Страница:
Уильям Джемс называет религиозными “чувства, действия и опыт отдельной личности, поскольку их содержанием устанавливается отношение ее к тому, что она почитает Божеством”[5Джемс У. Многообразия религиозного опыта. СПб.: “Андреев и сыновья”, 1992. С. 40.]. В качестве признаков религиозной жизни он называет следующие убеждения: видимый мир является частью иного духовного мира, в котором он черпает свой главный смысл; согласие и гармония с этим высшим миром являются истинной целью; молитва, или внутреннее общение с ее духом – “Бог” ли это или “закон” – есть реально протекающий процесс, в котором проявляется духовная энергия и который порождает известные психические и даже материальные последствия в феноменальном мире. Религия, продолжает Джемс, также включает в себя следующие психологические черты: новая энергия, добавляющаяся к жизни как дар и принимающая форму лирического очарования или влечения к суровости и героизму, затем уверенность в спасении опасности и мирной настроенности, а в отношении других – преобладание нежной любви[6Там же. С. 384–385.].
Такая характеристика религиозных опыта и чувств человечества никак не касается организации общественного сотрудничества. Религия в представлении Джемса является чисто личными и индивидуальными отношениями между человеком и священной, таинственной и вызывающей благоговейный трепет божественной Реальностью. Она предписывает человеку определенные правила индивидуального поведения. Но ничего не утверждает относительно проблем социальной организации. Св. Франциск Ассизский, величайший религиозный гений Запада, не касался политики и экономики. Он хотел научить своих учеников благочестивой жизни; он не разрабатывал планов организации производства и не побуждал своих последователей прибегать к насилию против инакомыслящих. Он не несет ответственности за толкование своих учений режимом, который он основал.
Либерализм не чинит препятствий человеку, стремящемуся привести свое личное поведение и частные дела в соответствие с тем, как он сам или его церковь или вероисповедание истолковывает учения Священного Писания. Но он решительно противостоит любым попыткам заглушить рациональное обсуждение проблем общественного благосостояния путем апелляции к религиозным откровениям и интуиции. Он никому не предписывает разводы или практику регулирования рождаемости. Но борется с теми, кто хочет запретить другим свободно обсуждать все “за” и “против” этих мер.
Либеральное мнение состоит в том, что цель нравственных принципов – заставить индивидов приводить свое поведение в соответствие с требованиями жизни в обществе, воздерживаться от любых действий, наносящих вред сохранению мирного общественного сотрудничества и улучшению отношений между людьми. Либералы приветствуют поддержку, которую религиозные учения могут обеспечить тем нравственным предписаниям, которые они сами одобряют, но противостоят любым нормам, которые могут привести к разрушению общества, из какого бы источника они не происходили.
Разговоры многих сторонников теократии о том, что либерализм борется против религии, являются искажением фактов. Там, где для решения мирских проблем используются церковные принципы, различные конфессии, вероисповедания и секты борются друг с другом. Отделяя церковь от государства, либерализм устанавливает мир между различными религиозными фракциями и каждой из них обеспечивает возможность безопасного проповедования своего учения.
Либерализм рационалистичен. Он утверждает, что подавляющее большинство людей можно убедить в том, что мирное сотрудничество в рамках общества лучше отвечает их правильно понимаемым интересам, чем борьба всех против всех и социальная дезинтеграция. Либерализм полностью полагается на человеческий разум. Возможно, такой оптимизм необоснован и либералы ошибаются. Но тогда у человечества не остается никакой надежды на будущее.
3. Разделение труда
4. Рикардианский закон образования связей
Современные ошибки, касающиеся закона образования связей
5. Последствия разделения труда
6. Индивид в обществе
Такая характеристика религиозных опыта и чувств человечества никак не касается организации общественного сотрудничества. Религия в представлении Джемса является чисто личными и индивидуальными отношениями между человеком и священной, таинственной и вызывающей благоговейный трепет божественной Реальностью. Она предписывает человеку определенные правила индивидуального поведения. Но ничего не утверждает относительно проблем социальной организации. Св. Франциск Ассизский, величайший религиозный гений Запада, не касался политики и экономики. Он хотел научить своих учеников благочестивой жизни; он не разрабатывал планов организации производства и не побуждал своих последователей прибегать к насилию против инакомыслящих. Он не несет ответственности за толкование своих учений режимом, который он основал.
Либерализм не чинит препятствий человеку, стремящемуся привести свое личное поведение и частные дела в соответствие с тем, как он сам или его церковь или вероисповедание истолковывает учения Священного Писания. Но он решительно противостоит любым попыткам заглушить рациональное обсуждение проблем общественного благосостояния путем апелляции к религиозным откровениям и интуиции. Он никому не предписывает разводы или практику регулирования рождаемости. Но борется с теми, кто хочет запретить другим свободно обсуждать все “за” и “против” этих мер.
Либеральное мнение состоит в том, что цель нравственных принципов – заставить индивидов приводить свое поведение в соответствие с требованиями жизни в обществе, воздерживаться от любых действий, наносящих вред сохранению мирного общественного сотрудничества и улучшению отношений между людьми. Либералы приветствуют поддержку, которую религиозные учения могут обеспечить тем нравственным предписаниям, которые они сами одобряют, но противостоят любым нормам, которые могут привести к разрушению общества, из какого бы источника они не происходили.
Разговоры многих сторонников теократии о том, что либерализм борется против религии, являются искажением фактов. Там, где для решения мирских проблем используются церковные принципы, различные конфессии, вероисповедания и секты борются друг с другом. Отделяя церковь от государства, либерализм устанавливает мир между различными религиозными фракциями и каждой из них обеспечивает возможность безопасного проповедования своего учения.
Либерализм рационалистичен. Он утверждает, что подавляющее большинство людей можно убедить в том, что мирное сотрудничество в рамках общества лучше отвечает их правильно понимаемым интересам, чем борьба всех против всех и социальная дезинтеграция. Либерализм полностью полагается на человеческий разум. Возможно, такой оптимизм необоснован и либералы ошибаются. Но тогда у человечества не остается никакой надежды на будущее.
3. Разделение труда
Разделение труда (и его двойник – человеческое сотрудничество) является фундаментальным общественным явлением.
Опыт учит человека, что объединенные усилия более эффективны и производительны, чем изолированная деятельность самодостаточных индивидов. Некоторые естественные обстоятельства, определяющие жизнь и деятельность человека, приводят к тому, что разделение труда увеличивает выработку на единицу затраченного труда. Эти естественные обстоятельства заключаются в следующем.
Первое: врожденное неравенство способностей людей к различным видам труда. Второе: неравномерное распределение по поверхности земли природных, не связанных с человеком возможностей производства. В равной степени их можно рассматривать как проявление одного и того же феномена, а именно многообразия природы, которая делает мир совокупностью бесконечного разнообразия. Если физические условия производства были бы одинаковыми на всей поверхности земли и если бы все люди были одинаковы подобно окружностям с равным диаметром в евклидовой геометрии, то они не участвовали бы в разделении труда.
Существует и третье обстоятельство, состоящее в том, что некоторые предприятия превосходят возможности одного человека и требуют объединенных усилий нескольких людей. Одни требуют таких затрат труда, которые не под силу ни одному человеку, поскольку его работоспособность недостаточно велика. Другие же могут быть выполнены отдельными индивидами, но для этого понадобилось бы столько времени, что результат был бы получен слишком поздно и не компенсировал бы затраченного труда. В обоих случаях лишь совместные усилия позволяют достигнуть искомой цели.
Если соблюдается лишь третье условие, между людьми возникает временное сотрудничество. Однако подобные мимолетные союзы с целью решения задач, с которыми не справляются отдельные индивиды, не приводят к устойчивому общественному сотрудничеству. На ранних этапах цивилизации таких задач было немного. Более того, не все, кого это касается, могут согласиться с тем, что данная деятельность более насущна и принесет больше пользы, чем задачи, которые они могут выполнить в одиночку. Великое человеческое общество, охватывающее всех людей со всеми их делами, не порождается такими случайными союзами. Общество – это нечто более значительное, нежели преходящие союзы, заключаемые с определенными целями и распадающиеся, как только эти цели достигаются, пусть даже партнеры готовы возобновить их, если возникнет такая необходимость.
Повышение производительности, вызываемое разделением труда, становится очевидным, когда любой индивид или участок земли превосходит других индивидов или участки земли по крайней мере в одном отношении. Если А способен производить в единицу времени 6p или 4q, а B – только 2р, но 8q, работая по отдельности, они произведут 4р + 6q, а в условиях разделения труда, когда каждый из них производит только то, что способен производить более эффективно по сравнению со своим партнером, они произведут 6р + 8q. Но что произойдет, если А по сравнению с В более эффективно производит не только р, но и q?
Именно эту проблему поставил и решил Рикардо.
Опыт учит человека, что объединенные усилия более эффективны и производительны, чем изолированная деятельность самодостаточных индивидов. Некоторые естественные обстоятельства, определяющие жизнь и деятельность человека, приводят к тому, что разделение труда увеличивает выработку на единицу затраченного труда. Эти естественные обстоятельства заключаются в следующем.
Первое: врожденное неравенство способностей людей к различным видам труда. Второе: неравномерное распределение по поверхности земли природных, не связанных с человеком возможностей производства. В равной степени их можно рассматривать как проявление одного и того же феномена, а именно многообразия природы, которая делает мир совокупностью бесконечного разнообразия. Если физические условия производства были бы одинаковыми на всей поверхности земли и если бы все люди были одинаковы подобно окружностям с равным диаметром в евклидовой геометрии, то они не участвовали бы в разделении труда.
Существует и третье обстоятельство, состоящее в том, что некоторые предприятия превосходят возможности одного человека и требуют объединенных усилий нескольких людей. Одни требуют таких затрат труда, которые не под силу ни одному человеку, поскольку его работоспособность недостаточно велика. Другие же могут быть выполнены отдельными индивидами, но для этого понадобилось бы столько времени, что результат был бы получен слишком поздно и не компенсировал бы затраченного труда. В обоих случаях лишь совместные усилия позволяют достигнуть искомой цели.
Если соблюдается лишь третье условие, между людьми возникает временное сотрудничество. Однако подобные мимолетные союзы с целью решения задач, с которыми не справляются отдельные индивиды, не приводят к устойчивому общественному сотрудничеству. На ранних этапах цивилизации таких задач было немного. Более того, не все, кого это касается, могут согласиться с тем, что данная деятельность более насущна и принесет больше пользы, чем задачи, которые они могут выполнить в одиночку. Великое человеческое общество, охватывающее всех людей со всеми их делами, не порождается такими случайными союзами. Общество – это нечто более значительное, нежели преходящие союзы, заключаемые с определенными целями и распадающиеся, как только эти цели достигаются, пусть даже партнеры готовы возобновить их, если возникнет такая необходимость.
Повышение производительности, вызываемое разделением труда, становится очевидным, когда любой индивид или участок земли превосходит других индивидов или участки земли по крайней мере в одном отношении. Если А способен производить в единицу времени 6p или 4q, а B – только 2р, но 8q, работая по отдельности, они произведут 4р + 6q, а в условиях разделения труда, когда каждый из них производит только то, что способен производить более эффективно по сравнению со своим партнером, они произведут 6р + 8q. Но что произойдет, если А по сравнению с В более эффективно производит не только р, но и q?
Именно эту проблему поставил и решил Рикардо.
4. Рикардианский закон образования связей
Для того чтобы продемонстрировать последствия разделения труда в том случае, когда более эффективные во всех отношениях индивид или группа сотрудничают с индивидом или группой, во всех отношениях менее эффективными, Рикардо разработал закон образования связей (law of association). Он подверг исследованию последствия развития торговли между двумя регионами, в неравной степени одаренными природой, предположив, что продукты, но не рабочие и не накопленные факторы будущего производства (капитальные блага) могут свободно перемещаться из одного региона в другой. Как показывает закон Рикардо, разделение труда между этими регионами приводит к повышению производительности труда и поэтому выгодно всем, даже если физические условия производства любого товара более благоприятны в одном регионе по сравнению с другим. Более одаренному региону выгодно сконцентрировать свои усилия на производстве тех товаров, где его превосходство выше, и оставить менее одаренному региону производство тех изделий, где его превосходство меньше. Парадокс, заключающийся в том, что выгоднее оставлять более благоприятные внутренние условия производства неиспользованными и покупать товары, которые могли бы быть на них произведены, в регионах, где условия их производства менее благоприятны, является результатом отсутствия мобильности труда и капитала, которым более благоприятные места производства недоступны.
Рикардо полностью отдавал себе отчет в том, что его закон сравнительных издержек, который он разработал в основном применительно к специальной проблеме международной торговли, является особым случаем более общего закона образования связей.
Если А более эффективен, чем В, и ему для производства одной единицы товара p требуется 3 ч против 5 ч, требующихся для В, а для производства товара q ему требуется 2 ч против 4, требующихся для В, то оба они выиграют, если А ограничится производством q и оставит В производить р. Если каждый из них выделяет 60 ч для производства р и 60 ч для производства q, то результатом труда А будет 20p + 30q; В – 12р + 15q; обоих вместе – 32р + 45q. Однако, если А ограничится только производством q, за 120 ч он произведет 60q, тогда как В, ограничившись производством р, произведет за этот промежуток времени 24р. Результатом их деятельности станет 24р + 60q, который при коэффициенте замещения 3/2 q для А и 5/4 р для В выше объема производства 32р + 45q. Таким образом, становится очевидным, что разделение труда является выгодным для всех, кто принимает в нем участие. Сотрудничество более одаренного, более способного, более трудолюбивого с менее одаренным, менее способным, менее трудолюбивым принесет пользу обоим. Выигрыш, получаемый от разделения труда, всегда обоюдный.
Закон образования связей помогает объяснить тенденцию поступательного расширения человеческого сотрудничества. Нам становятся понятны мотивы, побуждающие людей не считать друг друга лишь соперниками в борьбе за присвоение ограниченного запаса средств существования, предоставляемых природой. Мы видим, что заставило и постоянно заставляет людей общаться для поддержания сотрудничества. Каждый шаг вперед по пути углубления разделения труда служит интересам всех участников. Для того чтобы понять, почему человек подобно животному не рыщет в одиночку в поисках пищи и крова исключительно для себя или самое большее для своего супруга и своих беспомощных отпрысков, нам нет необходимости прибегать к помощи чудодейственного вмешательства Божества или бессодержательному принципу врожденного импульса к объединению. Ничто нас также не заставляет предполагать, что отдельные индивиды или первобытные орды в один прекрасный день договорились связать себя договором с целью установить общественные связи. Движущей силой, способствующей поступательному усилению первобытного общества и ежедневной активности, является человеческая деятельность, которая вызывается к жизни признанием более высокой производительности, достигаемой в условиях разделения труда.
Ни история, ни этнография, никакая иная отрасль знания не могут дать описания эволюции, которая ведет от стай и стад дочеловеческих предков людей к примитивным, хотя и высокодифференцированным, общественным группам, информация о которых получена в результате раскопок, из наиболее древних исторических документов, а также из свидетельств исследователей и путешественников, встречавших дикие племена. Задача науки относительно проблемы происхождения общества может заключаться лишь в демонстрации тех движущих сил, которые могут и должны приводить к сотрудничеству и его поступательному расширению. Праксиология решает эту проблему. Если и насколько труд, основанный на разделении труда, более производителен, чем изолированный труд, и если и насколько человек способен осознать это, человеческая деятельность сама стремится к объединению и сотрудничеству; человек становится социальным существом, не жертвуя собственными интересами во имя мифического Молоха[45], общества, а стремясь к улучшению собственного благосостояния. Опыт учит, что это обстоятельство – более высокая производительность, достигаемая при разделении труда, – существует, потому что его причина – врожденное неравенство людей и неравномерное распределение естественных факторов производства – реальна. Таким образом, мы имеем возможность понять ход общественной эволюции.
Рикардо полностью отдавал себе отчет в том, что его закон сравнительных издержек, который он разработал в основном применительно к специальной проблеме международной торговли, является особым случаем более общего закона образования связей.
Если А более эффективен, чем В, и ему для производства одной единицы товара p требуется 3 ч против 5 ч, требующихся для В, а для производства товара q ему требуется 2 ч против 4, требующихся для В, то оба они выиграют, если А ограничится производством q и оставит В производить р. Если каждый из них выделяет 60 ч для производства р и 60 ч для производства q, то результатом труда А будет 20p + 30q; В – 12р + 15q; обоих вместе – 32р + 45q. Однако, если А ограничится только производством q, за 120 ч он произведет 60q, тогда как В, ограничившись производством р, произведет за этот промежуток времени 24р. Результатом их деятельности станет 24р + 60q, который при коэффициенте замещения 3/2 q для А и 5/4 р для В выше объема производства 32р + 45q. Таким образом, становится очевидным, что разделение труда является выгодным для всех, кто принимает в нем участие. Сотрудничество более одаренного, более способного, более трудолюбивого с менее одаренным, менее способным, менее трудолюбивым принесет пользу обоим. Выигрыш, получаемый от разделения труда, всегда обоюдный.
Закон образования связей помогает объяснить тенденцию поступательного расширения человеческого сотрудничества. Нам становятся понятны мотивы, побуждающие людей не считать друг друга лишь соперниками в борьбе за присвоение ограниченного запаса средств существования, предоставляемых природой. Мы видим, что заставило и постоянно заставляет людей общаться для поддержания сотрудничества. Каждый шаг вперед по пути углубления разделения труда служит интересам всех участников. Для того чтобы понять, почему человек подобно животному не рыщет в одиночку в поисках пищи и крова исключительно для себя или самое большее для своего супруга и своих беспомощных отпрысков, нам нет необходимости прибегать к помощи чудодейственного вмешательства Божества или бессодержательному принципу врожденного импульса к объединению. Ничто нас также не заставляет предполагать, что отдельные индивиды или первобытные орды в один прекрасный день договорились связать себя договором с целью установить общественные связи. Движущей силой, способствующей поступательному усилению первобытного общества и ежедневной активности, является человеческая деятельность, которая вызывается к жизни признанием более высокой производительности, достигаемой в условиях разделения труда.
Ни история, ни этнография, никакая иная отрасль знания не могут дать описания эволюции, которая ведет от стай и стад дочеловеческих предков людей к примитивным, хотя и высокодифференцированным, общественным группам, информация о которых получена в результате раскопок, из наиболее древних исторических документов, а также из свидетельств исследователей и путешественников, встречавших дикие племена. Задача науки относительно проблемы происхождения общества может заключаться лишь в демонстрации тех движущих сил, которые могут и должны приводить к сотрудничеству и его поступательному расширению. Праксиология решает эту проблему. Если и насколько труд, основанный на разделении труда, более производителен, чем изолированный труд, и если и насколько человек способен осознать это, человеческая деятельность сама стремится к объединению и сотрудничеству; человек становится социальным существом, не жертвуя собственными интересами во имя мифического Молоха[45], общества, а стремясь к улучшению собственного благосостояния. Опыт учит, что это обстоятельство – более высокая производительность, достигаемая при разделении труда, – существует, потому что его причина – врожденное неравенство людей и неравномерное распределение естественных факторов производства – реальна. Таким образом, мы имеем возможность понять ход общественной эволюции.
Современные ошибки, касающиеся закона образования связей
Против закона образования связей Рикардо, более известного как закон сравнительных издержек, постоянно выдвигаются необоснованные возражения. Причина очевидна. Этот закон воспринимается как оскорбление всеми, кто стремится оправдать протекционизм и экономическую изоляцию государства любыми другими аргументами, кроме эгоистических интересов отдельных производителей и проблемами готовности к войне.
Формулируя этот закон, Рикардо стремился прежде всего доказать несостоятельность возражений, выдвигаемых против свободы международной торговли. Протекционисты спрашивают: “Каков при свободе торговли удел страны, условия производства в которой менее благоприятны, чем в любой другой стране?” Далее, в мире, где возможно свободное перемещение не только товаров, но и капитальных благ, и труда, страна, так плохо приспособленная для производства, перестанет использоваться для его размещения. Если люди лучше проживут без использования – сравнительно неудовлетворительных – физических условий производства, предлагаемых данной страной, они не станут здесь селиться и оставят ее необитаемой, подобно полярным регионам, тундре и пустыням. Но Рикардо имел дело с миром, в котором условия определяются предварительным заселением, с миром, в котором капитальные блага и труд привязаны к стране определенными институтами. В такой обстановке свободная торговля, т. е. свободное перемещение только товаров, не может привести к перераспределению капитала и труда на земной поверхности в соответствии с лучшими или худшими физическими возможностями, предоставляемыми производительности труда. Здесь начинает действовать закон сравнительных издержек. Любая страна обращается к тем отраслям производства, для которых ее условиями предоставляются пусть не абсолютно, но хотя бы сравнительно самые благоприятные возможности. Для жителей страны более предпочтительным будет воздержаться от эксплуатации ряда возможностей, которые абсолютно и технологически более благоприятны, и импортировать товары, произведенные за рубежом в условиях, абсолютно и технологически менее благоприятных, чем неиспользованные местные ресурсы. Действуя в соответствии с такой логикой, хирург может посчитать оправданным использовать для уборки операционной и стерилизации инструмента человека, которого он превосходит и в этом, а самому целиком сосредоточиться на операциях, в проведении которых его превосходство еще больше.
Теорема сравнительных издержек никоим образом не связана с теорией ценности классической экономической теории. Она не имеет отношения ни к ценности, ни к ценам. Это аналитическое суждение; вывод формулируется в двух утверждениях: в разных местах производительность технически перемещаемых факторов производства различна и их перемещение институционально ограничено. Эта теорема без ущерба для правильности ее выводов может обойти проблемы ценности, сделав несколько простых допущений. Вот они: необходимо произвести только два продукта; эти продукты свободно перемещаемы; для производства каждого из них требуются два фактора; один из этих факторов (либо труд, либо капитал) одинаков для производства обоих продуктов, в то время как другой фактор (специфические свойства земли) для каждого процесса свой; большая редкость фактора, общего для обоих процессов, определяет степень использования отличающегося фактора. В координатах этих допущений можно установить коэффициенты замещения между затратами общего фактора и объема производства, таким образом эта теорема дает ответ на поднятый вопрос.
Закон сравнительных издержек независим от классической теории ценности, так же как и закон отдачи, имеющий похожую логику доказательства. В обоих случаях мы довольствуемся cравнением только физических затрат и физического объема производства. В законе отдачи мы сравниваем объем производства одного и того же продукта. В законе сравнительных издержек мы сравниваем объем производства двух различных продуктов. Такое сравнение становится возможным благодаря тому, что мы предположили, что для производства каждого из них, кроме одного специфического фактора, требуются лишь однородные неспецифические факторы.
Некоторые критики предъявляют претензии закону сравнительных издержек за такое упрощение предпосылок. Они считают, что современная теория ценности требует переформулирования закона с целью согласования его с принципами субъективной ценности. По их мнению, только такая формулировка может обеспечить достаточно убедительную доказательность. Но они не желают производить подсчеты в деньгах, предпочитая пользоваться методами исследования полезности, которые считают возможным способом расчет ценности в терминах полезности. В ходе нашего исследования будет показано, что попытки исключить денежные термины из экономических расчетов вводят в заблуждение. Их основные предпосылки несостоятельны и противоречивы, а все выведенные на их основе формулы ошибочны. Для экономических расчетов не подходит никакой другой метод, кроме основывающегося на денежных ценах, установленных рынком[7См. с. 191–198.].
Для современных экономистов смысл простых допущений, лежащих в основе закона сравнительных издержек, не совпадает с тем, который они имели для экономистов классической школы. Некоторые приверженцы классической школы считали их отправным пунктом теории ценности в международной торговле. Сейчас мы знаем, что они ошибались. Кроме того, мы осознаем, что относительно определения ценности и цен нет никакой разницы между внутренней и внешней торговлей. Причиной, заставляющей людей проводить различие между местным и зарубежным рынками, является разница исходных данных, т. е. переменных институциональных условий, ограничивающих подвижность факторов производства и продукции.
Если мы не желаем применять закон сравнительных издержек в пределах упрощенных допущений, наложенных Рикардо, то должны открыто пользоваться денежными расчетами. Мы не должны предаваться иллюзии, считая, что сравнение затрат разных факторов производства может быть произведено без помощи денежных расчетов. В случае с хирургом и его помощником мы должны сказать: если хирург может использовать свое ограниченное время для проведения операции, за которую он получит 50 долл. в час, в его интересах за 2 долл. в час нанять помощника для поддержания в порядке инструмента, даже если этому человеку требуется 3 ч, чтобы сделать то, что сам хирург делает за один. Сравнивая условия двух стран, мы можем сказать: если в Англии для производства одной единицы каждого из двух товаров a и b требуется затратить 1 рабочий день одного вида, в то время как в Индии при том же вложении капитала требуется для а 2 дня, для b – 3 дня, и если капитал и а и b свободно перемещаются из Англии в Индию, а мобильность труда, наоборот, отсутствует, то ставки заработной платы в Индии в производстве а будут стремиться к 50 %, а в производстве b – к 331/3 % ставок в Англии. Если английская ставка – 6 шил., ставки заработной платы в Индии будут эквивалентны 3 шил. в производстве а и 2 шил. в производстве b. Такое различие в оплате труда одного вида не может долго сохраняться, если существует мобильность труда на внутреннем индийском рынке труда. Работники будут перемещаться из производства b в производство а; их миграция будет снижать вознаграждение в отрасли а и повышать его в отрасли b. В конце концов в Индии в обеих отраслях ставки заработной платы сравняются. Производство а расширится и вытеснит английских конкурентов. С другой стороны, производство b в Индии станет неприбыльным и будет прекращено, но расширится в Англии. Такая же логическая цепочка действительна, если мы предположим, что разница в условиях производства состоит также или исключительно в величине необходимых инвестиций.
Некоторые заявляют, что закон Рикардо действителен только для его эпохи и бесполезен в наше время, характеризующееся иными условиями. Рикардо видел разницу между внутренней и внешней торговлей в различающейся мобильности капитала и труда. Если предположить, что капитал, труд и продукция свободно перемещаются, существующее различие между внутрирегиональной и межрегиональной торговлей обусловлено транспортными издержками. В этом случае разработка теории международной торговли, отличающейся от теории внутренней торговли, была бы излишней. Капитал и труд были бы распределены по земной поверхности в зависимости от условий, лучших или худших, которые предлагаются разными регионами. Существовали бы регионы, более плотно населенные и лучше оснащенные капиталом, и регионы менее населенные, с недостаточным запасом капитала. На всей земле возобладала бы тенденция выравнивания ставок заработной платы за одинаковый вид труда.
Однако Рикардо отталкивается от предположения, что мобильность капитала и труда существует лишь в пределах каждой страны, но не между странами. Он задается вопросом о последствиях свободного перемещения продукции в этих условиях. (Если бы не существовало и мобильности продукции, то любая страна являлась бы изолированной и автаркичной и международной торговли не было бы вовсе.) Теория сравнительных издержек дает ответ на этот вопрос. Действительно, допущения Рикардо в целом соответствовали условиям его эпохи. Позднее, в XIX в., обстоятельства изменились. Немобильность труда и капитала стала исчезать; международный перелив капитала и труда становился все более и более обычным делом. И тогда сразу последовала реакция. Сейчас мобильность капитала и труда снова ограничены. Реальность опять соответствует допущениям Рикардо.
Тем не менее учение классической теории о межрегиональной торговле не зависит ни от каких институциональных изменений. Оно дает нам возможность исследовать проблемы, порождаемые любыми допущениями, которые можно только вообразить.
Формулируя этот закон, Рикардо стремился прежде всего доказать несостоятельность возражений, выдвигаемых против свободы международной торговли. Протекционисты спрашивают: “Каков при свободе торговли удел страны, условия производства в которой менее благоприятны, чем в любой другой стране?” Далее, в мире, где возможно свободное перемещение не только товаров, но и капитальных благ, и труда, страна, так плохо приспособленная для производства, перестанет использоваться для его размещения. Если люди лучше проживут без использования – сравнительно неудовлетворительных – физических условий производства, предлагаемых данной страной, они не станут здесь селиться и оставят ее необитаемой, подобно полярным регионам, тундре и пустыням. Но Рикардо имел дело с миром, в котором условия определяются предварительным заселением, с миром, в котором капитальные блага и труд привязаны к стране определенными институтами. В такой обстановке свободная торговля, т. е. свободное перемещение только товаров, не может привести к перераспределению капитала и труда на земной поверхности в соответствии с лучшими или худшими физическими возможностями, предоставляемыми производительности труда. Здесь начинает действовать закон сравнительных издержек. Любая страна обращается к тем отраслям производства, для которых ее условиями предоставляются пусть не абсолютно, но хотя бы сравнительно самые благоприятные возможности. Для жителей страны более предпочтительным будет воздержаться от эксплуатации ряда возможностей, которые абсолютно и технологически более благоприятны, и импортировать товары, произведенные за рубежом в условиях, абсолютно и технологически менее благоприятных, чем неиспользованные местные ресурсы. Действуя в соответствии с такой логикой, хирург может посчитать оправданным использовать для уборки операционной и стерилизации инструмента человека, которого он превосходит и в этом, а самому целиком сосредоточиться на операциях, в проведении которых его превосходство еще больше.
Теорема сравнительных издержек никоим образом не связана с теорией ценности классической экономической теории. Она не имеет отношения ни к ценности, ни к ценам. Это аналитическое суждение; вывод формулируется в двух утверждениях: в разных местах производительность технически перемещаемых факторов производства различна и их перемещение институционально ограничено. Эта теорема без ущерба для правильности ее выводов может обойти проблемы ценности, сделав несколько простых допущений. Вот они: необходимо произвести только два продукта; эти продукты свободно перемещаемы; для производства каждого из них требуются два фактора; один из этих факторов (либо труд, либо капитал) одинаков для производства обоих продуктов, в то время как другой фактор (специфические свойства земли) для каждого процесса свой; большая редкость фактора, общего для обоих процессов, определяет степень использования отличающегося фактора. В координатах этих допущений можно установить коэффициенты замещения между затратами общего фактора и объема производства, таким образом эта теорема дает ответ на поднятый вопрос.
Закон сравнительных издержек независим от классической теории ценности, так же как и закон отдачи, имеющий похожую логику доказательства. В обоих случаях мы довольствуемся cравнением только физических затрат и физического объема производства. В законе отдачи мы сравниваем объем производства одного и того же продукта. В законе сравнительных издержек мы сравниваем объем производства двух различных продуктов. Такое сравнение становится возможным благодаря тому, что мы предположили, что для производства каждого из них, кроме одного специфического фактора, требуются лишь однородные неспецифические факторы.
Некоторые критики предъявляют претензии закону сравнительных издержек за такое упрощение предпосылок. Они считают, что современная теория ценности требует переформулирования закона с целью согласования его с принципами субъективной ценности. По их мнению, только такая формулировка может обеспечить достаточно убедительную доказательность. Но они не желают производить подсчеты в деньгах, предпочитая пользоваться методами исследования полезности, которые считают возможным способом расчет ценности в терминах полезности. В ходе нашего исследования будет показано, что попытки исключить денежные термины из экономических расчетов вводят в заблуждение. Их основные предпосылки несостоятельны и противоречивы, а все выведенные на их основе формулы ошибочны. Для экономических расчетов не подходит никакой другой метод, кроме основывающегося на денежных ценах, установленных рынком[7См. с. 191–198.].
Для современных экономистов смысл простых допущений, лежащих в основе закона сравнительных издержек, не совпадает с тем, который они имели для экономистов классической школы. Некоторые приверженцы классической школы считали их отправным пунктом теории ценности в международной торговле. Сейчас мы знаем, что они ошибались. Кроме того, мы осознаем, что относительно определения ценности и цен нет никакой разницы между внутренней и внешней торговлей. Причиной, заставляющей людей проводить различие между местным и зарубежным рынками, является разница исходных данных, т. е. переменных институциональных условий, ограничивающих подвижность факторов производства и продукции.
Если мы не желаем применять закон сравнительных издержек в пределах упрощенных допущений, наложенных Рикардо, то должны открыто пользоваться денежными расчетами. Мы не должны предаваться иллюзии, считая, что сравнение затрат разных факторов производства может быть произведено без помощи денежных расчетов. В случае с хирургом и его помощником мы должны сказать: если хирург может использовать свое ограниченное время для проведения операции, за которую он получит 50 долл. в час, в его интересах за 2 долл. в час нанять помощника для поддержания в порядке инструмента, даже если этому человеку требуется 3 ч, чтобы сделать то, что сам хирург делает за один. Сравнивая условия двух стран, мы можем сказать: если в Англии для производства одной единицы каждого из двух товаров a и b требуется затратить 1 рабочий день одного вида, в то время как в Индии при том же вложении капитала требуется для а 2 дня, для b – 3 дня, и если капитал и а и b свободно перемещаются из Англии в Индию, а мобильность труда, наоборот, отсутствует, то ставки заработной платы в Индии в производстве а будут стремиться к 50 %, а в производстве b – к 331/3 % ставок в Англии. Если английская ставка – 6 шил., ставки заработной платы в Индии будут эквивалентны 3 шил. в производстве а и 2 шил. в производстве b. Такое различие в оплате труда одного вида не может долго сохраняться, если существует мобильность труда на внутреннем индийском рынке труда. Работники будут перемещаться из производства b в производство а; их миграция будет снижать вознаграждение в отрасли а и повышать его в отрасли b. В конце концов в Индии в обеих отраслях ставки заработной платы сравняются. Производство а расширится и вытеснит английских конкурентов. С другой стороны, производство b в Индии станет неприбыльным и будет прекращено, но расширится в Англии. Такая же логическая цепочка действительна, если мы предположим, что разница в условиях производства состоит также или исключительно в величине необходимых инвестиций.
Некоторые заявляют, что закон Рикардо действителен только для его эпохи и бесполезен в наше время, характеризующееся иными условиями. Рикардо видел разницу между внутренней и внешней торговлей в различающейся мобильности капитала и труда. Если предположить, что капитал, труд и продукция свободно перемещаются, существующее различие между внутрирегиональной и межрегиональной торговлей обусловлено транспортными издержками. В этом случае разработка теории международной торговли, отличающейся от теории внутренней торговли, была бы излишней. Капитал и труд были бы распределены по земной поверхности в зависимости от условий, лучших или худших, которые предлагаются разными регионами. Существовали бы регионы, более плотно населенные и лучше оснащенные капиталом, и регионы менее населенные, с недостаточным запасом капитала. На всей земле возобладала бы тенденция выравнивания ставок заработной платы за одинаковый вид труда.
Однако Рикардо отталкивается от предположения, что мобильность капитала и труда существует лишь в пределах каждой страны, но не между странами. Он задается вопросом о последствиях свободного перемещения продукции в этих условиях. (Если бы не существовало и мобильности продукции, то любая страна являлась бы изолированной и автаркичной и международной торговли не было бы вовсе.) Теория сравнительных издержек дает ответ на этот вопрос. Действительно, допущения Рикардо в целом соответствовали условиям его эпохи. Позднее, в XIX в., обстоятельства изменились. Немобильность труда и капитала стала исчезать; международный перелив капитала и труда становился все более и более обычным делом. И тогда сразу последовала реакция. Сейчас мобильность капитала и труда снова ограничены. Реальность опять соответствует допущениям Рикардо.
Тем не менее учение классической теории о межрегиональной торговле не зависит ни от каких институциональных изменений. Оно дает нам возможность исследовать проблемы, порождаемые любыми допущениями, которые можно только вообразить.
5. Последствия разделения труда
Разделение труда является результатом сознательной реакции человека на множественность природных условий. С другой стороны, оно само является фактором, вызывающим дифференциацию. Разделение труда наделяет различные географические области специфическими функциями в системе производственных процессов. Оно делает одни области городскими, другие – сельскими; размещает различные отрасли производства, добычи полезных ископаемых и сельского хозяйства в различных местах. Однако еще более важным является то, что разделение труда усугубляет врожденное неравенство людей. Постоянное выполнение специфических задач еще сильнее адаптирует людей к требованиям производимой работы; у них развиваются одни врожденные способности и тормозится развитие других. Возникают профессиональные типы, люди становятся специалистами.
Разделение труда разбивает процессы производства на отдельные задачи, многие из которых могут быть выполнены машинами. Именно это делает возможным использование механизмов и приводит к поразительному усовершенствованию технических методов производства. Механизация является результатом разделения труда, его наиболее полезным достижением, а не его движущей силой и источником. Механическое оборудование может применяться только в условиях социальной среды, где существует разделение труда. Каждый шаг вперед по пути использования более специализированных, более совершенных и более производительных машин требует дальнейшей специализации задач.
Разделение труда разбивает процессы производства на отдельные задачи, многие из которых могут быть выполнены машинами. Именно это делает возможным использование механизмов и приводит к поразительному усовершенствованию технических методов производства. Механизация является результатом разделения труда, его наиболее полезным достижением, а не его движущей силой и источником. Механическое оборудование может применяться только в условиях социальной среды, где существует разделение труда. Каждый шаг вперед по пути использования более специализированных, более совершенных и более производительных машин требует дальнейшей специализации задач.
6. Индивид в обществе
Если праксиология и упоминает об отшельнике, действующем только в своих собственных интересах и независимом от окружающих, она делает это ради лучшего понимания проблем общественного сотрудничества. Мы не утверждаем, что подобное изолированное автаркичное человеческое существо жило когда-либо, что общественному периоду человеческой истории предшествовала эпоха независимых скитаний индивидов, подобно животным, рыскающим в поисках пищи. Биологическое очеловечивание предков людей и возникновение примитивных общественных обязательств происходило в рамках единого процесса. Человек появляется на сцене земных событий как общественное существо. Изолированный асоциальный человек является вымышленной конструкцией.
С точки зрения индивида, общество представляется великолепным средством достижения любых его целей. Сохранение общества является обязательным условием любых планов, которые индивид может захотеть реализовать посредством любого вида деятельности. Даже неисправимый преступник, которому не удалось приспособить свое поведение к требованиям жизни в социальной системе, не желает упускать ни одного преимущества, получаемого за счет разделения труда. Он не стремится сознательно к разрушению общества. Преступник хочет получить большую долю совместно произведенного богатства, чем ему определяется общественным порядком. Он будет чувствовать себя несчастным, если асоциальное поведение станет всеобщим и приведет к неизбежному результату – возвращению к первобытной нищете.
С точки зрения индивида, общество представляется великолепным средством достижения любых его целей. Сохранение общества является обязательным условием любых планов, которые индивид может захотеть реализовать посредством любого вида деятельности. Даже неисправимый преступник, которому не удалось приспособить свое поведение к требованиям жизни в социальной системе, не желает упускать ни одного преимущества, получаемого за счет разделения труда. Он не стремится сознательно к разрушению общества. Преступник хочет получить большую долю совместно произведенного богатства, чем ему определяется общественным порядком. Он будет чувствовать себя несчастным, если асоциальное поведение станет всеобщим и приведет к неизбежному результату – возвращению к первобытной нищете.