципе сильно напиваться для этого заблуждения было необязательно, ибо со стороны Гиппопотамия в самом деле выглядела несколько странно. Не подумайте ничего плохого, просто старая дева действительно оказалась слегка оглушена свалившимся на нее счастьем. К тому же несчастная с рождения полагала, что забеременеть можно всего лишь от одного-единственного поцелуя. И вот, когда все сразу же после свадебной церемонии закричали «Горько!», именно это и произошло. Пирифой страстно поцеловал любимую.
С того самого момента Гиппопотамия почувствовала, что она беременна, ее плоский живот начал явно увеличиваться в размерах, оттого новобрачная и впала в странный ступор, не зная, как теперь к этому всему относиться.
— Эй, какого рожна?! — яростно выкрикнули Дентос с Тесеем, резко вскакивая со своих мест.
В этот момент два крупных пегих кентавра схватили жену Пирифоя и (однако, какая наглость!) поволокли ее к выходу из пещеры. Выражение лица Гиппопотамии при этом ничуть не изменилось, да и поза, кстати говоря, тоже.
Дежурившие у выхода солдаты на происходящее никак не отреагировали, приняв выносимую кентаврами женщину за одного из просочившихся на пир философов, который здорово походил на благоверную Пирифоя, хотя, на взгляд Тесея, был значительно симпатичней.
— Дружище, — так обратился к правителю лапифов юноша, тряся играющего в «ладушки» с Дионисом Пирифоя за плечо.
— В чем дело, мой знаменитый друг?
Молодой царь Афин на мгновение утратил дар речи, но на помощь ему пришел благородный Дентос:
— Правитель, в край оборзевшие кентавры только что похитили твою жену!
Пирифой осоловело моргнул, затем недоуменно посмотрел на пустующее рядом место. Жена и впрямь отсутствовала.
— Похитили, говорите?
Могучие герои дружно кивнули.
— Ну и хрен с ней! — весело выкрикнул Пирифой, и они с Дионисом оглушительно заржали.
Такая вот история.
Не знаю, насколько поучительная, но вам, братцы, посоветую, прежде чем жениться, думать главным мужским достоинством, то бишь головою! И не надо мне тут брезгливо кривиться, жизнь — штука серьезная, раз ошибешься, колбасить тебя потом будет до скончания веков.
Ну да Зевс с нею, с моралью, пора бы и закругляться.
Спросите, что было потом?
Ох, и достал же меня этот вопрос! Да много чего потом было. Например, в обе сандалии пьяные Тесей с Пирифоем решили похитить жену владыки страны мертвых Аида Персефону. А что из этого всего вышло, вы, наверное, уже читали в хрониках великого Геракла.
Так что, как говорят древние греки, адио, то есть до свидания!
Часть II
ПЕРСЕЙ
Ну это, скажу я вам, братцы, славный малый.
Персей, пожалуй, единственный великий герой, равный мне по славе и величию. М-да… Ведь все мы (или, вернее сказать, большинство) ведем свой род от великого Персея. Так нас, героев, иногда и величают — Персеиды. То есть прямые потомки славного эллина. Можно даже сказать, что Персей был моим старшим братом, ибо отец у нас, как известно, один и тот же.
Славно-славно!
Кроме всего прочего, ведь не всякий знает, что Персей был не только великим героем, но и не менее великим скульптором, равных которому не было, нет и не будет. Но не стоит забегать вперед и лезть перед Софоклюсом в мрачное царство Аида.
Вот только непонятно мне одно: почему в этом сборнике приключениям какого-то там затрапезного Тесея уделено столько внимания? Целых одиннадцать глав!
Подумать только!
Ну просто вопиющее безобразие или, лучше сказать, неуважение к памяти первейшего из греческих героев. Родоначальника целой блистательной ветви могучих храбрецов, к сожалению, быстро закончившейся на мне.
Что, небось думаете, и Тесей принадлежал к славным Персеидам? А вот дудки, афинский дурак и мечтать о подобном не смел.
Уделить подвигам Персея какие-то жалкие семь глав! Прямо злости на составителя не хватает! Получается, что главное в этих хрониках — приключения Тесея, ну а Персей — это так себе, скромный маленький довесок. Да и хронология явно не соблюдена. Правильней было бы первую часть посвятить геройствам Персея, ну а затем описать приключения известного афинского дурака. Впрочем, Зевс тебе судья, неведомый составитель. (Я-то знаю, кто ты, но, согласно договоренности, промолчу.)
Так вот, учтите, что Тесей — это жаркое, а Персей — великолепный десерт. И вообще на днях переделаю вступление к первой части, посоветовав читателю сначала прочесть второй раздел.
Точно.
Так и поступлю!
Правда… если найдется свободное время.
Великий Геракл
Персей, пожалуй, единственный великий герой, равный мне по славе и величию. М-да… Ведь все мы (или, вернее сказать, большинство) ведем свой род от великого Персея. Так нас, героев, иногда и величают — Персеиды. То есть прямые потомки славного эллина. Можно даже сказать, что Персей был моим старшим братом, ибо отец у нас, как известно, один и тот же.
Славно-славно!
Кроме всего прочего, ведь не всякий знает, что Персей был не только великим героем, но и не менее великим скульптором, равных которому не было, нет и не будет. Но не стоит забегать вперед и лезть перед Софоклюсом в мрачное царство Аида.
Вот только непонятно мне одно: почему в этом сборнике приключениям какого-то там затрапезного Тесея уделено столько внимания? Целых одиннадцать глав!
Подумать только!
Ну просто вопиющее безобразие или, лучше сказать, неуважение к памяти первейшего из греческих героев. Родоначальника целой блистательной ветви могучих храбрецов, к сожалению, быстро закончившейся на мне.
Что, небось думаете, и Тесей принадлежал к славным Персеидам? А вот дудки, афинский дурак и мечтать о подобном не смел.
Уделить подвигам Персея какие-то жалкие семь глав! Прямо злости на составителя не хватает! Получается, что главное в этих хрониках — приключения Тесея, ну а Персей — это так себе, скромный маленький довесок. Да и хронология явно не соблюдена. Правильней было бы первую часть посвятить геройствам Персея, ну а затем описать приключения известного афинского дурака. Впрочем, Зевс тебе судья, неведомый составитель. (Я-то знаю, кто ты, но, согласно договоренности, промолчу.)
Так вот, учтите, что Тесей — это жаркое, а Персей — великолепный десерт. И вообще на днях переделаю вступление к первой части, посоветовав читателю сначала прочесть второй раздел.
Точно.
Так и поступлю!
Правда… если найдется свободное время.
Великий Геракл
Глава первая
РОЖДЕНИЕ ПЕРСЕЯ
У царя Аргоса Акрисия была дочь по имени Даная, славившаяся своей неземной красотой. Тут, дорогой читатель, следует заметить, что времена, когда происходили все дальнейшие перипетии, можно назвать доисторическими.
Давно то было, уж и не упомнить всех дат, лишь имена и остались.
Впоследствии на острове Аргос был построен богом врачевания Асклепием сумасшедший дом, но это ни в коем случае не следует соотносить с теми событиями, которые произошли задолго до закладывания фундамента «Дома отдыха от праведных трудов».
Итак, Даная.
Куда там до нее пресловутой Елене. Однако до Троянской войны сатир знает сколько времени должно еще пройти, прекрасной Елены не было даже в планах. Да что там Елены, в планах не было даже ее десятиюродного дедушки.
Всем была хороша Даная: стройна, весела, кожей бела, волосами золотиста. Всевозможные юноши так и вились вокруг мраморного дворца царя Аргоса, норовя хоть краешком глаза взглянуть на чудесную «жемчужину».
Просто никакого спасу от них не было.
Пройдется девушка по коридору дворца, а в узкие окна веселые рожи глазеют. Вы только представьте себе это. Окно в два локтя шириной и в полтора длиной, а там целых пятнадцать харь умещается. Ну и как сие у них получалось? Уму непостижимо.
А впрочем… любовь — страшная сила, плющит и плющит.
Надоело все это безобразие царю Акрисию по самое «всех казню».
Последней каплей был случай, когда в бассейне, где купалась красавица, со дна всплыли две небритые рожи и масляными взглядами уставились на тонкий стан девушки.
Понятно, тут же послали за гарпунерами, воду сменили, водопровод осмотрели.
— Как же они смогли попасть в бассейн?! — орал царь, устроив хорошую выволочку дворцовой страже.
— Как-то просочились, — растерянно разводил руками начальник гвардейцев, виновато моргая с перепоя.
С того самого дня приказал Акрисий всех не в меру любопытных отстреливать. Посадил, значит, на крышу дворца пятьдесят лучников, ну и началось. Многие женихи, увидев такое дело, сами убежали, ну а кто не успел, того вынесли из дворцового сада вперед ногами.
Однако ситуация вскоре приняла опасный оборот, ибо ретивые лучники перебили не только добрую часть влюбленных юношей, но и львиную долю слуг царя. Так случайно был прикончен любимый повар Акрисия Бурбоникос, шедший через двор с дымящимся черпаком. Странная металлическая штука в руках бедняги не внушала солдатам доверия, и те решили перестраховаться, выпустив в несчастного сорок три стрелы.
Повар оказался тертым калачом и, когда над его головой засвистели стрелы, побежал, превратившись за несколько секунд в фантастического дикобраза. То-то воплей было, когда утыканное шипами чудовище ворвалось во дворец! Завязалась азартная охота, и царь лично прикончил богомерзкую тварь копьем.
Затем настал вечер, а ужин все не несут и не несут. Акрисий уже забеспокоился. Что же случилось, может, заснул его любимый кулинар? А тот действительно заснул, причем вечным сном.
Вот такая накладочка вышла.
Ох, и влетело потом солдатам, кое-кого даже палками побили.
Ну а когда самого царя через недельку стрелой в зад ранили, от идеи с лучниками на крыше пришлось быстро отказаться.
Короче, жили не тужили, как вдруг внезапно, словно снег на голову, свалилось на седеющую макушку Акрисия ужасное пророчество.
Ну да, а вы как думали?
Ведь все увлекательнейшие античные истории именно с гнусных предсказаний и начинаются. Вспомним, не к вечеру будь сказано, того же знаменитого маньяка Эдипа.
Дельфийский оракул, которого по всем законам детективного жанра следовало давно убить, дабы не гадил соплеменникам (а его должность упразднить), заявил, что, мол, Акрисий погибнет от руки сына Данаи. Имя сына не уточнялось.
А ведь всего-навсего пришел царь в Дельфы оракула спросить, как там в будущем будут обстоять Дела с его разыгравшимся ревматизмом. Спросил, на свою пустую голову. Оказывается, не ревматизм его доконает, а собственный внук, родная неблагодарная кровинушка. Змея, опрометчиво пригретая на наивной царской груди.
Однако змея пока еще не родилась, что вселяло в душу Акрисия некоторую надежду. Забыл, видно, сатиров маразматик, что пытаться избежать гнусного пророчества — только богов смешить.
Впрочем, именно ради этого гнусные пророчества и давались.
Вернулся царь на Аргос, вызвал к себе Данаю и учинил дочери довольно строгий допрос.
— Ответь мне, дочурка, — елейным голосом начал Акрисий, — нравится ли тебе какой-нибудь молодой человек?
— Ну… — задумчиво отозвалась Даная, — вот мой новый учитель пения очень мил…
Наутро учитель пения бесследно исчез из дворца, но это так, к слову. Официальная версия исчезновения была такая: упал в выгребную яму.
— А еще кто? — мило улыбаясь, поинтересовался тиран.
— Я не понимаю, папа, что ты имеешь в виду?
Царь немного замялся и нехотя сменил тему:
— Скажи мне, доча, а как, по-твоему… или нет, лучше не так. Откуда берутся детишки, знаешь?
— Ну… — снова задумалась красавица, — я слышала, что некоторых приносят в клювах дятлы…
— Да-да, несомненно, — кивнул Акрисий, — в частности, начальника дворцовых гвардейцев. А еще?
— Еще? — недоуменно переспросила Даная. — Других, я думаю, находят в лопухах.
— Чудесно, дорогая! — захлопал в ладоши сидящий на троне царь. — Ты моя умница, ты совершено права!
— Я очень рада, папа, — залилась румянцем красавица, — что порадовала тебя сегодня.
— Еще больше ты порадуешь меня, доча, — как бы невзначай ввернул Акрисий, — если переселишься жить в подземелье или же в высокую башню, что расположена рядом с дворцом.
— Но зачем, папа, я не пойму?
— Я хочу оградить тебя от всех ужасов окружающего мира,-скорбно сообщил отец и даже утер навернувшуюся слезу. — Помнишь тех небритых орангутангов в твоем бассейне?
— О да! — в ужасе содрогнулась Даная. — То было так отвратительно, так мерзко. Эти их взгляды, причмокивающие губы… по-моему, они были людоедами.
— Именно так, доченька, именно так, и даже хуже, — в притворном ужасе воскликнул царь. — И то была лишь малая толика тех кошмаров, от которых любящее сердце отца хочет тебя оградить.
— Ну хорошо, я согласна! — покорно кивнула дочка, ибо была воспитана в строгости и послушании.
— Вот и отлично! — довольно потер ладони Акрисий, удивляясь, как это он ловко все обстряпал.
Но не будем забывать о пророчестве, так как пророчество есть не что иное, как ВОЛЯ, продиктованная с самого Олимпа!
В общем, олимпийцы во всю эту катавасию и вмешались. Сами заварили, так сказать, кашу, сами и побеспокоились об исполнении предсказанного оракулом.
Давно то было, уж и не упомнить всех дат, лишь имена и остались.
Впоследствии на острове Аргос был построен богом врачевания Асклепием сумасшедший дом, но это ни в коем случае не следует соотносить с теми событиями, которые произошли задолго до закладывания фундамента «Дома отдыха от праведных трудов».
Итак, Даная.
Куда там до нее пресловутой Елене. Однако до Троянской войны сатир знает сколько времени должно еще пройти, прекрасной Елены не было даже в планах. Да что там Елены, в планах не было даже ее десятиюродного дедушки.
Всем была хороша Даная: стройна, весела, кожей бела, волосами золотиста. Всевозможные юноши так и вились вокруг мраморного дворца царя Аргоса, норовя хоть краешком глаза взглянуть на чудесную «жемчужину».
Просто никакого спасу от них не было.
Пройдется девушка по коридору дворца, а в узкие окна веселые рожи глазеют. Вы только представьте себе это. Окно в два локтя шириной и в полтора длиной, а там целых пятнадцать харь умещается. Ну и как сие у них получалось? Уму непостижимо.
А впрочем… любовь — страшная сила, плющит и плющит.
Надоело все это безобразие царю Акрисию по самое «всех казню».
Последней каплей был случай, когда в бассейне, где купалась красавица, со дна всплыли две небритые рожи и масляными взглядами уставились на тонкий стан девушки.
Понятно, тут же послали за гарпунерами, воду сменили, водопровод осмотрели.
— Как же они смогли попасть в бассейн?! — орал царь, устроив хорошую выволочку дворцовой страже.
— Как-то просочились, — растерянно разводил руками начальник гвардейцев, виновато моргая с перепоя.
С того самого дня приказал Акрисий всех не в меру любопытных отстреливать. Посадил, значит, на крышу дворца пятьдесят лучников, ну и началось. Многие женихи, увидев такое дело, сами убежали, ну а кто не успел, того вынесли из дворцового сада вперед ногами.
Однако ситуация вскоре приняла опасный оборот, ибо ретивые лучники перебили не только добрую часть влюбленных юношей, но и львиную долю слуг царя. Так случайно был прикончен любимый повар Акрисия Бурбоникос, шедший через двор с дымящимся черпаком. Странная металлическая штука в руках бедняги не внушала солдатам доверия, и те решили перестраховаться, выпустив в несчастного сорок три стрелы.
Повар оказался тертым калачом и, когда над его головой засвистели стрелы, побежал, превратившись за несколько секунд в фантастического дикобраза. То-то воплей было, когда утыканное шипами чудовище ворвалось во дворец! Завязалась азартная охота, и царь лично прикончил богомерзкую тварь копьем.
Затем настал вечер, а ужин все не несут и не несут. Акрисий уже забеспокоился. Что же случилось, может, заснул его любимый кулинар? А тот действительно заснул, причем вечным сном.
Вот такая накладочка вышла.
Ох, и влетело потом солдатам, кое-кого даже палками побили.
Ну а когда самого царя через недельку стрелой в зад ранили, от идеи с лучниками на крыше пришлось быстро отказаться.
Короче, жили не тужили, как вдруг внезапно, словно снег на голову, свалилось на седеющую макушку Акрисия ужасное пророчество.
Ну да, а вы как думали?
Ведь все увлекательнейшие античные истории именно с гнусных предсказаний и начинаются. Вспомним, не к вечеру будь сказано, того же знаменитого маньяка Эдипа.
Дельфийский оракул, которого по всем законам детективного жанра следовало давно убить, дабы не гадил соплеменникам (а его должность упразднить), заявил, что, мол, Акрисий погибнет от руки сына Данаи. Имя сына не уточнялось.
А ведь всего-навсего пришел царь в Дельфы оракула спросить, как там в будущем будут обстоять Дела с его разыгравшимся ревматизмом. Спросил, на свою пустую голову. Оказывается, не ревматизм его доконает, а собственный внук, родная неблагодарная кровинушка. Змея, опрометчиво пригретая на наивной царской груди.
Однако змея пока еще не родилась, что вселяло в душу Акрисия некоторую надежду. Забыл, видно, сатиров маразматик, что пытаться избежать гнусного пророчества — только богов смешить.
Впрочем, именно ради этого гнусные пророчества и давались.
Вернулся царь на Аргос, вызвал к себе Данаю и учинил дочери довольно строгий допрос.
— Ответь мне, дочурка, — елейным голосом начал Акрисий, — нравится ли тебе какой-нибудь молодой человек?
— Ну… — задумчиво отозвалась Даная, — вот мой новый учитель пения очень мил…
Наутро учитель пения бесследно исчез из дворца, но это так, к слову. Официальная версия исчезновения была такая: упал в выгребную яму.
— А еще кто? — мило улыбаясь, поинтересовался тиран.
— Я не понимаю, папа, что ты имеешь в виду?
Царь немного замялся и нехотя сменил тему:
— Скажи мне, доча, а как, по-твоему… или нет, лучше не так. Откуда берутся детишки, знаешь?
— Ну… — снова задумалась красавица, — я слышала, что некоторых приносят в клювах дятлы…
— Да-да, несомненно, — кивнул Акрисий, — в частности, начальника дворцовых гвардейцев. А еще?
— Еще? — недоуменно переспросила Даная. — Других, я думаю, находят в лопухах.
— Чудесно, дорогая! — захлопал в ладоши сидящий на троне царь. — Ты моя умница, ты совершено права!
— Я очень рада, папа, — залилась румянцем красавица, — что порадовала тебя сегодня.
— Еще больше ты порадуешь меня, доча, — как бы невзначай ввернул Акрисий, — если переселишься жить в подземелье или же в высокую башню, что расположена рядом с дворцом.
— Но зачем, папа, я не пойму?
— Я хочу оградить тебя от всех ужасов окружающего мира,-скорбно сообщил отец и даже утер навернувшуюся слезу. — Помнишь тех небритых орангутангов в твоем бассейне?
— О да! — в ужасе содрогнулась Даная. — То было так отвратительно, так мерзко. Эти их взгляды, причмокивающие губы… по-моему, они были людоедами.
— Именно так, доченька, именно так, и даже хуже, — в притворном ужасе воскликнул царь. — И то была лишь малая толика тех кошмаров, от которых любящее сердце отца хочет тебя оградить.
— Ну хорошо, я согласна! — покорно кивнула дочка, ибо была воспитана в строгости и послушании.
— Вот и отлично! — довольно потер ладони Акрисий, удивляясь, как это он ловко все обстряпал.
Но не будем забывать о пророчестве, так как пророчество есть не что иное, как ВОЛЯ, продиктованная с самого Олимпа!
В общем, олимпийцы во всю эту катавасию и вмешались. Сами заварили, так сказать, кашу, сами и побеспокоились об исполнении предсказанного оракулом.