Страница:
Он ласково обнял ее за плечи, и они вместе стали, смотреть на город, лежащий в дымящихся руинах. Николя сидел на земле, прислонившись спиной к валуну, и внимательно наблюдал за ними, вот почему от него не укрылась теплая улыбка, которую Mapa подарила Шведу, прежде чем подойти к Джэми и Пэдди, приткнувшимся друг к другу и мирно спящим под одним одеялом.
— Я намерен сделать вам одно предложение, Mapa О'Флинн, — сказал ей Николя, когда она опустилась рядом с ним на колени, чтобы проверить повязку у него на плече. — Сегодня я уезжаю в Новый Орлеан и хочу, чтобы вы поехали со мной.
— Что?! — вырвался у Мары вздох изумления.
— Вы прекрасно меня слышали. Я еду в Новый Орлеан. У меня есть средства, чтобы купить билеты вам, ребенку и вашей служанке.
Mapa с подозрением взглянула, на него, отказываясь верить в то, что он готов к примирению, и предполагая в его предложении какой-то подвох.
— А откуда взялся такой интерес к моей судьбе?
— Швед мог бы найти счастье здесь, в Сан-Франциско, — ответил Николя, оглядываясь на Шведа, который теперь разговаривал с Дженни, сжимая в своей огромной руке ладошку Горди. — Если, конечно, рядом с ним окажется хорошая женщина. Я просто хочу предоставить ему шанс наладить свою жизнь.
— Ты считаешь, что я помешаю ему? Стану препятствием для его отношений с Дженни? — сердито потребовала ответа Mapa.
— Скажем так… ты настолько восхитительна, что твоя красота может очаровать его и отвратить от менее блистательной женщины, которая достойна стать его женой. Ты слишком опасная женщина, моя дорогая, — мягко заметил он. — От тебя одни только несчастья. А я хочу уберечь от них своего друга.
— Продолжаешь считать себя его ангелом-хранителем? Можешь не волноваться, между нами ничего нет. И я уже не раз пыталась объяснить это тебе. Так что не стоит обременять себя заботой обо мне, — гордо заявила Mapa. — Кстати, если ты считаешь меня опасной женщиной, что заставляет тебя быть уверенным в собственной неуязвимости?
— Я привык к опасностям, — улыбнулся Николя. — Мне в отличие от Шведа ты вполне могла бы принести удачу, а не беду. Ну так что? — Его зеленые глаза ехидно сощурились. — Неужели ты забыла о нашей договоренности? Ты сама сказала, что готова на все ради того, чтобы я помог вернуть твоего племянника. — Николя никогда не прибег бы к такой мере убеждения, если бы не имел твердого намерения любой ценой увезти отсюда Мару.
Mapa молча кивнула, смиренно предавая свою судьбу в руки Николя. Она не видела ни для себя, ни для Пэдди другого выхода. Для того чтобы бежать от жестокой и мстительной Молли, у них не было средств.
— Я согласна, — обреченно вымолвила она.
Вечером того же дня они ехали в экипаже на пристань. Mapa оглянулась на город, растворившийся в тумане, и подумала о том, что будет очень скучать без Дженни и Шведа, к которым привыкла и которые стали для нее настоящими друзьями. Может быть, Николя прав, и когда-нибудь они станут одной семьей. Дженни повезло, и ее пансион уцелел. Наверняка Швед переедет к ней, и дела у них пойдут хорошо, ведь пока город заново не отстроится, от постояльцев отбоя не будет. Правда, Швед потерял почти весь свой капитал — его отель сгорел дотла. Но он целеустремленный и сильный человек, а значит, сумеет все наверстать.
Глядя на серые волны, накатывающиеся на берег, и зеленые холмы на горизонте, Mapa вдруг как будто услышала веселый смех Брендана, вспомнила взгляд его сияющих в предвосхищении новых приключений глаз. Он так хотел, чтобы на этой земле О'Флинны нашли свое счастье, чтобы их судьба повернулась к лучшему!
— Прощай, Брендан, любовь моя, — еле слышно прошептала Mapa.
Когда пароход поднял якорь, побережье Калифорнии было окутано густым туманом.
Глава 11
— Что, черт побери, это означает? — удивленно пробормотала Mapa, обнаружив у себя в каюте на койке мужскую сорочку.
— Это мое, — непринужденно ответил Николя, неведомо откуда взявшийся в дверях. Он вошел и закрыл за собой дверь с таким видом, словно намеревался остаться здесь на ночь.
— А ты не ошибся дверью? — вежливо спросила Mapa, недоуменно приподняв бровь и со все возрастающей тревогой наблюдая за тем, как Николя шагнул к койке, на ходу снимая сюртук.
— Нет, — без тени смущения ответил он, сбросил сюртук и принялся расстегивать жилет.
— Нет? Это все, что ты можешь мне сказать? — скептически отозвалась Mapa. — И все же это моя каюта.
— В действительности каюта эта наша, — с улыбкой ответил Николя.
— Черт побери! — воскликнула Mapa, вспыхивая от возмущения.
— До чего же милая у тебя манера выражать свои чувства! — рассмеялся Николя. — Изволь, я объясню. Поскольку я не знал заранее, что ты поедешь со мной, я забронировал всего одну каюту. — С билетами было очень тяжело, и мне удалось достать еще только одну, которую заняли Пэдди и твоя служанка. — Николя продолжал раздеваться и слегка поморщился от боли, снимая рубашку. На его смуглом плече белела повязка. Mapa готова была поклясться, что он украдкой наблюдает за тем, как она реагирует на его слова. — И потом, раз уж мы когда-то делили постель, неужели теперь не сможем ужиться в одной каюте?
От такой беззастенчивой наглости Mapa опешила и не нашлась что ответить. Она лишь молча смотрела на Николя, застыв в позе возмущенной справедливости.
— Я вижу, что шокировал тебя. Пожалуй, стоит подумать над какими-нибудь еще сюрпризами для тебя. Видеть тебя безмолвствующей очень странно и невероятно приятно, — усмехнулся он, самодовольно поглядывая на Мару, которая тщетно пыталась разгадать его тайный замысел. — Кроме того, надо же кому-то взять на себя роль твоей горничной, коль скоро Джэми сломала руку и не может выполнять свои обязанности. Как, интересно знать, ты справишься с крючками и завязками на своем платье без посторонней помощи?
— Уж не ты ли решил стать моей горничной? — с трудом сдерживая ярость, поинтересовалась Mapa.
— А кто же еще? — с неподдельным изумлением спросил Николя. — По-моему, я прекрасно с этим справлюсь.
— Я придерживаюсь другого мнения, месье, — высокомерно отозвалась Mapa. — При необходимости я сама могу о себе позаботиться и в ваших услугах не нуждаюсь. Мне жаль расстраивать ваши планы, но советую вам поискать на пароходе другую даму для развлечений.
— Ты меня вполне устраиваешь, Mapa. Но впрочем, можно будет приглядеться… — небрежно пожал плечом Николя и налил в тазик для умывания воды, после чего повернулся к Маре спиной и принялся шумно плескаться.
Mapa продолжала наблюдать за ним, стараясь угадать, чем вызвано такое изменение его отношения к ней.
— Я думала, ты просто хочешь, чтобы я не оставалась в Сан-Франциско, — бросила вызов Mapa, желая докопаться до сути его намерений. — А оказывается, тебе просто не с кем спать. Я ожидала, что ты поступишь честнее, сказав мне правду с самого начала.
— Мне всегда импонировала твоя прямота, моя дорогая, — фыркнул Николя.
— Так, значит, это правда? — спросила Mapa, уже не сомневаясь, что в основе его благодеяния лежала отвратительная похоть.
— Правда заключается в том, что я хотел увезти тебя из Сан-Франциско. Хотя я не уверен, что если тебя и Шведа будут разделять два океана, он сможет чувствовать себя в безопасности. А что касается остального… — В его зеленых глазах загорелся хитроватый огонек. — Раз уж мы вынуждены отправиться в плавание в одной каюте, то почему бы не извлечь из этого удовольствие?
— Ах, вот оно что! — рассвирепела Mapa. — А с чего ты взял, что удовольствие будет обоюдным? Вы слишком самонадеянны, месье. Я не давала вам повода думать, что мне приятно было бы с вами в постели.
— Извините, мадемуазель, но ведь это так естественно, — задумчиво ответил Николя. — По крайней мере, когда дело касается мужчины и женщины, испытывающих взаимное влечение.
— Выходит, я ошибалась, — насмешливо вымолвила Mapa. — Мне всегда казалось, что ты испытываешь ко мне лишь неприязнь и недоверие. Неужели ты так кардинально изменил свое отношение ко мне?
— Теперь, когда я знаю Мару О'Флинн близко, а не понаслышке, как это было много лет назад, у меня создалось у ней более полное впечатление, — улыбнулся Николя. — И на кое-какие издержки ее характера я могу смотреть сквозь пальцы.
— А вот я, напротив, после того как узнала ближе Николя Шанталя, поняла, что некоторые черты его характера игнорировать не могу. И прежде всего самовлюбленность, самонадеянность, пренебрежение к людям и эгоизм!
— Раз ты теперь так хорошо меня знаешь, Mapa, то не можешь не понимать, что я, в конце концов, своего добьюсь, — равнодушно парировал Николя взрыв ее негодования.
— А чего ты хочешь добиться, Николя? — вдруг с интересом спросила Mapa.
Николя прищурился, оглядел ее с ног до головы и после минутного раздумья ответил:
— В точности еще не знаю. Возможно, познакомиться с настоящей Марой О'Флинн. Я все еще не оставил надежды когда-нибудь понять тебя до конца.
— И не пытайся, — надменно отозвалась она.
— И все же я попробую, — мягко возразил Николя, и в его глазах отразилась решимость. Он не мог не заметить, что она противостоит ему, испытывая при этом огромное внутреннее волнение, которому он пока не мог найти объяснения. — Тебе есть из-за чего волноваться, моя радость. Ты прекрасно умеешь читать в сердцах людей, а значит, не могла не понять, что я на редкость упорный человек, особенно в тех случаях, когда мне бросает вызов хорошенькая женщина. Готов признать, что ты очаровала меня еще в тот момент, когда я впервые увидел твой портрет на медальоне. Ты слишком долго занимала мои мысли. Но предупреждаю. — Он сделал паузу, вытер лицо сухим полотенцем и подошел к ней вплотную. — Я не уступлю тебе ни дюйма. Я очень упрямый и настойчивый.
Mapa не пошевельнулась, хотя он был так близко, что она чувствовала у себя на лбу его дыхание. Отступить, попятиться означало бы проявить слабость. Mapa взглянула на него и утонула в изумрудной глубине его сияющих глаз. Они притягивали и манили ее, и Маре пришлось силой заставить себя не поддаться его чарам.
— Ты все еще думаешь, что сможешь противиться мне? — издалека донесся до нее звук его голоса. Николя нагнулся и поцеловал ее в шею, затем коснулся щекой ее щеки и вдруг отстранился. — Даже в трауре ты будешь выглядеть прекраснее, чем другие женщины в самых красочных и роскошных нарядах, какие только существуют в их фантазиях. Отсутствие ярких цветов, ленточек и кружева даже подчеркнет природную красоту и изящество твоих черт.
Mapa почувствовала, как щеки ее запылали от смущения. Она никогда не испытывала на себе таких изысканных приемов соблазнения и решила, что не уступит. Насмешливо приподняв уголки губ и кокетливо склонив голову набок, Mapa смело взглянула ему в глаза. Николя невольно отшатнулся, потрясенный тем, что перед ним вдруг оказалось живое воплощение портрета с медальона.
— А вот ты ничем не отличаешься от прочих мужчин, — с оттенком сожаления в голосе ответила она. — Ты раб своей похоти настолько, что она затмевает твой разум. Это очень прискорбно. Я думала, ты сделан из более крепкого материала, чем остальные. По крайней мере, сам ты утверждаешь именно так.
— Вы ошибаетесь, мадемуазель, если думаете, что я такой, как все, — Николя приподнял ее лицо за подбородок и пристально посмотрел в глаза. — Я не юнец, готовый потерять голову от вашей красоты, и не толстый буржуа, который тает только потому, что никогда в жизни не видел столько кружавчиков на женщине, — мрачно заявил он, проводя пальцем по ее губе. — Тебе не обмануть меня, Mapa. Может быть, я и хочу насладиться твоим телом, но иллюзий на твой счет я не питаю.
— Я на твой тоже, Николя, — ответила Mapa и оттолкнула его руку.
— Поединок обещает быть захватывающим, — с усмешкой заметил Николя. Судя по его крайне самодовольному виду, он только и ждал очередного столкновения.
— Поскольку нам придется терпеть друг друга до самого Нового Орлеана, будет лучше, если наши отношения останутся прежними, — сказала Mapa. — Мне бы не хотелось быть постоянной жертвой твоих насмешек.
— Я совсем не собирался насмехаться над тобой, моя дорогая. Но неужели ты предполагаешь, что мы сможем спать на одной койке и не заниматься любовью? Либо ты слишком доверчива, либо опасно наивна. Тебя не поймешь. — Казалось, он не был ни рассержен, ни разочарован ее упорством. — Однако твердость твоего духа не может не внушать восхищение. — С этими словами он надел чистую рубашку, сюртук и вышел из каюты, оставив Мару в одиночестве.
Однако заявить о своей непреклонной решимости избежать близости оказалось гораздо легче, чем осуществить ее на практике. Mapa столкнулась с этим сразу же, как только принялась готовиться ко сну. Каюта была слишком мала для двоих людей, если они хотели держаться друг от друга на приличном расстоянии.
В первую ночь Николя вернулся в каюту, уже тогда, когда Mapa надела ночную рубашку и заняла свою половину узкой койки, отвернувшись лицом к стенке и соорудив из скатанного одеяла подобие барьера. Mapa притворилась спящей, когда Николя вошел, и услышала, как он тихо фыркнул при виде незатейливой демаркационной линии. Однако она подействовала, и Mapa за всю ночь лишь раз ощутила нечаянное прикосновение к ноге прохладной ступни Николя. Она проснулась утром хорошо отдохнувшая и посвежевшая, но повернувшись, увидела, что вторая половина кровати пуста.
Она стояла посреди каюты в одном нижнем белье, когда Николя вернулся. Его щеки покраснели от ветра, а волосы растрепались и перепугались. Николя сбросил пальто и хмуро взглянул на Мару. Он был мрачен, как человек, проведший беспокойную ночь и плохо выспавшийся. Mapa молча наблюдала за тем, как он уселся в кресло и, раскрыв книгу, погрузился в чтение. С самодовольной усмешкой Mapa принялась одеваться, но стоило ей натянуть платье, как ощущение превосходства в ее душе стало понемногу таять и сменилось неуверенностью. Mapa тщетно пыталась застегнуть платье сзади, и по истечении пяти минут ей удалось осилить лишь несколько крючков, да и то лишь те, которые были расположены удобнее всего. Она сдалась и нерешительно окинула взглядом широкую спину Николя, который читал, не обращая на нее ни малейшего внимания. От досады Mapa прикусила губу и даже легонько топнула ножкой в изящной шелковой туфельке. Но делать было нечего, и она все же решилась поступиться собственной независимостью и обратиться к нему за помощью.
— Похоже, мне все же придется прибегнуть к вашим услугам, — сказала она и повернулась к Николя спиной.
Он не ожидал такого поворота событий и резко обернулся, не поднимаясь с кресла. Его взгляду предстала обнаженная спина Мары, полуприкрытая расходящимися в две стороны полотнами ткани. В глубине его зеленых глаз зажглись дьявольские искорки при виде треугольника золотистой кожи, увенчанного копной великолепных шелковистых волос.
— Конечно, с удовольствием, — ответил Шанталь, поднимаясь и подходя к Маре. Он соединил края выреза и с улыбкой добавил: — Однако теперь мои услуги не будут бесплатными. Я желал бы получить вознаграждение.
― Что ты имеешь в виду? Ты же знаешь, что у меня нет денег, — сказала Mapa, полуобернувшись и глядя на Николя через плечо.
— Но у тебя есть хорошенькие губки. Один поцелуй, я думаю, будет достаточной платой за мои труды и потраченное время, — ласково отозвался Николя, глядя в ее подернувшиеся влажной пеленой глаза.
Mapa молча отвернулась, предоставив Николя возможность беспрепятственно закончить ее туалет. Она чувствовала прикосновения его пальцев, как ей показалось, более частые и продолжительные, чем это было необходимо. Наконец Николя застегнул последний верхний крючок и ласково, но твердо положил ей руку на плечо. Mapa собралась с духом и повернулась к нему, изобразив на лице благонравную строгость.
— Ну так как же? Я получу обещанную плату?
Mapa честно призналась себе в том, что в продолжительных уговорах не нуждается, однако сделала все, чтобы Николя не догадался об этом. Она отклонилась, словно избегая его близости, запрокинула голову и задумчиво поджала губы.
— Хм-м… Пожалуй, да, — ответила она после паузы.
— Вы очень добры, мадемуазель. Я благодарю вас за оказанную честь, — насмешливо отозвался Николя, — хотя по глазам его было видно, что он не ожидал такого быстрого согласия. С этими словами он притянул ее к себе и жадно приник к ее губам, не отводя взора от ее глаз, томно полуприкрытых пушистыми ресницами. Mapa потянулась к нему, приоткрыла рот и с наслаждением упивалась сладостью его дыхания.
— Я буду с нетерпением ждать сегодняшнего обеда у капитана, перед которым тебе снова придется переодеться, — сказал он, выпуская ее из своих объятий.
В тот день Mapa ждала прихода Джэми с небывалым нетерпением. Джэми, которая считала своим долгом быть в курсе всех дел О'Флиннов, казалось, вовсе не интересовалась развитием отношений между Николя и Марой. Узнав о том, кто в какой каюте будет жить, Джэми сначала удивилась, затем насторожилась и в итоге едва ли не обрадовалась, чем повергла Мару в замешательство.
— Я решительно не понимаю твоего отношения к этому, Джэми, — с укором обратилась к ней Mapa. — Я предполагала, что ты не любишь Николя Шанталя. Разве тебя не беспокоит, что я вынуждена ехать в одной с ним каюте?
— Нет, — беспечно покачала головой Джэми. — Как я могу любить или не любить человека, если совсем его не знаю? А что там происходит между вами, это не моего ума дело. Кроме того, я считаю, что пора уже вам образумиться и иметь подле себя мужчину, тем более такого порядочного и надежного, как этот месье. Он прекрасный человек и не раз доказывал вам, что на него можно положиться. Разве не он спас Пэдди? Сдается мне, что здесь не обошлось без провидения. Подумать только! Сначала эта история с его лондонским племянником, потом он разыскивал вас по всему свету и, наконец, нашел в Калифорнии. Похоже, сама судьба позаботилась о том, чтобы ваши пути-дорожки пересеклись. Как бы то ни было, женщина должна иметь рядом мужчину, особенно такая красавица, как вы. А то и до беды недалеко. С мужчиной надежнее, спокойнее, ведь… — Джэми осеклась, но Mapa и без слов поняла, что она хотела сказать. Рядом с ними больше не было Брендана, и его отсутствие оказалось очень ощутимым. Им всем была необходима мужская защита и опора.
— В таком случае, миссис Джэймсон, если вам так пришелся по душе наш благодетель, может быть, вы вместо меня будете делить с ним каюту и койку? — возмущенно предложила Mapa, заставив Джэми покраснеть до корней волос от смущения.
— Я?! Никогда! — выпалила Джэми. — Как бы я хотела, чтобы нашелся человек, который заставил бы вас следить за своим острым язычком! Вы переняли от своей покойной матушки — упокой, Господи, ее душу — самое худшее. Она тоже могла кого угодно припечатать к стенке одним словом!
— Я вовсе не собираюсь идти по ее стопам, Джэми, — ответила Mapa, охваченная внезапным испугом при упоминании о плачевной судьбе своей матери.
— А у вас это и не получится, — уверенно успокоила ее Джэми. — Вы гораздо сильнее, чем была в свое время Мод.
Mapa искренне хотела бы; чтобы слова Джэми оказались правдой. Она всегда отличалась завидной силой духа и решительностью, но в том, что касалось Николя, чувствовала себя слабой и безвольной. Если бы Николя знал, каких усилий ей стоит их противостояние, насколько беззащитной она ощущает себя рядом с ним, то никакого противостояния давно бы уже не было и в помине!
— Mapa! — В каюту вошел Пэдди, прижимая к груди коробку с солдатиками. — Ты поиграешь со мной? — ревниво и требовательно спросил он, прерывая разговор женщин об этом человеке, который и без того владел почти всем свободным временем Мары.
— Конечно, — улыбнулась Mapa, ероша волосы у него на макушке. — Кем я буду, французами или англичанами?
— Французами, — радостно отозвался Пэдди в предвкушении интересной баталий. Англичане, как был он свято убежден, всегда побеждали, именно поэтому над его оловянным войском неизменно развевался британский флаг.
Первая неделя их путешествия плавно сменилась второй, а затем и третьей. Пароход неуклонно держал курс на юг по направлению к мысу Горн. Mapa в ужасе думала о том, удастся ли им благополучно обогнуть материк. Теперь она боялась этого участка пути сильнее, чем в первый раз, поскольку, умудренная опытом, слишком хорошо представляла себе, какие опасности таит в себе океан. При мысли о шторме и ураганных ветрах, какими славился мыс Горн, кровь холодела у нее в жилах. Николя также не переставал внушать ей опасения, хотя на протяжении всего этого времени не сделал ни единой попытки нарушить установленный ею посреди койки барьер. Единственная близость, допускавшаяся между ними, состояла в ставших ритуальными поцелуях, которыми Mapa награждала Николя за услуги горничной. Правда, ежедневный вечерний поцелуй, который она дарила ему после того, как он освобождал ее от платья, отличался от остальных и всякий раз угрожал перерасти в нечто большее. Ведь в эти моменты между ними не было преград, и Николя крепко обнимал ее, поднимал на руки, укладывал на узкое корабельное ложе и только затем касался губами ее рта с невероятной нежностью, перерастающей в ненасытность. В эти мгновения Mapa теряла над собой власть и, чувствуя, что каждая клетка ее тела наполняется неземной радостью, тонула в ней, как в бездонном омуте.
По прошествии месяца Mapa стала понимать, что ее чувство к Николя глубже и необратимее, чем она поначалу предполагала. Она безоговорочно и самозабвенно полюбила его. Это была именно любовь — не физическое влечение и не любование его неотразимой внешностью. Они вынуждены были проводить вместе много времени, и Mapa постепенно узнавала Николя все лучше. В конце концов, он окончательно покорил ее сердце. И не только своими прекрасными, достойными восхищения внутренними качествами, но и искренним стремлением завоевать расположение Пэдди.
Mapa была удивлена желанием Николя подружиться с Пэдди, тем более что он проявил при этом изрядную настойчивость. Сначала Пэдди принял Николя в штыки и с еще большим рвением стал бороться за знаки внимания со стороны Мары, воспринимая француза как своего соперника. Но ни один семилетний мальчуган, лишенный к тому же общества сверстников, не может устоять против доброжелательного внимания со стороны взрослого и умудренного жизненным опытом мужчины, который почти на тридцать лет старше, чем он сам. Немудрено, что Пэдди очень скоро проникся к Николя уважением и восхищением. Раскрыв рот от удивления, малыш слушал рассказы Николя о схватках с жестокими аллигаторами, которые водятся в тихих заводях Миссисипи, об обитателях морских глубин, об экспедициях отважных путешественников. А однажды Николя едва не удалось внести коррективы в историю, когда во время битвы при Ватерлоо, которая состоялась на койке в каюте Пэдди, его Наполеон оказался близок к тому, чтобы нанести поражение графу Веллингтону, стоявшему во главе войска малыша.
Проявив интерес к Пэдди и уделив ему внимание, Николя занял в душе малыша пустовавшее место авторитетного старшего товарища. Брендан не баловал сына вниманием и уделял ему время лишь тогда, когда был в настроении поиграть в отца. Он любил Пэдди, но предпочитал держаться от него на расстоянии, перекладывая бремя воспитания сына на плечи Мары. Стоило Николя и Пэдди подружиться, как Mapa с еще большей отчетливостью поняла всю безнадежность своего положения — она любила человека, который, судя по всему, мог бы взять на себя заботу о ней и малыше, мог им обоим дать ощущение дома, семьи. Mapa видела, как легко складываются отношения между Николя и Пэдди, и испытывала нечто похожее на ревность. Почему у нее с Николя не может быть все так же просто, как У Пэдди!
Как-то днем Mapa и Николя играли в карты у себя в каюте. Море было неспокойно, надвигался шторм. Mapa размышляла о том, с какой карты пойти — от этого зависел итог игры, — и вдруг замерла на месте, словно окаменев. Николя поднял на нее глаза и заметил странное выражение на ее лице. Mapa словно к чему-то прислушивалась, из-за двери раздавались какие-то странные звуки. Она медленно поднялась со своего места.
— Нет, не может быть, он мертв, — прошептала Mapa упавшим голосом и съежилась от этой мысли. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, далеко за стены каюты. — Брендан… Он терпеть не мог моря. По иронии судьбы его назвали в честь святого Брендана Навигатора. Когда ему становилось совсем невмоготу от качки, он всегда брался за скрипку, — вымолвила Mapa вслух, не обращаясь ни к кому конкретно. Николя прислушался, и до него тоже донеслись жалобные звуки скрипки. Mapa зажала уши ладонями и бросилась вон из каюты.
Как завороженная она шла на тоскливый голос скрипки. Наконец она толкнула какую-то дверь и обмерла от неожиданности. Это не Брендан. Но у скрипача были такие же рыжие кудряшки и смеющиеся глаза, как у ее покойного брата. Пэдди! Он стоял посреди каюты и играл на скрипке Брендана. Mapa совсем позабыла о том, что по духовному завещанию брата его сыну достался этот инструмент. Пэдди почувствовал на себе ее взгляд и смущенно поднял на нее глаза.
— Ты удивилась, правда? — рассмеялся он.
— Я намерен сделать вам одно предложение, Mapa О'Флинн, — сказал ей Николя, когда она опустилась рядом с ним на колени, чтобы проверить повязку у него на плече. — Сегодня я уезжаю в Новый Орлеан и хочу, чтобы вы поехали со мной.
— Что?! — вырвался у Мары вздох изумления.
— Вы прекрасно меня слышали. Я еду в Новый Орлеан. У меня есть средства, чтобы купить билеты вам, ребенку и вашей служанке.
Mapa с подозрением взглянула, на него, отказываясь верить в то, что он готов к примирению, и предполагая в его предложении какой-то подвох.
— А откуда взялся такой интерес к моей судьбе?
— Швед мог бы найти счастье здесь, в Сан-Франциско, — ответил Николя, оглядываясь на Шведа, который теперь разговаривал с Дженни, сжимая в своей огромной руке ладошку Горди. — Если, конечно, рядом с ним окажется хорошая женщина. Я просто хочу предоставить ему шанс наладить свою жизнь.
— Ты считаешь, что я помешаю ему? Стану препятствием для его отношений с Дженни? — сердито потребовала ответа Mapa.
— Скажем так… ты настолько восхитительна, что твоя красота может очаровать его и отвратить от менее блистательной женщины, которая достойна стать его женой. Ты слишком опасная женщина, моя дорогая, — мягко заметил он. — От тебя одни только несчастья. А я хочу уберечь от них своего друга.
— Продолжаешь считать себя его ангелом-хранителем? Можешь не волноваться, между нами ничего нет. И я уже не раз пыталась объяснить это тебе. Так что не стоит обременять себя заботой обо мне, — гордо заявила Mapa. — Кстати, если ты считаешь меня опасной женщиной, что заставляет тебя быть уверенным в собственной неуязвимости?
— Я привык к опасностям, — улыбнулся Николя. — Мне в отличие от Шведа ты вполне могла бы принести удачу, а не беду. Ну так что? — Его зеленые глаза ехидно сощурились. — Неужели ты забыла о нашей договоренности? Ты сама сказала, что готова на все ради того, чтобы я помог вернуть твоего племянника. — Николя никогда не прибег бы к такой мере убеждения, если бы не имел твердого намерения любой ценой увезти отсюда Мару.
Mapa молча кивнула, смиренно предавая свою судьбу в руки Николя. Она не видела ни для себя, ни для Пэдди другого выхода. Для того чтобы бежать от жестокой и мстительной Молли, у них не было средств.
— Я согласна, — обреченно вымолвила она.
Вечером того же дня они ехали в экипаже на пристань. Mapa оглянулась на город, растворившийся в тумане, и подумала о том, что будет очень скучать без Дженни и Шведа, к которым привыкла и которые стали для нее настоящими друзьями. Может быть, Николя прав, и когда-нибудь они станут одной семьей. Дженни повезло, и ее пансион уцелел. Наверняка Швед переедет к ней, и дела у них пойдут хорошо, ведь пока город заново не отстроится, от постояльцев отбоя не будет. Правда, Швед потерял почти весь свой капитал — его отель сгорел дотла. Но он целеустремленный и сильный человек, а значит, сумеет все наверстать.
Глядя на серые волны, накатывающиеся на берег, и зеленые холмы на горизонте, Mapa вдруг как будто услышала веселый смех Брендана, вспомнила взгляд его сияющих в предвосхищении новых приключений глаз. Он так хотел, чтобы на этой земле О'Флинны нашли свое счастье, чтобы их судьба повернулась к лучшему!
— Прощай, Брендан, любовь моя, — еле слышно прошептала Mapa.
Когда пароход поднял якорь, побережье Калифорнии было окутано густым туманом.
Глава 11
Подобно отблескам утраченных мечтаний…
Теннисон
— Что, черт побери, это означает? — удивленно пробормотала Mapa, обнаружив у себя в каюте на койке мужскую сорочку.
— Это мое, — непринужденно ответил Николя, неведомо откуда взявшийся в дверях. Он вошел и закрыл за собой дверь с таким видом, словно намеревался остаться здесь на ночь.
— А ты не ошибся дверью? — вежливо спросила Mapa, недоуменно приподняв бровь и со все возрастающей тревогой наблюдая за тем, как Николя шагнул к койке, на ходу снимая сюртук.
— Нет, — без тени смущения ответил он, сбросил сюртук и принялся расстегивать жилет.
— Нет? Это все, что ты можешь мне сказать? — скептически отозвалась Mapa. — И все же это моя каюта.
— В действительности каюта эта наша, — с улыбкой ответил Николя.
— Черт побери! — воскликнула Mapa, вспыхивая от возмущения.
— До чего же милая у тебя манера выражать свои чувства! — рассмеялся Николя. — Изволь, я объясню. Поскольку я не знал заранее, что ты поедешь со мной, я забронировал всего одну каюту. — С билетами было очень тяжело, и мне удалось достать еще только одну, которую заняли Пэдди и твоя служанка. — Николя продолжал раздеваться и слегка поморщился от боли, снимая рубашку. На его смуглом плече белела повязка. Mapa готова была поклясться, что он украдкой наблюдает за тем, как она реагирует на его слова. — И потом, раз уж мы когда-то делили постель, неужели теперь не сможем ужиться в одной каюте?
От такой беззастенчивой наглости Mapa опешила и не нашлась что ответить. Она лишь молча смотрела на Николя, застыв в позе возмущенной справедливости.
— Я вижу, что шокировал тебя. Пожалуй, стоит подумать над какими-нибудь еще сюрпризами для тебя. Видеть тебя безмолвствующей очень странно и невероятно приятно, — усмехнулся он, самодовольно поглядывая на Мару, которая тщетно пыталась разгадать его тайный замысел. — Кроме того, надо же кому-то взять на себя роль твоей горничной, коль скоро Джэми сломала руку и не может выполнять свои обязанности. Как, интересно знать, ты справишься с крючками и завязками на своем платье без посторонней помощи?
— Уж не ты ли решил стать моей горничной? — с трудом сдерживая ярость, поинтересовалась Mapa.
— А кто же еще? — с неподдельным изумлением спросил Николя. — По-моему, я прекрасно с этим справлюсь.
— Я придерживаюсь другого мнения, месье, — высокомерно отозвалась Mapa. — При необходимости я сама могу о себе позаботиться и в ваших услугах не нуждаюсь. Мне жаль расстраивать ваши планы, но советую вам поискать на пароходе другую даму для развлечений.
— Ты меня вполне устраиваешь, Mapa. Но впрочем, можно будет приглядеться… — небрежно пожал плечом Николя и налил в тазик для умывания воды, после чего повернулся к Маре спиной и принялся шумно плескаться.
Mapa продолжала наблюдать за ним, стараясь угадать, чем вызвано такое изменение его отношения к ней.
— Я думала, ты просто хочешь, чтобы я не оставалась в Сан-Франциско, — бросила вызов Mapa, желая докопаться до сути его намерений. — А оказывается, тебе просто не с кем спать. Я ожидала, что ты поступишь честнее, сказав мне правду с самого начала.
— Мне всегда импонировала твоя прямота, моя дорогая, — фыркнул Николя.
— Так, значит, это правда? — спросила Mapa, уже не сомневаясь, что в основе его благодеяния лежала отвратительная похоть.
— Правда заключается в том, что я хотел увезти тебя из Сан-Франциско. Хотя я не уверен, что если тебя и Шведа будут разделять два океана, он сможет чувствовать себя в безопасности. А что касается остального… — В его зеленых глазах загорелся хитроватый огонек. — Раз уж мы вынуждены отправиться в плавание в одной каюте, то почему бы не извлечь из этого удовольствие?
— Ах, вот оно что! — рассвирепела Mapa. — А с чего ты взял, что удовольствие будет обоюдным? Вы слишком самонадеянны, месье. Я не давала вам повода думать, что мне приятно было бы с вами в постели.
— Извините, мадемуазель, но ведь это так естественно, — задумчиво ответил Николя. — По крайней мере, когда дело касается мужчины и женщины, испытывающих взаимное влечение.
— Выходит, я ошибалась, — насмешливо вымолвила Mapa. — Мне всегда казалось, что ты испытываешь ко мне лишь неприязнь и недоверие. Неужели ты так кардинально изменил свое отношение ко мне?
— Теперь, когда я знаю Мару О'Флинн близко, а не понаслышке, как это было много лет назад, у меня создалось у ней более полное впечатление, — улыбнулся Николя. — И на кое-какие издержки ее характера я могу смотреть сквозь пальцы.
— А вот я, напротив, после того как узнала ближе Николя Шанталя, поняла, что некоторые черты его характера игнорировать не могу. И прежде всего самовлюбленность, самонадеянность, пренебрежение к людям и эгоизм!
— Раз ты теперь так хорошо меня знаешь, Mapa, то не можешь не понимать, что я, в конце концов, своего добьюсь, — равнодушно парировал Николя взрыв ее негодования.
— А чего ты хочешь добиться, Николя? — вдруг с интересом спросила Mapa.
Николя прищурился, оглядел ее с ног до головы и после минутного раздумья ответил:
— В точности еще не знаю. Возможно, познакомиться с настоящей Марой О'Флинн. Я все еще не оставил надежды когда-нибудь понять тебя до конца.
— И не пытайся, — надменно отозвалась она.
— И все же я попробую, — мягко возразил Николя, и в его глазах отразилась решимость. Он не мог не заметить, что она противостоит ему, испытывая при этом огромное внутреннее волнение, которому он пока не мог найти объяснения. — Тебе есть из-за чего волноваться, моя радость. Ты прекрасно умеешь читать в сердцах людей, а значит, не могла не понять, что я на редкость упорный человек, особенно в тех случаях, когда мне бросает вызов хорошенькая женщина. Готов признать, что ты очаровала меня еще в тот момент, когда я впервые увидел твой портрет на медальоне. Ты слишком долго занимала мои мысли. Но предупреждаю. — Он сделал паузу, вытер лицо сухим полотенцем и подошел к ней вплотную. — Я не уступлю тебе ни дюйма. Я очень упрямый и настойчивый.
Mapa не пошевельнулась, хотя он был так близко, что она чувствовала у себя на лбу его дыхание. Отступить, попятиться означало бы проявить слабость. Mapa взглянула на него и утонула в изумрудной глубине его сияющих глаз. Они притягивали и манили ее, и Маре пришлось силой заставить себя не поддаться его чарам.
— Ты все еще думаешь, что сможешь противиться мне? — издалека донесся до нее звук его голоса. Николя нагнулся и поцеловал ее в шею, затем коснулся щекой ее щеки и вдруг отстранился. — Даже в трауре ты будешь выглядеть прекраснее, чем другие женщины в самых красочных и роскошных нарядах, какие только существуют в их фантазиях. Отсутствие ярких цветов, ленточек и кружева даже подчеркнет природную красоту и изящество твоих черт.
Mapa почувствовала, как щеки ее запылали от смущения. Она никогда не испытывала на себе таких изысканных приемов соблазнения и решила, что не уступит. Насмешливо приподняв уголки губ и кокетливо склонив голову набок, Mapa смело взглянула ему в глаза. Николя невольно отшатнулся, потрясенный тем, что перед ним вдруг оказалось живое воплощение портрета с медальона.
— А вот ты ничем не отличаешься от прочих мужчин, — с оттенком сожаления в голосе ответила она. — Ты раб своей похоти настолько, что она затмевает твой разум. Это очень прискорбно. Я думала, ты сделан из более крепкого материала, чем остальные. По крайней мере, сам ты утверждаешь именно так.
— Вы ошибаетесь, мадемуазель, если думаете, что я такой, как все, — Николя приподнял ее лицо за подбородок и пристально посмотрел в глаза. — Я не юнец, готовый потерять голову от вашей красоты, и не толстый буржуа, который тает только потому, что никогда в жизни не видел столько кружавчиков на женщине, — мрачно заявил он, проводя пальцем по ее губе. — Тебе не обмануть меня, Mapa. Может быть, я и хочу насладиться твоим телом, но иллюзий на твой счет я не питаю.
— Я на твой тоже, Николя, — ответила Mapa и оттолкнула его руку.
— Поединок обещает быть захватывающим, — с усмешкой заметил Николя. Судя по его крайне самодовольному виду, он только и ждал очередного столкновения.
— Поскольку нам придется терпеть друг друга до самого Нового Орлеана, будет лучше, если наши отношения останутся прежними, — сказала Mapa. — Мне бы не хотелось быть постоянной жертвой твоих насмешек.
— Я совсем не собирался насмехаться над тобой, моя дорогая. Но неужели ты предполагаешь, что мы сможем спать на одной койке и не заниматься любовью? Либо ты слишком доверчива, либо опасно наивна. Тебя не поймешь. — Казалось, он не был ни рассержен, ни разочарован ее упорством. — Однако твердость твоего духа не может не внушать восхищение. — С этими словами он надел чистую рубашку, сюртук и вышел из каюты, оставив Мару в одиночестве.
Однако заявить о своей непреклонной решимости избежать близости оказалось гораздо легче, чем осуществить ее на практике. Mapa столкнулась с этим сразу же, как только принялась готовиться ко сну. Каюта была слишком мала для двоих людей, если они хотели держаться друг от друга на приличном расстоянии.
В первую ночь Николя вернулся в каюту, уже тогда, когда Mapa надела ночную рубашку и заняла свою половину узкой койки, отвернувшись лицом к стенке и соорудив из скатанного одеяла подобие барьера. Mapa притворилась спящей, когда Николя вошел, и услышала, как он тихо фыркнул при виде незатейливой демаркационной линии. Однако она подействовала, и Mapa за всю ночь лишь раз ощутила нечаянное прикосновение к ноге прохладной ступни Николя. Она проснулась утром хорошо отдохнувшая и посвежевшая, но повернувшись, увидела, что вторая половина кровати пуста.
Она стояла посреди каюты в одном нижнем белье, когда Николя вернулся. Его щеки покраснели от ветра, а волосы растрепались и перепугались. Николя сбросил пальто и хмуро взглянул на Мару. Он был мрачен, как человек, проведший беспокойную ночь и плохо выспавшийся. Mapa молча наблюдала за тем, как он уселся в кресло и, раскрыв книгу, погрузился в чтение. С самодовольной усмешкой Mapa принялась одеваться, но стоило ей натянуть платье, как ощущение превосходства в ее душе стало понемногу таять и сменилось неуверенностью. Mapa тщетно пыталась застегнуть платье сзади, и по истечении пяти минут ей удалось осилить лишь несколько крючков, да и то лишь те, которые были расположены удобнее всего. Она сдалась и нерешительно окинула взглядом широкую спину Николя, который читал, не обращая на нее ни малейшего внимания. От досады Mapa прикусила губу и даже легонько топнула ножкой в изящной шелковой туфельке. Но делать было нечего, и она все же решилась поступиться собственной независимостью и обратиться к нему за помощью.
— Похоже, мне все же придется прибегнуть к вашим услугам, — сказала она и повернулась к Николя спиной.
Он не ожидал такого поворота событий и резко обернулся, не поднимаясь с кресла. Его взгляду предстала обнаженная спина Мары, полуприкрытая расходящимися в две стороны полотнами ткани. В глубине его зеленых глаз зажглись дьявольские искорки при виде треугольника золотистой кожи, увенчанного копной великолепных шелковистых волос.
— Конечно, с удовольствием, — ответил Шанталь, поднимаясь и подходя к Маре. Он соединил края выреза и с улыбкой добавил: — Однако теперь мои услуги не будут бесплатными. Я желал бы получить вознаграждение.
― Что ты имеешь в виду? Ты же знаешь, что у меня нет денег, — сказала Mapa, полуобернувшись и глядя на Николя через плечо.
— Но у тебя есть хорошенькие губки. Один поцелуй, я думаю, будет достаточной платой за мои труды и потраченное время, — ласково отозвался Николя, глядя в ее подернувшиеся влажной пеленой глаза.
Mapa молча отвернулась, предоставив Николя возможность беспрепятственно закончить ее туалет. Она чувствовала прикосновения его пальцев, как ей показалось, более частые и продолжительные, чем это было необходимо. Наконец Николя застегнул последний верхний крючок и ласково, но твердо положил ей руку на плечо. Mapa собралась с духом и повернулась к нему, изобразив на лице благонравную строгость.
— Ну так как же? Я получу обещанную плату?
Mapa честно призналась себе в том, что в продолжительных уговорах не нуждается, однако сделала все, чтобы Николя не догадался об этом. Она отклонилась, словно избегая его близости, запрокинула голову и задумчиво поджала губы.
— Хм-м… Пожалуй, да, — ответила она после паузы.
— Вы очень добры, мадемуазель. Я благодарю вас за оказанную честь, — насмешливо отозвался Николя, — хотя по глазам его было видно, что он не ожидал такого быстрого согласия. С этими словами он притянул ее к себе и жадно приник к ее губам, не отводя взора от ее глаз, томно полуприкрытых пушистыми ресницами. Mapa потянулась к нему, приоткрыла рот и с наслаждением упивалась сладостью его дыхания.
— Я буду с нетерпением ждать сегодняшнего обеда у капитана, перед которым тебе снова придется переодеться, — сказал он, выпуская ее из своих объятий.
В тот день Mapa ждала прихода Джэми с небывалым нетерпением. Джэми, которая считала своим долгом быть в курсе всех дел О'Флиннов, казалось, вовсе не интересовалась развитием отношений между Николя и Марой. Узнав о том, кто в какой каюте будет жить, Джэми сначала удивилась, затем насторожилась и в итоге едва ли не обрадовалась, чем повергла Мару в замешательство.
— Я решительно не понимаю твоего отношения к этому, Джэми, — с укором обратилась к ней Mapa. — Я предполагала, что ты не любишь Николя Шанталя. Разве тебя не беспокоит, что я вынуждена ехать в одной с ним каюте?
— Нет, — беспечно покачала головой Джэми. — Как я могу любить или не любить человека, если совсем его не знаю? А что там происходит между вами, это не моего ума дело. Кроме того, я считаю, что пора уже вам образумиться и иметь подле себя мужчину, тем более такого порядочного и надежного, как этот месье. Он прекрасный человек и не раз доказывал вам, что на него можно положиться. Разве не он спас Пэдди? Сдается мне, что здесь не обошлось без провидения. Подумать только! Сначала эта история с его лондонским племянником, потом он разыскивал вас по всему свету и, наконец, нашел в Калифорнии. Похоже, сама судьба позаботилась о том, чтобы ваши пути-дорожки пересеклись. Как бы то ни было, женщина должна иметь рядом мужчину, особенно такая красавица, как вы. А то и до беды недалеко. С мужчиной надежнее, спокойнее, ведь… — Джэми осеклась, но Mapa и без слов поняла, что она хотела сказать. Рядом с ними больше не было Брендана, и его отсутствие оказалось очень ощутимым. Им всем была необходима мужская защита и опора.
— В таком случае, миссис Джэймсон, если вам так пришелся по душе наш благодетель, может быть, вы вместо меня будете делить с ним каюту и койку? — возмущенно предложила Mapa, заставив Джэми покраснеть до корней волос от смущения.
— Я?! Никогда! — выпалила Джэми. — Как бы я хотела, чтобы нашелся человек, который заставил бы вас следить за своим острым язычком! Вы переняли от своей покойной матушки — упокой, Господи, ее душу — самое худшее. Она тоже могла кого угодно припечатать к стенке одним словом!
— Я вовсе не собираюсь идти по ее стопам, Джэми, — ответила Mapa, охваченная внезапным испугом при упоминании о плачевной судьбе своей матери.
— А у вас это и не получится, — уверенно успокоила ее Джэми. — Вы гораздо сильнее, чем была в свое время Мод.
Mapa искренне хотела бы; чтобы слова Джэми оказались правдой. Она всегда отличалась завидной силой духа и решительностью, но в том, что касалось Николя, чувствовала себя слабой и безвольной. Если бы Николя знал, каких усилий ей стоит их противостояние, насколько беззащитной она ощущает себя рядом с ним, то никакого противостояния давно бы уже не было и в помине!
— Mapa! — В каюту вошел Пэдди, прижимая к груди коробку с солдатиками. — Ты поиграешь со мной? — ревниво и требовательно спросил он, прерывая разговор женщин об этом человеке, который и без того владел почти всем свободным временем Мары.
— Конечно, — улыбнулась Mapa, ероша волосы у него на макушке. — Кем я буду, французами или англичанами?
— Французами, — радостно отозвался Пэдди в предвкушении интересной баталий. Англичане, как был он свято убежден, всегда побеждали, именно поэтому над его оловянным войском неизменно развевался британский флаг.
Первая неделя их путешествия плавно сменилась второй, а затем и третьей. Пароход неуклонно держал курс на юг по направлению к мысу Горн. Mapa в ужасе думала о том, удастся ли им благополучно обогнуть материк. Теперь она боялась этого участка пути сильнее, чем в первый раз, поскольку, умудренная опытом, слишком хорошо представляла себе, какие опасности таит в себе океан. При мысли о шторме и ураганных ветрах, какими славился мыс Горн, кровь холодела у нее в жилах. Николя также не переставал внушать ей опасения, хотя на протяжении всего этого времени не сделал ни единой попытки нарушить установленный ею посреди койки барьер. Единственная близость, допускавшаяся между ними, состояла в ставших ритуальными поцелуях, которыми Mapa награждала Николя за услуги горничной. Правда, ежедневный вечерний поцелуй, который она дарила ему после того, как он освобождал ее от платья, отличался от остальных и всякий раз угрожал перерасти в нечто большее. Ведь в эти моменты между ними не было преград, и Николя крепко обнимал ее, поднимал на руки, укладывал на узкое корабельное ложе и только затем касался губами ее рта с невероятной нежностью, перерастающей в ненасытность. В эти мгновения Mapa теряла над собой власть и, чувствуя, что каждая клетка ее тела наполняется неземной радостью, тонула в ней, как в бездонном омуте.
По прошествии месяца Mapa стала понимать, что ее чувство к Николя глубже и необратимее, чем она поначалу предполагала. Она безоговорочно и самозабвенно полюбила его. Это была именно любовь — не физическое влечение и не любование его неотразимой внешностью. Они вынуждены были проводить вместе много времени, и Mapa постепенно узнавала Николя все лучше. В конце концов, он окончательно покорил ее сердце. И не только своими прекрасными, достойными восхищения внутренними качествами, но и искренним стремлением завоевать расположение Пэдди.
Mapa была удивлена желанием Николя подружиться с Пэдди, тем более что он проявил при этом изрядную настойчивость. Сначала Пэдди принял Николя в штыки и с еще большим рвением стал бороться за знаки внимания со стороны Мары, воспринимая француза как своего соперника. Но ни один семилетний мальчуган, лишенный к тому же общества сверстников, не может устоять против доброжелательного внимания со стороны взрослого и умудренного жизненным опытом мужчины, который почти на тридцать лет старше, чем он сам. Немудрено, что Пэдди очень скоро проникся к Николя уважением и восхищением. Раскрыв рот от удивления, малыш слушал рассказы Николя о схватках с жестокими аллигаторами, которые водятся в тихих заводях Миссисипи, об обитателях морских глубин, об экспедициях отважных путешественников. А однажды Николя едва не удалось внести коррективы в историю, когда во время битвы при Ватерлоо, которая состоялась на койке в каюте Пэдди, его Наполеон оказался близок к тому, чтобы нанести поражение графу Веллингтону, стоявшему во главе войска малыша.
Проявив интерес к Пэдди и уделив ему внимание, Николя занял в душе малыша пустовавшее место авторитетного старшего товарища. Брендан не баловал сына вниманием и уделял ему время лишь тогда, когда был в настроении поиграть в отца. Он любил Пэдди, но предпочитал держаться от него на расстоянии, перекладывая бремя воспитания сына на плечи Мары. Стоило Николя и Пэдди подружиться, как Mapa с еще большей отчетливостью поняла всю безнадежность своего положения — она любила человека, который, судя по всему, мог бы взять на себя заботу о ней и малыше, мог им обоим дать ощущение дома, семьи. Mapa видела, как легко складываются отношения между Николя и Пэдди, и испытывала нечто похожее на ревность. Почему у нее с Николя не может быть все так же просто, как У Пэдди!
Как-то днем Mapa и Николя играли в карты у себя в каюте. Море было неспокойно, надвигался шторм. Mapa размышляла о том, с какой карты пойти — от этого зависел итог игры, — и вдруг замерла на месте, словно окаменев. Николя поднял на нее глаза и заметил странное выражение на ее лице. Mapa словно к чему-то прислушивалась, из-за двери раздавались какие-то странные звуки. Она медленно поднялась со своего места.
— Нет, не может быть, он мертв, — прошептала Mapa упавшим голосом и съежилась от этой мысли. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, далеко за стены каюты. — Брендан… Он терпеть не мог моря. По иронии судьбы его назвали в честь святого Брендана Навигатора. Когда ему становилось совсем невмоготу от качки, он всегда брался за скрипку, — вымолвила Mapa вслух, не обращаясь ни к кому конкретно. Николя прислушался, и до него тоже донеслись жалобные звуки скрипки. Mapa зажала уши ладонями и бросилась вон из каюты.
Как завороженная она шла на тоскливый голос скрипки. Наконец она толкнула какую-то дверь и обмерла от неожиданности. Это не Брендан. Но у скрипача были такие же рыжие кудряшки и смеющиеся глаза, как у ее покойного брата. Пэдди! Он стоял посреди каюты и играл на скрипке Брендана. Mapa совсем позабыла о том, что по духовному завещанию брата его сыну достался этот инструмент. Пэдди почувствовал на себе ее взгляд и смущенно поднял на нее глаза.
— Ты удивилась, правда? — рассмеялся он.