Макдермид Вэл. Лишенные плоти

   Заодно она оттачивала методику, о которой ей рассказал Тони: по его мнению, глядя с определенной точки зрения на то, что предлагает сделать человек, можно многое о нем сказать. Ей выпал шанс сопоставить знания с личными ощущениями и посмотреть, насколько ее представления о своих сотрудниках соответствуют принимаемым ими решениям.
   Легче всего было со Стейси Чен. Они работали вместе уже три года, и Кэрол ни разу не видела, чтобы их компьютерный гений пила что-нибудь, кроме чая «Эрл Грей». В стильном кожаном рюкзачке Стейси всегда лежал запас чайных пакетиков. Попадая в бар или клуб, где чай в принципе не подавали, она заказывала кипяток и сама заваривала себе напиток. Стейси была из тех женщин, кто четко знает, чего хочет. Определив для себя цель, она упорно шла к ее достижению, невзирая ни на что. При этом была скрытной до полной непроницаемости. Если человек никогда не высказывает сомнений ни в чем, не афиширует ни радость, ни горе, невозможно понять, какие эмоции его одолевают. Такая закрытость была характерна и для Стейси. Кэрол признавала, что ее оценка попахивает расовыми стереотипами, но факт оставался фактом: она никогда еще не встречала такого непостижимого человека, как азиатка Стейси.
   После многих лет совместной работы Кэрол так ничего толком и не знала про Стейси. Из ее резюме она помнила, что родители Стейси были китайцами из Гонконга и вели вполне успешный бизнес по торговле продуктами оптом и в розницу. Ходили слухи, что Стейси и сама – миллионерша. Якобы заработала кучу денег тем, что в свободное от работы время написала несколько компьютерных программ. Во всяком случае, одевалась Стейси точно как миллионерша – в идеально подогнанные по фигуре костюмы, стоившие безумных денег. Иногда, но очень редко, в этой прилежной тихоне вдруг откуда ни возьмись прорывалась надменность и даже высокомерие. Кэрол отдавала себе отчет в том, что никогда не взяла бы к себе в группу человека вроде Стейси, если бы не ее выдающиеся таланты. Но каким-то чудом они притерлись, сработались и мало-помалу научились уважать друг друга. Сейчас Кэрол уже и не представляла свою команду без умницы Стейси.
   Детектив-констебль Пола Макинтайр все еще колебалась: заказать себе коктейль или не стоит. Кэрол предположила, что Пола откажется от этой мысли, чтобы произвести на нее впечатление – это было для Макинтайр куда важнее алкоголя. И Кэрол не ошиблась. Пола заказала кока-колу. Между ними существовала какая-то особенная связь; видимо, потому, что обеих жизнь порядочно потрепала, выдав на их долю куда больше испытаний, чем обычно достается полицейским. Кэрол пострадала – и физически, и морально – по вине людей, на которых полагалась и которым доверяла. После того ужасного случая охватившие ее горечь и ярость чуть было не заставили ее бросить службу. Пола тоже подумывала о том, чтобы уволиться, правда, не по причине чужого предательства, а, скорее, наоборот: она считала, причем напрасно, что из-за нее пострадали другие люди. Объединяло их одно: и Пола, и Кэрол вернулись к любимому делу только благодаря поддержке Тони Хилла. Кэрол он помогал как друг, Поле – как неофициальный психотерапевт. Кэрол это только радовало, в том числе и потому, что Пола была непревзойденным специалистом по ведению допросов: никто не мог сравниться с ней в умении разговорить подозреваемых и свидетелей. Впрочем, стоит ли обманывать саму себя – Кэрол ревновала к Поле, которая часто беседовала с Тони. Что за жалкие мысли, вздохнула Кэрол.
   Оставался еще Кевин. Кэрол вдруг сообразила, что после ухода на пенсию Джона Брендона человеком, с которым она работала дольше всего, стал детектив-сержант Кевин Мэттьюз. Вместе с ним она расследовала первое для полиции Брэдфилда дело о серийном убийце, в результате чего ее карьера рванула вверх, а карьера Кевина – ухнула в тартарары. Вернувшись в Брэдфилд во главе собственной группы, Кэрол дала Кевину второй шанс. Он так меня за это и не простил, подумала она.
   И после всех этих лет она так и не могла спокойно сделать за него заказ, не выяснив предварительно, чего нынче желает его душа. Он целый месяц пил только диетическую коку, потом вдруг переходил на черный кофе без сахара или горячий шоколад, а в барах последовательно менял бочковый выдержанный эль на ледяной немецкий лагер или белое вино с содовой. Кэрол так и не разобралась, то ли ему все слишком быстро надоедает, то ли он чересчур легко увлекается новым.
   Два члена команды на встречу в паб не явились. Сержант Крис Девайн валялась со своей подругой на далеком карибском пляже. Кэрол надеялась, что Крис отлично проводит время и не вспоминает о своей мрачной работе. Впрочем, прознай Крис, что тут у них творится, тут же прискакала бы назад. Как и все они, Крис любила свою работу.
   Отсутствовал и детектив-констебль Сэм Эванс. Этот и вовсе куда-то запропастился. На встречу в ресторан Кэрол вызвала всех, но разыскать и предупредить Сэма никому не удалось.
   – Ему утром кто-то позвонил, он схватил пальто и убежал, – сообщила Стейси.
   Кэрол удивилась – надо же, оказывается, Стейси обращает внимание на что-то еще кроме своих компьютеров.
   – Сэм в своем репертуаре, – ухмыльнулся Кевин. – По части самостоятельности и независимости ему равных нет.
   А ведь сейчас совсем не то время, чтобы демонстрировать окружающим, что наша команда – сборище зацикленных на себе эгоистов, которые по чистой случайности иногда вдруг начинают слаженно трудиться, вновь вздохнула про себя Кэрол.
   – Пойду закажу выпить, – сказала она. – Надеюсь, Сэм скоро придет.
   – Возьми ему минералки, – посоветовал Кевин. – Пусть помучается.
   Как только он произнес эти слова, дверь ресторана открылась и в зал влетел Сэм с системным блоком под мышкой и самодовольной ухмылкой на лице.
   – Простите, ребятки, за опоздание, – сказал он и, подхватив компьютер, гордо выставил его вперед, словно у него в руках был не процессор, а кубок за победу на Уимблдонском турнире. – Та-дам!
   – Что это, Сэм? – закатила глаза Кэрол.
   – Похоже на обычный заводской блок. Судя по наличию разъема под пятидюймовые и трех с половиной дюймовые дискеты, произведен в середине девяностых, – сказала Стейси. – Памяти у него, по сегодняшним меркам, маловато, но для базовых функций вполне достаточно.
   – Стейси, – застонала Пола, – шеф не это имела в виду. Она хотела узнать, зачем Сэм вообще притащил сюда эту дуру.
   – Спасибо, конечно, Пола, но появление Сэма вовсе не лишило меня дара речи, – с улыбкой заметила Кэрол и легонько дотронулась до плеча Полы, чтобы сгладить резкость своих слов. – Так зачем ты его сюда приволок, Сэм?
   Сэм опустил системный блок на стол и любовно охлопал его:
   – Это тот самый компьютер, которого, по словам Найджела Барнса, никогда не существовало. – Сэм ткнул пальцем в Стейси: – А у тебя теперь есть шанс засадить его за решетку за убийство жены. – Сложив руки на широкой груди, Сэм довольно улыбнулся.
   – Что-то я не догоняю, о чем ты, – призналась Кэрол, понимая, что именно это он и хочет услышать.
   Она уже готова была простить его за опоздание. Кэрол знала, что любовь Сэма к риску зачастую опасна и плохо влияет на взаимоотношения в команде, но все равно не могла долго на него злиться. Все те качества, что вызывали возмущение членов группы, были присущи и ей, особенно в молодости, когда она только начинала работать. Хорошо бы еще Сэм побыстрее прошел стадию самолюбования и понял, что путешествие в одиночку – далеко не всегда самый быстрый способ преодолеть нужное расстояние.
   – Это старый «висяк», – объяснил Сэм, повесив пиджак на спинку стула и усевшись напротив компьютера. – В девяносто пятом году без вести пропали Данута Барнс и ее пятимесячная дочка. Попросту испарились, не оставив после себя никаких следов. Тогда у следствия сложилось впечатление, что об этом позаботился муженек, Найджел.
   – Помню-помню, – кивнул Кевин. – Ее родственники были уверены, что он убил Дануту и ребенка.
   – Так точно. Он не хотел, чтобы она рожала, и они постоянно скандалили из-за денег. Полиция тогда их дом вверх дном перевернула, но так ничего и не нашла, ни единого пятнышка крови. И разумеется, тел тоже. Зато в ее шкафу не хватало некоторых вещей, что подтверждало версию мужа – тот заявил, что жена попросту сбежала, прихватив ребенка. – Сэм пожал плечами. – Копов винить не в чем, они сделали все, что могли.
   – Видимо, не все, – криво усмехнувшись, сказала Кэрол. – Продолжай, Сэм. Я же вижу, тебе не терпится все нам рассказать.
   – Полгода назад дело попало ко мне – обычная рутинная проверка. Я отправился поговорить с Найджелом, но, как выяснилось, его досье порядком устарело. Оказывается, он уже больше года назад продал дом и уехал. Я решил поговорить с новыми владельцами: вдруг после ремонта нашлось что-нибудь интересное.
   – А ты что, знал, что надо искать? – удивился Кевин.
   – Как ни странно, да, – кивнул Сэм. – В девяносто седьмом году какой-то зоркий криминалист заметил, что монитор и клавиатура Найджела не подходят к системнику. И дизайн отличался, и даже цвет. Найджел божился, что в таком виде и купил компьютер, но тот парень, жалкое подобие нашей Стейси, знал, что он врет – монитор и клавиатура были заказаны по каталогу, а там компьютеры продают только комплектом. Значит, где-то должен быть еще один системный блок. Вот я и подумал, а не спрятал ли он где-нибудь жесткий диск. Но новые владельцы меня огорчили. Этот скупердяй весь дом ободрал – даже лампочки вывернул и батарейки из дымовой сигнализации вынул. – Сэм скорчил унылую физиономию. – В общем, я решил, что на этом все и кончится.
   – Пока сегодня утром тебе не позвонили, – подсказала Пола. Они так долго работали вместе, что прекрасно знали, когда подать реплику, чтобы подтолкнуть коллегу продолжить рассказ о боевых подвигах.
   – Верно. Выяснилось, что новые хозяева дома захотели углубить подвал, а для этого им пришлось снять старую штукатурку. И угадайте, что они нашли?
   – Неужели старый компьютер?! – в притворном ужасе всплеснула руками Пола.
   – Старый компьютер. – Поймав взгляд Стейси, Сэм подмигнул. – И, если он и таит какие тайны, раскрыть их сможет только одна девушка.
   – Поверить не могу, что он его не уничтожил, – покачал головой Кевин. Под светом лампы его рыжие кудри вспыхивали ярким пламенем.
   – Скорее всего, он стер все данные с жесткого диска и на этом успокоился, – предположила Стейси. – В те годы люди еще не знали, что информация остается на диске даже после форматирования.
   – Да даже если и так. Странно, что он его с собой не забрал. Мог ведь просто выбросить его на помойку. Или отдать в благотворительную организацию, которая отправляет старые компы в Африку.
   – Ленивый. Или самонадеянный. Выбирай сам. Слава господу за эти пороки, они – наши лучшие друзья, – поднимаясь на ноги, сказала Кэрол. – Ты молодец, Сэм. Хорошо поработал. Ближайшие три месяца нам придется продолжать в таком же духе. – Удивление на лицах быстро сменилось пониманием. – Новый начальник считает, что наша команда слишком дорого ему обходится. И что, расследуя «висяки», которые любой дурак расколет в свободное от основных служебных обязанностей время, мы зря проедаем зарплату. И что наши таланты нужны всей брэдфилдской полиции, а не одному-единственному подразделению, – перечисляла Кэрол.
   Последовавшая за этим реакция не обрадовала бы Блейка – никто и не подумал поддержать его точку зрения. Полицейские не на шутку расшумелись, но вскоре утихли.
   – Вот козел, – высказал общее мнение Сэм.
   – Не т, Сэм, ругательствами делу не поможешь. Я не больше вашего хочу возвращаться к рутинной работе в общем составе. Мне нравится работать именно с вами и вести расследования именно так, как мы привыкли. Мне нравится, что мы можем подходить к делу творчески и выдвигать неожиданные идеи. Но, судя по всему, это далеко не всем по душе.
   – Вот он, главный недостаток работы в организации, которая ратует за беспрекословное выполнение правил. Любые проявления индивидуальности вызывают отторжение, – сказала Пола. – И мы, как самые настоящие отщепенцы, всегда будем под ударом.
   – А я-то думал, они радуются, что мы им старые дела раскрываем, – обиженно заметил Кевин.
   – Только не тогда, когда это делает их работу в глазах общества менее эффективной, – ответила Кэрол. – Ну да ладно. У нас есть три месяца, чтобы показать им, что наша команда работает грамотно и результативно. Я знаю, что вы и так в каждом деле выкладываетесь на сто процентов, но сейчас нам надо особенно постараться, чтобы доказать свое право на существование.
   Ее коллеги переглянулись. Кевин встал и задвинул свой стул.
   – К черту выпивку, ребята. Пошли лучше работать, а?

6

   Дождь все еще хлестал по земле, когда Альвин Амброуз подъехал к моргу, чтобы забрать Паттерсона, присутствовавшего на вскрытии тела Дженнифер Мейдмент. Никаких надежд на то, что на месте преступления сохранились какие-то улики, не осталось. Единственным источником информации, проливавшим свет на судьбу Дженнифер, было тело самой девочки. Детектив-инспектор Паттерсон пригнул голову и, подняв воротник, под обжигающе ледяными струями дождя побежал к машине. Он устроился на пассажирском сиденье. На лице Паттерсона застыла маска отвращения. Веки от недосыпа так опухли и набрякли, что почти полностью скрывали голубые глаза. Амброуз не знал точно, что больше расстраивает босса – погода или вскрытие.
   – Латте. – Кивком головы он показал на картонный стаканчик. И добавил: – Без сливок, – хотя Паттерсону лишний вес ничуть не грозил.
   Паттерсон передернулся:
   – Спасибо, Альвин, но мой желудок этого не перенесет. Пей сам.
   – Как все прошло? – спросил Амброуз, выводя машину с парковки.
   – Как-как. Как всегда, плохо, – ответил Паттерсон, щелкая замком ремня безопасности. – С детьми всегда так.
   Амброуз не стал расспрашивать его подробнее, зная, что Паттерсону, прежде чем он сможет поделиться с помощником впечатлениями, нужно прийти в себя и собраться с мыслями. Вскоре они добрались до съезда на широкое шоссе.
   – Куда теперь? – спросил Амброуз.
   Паттерсон, всегда тщательно взвешивающий свои решения, задумался.
   – Пока я был на вскрытии, что-нибудь новое выяснилось?
   Выяснилось многое, но ничего важного. Всякая мелочь, которая ни к чему не приведет и которую копы рангом пониже уже к обеду с чистой совестью вычеркнут из материалов расследования. Одной из основных задач Амброуза были сортировка и отбор информации. Он решал, что достойно внимания Паттерсона, а что нет. Когда в самом начале их сотрудничества Паттерсон возложил на Амброуза эту обязанность, тот запаниковал. Впрочем, вскоре выяснилось, что он принимает правильные решения и его суждениям можно верить. То, что Паттерсон знал это с самого начала, заставило Амброуза еще больше уважать своего начальника.
   – Ничего существенного, – ответил наконец Амброуз.
   Паттерсон вздохнул, надув впалые щеки.
   – Ну, тогда поехали к родителям.
   Амброуз свернул на дорогу и принялся мысленно прикидывать наиболее быстрый маршрут. Прежде чем они добрались до первого поворота, Паттерсон заговорил. Видно, решил не терять зря время, понял Амброуз. Значит, смерть Дженнифер Мейдмент легла на его душу особенно тяжким грузом.
   – Причиной смерти стало удушение – тот самый полиэтиленовый пакет, обмотанный вокруг шеи липкой лентой. Никаких следов борьбы. На голове следов от ударов нет, как нет царапин, ушибов, крови или частиц кожи у нее под ногтями, – обстоятельно перечислял Паттерсон, тщательно подбирая слова.
   – Выглядит так, будто ее чем-то накачали.
   – Похоже на то. – Тоска в голосе Паттерсона сменилась злостью. На щеках вспыхнул румянец, губы сжались в узкую линию. – Но, разумеется, результаты токсикологического исследования мы получим хрен знает когда. Нет, Альвин, у нас в стране не криминалистика, а какая-то фигня. В государственных больницах и то быстрее работают! За сколько у нас делают общий и биохимический анализ крови? За двое суток, верно? Но на сраную токсикологию им надо минимум шесть недель. Если бы наши милые политики и впрямь хотели снизить уровень преступности и повысить раскрываемость, они бы выделяли криминалистам нормальные деньги, а не те крохи, что дают сейчас. Я уж не говорю про то, что мы можем позволить себе услуги криминалистов только в расследовании некоторых дел. Это вообще ни в какие ворота не лезет! Но даже если удается выбить из бухгалтерии деньги, то нам предлагают набраться терпения. К тому времени, когда они присылают результаты, мы обычно все и так уже знаем, спасибо старым добрым методам работы. А ведь криминалисты должны помогать вести расследование, а не только подтверждать, что мы арестовали нужного человека. А все эти популярные сериалы – «Место преступления», «Воскрешая мертвых»? Комедия! Черный юмор! Да у них в одной серии деньжищ тратят столько, сколько мне выделяют на год! – горячился Паттерсон.
   Амброуз уже не раз слышал эту речь, свидетельствующую о том, что Паттерсон крайне недоволен тем, как идет расследование. Амброуз прекрасно понимал, что босс злится вовсе не из-за несправедливости бытия. Паттерсон злился на себя – за то, что так и не продвинулся в этом деле, за то, что ничем не может облегчить страдания родителей погибшей девочки. За то, что до сих пор не нащупал верный след. И Амброуз ничем не мог ему помочь. Не было таких слов, которые развеяли бы грусть и тоску Паттерсона.
   – И не говорите, – откликнулся он и умолк, давая Паттерсону возможность прийти в себя. – Что еще сказал патологоанатом?
   – Что увечья в области гениталий скорее всего нанесены рукой непрофессионала. Преступник орудовал очень острым и длинным ножом. Никакой экзотики – вполне вероятно, обычный нож для разделки мяса. Он вставил ей нож во влагалище и провернул, – не скрывая отвращения, произнес Паттерсон. – Док предполагает, что он пытался вырезать все – и вагину, и уретру, и шейку матки. Но ему не хватило сноровки.
   – Значит, скорее всего, наш подозреваемый не имеет познаний в медицине, – сказал, как всегда спокойный и хладнокровный, Амброуз. Но под маской невозмутимости уже начал глухо рокотать медленно закипающий гнев, та самая ярость, что накрывала его еще подростком, когда все вокруг считали, что раз он черный и накачанный, то наверняка мечтает с кем-нибудь подраться. А он понимал, что тот факт, что он черный и накачанный, всегда будет против него, и в конце концов он окажется виноватым. Так что разумнее подавить в себе гнев, чем страдать потом из-за того, что кому-то, включая родителей и учителей, захотелось самоутвердиться. Потому Амброуз и записался в секцию бокса, чтобы контролировать свой гнев и научиться удерживать его в рамках ринга. Тренеры в один голос утверждали, что из Амброуза выйдет отличный профессиональный боксер, но ему не настолько нравилось избивать людей, чтобы зарабатывать этим себе на жизнь.
   – Док сказал, что этого ублюдка он бы даже к разделке индюшки не допустил, – вздохнул Паттерсон.
   – Признаки сексуального насилия есть? – Амброуз включил поворотник и свернул на улицу, где жили Мейдменты. Он знал, что Паттерсон до дрожи обожает свою дочь Лили. И, если выяснится, что убийца еще и изнасиловал бедную Дженнифер, то охота на него будет особенно безжалостной и беспощадной.
   – Сложно сказать. Но анальное отверстие не повреждено, да и следов спермы во рту или в горле тоже нет. Если повезет, может, найдут сперму в образцах, которые отправили в лабораторию, но я бы на это не рассчитывал.
   Автомобиль затормозил. При их появлении толпа журналистов, толпившихся возле дома, заметно оживилась.
   – Ну, приехали, – пробормотал Паттерсон. – Чертовы твари. Ни пользы от них, ни… – Паттерсон вышел из машины и принялся прокладывать себе путь к двери. – Никаких комментариев, – говорил он, пробираясь сквозь толпу.
   – Имейте совесть, – посоветовал журналистам Амброуз, расставив руки в стороны, чтобы они не подходили ближе. – Давайте вы не будете заставлять меня тратить даром драгоценное время и вызывать сюда подмогу, чтобы вас увели подальше. Лучше уж отойдите сами, а мы пообещаем, что, как только сможем, сразу же проведем пресс-конференцию. Договорились?
   Амброуз понимал, что его просьбу проигнорируют, но надеялся, что хоть на какое-то время журналюги перестанут маячить прямо у крыльца дома несчастной семьи. Все-таки в его массивной фигуре были свои преимущества – иногда, как, например, сейчас, она придавала его словам убедительности.
   Паттерсон уже зашел внутрь, когда Амброуз добрался до порога. Дверь ему придерживал мужчина, которого в других обстоятельствах можно было бы назвать красивым. У него были густые темные волосы, чуть тронутые сединой. Черты лица самые обычные, а вот уголки синих глаз чуть опущены – это почему-то ужасно нравится женщинам. Но в этот день Пол Мейдмент выглядел потерянным и опустошенным, словно человек на грани сумасшествия. Небритый, лохматый, в помятой одежде, он тупо смотрел на них покрасневшими глазами, будто враз забыл все правила приличия и поведения. Амброуз даже не мог представить себе, каково это – сойти с самолета, думая, что сейчас наконец встретишься со своей семьей, и обнаружить, что твою жизнь разрушили, разбили вдребезги.
   Позади Мейдмента маячила Шами Патель. Она и представила полицейских хозяину дома.
   – Извините, что не открыла вам дверь, я была на кухне, готовила чай, – добавила она.
   Амброуз хотел было сказать, что Паттерсону наплевать на всякие извинения, но решил, что сейчас не время выяснять отношения.
   Они зашли в гостиную и расселись.
   – Шами, ты не могла бы сделать и нам чаю? – попросил ее Амброуз.
   Девушка кивнула и удалилась.
   – Простите, что не встретил вас в аэропорту, – заговорил Паттерсон. – Были неотложные дела. В связи со смертью Дженнифер, как вы понимаете.
   – Я понятия не имею, как вы работаете, – затряс головой Мейдмент. – И мне все равно, я только прошу вас: найдите того, кто это сделал. Не позвольте ему разрушить жизнь еще какой-нибудь семьи. – Голос у него дрогнул, и он громко прочистил горло.
   – Как ваша жена? – спросил Паттерсон.
   – Она… – Мейдмент кашлянул. – В общем, у нас был врач. Он дал ей какие-то успокоительные. Понимаете, она еще как-то держалась до моего возвращения, но потом… Думаю, так даже лучше – что она сейчас в отключке. – Поднеся руки к лицу, он яростно потер его, словно пытался содрать с себя кожу. – Хорошо бы ей вообще не пришлось просыпаться, – сдавленным голосом добавил он. – Но это невозможно. Ей придется очнуться, и, когда она придет в себя, все будет так же. Так же непоправимо.
   – Я не могу передать, как я вам сочувствую, – заговорил Паттерсон. – У меня у самого дочь, ровесница вашей Дженнифер. И она значит для нас с женой все.
   Мейдмент провел пальцами по лицу и уставился на них. Из его глаз катились слезы.
   – У нас нет детей, кроме Дженнифер. И больше уже не будет, не в возрасте Тани. Для нас это конец. Мы были семьей, а стали… парой. – Его голос задрожал. – Я не знаю, как мы это переживем. Я не понимаю. Как вообще такое могло произойти? Как кто-то мог сделать такое с моей девочкой?
   В комнату вернулась Шами. В руках она несла поднос с чашками, молочником и сахарницей.
   – Чай, – объявила она и раздала всем кружки.
   Эта бытовая сценка немного разрядила обстановку и позволила Паттерсону продолжить разговор.
   – Клэр сказала нам, что, по словам Дженнифер, та собиралась испечь торт к вашему возвращению. Поэтому ей надо было сходить в магазин за шоколадом. Скажите, похоже это на Дженнифер? Она часто делала вам какие-нибудь сюрпризы, когда вы прилетали домой? – мягко спросил Паттерсон.
   – Нет, – озадаченно взглянул на него Мейдмент. – Она никогда не делала ничего подобного. Я даже не знал, что она умеет печь. – Он прикусил губу. – Если бы она не пошла в магазин, если бы она отправилась к Клэр, как собиралась…
   – Мы не уверены, что она сказала Клэр правду, – все так же мягко прервал его Паттерсон. Амброуза всегда восхищало отношение босса к тем, кого накрывала своим темным крылом смерть. Самым подходящим словом, описывающим его поведение, было слово «нежность». Паттерсон понимал, сколько горя перенесли люди, и изо всех сил старался не усугубить их страдания.
   Он умел быть жестким, умел задавать вопросы, с которыми у Амброуза, например, возникли бы проблемы. Но вместе с этим Паттерсон всегда помнил о боли, которую пережил человек. Паттерсон подождал, убедившись, что Мейдмент его понял, и продолжил:
   – Мы подумали, не могла ли она использовать торт как отговорку, чтобы Клэр не стала выспрашивать, куда она идет на самом деле. Но сначала нам надо было обсудить это с вами, узнать, часто ли Дженнифер так поступала, не выбивалось ли это из ее характера.
   – Она никогда не делала ничего подобного, – покачав головой, повторил Мейдмент. – Если я уезжал на несколько дней, то по моем возвращении мы все вместе шли в ресторан. Втроем. Обычно в китайский, любимый ресторан Дженнифер. Но она ни разу не пекла мне торт. – Мейдмент задрожал. – И теперь уже никогда не испечет.