Страница:
– Я справлюсь, Сюзанна, – заверила Грейс. – Главное, этот ребенок нуждается во мне, а я полна любви, которую могу подарить девочке.
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 14
Грейс не пришлось долго убеждать родных. Колдер пообещал, что маленькая Рут Коулбрук будет жить с Грейс, пока ей не подыщут подходящую семью. Таким образом, у Грейс оставалась неделя на подготовку.
Принятое решение как бы отодвинуло все неприятности и переживания. Забылись долгие минуты отчаяния, проведенные в приемном покое больницы Св. Луки, улетучились прочь мрачные мысли. Перед Грейс теперь стояла цель, имевшая важное значение. И она сочла это знаком того, что в конце любого тупика всегда может неожиданно открыться выход.
Грейс вернулась домой в приподнятом настроении. Теперь она будет заботиться о ребенке. В голове кружилась куча вопросов. А какая она, эта Рут? Красивая и жизнерадостная? Или застенчивая? Впрочем, это не имело значения. Грейс решила, что в это трудное время обеспечит девочке спокойную жизнь и окружит ее любовью.
Грейс нажала кнопку автоответчика, чтобы прослушать сообщения, и услышала голос Джека:
– Грейс, позвони мне, нам надо поговорить.
Она подумала, что приобрела плохую привычку посещать постель Джека, но и у него появилась плохая привычка – он все время хочет это обсудить. И Грейс решила не звонить ему.
Надо было, не теряя ни минуты, заняться приготовлениями к приезду Рут. Первым делом следовало вернуть все свадебные подарки. На это у Грейс ушло три часа. Она облегченно вздохнула, когда на прилавок почтового отделения легла последняя посылка с подарком. Все, в ее квартире больше не было ничего, что напоминало бы о несостоявшейся свадьбе.
Затем Грейс в очередной раз дала себе обещание не встречаться с Джеком, однако теперь сдержать слово было не так-то просто, учитывая намерения Джека увидеться с ней. Он звонил по телефону, стучал в дверь, даже пару раз пытался вызвать ее с улицы по домофону. Но Грейс не желала видеть его. Главным образом потому, что боялась не сдержаться и броситься ему в объятия.
Нет, это больше не повторится.
На четвертый день приготовлений Грейс наконец открыла шкаф, из которого лестница вела наверх, там находилось еще одно помещение, нечто вроде мансарды. Нормальная хозяйка давно бы уже навела там порядок и устроила еще одну спальню.
Облачившись в старые джинсы и свитер, Грейс собрала волосы в пучок и приступила к работе. Она вымыла полы, стены, окна и только после этого сообразила, что у нее нет мебели для этой комнаты.
Как только Грейс спустилась вниз, зазвонил телефон, но Грейс не снимала трубку, пока не услышала голос матери, диктовавшей сообщение на автоответчик.
– Алло, мама?
– Здравствуй, дорогая.
– Мама, мне нужна моя старая мебель, – заявила Грейс.
– Господи, зачем?
– Для Рут.
– Для какой Рут?
– Для маленькой девочки.
– Ах, да...
– Я только что закончила убирать мансарду, и теперь мне нужна мебель. Поскольку ты не пользуешься моей мебелью...
– Грейс, – оборвала дочь Роберта, – этот ребенок пробудет у тебя несколько дней, ну, самое большее, несколько недель. Так что я бы не советовала тебе привязываться к девочке.
Грейс с сожалением признала, что в словах матери есть доля правды.
– Мама, но что же ты предлагаешь? Чтобы Рут спала на полу?
– Может, она поспит на диване?
– Мама!
– Ну ладно, ладно, что ты хочешь?
– Можешь прислать мне старую мебель? Она понадобится к концу недели.
– Господи, Грейс, а как это сделать?
– Мама, ты же прекрасный организатор. Лучше тебя этого никто не сделает.
– Это уж точно. Я посмотрю, что можно сделать. – По тону матери Грейс почувствовала: Роберта уже начала прикидывать, как решить эту проблему.
– Мама, а что ты хотела?
– Ах, да, я просто хотела сказать, что на том совете я гордилась тобой.
– Правда? А мне показалось, ты не хотела, чтобы я брала ребенка...
– Так и есть. Но я гордилась, что ты добровольно вызвалась решить этот вопрос. У тебя всегда было доброе сердце. – Роберта вздохнула. – Просто мне очень не хочется, чтобы ты страдала.
– Не волнуйся, мама, я не собираюсь привязываться к ребенку настолько, чтобы потерять голову. Я же понимаю, что это временно. Но пока девочка будет у меня, я хочу, чтобы ей было здесь хорошо.
– Ладно, я тебя поняла.
Грейс положила трубку и, несмотря на усталость, ощутила подъем душевных сил. Позвонила Марку, который пообещал привезти кучу игрушек. Закончив разговаривать с Марком, Грейс встала с кресла, раскинула руки и закружилась по комнате.
– Я превращу эту комнату в сказку, – шептала она. – В сказку, полную счастья, смеха и любви. И не важно, сколько ты пробудешь у меня, не имеет значения. Обещаю, что буду заботиться о тебе, обещаю, что здесь тебе будет хорошо.
Джек просмотрел почту и отложил в сторону счета. В течение последней недели он не раз стучал в дверь квартиры Грейс, оставлял сообщения на автоответчике, а однажды даже долго прождал ее на улице. Вроде бы надо было радоваться, что Грейс Коулбрук больше не попадается ему на глаза. Но правда заключалась в том, что ему страшно хотелось ее увидеть.
Джек пытался убедить себя, что просто хочет узнать, здорова ли она, не более. Однако обмануть себя не удалось, Джек понимал, что дело совсем не в этом.
Он вспоминал, как той последней ночью, которую они провели вместе, тело Грейс оживало от его прикосновений, и в который раз его изумляла ее страсть. А потом она несколько часов спала в его объятиях, и Джек не мог припомнить, когда в последний раз сам спал так крепко и спокойно. Но утром, когда он пошел в душ, Грейс удрала.
И вот теперь она избегала его. Осознание этого огорчало Джека, и он старался гнать эту мысль. Он привык получать все, что хотел, а сейчас ему хотелось увидеть Грейс.
Любая другая из его знакомых женщин уже позвонила бы сотню раз. Хотя, черт побери, ни одна из них не сбежала бы из его постели. Грейс совсем не такая, как они. За время их знакомства она дважды сбегала из его квартиры, назвалась чужим именем, часто заставляла его терять контроль над собой. И все же он продолжал желать ее. Не мог выбросить из головы.
Вот и сегодня он в очередной раз поднялся этажом выше и постучал в дверь ее квартиры. К его изумлению, дверь тут же распахнулась. Джеку понадобилось несколько секунд, чтобы узнать стоявшего на пороге Марка, которого он никогда не видел в мужской одежде. Сегодня на Марке были брюки, пиджак и гарвардский галстук.
– Обрати внимание на мой галстук, – вместо приветствия заявил Марк. – Я читал в статье, что ты тоже выпускник Гарварда.
– Да, – только и смог вымолвить Джек.
– Меня зовут Марк Бичер. По-моему, нас так и не представили друг другу. – Марк протянул руку.
Джек пожал ее.
– Я Джек Беренджер. Мне нужно увидеть Грейс.
– Сейчас узнаю, принимает ли она. – Не успел Джек шагнуть в квартиру, как Марк закрыл перед ним дверь.
«Что это значит?» – про себя возмутился Джек. Через несколько секунд дверь снова распахнулась, и появился Марк, уже в пальто.
– Она не хочет тебя видеть, – сообщил он.
– Очень жаль, – пробормотал Джек, – но ей придется увидеть меня.
Марк усмехнулся:
– Иногда Грейс сама не знает, что для нее лучше. Входи. Не представляю, что между вами происходит... хотя, наверное, вы и сами этого не понимаете. Но думаю, вам следует выяснить отношения.
Марк резко шагнул вперед и остановился перед Джеком.
– Только не заставляй меня пожалеть о том, что я впустил тебя. Если обидишь ее, то ответишь мне за это.
Джек был на целую голову выше Марка и мог бы сбить его с ног одним ударом. Но Джек с уважением относился к его дружеской заботе о Грейс.
– Не обижу, обещаю тебе.
Несколько секунд Марк пристально смотрел на Джека, словно оценивая его слова.
– Вот и хорошо, – вымолвил он наконец. – И пусть тебя не вводят в заблуждение ее шуточки и подковырки. Она очень душевная женщина. Иди, она на кухне.
Джек подождал, пока внизу хлопнула входная дверь. И только после этого, глубоко вздохнув, тихо вошел в квартиру и направился прямо на кухню.
Грейс стояла у стола, разделявшего раковину и плиту. Джек не был здесь после памятной вечеринки, и сейчас его поразила царившая повсюду безупречная чистота и свежий запах лимона. Джек прислонился к дверному косяку, скрестив на груди руки. Некоторое время он наблюдал за Грейс, а затем тихо заметил:
– А ты выглядишь вполне счастливой.
Грейс резко обернулась, при виде Джека ее глаза сверкнули гневом.
– Я же просила Марка сказать, что меня нет дома.
– Он так и сказал.
– Сказал, что меня нет дома, или передал мои слова?
Джек покачал головой и отстранился от косяка.
– Посоветовал мне не обращать внимания на твои подковырки.
– Предатель.
– А мне начинает нравиться этот парень. Оказывается, он тоже выпускник Гарварда.
– Тогда иди и купи себе женскую одежду, а я устрою вам свидание.
– Нет, спасибо. Марк не в моем вкусе.
Джек преодолел пространство, разделявшее их, и остановился прямо перед Грейс. Она была вынуждена поднять голову и посмотреть на него.
– У тебя скверная привычка тайком удирать из моей квартиры, – сказал Джек. Он заметил, как запульсировала жилка на шее Грейс, и, не в силах сдержаться, поднял руку и провел кончиками пальцев по коже на ее шее.
– У нас обоих плохая привычка оказываться в ситуациях, которых следует избегать, – парировала Грейс. – Я вовсе не девушка по вызову.
Джек рассмеялся:
– А кто же ты?
Грейс бросила на Джека сердитый взгляд.
– Ты знаешь, кто.
– Знаю. Ты страстная и полная жизни женщина.
– А мне помнится, ты как-то назвал меня невыносимой.
– Неужели? – усмехнулся Джек.
– Ну, ты сказал что-то в этом роде.
– Наверное, была причина.
– А вот я не видела никакой причины. Можно еще поспорить, кто из нас невыносимый!
– Может, поспорим? – Пальцы Джека легли на мягкую кожу плеча Грейс.
– Я и так уделяю тебе внимания гораздо больше, чем другим.
– Рад слышать.
– Ой-ой! – Грейс покачала головой. – А вот у тебя целая толпа женщин, и большое тебе спасибо за это.
– Да пожалуйста.
– Ты никогда не бываешь серьезным, когда говоришь со мной, – раздраженно бросила Грейс.
– Зато бываю серьезным, когда думаю...
– О чем?
– О тебе. О нас.
– Да нет никаких «нас». Мы просто живем по соседству, вот и все.
– Нет, не все.
– Ну, иногда еще...
– Занимаемся любовью?
– Это случилось однажды! Ну ладно, дважды. И больше не повторится.
Медленно водя большим пальцем по руке Грейс, Джек задел край груди, и у нее тут же перехватило дыхание. Она отшатнулась, поспешно подошла к холодильнику и открыла его. Внезапно очень захотелось есть. Лучше всего шоколадку...
– А когда ты расстроена, тебе помогает что-нибудь, кроме еды? – спросил Джек, подходя сзади.
– Я вовсе не расстроена. – Грейс с сожалением отметила, что ничего похожего на шоколад нет. Крем ушел на пирожные, которые она испекла для Рут. А их трогать Грейс не хотела.
Тогда она вытащила из холодильника тарелку с брюссельской капустой и, отщипывая по кусочку, стала есть. А затем как бы вспомнила про Джека, стоявшего рядом.
– Хочешь кусочек?
Джек поморщился.
– Нет, спасибо. Хотя надо признать, ты приготовила ее так, что смотрится аппетитно.
Грейс пожала плечами, в данном случае это значило «как угодно, тебе же хуже», и отправила в рот очередной кусочек. Тогда Джек, чувствуя себя как дома, распахнул холодильник, отыскал крупную морковку, помыл ее, почистил и впился в нее крепкими белыми зубами.
– Так, теперь давай обсудим вот что: почему ты всегда убегаешь из моей постели?
– Послушай, Джек, ну что ты ко мне пристал, я не желаю разговаривать на эту тему. Я вообще не люблю, обсуждать некоторые вопросы.
– Например, секс?
– Да, например, секс. Это меня бесит.
– Секс?
– Нет! Ты!
Лицо Беренджера стало серьезным.
– Знаешь, Грейс, мы оба повели себя неправильно.
– И что из этого следует?
– Надо все начать сначала. Давай сделаем вид, что мы с тобой не знакомы.
И тут без всякого предупреждения Грейс завопила во весь голос. Ошарашенный, Джек даже отшатнулся.
– В чем дело, Грейс?
– Наверное, я именно так повела бы себя, обнаружив в своей квартире незнакомого мужчину.
Серьезное выражение на лице Джека сменилось широкой улыбкой. Он медленно, но решительно двинулся к Грейс, словно хищник на охоте.
– Эй, что ты задумал? – встревожилась Грейс.
– А как ты считаешь?
– Наверное, хочешь представиться, – с надеждой в голосе промолвила Грейс. – Мы ведь с тобой не знакомы. – Она выставила вперед ладони, но Джек, не обращая на это внимания, подходил все ближе и ближе. Грейс отступала, пока не уперлась спиной в край кухонного стола. – Послушай, Джек, я не уверена, что это лучший способ начать все сначала.
– Я был глупцом, думая, что нам это удастся.
– Глупцом? Ты? Ни в коем случае. Наверное, просто чрезмерным оптимистом.
Джек продолжал наступать.
Тогда Грейс схватила со стола вилку:
– Не смей подходить ближе.
– А то что? Проткнешь меня вилкой?
Они смотрели в глаза друг другу, и Джек сделал еще несколько шагов. Теперь он мог уже дотронуться до Грейс. Но не стал этого делать. Он просто стоял и смотрел на нее.
– Грейс, ты сводишь меня с ума.
– Значит, теперь ты решил начать с комплимента? – спросила Грейс, и сама же услышала, как дрожит ее голос.
– Я хочу сказать тебе, что между нами есть что-то... нечто такое, что я не могу потерять. Я хочу тебя. – Ладони Джека легли на плечи Грейс, и от этого прикосновения ее бросило в жар. – Ты творишь со мной что-то невероятное.
Сердце Грейс забилось сильно-сильно, ей так захотелось, чтобы слова Джека были правдой! Но на самом деле она хотела большего, чем просто услышать от мужчины, что он хочет ее.
За годы своей жизни ее отец желал многих женщин, которые охотно играли с ним в любовные игры. Так, может, и для Джека это лишь очередная игра? Что с ней будет, если уступать всем его требованиям? Ведь имея перед глазами пример отца, Грейс всю жизнь мечтала найти такого мужчину, который так бы любил ее и был настолько ей предан, что не желал бы никакую другую женщину.
В свое время она пыталась убедить себя, что Уолтер именно таков. И вот прекрасный пример того, как можно обмануться, пытаясь увидеть в ком-то то, во что хочется верить. Все, с нее хватит, больше она не собиралась обольщаться.
– И что это означает? – спросила Грейс. – Почему ты хочешь меня? Потому что любишь?
Джек прищурился и убрал ладони с плеч Грейс. Она буквально почувствовала то напряжение, которое его охватило. Грейс подумала, что Джек может желать ее, а любовь здесь вовсе ни при чем. Стало обидно... Хотя чего обижаться – ведь она сама вовлекла их обоих в эту сумасшедшую сексуальную «русскую рулетку».
– Люблю? – переспросил Джек. – Это слово для дурацких песенок с примитивными стихами.
Если бы Грейс не понимала ясно, что он имеет в виду, то, наверное, рассмеялась бы. Но сейчас она чувствовала, как Джек отдаляется от нее. Не в физическом плане, нет, он по-прежнему стоял рядом, а в мыслях.
– Думай что хочешь, но мне нравятся некоторые лирические песни, – заявила Грейс и, решив, что теперь он не станет ее удерживать, попыталась проскользнуть мимо Джека. Но тот схватил ее за руку. Их взгляды встретились. Переведя дыхание, Грейс сказала: – А я, Джек, не признаю желание без любви.
Джек пристально смотрел на нее, эмоции переполняли его, буквально жгли ему грудь. Но он не произнес ни слова. Тогда Грейс вырвала руку и направилась из кухни в гостиную.
– Проклятие, – пробормотал Джек, глядя ей вслед. Своими разговорами о любви Грейс застала его врасплох, и теперь он должен был кое-что ей объяснить.
Однако Джек не обнаружил Грейс ни в гостиной, ни в спальне. Остановившись посередине гостиной, он прислушался и уловил тихие звуки – играли на пианино. Повернувшись в ту сторону, откуда доносилась музыка, Джек увидел лестницу, которую не замечал раньше. Он подошел к лестнице и стал подниматься наверх, почти касаясь плечами стен.
Наверху его ослепил яркий солнечный свет, а когда глаза привыкли к нему, Джек увидел, что Грейс сидит на полу посередине комнаты, склонившись над игрушечным инструментом. Она пыталась наигрывать какую-то неизвестную ему мелодию, не обращая на него внимания. Джек с удивлением оглядел мансарду с белой мебелью, заполненную книгами и игрушками. Стали всплывать воспоминания, отдававшиеся болью в груди.
– Я всегда хотела иметь такое.
Джек не сразу сообразил, что это сказала Грейс.
– Пианино? – спросил он.
– Да, игрушечное пианино. У моей подружки было такое, и оно мне очень нравилось.
Игрушечное пианино... Он постарался отогнать непрошеные воспоминания. А Грейс поднялась и стала расхаживать по комнате от игрушки к игрушке.
– Надеюсь, Рут здесь понравится, – прошептала она.
– Кто такая Рут?
– Моя маленькая родственница, о которой я буду заботиться. Она приедет завтра. – Грейс посмотрела на Джека. – Надеюсь, мы сможем быть вежливыми друг с другом, пока девочка здесь?
– А с чего нам быть невежливыми? – холодно спросил Джек.
– Ладно, Джек, забудем.
Но он не мог забыть. Ни игрушки в этой комнате, ни игрушки из далекого прошлого. Джек повернулся, торопясь покинуть эту квартиру, эту женщину. Воспоминания обрушились на него с неистовой силой.
Принятое решение как бы отодвинуло все неприятности и переживания. Забылись долгие минуты отчаяния, проведенные в приемном покое больницы Св. Луки, улетучились прочь мрачные мысли. Перед Грейс теперь стояла цель, имевшая важное значение. И она сочла это знаком того, что в конце любого тупика всегда может неожиданно открыться выход.
Грейс вернулась домой в приподнятом настроении. Теперь она будет заботиться о ребенке. В голове кружилась куча вопросов. А какая она, эта Рут? Красивая и жизнерадостная? Или застенчивая? Впрочем, это не имело значения. Грейс решила, что в это трудное время обеспечит девочке спокойную жизнь и окружит ее любовью.
Грейс нажала кнопку автоответчика, чтобы прослушать сообщения, и услышала голос Джека:
– Грейс, позвони мне, нам надо поговорить.
Она подумала, что приобрела плохую привычку посещать постель Джека, но и у него появилась плохая привычка – он все время хочет это обсудить. И Грейс решила не звонить ему.
Надо было, не теряя ни минуты, заняться приготовлениями к приезду Рут. Первым делом следовало вернуть все свадебные подарки. На это у Грейс ушло три часа. Она облегченно вздохнула, когда на прилавок почтового отделения легла последняя посылка с подарком. Все, в ее квартире больше не было ничего, что напоминало бы о несостоявшейся свадьбе.
Затем Грейс в очередной раз дала себе обещание не встречаться с Джеком, однако теперь сдержать слово было не так-то просто, учитывая намерения Джека увидеться с ней. Он звонил по телефону, стучал в дверь, даже пару раз пытался вызвать ее с улицы по домофону. Но Грейс не желала видеть его. Главным образом потому, что боялась не сдержаться и броситься ему в объятия.
Нет, это больше не повторится.
На четвертый день приготовлений Грейс наконец открыла шкаф, из которого лестница вела наверх, там находилось еще одно помещение, нечто вроде мансарды. Нормальная хозяйка давно бы уже навела там порядок и устроила еще одну спальню.
Облачившись в старые джинсы и свитер, Грейс собрала волосы в пучок и приступила к работе. Она вымыла полы, стены, окна и только после этого сообразила, что у нее нет мебели для этой комнаты.
Как только Грейс спустилась вниз, зазвонил телефон, но Грейс не снимала трубку, пока не услышала голос матери, диктовавшей сообщение на автоответчик.
– Алло, мама?
– Здравствуй, дорогая.
– Мама, мне нужна моя старая мебель, – заявила Грейс.
– Господи, зачем?
– Для Рут.
– Для какой Рут?
– Для маленькой девочки.
– Ах, да...
– Я только что закончила убирать мансарду, и теперь мне нужна мебель. Поскольку ты не пользуешься моей мебелью...
– Грейс, – оборвала дочь Роберта, – этот ребенок пробудет у тебя несколько дней, ну, самое большее, несколько недель. Так что я бы не советовала тебе привязываться к девочке.
Грейс с сожалением признала, что в словах матери есть доля правды.
– Мама, но что же ты предлагаешь? Чтобы Рут спала на полу?
– Может, она поспит на диване?
– Мама!
– Ну ладно, ладно, что ты хочешь?
– Можешь прислать мне старую мебель? Она понадобится к концу недели.
– Господи, Грейс, а как это сделать?
– Мама, ты же прекрасный организатор. Лучше тебя этого никто не сделает.
– Это уж точно. Я посмотрю, что можно сделать. – По тону матери Грейс почувствовала: Роберта уже начала прикидывать, как решить эту проблему.
– Мама, а что ты хотела?
– Ах, да, я просто хотела сказать, что на том совете я гордилась тобой.
– Правда? А мне показалось, ты не хотела, чтобы я брала ребенка...
– Так и есть. Но я гордилась, что ты добровольно вызвалась решить этот вопрос. У тебя всегда было доброе сердце. – Роберта вздохнула. – Просто мне очень не хочется, чтобы ты страдала.
– Не волнуйся, мама, я не собираюсь привязываться к ребенку настолько, чтобы потерять голову. Я же понимаю, что это временно. Но пока девочка будет у меня, я хочу, чтобы ей было здесь хорошо.
– Ладно, я тебя поняла.
Грейс положила трубку и, несмотря на усталость, ощутила подъем душевных сил. Позвонила Марку, который пообещал привезти кучу игрушек. Закончив разговаривать с Марком, Грейс встала с кресла, раскинула руки и закружилась по комнате.
– Я превращу эту комнату в сказку, – шептала она. – В сказку, полную счастья, смеха и любви. И не важно, сколько ты пробудешь у меня, не имеет значения. Обещаю, что буду заботиться о тебе, обещаю, что здесь тебе будет хорошо.
Джек просмотрел почту и отложил в сторону счета. В течение последней недели он не раз стучал в дверь квартиры Грейс, оставлял сообщения на автоответчике, а однажды даже долго прождал ее на улице. Вроде бы надо было радоваться, что Грейс Коулбрук больше не попадается ему на глаза. Но правда заключалась в том, что ему страшно хотелось ее увидеть.
Джек пытался убедить себя, что просто хочет узнать, здорова ли она, не более. Однако обмануть себя не удалось, Джек понимал, что дело совсем не в этом.
Он вспоминал, как той последней ночью, которую они провели вместе, тело Грейс оживало от его прикосновений, и в который раз его изумляла ее страсть. А потом она несколько часов спала в его объятиях, и Джек не мог припомнить, когда в последний раз сам спал так крепко и спокойно. Но утром, когда он пошел в душ, Грейс удрала.
И вот теперь она избегала его. Осознание этого огорчало Джека, и он старался гнать эту мысль. Он привык получать все, что хотел, а сейчас ему хотелось увидеть Грейс.
Любая другая из его знакомых женщин уже позвонила бы сотню раз. Хотя, черт побери, ни одна из них не сбежала бы из его постели. Грейс совсем не такая, как они. За время их знакомства она дважды сбегала из его квартиры, назвалась чужим именем, часто заставляла его терять контроль над собой. И все же он продолжал желать ее. Не мог выбросить из головы.
Вот и сегодня он в очередной раз поднялся этажом выше и постучал в дверь ее квартиры. К его изумлению, дверь тут же распахнулась. Джеку понадобилось несколько секунд, чтобы узнать стоявшего на пороге Марка, которого он никогда не видел в мужской одежде. Сегодня на Марке были брюки, пиджак и гарвардский галстук.
– Обрати внимание на мой галстук, – вместо приветствия заявил Марк. – Я читал в статье, что ты тоже выпускник Гарварда.
– Да, – только и смог вымолвить Джек.
– Меня зовут Марк Бичер. По-моему, нас так и не представили друг другу. – Марк протянул руку.
Джек пожал ее.
– Я Джек Беренджер. Мне нужно увидеть Грейс.
– Сейчас узнаю, принимает ли она. – Не успел Джек шагнуть в квартиру, как Марк закрыл перед ним дверь.
«Что это значит?» – про себя возмутился Джек. Через несколько секунд дверь снова распахнулась, и появился Марк, уже в пальто.
– Она не хочет тебя видеть, – сообщил он.
– Очень жаль, – пробормотал Джек, – но ей придется увидеть меня.
Марк усмехнулся:
– Иногда Грейс сама не знает, что для нее лучше. Входи. Не представляю, что между вами происходит... хотя, наверное, вы и сами этого не понимаете. Но думаю, вам следует выяснить отношения.
Марк резко шагнул вперед и остановился перед Джеком.
– Только не заставляй меня пожалеть о том, что я впустил тебя. Если обидишь ее, то ответишь мне за это.
Джек был на целую голову выше Марка и мог бы сбить его с ног одним ударом. Но Джек с уважением относился к его дружеской заботе о Грейс.
– Не обижу, обещаю тебе.
Несколько секунд Марк пристально смотрел на Джека, словно оценивая его слова.
– Вот и хорошо, – вымолвил он наконец. – И пусть тебя не вводят в заблуждение ее шуточки и подковырки. Она очень душевная женщина. Иди, она на кухне.
Джек подождал, пока внизу хлопнула входная дверь. И только после этого, глубоко вздохнув, тихо вошел в квартиру и направился прямо на кухню.
Грейс стояла у стола, разделявшего раковину и плиту. Джек не был здесь после памятной вечеринки, и сейчас его поразила царившая повсюду безупречная чистота и свежий запах лимона. Джек прислонился к дверному косяку, скрестив на груди руки. Некоторое время он наблюдал за Грейс, а затем тихо заметил:
– А ты выглядишь вполне счастливой.
Грейс резко обернулась, при виде Джека ее глаза сверкнули гневом.
– Я же просила Марка сказать, что меня нет дома.
– Он так и сказал.
– Сказал, что меня нет дома, или передал мои слова?
Джек покачал головой и отстранился от косяка.
– Посоветовал мне не обращать внимания на твои подковырки.
– Предатель.
– А мне начинает нравиться этот парень. Оказывается, он тоже выпускник Гарварда.
– Тогда иди и купи себе женскую одежду, а я устрою вам свидание.
– Нет, спасибо. Марк не в моем вкусе.
Джек преодолел пространство, разделявшее их, и остановился прямо перед Грейс. Она была вынуждена поднять голову и посмотреть на него.
– У тебя скверная привычка тайком удирать из моей квартиры, – сказал Джек. Он заметил, как запульсировала жилка на шее Грейс, и, не в силах сдержаться, поднял руку и провел кончиками пальцев по коже на ее шее.
– У нас обоих плохая привычка оказываться в ситуациях, которых следует избегать, – парировала Грейс. – Я вовсе не девушка по вызову.
Джек рассмеялся:
– А кто же ты?
Грейс бросила на Джека сердитый взгляд.
– Ты знаешь, кто.
– Знаю. Ты страстная и полная жизни женщина.
– А мне помнится, ты как-то назвал меня невыносимой.
– Неужели? – усмехнулся Джек.
– Ну, ты сказал что-то в этом роде.
– Наверное, была причина.
– А вот я не видела никакой причины. Можно еще поспорить, кто из нас невыносимый!
– Может, поспорим? – Пальцы Джека легли на мягкую кожу плеча Грейс.
– Я и так уделяю тебе внимания гораздо больше, чем другим.
– Рад слышать.
– Ой-ой! – Грейс покачала головой. – А вот у тебя целая толпа женщин, и большое тебе спасибо за это.
– Да пожалуйста.
– Ты никогда не бываешь серьезным, когда говоришь со мной, – раздраженно бросила Грейс.
– Зато бываю серьезным, когда думаю...
– О чем?
– О тебе. О нас.
– Да нет никаких «нас». Мы просто живем по соседству, вот и все.
– Нет, не все.
– Ну, иногда еще...
– Занимаемся любовью?
– Это случилось однажды! Ну ладно, дважды. И больше не повторится.
Медленно водя большим пальцем по руке Грейс, Джек задел край груди, и у нее тут же перехватило дыхание. Она отшатнулась, поспешно подошла к холодильнику и открыла его. Внезапно очень захотелось есть. Лучше всего шоколадку...
– А когда ты расстроена, тебе помогает что-нибудь, кроме еды? – спросил Джек, подходя сзади.
– Я вовсе не расстроена. – Грейс с сожалением отметила, что ничего похожего на шоколад нет. Крем ушел на пирожные, которые она испекла для Рут. А их трогать Грейс не хотела.
Тогда она вытащила из холодильника тарелку с брюссельской капустой и, отщипывая по кусочку, стала есть. А затем как бы вспомнила про Джека, стоявшего рядом.
– Хочешь кусочек?
Джек поморщился.
– Нет, спасибо. Хотя надо признать, ты приготовила ее так, что смотрится аппетитно.
Грейс пожала плечами, в данном случае это значило «как угодно, тебе же хуже», и отправила в рот очередной кусочек. Тогда Джек, чувствуя себя как дома, распахнул холодильник, отыскал крупную морковку, помыл ее, почистил и впился в нее крепкими белыми зубами.
– Так, теперь давай обсудим вот что: почему ты всегда убегаешь из моей постели?
– Послушай, Джек, ну что ты ко мне пристал, я не желаю разговаривать на эту тему. Я вообще не люблю, обсуждать некоторые вопросы.
– Например, секс?
– Да, например, секс. Это меня бесит.
– Секс?
– Нет! Ты!
Лицо Беренджера стало серьезным.
– Знаешь, Грейс, мы оба повели себя неправильно.
– И что из этого следует?
– Надо все начать сначала. Давай сделаем вид, что мы с тобой не знакомы.
И тут без всякого предупреждения Грейс завопила во весь голос. Ошарашенный, Джек даже отшатнулся.
– В чем дело, Грейс?
– Наверное, я именно так повела бы себя, обнаружив в своей квартире незнакомого мужчину.
Серьезное выражение на лице Джека сменилось широкой улыбкой. Он медленно, но решительно двинулся к Грейс, словно хищник на охоте.
– Эй, что ты задумал? – встревожилась Грейс.
– А как ты считаешь?
– Наверное, хочешь представиться, – с надеждой в голосе промолвила Грейс. – Мы ведь с тобой не знакомы. – Она выставила вперед ладони, но Джек, не обращая на это внимания, подходил все ближе и ближе. Грейс отступала, пока не уперлась спиной в край кухонного стола. – Послушай, Джек, я не уверена, что это лучший способ начать все сначала.
– Я был глупцом, думая, что нам это удастся.
– Глупцом? Ты? Ни в коем случае. Наверное, просто чрезмерным оптимистом.
Джек продолжал наступать.
Тогда Грейс схватила со стола вилку:
– Не смей подходить ближе.
– А то что? Проткнешь меня вилкой?
Они смотрели в глаза друг другу, и Джек сделал еще несколько шагов. Теперь он мог уже дотронуться до Грейс. Но не стал этого делать. Он просто стоял и смотрел на нее.
– Грейс, ты сводишь меня с ума.
– Значит, теперь ты решил начать с комплимента? – спросила Грейс, и сама же услышала, как дрожит ее голос.
– Я хочу сказать тебе, что между нами есть что-то... нечто такое, что я не могу потерять. Я хочу тебя. – Ладони Джека легли на плечи Грейс, и от этого прикосновения ее бросило в жар. – Ты творишь со мной что-то невероятное.
Сердце Грейс забилось сильно-сильно, ей так захотелось, чтобы слова Джека были правдой! Но на самом деле она хотела большего, чем просто услышать от мужчины, что он хочет ее.
За годы своей жизни ее отец желал многих женщин, которые охотно играли с ним в любовные игры. Так, может, и для Джека это лишь очередная игра? Что с ней будет, если уступать всем его требованиям? Ведь имея перед глазами пример отца, Грейс всю жизнь мечтала найти такого мужчину, который так бы любил ее и был настолько ей предан, что не желал бы никакую другую женщину.
В свое время она пыталась убедить себя, что Уолтер именно таков. И вот прекрасный пример того, как можно обмануться, пытаясь увидеть в ком-то то, во что хочется верить. Все, с нее хватит, больше она не собиралась обольщаться.
– И что это означает? – спросила Грейс. – Почему ты хочешь меня? Потому что любишь?
Джек прищурился и убрал ладони с плеч Грейс. Она буквально почувствовала то напряжение, которое его охватило. Грейс подумала, что Джек может желать ее, а любовь здесь вовсе ни при чем. Стало обидно... Хотя чего обижаться – ведь она сама вовлекла их обоих в эту сумасшедшую сексуальную «русскую рулетку».
– Люблю? – переспросил Джек. – Это слово для дурацких песенок с примитивными стихами.
Если бы Грейс не понимала ясно, что он имеет в виду, то, наверное, рассмеялась бы. Но сейчас она чувствовала, как Джек отдаляется от нее. Не в физическом плане, нет, он по-прежнему стоял рядом, а в мыслях.
– Думай что хочешь, но мне нравятся некоторые лирические песни, – заявила Грейс и, решив, что теперь он не станет ее удерживать, попыталась проскользнуть мимо Джека. Но тот схватил ее за руку. Их взгляды встретились. Переведя дыхание, Грейс сказала: – А я, Джек, не признаю желание без любви.
Джек пристально смотрел на нее, эмоции переполняли его, буквально жгли ему грудь. Но он не произнес ни слова. Тогда Грейс вырвала руку и направилась из кухни в гостиную.
– Проклятие, – пробормотал Джек, глядя ей вслед. Своими разговорами о любви Грейс застала его врасплох, и теперь он должен был кое-что ей объяснить.
Однако Джек не обнаружил Грейс ни в гостиной, ни в спальне. Остановившись посередине гостиной, он прислушался и уловил тихие звуки – играли на пианино. Повернувшись в ту сторону, откуда доносилась музыка, Джек увидел лестницу, которую не замечал раньше. Он подошел к лестнице и стал подниматься наверх, почти касаясь плечами стен.
Наверху его ослепил яркий солнечный свет, а когда глаза привыкли к нему, Джек увидел, что Грейс сидит на полу посередине комнаты, склонившись над игрушечным инструментом. Она пыталась наигрывать какую-то неизвестную ему мелодию, не обращая на него внимания. Джек с удивлением оглядел мансарду с белой мебелью, заполненную книгами и игрушками. Стали всплывать воспоминания, отдававшиеся болью в груди.
– Я всегда хотела иметь такое.
Джек не сразу сообразил, что это сказала Грейс.
– Пианино? – спросил он.
– Да, игрушечное пианино. У моей подружки было такое, и оно мне очень нравилось.
Игрушечное пианино... Он постарался отогнать непрошеные воспоминания. А Грейс поднялась и стала расхаживать по комнате от игрушки к игрушке.
– Надеюсь, Рут здесь понравится, – прошептала она.
– Кто такая Рут?
– Моя маленькая родственница, о которой я буду заботиться. Она приедет завтра. – Грейс посмотрела на Джека. – Надеюсь, мы сможем быть вежливыми друг с другом, пока девочка здесь?
– А с чего нам быть невежливыми? – холодно спросил Джек.
– Ладно, Джек, забудем.
Но он не мог забыть. Ни игрушки в этой комнате, ни игрушки из далекого прошлого. Джек повернулся, торопясь покинуть эту квартиру, эту женщину. Воспоминания обрушились на него с неистовой силой.
Глава 15
Бостон, Массачусетс – много лет назад
– Я беременна.
Джек поднял голову от учебника, который читал в библиотеке.
– Ох, Джек, представляешь? Я буду матерью!
По библиотеке пробежал приглушенный шепот, а Джек молчал, уставившись на свою молодую жену, стоявшую возле стола. Одета она была, как обычно: шерстяная юбка, блузка с галстуком-бабочкой и кожаные туфли типа мокасин. Щеки ее пылали здоровым румянцем.
– Я только что от врача, он подтвердил. У нас будет ребенок!
Поначалу новость ошеломила Джека. Они ведь так тщательно предохранялись. А затем разозлила. К столу подошла библиотекарша:
– Миссис, я попрошу вас говорить потише.
Марша засмеялась и посоветовала библиотекарше самой говорить потише.
– То есть как это беременна? – спросил Джек почти угрожающим тоном.
Марша не поняла, что муж расстроен. Наклонилась, оперлась локтями на стопку книг, лежавшую на столе.
– Но мы же спали вместе, глупенький, – кокетливо промурлыкала она.
– Послушайте, здесь не место, чтобы обсуждать подобные вопросы, – возмутилась библиотекарша.
Беренджер захлопнул учебник и схватил Маршу за руку. Только теперь она поняла, что он зол.
– Джек, что с тобой?
Он молча вывел Маршу из библиотеки и только в коридоре заговорил:
– Что значит беременна, Марша? Мы же обсуждали этот вопрос. Строили планы. Договорились не заводить детей, пока я не окончу учебу. А я только что перешел на третий курс!
Теперь уже глаза Марши сверкнули гневом.
– Ничего мы с тобой не обсуждали. Ты просто объявил, как мы будем жить. Мои желания тебя не интересовали. А я хочу ребенка.
– И Марша всегда получает то, что хочет!
Четыре года назад, когда они только познакомились, чрезмерные запросы Марши казались Джеку даже интересными, поскольку в то время эта девушка олицетворяла для него другой мир, разительно отличавшийся от его собственного, – как увитый плющом гарвардский дом из красного кирпича отличался от нью-йоркского небоскреба. И тогда Джеку хотелось жить ее жизнью. Теперь приходилось расплачиваться.
– Джек, я не собираюсь рожать, когда уже состарюсь!
– Марша, тебе двадцать один год. Мы женаты всего несколько месяцев.
– Вот-вот, мне давно пора рожать. И потом, все мои подруги беременны...
– Понятно, то же самое ты говорила, когда настаивала на свадьбе. Выходит, мы только для этого и поженились? Мы строим планы – не спорь, мы обсуждали этот вопрос, и ты согласилась, – а ты тайком делаешь все по-своему? Значит, ты не принимала таблетки?
Марша отвернулась.
Джек вздохнул и провел ладонями по волосам.
– Марша, у меня есть определенные обязательства. Перед тобой, перед моим братом. Я из кожи вон лезу, учусь и работаю ночами. Но иногда мне кажется, ты не хочешь, чтобы я окончил медицинский колледж.
– Да, иногда я задумываюсь, стоит ли тебе продолжать учебу, – призналась Марша. – Ты мог бы работать у моего отца. Он с удовольствием ввел бы тебя в бизнес, и ты бы добился больших успехов, продавая страховки. – И с энтузиазмом продолжила: – Только подумай. Отец будет платить тебе огромное жалованье, мы сможем купить чудесный дом и будем играть в гольф-клубе...
Джека охватил приступ холодной ярости. Он злился на жену, на сложившуюся ситуацию, на самого себя. Может, он захотел слишком многого? Он, мальчишка из хулиганского квартала. Не обманывал ли он себя, надеясь, что сможет стать врачом?
Но Джеку не пришлось отвечать на все эти вопросы. Не пришлось расставаться со своей мечтой. Снова на помощь пришли родители Марши, если бы не они, Беренджер вряд ли стал бы врачом. Он был обязан им... и Марше.
Но как бы там ни было, семь месяцев спустя Марша родила девочку, Дафну Джейн Беренджер. Родители звали ее Дейзи.
Джек никогда не испытывал такого чувства любви и нежности, как в тот день, когда медсестра положила дочь ему на руки.
– Я беременна.
Джек поднял голову от учебника, который читал в библиотеке.
– Ох, Джек, представляешь? Я буду матерью!
По библиотеке пробежал приглушенный шепот, а Джек молчал, уставившись на свою молодую жену, стоявшую возле стола. Одета она была, как обычно: шерстяная юбка, блузка с галстуком-бабочкой и кожаные туфли типа мокасин. Щеки ее пылали здоровым румянцем.
– Я только что от врача, он подтвердил. У нас будет ребенок!
Поначалу новость ошеломила Джека. Они ведь так тщательно предохранялись. А затем разозлила. К столу подошла библиотекарша:
– Миссис, я попрошу вас говорить потише.
Марша засмеялась и посоветовала библиотекарше самой говорить потише.
– То есть как это беременна? – спросил Джек почти угрожающим тоном.
Марша не поняла, что муж расстроен. Наклонилась, оперлась локтями на стопку книг, лежавшую на столе.
– Но мы же спали вместе, глупенький, – кокетливо промурлыкала она.
– Послушайте, здесь не место, чтобы обсуждать подобные вопросы, – возмутилась библиотекарша.
Беренджер захлопнул учебник и схватил Маршу за руку. Только теперь она поняла, что он зол.
– Джек, что с тобой?
Он молча вывел Маршу из библиотеки и только в коридоре заговорил:
– Что значит беременна, Марша? Мы же обсуждали этот вопрос. Строили планы. Договорились не заводить детей, пока я не окончу учебу. А я только что перешел на третий курс!
Теперь уже глаза Марши сверкнули гневом.
– Ничего мы с тобой не обсуждали. Ты просто объявил, как мы будем жить. Мои желания тебя не интересовали. А я хочу ребенка.
– И Марша всегда получает то, что хочет!
Четыре года назад, когда они только познакомились, чрезмерные запросы Марши казались Джеку даже интересными, поскольку в то время эта девушка олицетворяла для него другой мир, разительно отличавшийся от его собственного, – как увитый плющом гарвардский дом из красного кирпича отличался от нью-йоркского небоскреба. И тогда Джеку хотелось жить ее жизнью. Теперь приходилось расплачиваться.
– Джек, я не собираюсь рожать, когда уже состарюсь!
– Марша, тебе двадцать один год. Мы женаты всего несколько месяцев.
– Вот-вот, мне давно пора рожать. И потом, все мои подруги беременны...
– Понятно, то же самое ты говорила, когда настаивала на свадьбе. Выходит, мы только для этого и поженились? Мы строим планы – не спорь, мы обсуждали этот вопрос, и ты согласилась, – а ты тайком делаешь все по-своему? Значит, ты не принимала таблетки?
Марша отвернулась.
Джек вздохнул и провел ладонями по волосам.
– Марша, у меня есть определенные обязательства. Перед тобой, перед моим братом. Я из кожи вон лезу, учусь и работаю ночами. Но иногда мне кажется, ты не хочешь, чтобы я окончил медицинский колледж.
– Да, иногда я задумываюсь, стоит ли тебе продолжать учебу, – призналась Марша. – Ты мог бы работать у моего отца. Он с удовольствием ввел бы тебя в бизнес, и ты бы добился больших успехов, продавая страховки. – И с энтузиазмом продолжила: – Только подумай. Отец будет платить тебе огромное жалованье, мы сможем купить чудесный дом и будем играть в гольф-клубе...
Джека охватил приступ холодной ярости. Он злился на жену, на сложившуюся ситуацию, на самого себя. Может, он захотел слишком многого? Он, мальчишка из хулиганского квартала. Не обманывал ли он себя, надеясь, что сможет стать врачом?
Но Джеку не пришлось отвечать на все эти вопросы. Не пришлось расставаться со своей мечтой. Снова на помощь пришли родители Марши, если бы не они, Беренджер вряд ли стал бы врачом. Он был обязан им... и Марше.
Но как бы там ни было, семь месяцев спустя Марша родила девочку, Дафну Джейн Беренджер. Родители звали ее Дейзи.
Джек никогда не испытывал такого чувства любви и нежности, как в тот день, когда медсестра положила дочь ему на руки.
Глава 16
На следующий день в дом на Западной Шестьдесят девятой улице прибыла Рут Коулбрук.
Как только прозвучал сигнал домофона, Грейс выскочила из квартиры, бегом скатилась по лестнице и сама распахнула дверь подъезда, полная мыслей о том, что отдаст этому ребенку всю свою любовь.
– Привет!
От неожиданности усталая на вид женщина и маленькая девочка сделали шаг назад.
– Вы, наверное, Рут и мисс Бэнкрофт. Я так рада, что вы здесь. Я Грейс.
– Здравствуйте, – отозвалась женщина и обняла девочку за плечи. – Рут, поздоровайся со своей кузиной.
Рут скорчила гримасу и показала язык. Широко раскрыв глаза от удивления, Грейс уставилась на нее. Настроение у Рут явно оставляло желать лучшего. На ней было тоненькое пальтишко, хотя в начале марта еще стояли холода, плиссированная юбка, не сочетавшаяся ни с какими другими предметами одежды, видавшие лучшие дни шерстяные чулки, начищенные, но потрескавшиеся туфли.
Стараясь успокоить девочку, Грейс наклонилась к ней:
– Привет, Рут. Я рада, что ты здесь.
– Ну и радуйся, – огрызнулась та. – А я не рада.
– Рут, следи за своими манерами, – заметила женщина – социальный работник.
– Сами следите за своими! Вцепились в мое плечо так, что оно болит.
Женщина моментально отдернула руку.
Грейс знала, что Рут семь лет. Фигурка соответствовала возрасту, но по выражению лица, поношенной старушечьей одежде, не говоря уже о словах, вылетавших из ее рта, ей можно было дать все сто семь. Хотя, наверное, девочка и сама ощущала себя взрослой после того, что пережила за свою короткую жизнь.
– Рут, я сейчас как раз собралась есть пирожные. Любишь пирожные?
Девочка задумалась, а Грейс мысленно поздравила себя.
– А какие пирожные? – поинтересовалась Рут.
– Шоколадные.
– Что ж, попробую.
Социальный работник решила, что ее миссия выполнена.
– Ну ладно, вы знакомьтесь, а мне нужно возвращаться на работу.
Грейс удивилась. Неужели она даже не войдет в квартиру, чтобы посмотреть, в каких условиях будет жить ребенок?
Мисс Бэнкрофт протянула Грейс конверт.
– Здесь все, что вам может понадобиться. Номера телефонов, фамилии. Звоните нам, если возникнут проблемы.
– Да не будет никаких проблем, – с энтузиазмом в голосе заявила Грейс. Она попрощалась с женщиной, взяла у Рут крохотный чемоданчик, и они стали подниматься по лестнице.
– У-у-ф, – с усталым видом вздохнула девочка. – Ты где живешь? На крыше?
Грейс усмехнулась:
– Почти. На третьем этаже, скоро придем.
Пока Грейс запирала дверь, Рут прошла в глубь квартиры. Грейс обнаружила ее в гостиной, девочка расхаживала по комнате, а затем остановилась возле кресла, на спинке которого висела футболка, подаренная Марком.
– Держи хвост пистолетом, – прочла девочка. – Что это?
– Футболка.
– Я и сама вижу. А что означает надпись?
– Просто шутка. – Грейс отправилась на кухню, а когда вернулась, то замерла от удивления, заметив, как Рут быстро сунула в карман кофты небольшое пресс-папье в виде божьей коровки. Ошеломленная, Грейс не знала, что делать. Отругать Рут или сделать вид, что ничего не произошло?
Остатки надежд или иллюзий относительно того, как приятно будет заботиться о ребенке, улетучились. Грейс пожалела о том, что не почитала предварительно литературу о воспитании детей. Но инстинкт подсказал ей, что лучше не поднимать скандал. Во всяком случае, пока.
Подождав еще несколько секунд, Грейс изобразила на лице улыбку и окликнула девочку.
– Что? – Рут обернулась, сжавшись, будто поняла, что ее уличили в воровстве.
– Будешь пирожные? Таких ты еще не пробовала. А запивать их мы будем молоком.
Еще как бы сомневаясь, что все идет нормально, Рут проследовала за Грейс в кухню.
– Молоко пьют дети, – заметила она.
– Не только. Я вот, например, обожаю молоко. Не представляю себе, как можно есть пирожные без молока.
Как только прозвучал сигнал домофона, Грейс выскочила из квартиры, бегом скатилась по лестнице и сама распахнула дверь подъезда, полная мыслей о том, что отдаст этому ребенку всю свою любовь.
– Привет!
От неожиданности усталая на вид женщина и маленькая девочка сделали шаг назад.
– Вы, наверное, Рут и мисс Бэнкрофт. Я так рада, что вы здесь. Я Грейс.
– Здравствуйте, – отозвалась женщина и обняла девочку за плечи. – Рут, поздоровайся со своей кузиной.
Рут скорчила гримасу и показала язык. Широко раскрыв глаза от удивления, Грейс уставилась на нее. Настроение у Рут явно оставляло желать лучшего. На ней было тоненькое пальтишко, хотя в начале марта еще стояли холода, плиссированная юбка, не сочетавшаяся ни с какими другими предметами одежды, видавшие лучшие дни шерстяные чулки, начищенные, но потрескавшиеся туфли.
Стараясь успокоить девочку, Грейс наклонилась к ней:
– Привет, Рут. Я рада, что ты здесь.
– Ну и радуйся, – огрызнулась та. – А я не рада.
– Рут, следи за своими манерами, – заметила женщина – социальный работник.
– Сами следите за своими! Вцепились в мое плечо так, что оно болит.
Женщина моментально отдернула руку.
Грейс знала, что Рут семь лет. Фигурка соответствовала возрасту, но по выражению лица, поношенной старушечьей одежде, не говоря уже о словах, вылетавших из ее рта, ей можно было дать все сто семь. Хотя, наверное, девочка и сама ощущала себя взрослой после того, что пережила за свою короткую жизнь.
– Рут, я сейчас как раз собралась есть пирожные. Любишь пирожные?
Девочка задумалась, а Грейс мысленно поздравила себя.
– А какие пирожные? – поинтересовалась Рут.
– Шоколадные.
– Что ж, попробую.
Социальный работник решила, что ее миссия выполнена.
– Ну ладно, вы знакомьтесь, а мне нужно возвращаться на работу.
Грейс удивилась. Неужели она даже не войдет в квартиру, чтобы посмотреть, в каких условиях будет жить ребенок?
Мисс Бэнкрофт протянула Грейс конверт.
– Здесь все, что вам может понадобиться. Номера телефонов, фамилии. Звоните нам, если возникнут проблемы.
– Да не будет никаких проблем, – с энтузиазмом в голосе заявила Грейс. Она попрощалась с женщиной, взяла у Рут крохотный чемоданчик, и они стали подниматься по лестнице.
– У-у-ф, – с усталым видом вздохнула девочка. – Ты где живешь? На крыше?
Грейс усмехнулась:
– Почти. На третьем этаже, скоро придем.
Пока Грейс запирала дверь, Рут прошла в глубь квартиры. Грейс обнаружила ее в гостиной, девочка расхаживала по комнате, а затем остановилась возле кресла, на спинке которого висела футболка, подаренная Марком.
– Держи хвост пистолетом, – прочла девочка. – Что это?
– Футболка.
– Я и сама вижу. А что означает надпись?
– Просто шутка. – Грейс отправилась на кухню, а когда вернулась, то замерла от удивления, заметив, как Рут быстро сунула в карман кофты небольшое пресс-папье в виде божьей коровки. Ошеломленная, Грейс не знала, что делать. Отругать Рут или сделать вид, что ничего не произошло?
Остатки надежд или иллюзий относительно того, как приятно будет заботиться о ребенке, улетучились. Грейс пожалела о том, что не почитала предварительно литературу о воспитании детей. Но инстинкт подсказал ей, что лучше не поднимать скандал. Во всяком случае, пока.
Подождав еще несколько секунд, Грейс изобразила на лице улыбку и окликнула девочку.
– Что? – Рут обернулась, сжавшись, будто поняла, что ее уличили в воровстве.
– Будешь пирожные? Таких ты еще не пробовала. А запивать их мы будем молоком.
Еще как бы сомневаясь, что все идет нормально, Рут проследовала за Грейс в кухню.
– Молоко пьют дети, – заметила она.
– Не только. Я вот, например, обожаю молоко. Не представляю себе, как можно есть пирожные без молока.