Макинтош Фиона. Месть

   Где Лаурин?
   В этот миг он ощутил нечто такое, чего никогда в жизни не испытывал. В голову как будто вонзилась ледяная игла... а потом в ушах зазвучал голос. Очень робкий.
   «Гидеон?»
   Он не мог в это поверить.
   «Лаурин, это ты?»
   «Здорово, верно?» – она явно осмелела.
   «Просто чудо. Как это у тебя получается?»
   «Это и есть чудо, – Гидеон с радостью услышал, как она смеется. – Мы же Чувствующие, как и наши родители. Ты что, все прослушал?»
   «Нет, просто в голове не уложилось», – пошутил мальчик, но в этой шутке была изрядная доля истины. Лаурин вздохнула.
   «Я знаю. А тебе не кажется, что тебе заменили глаза и уши?»
   «Точно. Все стало таким четким... Я в поле. А ты где?»
   «С Соррелью. Она считает, что мы оказались в Харимоне. Забавное название, правда? А место, куда мы направляемся, называется еще забавнее. Сердце Лесов. Это Соррель сказала».
   «Понимаю»
   Гидеон немного выждал, прежде чем произнести следующее слово – так получалось красивее.
   «Хорошая мысль, – снова многозначительное молчание. – А как же я?»
   Поначалу Лаурин решила, что не станет испытывать к Гидиону никаких теплых чувств. Однако его добродушные шутки просто заворожили ее. В конце концов, он ее брат, ее семья... Это было ей слишком дорого, чтобы не полюбить этого мальчика. К тому же эта связь разумов...
   «Это была твоя идея, Гидеон – разве ты забыл? Соррель говорит, что ты тоже должен отправляться в Сердце Лесов».
   «Может быть, она подскажет, как туда добраться? Тут как раз пасутся коровы, и одна из них явно себе на уме. Может, забраться к ней на спину и скакать во весь опор?»
   Шутка привела Лаурин в восторг.
   «Просто постарайся добраться туда как можно быстрее Подожди...»
   Гидеон чувствовал, что их разумы по-прежнему соединены невидимой нитью, просто Лаурин почему-то умолкла «Лаурин?»
   «Я здесь. Послушай, Гидеон, Соррель говорит, что это вовсе не смешно. Ты должен быть очень осторожен. Не суйся туда где могут ждать неприятности – даже если тебе просто покажется. Старайся, чтобы на тебя не слишком таращились Соррель вшила тебе в левый карман немного денег. Но их может не хватить. Подумай чем ты можешь заработать. Но тебе надо спешить.
   «А... Прекрасно, – колко отозвался он. – Поблагодари Соррель за неоценимую помощь. Она не подскажет, где это – Сердце Лесов?»
   Лаурин снова ненадолго замолчала.
   «Сначала доберись до большого города, который называется Тал, но в сам город не заходи. Постарайся как можно быстрее войти в Великий Лес. Он напоминает звезду, а возле одного луча есть деревня Эксен. Я не совсем понимаю, что Соррель хочет этим сказать, но тебе там понравится. Я не шучу. Там тебя будут ждать волчица, осел и женщина-отшельница. Иди с ними. Им ты можешь довериться».
   Мальчик рассмеялся.
   «А ты еще ко мне заглянешь? – спросил он. – Не могу дождаться новых указаний».
   «Лучше ты ко мне».
   «Как ты это делаешь?»
   «Ну... представь себе, что очень хочешь до меня дотянуться. Я так делала. Тянулась то в одну сторону, то в другую, так и нашла».
   «О, вот, значит, как все просто. Прямо азбука волшебства».
   «Я не могу объяснить лучше! Соррель называет это связью разумов. Она эту связь установить не может, но говорит, что мы можем ею пользоваться, чтобы разговаривать друг с другом. Ты должен попробовать».
   «Обязательно попробую. Только сначала научусь убирать навоз, копать землю... чем тут еще занимаются такие, как я – простые люди?».
   «Откуда ты знаешь?»
   «Что? Как пахать?»
   «Нет. Откуда ты знаешь, что мы из простонародья?»
   «Может быть, ты и не заметила, но Соррель одела нас, как крестьянских детей. Знать и ученые люди так не одеваются».
   «Соррель говорит, что ты прав. И еще: нам надо забыть про свой дом. Она уверяет, что тогда мы будем больше похожи на местных жителей».
   «Я забуду все, что учил для Испытаний?» – в ужасе переспросил Гидеон.
   «Насколько я поняла – да».
   И он почувствовал, что связь прервалась.
   Гидеон подбоченился. Надо же – волчица и осел! Это ему просто снится. Сейчас он проснется и от души посмеется над своим дурацким сном. Он отправился на север, чтобы навестить перед смертью бабушку... и оказался здесь. Он непременно проснется, потому что у него полно важных дел... Вот только что он должен делать?
   Мальчик помотал головой. Нет смысла здесь торчать до конца Света, да и Лаурин объяснила, что надо делать. Хорошо бы встретиться с ней снова... Она – его сестра. Столько лет у него никого не было, и вот, оказывается... сестра. И такая славная. Да, если он хочет снова найти Лаурин, нужно побыстрее добраться до этого Сердца Лесов.
   Гидеон подошел к краю поля, перелез через низкий плетень и оказался на дороге. Хорошо, и куда теперь идти? Сунув руку в карман, он нащупал стежки, разорвал нитки и вытащил монетку. На одной стороне был изображен дракон, а на другой... какая-то клыкастая тварь – похоже, упырь. Гидеон подбросил монетку и поймал на лету.
   – Упырь или дракон? – спросил он у коров, которым, похоже, не было до этого никакого дела. Вероятно, поэтому ни одна даже не повернулась в его сторону.
   Только он сам может найти ответ. Если выпадет упырь, он пойдет направо. Гидеон еще раз подбросил монетку. Дракон.
   – Значит, налево, – весело сказал мальчик. Он сам не знал, почему так решил, но на душе у него посветлело. Насвистывая песенку, он зашагал по дороге навстречу своей судьбе.
   Соррель недоуменно смотрела на девочку. Гидеон должен был оказаться здесь вместе с ними. Где же он? Старушку охватило беспокойство. Почему они разделились? Пятнадцать лет она жила в другом мире, дожидаясь, когда можно будет вернуться домой вместе с детьми, которых ей доверили... и с самого начала все пошло вкривь и вкось. Если с ним что-то случится...
   Однако Лаурин просто сияла.
   Кажется, у него все хорошо. Он идет нам навстречу.
   Соррель кивнула. Не стоит беспокоить девочку.
   – Хорошо. Значит, и нам пора. Сделай одолжение, помоги мне с этой сумкой, дорогая. У нас впереди долгий путь.
   Помнится, много лет назад она точно так же отправлялась в путь с Элиссой... Девочка удивительно похожа на свою мать, хотя и полновата. Но когда-нибудь она станет такой же красавицей.
   Лаурин вскинула легкий матерчатый мешок на плечо и взяла старушку за руку. Еще недавно она сидела в домике и не хотела никуда идти – все это слишком напоминало дурную шутку. Но оказывается, есть мир, где возможно волшебство... и она туда попала! Лаурин до сих пор не могла прийти в себя от восторга.
   Здесь ее родители. Лаурин плохо понимала, о чем рассказывала Соррель, но не подала виду. Что касается ее прошлой жизни... Девочка была готова от нее отказаться – ведь у нее будут родители, у нее будет семья! Если она родилась здесь, значит, ей здесь непременно понравится. Никогда еще ей не было так легко и хорошо, как этим утром.
   – У меня есть деньги, – проговорила Соррель. – Немного, но мы продержимся, если не позволять себе лишней роскоши. Возможно, тебе придется поработать.
   Лаурин кивнула. Поработать? Но что она умеет? Писать? Ладно, она подумает об этом позже. В жизни творится столько странного, что не стоит беспокоиться о мелочах. Пусть решает Соррель.
   – В ближайшей деревне должен быть постоялый двор – если только мне не изменяет память... если он за эти годы не сгорел.
   – И мы там остановимся?
   – На эту ночь. Немного отдохнем, а завтра тронемся в путь. Я беспокоюсь за Гидеона, – Соррель покачала головой. Она нарушила слово, которое сама себе дала, но было уже поздно. – Мы должны были оставаться вместе.
   – Но сейчас мы ничего не можем исправить, Соррель. Он даже не понимает, где оказался. Будем надеяться, что он доберется туда, куда нужно.
   – Какая рассудительность, – проговорила Соррель. – Вся в мать.
   – А она там... в Сердце Лесов, о котором ты рассказывала?
   – Клянусь, девочка моя, я не знаю. А вот что я знаю точно: нас призвал твой отец. Я откликнулась на его зов.

Глава 25
Тайна Дунтарина

   Он сам во всем виноват, твердил себе Фиггис. Ему следовало почувствовать опасность, но он слишком обрадовался свободе. Столько лет... нет, столько столетий боли и отчаяния – и вот он снова в Таллиноре.
   А может быть, он слишком понадеялся на ум и тело, некогда быстрые, как молния. Многие считают горных карликов тупыми и медлительными; возможно, причина тому – их облик: тяжелый лоб, словно нависающий над глазами, и широкий толстогубый рот. Но это заблуждение. Да, короткие ножки не позволяют им бегать быстро. Однако горные карлики отличаются завидной выносливостью, могут преодолевать пешком огромные расстояния, карабкаться по голым отвесным скалам.
   Нет, медлительность – не их порок. Но сегодня Девятый из Паладинов был просто Фиггисом, наслаждался этим... и утратил бдительность, а теперь мог лишь питать к себе отвращение.
   С тех пор как он прибыл из Кипреса в Карадун, ничего особенного не происходило. Фиггис быстро пробирался на юг, спал под открытым небом и ел то, что удавалось добыть. Он не чувствовал холода, а в пустом желудке не урчало, как у обычных людей. Он был горным карликом, и долгий путь по бездорожью его не утомлял.
   Он обходил стороной все города и деревни и почти достиг сердца Таллинора. Кто знал, что опасность подстерегает его в сонной деревеньке под названием Дунтарин, где жителей можно пересчитать по пальцам! Фиггис решил, что ему следует поторопиться, и потому выбрал более короткую дорогу, широкую и оживленную, хотя внутреннее чувство подсказывало ему, что следует обогнуть деревню, двигаясь вдоль ручья.
   Ему стоило сразу почуять неладное, стоило понять, что беда близка. Достаточно было того, что Дунтарин сразу показался ему зловещим. Вдоль главной улицы теснились деревья, а их ветки нависали над дорогой. Здесь даже воздух был странным. Едва Фиггис вошел в деревню, как почувствовал взгляд нескольких пар глаз, которые следили за ним из укрытий.
   В следующий миг ему на голову быстро и умело набросили мешок. Будь Фиггис человеком обычного роста, его руки остались бы свободными. Но он был горным карликом. Кто-то очень сильный подхватил пленника, а крепкий удар по голове лишил возможности сопротивляться. У Девятого из Паладинов потемнело в глазах. Напрасно считают, что у горных карликов и череп каменный, успел подумать он, прежде чем лишился чувств.
   Теперь он пришел в себя, но нарочно не открывал глаз и размышлял, как мог допустить подобную оплошность. Наверно, просто слишком глубоко задумался. Эта нежданная встреча с Торкином Гинтом в Кипресе... Что же до того мальчика по имени Локлин Гилбит, Фиггис был только рад ему помочь. Свет не видел большей глупости, чем испытание Девой. Как эта штука может решить, кто прав, а кто виноват? Что касается поисков, то Фиггис был близок к разочарованию. Но достаточно знать, что ты можешь снова встретить взгляд Торкина Гинта, чтобы обрести и силу, и веру.
   Торкин Гинт, тот Самый. Тот, ради кого они так долго боролись. Тот, ради кого терпели боль и страдания – и не зря. Этот человек спасет миры, когда соберет Триединство.
   Возможно, он никогда не узнает, что маленький человечек, с которым он недолго беседовал в Кипресе – Девятый из Паладинов. Это неважно. Равно как и то, что ему, вероятно, предстоит положить за Того Самого свою жизнь. Сейчас карлика беспокоило лишь одно: первое задание он выполнил, и теперь надо как можно скорее найти мальчика, которого ему предстоит защищать. Мальчика, которому нужна его помощь. Так сказала Лисе, явившись Фиггису во сне. Это она настояла, чтобы он поскорее сел на корабль, отплывающий в Карадун. Это она продолжала его подгонять. Он – защитник мальчика. Это самая важная роль, какую только можно поручить Паладину.
   Внезапно ему на голову, которая все еще гудела, вылили ведро холодной воды. Карлик невольно открыл глаза, потом приподнялся, опираясь на локоть, и увидел людей, которые стояли поодаль и перешептывались.
   – И точно карлик.
   – В наши края такие не забредают. Я думал, про них только в сказках рассказывают.
   – Народ на него валом повалит.
   Фиггис смотрел на них, стараясь не моргать. Он находился в какой-то тесной комнатушке, и все похитители яростно курили трубки. От табачного дыма было невозможно дышать, и голова у карлика еще больше разболелась.
   – Говорить умеешь? – бросил один, обращаясь к нему.
   – Доброго дня, тупые пожиратели навоза, – отозвался Фиггис. Из осторожности он говорил на своем родном языке: эта компания выглядела весьма грозно. Лучше прикинуться дурачком, пока не станет ясно, что делать дальше.
   Человек, который заговорил с ним, выдохнул дым и осклабился. Зубов у него во рту было явно меньше, чем дырок между ними, зато сложением он напоминал каменную глыбу.
   – Разговаривает!
   – Попробуй спросить, говорит ли он по-нашему, – предложил его приятель, помоложе. Здоровяк кивнул и снова обратился к Фиггису, выговаривая каждое слово очень четко и с расстановкой.
   – Ты... говоришь... на языке... Таллинора?
   – Да, го-во-рю, – ответил Фиггис и снова дал волю красноречию... вернее, сквернословию, наслаждаясь тем, что никто из курильщиков не понимал языка горных карликов. Фиггис говорил негромко и чуть нараспев, но если бы его покойная мать услышала такие речи, она перевернулась бы в гробу.
   Редкозубый кивнул.
   – Хотел бы я послушать, как он просит пощады на нашем языке, – судя по его голосу, ему было очень жаль что такое невозможно.
   Молить о пощаде? С чего бы это? К этому времени туман перед глазами Фиггиса рассеялся. Девятый понял, что находится в низком бревенчатом доме – то ли в амбаре, то ли в сарае. Наверно, на крестьянском подворье... Похитителей было пятеро. Встав кружком, они что-то обсуждали. Фиггис закрыл глаза и сделал вид, что страдает от головокружения. А может быть, они решат, что он уснул, и начнут говорить громче. Понемногу заваливаясь на бок, он снова распластался на земле, для вящего удобства подсунув под голову злополучный мешок.
   – Оставь его в покое, – послышался голос верзилы. – Главное, что для жертвоприношения мы нашли всех, кого нужно.
   Разговор продолжался. Они по-прежнему говорили негромко, но Фиггис мог разобрать каждое слово: слух у него был отменный.
   – А как девчонка?
   Верзила. Похоже, он у них за главного.
   – А что с ней станется. – Незнакомый голос.
   – Я спрашиваю: она ничего не заподозрила?
   – Кто ее знает. Может, Ори скажет. Он ее сюда приволок, и ее братца тоже.
   – Ори...
   – Ась?
   Звук шагов. Наверно, это Ори пришел.
   – Девчонка что-нибудь знает?
   Фиггис услышал, как Ори почесывается, прежде чем ответить.
   – Не... не думаю. Я ее вчера видел. Вела себя, как обычно. А может быть, и догадалась. Она ведь не дурочка какая-то. Все, кто тут живет, знают, что сейчас за время.
   Похоже, главарь пропустил слова Ори мимо ушей.
   – А что ее родители?
   – Это не ее родители, Скэргил.
   – Да плевать я хотел. С этим карликом у нас подбирается отличная компания. Мы тут такое устроим! Клянусь, лучше этот обряд не проводили с тех пор, как я пешком под стол ходил. Впрочем, великана я уже запомнил.
   – Говорят, он долго умирал.
   Снова знакомый голос. Этот человек предлагал Скэргилу проверить, понимает ли их пленник местное наречие.
   – О да Трак, долго. В то равноденствие мы насладились от души. И неплохо полакомились.
   Скэргил, Трак, Ори... И еще двое. Впрочем, это уже неважно, подумал Фиггис. Куда важнее то, что он только что узнал. Выходит, он сам и какая-то девушка будут принесены в жертву на празднике весеннего равноденствия. Сколько дней осталось до равноденствия? Фиггис попытался ответить на этот вопрос, хотя его затуманенная, гудящая голова по-прежнему болела. Пожалуй, два дня.
   Два дня на то, чтобы сбежать... или Орлак победит.
   Гидеон шел уже несколько дней. Следуя совету Соррели, он старался сторониться людей и беречь деньги. Попав в какую-нибудь деревню, он тратил лишь несколько монет на хлеб и фрукты. Жажда его не мучила: слева от дороги бежала прозрачная быстрая речка.
   При таком скудном питании деньги уходили медленно. Однажды Гидеону пришло в голову притвориться глухонемым – весьма удачная мысль. Кажется, когда-то он уже прибегал к этой уловке. В детстве... Но больше Гидеон ничего не мог вспомнить. С каждым днем воспоминания тускнели, и это его пугало.
   Глухонемых обычно считают глуповатыми, и мальчик успешно этим пользовался. Он указывал пальцем на буханку или приглянувшийся ему плод, а потом протягивал лавочнику монетки, чтобы тот выбрал нужную. Поначалу он не представлял, что сколько стоит в этом мире, но вскоре разобрался. Правда, однажды от этого маскарада придется отказаться. На хлеб и фрукты денег хватит, но если он мечтает поспать в постели – роскошь, о которой Гидеон мечтал не раз, ночуя под открытым небом, – придется поломать голову над тем, как на это заработать. Возможно, придется узнавать, где находится Эксен. Прислушиваясь к разговорам местных жителей, Гидеон понял, что выбрал правильную дорогу... а может быть, придется взять немного южнее.
   В ближайшей деревне у него непременно прорежется голос, поклялся себе мальчик. Он найдет себе какую-нибудь работу на день и постель на ночь. Все больше людей попадалось навстречу, все больше обгоняло его. В обрывках фраз, которые достигали ушей Гидеона, то и дело звучало слово «Дунтарин». Люди говорили о празднествах, которые начнутся там через несколько дней. Любопытно будет на это посмотреть, тем более что его путь все равно лежит через эту деревню.
   Вопреки усилиям, Гидеон не мог установить связь разумов с Лаурин. Он был зол и огорчен: сестре ничего не стоит завязать с ним разговор, а он сам как будто вовсе не способен творить волшебство! Правда, Соррель успокаивала его. Всему свое время, говорила она.
   Похоже, в своих странствиях они с Лаурин не испытывали тех тягот, что испытывал он. Например, ночевали на постоялых дворах. Лаурин восторженно рассказывала, как они целый день собирали ягоды можжевельника и снежноягодника. Места, по которым они проходили, славились своими вареньями, которые покупали даже для королевского двора.
   «У меня руки все пунцовые, Гидеон. Ты бы только видел!»
   «Надеюсь скоро увидеть, Лаурин».
   Ему нравилось слышать эту радость в голосе сестры. А какой она была мрачной и угрюмой, когда они познакомились!
   «Соррель хочет знать, где ты сейчас находишься».
   «Недавно вышел из Чирли и направляюсь в деревню, которая, насколько я понял, называется Дунтарин. Эта дорога приведет меня на юг – там я и должен оказаться... если я все правильно понял».
   Лаурин смолкла.
   «Гидеон... – судя по голосу, ей уже было не до веселья. – Соррель говорит, что Дунтарин – странное место. Когда ты там окажешься?»
   «Надеюсь, сегодня вечером. А что?»
   Снова молчание.
   «Соррель говорит, чтобы ты спал в поле, подальше от деревни. Если можешь обойти ее стороной, обойди. Если не можешь, быстро проходи через нее и не задерживайся».
   «А в чем дело?»
   Лаурин ответила не сразу. Гидеон догадался, что она пересказывает его слова Соррели, а та отвечает.
   «Соррель опять говорит загадками. По ее словам, странникам не стоит появляться в Дунтарине во время весеннего равноденствия. Ничего объяснять она не хочет, но настаивает, чтобы ты даже не пытался искать там работу. И вообще не задерживайся в этой деревне, направляйся дальше, к Мексфорду. Постарайся как можно быстрее добраться до Фрэгглшема. Там хороший постоялый двор, и работу найти легко. От Фрэгглшема до Эксена можно добраться за день. Мы почти на месте Гидеон. Делай все так, как мы с самого начала задумали». «Ладно. Только что она так боится из-за этого Дунтарина? Я слышал, там намечаются празднества».
   «Соррель знает больше нас. Мы должны ее слушаться».
   «Ты права. Значит, еще одна ночь на холодной земле под открытым небом».
   «Мне очень жаль, Гидеон, но...»
   «Это была твоя затея!»
   Они произнесли это – вернее, подумали, – одновременно и рассмеялись.
   «Значит, поговорим завтра».
   «Сладких снов, Гидеон».
   После разговора у него на душе потеплело. Даже приказ провести еще одну ночь, свернувшись калачиком под кустом, не вызывал злости. Весь день шагая по пыльной дороге, к сумеркам Гидеон достиг окрестностей Дунтарина.
   Стемнело, и дорога, заросшая по обеим сторонам густыми деревьями, внезапно показалась опасной. Вдалеке послышался волчий вой, и по спине у Гидеона пробежал озноб. Тени стали длиннее и гуще, в этом было что-то зловещее. К тому времени, как солнце село, Гидеон вздрагивал от каждого шороха и чувствовал себя бесконечно одиноким. Больше всего на свете ему хотелось установить связь разумов с Лаурин и услышать ее голос.
   Он уже убедил себя, что будет шагать всю ночь, чтобы уйти подальше от этой деревни, когда увидел впереди фонарь, который покачивался на весу.
   – Эй! – вырвалось у Гидеона.
   Похоже, фонарь нес какой-то прохожий, и этот человек обернулся на голос.
   Кто это? – спросил женский голос. Незнакомка явно испугалась.
   – Путник. Простите, что напугал вас.
   У меня есть палка, – предупредила женщина.
   Где-то снова завыл волк.
   – Я не причиню вам зла, почтенная. Я устал и голоден. По правде говоря, все, чего мне хочется, – это прилечь где-нибудь в тепле. Может, в амбаре или в сарае.
   – Дай-ка мне взглянуть на твое лицо.
   Гидеон приблизился – очень медленно, чтобы не напугать ее снова, и остановился в нескольких шагах от нее.
   – Ближе, – приказала она.
   – Клянусь, что не сделаю вам ничего дурного. Э-э-э... Я могу заплатить за ночлег.
   – У тебя хороший голос, путник. В нем нет злобы. Я тебе верю, просто хочу видеть, с кем разговариваю.
   Гидеон сделал еще несколько шагов. Фонарь смутно освещал женщину, но лицо ее оставалось в тени.
   – А-а, – произнесла она. – Лицо у тебя такое же милое, как и голос.
   – Спасибо. Меня зовут Гидеон... Гидеон Гинт.
   – А меня – Ийсеуль. Я живу вон там, – она махнула куда-то рукой, и Гидеон смог разглядеть смутные очертания дома. В одном окне дрожала свеча.
   – А у вас есть сарай, Ийсеуль?
   – Да. Вон там. Располагайся поудобнее. Правда, там живут еще две свиньи, корова и три козы... – она захихикала, и Гидеон понял, что она еще совсем девочка.
   – А вы... э-э-э... жена крестьянина?
   – Крестьянина? Нет, я вообще не замужем, сударь. И никому не принадлежу. Просто мне приходится работать на одного борова и его толстуху-жену... – она осеклась.
   Гидеон не нашел, что ответить и смущенно запустил пятерню в свои волосы. К счастью, девушка пришла ему на помощь.
   – Мой черед извиняться. Я не хотела тебя напугать. Просто их трудно назвать милыми людьми. Оставайся на ночь, только не попадайся им на глаза... а если попадешься, не говори им, что это я тебя пустила.
   – А почему?
   – Они меня выпорют. Ему нравится меня пороть, а ей – смотреть, как он меня порет. Но я научилась не плакать, чтобы испортить им удовольствие. Они часто меня бьют, хотя я стараюсь лишний раз не давать им повода... Иди за мной.
   Гидеон глубоко вздохнул... и тут же почувствовал знакомое прикосновение к своему разуму.
   «Не сейчас, Лаурин. Давай потом поболтаем, ладно?»
   Связь тут же оборвалась. Скверно все-таки вышло: они договаривались, что будут разговаривать каждый день. Следуя за Ийсеуль, мальчик на цыпочках вошел в сарай.
   – Ты должен уходить рано утром, – предупредила девушка. Не задерживайся в этих местах. В Дунтарине чужих не любят, особенно по весне.
   Забавно, он так и не видел ее лица... Девушка хотела выйти, но Гидеон потянулся и взял ее за руку.
   – Ийсеуль, как я могу отплатить за твою доброту?
   – Никак. Разве что возьмешь меня с собой, – казалось, эти слова сорвались у нее с губ против воли.
   – Ты... пленница?
   – Можно сказать и так, – грустно ответила она.
   Фонарь качнулся и осветил ее лицо. На миг его пламя осветило темные волосы, оливковую кожу и странно светлые глаза.
   – Спасибо, Ийсеуль, – прошептал он.
   Девушка не ответила. Хриплый мужской голос громко позвал ее из темноты.
   – Иду! – крикнула она в ответ.
   Гидеон взобрался по лестнице на сеновал, зарылся в благоухающее сено и растянулся в полный рост, исполненный благодарности. Каменный шарик по-прежнему лежал во внутреннем кармане на груди; мальчик почувствовал, как он нагрелся, но слишком устал, чтобы ломать голову над тем, что это значит. Камень Ордольта предупреждал его об опасности. Если бы Гидеон знал об этом... Но он не знал, поэтому просто уснул.
   Гидеон проснулся очень рано. Он спал долго, крепко и видел сны. Какая-то женщина говорила с ним, но саму женщину он не видел. Она не назвала ему своего имени, но настаивала, чтобы он просыпался и как можно скорее покинул деревню. И еще уверяла, что его защитник уже рядом... Гидеон так ничего и не понял.
   Он сел и улыбнулся. Сначала Соррель, потом Ийсеуль теперь эта женщина... И все пытаются его напугать.
   Небо только начало светлеть, но день обещал быть чудесным, хотя и прохладным. Гидеон прекрасно отдохнул и радовался жизни. Тревожные мысли покинули его, зато желудок напомнил о своем существовании. Когда в брюхе пусто, не хочется заниматься толкованием сновидений. Зато Гидеон вспомнил, что давно не мог поесть досыта. Если ему предстоит идти пешком до вечера, надо непременно позавтракать. Пусть хоть весь Свет твердит, что ему не стоит соваться в Дунтарин – что с того? Это просто сонная старая деревушка. Он перекусит, а потом отправится на юго-восток, к Эксену.
   Гидеон отряхнулся, но услышал, как кто-то входит в сарай, и тут же нырнул в сено.